Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
– Кхембридж – «главный инспектор»? – хмуро переспросил Гарри, роняя недоеденный гренок. – Что это значит?
Гермиона стала читать вслух:
Вчера вечером министерство магии сделало неожиданный ход, издав новый закон, согласно которому оно получило беспрецедентную возможность контролировать действия администрации школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц».
«Происходящее в “Хогварце” тревожило министра уже довольно давно, – сообщил нашему корреспонденту младший помощник министра Перси Уизли. – Предпринятые в настоящее время меры – адекватная реакция на неоднократно поступавшие сигналы от родителей, также чрезвычайно обеспокоенных тем, что школа, где учатся их дети, развивается в нежелательном направлении».
За последние несколько недель это отнюдь не первый случай, когда министр магии Корнелиус Фудж, пекущийся о повышении качества колдовского образования, издает новые законы. Так, 30 августа сего года увидел свет декрет об образовании за номером 22, гласящий, что в случае, если ныне действующий директор «Хогварца» не может заполнить пустующую преподавательскую вакансию, право выбора подходящей кандидатуры переходит к министерству.
«Именно таким образом в штат преподавательского состава была зачислена Долорес Кхембридж, – сказал Перси Уизли. – Думбльдор не смог никого найти, и тогда министр назначил на вакантное место профессора Кхембридж. Как мы и ожидали, ее вступление в должность было поистине триумфальным…»
– Поистине КАКИМ?! – выкрикнул Гарри.
– Погоди, это еще не все, – мрачно сказала Гермиона.
«…поистине триумфальным. Профессор Кхембридж сразу сумела революционизировать процесс преподавания столь сложного предмета, как защита от сил зла. Помимо этого в ее обязанности входит осуществление постоянной связи с министерством и своевременное уведомление министра Фуджа о реальном положении дел в школе».
В этой последней роли Долорес Кхембридж получила официальный статус согласно декрету об образовании № 23, учреждающему новую должность главного инспектора «Хогварца».
«Для борьбы с тем, что многие называют “стремительно опускающейся планкой стандартов” образования в “Хогварце”, министерством разработан стратегический план, и введение новой должности – его принципиально важный этап, – добавил Уизли. – Инспектору предоставляется право осуществлять проверку работы своих коллег, дабы убедиться в ее соответствии требуемым нормам. Мы попросили профессора Кхембридж совместить преподавательские обязанности с работой на этом посту, и, к нашей большой радости, на это предложение она ответила согласием».
Новые реформы министерства получили горячее одобрение со стороны родителей учащихся «Хогварца».
«Теперь, когда я знаю, что действия Альбуса Думбльдора подлежат справедливой, объективной оценке, на душе у меня гораздо легче, – поделился с нашим корреспондентом мистер Люциус Малфой, 41 год, владелец особняка в Уилтшире. – Последние несколько лет многие родители, озабоченные будущим своих детей, постоянно тревожились из-за некоторых довольно эксцентричных поступков Думбльдора, и мы рады, что министерство взяло ситуацию под контроль».
Вне всякого сомнения, под «эксцентричными поступками» мистер Малфой подразумевал, в частности, весьма сомнительные кадровые решения, о которых наша газета писала ранее, а именно, прием на работу оборотня Рема Люпина, полугиганта Рубеуса Огрида и отставного аврора «Шизоглаза» Хмури, страдающего паранойей.
Вполне естественно, в колдовском мире распространяются слухи о том, что Альбус Думбльдор, в недавнем прошлом Вышенекуд Международной конфедерации чародейства и Верховный Ведун Мудрейха, вследствие своего почтенного возраста более не способен возглавлять престижную колдовскую школу «Хогварц».
«Думаю, введение должности главного инспектора станет первым шагом на пути к тому, чтобы “Хогварц” обрел такого директора, которому мы все могли бы со спокойной душой доверить судьбы наших детей», – сказал вчера вечером один из работников министерства.
В то же время, старейшие члены Мудрейха Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден подали в отставку в знак протеста против учреждения в «Хогварце» упомянутой должности.
«“Хогварц” – это школа, а не филиал кабинета Корнелиуса Фуджа, – заявила мадам Марчбэнкс. – Вся эта затея – лишь очередная грязная попытка дискредитировать Альбуса Думбльдора».
(Подробное расследование деятельности мадам Марчбэнкс, подозреваемой в связях с подрывными группировками гоблинов, см. на стр. 17.)
Гермиона дочитала и подняла глаза на Гарри и Рона.
– Теперь понятно, как к нам попала эта Кхембридж! Фудж издал «декрет об образовании» и нам ее попросту навязал! А теперь он дал ей право инспектировать других учителей! – Гермиона часто дышала, и ее глаза очень ярко сверкали. – У меня нет слов! Это возмутительно!
– Да уж, – сказал Гарри. Правой рукой он стискивал край стола. На тыльной стороне ладони еще виднелся белый шрам – фраза, которую из-за Кхембридж он вырезал на собственной коже.
Но по лицу Рона отчего-то расползалась довольная улыбка.
– Что? – уставившись на него, хором спросили Гарри и Гермиона.
– Мечтаю увидеть, как она будет инспектировать Макгонаголл, – со вкусом ответил Рон. – Кхембридж сама не знает, на что нарывается.
– Знаете, давайте-ка поторопимся, – вскочила Гермиона, – лучше не опаздывать, вдруг она надумает проверять Биннза…
Но на историю магии профессор Кхембридж не пришла, и урок был скучен, как и в прошлый понедельник. Не пришла она и в подземелье Злея на пару зельеделия, где Гарри получил назад свое сочинение о лунном камне. В верхнем углу красовалось большое, заостренное, черное «У».
– Я поставил вам те оценки, которые вы получили бы за подобные работы на экзаменах, – с усмешкой сказал Злей, стремительно расхаживая между рядами и раздавая проверенные сочинения. – Я хотел дать вам реальное представление о том, на что вы можете рассчитывать.
Он вернулся к доске и встал лицом к классу.
– Должен сказать, что работы ваши, в общей массе, ужасны. Будь это экзамен, большинство из вас провалилось бы с треском. Очень надеюсь, что при написании нового сочинения – о различных видах противоядий к ядам животного происхождения – вы проявите намного больше усердия, в противном случае я буду вынужден назначить взыскания тем остолопам, которые снова получат «У». – И он ухмыльнулся, услышав, как Малфой звучно прошептал:
– А что, нашлись дебилы, которые получили «У»? Ха!
Гарри заметил, что Гермиона, скосив глаза, пытается разглядеть оценку на его сочинении, тут же понял, что желал бы сохранить эту информацию в тайне, и торопливо сунул свою работу в рюкзак.
На этом уроке Гарри твердо решил не дать себя опозорить и, прежде чем приступить к заданию, минимум трижды перечитывал каждую строчку инструкции на доске. Конечно, его живительная жидкость получилась не такой ярко-бирюзовой, как у Гермионы, но, во всяком случае, она была голубой, а не розовой, как у Невилла, так что в конце урока Гарри отнес флакон с зельем к столу Злея со смесью дерзкого вызова и глубокого облегчения.
– Что ж, все не так плохо, как в прошлый раз, да? – спросила Гермиона. Они уже покинули подземелье, поднялись по лестнице и через вестибюль шли на обед. – И с домашним заданием все, в общем, обошлось.
Ни Рон, ни Гарри не ответили, но Гермиона не отставала:
– Я хочу сказать, что я, конечно, и не ожидала высшего балла, раз он оценивал как на С.О.В.У., но на этом этапе не провалиться – уже хорошо, правда?
Гарри буркнул что-то невразумительное.
– Конечно, до экзаменов далеко, у нас масса времени, многое еще можно выучить, но эти оценки – как бы точка отсчета. Некий отправной пункт…
Они сели за гриффиндорский стол.
– Конечно, я была бы просто счастлива, если бы получила «В»…
– Гермиона, – резко перебил Рон, – если ты хочешь узнать, что нам поставили, так и спроси.
– Я не… то есть… в общем, если хотите, скажите…
– Я получил «П», – сообщил Рон, наливая суп в миску. – Довольна?
– Что же, тут нечего стыдиться, – влез в разговор Фред, появившись у стола вместе с Джорджем и Ли Джорданом и сев рядом с Гарри. – Что плохого в здоровом, добром «П»?
– Но, – спросила Гермиона, – «П» – это же вроде…
– Совершенно верно, это «плохо», – ответил Ли. – Но все же лучше, чем «У» – «ужасающе».
Кровь бросилась Гарри в лицо. Он сделал вид, что подавился булочкой, и закашлялся, но, оправившись от мнимого припадка, с огорчением обнаружил, что Гермиона все еще обсуждает оценки, которые ставят на экзаменах на С.О.В.У.
– Значит, высшая оценка – это «В», «великолепно», – говорила она, – потом «Н»…
– Нет, сначала «С», – поправил Джордж, – «сверх стандарта». Кстати, мы с Фредом всегда считали, что нам должны по всем предметам ставить «С». Мы же приходили на экзамены – это уже сверх стандарта.
Все засмеялись, кроме Гермионы, упорно гнувшей свою линию:
– А после «С» идет «Н», «нормально», и это нижний проходной балл, да?
– Угу, – кивнул Фред, окунул булочку в суп, отправил в рот и заглотил целиком.
– Потом «П» – «плохо», – Рон в притворном ликовании воздел руки, – и «У». Что значит «ужасающе».
– А еще «Т», – напомнил Джордж.
– «Т»? – ужаснулась Гермиона. – Ниже «У»? Это что?
– «Тролль», – быстро ответил Джордж.
Гарри снова посмеялся вместе со всеми, хотя и не был уверен, что Джордж шутит. Он представил, как пытается скрыть от Гермионы, что получил «Т» на всех экзаменах, и немедленно дал себе слово с сегодняшнего дня больше заниматься.
– У вас уже инспектировали что-нибудь? – поинтересовался Фред.
– Нет, – ответила Гермиона. – А у вас?
– Только что, перед обедом, – сказал Джордж. – Заклинания.
– Ну и как? – хором спросили Гарри и Гермиона.
Фред пожал плечами:
– Не так уж и страшно. Кхембридж тихо сидела в уголке и писала на пергаменте. Вы же знаете Флитвика, она как будто в гости к нему пришла, он совсем не напрягался. А она в основном помалкивала. Спросила у Алисии, что у нас обычно бывает на заклинаниях, а Алисия сказала, что всегда очень интересно. Вот.
– Не знаю, к Флитвику, по-моему, не за что придраться, – сказал Джордж. – У него все сдают экзамены нормально.
– А что у вас после обеда? – спросил Фред у Гарри.
– Трелони…
– Вот уж «Т» так «Т»!
– …а потом Кхембридж собственной персоной.
– Тогда будь паинькой, тише воды ниже травы, – велел Джордж. – Если пропустишь еще хоть одну тренировку, Ангелина тебя убьет.
Чтобы встретиться с Кхембридж, Гарри не пришлось ждать урока защиты от сил зла. Только он вошел в сумеречный класс прорицания, уселся в самом дальнем уголке и полез в рюкзак за дневником сновидений, как Рон ткнул его локтем в бок. Гарри обернулся – над люком показался торс профессора Кхембридж. Веселая болтовня сразу смолкла. Внезапная тишина насторожила профессора Трелони, которая дрейфовала между столиками, раздавая «Толмач сновидений», и она обернулась.
– Добрый день, профессор Трелони, – с широчайшей улыбкой промурлыкала профессор Кхембридж. – Надеюсь, вы получили мою записку? С уведомлением о дне и часе проверки?
Профессор Трелони коротко и очень недовольно кивнула и продолжила раздавать учебники. Профессор Кхембридж, не переставая улыбаться, цапнула за спинку ближайшее кресло и подтащила его к креслу профессора Трелони, чтобы устроиться прямо у нее за спиной. Затем села, достала из цветастой сумки пергамент и выжидательно уставилась перед собой.
Профессор Трелони, у которой подрагивали руки, плотнее запахнулась в свои шали и сквозь мощные линзы очков воззрилась на класс.
– Сегодня мы продолжаем изучать пророческие сновидения, – начала она, храбро пытаясь придать дрожащему голосу мистическое звучание. – Пожалуйста, разделитесь на пары и с помощью «Толмача сновидений» растолкуйте свежие сны друг друга.
Она шагнула было к своему креслу, но, увидев, что рядом сидит профессор Кхембридж, круто свернула влево, к Парвати и Лаванде, уже погрузившимся в обсуждение последнего сна Парвати.
Гарри открыл «Толмач», украдкой наблюдая за Кхембридж. Та вовсю строчила на пергаменте. Пару минут спустя она встала и принялась ходить за Трелони по пятам, внимательно слушая ее разговоры с учениками, а изредка и сама задавая вопросы. Гарри поспешно склонился над книгой.
– Скорей, придумывай сон, – сказал он Рону, – вдруг эта старая жаба подойдет.
– Я в прошлый раз придумывал, – запротестовал Рон, – теперь твоя очередь.
– Прямо не знаю… – безнадежно пробормотал Гарри. В последнее время ему вообще ничего не снилось. – Ну, скажем… мне снилось, что я… утопил Злея в своем котле. Сойдет?
Рон хрюкнул и тоже открыл «Толмач».
– Так… Надо сложить твой возраст с датой, когда ты видел сон, и прибавить количество букв в теме сна… А что брать-то? «Утопил», «в котле» или «Злей»?
– Какая разница, бери что угодно. – Гарри отважился обернуться. Профессор Трелони обсуждала с Невиллом его дневник, а профессор Кхембридж стояла у нее за спиной и делала записи.
– Так, еще раз: когда тебе это приснилось? – спросил Рон, с головой ушедший в вычисления.
– Не знаю, вчера, когда хочешь, – ответил Гарри, стараясь расслышать, что говорит Кхембридж профессору Трелони. От него с Роном преподавательниц отделял всего один столик. Профессор Кхембридж опять что-то записывала, а у профессора Трелони был донельзя обескураженный вид.
– Скажите, – осведомилась Кхембридж, поднимая глаза на прорицательницу, – как давно вы занимаете эту должность?
Профессор Трелони, скрестив на груди руки и нахохлившись, словно защищаясь от унизительной инспекции, помолчала, недовольно уставившись на Кхембридж. Потом она, видимо, решила, что вопрос не настолько оскорбителен, чтобы его можно было с полным правом игнорировать, и обиженно произнесла:
– Почти шестнадцать лет.
– Немало. – Профессор Кхембридж сделала пометку. – Значит, вас нанял на работу профессор Думбльдор?
– Совершенно верно, – кивнула профессор Трелони.
Профессор Кхембридж сделала еще одну пометку.
– И вы праправнучка знаменитой предсказательницы Кассандры Трелони?
– Да. – Профессор Трелони выше подняла голову.
Снова пометка на пергаменте.
– Но, по-моему, – поправьте меня, если я ошибаюсь, – вы первая в семье после Кассандры наделены Внутренним Взором?
– Такие вещи часто передаются через… э-э… три поколения, – сказала профессор Трелони.
Улыбка на лице профессора Кхембридж стала шире.
– Разумеется, – сладко произнесла она, делая новую запись. – Что ж. Вы не могли бы что-нибудь мне предсказать? Будьте так любезны. – И, не переставая улыбаться, вопросительно подняла глаза на Трелони.
Профессор Трелони вся словно одеревенела, не в силах поверить своим ушам.
– Я вас не понимаю, – сказала она, конвульсивно тиская шали на тощей шее.
– Я попросила вас что-нибудь мне предсказать, – очень отчетливо повторила профессор Кхембридж.
Теперь уже не только Гарри и Рон, а весь класс осторожно, из-за учебников, слушал этот разговор. Большинство зачарованно смотрело на профессора Трелони. Та, зашелестев бусами и браслетами, гордо выпрямилась в полный рост.
– Видения не приходят по команде! – негодующе воскликнула она.
– Понятно, – мягко произнесла профессор Кхембридж, вновь что-то записывая.
– Я… но… но… подождите! – неожиданно вскричала профессор Трелони. Она пыталась изобразить загробную таинственность, но гневная дрожь в голосе изрядно портила впечатление. – Я… кажется, я действительно что-то вижу… это касается вас… о, я чувствую что-то… темное… какую-то беду…
Профессор Трелони наставила на Кхембридж трясущийся палец. Та, подняв брови, продолжала ласково улыбаться.
– Боюсь… Боюсь, вам угрожает смертельная опасность! – драматическим шепотом закончила профессор Трелони.
Возникла пауза. Профессор Кхембридж смерила профессора Трелони равнодушным взглядом.
– Понятно, – негромко сказала она и зацарапала на пергаменте. – Что же, если это ваш предел…
И отвернулась. Трелони застыла, тяжело дыша. Гарри переглянулся с Роном и понял, что они оба думают об одном: да, профессор Трелони глупая старая мошенница, но они всецело на ее стороне, потому что до смерти ненавидят Кхембридж, – и эти мысли владели друзьями несколько секунд, пока прорицательница внезапно не напустилась на них.
– Итак? – Профессор Трелони щелкнула длинными пальцами у Гарри перед носом – на удивление оживленно. – Дайте-ка мне взглянуть на ваши дневники.
К тому времени, как Трелони закончила громогласно толковать сны Гарри – и каждый сон, даже тот, где Гарри ел овсянку, предвещал его трагическую безвременную кончину, – он уже не очень-то ей сострадал. Профессор Кхембридж стояла чуть поодаль и делала записи. Когда зазвонил колокол, она первой спустилась по серебряной лесенке, а через десять минут уже встречала ребят в аудитории защиты от сил зла.
Когда они вошли, Кхембридж, улыбаясь собственным мыслям, что-то напевала про себя. Пока все доставали «Теорию защитной магии», Гарри и Рон поведали вернувшейся с арифмантики Гермионе обо всем, что случилось на прорицании, но она не успела задать ни одного вопроса: профессор Кхембридж призвала класс к порядку. Воцарилась тишина.
– Убрали палочки, – улыбаясь, велела Кхембридж. Оптимисты грустно спрятали их обратно в рюкзаки. – На прошлом уроке мы закончили изучение первой главы. Сейчас я прошу вас открыть учебник на странице девятнадцать и начать читать главу вторую, «Основные защитные теории и их происхождение». Объяснения не потребуются.
Самодовольно улыбаясь, она уселась за свой стол. Класс дружно вздохнул и открыл учебник на странице девятнадцать. Гарри без особого интереса подумал, хватит ли в этой книге глав на весь год, и собирался уже проверить оглавление, но вдруг заметил, что Гермиона опять подняла руку.
Профессор Кхембридж тоже заметила. Более того, оказалось, что на такой случай она выработала специальную тактику. Она не стала делать вид, будто не замечает вытянутой руки. Вместо этого она поднялась из-за стола, подошла к Гермионе, склонилась к ней и тихо-тихо, чтобы не мешать остальным, прошептала:
– Что на этот раз, мисс Грейнджер?
– Я уже читала вторую главу, – сказала Гермиона.
– Читайте третью.
– Ее я тоже уже читала. Я прочла всю книгу.
Профессор Кхембридж удивленно моргнула, но сумела сохранить самообладание.
– Тогда, полагаю, вы сможете пересказать, что говорит Уиляйл о контрпорче в главе пятнадцать.
– Он утверждает, что это название неверное, – ни на секунду не задумавшись, ответила Гермиона. – И что люди называют порчу «контрпорчей» в тех случаях, когда хотят оправдать ее применение.
Профессор Кхембридж подняла брови, и Гарри понял, что она против воли поражена.
– Но я не согласна, – продолжала Гермиона.
Брови профессора Кхембридж поднялись выше, а ее взгляд стал заметно холоднее.
– Не согласны? – переспросила она.
– Нет. – Гермиона, в отличие от Кхембридж, говорила четко и звучно и сумела привлечь внимание всего класса. – Мистер Уиляйл не любит порчу, да? А я считаю, что порча, если применять ее в защитных целях, бывает чрезвычайна полезна.
– Вот как? Вы считаете? – Профессор Кхембридж забыла, что нужно шептать, и выпрямилась во весь рост. – Боюсь вас огорчить, мисс Грейнджер, однако здесь, в классе, нам интересно мнение мистера Уиляйла, а не ваше.
– Но… – начала Гермиона.
– Довольно, – оборвала профессор Кхембридж. Она отошла к своему столу и повернулась к классу. Вся ее веселость сошла на нет. – Мисс Грейнджер, я намерена вычесть пять баллов у колледжа «Гриффиндор».
По рядам побежал ропот.
– За что?! – сердито вскричал Гарри.
– Не влезай! – лихорадочно зашептала Гермиона.
– За нарушение хода занятий посредством не относящихся к делу вопросов, – ровным голосом отвечала профессор Кхембридж. – Я здесь для того, чтобы обучать вас по одобренной министерством программе. Она не предусматривает обсуждение личных мнений учащихся по вопросам, в которых они некомпетентны. Возможно, мои предшественники давали вам больше свобод, но, поскольку ни один из них не прошел бы лицензирования – за исключением, быть может, профессора Страунса, который, по крайней мере, пытался следить за тем, чтобы изучаемые темы соответствовали вашей возрастной группе…
– Да-да, Страунс был великолепным учителем, – громко заявил Гарри, – с одним лишь маленьким недостатком: из затылка у него торчала физиономия Вольдеморта.
За этим заявлением последовала оглушительнейшая тишина. А затем…
– Мне кажется, мистер Поттер, еще одна неделя наказаний пойдет вам только на пользу, – мурлыкнула Кхембридж.
Порез на руке у Гарри еще не успел зажить и назавтра вновь кровоточил. Накануне вечером, отбывая наказание, Гарри не жаловался – он твердо решил не доставлять Кхембридж такой радости. Снова и снова он писал: «Я никогда не должен лгать», и хотя с каждой буквой порез становился все глубже, Гарри не издал ни единого звука.
Хуже всего в этой истории, как и предсказывал Джордж, оказалась реакция Ангелины. Когда во вторник утром Гарри пришел на завтрак, она загнала его в угол и так истошно заорала, что к ним подошла профессор Макгонаголл.
– Мисс Джонсон, как вы смеете шуметь в Большом зале? Минус пять баллов с «Гриффиндора»!
– Но, профессор… Он снова получил взыскание! На целую неделю!
– Что?! Это правда, Поттер? – Профессор Макгонаголл круто обернулась к Гарри. – Взыскание? От кого?
– От профессора Кхембридж, – пробормотал Гарри, избегая взгляда профессора Макгонаголл, негодующе смотревшей на него сквозь квадратные очки.
– Вы хотите сказать, – Макгонаголл понизила голос, чтобы не услышали вранзорцы, которые сидели поблизости и уже навострили уши, – что после того, о чем мы с вами говорили в прошлый понедельник, вы опять сорвались на уроке профессора Кхембридж?
– Да, – признался Гарри, обращаясь к полу.
– Поттер, вы обязаны взять себя в руки! Вы так и напрашиваетесь на неприятности! Минус еще пять баллов!
– Но… как же… Профессор, нет! – возмущенный этой несправедливостью, воскликнул Гарри. – Меня и так наказали, зачем же еще и баллы вычитать?
– Затем, что наказания на вас не действуют! – поджав губы, ответила профессор Макгонаголл. – И больше ни слова об этом, Поттер! А вы, мисс Джонсон, на будущее запомните: кричать разрешается только на квидишном стадионе – иначе можете распрощаться с капитанством!
И профессор Макгонаголл решительно направилась к преподавательскому столу. Ангелина с величайшим презрением посмотрела на Гарри и тоже удалилась, а сам он, кипя от ярости, плюхнулся на скамью рядом с Роном.
– Мне каждый вечер режут руку, а она за это снимает баллы с «Гриффиндора»! Вот скажи, это справедливо? Справедливо?
– Да, друг, – сочувственно пробормотал Рон и положил Гарри на тарелку кусок бекона, – это и правда ни в какие ворота.
Гермиона, однако, лишь перелистнула страницу «Оракула» и ничего не сказала.
– Ты, конечно, считаешь, что Макгонаголл права, да?! – сердито крикнул Гарри, обращаясь к портрету Корнелиуса Фуджа на первой полосе.
– Мне очень жаль, что она вычла баллы, но я думаю, она была права, когда советовала не выходить из себя перед Кхембридж, – отвечал голос Гермионы из-за Фуджа, который, яростно жестикулируя, выступал с речью.
Гарри не разговаривал с Гермионой весь урок заклинаний, но после, когда они вошли в класс превращений, мигом забыл о своей обиде: в углу с пергаментом в руках сидела Кхембридж, и при виде нее все, что случилось за завтраком, мгновенно улетучилось у Гарри из головы.
– Отлично, – шепнул Рон, когда они садились на свои места. – Сейчас Кхембридж получит по заслугам.
Вошла профессор Макгонаголл – невозможно было понять, знает ли она, что в классе присутствует профессор Кхембридж.
– Тишина, – сказала профессор Макгонаголл, и воцарилось гробовое молчание. – Мистер Финниган, будьте любезны, подойдите ко мне, раздайте проверенные сочинения… Мисс Браун, пожалуйста, возьмите ящик с мышами… Что за глупости, ничего они вам не сделают! Раздайте всем по одной…
– Кхе-кхем, – кашлянула профессор Кхембридж, прибегнув к тому же дурацкому приему, которым воспользовалась на пиру, чтобы перебить Думбльдора. Профессор Макгонаголл не обратила ни малейшего внимания. Шеймас протянул Гарри его сочинение. Тот, не глядя на Шеймаса, забрал свою работу и с облегчением увидел, что каким-то непостижимым образом сумел написать ее «нормально».
– Прошу внимания… Дин Томас! Если вы еще раз сделаете что-нибудь подобное со своей мышью, я наложу на вас взыскание!.. Вы в большинстве своем научились заставлять исчезать улиток, и даже те, кто не мог до конца справиться с раковинами, поняли, в чем суть заклинания. Поэтому сегодня мы с вами…
– Кхе-кхем, – снова кашлянула профессор Кхембридж.
– Да? – Профессор Макгонаголл развернулась, грозно сведя брови в одну линию.
– Я лишь хотела уточнить, профессор, получили ли вы мою записку с указанием даты и времени проведения провер?..
– Разумеется, получила, в противном случае я давно бы поинтересовалась, что вы делаете у меня на уроке. – Профессор Макгонаголл решительно повернулась к Кхембридж спиной. Многие в классе злорадно переглянулись. – Итак, сегодня мы с вами переходим к значительно более сложному исчезанию мышей. Исчезальное заклинание…
– Кхе-кхем.
– Позвольте осведомиться, – с холодной яростью заговорила профессор Макгонаголл, поворачиваясь к Кхембридж, – как вы собираетесь получить представление о моих методах преподавания, если вы постоянно меня перебиваете? На моих уроках, видите ли, никому не разрешается разговаривать одновременно со мной.
Кхембридж словно ударили по лицу. Она молча разгладила пергаментный лист и принялась лихорадочно строчить.
Профессор Макгонаголл невозмутимо продолжила урок:
– Как я уже сказала, сложность исполнения исчезального заклинания возрастает пропорционально сложности строения животного, которое необходимо заставить исчезнуть. Улитка – беспозвоночное, и работа с ней не представляет особых трудностей; в то время как мышь – млекопитающее, и для ее исчезания требуется значительно больше усилий. Колдовство такого уровня невозможно применить между прочим, размышляя о том, что сегодня будет на ужин. Итак, приступим. Как произносится заклинание, вам известно, – давайте посмотрим, что у вас получится.
– И она еще читает мне нотации про то, как нехорошо выходить из себя перед Кхембридж! – еле слышно шепнул Гарри Рону. Впрочем, он улыбался – его злость на профессора Макгонаголл напрочь испарилась.
Профессор Кхембридж не ходила за Макгонаголл по пятам (видимо понимая, что та, в отличие от Трелони, этого не потерпит), зато, тихо сидя в своем углу, постоянно что-то записывала, а когда профессор Макгонаголл закончила урок и велела ребятам собирать вещи, Кхембридж поднялась с весьма суровой гримасой.
– Что ж, для начала неплохо, – хмыкнул Рон, высоко поднимая длинный извивающийся мышиный хвост и бросая его в коробку, с которой Лаванда обходила класс.
Толкаясь в очереди на выход, Гарри увидел, что профессор Кхембридж подошла к учительскому столу, и ткнул Рона в бок. Тот пихнул в бок Гермиону, и все трое стали пропускать вперед других, надеясь подслушать, о чем пойдет разговор.
– Как долго вы работаете в «Хогварце»? – спросила профессор Кхембридж.
– В декабре будет ровно тридцать девять лет, – отрезала профессор Макгонаголл, захлопывая портфель.
Профессор Кхембридж сделала пометку.
– Очень хорошо, – сказала она. – Через десять дней вы получите уведомление о результатах инспекции.
– Жду не дождусь, – с ледяным равнодушием бросила профессор Макгонаголл. – Ну-ка побыстрее, вы, трое, – добавила она, подталкивая Гарри, Рона и Гермиону к двери.
Гарри, не удержавшись, еле заметно улыбнулся ей, и она – он готов был поклясться – еле заметно улыбнулась в ответ.
Гарри был уверен, что не увидит Кхембридж до вечера, но ошибся. Спустившись по склону на урок по уходу за магическими существами, ребята увидели, что вместе с профессором Гниллер-Планк их дожидается главный инспектор и ее пергамент.
– В принципе это не ваш класс, верно? – услышал Гарри, когда все столпились у деревянных козел с пленными лечурками. Те, напоминая груду ожившего хвороста, суетливо копошились в поисках мокриц.
– Совершенно верно, – ответила профессор Гниллер-Планк. Она стояла, заложив руки за спину и покачиваясь на каблуках. – Я заменяю профессора Огрида.
Гарри, Рон и Гермиона обменялись напряженными взглядами. Малфой шептался с Краббе и Гойлом; ясно было, что он только и ждет повода наговорить про Огрида гадостей представительнице министерства.
– Хмм. – Профессор Кхембридж понизила голос. – Интересно… Знаете, директор проявляет странное нежелание обсуждать эту тему. А вы не могли бы проинформировать меня о причинах столь длительного отсутствия профессора Огрида?
Гарри увидел, как на них с любопытством уставился Малфой.
– Боюсь, что не смогу, – беззаботно отозвалась профессор Гниллер-Планк. – Знаю ничуть не больше вашего. Думбльдор прислал сову, спросил, не хотела бы я пару недель попреподавать. Я согласилась. Вот и все, что я знаю. Итак… я могу начинать занятие?
– Да, пожалуйста, – сказала профессор Кхембридж, старательно водя пером по пергаменту.
На этом уроке Кхембридж избрала иную тактику. Она расхаживала между учениками и задавала им вопросы о магических существах. Большинство отвечало хорошо, отчего у Гарри чуточку улучшилось настроение: по крайней мере, к Огриду придраться не за что.
– Скажите, – профессор Кхембридж, долго пытавшая Дина Томаса, повернулась к профессору Гниллер-Планк, – как вы, временный преподаватель – иными словами, объективный сторонний наблюдатель, – оцениваете работу «Хогварца»? По вашему мнению, вы получаете от администрации школы необходимую поддержку?
– О да, Думбльдор превосходный директор, – с чувством ответила профессор Гниллер-Планк. – Мне все здесь очень нравится, работа организована просто прекрасно.
Кхембридж, всем своим видом выразив вежливое недоверие, что-то царапнула на пергаменте и продолжила:
– А какой материал вы предполагаете давать в этом году – при условии, разумеется, что профессор Огрид не вернется?
– Ну, покажу им существ, которые чаще всего попадаются на экзаменах на С.О.В.У., – сказала профессор Гниллер-Планк. – Собственно, их и осталось-то немного – единорогов и нюхлей они прошли, так что перейдем к замыкарлам и рюхлям. Кроме того, я хочу научить их распознавать хрупов и сварлей…
– Насколько я вижу, вы знаете свой предмет, – перебила профессор Кхембридж и, судя по движению ее руки, поставила на пергаменте галочку. Гарри очень не понравилось, как она подчеркнула слово «вы». Еще меньше понравился ему вопрос, который она тут же задала Гойлу:
– Мне говорили, в этом классе среди учеников бывали несчастные случаи?
Гойл глупо ухмыльнулся. Малфой поспешил ответить вместо него:
– Да, со мной. Меня поранил гиппогриф.
– Гиппогриф? – переспросила профессор Кхембридж, бешено строча.
– Потому что ему не хватило мозгов послушать, что говорил Огрид! – сердито выкрикнул Гарри.
Рон с Гермионой дружно застонали. Профессор Кхембридж медленно повернула голову к Гарри.
– Думаю, мы прибавим к вашему наказанию еще один денечек, – негромко проговорила она. – Что же, профессор Гниллер-Планк, большое спасибо, кажется, я узнала все, что хотела. Через десять дней вы получите уведомление о результатах инспекции.
– Вот и отличненько, – сказала профессор Гниллер-Планк, и Кхембридж вверх по склону отправилась к замку.
В тот вечер Гарри ушел от Кхембридж уже за полночь. Рука кровоточила так сильно, что на шарфе, которым Гарри ее обмотал, проступили пятна. Гарри никак не думал застать кого-нибудь в такое время в общей гостиной, но оказалось, что там его дожидаются Рон и Гермиона. Гарри очень обрадовался – тем более что Гермиона не стала читать мораль, а, наоборот, пожалела его.
– Вот, – она озабоченно подтолкнула к нему миску с желтой жидкостью, – опусти сюда руку. Это маринад из-под щупалец горегубки, должно помочь.
Рука истекала кровью и от боли пульсировала. Гарри сунул ее в миску, и ему мгновенно полегчало. Косолапсус, громко мурлыча, потерся об его ноги, вскочил к нему на колени и улегся там.
– Спасибо, – благодарно сказал Гарри, левой рукой почесывая Косолапсуса за ушами.
– А я все равно считаю, что ты должен пожаловаться, – буркнул Рон.
– Нет, – отрезал Гарри.
– Если бы Макгонаголл про это узнала, она бы с ума сошла…
– Очень может быть, – проговорил Гарри. – Но сколько, по-твоему, времени потребуется Кхембридж, чтобы издать новый декрет – о том, что всякий, кто жалуется на главного инспектора, подлежит немедленному увольнению?
Рон хотел возразить и уже открыл было рот, но, не найдя аргументов, закрыл его, признав тем самым свое поражение.
– Она ужасная женщина, – очень тихо сказала Гермиона. – Ужасная. Когда ты вошел, я как раз говорила Рону… с ней надо что-то делать.
– Я предлагал яд, – мрачно поделился Рон.
– Нет… Я имею в виду, с тем, что она очень плохой преподаватель и из-за нее мы ничему не научимся, – пояснила Гермиона.
– А что мы можем с этим поделать? – зевнул Рон. – Поезд ушел. Ее уже взяли на работу, она никуда не денется. Фудж об этом позаботится.
– Понимаете, – осторожно начала Гермиона, – я тут подумала… – Она боязливо покосилась на Гарри и продолжила: – Подумала, что… наверное, пришло время, когда мы… должны сами.
– Что «сами»? – с подозрением спросил Гарри, полоща руку в маринаде.
– Ну… нам надо учиться защите от сил зла самим, – ответила Гермиона.
– Кончай, – простонал Рон. – Тебе что, уроков не хватает? Ты что, не видишь – мы с Гарри и так не справляемся с домашними заданиями? А сейчас, между прочим, всего-навсего вторая неделя года!
– Но это гораздо важнее домашних заданий, – возразила Гермиона.
Рон и Гарри вытаращились на нее.
– А я думал, во вселенной ничего не бывает важнее домашних заданий! – воскликнул Рон.
– Не говори глупостей, конечно, бывает, – сказала Гермиона, и Гарри похолодел, увидев, что ее лицо озарилось вдохновением, наводившим на мысль о П.У.К.Н.И. – Гарри сам говорил на первом уроке Кхембридж, что нам надо готовиться к тому, что нас ждет в жизни, и учиться себя защищать. А если мы пропустим целый год…
– Сами мы не многому научимся, – упавшим голосом сказал Рон. – Можно, конечно, ходить в библиотеку и выискивать в книжках разные проклятия, можно даже, наверное, тренироваться…
– Нет, понятно, что время книжек миновало, – согласилась Гермиона. – Нам нужен учитель, настоящий, который покажет, как пользоваться заклинаниями, и поправит, когда мы что-то сделаем неправильно.
– Если ты про Люпина… – начал Гарри.
– Нет-нет, не про Люпина, – замотала головой Гермиона. – У него масса дел в Ордене, и потом, с ним мы сможем видеться разве что в Хогсмеде, а этого совсем недостаточно.
– А про кого тогда? – недоуменно нахмурился Гарри.
Гермиона очень глубоко вздохнула.
– Неужели непонятно? – спросила она. – Я про тебя, Гарри.
Повисло молчание. Оконные стекла за спиной у Рона дребезжали на ночном ветру; пламя в камине угасало.
– Про меня? Чтобы я что? – спросил Гарри.
– Чтобы ты учил нас защите от сил зла.
Гарри в изумлении уставился на нее. А затем повернулся к Рону, рассчитывая обменяться с ним утомленно-досадливыми взглядами, как всякий раз, когда Гермиона придумывала что-нибудь невообразимое, вроде П.У.К.Н.И. Но, к своему ужасу, Гарри не заметил на лице Рона ни досады, ни утомления. Рон, нахмурив лоб, напряженно что-то обдумывал. А потом сказал:
– Идея.
– Какая идея? – спросил Гарри.
– Про тебя, – ответил Рон. – Чтобы ты нас учил.
– Но…
Тут Гарри заулыбался. Эти двое решили над ним подшутить.
– Я же не учитель, я не могу…
– Гарри, по защите от сил зла ты лучший во всей параллели, – сказала Гермиона.
– Я? – Гарри заулыбался еще шире. – Ничего подобного, ты гораздо лучше меня. На всех экзаменах…
– Вообще-то не на всех, – невозмутимо отвечала Гермиона. – В третьем классе – а это единственный год, когда у нас был нормальный учитель, который действительно знал предмет, – ты оказался лучше меня. И вообще, Гарри, я говорю не об экзаменах. Вспомни о том, что ты сделал!
– В смысле?
– Знаешь что? Мне такой тупой учитель не нужен, – усмехнулся Рон Гермионе и повернулся к Гарри: – Дай-ка вспомнить. – И он скорчил рожу, изобразив Гойла в глубокой задумчивости. – Так… В первом классе… ты спас философский камень от Сам-Знаешь-Кого…
– Мне просто повезло, – возразил Гарри, – я вовсе ничего не умел…
– Во втором классе, – перебил Рон, – ты убил василиска и уничтожил Реддля.
– Да, но если бы не Янгус, я бы…
– В третьем классе, – еще повысив голос, продолжал Рон, – ты одним махом отогнал штук этак сто дементоров…
– Ты сам знаешь, что это была чистая удача, если бы не времяворот…
– А в прошлом году, – Рон почти орал, – ты победил Сам-Знаешь-Кого снова…
– Да послушайте же! – вскричал Гарри, уже сердясь, потому что оба они снисходительно улыбались. – Выслушайте меня, хорошо? Если вот так рассказывать, звучит замечательно, но мне просто везло. В половине случаев я вообще не понимал, что творю, я ничего не обдумывал, я делал, что приходило в голову, и потом, почти всегда мне кто-то помогал…
Рон с Гермионой продолжали ухмыляться, и Гарри разозлился – сам не понимал, отчего злится так сильно.
– Нечего тут улыбаться, как будто вы самые умные! Это было со мной, а не с вами! – закричал он. – И мне лучше знать, как это было, ясно? Я выкручивался не потому, что лучше всех знаю защиту от сил зла, а потому… потому что вовремя приходила помощь или я случайно делал то, что нужно… Я ломился вслепую, я понятия не имел… ХВАТИТ РЖАТЬ!
Миска с маринадом горегубки упала и разбилась. Гарри обнаружил, что вскочил и стоит возле кресла, но не помнил, как это произошло. Косолапсус юркнул под диван. Рон и Гермиона перестали улыбаться.
– Вы не понимаете, каково это! Вы не стояли с ним лицом к лицу! Думаете, это так просто: запомнил с десяток заклинаний и выпалил ему в морду? Как на уроке? Там же помнишь об одном: что от смерти тебя спасут только твои мозги, или смелость, или… сам не знаю что – там же нельзя мыслить трезво, когда понимаешь, что примерно через наносекунду тебя убьют, или начнут пытать, или на твоих глазах замучают твоих друзей, – на уроках не учат, как тут быть, а вы такие тут сидите, как будто я умный мальчик и поэтому остался жив, а вот зато Диггори был дурак и облажался, – вы не понимаете, с тем же успехом мог погибнуть и я, я бы и погиб, просто я был нужен Вольдеморту…
– Ты что, друг, мы ничего такого не думаем, – ошеломленно пролепетал Рон. – Ничего плохого про Диггори мы не… Ты все не так…
И он беспомощно посмотрел на потрясенную Гермиону.
– Гарри, – робко заговорила она, – как ты не понимаешь? Именно затем… именно поэтому ты нам и нужен… мы должны знать, к-каково это… смотреть ему… смотреть в глаза В-вольдеморту.
Она впервые в жизни произнесла имя Вольдеморта, и это сразу успокоило Гарри. Тяжело дыша, он рухнул в кресло; рука опять сильно болела. Угораздило же его разбить миску с маринадом!
– В общем… ты подумай над этим, – тихо попросила Гермиона. – Пожалуйста.
Гарри не знал, что сказать. Ему уже было стыдно за свою вспышку. Он кивнул, не очень понимая, на что, собственно, соглашается.
Гермиона встала.
– Ну, я иду спать, – сказала она как можно естественнее. – Эмм… спокойной ночи.
Рон тоже встал.
– Ты идешь? – неловко спросил он Гарри.
– Да, – ответил Гарри. – Через… минутку. Только приберу здесь.
Он показал на разбитую миску. Рон кивнул и пошел к лестнице.
– Репаро, – пробормотал Гарри, направив волшебную палочку на фарфоровые черепки. Те молниеносно соединились, и миска стала как новенькая, только пустая.
Гарри внезапно так устал, что возникло искушение никуда не ходить и спать в кресле, но он заставил себя встать и пойти за Роном. Ночью ему вновь снились длинные коридоры и запертые двери, а утром, когда он проснулся, шрам опять неприятно покалывало.
Глава шестнадцатая
В «Башке борова»
Прошло две недели, а Гермиона ни разу не заговаривала об уроках защиты от сил зла. Прежде чем эта тема возникла вновь, Гарри успел отбыть наказание у Кхембридж (и теперь сомневался, что след когда-нибудь полностью сойдет с его руки), Рон пережил еще четыре квидишные тренировки (и на двух последних на него даже не орали), и все трое научились растворять в воздухе мышей (а Гермиона уже перешла к котятам). Как-то в конце сентября, ненастным вечером, когда они сидели в библиотеке, по заданию Злея выискивая сведения об ингредиентах одного зелья, Гермиона неожиданно спросила:
– Я хотела узнать, Гарри, ты думаешь об уроках защиты от сил зла?
– Конечно, думаю, – недовольно буркнул Гарри, – как о них не думать, с этой старой дурой…
– Я говорю о нашем с Роном предложении. – Рон метнул на нее тревожно-предостерегающий взгляд, а она в ответ нахмурилась: – Ну хорошо, о моем предложении, чтобы ты давал нам уроки.
Гарри ответил не сразу, притворившись, будто не может оторваться от учебника «Азиатские антидоты к ядам животного происхождения». Он не хотел признаваться, что у него на уме.
За последние две недели он очень много об этом думал. Порой идея казалась ему безумной, но порой он вдруг ловил себя на странных мыслях – например, о том, какие заклинания больше всего пригодились ему при столкновениях с силами зла и Упивающимися Смертью… То есть фактически подсознательно готовился к урокам.
– Ну, – протянул он, когда притворяться, что «Азиатские антидоты» вызывают у него живейший интерес, стало неудобно, – в общем… я думал, да.
– И? – живо спросила Гермиона.
– Я не знаю, – стараясь выиграть время, сказал Гарри и поглядел на Рона.
– А вот мне нравится. – Рон, убедившись, что Гарри не собирается на них кричать, подключился к разговору с готовностью.
От неловкости Гарри заерзал в кресле:
– А вы помните, что я говорил? Что во многом это было везение?
– Да, Гарри, помним, – мягко ответила Гермиона, – но все-таки не надо делать вид, будто ты ничего не умеешь, потому что это не так. В прошлом году ты один смог противостоять проклятию подвластия, ты умеешь вызывать Заступника и делать такое, что не под силу даже взрослым колдунам. Виктор всегда говорил…
Рон развернулся так резко, что у него хрустнула шея. Потирая ее, Рон сардонически осведомился:
– Так-так? И что же говорил наш дорогой Викки?
– Ха-ха, – со скукой сказала Гермиона. – Он говорил, что не умеет делать того, что умеет Гарри, а ведь он тогда уже заканчивал школу.
Рон подозрительно уставился на Гермиону:
– Ты с ним, случайно, не переписываешься?
– А если и да, то что? – невозмутимо спросила Гермиона – впрочем, немного покраснев. – Я что, не могу переписываться с друзьями?
– Он метит не просто в друзья, – упрекнул ее Рон.
Гермиона сердито покачала головой и, не обращая внимания на Рона, гневно сверлившего ее взглядом, обратилась к Гарри:
– Ну, так как? Ты согласен нас учить?
– Тебя и Рона?
– Понимаешь, – Гермиона опять чуточку смутилась, – я думаю… только, Гарри, не вставай сразу на дыбы, ладно? Я думаю, ты должен учить всех, кто захочет. Тут ведь речь о том, чтобы научиться защищаться от В-вольдеморта. Ой, Рон, не делай такое лицо! Нечестно лишить других такого шанса.
Гарри поразмыслил над ее словами, а потом сказал:
– Да, только я сомневаюсь, что, кроме вас двоих, кто-нибудь захочет у меня учиться. Я же псих, забыли?
– Ты удивишься, сколько народу хочет тебя послушать, – серьезно ответила Гермиона. – Значит, так, – она наклонилась к Гарри, и Рон, мрачно смотревший на нее из-под нахмуренных бровей, тоже склонился ближе, – в первые выходные октября поход в Хогсмед, да? Скажем всем, кому это интересно, и встретимся с ними в деревне. Там все и обсудим.
– А почему не в школе? – спросил Рон.
– Потому что, – объяснила Гермиона, возвращаясь к китайской каверзной капусте, которую она перерисовывала из книги, – вряд ли Кхембридж придет в восторг от наших занятий.
Гарри очень ждал выходных и похода в Хогсмед, но его беспокоила одна вещь. С начала сентября, со своего появления в камине, Сириус хранил молчание. Крестный обиделся, что они не захотели встречаться с ним в Хогсмеде, это понятно – но все-таки Гарри время от времени тревожился. Вдруг Сириус, отбросив осторожность, объявится в деревне? Что делать, если им навстречу бросится огромный черный пес? А если это случится на глазах у Драко Малфоя?
– Знаешь, немудрено, что ему изредка хочется вырваться на волю, – заметил Рон, когда Гарри поделился своими страхами с ним и Гермионой. – Конечно, он целых два года был в бегах, это тоже не сахар, я понимаю, но он хоть был на свободе! А теперь бедняга все равно что в тюрьме с этим кошмарным эльфом.
Гермиона скроила недовольное лицо, но в остальном не отреагировала на неуважение к Шкверчку.
– Беда в том, – сказала она Гарри, – что пока В-вольдеморт… ой, Рон, я тебя умоляю!.. не выступит в открытую, Сириус вынужден прятаться. Наше тупое министерство призна́ет, что Сириус невиновен, только когда согласится, что Думбльдор говорил о нем правду. И только когда эти идиоты начнут ловить настоящих Упивающихся Смертью, станет ясно, что Сириус не из них… Прежде всего у него нет Знака.
– Не дурак же он – появляться в Хогсмеде, – ободрил друзей Рон. – Думбльдор бы жутко разозлился, а Сириус его слушается, хоть ему это и не по нраву.
Но Гарри все равно тревожился, и Гермиона сказала:
– Мы тут с Роном поговорили кое с кем – с теми, кто вроде должен бы захотеть учиться настоящей защите от сил зла, – и пара-тройка людей заинтересовались. Мы сказали, чтоб они нашли нас в Хогсмеде.
– Хорошо, – думая о Сириусе, неопределенно ответил Гарри.
– Гарри, перестань волноваться, – тихо посоветовала Гермиона. – Тебе и без Сириуса забот хватает.
И она, разумеется, была совершенно права: он едва успевал справляться с домашними заданиями; теперь, правда, не приходилось тратить все вечера, отбывая наказание у Кхембридж, и дело пошло чуть полегче. Рон, на котором лежали обязанности старосты, к тому же вместе с Гарри тренировался два раза в неделю и отставал еще сильнее. Зато Гермиона, изучавшая намного больше предметов, не только вовремя выполняла задания, но и находила время вязать эльфам одежду. Гарри был вынужден признать, что она достигла значительных успехов: теперь шапочки почти всегда можно было отличить от носков.
В день похода в Хогсмед утро выдалось ясное, но ветреное. После завтрака все выстроились в очередь к Филчу, который проверял, указаны ли их фамилии в списке учащихся, имеющих разрешение родителей или опекунов на поход в деревню. Гарри слегка кольнуло в сердце: если бы не Сириус, он бы вообще никуда не смог сегодня пойти.
Когда Гарри дошел до Филча, тот зашевелил носом, будто что-то вынюхивая, а затем коротко кивнул, отчего дряблые щеки мелко затряслись. Миновав Филча, Гарри вышел на каменное крыльцо, навстречу холодному солнечному дню и вместе с Роном и Гермионой по широкой дороге быстро зашагал к воротам.
– А почему Филч тебя обнюхал? – спросил Рон.
– Наверно, проверял, не пахнет ли от меня навозными бомбами, – усмехнулся Гарри. – Я забыл вам рассказать… – И он поведал о том, как, едва он отослал сову к Сириусу, в совяльню ворвался Филч и потребовал показать письмо.
Гарри немного удивило, что Гермиона так заинтересовалась – он-то сам не счел эту историю особо увлекательной.
– Он сказал, что его уведомили, будто ты хочешь заказать навозные бомбы? Но кто?
– Понятия не имею, – пожал плечами Гарри. – Может, Малфой? Шуточка в его стиле.
Они миновали высокие каменные колонны с боровами наверху и свернули налево, на дорогу в Хогсмед. Дул ветер, и волосы лезли им в глаза.
– Малфой? – скептически повторила Гермиона. – Хм… м-да… возможно.
До самой деревни она пребывала в глубокой задумчивости.
– А куда мы вообще идем? – спросил Гарри. – В «Три метлы»?
– Ой! Нет, – очнулась Гермиона, – нет, там всегда полно народу и очень шумно. Я сказала всем, чтобы приходили в другой паб, знаешь, тот, что не на главной дороге, – в «Башку борова». Конечно, местечко это… сам понимаешь… сомнительное… зато школьников там не бывает и никто нас не подслушает.
Они прошли по главной дороге мимо «Хохмазина Зонко», где, вполне естественно, увидели Фреда, Джорджа и Ли Джордана, миновали почту, откуда регулярно вылетали совы, и свернули в переулок, где в самом начале стоял небольшой трактир. Над входом на ржавом металлическом кронштейне висела обшарпанная деревянная вывеска с изображением отрубленной кабаньей головы, из которой на белую скатерть текла кровь. Вывеска на ветру поскрипывала. Гарри, Рон и Гермиона нерешительно замерли перед дверью.
– Ну пошли, – чуть дрогнувшим голосом сказала Гермиона. Гарри первым шагнул внутрь.
Ничто здесь не походило на просторный зал «Трех метел», по-домашнему уютный и сверкавший чистотой. «Башка борова» оказалась тесной, убогой, очень грязной комнатушкой, где стоял острый, крепкий дух – не исключено, что козлиный. Заляпанные окна почти не пропускали дневного света; на неструганых деревянных столах торчали свечные огарки. Пол на первый взгляд казался земляным, но, ступив на него, Гарри понял, что под вековыми наслоениями грязи скрывается камень.
Гарри вспомнил, что в первом классе Огрид рассказывал, как ему удалось выиграть драконье яйцо у незнакомца в капюшоне: «В “Башке борова” полно чудиков», пояснил он. Тогда Гарри не понял, почему Огриду не показалось странным, что его собеседник за весь разговор ни разу не снял капюшона, но теперь выяснилось, что для здешней публики это вполне нормально. У барной стойки сидел человек, с головой, целиком обмотанной грязными серыми бинтами, – не считая узкой щели на месте рта, сквозь которую забинтованный то и дело вливал в себя дымящуюся, смертоносную на вид жидкость. За столиком у окна выпивали двое в капюшонах – если бы не сильный йоркширский акцент, Гарри непременно принял бы этих людей за дементоров, – а в самом темном углу ютилась какая-то ведьма. Она была с ног до головы укутана густой черной вуалью, и виднелся только нос – он слегка из-под вуали выпирал.
– Ну, я не знаю, Гермиона, – пробормотал Гарри, когда они подошли к стойке, и подозрительно посмотрел на таинственную ведьму. – Тебе не приходило в голову, что под этой тряпкой может оказаться Кхембридж?
Гермиона оглядела загадочную фигуру под вуалью и тихо ответила:
– Кхембридж ниже. А потом, даже если это она, она ничего не может нам сделать. Я сто раз перепроверила школьные правила – мы ничего не нарушаем. Я специально спрашивала у Флитвика, можно ли школьникам посещать «Башку борова», и он сказал да – правда, настоятельно советовал приносить свои стаканы. И еще, я выискала все, что можно, о школьных кружках и о группах подготовки домашних заданий – это точно разрешено. Мне просто кажется, что не стоит наши занятия афишировать.
– Да уж, – сухо сказал Гарри, – тем более что мы вовсе не домашние задания будем делать.
Из комнаты за стойкой выскользнул бармен – высокий, худой, сердитый старик с длинными седыми волосами и бородой. Гарри он показался смутно знакомым.
– Вам чего? – буркнул старик.
– Три усладэля, пожалуйста, – попросила Гермиона.
Старик полез под барную стойку, вытащил три очень пыльных и грязных бутылки и шваркнул ими о прилавок.
– Шесть сиклей, – объявил он.
– Я заплачу, – сказал Гарри и торопливо отдал деньги. Бармен смерил Гарри взглядом, и его глаза на долю секунды задержались на шраме. Затем, отвернувшись, он убрал деньги в старинную деревянную кассу – ящичек при приближении монет открылся автоматически. Гарри, Рон и Гермиона прошли к самому дальнему столику, сели и стали осматриваться. Забинтованный человек постучал костяшками по стойке и немедленно получил от бармена еще один дымящийся кубок.
– Знаете что? – Рон вдохновенно поглядел на бар. – Мы тут можем заказать все что хотим. Этот тип продаст нам что угодно, ему явно до лампочки. Всегда хотел попробовать огневиски…
– Ты – же – староста! – грозно отчеканила Гермиона.
– А, – радостная улыбка сошла с лица Рона, – да…
– Так кто, вы сказали, придет? – спросил Гарри, открутив пробку и сделав глоток.
– Так, пара-тройка людей, – повторила Гермиона, беспокойно глянув на часы, а затем на дверь. – Я сказала, чтоб они приходили примерно в это время… Должны же они знать, где находится «Башка борова»… А, смотрите, вот, кажется, и они.
Дверь отворилась. На мгновение широкая пыльная полоса солнечного света разделила помещение надвое – и сразу исчезла, поскольку в дверной проем потянулась толпа.
Первыми вошли Невилл, Дин и Лаванда. Следом Парвати и Падма Патил, а с ними (у Гарри екнуло сердце) Чо с одной из своих смешливых подружек. Затем (отдельно от остальных и с таким мечтательным видом, будто забрела сюда по ошибке) Луна Лавгуд. Затем Кэти Белл, Алисия Спиннет, Ангелина Джонсон, Колин и Деннис Криви, Эрни Макмиллан, Джастин Финч-Флетчи, Ханна Аббот и девочка из «Хуффльпуффа» с длинной толстой косой (ее Гарри не знал), три мальчика из «Вранзора» (их вроде бы звали Энтони Голдштейн, Майкл Корнер и Терри Бут), Джинни и по пятам за ней высокий тощий светловолосый парнишка со вздернутым носом – кажется, игрок квидишной команды «Хуффльпуффа». Замыкали шествие близнецы Уизли и их друг Ли Джордан; все трое тащили большие бумажные пакеты, доверху набитые хохмазинными товарами.
– Пара людей? – повернулся к Гермионе Гарри. От волнения он охрип. – Пара людей?
– Ну а что? Идея много кому понравилась, – ответила довольная Гермиона. – Рон, не принесешь еще стульев?
Бармен, протиравший стакан тряпкой – такой грязной, словно ее никогда-никогда не стирали, – замер; возможно, в его заведении еще не бывало подобного аншлага.
– Салют, – сказал Фред, первым подходя к стойке и быстро пересчитывая своих товарищей, – будьте добры… двадцать пять усладэлей, пожалуйста.
Бармен смерил Фреда негодующим взглядом, а затем, раздраженно бросив тряпку, словно его оторвали от очень важного дела, начал доставать из-под прилавка пыльные бутылки.
– Пейте на здоровье, – говорил Фред, раздавая бутылки. – Ну-ка, детишки, скинулись, я не такой богач, столько не наберу…
Гарри оторопело смотрел, как вся эта гомонящая братия принимает у Фреда напитки и роется в карманах в поисках мелкой монеты. Непонятно, зачем все они сюда явились; затем его посетила кошмарная мысль, что от него, наверное, ждут какой-то речи. Он в ужасе повернулся к Гермионе.
– Что ты им сказала? – тихонько спросил он. – Чего они ждут?
– Я же говорила, они просто хотят тебя послушать, – успокоила его Гермиона; впрочем, Гарри смотрел на нее с такой яростью, что она тут же добавила: – Можешь пока ничего не говорить – сначала я сама.
– Привет, Гарри, – просиял Невилл и уселся напротив.
Гарри слабо улыбнулся в ответ, но сказать ничего не смог – рот пересох от волнения. Чо молча улыбнулась ему и села справа от Рона, а ее златовласая подруга посмотрела на Гарри хмуро и в высшей степени недоверчиво. Было ясно, что по своей воле она бы ни за что сюда не пришла.
Все подходили по двое или по трое и устраивались вокруг Гарри, Рона и Гермионы – одни откровенно предвкушали, другие смотрели с любопытством. Луна Лавгуд мечтательно вперилась в пространство. Наконец все подтащили стулья, уселись, и гвалт стих. Все уставились на Гарри.
– Кхм, – начала Гермиона. Она нервничала и говорила пронзительнее обычного. – Э-э… ммм… здравствуйте.
Теперь все смотрели на нее, хотя то и дело метали на Гарри быстрые взгляды.
– Вы все… э-э… знаете, зачем мы здесь собрались. Э-э… В общем, у Гарри родилась мысль, – (Гарри пронзительно на нее посмотрел), – точнее, у меня родилась мысль… что было бы неплохо, если бы те, кто хочет изучать защиту от сил зла… Я имею в виду, настоящую защиту, а не то, чем мы занимаемся с Кхембридж, – голос Гермионы вдруг уверенно окреп, – потому что это не защита от сил зла, а полная ерунда. – («Золотые слова» – отметил Энтони Гольдштейн, и Гермиона воспрянула духом.) – Короче говоря, я подумала, что мы должны взять дело в свои руки. – Она помолчала, искоса поглядела на Гарри и продолжила: – Я имею в виду – самостоятельно обучаться методам самозащиты, не в теории, а на практике…
– Небось ты хочешь еще и С.О.В.У. по защите получить? – перебил Майкл Корнер.
– Конечно, – сразу ответила Гермиона. – Но еще я хочу научиться защищаться, теперь… теперь… – Она глубоко вдохнула и решительно закончила: – Когда Вольдеморт возродился.
Реакция собрания была незамедлительной и вполне предсказуемой. Подруга Чо вскрикнула и пролила на себя усладэль, Терри Бут непроизвольно скривился, Падма Патил содрогнулась, а Невилл взвизгнул, сумев, впрочем, сделать вид, что поперхнулся. Однако все смотрели на Гарри – не отрываясь, даже увлеченно.
– В общем… таков наш план, – сказала Гермиона. – Если вы хотите учиться вместе с нами, надо решить, как мы будем…
– А где доказательства, что Сами-Знаете-Кто вернулся? – довольно агрессивно перебил блондин из хуффльпуффской квидишной команды.
– Во-первых, в это верит Думбльдор… – начала Гермиона.
– В смысле Думбльдор верит ему. – Блондин кивнул на Гарри.
– А ты вообще кто? – не слишком вежливо осведомился Рон.
– Захария Смит, – представился мальчик. – По-моему, мы имеем право знать, почему он так уверен, что Сами-Знаете-Кто вернулся.
– Послушайте, – торопливо вмешалась Гермиона, – мы собрались не затем, чтобы обсуждать…
– Все нормально, Гермиона, – сказал Гарри.
До него вдруг дошло, почему явилось столько народу. Уж Гермиона могла бы догадаться, подумал он. Кое-кто – а вполне возможно, что и большинство, – пришел лишь потому, что рассчитывал услышать историю о возвращении Вольдеморта из первых уст.
– Почему я уверен, что Сами-Знаете-Кто вернулся? – спросил он, глядя Захарии в глаза. – Потому что я сам видел. Но в прошлом году Думбльдор все вам рассказал, и если вы не верите ему, значит, не верите и мне, а я никого ни в чем убеждать не намерен.
Стоило Гарри заговорить, все как один затаили дыхание. Кажется, прислушался даже бармен. Он без устали тер грязной тряпкой один и тот же стакан, отчего стекло с каждой минутой становилось все грязнее.
Захария безапелляционно продолжал:
– Думбльдор сказал только, что Седрика Диггори убил Сам-Знаешь-Кто, а ты доставил тело в «Хогварц». Мы не знаем подробностей, ни как именно убили Диггори, ничего, а я думаю, нам всем…
– Если вам всем интересно, как Вольдеморт убивает, я ничем не могу помочь, – отрезал Гарри. В нем опять закипал гнев – в последнее время он всегда был на грани кипения. Гарри твердо решил не смотреть на Чо и не сводил глаз с дерзкой физиономии Захарии Смита. – Я не собираюсь говорить о Седрике Диггори, это понятно? Так что если вы пришли за этим, смело можете уходить.
Он метнул яростный взгляд на Гермиону. Это все она виновата! Выставила его на всеобщее обозрение как циркового уродца! Понятно, чего им всем надо, – пришли послушать его новые бредни! Однако никто и не думал уходить, даже Захария Смит, хотя он и продолжал сверлить Гарри взглядом.
– Итак, – заговорила Гермиона, вновь тонким от волнения голосом, – итак… как я уже сказала… если вы хотите учиться защите от сил зла, надо решить, где, когда и как мы будем заниматься…
– А правда, – перебила девочка с длинной косой, глядя на Гарри, – что ты умеешь вызывать Заступника?
Все взволнованно зашумели.
– Да, – слегка напрягся Гарри.
– Овеществленного Заступника?
Где-то Гарри это уже слышал.
– Ты… ты, случайно, не знакома с мадам Боунс? – спросил он.
Девочка улыбнулась:
– Это моя тетя. Меня зовут Сьюзен Боунс. Тетя мне рассказывала о дисциплинарном слушании. Так это правда? У тебя Заступник – олень?
– Да, – подтвердил Гарри.
– Ничего себе, Гарри! – потрясенно воскликнул Ли. – Я и не знал!
– Мама не велела Рону болтать. – Фред, поглядев на Гарри, ухмыльнулся: – Сказала, тебе и без того хватает внимания.
– Что верно, то верно, – промямлил Гарри, и кое-кто рассмеялся.
Таинственная ведьма под вуалью слегка поерзала.
– И ты правда убил василиска мечом из кабинета Думбльдора? – вопросил Терри Бут. – Это мне один портрет рассказал, когда я там был в том году…
– Да, правда, – кивнул Гарри.
Джастин Финч-Флетчи присвистнул, братья Криви ошеломленно переглянулись, а Лаванда Браун тихо воскликнула: «Ого!» Гарри вдруг сделалось очень жарко под воротником. Он изо всех сил старался не смотреть на Чо.
– А в первом классе, – сообщил всем Невилл, – он спас филологический камень…
– Философский, – прошипела Гермиона.
– Ну да, его… от Сами-Знаете-Кого, – закончил Невилл.
Глаза Ханны Аббот стали круглыми, как галлеоны.
– Не говоря уже, – добавила Чо (Гарри рискнул на нее взглянуть; Чо открыто улыбалась ему, и сердце у него опять исполнило сальто), – обо всем, с чем он столкнулся на Тремудром Турнире: драконы, русалиды, акромантулы…
Все согласно забормотали. Внутри у Гарри все сжалось, и он постарался скроить скромную мину. После того, как его похвалила Чо, ему было гораздо, гораздо труднее сказать то, что он обязательно хотел сказать.
– Слушайте, – начал он, и все сразу замолчали, – я… не подумайте, я не прибедняюсь, но… мне всегда кто-то помогал…
– С драконом – никто, – немедленно возразил Майкл Корнер. – Летал-то ты сам! Кстати говоря, здорово летал…
– Да, но… – пробормотал Гарри, не желая на пустом месте упрямиться.
– И летом никто не помогал тебе с дементорами, – вставила Сьюзен Боунс.
– Не помогал, – согласился Гарри. – Нет, конечно, что-то я делал сам, но я другое хочу сказать…
– Хорош юлить, ты умеешь, а мы что, рыжие? – перебил Захария Смит.
– Слышь, друг, у меня идея, – громко объявил Рон, не успел Гарри открыть рот, – давай ты заткнешься, ага?
Взбесило ли Рона слово «рыжие» или какое другое, непонятно, однако на лице его было написано, что он умирает от желания съездить Захарии по морде. Тот вспыхнул и заворчал:
– А чего он, мы пришли учиться, а он теперь говорит, что ничего не умеет.
– Ничего подобного он не говорит, – свирепо сказал Фред.
– Может, тебе ушки прочистить? – предложил Джордж, доставая из хохмазинного пакета длинный и страшный металлический инструмент.
– А можем и не только ушки, нам без разницы, куда это засунуть, – добавил Фред.
– Все, – заторопилась Гермиона, – идем дальше… Прежде всего давайте договоримся: все согласны брать у Гарри уроки?
В ответ раздалось невнятное утвердительное бормотание. Захария, скрестив руки на груди, молчал – может, потому что отвлекся на металлический инструмент Джорджа.
– Хорошо. – В голосе Гермионы звучало явное облегчение: хотя бы один вопрос наконец решен. – Тогда надо договориться, как часто мы будем собираться. По-моему, реже раза в неделю смысла нет…
– Минуточку, – перебила Ангелина, – только надо так, чтобы собрания не совпадали с нашими квидишными тренировками.
– Да, – кивнула Чо, – и с нашими тоже.
– И с нашими, – добавил Захария Смит.
– Я думаю, мы найдем время, которое устроит всех, – с легким раздражением сказала Гермиона, – но вы ведь понимаете, насколько это важно? Мы учимся защищаться от приспешников В-вольдеморта, от Упивающихся Смертью…
– Правильно! – неожиданно бухнул Эрни Макмиллан – а Гарри-то уже удивлялся, почему тот до сих пор безмолвствует. – Лично я думаю, это важнее всего остального, может, даже важнее экзаменов на С.О.В.У.!
Он с вызовом огляделся, точно ожидая, что кто-нибудь закричит: «Как это важнее?!» Все промолчали, и Эрни продолжил:
– Лично я вообще не понимаю, как могло министерство в такое сложное время навязать нам такого бесполезного преподавателя! Им неохота признавать, что Сами-Знаете-Кто вернулся, это понятно, но все равно, присылать учителя, который нарочно не дает нам учить защитные заклинания…
– Нам кажется, Кхембридж не хочет, чтобы мы умели защищаться, – сказала Гермиона, – из-за… бредовых опасений, будто Думбльдор соберет из учащихся «Хогварца» собственную армию. Кхембридж боится, что он бросит нас на штурм министерства.
Все ошарашенно вытаращились – все, кроме Луны Лавгуд, которая заявила:
– Ну а что? Похоже на правду. В конце концов, у Корнелиуса Фуджа есть ведь своя армия.
– А? – спросил Гарри, совершенно обескураженный этой нежданной новостью.
– Да-да, у него есть армия гелеопатов, – серьезно закивала Луна.
– Нет у него никакой армии, – досадливо бросила Гермиона.
– Нет, есть, – упорствовала Луна.
– Кто такие гелеопаты? – растерялся Невилл.
– Духи огня, – объяснила Луна. Она выпучила и без того выпуклые глаза, отчего больше прежнего смахивала на полоумную. – Высоченные такие огненные существа, они скачут и все выжигают на своем…
– Их не бывает, Невилл, – поджав губы, перебила Гермиона.
– Нет, бывает! – рассердилась Луна.
– Прошу прощения, но где доказательства? – сурово осведомилась Гермиона.
– Полно свидетельств очевидцев! А если ты такая узколобая, что тебя непременно нужно носом ткнуть, то…
– Кхе-кхем, – вмешалась Джинни, так удачно изобразив профессора Кхембридж, что кое-кто в страхе оглянулся, а потом засмеялся. – Мы вроде хотели решить, как часто будем проводить уроки?
– Ах да, – опомнилась Гермиона, – конечно, Джинни, ты права.
– По-моему, раз в неделю вполне нормально, – сказал Ли Джордан.
– Если только… – начала было Ангелина.
– Да-да, про квидиш мы помним, – раздраженно кивнула Гермиона. – И еще. Надо решить, где мы будем собираться…
Этот вопрос оказался потруднее; все примолкли.
– В библиотеке? – после паузы предложила Кэти.
– Вряд ли мадам Щипц обрадуется, если мы начнем наводить порчу в библиотеке, – заметил Гарри.
– Может, в пустом классе каком-нибудь? – подал голос Дин.
– Точно! – воскликнул Рон. – Макгонаголл нам разрешит. Она же пустила к себе Гарри к Турниру готовиться.
Но Гарри был практически уверен, что на сей раз профессор Макгонаголл не проявит гостеприимства. Что бы ни говорила Гермиона про школьные кружки, он подозревал, что их собрания слишком чреваты бунтом.
– Ладно, придумаем что-нибудь, – сказала Гермиона. – Как только выберем время и место для первого собрания, мы всем сообщим.
Она порылась в рюкзаке, достала пергамент и перо и замялась, будто набираясь храбрости.
– А теперь… я думаю, мы все должны подписаться, просто чтобы мы знали, кто был на собрании. Кроме того, я считаю, – она сделала глубокий вдох, – что надо уговориться не кричать об этом на каждом углу. Поставив свою подпись, вы обязуетесь не рассказывать о нашем обществе Кхембридж и вообще никому.
Фред тут же потянулся к пергаменту и живо поставил автограф, но перспектива подписывать какой-то документ обрадовала отнюдь не всех.
– Ммм… – промычал Захария, делая вид, что не замечает пергамента, который Джордж пытался ему всучить, – я… мне Эрни скажет, когда, где и что.
Но Эрни тоже колебался. Гермиона поглядела на него, высоко подняв брови.
– Я… мы же старосты, – выпалил Эрни. – А если этот список найдут… То есть… Ты сама говоришь, если Кхембридж узнает…
– Пять минут назад ты утверждал, что нет ничего важнее этого общества, – напомнил ему Гарри.
– Я… да, – кивнул Эрни, – я действительно так думаю, но…
– Эрни, по-твоему, я оставлю этот список валяться где попало? – презрительно спросила Гермиона.
– Нет. Конечно нет, – с некоторым облегчением замотал головой Эрни. – Я… Да, конечно, я подпишу.
После Эрни никто больше не высказывал никаких возражений, хотя Гарри заметил, что златовласая девица, перед тем как поставить подпись, посмотрела на Чо с укором. Когда подписался последний человек – Захария, – Гермиона аккуратно спрятала пергамент в рюкзак. Всем вдруг стало неуютно – их будто связал тайный контракт.
– Ладно, часики-то тикают, – бодро сказал Фред и вскочил. – Нам с Ли и Джорджем надо еще приобрести кое-что секретное. До скорого, ребятки!
По двое, по трое все стали расходиться. Чо долго возилась с замочком на рюкзаке, пряча лицо за длинными черными волосами, но ее подруга топталась рядом, скрестив руки и недовольно цокая языком, и в конце концов Чо пришлось уйти с ней, словно под конвоем. В дверях Чо обернулась и помахала Гарри.
– Что ж, кажется, все прошло удачно, – радостно сказала Гермиона, когда через пару минут они с Гарри и Роном вышли из «Башки борова» на яркий солнечный свет. Гарри и Рон допивали усладэль.
– Захария этот – редкостный козел. – Рон мрачно прищурился вслед смутной фигуре Смита вдалеке.
– Мне он тоже не очень понравился, – согласилась Гермиона, – но он случайно услышал, как я разговаривала с Эрни и Ханной за хуффльпуффским столом, и очень захотел прийти. Что мне было делать? К тому же чем больше народу, тем лучше… Например, Майкл Корнер с друзьями не пришли бы, если бы он не гулял с Джинни…
Рон, пытавшийся выцедить из бутылки последние капли усладэля, поперхнулся и все выплюнул себе на мантию.
– ЧТО?! Он с Джинни? – Рон зашелся от возмущения, и его уши сделались похожи на куски сырого мяса. – Джинни встречается… моя сестра встречается… то есть что, с этим Майклом?
– Да, поэтому-то они с друзьями и пришли… Я так думаю. То есть они, конечно, хотят учиться защите от сил зла, но если бы не Джинни…
– И когда же… Когда она?..
– Они подружились на рождественском балу, а в конце прошлого года начали встречаться, – невозмутимо объяснила Гермиона. Они свернули на Высокую улицу, и она остановилась у магазина письменных принадлежностей Шкрябенштюка, глядя на красивую выкладку фазаньих перьев в витрине. – Хмм… Пожалуй, мне бы не помешало новое перо.
Она зашла в магазин. Гарри и Рон последовали за ней.
– А который из них Майкл Корнер? – свирепо спросил Рон.
– Темноволосый, – ответила Гермиона.
– Мне он не понравился, – тотчас объявил Рон.
– Кто бы сомневался, – вполголоса буркнула Гермиона.
– Но, – продолжал Рон, бродя по пятам за Гермионой вдоль медных горшков с перьями, – я думал, что Джинни влюблена в Гарри!
Гермиона окинула его жалостливым взглядом и покачала головой:
– Это было раньше. А теперь она про Гарри и думать забыла. Нет, ты ей, конечно, все равно нравишься, – рассматривая длинное черно-золотое перо, утешительно кивнула она Гарри.
Гарри был не в силах забыть о Чо и о том, как она помахала ему на прощание, и интересовался разговором гораздо меньше Рона, которого от негодования попросту трясло. Тем не менее слова Гермионы неожиданно все расставили по местам.
– Так она поэтому теперь при мне разговаривает? – спросил он у Гермионы. – Раньше она всегда молчала.
– Именно, – кивнула Гермиона. – Пожалуй, я возьму вот это…
Она подошла к прилавку и протянула продавцу пятнадцать сиклей и два кнуда. Рон, не отставая, дышал ей в затылок.
– Рон, – сурово произнесла Гермиона, повернувшись и наступив ему на ногу, – вот поэтому Джинни и не говорит тебе про Майкла. Она так и думала, что ты это плохо воспримешь. Ради всего святого, кончай нудить.
– А кто нудел? Ничего я не нудел! Кто плохо воспринял? Ничего я не плохо… – И когда они шли по улице, Рон не переставал бурчать.
Гермиона глянула на Гарри, закатила глаза к небу и, пока Рон осыпал Майкла Корнера проклятиями, вполголоса поинтересовалась:
– Кстати, о Майкле и Джинни… а что у вас с Чо?
– То есть? – быстро спросил Гарри.
Внутри все как будто вскипело; лицо стало больно жечь на холоде… Неужели все настолько очевидно?
– А то, – губы Гермионы слегка изогнулись в улыбке, – что она не могла отвести от тебя глаз. Можно подумать, ты сам не видел.
Никогда прежде Гарри не замечал, как необыкновенно красив Хогсмед.
Глава семнадцатая
Декрет об образовании № 24
Остаток выходных Гарри был счастлив – с начала триместра такого не случалось. Почти все воскресенье они с Роном делали накопившиеся домашние задания. Конечно, развлечением это не назовешь, но, поскольку осеннее солнце напоследок упорствовало, они не стали корпеть над книжками в общей гостиной, а вынесли пергамент и учебники на улицу и уселись на берегу озера в тени большого бука. Гермиона, которая давно покончила с уроками, прихватила с собой шерсть, заколдовала спицы, и они быстро мелькали перед ней в воздухе, неустанно производя все новые и новые шапочки и шарфики.
Мысль о том, что он и другие решились противостоять Кхембридж и министерству, а лично он – ключевая фигура мятежа, приносила Гарри глубочайшее удовлетворение. В памяти постоянно всплывало субботнее собрание. Столько людей, и все пришли у него поучиться! А как они на него смотрели, слыша, что он умеет! И Чо похвалила его выступление на Тремудром Турнире… Его считали не вралем и психом ненормальным, а, наоборот, человеком, достойным всяческого восхищения, это сильно поднимало Гарри настроение, и даже в понедельник утром, несмотря на то что его ждали самые нелюбимые предметы и преподаватели, он все еще был очень весел.
Они с Роном спускались из спальни, обсуждая предложение Ангелины попробовать вечером на тренировке новый прием под названием Подвес Ленивца, и успели дойти до середины солнечной гостиной, но тут заметили нечто такое, что уже привлекло внимание стайки ребят.
На доске объявлений висел большой плакат, загородивший все остальное: списки выставленных на продажу подержанных сборников заклинаний; регулярные напоминания Аргуса Филча о соблюдении школьных правил; расписание квидишных тренировок; предложения по обмену шокогадушных карточек; сообщение о новом наборе испытателей продукции близнецов Уизли; даты походов в Хогсмед; записки о забытых или найденных вещах… Новое объявление напечатали большими черными буквами, а внизу, рядом с аккуратной витиеватой подписью, стояла весьма официальная печать.
Дата: 2019-11-01, просмотров: 295.