Биологическая уязвимость и стойкая инвалидизация приводят к сильной, болезненной чувствительности. Легчайший раздражитель способен вызвать душевную боль, сравнимую с получением ожога третьей степени. Поскольку человек не может контролировать возникновение и окончание событий, вызывающих эмоциональную реакцию, он отчаянно нуждается в чем угодно, что способно избавить от боли. Для многих по ощущениям это похоже на то, будто их физическое тело не способно противостоять силам, яростно на него бросающимся. Даже дисрегуляция положительных эмоций способна вызвать боль. Например, пациент рассказывает: «Я был в таком восторге, когда увидел моих друзей, что не мог этого перенести. Я смеялся слишком громко, говорил слишком много — все, что я делал, было для них чересчур». «Эмоциональная уязвимость» касается не только болезненной чувствительности, но и дальнейших ее последствий в жизни человека, являющегося болезненно чувствительным. Неизбежные ежедневные переживания вызывают сильную душевную боль, что в конце концов приводит к тому, что эмоции сами по себе становятся травмирующими: в этой ситуации человек не может сказать, когда эмоции возьмут над ним верх и причинят вред. Поведение становится совершенно непредсказуемым, поскольку привязано к эмоциональному состоянию, которое человек не может контролировать. Эта непредсказуемость приводит к обману ожиданий как самого пациента, так и других, и в итоге все чувствуют себя разочарованными. Человек отчаивается, поскольку считает свою эмоциональную чувствительность биологически неотъемлемой, частью своего характера, следовательно, чем-то, что никогда не изменится. Пациент чувствует, что попал в сети кошмара дисконтроля. Жизнь превратилась в постоянную битву за то, чтобы пережить обычные события дня. В такой ситуации суицид может показаться единственным способом, который поможет избежать дальнейших мучительных страданий. Самоубийство также может быть последним ответом другим людям на их неотзывчивость.

Для людей с болезненной чувствительностью почти каждая терапевтическая мера вызывает душевную боль, так же, как причиняет боль удаление омертвевших тканей в лечении серьезных ожогов. Чувствительность к критике делает болезненным получение необходимой обратной реакции. Как можно было убедиться на примере случае с Мэри в начале данной главы, эмоциональная дисрегуляция во время психотерапевтических сессий (диссоциация, паника, сильное раздражение) препятствуют достижению терапевтических задач. Работа над описанием изменений и планов во время сессии идет насмарку по причине эмоциональной дисрегуляции в повседневной жизни. Терапия сама по себе может быть травмирующей, поскольку пациент не способен регулировать эмоции, вызванные лечением. Пациенты часто чувствуют себя униженными из-за своей беспомощности перед лицом сильных эмоций. Понимание эмоциональной уязвимости означает, что психотерапевт должен понимать и считаться с интенсивной болью, которая является частью жизни человека без «защитной оболочки».

Люди учатся реагировать на свою постоянную уязвимость в плане эмоциональной дисрегуляции, инвалидизируя самих себя, точно так же, как делали другие. Самоинвалидизация имеет как минимум две формы. В первом случае человек строго осуждает дисрегуляцию («Я не должен быть таким»). В данном случае человек пытается контролировать и избегать естественных первичных реакций. Когда это не получается, он отворачивается от себя с обвинениями и ненавистью к себе. Умышленные самоповреждения могут использоваться в качестве наказания за неудачу. Во втором случае человек может отрицать и игнорировать уязвимость в плане дисрегуляции («Я не такой»), блокировать эмоциональные переживания и иметь недостижимо высокие или перфекционистские ожидания. Тем самым он преуменьшает сложность решения жизненных проблем и не в состоянии признать, что ему требуется дополнительная помощь. Данная модель поведения часто расстраивает попытки измениться, поскольку человек не станет терпеть обучение методом проб и ошибок, необходимое для овладения стратегиями самоорганизации.