Многие ученые проводили и проводят исторические и сюжетные сравнения шумерских мифов с библейскими легендами. Мы в основном опираемся на работы С.-Н. Крамера. Сюжет о сотворении мира из первой главы книги Бытия, казалось бы, не находит полной соответствия в шумерской мифологии. Это вполне понятно, так как перед нами памятники разного уровни мифотворчества. Там, где у шумеров налицо первобытная персонификация земли, неба, воздуха и остальной природы, в Библии земля, небо и вся природ представлены уже в виде самостоятельных сущностей. Однако кое-какие совпадения все же можно отметить. Так, первобытный океан шумерского мифа созвучен беспредельной водной глади, над которой носился Дух Божий; создание неба во второй день творения для отделения небесных вод от земных, вод верхних от вод нижних вполне соответствует отделению неба Ана от земли Ки и созданию тем самым преграды между верхними водами и землей. Указанные совпадения могут свидетельствовать об общих генетических корнях шумерской и библейской мифологии.

Есть все основания полагать, считает С.-Н. Крамер, что сама идея рая, сада богов, зародилась в Шумере. Согласно мифам, шумерский рай был расположен в Стране Дильму и, скорее всего в юго-западной части современного Ирана. В этой же стране Дильмун помещали свою «страну живых» вавилоняне — семитический народ, сменивший шумеров на исторической арене. По Библии же, как мы видели, рай располагается на востоке (от Палестины), в стране Эдем, там, где протекают четыре крупнейшие реки Переднего Востока, в том числе Тигр и Евфрат. По всей вероятности, и Дильмун шумерских мифов, и Эдем библейских легенд надо помещать в одном и том же месте Переднего Востока и, более того, очевидно, можно считать, что это была одна и та же страна.

По шумерской литературной традиции, страна Дильмун была населена только богами (шумерский политеизм). В течение тысячелетий представление о рае в пределах все той же территории Переднего Востока изменялось по мере того, как люди все дальше отходили от первозданных времен. Уже по Библии, там наряду с богом (следствие иудейского монотеизма) на короткое время были поселены люди, впрочем «до первого предупреждения». Присутствие в библейском рае Бога следует из тех строф книги Бытия (3:8), где говорится о том, что Бог гулял по раю во время дневной прохлады. А люди... люди праведные возвращаются в рай после смерти, собственно не люди, а бессмертные души праведников, где и пребывают до дня Страшного суда в довольстве, спокойствии и благости.

Сравнения еще некоторых отрывков Библии и шумерских мифов подтверждают заимствования Библии из них, разумеется в опосредованной форме. Отрывок, в котором шумерский бог солнца Уту орошает страну Дильмун водой, очень напоминает слова Библии: «Но пар поднимался с земли и орошал всю поверхность земли» (Быт. 2:6). Далее, приведенный выше отрывок шумерской поэмы о том, что в стране Дильмун богини рожали безболезненно, полностью объясняет смысл проклятия Евы, обреченной в муках рожать детей своих, ведь если до Евы никто не рожал, не было смысла ее проклинать. А поскольку в Библии акт сотворения человека, как, впрочем, и всего сущего, приписывается одному-единственному богу-творцу, демиургу, то естественно полагать, что весь предшествующий политеизм, существование которого бесспорно, исчез при составлении библейского канона, при переработке старого мифологического наследства в новую патриархальную монотеистическую религиозную систему.

В следующем шумерском мифе о божественной деве Ашнан и кротком пастыре Лахаре мы также можем обнаружить ту первооснову, которая в переработанном виде зафиксирована в Библии. Деве Ашнан, которая снабжала богов хлебом и вином (плодами земли) была на совете великих богов признана старшей и главной, соответствует сын Адама Каин: он, как мы знаем, земледелец и старший по рождению. Кроткому Лахару соответствует не менее кроткий Авель — пастух. Спор Каина и Авеля, который для последнего закончился трагически, был начат задолго до них между подвыпившими Лахаром и Ашнан — там он завершился мирным разбирательством без кровопролития. Характерна единокровность обеих пар спорящих. То, что в библейском варианте легенды фигурируют братья, следует объяснять тем, что этот сюжет был создан при развитом патриархальном обществе.

Третий параллельный сюжет в шумерской мифологии и Библии — сотворение человека. В обоих источниках человек был сотворен из одного и того же мaтериала — глины, в обоих источниках человек одушевляется божественным образом с незначительными, правда, внешними отличиями. Но наиболее интересным результатом сравнительного анализа шумерских мифов Библии является объяснение загадочной истории сотворения Евы, «матери всех живущих», из ребра Адама. К этому выводу пришли независимо друг от друга два крупных востоковеда — П.-В. Шейль во Франции и С.-Н. Крамер в Соединенных Штатах Америки, что позволяет говорить об объективности и достоверности оценок.

Итак, почему Ева была сотворена из ребра? Почему авторы ветхозаветных книг именно ребро предпочли другим частям тела, когда речь шла о создании Евы, чье имя, согласно библейской традиции, означает «та, кто дает жизнь»? Предоставим слово С.-Н. Крамеру.

Сотворение Евы из ребра Адама, пишет он в книге «История начинается в Шумере», можно объяснить тем, что в основе библейской легенды о рае лежит литературная традиция шумерской поэмы о стране Дильмун. На шумерском языке ребро обозначается словом «ти». Богиня, созданная для того, чтобы исцелить боль и ребре Энки, носила имя Нин-ти, что переводится как «госпожа ребра». Но самое интересное, что шумерское слово «ти» означает также сдавать жизнь». Так благодаря игре слов Нин-ти — «госпожа ребра» — превратилась в «госпожу, дающую жизнь». Это была одна из первых литературных ошибок, которая укоренилась на века благодаря библейской легенде о рае, хотя здесь, в Библии, уже никакой игры слов нет, поскольку на древнееврейском языке слова «ребро» и «дающая жизнь» звучат совершенно по-разному.

Таким образом, при сравнении шумерских мифов с книгой Бытия прослеживаются параллели в этих важнейших памятниках человеческой духовной культуры, что может быть объяснено их генетическим родством.

В современной библеистике считается установленным, что в библейский канон вошли сочинения двух типов. Во-первых, как было показано выше, канонические книги целиком основаны на более древних источниках, восходящих через вавилонян и ассирийцев к творчеству первого и древнейшего цивилизованного и организованного человеческого общества — к шумерам. Людям, жившим в условиях развитого классового общества, ряд прежних положений, относящихся к первобытной эпохе, как отражение реальной жизни людей того времени, был уже совершенно непонятен. Поэтому при составлении библейского канона эти источники подверглись переработке и тем самым были приспособлены для объяснения всего происшедшего в прежние времена.

Во-вторых, в канон оказались включенными те сюжеты, которые не были известны прежней литературной традиции для объяснения какого-либо явления, современного составлению канона. В частности, такими сюжетами считаются те, которые не имеют в настоящее время отчетливых прототипов в более ранних литературных произведениях народов Переднего Востока.

При всякого рода исследованиях, особенно Библии, следует скрупулезно придерживаться фактов. Однако представляется вполне логичным выдвинуть ряд гипотез, которые, в свою очередь, целиком исходят из реальных, уже достигнутых результатов в сравнительном изучении Библии и всего комплекса предшествовавших ей мифов народов Переднего Востока. Прежде всего, вполне можно считать, что если еще неизвестен прототип того или иного сюжета книги Бытия, то это вовсе не означает, что в действительности его не существовало. Вполне возможно, что он еще не открыт. Необходимо исходить из реальной возможности сочинения у того или иного сюжета более позднего времени при данном уровне социального развития общества. В итоге представляется, что есть полное основание для заключения о том, что все первые главы книги Бытия зиждутся на фундаменте шумеро-вавилонско-хурритской мифологии. Нет надобности подвергать то или иное положение книги Бытия скептическому сомнению только потому, что ему до сих пор не найдено точного соответствия в предшествующей литературе. Надо учитывать тот факт, что при переработке древней мифологии в канон многие мифы могли быть переосмыслены и подчас переделаны до неузнаваемости. Тогда представляется возможным на основе шумерских текстов и книги Бытия воссоздать первоначальную реальную основу древнейшего мифа и изложить ее современным языком, с современными понятиями.

Итак, на Переднем Востоке, скорее всего в гористых областях Северной Месопотамии и Западного Ирана (Загросские горы), в тех местах, где протекали великие реки, в частности Тигр и Евфрат, находились довольно обширные земли, на которых произрастали в значительном количестве различные съедобные растения. Росли они, естественно, сами по себе и давали людям пищу, которую не надо было производить, а достаточно только собирать и есть. Живя в этих местах, люди питались дарами земли. В конце концов к ним пришло самоосознание — они увидели самих себя, чем окончательно делились из окружающего их мира, завершив процесс, который начался еще в верхнем палеолите. Этим актом они прочно противопоставили себя окружавшей их природе. После этого произошло непостижимое для их сознания явление, но вполне осязаемое и реальное: люди, жившие первоначально «на всем готовом», почему-то покинули места своего прежнего проживания, где пища произрастала сама собой. Они спустились с гор на равнины Месопотамии и стали сами обрабатывать землю, сами сеять зерно и собирать урожай — стали «есть хлеб свой в поте лица своего». Однако память о прежнем образе жизни отложилась в их сознании в виде мифа о рае, откуда они были изгнаны божественной силой и куда больше нет возврата.

Спустившись на равнину, люди начали вести производящее хозяйство, в котором сочетались земледелие и скотоводство. Первоначально человек питался преимущественно растительной пищей и тем, что ему давало разведение домашнего скота, — молоком и молочными продуктами. Забой скота на мясо представляется сравнительно поздним явлением. Надо полагать, что мясную пищу доставляла охота, а в исключительных случаях и домашний скот в виде жертвы богам. С течением времени земледелие и скотоводство начинают отделяться и противопоставляться одно другому. Если первоначально это выглядит в форме соперничества, то по прошествии какого-то времени разделение происходит окончательно и закрепляется в сознании людей.