Лично для Вас подпишет экземпляр
⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 19Следующая ⇒
Поможем в ✍️ написании учебной работы
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Своей автобиографии

ВОЛШЕБНЫЙ Я

Сегодня с 12:30 до 16:30

– Мы его увидим! – заверещала Гермиона. – У нас в этом году одни только его учебники – ну, почти!

При более внимательном рассмотрении оказалось, что толпа перед дверью практически полностью состоит из сверстниц миссис Уизли. Какой-то колдун в дверях устало твердил:

– Спокойнее, дамы, прошу вас… пожалуйста, не толкайтесь… осторожнее – там книги!..

Гарри, Рон и Гермиона протиснулись внутрь. Длинная очередь вилась вглубь магазина, где подписывал свои книги Сверкароль Чаруальд. Все трое схватили себе по «Сборнику заклинаний (часть вторая)» и пробрались поближе к началу очереди, где уже стояли Уизли в полном составе вместе с мистером и миссис Грейнджер.

– Наконец-то пришли, – рассеянно проговорила миссис Уизли. Она слегка задыхалась и постоянно приглаживала волосы. – Через минуту увидим…

И действительно, мало-помалу в поле зрения оказался Сверкароль Чаруальд. Он сидел за столом в окружении великого множества плакатов, откуда сияли, подмигивали и сверкали ослепительно-белыми улыбками его собственные лица. Настоящий Чаруальд был одет в потрясающую незабудковую мантию, в точности под цвет глаз; остроконечная колдовская шляпа на кудрявых волосах была лихо заломлена.

Раздраженный человечек так и сяк прыгал вокруг и делал снимки большим черным аппаратом, который после каждой яркой вспышки пыхал клубами пурпурного дыма.

– Не мешайся, – прикрикнул человечек на Рона, пятясь в поисках удачного кадра. – Я из «Оракула»…

– Подумаешь, – обиженно буркнул Рон, потирая ногу, на которую наступил фотограф.

Сверкароль Чаруальд его услышал. Поднял глаза. Увидел Рона – и затем Гарри. Вытаращился на него. Потом вскочил и завопил:

– Неужели Гарри Поттер?

Люди расступились, возбужденно перешептываясь; Чаруальд нырнул в толпу, схватил Гарри за руку и вытащил на всеобщее обозрение. Публика зааплодировала. Гарри вспыхнул: Чаруальд, позируя перед камерой, затряс ему руку. Фотограф защелкал, семья Уизли скрылась в густом дыму.

– Давай, давай, улыбочку, Гарри, – процедил Чаруальд, старательно сверкая зубами. – Вдвоем мы, пожалуй, сойдем для первой полосы, а?

Когда Чаруальд наконец его отпустил, Гарри едва чувствовал собственные пальцы. Он попятился было к Уизли, но Чаруальд обнял его за плечи и крепко прижал к себе.

– Дамы и господа, – громко провозгласил Чаруальд и замахал рукой, прося тишины. – Наступил удивительный момент! Идеальный момент для небольшого объявления, которое я давно собирался сделать! Сегодня, когда юный Гарри вошел в магазин Завитуша и Клякца, желая всего лишь купить мою автобиографию, которую я с удовольствием отдам ему в подарок, – толпа снова зааплодировала, – он не имел ни малейшего представления, – тут Чаруальд дружески встряхнул Гарри, и у того очки сползли на кончик носа, – что вскоре получит нечто несравнимо большее, нежели книга «Волшебный я». Он и его школьные товарищи получат настоящего волшебного меня. Да-да, дорогие дамы и господа, я горжусь и счастлив тем, что могу объявить: с сентября этого года я согласился занять пост преподавателя в «Хогварце», школе колдовства и ведьминских искусств, где буду обучать молодежь защите от сил зла!

Люди захлопали и заорали, а оторопевший Гарри получил в подарок полное собрание сочинений Чаруальда. Пошатываясь под тяжестью книг, он сумел-таки благополучно убраться к стене, где стояла Джинни с только что купленным котлом.

– Это тебе, – пробурчал Гарри, ссыпая книжки ей в котел. – Я себе сам куплю…

– Спорим, тебе понравилось, а, Поттер? – раздался голос, который Гарри без труда узнал. Он выпрямился и встретился лицом к лицу с Драко Малфоем. Тот, как всегда, презрительно улыбался. – Знаменитый Гарри Поттер, – процедил Малфой. – Что ни поход в магазин, то первая полоса.

– Отстань, он же не специально! – выкрикнула Джинни. Она впервые заговорила при Гарри. Глаза ее гневно сверкали.

– Поттер, да ты никак завел себе подружку, – издевательски протянул Малфой, и Джинни побагровела.

Сквозь толпу к ним, обнимая большие стопки Чаруальдовых книг, пробрались Рон с Гермионой.

– Ах, вот это кто, – сказал Рон, созерцая Малфоя, будто некую гадость, прилипшую к подметке. – Что, не ожидал встретить здесь Гарри?

– Не ожидал встретить в магазине тебя, Уизли, – парировал Малфой. – Твои родители, наверно, месяц будут голодать после таких трат.

Рон побагровел, как и Джинни. Он бросил книжки в котел и шагнул к Малфою, но Гарри с Гермионой ухватили его сзади за куртку.

– Рон! – окликнул мистер Уизли, вместе с Фредом и Джорджем интенсивно работая локтями в толчее. – Что вы тут стоите? Идемте-ка на улицу.

– Так-так-так… Артур Уизли.

Подошел мистер Малфой. Он положил руку на плечо сыну. Они стояли рядом и абсолютно одинаково усмехались.

– Люциус, – холодно кивнул мистер Уизли.

– Говорят, в министерстве полно работы? – спросил мистер Малфой. – Рейд за рейдом… сверхурочные-то платят?

Он запустил руку в котел Джинни и из-под многочисленных глянцевых Чаруальдовых книжек вытащил сильно потрепанные «Превращения: руководство для начинающих».

– Так я и думал – не платят, – констатировал мистер Малфой. – Подумать только, и какой смысл позорить самое имя колдуна, если это не могут достойно компенсировать?

Мистер Уизли покраснел еще гуще, чем его дети.

– У нас совершенно различные взгляды на то, что позорит имя колдуна, – сдержанно ответил он.

– Это чувствуется, – невозмутимо согласился мистер Малфой, уставив бледный взгляд на родителей Гермионы, настороженно наблюдавших за неприятной сценой. – Что за компанию ты водишь, Уизли… а я-то думал, что тебе и твоей семье уж и падать некуда…

Раздался лязг – это отлетел в сторону котел Джинни; мистер Уизли бросился на Люциуса Малфоя, и тот рухнул спиной на книжную полку. Десятки тяжелых книг с грохотом посыпались на головы дерущихся; Фред с Джорджем заорали: «Дай ему, пап!»; миссис Уизли закричала: «Прекрати, Артур, прекрати!»; толпа отступала, опрокидывая другие полки; «Джентльмены, пожалуйста!.. Прошу вас!» – кричал продавец, и наконец, заглушив все остальное, раздалось:

– Тихо, мужики, вы чего?..

Книжное море бороздил Огрид. В мгновение ока он растащил драчунов. У мистера Уизли была рассечена губа, а мистер Малфой получил в глаз «Энциклопедией поганок». Последний все еще сжимал в руках «Превращения». Он сунул книжку Джинни, злобно сверкнув глазами:

– Держи, девочка, – возьми свою книгу, ничего лучшего твой отец не способен тебе дать… – Вырвавшись из рук Огрида, он поманил Драко и быстро удалился.

– Ну ты чего, Артур? Чего взъерепенился? – укоризненно спросил Огрид, почти оторвав от пола мистера Уизли, который как раз поправлял мантию. – Не знаешь Малфоя? Да у них же нутро гнилое, у всей семейки… чего их слушать-то?.. Дурная кровь, и все дела… Давай-ка… пошли отсюда.

Должно быть, продавец хотел их задержать, но он едва доходил Огриду до пояса и потому передумал. Вся компания вышла на улицу. Грейнджеры тряслись от страха, а миссис Уизли – от возмущения:

– Хорошенький пример детям… драться на людях… что подумает Сверкароль Чаруальд?..

– Он был в восторге, – сказал Фред. – Ты разве не слышала, что он говорил, когда мы уходили? Он спрашивал этого дядьку из «Оракула», нельзя ли вставить драку в репортаж… сказал, хорошая реклама…

Вся группа, порядком приунывшая, направилась к камину в «Дырявом котле», откуда Гарри, Уизли и покупкам предстояло отбыть домой в изумрудном свечении кружаной муки. Они попрощались с Грейнджерами, которые вышли через бар на мугловую улицу; мистер Уизли начал было расспрашивать про автобусные остановки, но быстро умолк, взглянув на жену.

Гарри снял очки, спрятал их в карман и только потом взял щепотку кружаной муки. Этот вид транспортировки ему определенно не нравился.

Глава пятая
 Дракучая ива
 

По мнению Гарри, каникулы кончились как-то уж слишком быстро. Он, разумеется, очень хотел снова попасть в «Хогварц», но месяц в «Гнезде» оказался самым-самым счастливым за всю его жизнь. Трудно было не завидовать Рону, особенно при воспоминании о Дурслеях и при мысли о том, какой прием ожидает его самого на Бирючинной улице в следующие летние каникулы.

В последний вечер миссис Уизли наколдовала роскошный ужин из всех любимых блюд Гарри. На десерт был подан пудинг из патоки – от одного взгляда на него вовсю текли слюнки. В завершение вечера Фред и Джордж развлекли публику филибустеровским фейерверком; кухня наполнилась красными и синими звездами, которые с полчаса рикошетили между полом и потолком. Затем пришло время выпить последнюю чашку горячего шоколада – и спать.

Наутро сборы заняли целую вечность. Все встали на заре, но почему-то никак не могли завершить свои дела. Миссис Уизли в дурном расположении духа носилась по дому, разыскивая то носки, то перья; полуодетые дети с надкусанными бутербродами в руках то и дело сталкивались друг с другом на лестнице; мистер Уизли, перетаскивая сундук Джинни к машине, чуть было не сломал себе шею, споткнувшись о заплутавшую курицу.

Гарри не мог взять в толк, каким образом восемь человек, шесть огромных сундуков, две совы и крыса поместятся в один-единственный маленький «форд-англия». Он не учел специальных «функций», встроенных мистером Уизли.

– Только Молли ни слова, – прошептал он на ухо Гарри, открыл багажник и показал, что тот волшебным образом расширяется и вмещает сколько угодно багажа.

Когда наконец все расселись по местам, миссис Уизли бросила взгляд на заднее сиденье, где вольготно расположились Гарри, Рон, Фред, Джордж и Перси, и сказала:

– Пожалуй, муглы умеют побольше, чем мы думаем, правда? – Сама миссис Уизли сидела с Джинни на переднем сиденье, больше похожем на садовую скамью. – Со стороны и не скажешь, что здесь так просторно.

Мистер Уизли завел двигатель, и машина медленно покатила со двора, а Гарри обернулся, чтобы бросить последний взгляд на дом. Он едва успел задуматься, когда увидит «Гнездо» в следующий раз, как они вернулись: Джордж забыл коробку с петардами. Через пять минут машина снова резко затормозила, и Фред помчался за метлой. Они почти уже выехали на трассу, и тут Джинни запищала, что забыла дневник. Когда она вновь вскарабкалась на сиденье, они уже очень сильно опаздывали и очень сильно нервничали.

Мистер Уизли взглянул на часы, а затем на жену:

– Молли, лапушка…

– Ни в коем случае, Артур…

– Никто не заметит… вот эта кнопочка – исчезатель. Мы поднимемся в воздух и помчимся над облаками. Через десять минут прибудем, и никто-никто…

– Я же сказала нет, Артур, тем более средь бела дня…

Они добрались до Кингз-Кросс без четверти одиннадцать. Мистер Уизли слетал за тележками для багажа, и они поспешили на вокзал.

В прошлом году Гарри уже ездил на «Хогварц-экспрессе». Тут нужно было знать одну хитрость, а именно способ проникнуть на платформу девять и три четверти, которой не видно из муглового мира. Проходили туда сквозь барьер, разделявший платформы девять и десять. Совсем не страшно, но требует осторожности, чтобы муглы не заметили, как ты исчезаешь.

– Перси первый, – сказала миссис Уизли, нервно глянув на часы над головой. Часы показывали, что невзначай раствориться за барьером по одному вся компания должна максимум за пять минут.

Перси бодро пошел на барьер и исчез. За ним – мистер Уизли, затем Фред и Джордж.

– Я с Джинни, а вы сразу после нас, – бросила миссис Уизли Рону и Гарри, лихорадочно схватила Джинни за руку и ринулась вперед. Они исчезли в мгновение ока.

– Пошли вместе, у нас всего одна минута, – предложил Рон.

Гарри поправил на сундуке клетку с Хедвигой и развернул тележку к барьеру. Он совсем не волновался – это же вам не кружаная мука. Мальчики склонились над ручками тележек и целеустремленно пошли на барьер, набирая скорость. Когда до барьера оставалось несколько футов, они прибавили шагу и…

БАЦ!

Обе тележки врезались в барьер и отскочили назад; сундук Рона упал с невероятным грохотом, Гарри сбило с ног, а клетка свалилась на землю. Хедвига покатилась прочь, возмущенно вопя; люди, все без исключения, уставились на виновников беспорядка, а служащий неподалеку заорал:

– Что за трам-та-ра-рам-там-там?

– Потеряли управление, – с трудом выговорил Гарри и встал, ощупывая ребра.

Рон сбегал за Хедвигой, чьи вопли вызвали в толпе множество замечаний по поводу жестокого обращения с животными.

– Почему мы не прошли? – испуганно спросил Гарри.

– Понятия не имею…

Рон в панике огляделся. За ними все еще наблюдало десятка два любопытных.

– Мы опоздаем на поезд, – зашептал Рон. – Не понимаю, почему проход закрылся…

Гарри уставился на большие вокзальные часы; от ужаса подводило живот. Десять секунд… девять секунд…

Он осторожно подкатил тележку к барьеру, а потом толкнул изо всех сил. Барьер не поддался, как и подобает металлу.

Три секунды… две… одна…

– Все, – ошарашенно сказал Рон, – поезд ушел. А что, если мама с папой не смогут пройти к нам? У тебя есть мугловые деньги?

Гарри безрадостно засмеялся:

– Дурслеи не давали мне карманных денег уже лет шесть.

Рон приложил ухо к холодному барьеру.

– Ни звука, – доложил он напряженным голосом. – Что же делать? Я не знаю, когда вернутся мама с папой.

Ребята посмотрели вокруг. Они все еще были центром внимания, в основном из-за того, что Хедвига продолжала орать.

– Пойдем ждать у машины, – решил Гарри. – Мы привлекаем слишком много внима…

– Гарри! – вскричал Рон, и в глазах у него появился блеск. – Машина!

– Что машина?

– Мы можем полететь в «Хогварц» на машине!

– Но я думал…

– У нас нет выхода, так? А нам надо попасть в школу, так? А несовершеннолетним разрешается колдовать при чрезвычайных обстоятельствах! Раздел, кажется, девятнадцать ограничений чего-то там…

– Но твои родители… – неуверенно проговорил Гарри, в бесплодной надежде снова боднув тележкой барьер. – Как же они доберутся домой?

– Им машина не нужна! – нетерпеливо закричал Рон. – Они умеют аппарировать – из воздуха появляться! А машина или там кружаная мука – это потому что мы несовершеннолетние, нам аппарировать нельзя…

Паника Гарри неожиданно сменилась радостным предвкушением.

– А ты умеешь водить?

– Без проблем, – ответил Рон и покатил тележку к выходу. – Давай, пошли. Если поторопимся, полетим прямо за «Хогварц-экспрессом».

И они направились сквозь толпу любопытствующих муглов к выходу, а затем в переулок, где был припаркован «форд-англия».

Рон отпер багажник, так и сяк постучав волшебной палочкой. Не без труда погрузив сундуки, они поставили клетку с Хедвигой на заднее сиденье, а сами забрались вперед.

– Глянь: никто нас не видит? – Рон, коснувшись палочкой, завел двигатель.

Гарри высунул голову в окошко: на главной дороге движение весьма оживленное, но их улочка пуста.

– Все нормально, – сказал он.

Рон нажал крохотную серебряную кнопочку на панели. Машина исчезла – и ребята вместе с ней. Гарри чувствовал, как под ним легонько вибрирует сиденье, слышал двигатель, ощущал собственные руки на коленях и очки на носу, но как будто превратился в пару глазных яблок, что плавали в нескольких футах над землей в убогом переулке, забитом припаркованными автомобилями.

– Поехали, – раздался справа голос Рона.

И сразу же земля и грязные здания по сторонам исчезли; машина взлетела, и спустя доли секунды под ними простирался весь дымный поблескивающий Лон дон.

Затем что-то хлопнуло, и автомобиль, Гарри и Рон снова стали видимы.

– Ой, – сказал Рон, хватаясь за исчезатель, – не работает…

Оба стукнули по исчезателю кулаками. Машина пропала. Потом, как бы моргнув в воздухе, опять появилась.

– Держись! – заорал Рон и вдавил в пол педаль газа; автомобиль взмыл в набрякшие ватные облака, и все вокруг стало серым и мутным.

– А теперь что? – спросил Гарри, щурясь в облаке, наползавшем со всех сторон.

– Надо глянуть, где поезд, – понять, куда лететь, – ответил Рон.

– Нырни на секундочку – по-быстрому…

Они провалились под облака и завертелись на сиденьях, пристально всматриваясь в землю.

– Вижу! – завопил Гарри. – Прямо впереди – вон там!..

«Хогварц-экспресс» скользил внизу малиновой змеей.

– Направление – север, – сказал Рон, проверив компас на приборной панели. – Все, теперь надо только проверять его примерно каждые полчаса. Держись!

Они снова взмыли над облаками. И через минуту вырвались к солнечному сиянию.

Здесь был совсем другой мир. Колеса машины взбивали пушистое море облаков под ярким, бесконечно синим небом и ослепительно-белым солнцем.

– Главное – не столкнуться с самолетом, – сказал Рон.

Они переглянулись, расхохотались и долго-долго не могли остановиться.

Их как будто перенесло в чудесный сон. Только так, думал Гарри, и надо путешествовать – в вихре снежно-белых облаков, в машине, залитой горячим солнцем, с большим кульком ирисок в бардачке, – предвкушая, как обзавидуются Фред и Джордж, когда машина блистательно и мягко приземлится на пологий склон перед замком «Хогварца».

Они регулярно проверяли движение поезда, и каждый нырок под облака открывал взору новый вид. Очень скоро Лондон остался далеко позади и сменился зелеными полями, а те, в свою очередь, уступили место обширным красноватым пустошам, затем большому городу, кишевшему разноцветными муравьями-автомобильчиками, потом деревням с игрушечными церквями.

Однако спустя несколько не богатых событиями часов Гарри был вынужден признать, что лететь прискучило. Из-за ирисок во рту все слиплось, а пить было нечего. Свитера они с Роном давно сняли, но футболка у Гарри все равно прилипала к спинке сиденья, а очки постоянно съезжали на кончик потного носа. Ему надоело восхищаться причудливыми формами облаков, и он с тоской думал о поезде, как тот идет по рельсам где-то далеко внизу, унося с собой ледяной тыквенный сок, который продает толстушка ведьма, на тележке развозящая по вагонам всякую снедь. Почему же им не удалось попасть на платформу девять и три четверти?

– Наверно, уже близко? – ссохшимся голосом предположил Рон спустя еще несколько часов, когда солнце стало тонуть за облачным горизонтом, окрашивая его густо-розовым. – Приготовься – надо еще раз проверить поезд.

Тот по-прежнему деловито змеился прямо под ними, мимо горы с заснеженной вершиной. Внизу, под облачным пологом, было гораздо темнее.

Рон поддал газу, снова направил машину ввысь, и тут двигатель начал подвывать.

Рон и Гарри тревожно переглянулись.

– Наверное, она просто устала, – сказал Рон. – Она еще ни разу не летала так далеко…

И оба притворились, будто не замечают, что машина стонет все громче, а небо неуклонно темнеет. Вскоре чернота расцветилась звездами. Гарри натянул свитер, стараясь не обращать внимания на дворники, которые взмахивали обессиленно, точно в знак протеста.

– Уже близко, – сказал Рон скорее машине, чем Гарри, – уже скоро, – и дрожащей рукой ободрительно похлопал по приборной доске.

Немного погодя, когда они снова опустились ниже облаков, им пришлось долго щуриться в поисках своего наземного ориентира.

– Вот! – закричал Гарри, и Рон с Хедвигой подпрыгнули. – Впереди!

Силуэтом на темном горизонте, высоко на скале над озером, вырисовывались многочисленные башни и башенки замка.

Тут автомобиль сильно задрожал и стал терять скорость.

– Ну давай, – пришпорил машину Рон и слегка вздернул руль. – Почти приехали, давай же…

Двигатель громко застонал. Из-под капота вырывались тонкие струйки дыма. На подлете к озеру Гарри обеими руками вцепился в сиденье.

Машину сотряс зловещий спазм. За окном Гарри увидел гладкую, черную, глянцевую поверхность воды примерно в миле внизу. У Рона побелели костяшки пальцев. Машина вновь содрогнулась.

– Давай, – пробормотал Рон.

Они летели над озером – замок совсем рядом, – Рон дал по газам.

Раздался громкий лязг, двигатель чихнул – и умер.

– Мама, – в тишине сказал Рон.

Нос автомобиля накренился. Они падали, набирая скорость, прямо на каменную стену замка.

– Не-е-е-ет! – закричал Рон и выкрутил руль; машина развернулась широкой дугой, просвистела в паре дюймов от стены, пронеслась над темными теплицами, над огородом и полетела вдоль черного газона, неотвратимо теряя высоту.

Рон бросил руль и вытащил из заднего кармана волшебную палочку…

– СТОЙ! СТОЙ! – завопил он, молотя по панели и лобовому стеклу, но автомобиль с бешеной скоростью несся вниз, а земля с той же скоростью неслась навстречу.

– ОСТОРОЖНО, ДЕРЕВО! – крикнул Гарри, хватаясь за руль, но было поздно…

БУ-БУХ!

Металл оглушительно врезался в дерево; влепившись в толстый ствол, машина с тяжким громом обрушилась на землю. Дым повалил из-под смятого капота; Хедвига душераздирающе вопила от ужаса; шишка размером с мяч для гольфа набухала у Гарри на голове – он ударился о лобовое стекло; а справа отчаянно и тихо застонал Рон.

– Что с тобой? – испуганно спросил Гарри.

– Моя палочка, – дрожащим голосом выговорил тот, – только посмотри на мою палочку…

Палочка треснула, почти переломившись; кончик безжизненно свисал на нескольких щепках.

Гарри открыл было рот, собираясь пообещать, что в школе они все починят, но не успел произнести ни слова. В это самое мгновение что-то садануло по его дверце с силой разъяренного буйвола, Гарри боком впечатался в Рона, и тотчас еще один чудовищный удар обрушился на крышу.

– Что это там?..

Рон ахнул, вглядываясь вперед, Гарри обернулся, и в этот миг толстая, как питон, ветка со всего маху шибанула по ветровому стеклу. На них напало дерево, в которое машина врезалась при падении. Ствол согнулся почти пополам, ощетинившиеся сучья колотили, куда только могли достать.

– А-а-а-а-а! – с ужасом сказал Рон, когда рядом с ним на дверце озверевшее растение проделало новую вмятину; ветровое стекло дрожало под градом побоев – мелкие ветки стучали по нему, словно шишковатые пальцы, а один сук, как огромный молот, яростно дубасил по крыше, и та уже начала прогибаться… – Бежим! – крикнул Рон, всей тяжестью наваливаясь на дверь, но через секунду был отброшен на колени к Гарри мощным апперкотом взбесившегося дерева. – Мы пропали, – прорыдал Рон, глядя, как проваливается крыша, но тут завибрировал пол – двигатель вдруг взял и завелся.

– Задний ход! – отчаянно закричал Гарри, и машина резко подала назад; дерево все бушевало: когда оно рванулось вслед убегающей машине, корни скрипнули, почти выдравшись из земли.

– Чуть было, – тяжело выдохнул Рон, – не погибли. Молодчага, машинка!

Но терпение машины было исчерпано. Одна за другой распахнулись дверцы, Гарри почувствовал, как сиденье под ним кренится, и спустя миг распростерся на сырой земле. Что-то тяжелое грузно попадало на землю – автомобиль выбросил багаж; клетка с Хедвигой пролетела по воздуху, дверца распахнулась, сова с возмущенным криком вырвалась на свободу и не оглядываясь понеслась к замку. Побитая, поцарапанная, дымящаяся машина помчалась в ночь, яростно сверкая задними фарами.

– Вернись! – завопил ей вслед Рон, размахивая сломанной палочкой. – Отец меня убьет!

Но «форд-англия», напоследок гневно всхрапнув выхлопной трубой, исчез из виду.

– Везет нам как утопленникам, – безутешно сказал Рон, подбирая Струпика. – Из всех деревьев, в которые можно было врезаться, нам, конечно, попалось то, которое само кому хочешь врежет.

Он оглянулся через плечо на древнее дерево – оно до сих пор угрожающе потрясало ветвями.

– Пошли, – устало выговорил Гарри, – надо в замок попасть…

Прибытие в школу получилось вовсе не таким триумфальным, каким рисовалось в воображении. Все в синяках, замерзшие, с трудом двигаясь, они взяли сундуки за боковые ручки и поволокли по травянистому склону к огромным дубовым дверям.

– Наверное, пир уже давно начался, – сказал Рон, бросил сундук у лестницы и тихо подошел к ярко освещенному окну. – Эй! Смотри-ка, Гарри! Это же Распределение!

Гарри подбежал, и они заглянули в Большой зал.

Бесчисленное множество зажженных свечей парило в воздухе над четырьмя длинными столами, играя огнями на золотых блюдах и кубках. Вверху, на зачарованном потолке, всегда отражавшем настоящее небо, блистали звезды.

В густом лесу остроконечных колдовских шляп Гарри увидел строй перепуганных первоклашек, которых запускали в зал. Среди них по огненным волосам легко можно было узнать Джинни. Профессор Макгонаголл, ведьма со строгим пучком и в очках, водружала на табурет знаменитую Шляпу-Распредельницу.

Каждый год эта старая-престарая Шляпа, залатанная, потрепанная и грязная, распределяла новичков по четырем колледжам «Хогварца» («Гриффиндор», «Хуффль пуфф», «Вранзор» и «Слизерин»). Гарри хорошо помнил, как сам ровно год назад надевал эту Шляпу и, замерев, ждал, пока она вынесет решение. Несколько ужасных секунд он боялся, что Шляпа направит его в «Слизерин», откуда вышло больше всего черных колдунов и ведьм, но он попал в «Гриффиндор» вместе с Гермионой, Роном и остальными Уизли. В последнем семестре Гарри с Роном помогли своему колледжу выиграть кубок школы, и «Гриффиндор» победил «Слизерин» впервые за семь лет.

Вызвали крошечного мальчика с мышастыми волосами. Он надел Шляпу. Взгляд Гарри заскользил мимо, дальше, туда, где за учительским столом сидел и наблюдал за Распределением профессор Думбльдор, директор школы. Его длинная серебряная борода и очки со стеклами-полумесяцами поблескивали при свечах. Поодаль Гарри заметил Сверкароля Чаруальда в роскошной аквамариновой мантии. В торце сидел Огрид, волосатый, огромный, и долгими глотками пил из запрокинутого кубка.

– Подожди-ка… – прошептал Гарри. – За учительским столом один стул пустой… Где Злей?

Профессор Злотеус Злей был у Гарри самым нелюбимым учителем. А Гарри у Злея – самым нелюбимым учеником. Злей, жестокий и саркастичный, не нравился никому, кроме учеников собственного колледжа («Слизерина»); преподавал он зельеделие.

– Может, заболел? – с надеждой предположил Рон.

– А может, уволился, – сказал Гарри, – потому что ему опять не досталось места учителя защиты от сил зла!

– А может, – с воодушевлением подхватил Рон, – его уволили! Его же никто не любит…

– А может, – раздался ледяной голос прямо у ребят за спиной, – он ждет ваших объяснений, почему вы не приехали на поезде вместе со всеми.

Гарри развернулся. Перед ним стоял Злотеус Злей в полощущейся на ночном ветру мантии. Это был худой человек с землистой кожей, крючковатым носом и сальными волосами до плеч. В довершение неприятной картины сейчас он улыбался, и улыбка его не предвещала ничего хорошего.

– Следуйте за мной, – приказал Злей.

Не решаясь посмотреть даже друг на друга, Гарри и Рон поплелись вслед за Злеем вверх по ступенькам и вошли в просторный гулкий вестибюль, освещенный факелами. Из Большого зала доносились вкуснейшие запахи, но Злей направился прочь от тепла и уюта, вниз по узкой каменной лестнице.

– Заходите! – сказал он, открыв дверь на полпути к подземелью и указав внутрь.

Ежась, они вошли в кабинет Злея. Вдоль сумрачных стен тянулись стеллажи с огромными стеклянными банками, где плавали всевозможные гады, чьих названий Гарри не знал и знать не хотел. В камине было черно и пусто. Злей закрыл дверь и повернулся к ребятам.

– Итак, – тихо произнес он, – поезд недостаточно хорош для знаменитого Гарри Поттера и его верного оруженосца Уизли. Своим прибытием надо наделать как можно больше шуму, так, господа?

– Нет, сэр, просто барьер на Кингз-Кросс…

– Тихо! – холодно прикрикнул Злей. – Что вы сделали с машиной?

Рон судорожно сглотнул. Гарри уже не впервые заподозрил, что Злей умеет читать мысли. Но мгновение спустя все разъяснилось: Злей развернул последний номер «Вечернего Оракула».

– Вас видели, – зашипел он, тыча им в нос заголовок: «МУГЛЫ ОШЕЛОМЛЕНЫ ПОЯВЛЕНИЕМ ЛЕТАЮЩЕГО «ФОРДА-АНГЛИЯ». И зачитал вслух: – «В Лондоне двое муглов уверяют, что видели старый автомобиль, пролетевший над Почтовой башней… в полдень в Норфолке миссис Хетти Бейлисс, развешивая белье… Мистер Ангус Флит из Пиблза сообщил в полицию… В общей сложности шесть или семь муглов. Насколько мне известно, твой отец работает в отделе неправомочного использования мугл-артефактов? – сказал он, мерзко ухмыляясь Рону. – Подумать только… его собственный сын…

Гарри словно бы изо всей силы ударила в живот самая большая ветвь бешеного дерева. Если кто-нибудь узнает, что мистер Уизли заколдовал машину… об этом он не подумал…

– При осмотре парка я заметил, что значительный ущерб нанесен весьма ценной Дракучей иве, – продолжал Злей.

– Это она нанесла нам ущерб, – выпалил Рон.

– Тихо! – рявкнул Злей. – Весьма прискорбно, что вы учитесь не в моем колледже и право принимать решение о вашем исключении принадлежит не мне. Я схожу за теми, кому дарована эта счастливая привилегия. А вы ждите здесь.

Гарри и Рон беспомощно переглянулись. Лица у обоих были совсем белые. Гарри уже не хотел есть. Теперь его ужасно тошнило. Он старался не смотреть на большое слизистое нечто, которое плавало в зеленой жиже на полке за письменным столом Злея. Если Злей отправился за профессором Макгонаголл, куратором «Гриффиндора», то от этого совсем не легче. Она, может быть, справедливее, чем Злей, но ничуть не менее строга.

Через десять минут вернулся Злей и вместе с ним действительно пришла профессор Макгонаголл. Гарри и раньше пару раз видел, как она сердится, но то ли забыл, как сильно она поджимает губы, то ли прежде она еще не бывала так взбешена. Едва появившись на пороге, она взметнула волшебную палочку; Гарри с Роном испуганно зажмурились, но она лишь указала на пустой камин, и там внезапно затанцевало пламя.

– Сядьте, – приказала она, и мальчики робко попятились к креслам у камина. – Объяснитесь. – Стекла ее очков зловеще блеснули.

Рон стал рассказывать, начав с того, как их отказался пропустить барьер на вокзале.

– …Так что у нас не было выбора, профессор, мы не смогли попасть на поезд.

– Почему вы не послали записку с совой? Насколько я знаю, у вас ведь есть сова? – ледяным тоном осведомилась профессор Макгонаголл у Гарри.

Гарри разинул рот. После ее слов ему вдруг стало очевидно, что именно так и следовало поступить.

– Я… я не подумал…

– Это уж точно, – процедила профессор Макгонаголл.

В дверь постучали, и Злей, довольный как никогда, открыл. На пороге стоял директор Думбльдор.

Гарри похолодел. Лицо у Думбльдора было необычайно суровое. Он уставил на провинившихся пристальный взгляд поверх крючковатого носа, и Гарри неожиданно подумалось, что лучше бы их все еще колотила Дракучая ива.

Наступило продолжительное молчание. Потом Думбльдор произнес:

– Расскажите, почему вы это сделали?

Лучше бы он кричал. Невыносимо было слышать такое разочарование. Почему-то Гарри не смог смотреть Думбльдору в глаза и заговорил, обращаясь к его коленям. Он рассказал абсолютно все, кроме того, что заколдованной машиной владеет мистер Уизли, и получилось так, будто они с Роном случайно наткнулись на припаркованную недалеко от вокзала летающую машину. Он понимал, что Думбльдор обо всем догадается, но про машину тот не задал ни единого вопроса. Когда Гарри закончил свой рассказ, Думбльдор продолжал пристально смотреть на него сквозь очки.

– Ну, мы пойдем за вещами, – безнадежно сказал Рон.

– О чем вы, Уизли? – рявкнула профессор Макгонаголл.

– Вы же нас исключаете? – пробормотал Рон.

Гарри глянул на Думбльдора.

– Не сегодня, мистер Уизли, – сказал тот. – Но я обязан донести до вас всю серьезность вашего проступка. Мне придется написать вашим родным. Также должен предупредить, что, если нечто подобное повторится, у меня не останется иного выбора, кроме как исключить вас.

У Злея был такой вид, будто он узнал, что Рождество отменяется навсегда. Он прочистил горло и заговорил:

– Профессор Думбльдор, эти двое нарушили Декрет о рациональных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних, нанесли серьезные повреждения древнему и ценному растению – вне сомнения, подобные деяния…

– Предоставим профессору Макгонаголл решать, какое наказание следует назначить этим учащимся, Злотеус, – спокойно ответил Думбльдор. – Они из ее колледжа, и решение за ней. – Он повернулся к профессору Макгонаголл: – Я возвращаюсь на праздник, Минерва, мне нужно сделать кое-какие объявления. Пойдемте, Злотеус, я заметил на столе аппетитные кремовые тарталетки – успеть бы попробовать…

Злей позволил увести себя из кабинета, напоследок метнув на Гарри и Рона взгляд, полный неприкрытой ненависти. Мальчики остались наедине с профессором Макгонаголл. Та все еще сильно напоминала разъяренного орла.

– Отправляйтесь в лазарет, Уизли, у вас кровь идет.

– Не сильно. – Рон поспешно промокнул рукавом порез над бровью. – Профессор, я так хотел посмотреть Распределение, там моя сестра…

– Церемония Распределения уже закончилась, – сказала профессор Макгонаголл. – Ваша сестра тоже зачислена в «Гриффиндор».

– Отлично, – обрадовался Рон.

– Кстати, к вопросу о «Гриффиндоре»… – резко начала профессор Макгонаголл, но Гарри ее перебил:

– Профессор, мы взяли машину, когда семестр еще не начался, поэтому… «Гриффиндор» же не должен… терять из-за этого баллы, правда? Ведь не должен? – И он обеспокоенно заглянул ей в лицо.

Профессор Макгонаголл ответила пронзительным взглядом, но Гарри поклясться бы мог, что в глубине ее глаз таилась улыбка. Да и губы она уже не сжимала так плотно.

– Я не буду снимать баллы с «Гриффиндора», – сказала она, и у Гарри изрядно посветлело на душе. – Но вы оба понесете наказание.

Все складывалось куда лучше, чем Гарри предполагал. А что касается письма родным, это уж и вовсе ерунда. Ясно ведь: Дурслеи лишь пожалеют, что Дракучая ива не сделала из него котлету.

Профессор Макгонаголл указала волшебной палочкой на письменный стол. С еле слышным «чпок» на столе появилось большое блюдо бутербродов, два серебряных кубка и кувшин охлажденного тыквенного сока.

– Поешьте здесь и отправляйтесь в спальню, – велела она. – Мне тоже нужно вернуться на праздник.

Когда дверь за ней закрылась, Рон тихо, протяжно присвистнул.

– А я думал, нам конец, – признался он, хватая бутерброд.

– И я, – согласился Гарри и последовал его примеру.

– Но подумай только, как нам везет! – невнятно продолжал Рон, жуя курицу с ветчиной. – Фред с Джорджем летали на машине раз пять или шесть, и их ни один мугл не заметил. – Он проглотил и тут же откусил еще один здоровый кусок. – И почему же мы не смогли пройти сквозь барьер?

Гарри пожал плечами.

– Главное, теперь надо поосторожнее, – сказал он, с наслаждением отхлебывая тыквенного сока. – Жалко, нельзя пойти на пир…

– Она не хотела, чтоб мы явились как герои, – проницательно заметил Рон. – Типа это так круто – на машине прилетать…

Наевшись до отвала (блюдо само собой пополнялось новыми бутербродами), они вышли из кабинета и знакомой дорогой зашагали в гриффиндорскую башню. В замке было тихо – пир, судя по всему, закончился. Мальчики шли мимо бормочущих себе под нос портретов и скрипящих рыцарских доспехов, карабкались по узким маршам каменных лестниц, пока наконец не добрались до секретного перехода, где за старым портретом весьма дородной дамы в розовых шелках прятался вход в гриффиндорскую башню.

– Пароль? – спросила дама.

– Э-э-э… – протянул Гарри.

Поскольку они еще не виделись со старостой «Гриффиндора», новый пароль был им неизвестен, но помощь не замедлила прийти; позади они услышали торопливые шаги, обернулись и увидели Гермиону.

– Вот вы где! Куда это вы пропали? Ходят нелепейшие слухи – кто-то сказал, вас исключили за то, что вы разбили летающую машину…

– Исключить-то нас не исключили, – успокоил ее Гарри.

– Ты хочешь сказать, вы и вправду сюда прилетели? – воскликнула Гермиона тоном профессора Макгонаголл.

– Давай ты обойдешься без нотаций, – нетерпеливо заявил Рон, – и скажешь пароль.

– Пароль «скворец новозеландский», – отмахнулась Гермиона, – но не в этом дело…

Речь ее, однако, была прервана, потому что портрет Толстой Тети открылся, как люк, и раздался гром аплодисментов. Оказалось, никто в «Гриффиндоре» еще не спал. Народ столпился в круглой гостиной, даже забрался на кривобокие столики и на мягкие кресла, чтобы лучше видеть героев дня. Чьи-то руки втащили Гарри с Роном в дыру за портретом. Гермионе пришлось карабкаться самой.

– Ве-ли-ко-леп-но! – орал Ли Джордан. – Классно! Какой полет! Приземление на Дракучую иву! Об этом будут вспоминать потомки!..

– Молодец, – сказал Гарри какой-то пятиклассник, с которым он никогда раньше не разговаривал; кто-то одобрительно хлопал Гарри по спине, будто он только что выиграл марафон.

Фред с Джорджем протиснулись сквозь толпу и хором спросили:

– Что ж мы-то не полетели на машине?

Рон, заалев лицом, смущенно улыбался. Однако Гарри заметил одного человека, который совершенно не радовался вместе со всеми. Перси возвышался над возбужденной стайкой первоклассников и, похоже, собирался подойти и как следует отругать Рона и Гарри. Гарри ткнул Рона под ребра и кивнул на Перси. Рон тут же все понял.

– Мы наверх – очень устали, – сказал он, и оба героя стали пробираться к боковой двери, что вела к винтовой лестнице в спальни.

– Пока! – крикнул Гарри Гермионе. Та хмурилась не меньше Перси.

Обоих вовсю хлопали по спине, пока им не удалось добраться до двери и обрести покой на лестнице. Взбежав на самый верх, они оказались перед своей прошлогодней спальней – табличка теперь гласила «ВТОРОЙ КЛАСС». В знакомой круглой комнате с высокими узкими окнами стояли пять кроватей под балдахинами красного бархата. Сундуки уже принесли и поставили у изножья кроватей.

Рон виновато улыбнулся:

– Я знаю, что не должен гордиться и все такое…

Дверь распахнулась, и вбежали еще трое второклассников «Гриффиндора»: Шеймас Финниган, Дин Томас и Невилл Лонгботтом.

– Невероятно! – просиял Шеймас.

– Клево, – сказал Дин.

– Потрясающе, – благоговейно прошептал Невилл.

Гарри ничего не мог с собой поделать. Он тоже расплылся в широченной улыбке.

Глава шестая
 Сверкароль Чаруальд
 

Однако на следующий день Гарри особо улыбаться не пришлось. Дела стремительно покатились под гору уже за завтраком в Большом зале. Четыре длинных стола под зачарованным потолком (сегодня скучным и серым), как всегда, были уставлены чанами с овсянкой, блюдами с копченой рыбой, горами бутербродов, яичницей с беконом на больших тарелках. Гарри с Роном сели за гриффиндорский стол к Гермионе – та читала «Вояж с вампиром», прислонив книжку к кувшину с молоком. «Доброе утро» Гермиона произнесла несколько напряженно – видимо, по-прежнему сердилась на них за вчерашнюю эскападу. Зато Невилл Лонгботтом приветствовал их радостно. Невилл был круглолицый мальчик с редкой способностью попадать в неприятности и феноменально дырявой памятью.

– Вот-вот придет почта – надеюсь, Ба пришлет все, что я забыл.

Едва Гарри приступил к овсяной каше, над головой раздался шорох крыльев – совы потоком устремились в окна и закружили под потолком, сбрасывая письма и посылки на галдящих детей. Большой бесформенный сверток упал Невиллу на голову, а еще через секунду нечто серое плюхнулось в кувшин, служивший Гермионе книжной подставкой, и забрызгало всех молоком с перьями.

– Эррол! – вскричал Рон, вытаскивая слипшегося филина за хвост. Тот без чувств повалился на стол лапами вверх, держа в клюве влажный красный конверт.

– Ой нет… – прошептал Рон.

– Все нормально, он жив, – успокоила Гермиона, легонько потыкав Эррола пальцем.

– Да не в том дело – вот!

Рон показывал на красный конверт. Вроде ничего особенного, подумал Гарри, однако Рон и Невилл смотрели с таким ужасом, будто ждали, что конверт вот-вот взорвется.

– В чем дело? – спросил Гарри.

– Она… она прислала вопиллер, – слабым голосом ответил Рон.

– Лучше открой, – посоветовал Невилл смущенным шепотом. – Если не открыть, хуже будет. Я однажды тоже получил, от бабушки, и не открыл и… – он судорожно сглотнул, – …короче, ужас.

Гарри перевел взгляд с окаменевших лиц приятелей на красный конверт.

– Что такое вопиллер? – спросил он.

Но внимание Рона было приковано к письму, которое уже задымилось по краям.

– Открой, – настойчиво сказал Невилл, – и через несколько минут все кончится…

Рон трясущейся рукой высвободил конверт из клюва Эррола и разорвал. Невилл заткнул уши пальцами. Спустя долю секунды Гарри понял зачем. Сначала он решил, что письмо и впрямь взорвалось; огромный зал до краев заполнился таким громом, что пыль посыпалась с потолка.

– КРАСТЬ МАШИНЫ!.. ДА НА ИХ МЕСТЕ Я БЫ ТЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬНО ИСКЛЮЧИЛА! ВОТ ПОГОДИ, Я ДО ТЕБЯ ДОБЕРУСЬ! ТЕБЕ НЕ ПРИШЛО В ГОЛОВУ, ЧТО МЫ С ОТЦОМ ПЕРЕЖИЛИ, КОГДА УВИДЕЛИ, ЧТО МАШИНЫ НЕТ?..

От стократно усиленных воплей миссис Уизли дрожали тарелки и ложки на столе. Крики оглушительным эхом отражались от каменных стен. Народ оборачивался посмотреть, кому это прислали вопиллер, и Рон насколько мог вжался в скамью – над столом виднелся один лишь багровый лоб.

– ПОЛУЧИЛИ ВЕЧЕРОМ ПИСЬМО ОТ ДУМБЛЬДОРА. Я БОЯЛАСЬ, ОТЕЦ УМРЕТ СО СТЫДА! РАЗВЕ МЫ ТАК ТЕБЯ ВОСПИТЫВАЛИ? ВЫ С ГАРРИ МОГЛИ ПОГИБНУТЬ!..

Ну вот и до меня добрались, подумал Гарри. Он изо всех сил делал вид, будто не слышит этого голоса, от которого пульсировали барабанные перепонки.

– ЭТО УЖАСНО – ОТЦА НА РАБОТЕ ЖДЕТ СЛУЖЕБНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ, ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ЕЩЕ РАЗ ЧТО-НИБУДЬ ВЫТВОРИШЬ, И МЫ ЗАБЕРЕМ ТЕБЯ ИЗ ШКОЛЫ, ЯСНО?

Воцарилась звенящая тишина. Красный конверт, давно выпавший у Рона из рук, занялся язычками яркого пламени и быстро превратился в пепел. Рон и Гарри сидели ошарашенные, будто их только что накрыло приливной волной. Кое-кто засмеялся, но вскоре за столами вновь зажурчали разговоры.

Гермиона захлопнула «Вояж с вампиром» и посмотрела на макушку Рона.

– Не знаю, чего ты ожидал, Рон, но ты…

– Только не говори, что я это заслужил, – огрызнулся Рон.

Гарри отодвинул кашу. Внутри все горело; совесть грызла. Мистера Уизли ждет служебное расследование – после всего, что родители Рона сделали для Гарри…

Но размышлять об этом не было времени: профессор Макгонаголл подошла к гриффиндорскому столу раздать новое расписание. Гарри взял листок и увидел, что у них с хуффльпуффцами сейчас гербология.

Гарри, Рон и Гермиона вместе вышли из замка и через огород направились к теплицам с волшебными растениями. От вопиллера была одна польза: Гермиона, похоже, решила, что ребята достаточно наказаны, и снова подобрела.

Весь класс уже собрался у дверей в ожидании профессора Спарж. Не успели Гарри, Рон и Гермиона к ним присоединиться, как учительница появилась в поле зрения – она шагала по газону в сопровождении Сверкароля Чаруальда. Профессор Спарж несла гору бинтов, и Гарри, ощутив очередной укор совести, поглядел на Дракучую иву вдалеке – на некоторые ветви ей наложили шины.

Профессор Спарж была невысокой кряжистой ведьмой. Свои непослушные волосы она прикрывала залатанной шляпой; на одежде и под ногтями земля – тетя Петуния в обморок бы грохнулась. Сверкароль Чаруальд, напротив, был безупречен в элегантно развевающейся бирюзовой мантии; золотые волосы сияли под идеально заломленной бирюзовой шляпой с золотым кантом.

– О, здравствуйте! – радостно вскричал Чаруальд, лучезарно улыбаясь собравшимся. – А я вот показывал профессору Спарж, как правильно лечить Дракучие ивы! Но мне бы не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, будто я лучше ее разбираюсь в гербологии! Просто в путешествиях мне не раз доводилось встречаться с этими экзотическими деревьями…

– Сегодня теплица номер три, мальчики-девочки! – сказала профессор Спарж. Обычно веселая и незлобивая, она была явно раздражена.

Раздались заинтересованные шепотки. Первоклассники работали только в теплице номер один, а в третьей содержались растения куда любопытнее и опасней. Профессор Спарж сняла с пояса большой ключ и отперла дверь. До Гарри донесся запах влажной земли и удобрений, смешанный с тяжелым ароматом огромных, размером с зонтик, цветов, свисавших с потолка. Гарри шагнул было за Роном и Гермионой внутрь, но тут его настигла рука Чаруальда.

– Гарри! Хотел с тобой поговорить… Вы ведь не возражаете, если он на пару минут опоздает, милая Спарж?

Судя по недовольной гримасе, профессор Спарж возражала, да еще как, но Чаруальд сказал:

– Вот и славно, – и захлопнул дверь теплицы прямо ей в лицо. – Гарри, – произнес он затем и покачал головой, а его большие белые зубы засверкали в солнечном свете. – Гарри, Гарри, Гарри.

Даже не пытаясь ничего понять, Гарри молчал.

– Когда я узнал… да что говорить, все это целиком моя вина. Готов был сам себе дать пинка.

Гарри не имел ни малейшего представления, о чем речь, и уже собрался признать это вслух, но Чаруальд продолжил:

– Я был в шоке, в натуральнейшем шоке! Прилететь в «Хогварц» на машине! Разумеется, я сразу понял, отчего ты так поступил. Так наивно, так очевидно. Гарри, Гарри, Гарри.

Поразительно, как ему удавалось даже молча демонстрировать все свои великолепные зубы.

– Это ведь из-за меня ты тоже возжаждал славы? – сказал Чаруальд. – Я тебя заразил. Из-за меня ты попал на первую полосу – и захотел попасть туда снова.

– Да нет, профессор, просто…

– Гарри, Гарри, Гарри, – перебил Чаруальд, ухватив его за плечо, – я все понимаю. Совершенно естественно, вкусив однажды, желать еще, – и я виню себя в том, что, образно говоря, поднес тебе первый глоток. Слава ударила тебе в голову – но, видишь ли, мальчик, нельзя же летать на машинах ради того, чтобы тебя заметили. Успокойся, приди в себя, хорошо? У тебя впереди уйма времени. Да, да, знаю, о чем ты думаешь! «Хорошо ему говорить, он сам давно уже всемирно известный колдун!» Но в двенадцать лет я тоже был никто, ничто и звать никем – как ты сейчас. Даже хуже – о тебе хоть кто-то что-то слышал, про эти твои дела с Тем-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут! – Он бросил взгляд на шрам-молнию у Гарри на лбу. – Понятно, понятно, это тебе не премия журнала «Ведьмополитен» за самую обаятельную улыбку пять раз подряд, как в моем случае, но ведь это только начало, Гарри, только начало.

Он заговорщицки подмигнул и элегантно удалился. Гарри постоял, остолбенев, но затем вспомнил, что у него урок, открыл дверь и проскользнул в теплицу.

Профессор Спарж стояла в центре теплицы перед козлами. На них лежало пар двадцать разноцветных пушистых наушников. Когда Гарри встал между Роном и Гермионой, профессор Спарж сказала:

– Сегодня мы пересаживаем мандрагору. Кто-нибудь знает об этом растении?

Никто не удивился, когда рука Гермионы первой взметнулась вверх.

– Мандрагора – это сильнейшее восстанавливающее средство, – начала Гермиона в своей обычной манере – так, будто проглотила учебник. – Им возвращают в нормальное состояние людей, которые были во что-то превращены или прокляты.

– Отлично, – похвалила профессор Спарж. – Десять баллов «Гриффиндору». Мандрагора – неотъемлемый ингредиент большинства антидотов. Однако это растение очень опасно. Кто ответит почему?

На сей раз, взметнувшись, рука Гермионы чуть не сшибла с Гарри очки.

– Плач мандрагоры смертелен для всякого, кто его услышит, – выпалила она.

– Совершенно верно. Еще десять баллов, – сказала профессор Спарж. – Теперь обратимся к нашим мандрагорам. Они еще очень маленькие.

С этими словами она указала на глубокие поддоны, и все подошли ближе, чтобы лучше разглядеть. В поддонах рядками росло около сотни взъерошенных пурпурно-зеленых кустиков. Ничего примечательного, на взгляд Гарри, который совершенно не понял, о каком «плаче» мандрагоры говорила Гермиона.

– Берите наушники, – велела профессор Спарж.

Возле козел образовалась толкотня – все хватали наушники, старательно избегая розовой пушистой пары.

– Когда я скажу надеть наушники, закройте ими уши полностью, – предупредила профессор Спарж. – А когда будет безопасно их снять, я покажу: порядок. Ну что же, приступим – надеть наушники!

Гарри прижал наушники к ушам, и все звуки пропали. Профессор Спарж надела свою пару – розовую пушистую, – закатала рукава мантии, крепко ухватила взъерошенный кустик и с силой потянула вверх.

Гарри удивленно ахнул, чего никто, разумеется, не услышал.

Вместо корней на свет явился маленький, грязный и на редкость безобразный младенец. Листья росли у него прямо из макушки. Кожа была бледно-зеленая и пятнистая. Без всякого сомнения, младенец орал изо всей мочи.

Профессор Спарж вытащила из-под стола большой цветочный горшок и стала зарывать мандрагошку в черный влажный компост по самый зеленый хохолок. Затем профессор отряхнула руки, показала два больших пальца и сняла наушники.

– Поскольку наши мандрагошки еще ростки, их плач никого не убьет, – сказала она спокойно, будто не сделала ничего особо удивительного – ну максимум полила бегонию. – Тем не менее сознания лишит на несколько часов, поэтому, если не хотите пропустить первый учебный день, перед работой удостоверьтесь, что наушники надеты прочно. Я подам знак, когда придет время заканчивать урок. По четыре человека на поддон – горшков полно вот здесь, компост в мешках вон там – и осторожнее со щупалицей ядовитой, у нее зубки режутся.

И она звонко шлепнула ползучее темно-красное растение по щупальцам, которые воровато тянулись ей через плечо; щупальца отпрянули.

К Гарри, Рону и Гермионе присоединился кудрявый, как барашек, хуффльпуффец – Гарри знал его в лицо, но ни разу с ним не общался.

– Джастин Финч-Флетчи, – бойко представился «барашек», пожимая Гарри руку. – Я, конечно, знаю, кто ты – знаменитый Гарри Поттер… А ты – Гермиона Грейнджер, первая по всем предметам (Гермиона просияла, а Финч-Флетчи пожал руку и ей), и Рон Уизли. Это ведь была твоя летающая машина?

Рон не заулыбался. Очевидно, воспоминания о вопиллере были еще свежи.

– Этот Чаруальд – просто нечто, скажите? – радостно говорил Джастин, пока они наполняли горшки компостом из драконьего навоза. – До ужаса храбрый. Читали его книжки? Я бы помер со страху, если б оказался в телефонной будке с оборотнем, а он крутой такой – ухх! – фантастика!.. Я был записан в Итон, представляете? Я так рад, что вместо этого попал сюда! Мама, конечно, немного огорчилась, но я дал ей почитать Чаруальдовы книжки, и, по-моему, до нее стало доходить, как хорошо, когда в семье есть образованный колдун…

После у них уже не было возможности поболтать. Они надели наушники и занялись мандрагошками. У профессора Спарж все получалось играючи, но это была только иллюзия. Мандрагошки не желали вылезать из земли, но и назад в землю тоже не хотели. Они извивались, брыкались, размахивали острыми кулачками и скрежетали зубками; одного особенно толстенького мандрагошку Гарри упихивал в горшок добрых десять минут.

К концу урока Гарри, как и остальные, вспотел и перемазался землей, и все тело у него ныло. Ребята поплелись в замок, наспех помылись, а затем гриффиндорцы отправились на превращения.

На уроках профессора Макгонаголл легко не бывало, но сегодня оказалось особенно трудно. Все, что Гарри выучил в прошлом году, словно улетучилось из головы за лето. Ему всего-навсего нужно было превратить жука в жетон, но достиг он немногого: жук лишь хорошенько размялся, ползая по всему столу и уворачиваясь от волшебной палочки.

Рону приходилось и того хуже. Одолжив у кого-то колдоленту, он заклеил свою волшебную палочку, но та, похоже, испортилась безнадежно. Она скрипела и искрила в самые неподходящие моменты, а едва Рон пытался заколдовать жука, палочка выпускала клубы густого серого дыма, который отчетливо пах тухлыми яйцами. Не видя, что делает, Рон случайно раздавил жука локтем, и ему пришлось просить нового. Профессор Макгонаголл осталась недовольна.

Услышав колокол на обед, Гарри вздохнул с облегчением. Казалось, у него слиплись мозги. Все уже вышли из класса, кроме Гарри и Рона, который с остервенением молотил палочкой о стол:

– Дурацкая – бесполезная – никчемная…

– Напиши домой, попроси, чтобы прислали другую, – предложил Гарри, когда палочка выдала залп оглушительных хлопушечных выстрелов.

– Ага, конечно, – и нарваться на еще один вопиллер, – фыркнул Рон, засовывая шипящую палочку в рюкзак. – «Сам виноват, что палочка сломалась…»

Они пошли обедать, и настроение у Рона отнюдь не улучшилось, когда Гермиона предъявила им целую пригоршню идеальных жетонов, произведенных ею на превращениях.

– А что у нас после обеда? – спросил Гарри, торопясь сменить тему.

– Защита от сил зла, – тут же ответила Гермиона.

– А зачем, интересно, – осведомился Рон, выхватив у нее листок с расписанием, – ты нарисовала сердечки вокруг всех Чаруальдовых уроков?

Гермиона отобрала расписание и ужасно покраснела.

Пообедав, они вышли на двор под пасмурные небеса. Гермиона села на каменную ступеньку и, не теряя времени, снова зарылась носом в «Вояж с вампиром». Гарри с Роном разговорились о квидише. Через некоторое время Гарри почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Оглядевшись, он заметил того самого мальчугана с мышастыми волосами, которого видел на Распределении. Мальчик смотрел на Гарри как завороженный. В руках он сжимал нечто весьма похожее на обыкновенный мугловый фотоаппарат. Поняв, что Гарри его заметил, мальчик мучительно покраснел.

– Как жизнь, Гарри? Я… меня зовут Колин Криви, – задыхаясь, пролепетал он и осторожно шагнул ближе. – Я тоже в «Гриффиндоре». А можно я… можно мне… ничего, если я тебя сфотографирую? – И он с надеждой поднял фотоаппарат повыше.

– Сфотографируешь? – переспросил Гарри.

– Как доказательство, что я с тобой правда встречался, – с жаром пояснил Колин и подошел еще ближе. – Я про тебя знаю все-все-все. Мне все всё рассказали. И как ты уцелел, когда Сам-Знаешь-Кто пытался тебя убить, и как он исчез, и все остальное, и про твой шрам-молнию (он уперся взглядом в челку Гарри), а еще один мальчик из нашего класса сказал, есть такое зелье, если в нем проявить пленку, человек на фотографии будет двигаться! – Колин судорожно перевел дух и в экстазе продолжал: – Здесь так здорово, да? Я раньше, до письма из «Хогварца», и не догадывался, что все эти странные штуки, которые я делаю, – колдовство. Мой папа – молочник, он тоже никак не верил. И я все время фотографирую, чтобы послать ему побольше снимков. Классно было бы, если б у меня была твоя фотография, – он с мольбой посмотрел на Гарри, – и, может, твой друг снимет нас вдвоем? А ты потом подпишешь, хорошо?

– Подпишешь? Уже раздаешь автографы, Поттер?

Громкий и язвительный голос Драко Малфоя разнесся по двору. Малфой стоял позади Колина – и, как всегда в «Хогварце», по флангам стояли его бандитского вида дружки Краббе и Гойл.

– В очередь, люди, в очередь! – закричал Малфой. – Гарри Поттер раздает автографы!

– Ничего подобного, – сердито сказал Гарри, сжимая кулаки. – Заткнись, Малфой!

– Тебе просто завидно, – пискнул Колин, чье тельце едва ли было толще шеи Краббе.

– Завидно? – переспросил Малфой. Ему больше не требовалось кричать: полдвора и так заинтересованно слушали. – Чему тут завидовать? Шрам на башке мне не нужен, спасибо! Не вижу ничего занимательного в том, что тебе раскроили череп.

Краббе и Гойл глупо заухмылялись.

– Чтоб тебе слизняками подавиться! – яростно выкрикнул Рон.

Краббе перестал ухмыляться и принялся угрожающе потирать костяшки пальцев.

– Осторожней, Уизли, – презрительно прищурился Малфой. – Веди себя хорошо, а то мамочка из школочки заберет. – И заголосил пронзительно: – Еще раз что-нибудь вытворишь…

Неподалеку громко расхохоталась группка пятиклассников из «Слизерина».

– Кстати, Поттер, дай Уизли фотку с автографом, – посоветовал Малфой, – она потянет побольше, чем весь их жалкий домишко…

Рон выхватил свою заклеенную волшебную палочку, но Гермиона шумно захлопнула «Вояж с вампиром» и прошептала:

– Тихо вы!

– В чем дело, в чем дело? – К ним спешил Сверкароль Чаруальд. Бирюзовая мантия развевалась на ходу. – Кто это тут раздает автографы?

Гарри хотел возмутиться, но вынужден был замолчать – Чаруальд покровительственно обнял его за плечи и оживленно произнес:

– Да что же это я спрашиваю, следовало догадаться! Гарри, друзья встречаются вновь!

Пришпиленный к боку учителя, сгорая от унижения, Гарри смотрел, как Драко, ухмыляясь, растворяется в толпе.

– Давайте же, мистер Криви, – сказал Чаруальд, лучезарно улыбаясь Колину. – Двойной портрет, что может быть лучше! И мы оба его подпишем.

Колин повозился с аппаратом и сфотографировал их. Удар колокола возвестил начало послеобеденных занятий.

– Ну, скорее, идите, идите, – поторопил собравшихся Чаруальд и направился к замку, не отпуская Гарри, который в эту минуту жалел только, что не знает какого-нибудь хорошего исчезального заклинания. – Скажу тебе одну умную вещь, – отеческим тоном произнес Чаруальд, когда они входили в замок через боковую дверь. – Я прикрыл тебя сейчас с Колином: раз он фотографировал и меня, твои товарищи не сочтут, будто ты слишком заносишься…

Оставаясь глух к бормотанию Гарри, Чаруальд тащил его за собой по коридору и вверх по лестнице сквозь толпу любопытных зевак.

– Позволь лишь предостеречь – раздавать фотографии с автографами на данном этапе карьеры в высшей степени неразумно: если по-честному, ты, Гарри, выглядишь самовлюбленным младенцем. Очень может быть, что однажды тебе, как и мне, понадобится всегда иметь наготове целую пачку снимков, но, – и тут Чаруальд снисходительно хмыкнул, – не думаю, что этот момент наступил.

Они дошли до аудитории Чаруальда, и тот наконец отпустил Гарри. Гарри одернул мантию, забился на заднюю парту и забаррикадировался Чаруальдовыми книжками, чтобы не видеть оригинал.

Болтая на ходу, входили его одноклассники. Подошли Рон с Гермионой и сели по обе стороны от Гарри.

– У тебя на физиономии яичницу можно жарить, – хихикнул Рон. – Молись, чтобы Криви не подружился с Джинни, а то они быстренько организуют фан-клуб Гарри Поттера.

– Замолчи ты, – оборвал его Гарри. Не хватало только, чтобы слова «фан-клуб Гарри Поттера» достигли ушей Чаруальда.

Когда все расселись, Чаруальд громко прочистил горло, и воцарилось молчание. Чаруальд взял со стола у Невилла «Турне с троллями» и показал всему классу свое подмигивающее изображение на обложке.

– Это я, – сказал он, тыча пальцем в портрет и тоже подмигивая для убедительности. – Сверкароль Чаруальд, орден Мерлина третьей степени, почетный член Лиги защиты от сил зла, а также пятикратный лауреат премии журнала «Ведьмополитен» за самую обаятельную улыбку – но об этом я предпочитаю не упоминать. Я бы никогда не отделался от Бэндонской Банши, если б ей улыбался!

Он сделал паузу, чтобы класс мог посмеяться. Кое-кто криво улыбнулся.

– Я вижу, у всех есть собрание моих сочинений – молодцы. Думаю, сегодня мы начнем с небольшой контрольной. Беспокоиться не о чем – просто проверим, насколько внимательно вы читали мои произведения, что усвоили…

Раздав листы с вопросами, он вернулся на свое место во главе класса и сказал:

– У вас тридцать минут – и – начали!

На листке Гарри прочел:

1. Какой любимый цвет Сверкароля Чаруальда?

2. Каково тайное желание Сверкароля Чаруальда?

3. Каково, по вашему мнению, величайшее достижение Сверкароля Чаруальда на сегодняшний день?

И так далее и тому подобное, вплоть до:

54. Когда у Сверкароля Чаруальда день рождения и что было бы для него лучшим подарком?

Полчаса спустя Чаруальд собрал работы и быстро пролистал их перед классом.

– Тц-тц-тц, почти никто не запомнил, что мой любимый цвет – лиловый. Я говорю об этом в моей работе «Единение с йети». А некоторым из вас не мешало бы повнимательнее перечитать «Общение с оборотнями» – там, в главе двенадцать, я говорю, что лучшим подарком на день рождения стали бы для меня гармоничные отношения между колдовским и неколдовским сообществами – хотя и от большой бутылки «Отменного Огневиски Огдена» я бы тоже не отказался!

Он снова одарил класс плутовской улыбкой. Рон таращился на него, не веря своим глазам; Шеймас Финниган и Дин Томас в первом ряду тряслись от беззвучного хохота. Гермиона же слушала Чаруальда с почтительным вниманием и сильно вздрогнула, когда он упомянул ее имя.

– …А вот мисс Грейнджер знает, что мое тайное желание – навсегда избавить мир от зла и вывести на мировой рынок собственную серию снадобий по уходу за волосами, – молодец девочка! На самом деле, – он полистал работу Гермионы, – она на все вопросы ответила. Где у нас мисс Гермиона Грейнджер?

Гермиона подняла дрожащую руку.

– Отлично! – засиял Чаруальд. – Просто отлично! «Гриффиндор» получает десять баллов! Ну а теперь – за работу!

И он достал из-под стола большую клетку, накрытую тканью.

– Для начала – предупреждаю! Моя задача – вооружить вас против самых отвратительных созданий, известных колдовскому миру! Возможно, в этом классе вы лицом к лицу встретитесь с самыми ужасными своими страхами. Знайте только, что, пока я с вами, вам ничто не грозит. Я лишь прошу вас сохранять спокойствие.

Сам того не желая, Гарри перегнулся через свою книжную баррикаду, чтобы лучше рассмотреть клетку. Чаруальд положил руку на ткань. Дин и Шеймас перестали хихикать. Невилл в первом ряду вжался в стул.

– Пожалуйста, не кричите, – тихо попросил Чаруальд. – Это может их спровоцировать.

Весь класс затаил дыхание, и Чаруальд сдернул покрывало.

– Встречайте, – сказал он театрально, – только что пойманные корнуолльские эльфейки.

Шеймас Финниган не совладал с собой. Он захрюкал от смеха, и даже Чаруальд не смог притвориться, что это вопль ужаса.

– Что? – улыбнулся он Шеймасу.

– Ну, они ведь… они ведь… не слишком опасны? – чуть не подавился тот.

– Вы уверены? – Чаруальд раздражающе кокетливо покачал пальцем у Шеймаса перед носом. – Это дьявольски хитрые маленькие негодяйки!

Эльфейки были цвета электрик и дюймов восьми ростом, с остренькими личиками и пронзительными голосками; когда они говорили, создавалось впечатление, будто переругивается стая волнистых попугайчиков. Лишь только с эльфеек сняли покрывало, они загалдели и заметались по клетке, тряся решетку и корча рожи.

– Отлично! – громко сказал Чаруальд. – Посмотрим, что вы будете с ними делать. – И открыл клетку.

Разверзся кромешный ад. Эльфейки ракетами разлетелись кто куда. Две схватили Невилла за уши и подняли в воздух. Несколько штук метнулось прямиком в окно, и задний ряд засыпало битым стеклом. Остальные громили классную комнату лучше любого взбесившегося носорога. Эльфейки хватали чернильницы и делали чернильный дождик, трепали книжки и бумажки, срывали картины со стен, переворачивали мусорные корзины, утаскивали портфели и вываливали их содержимое в разбитое окно; через пару минут полкласса пряталось под партами, а Невилл свисал с железного канделябра на потолке.

– Ну же, загоняйте их, загоняйте, это всего-навсего эльфейки, – кричал Чаруальд. Он закатал рукава, помахал палочкой и выпалил: – Эльфинальфи Эльфернале!

Это не возымело совершенно никакого действия, а одна эльфейка выхватила палочку у Чаруальда из рук и швырнула в окно вслед за всем прочим добром. Чаруальд испуганно сглотнул, нырнул под собственный стол, и его чудом не раздавил Невилл, который ровно через секунду свалился с почти оторвавшегося канделябра.

Прозвонил колокол, и в дверях началось столпотворение. Затем последовало некоторое затишье; Чаруальд вылез из-под стола, величественно отряхнулся, заметил Гарри, Рона и Гермиону уже практически на пороге и сказал:

– Пожалуй, я попрошу вас троих водворить этих красавиц в клетку.

Он вылетел в дверь и поспешно ее за собой захлопнул.

– Чародей, понимаешь, – буркнул Рон; одна эльфейка больно цапнула его за ухо.

– Он просто хотел дать нам попрактиковаться, – сказала Гермиона, остроумно обездвижив сразу двух эльфеек замри-заклятьем и сунув их в клетку.

– Попрактиковаться? – не поверил своим ушам Гарри. Он никак не мог дотянуться до эльфейки, которая выплясывала перед ним, высунув язык. – Гермиона, да он понятия не имел, что с ними делать…

– Ерунда, – отрезала Гермиона. – Ты же читал его книги – вспомни, сколько подвигов он совершил…

– Утверждает, что совершил, – проворчал Рон.

Глава седьмая
 Мугродье и зловещий шепот
 

Следующие несколько дней Гарри только и делал, что прятался, едва завидев Чаруальда. Труднее было избежать встреч с Колином Криви – несносное созданье, похоже, выучило расписание уроков Гарри наизусть. Для Колина не было высшего счастья, чем шесть-семь раз на дню крикнуть: «Как дела, Гарри?» – и услышать: «Привет, Колин», как бы Гарри при этом ни раздражался.

Хедвига все еще дулась на Гарри из-за катастрофического полета на машине, волшебная палочка Рона по-прежнему барахлила, а в пятницу утром вообще выкинула фортель – на занятиях по заклинаниям вдруг вылетела у Рона из рук и долбанула крошечного профессора Флитвика между глаз, одарив беднягу огромным пульсирующим волдырем отвратительно-зеленого цвета. Словом, то одно, то другое, но до выходных худо-бедно дожили, чему Гарри был очень рад. В субботу утром они с Роном и Гермионой планировали навестить Огрида. Однако в субботу Гарри пришлось встать на несколько часов раньше, чем хотелось бы, – его разбудил Оливер Древ.

– Сстосусилоссь? – промямлил Гарри.

– Тренировка по квидишу! – объявил Древ. – Пошли!

Гарри сощурился в окно. Розовато-золотистое небо подернула нежная туманная дымка. Теперь, кое-как проснувшись, Гарри не понимал, как ему удавалось спать под отчаянный птичий гвалт.

– Оливер, – простонал он, – еще даже не рассвело.

– Совершенно верно, – подтвердил Древ, высокий, пышущий здоровьем шестиклассник. Его глаза горели бешеным фанатизмом. – Это – часть нашей новой программы тренировок. Давай-давай, хватай метлу и пошли, – бодро поторопил он. – Другие команды еще не начали тренироваться, в этом году будем первыми…

Зевая и поеживаясь, Гарри выбрался из постели и стал разыскивать квидишную форму.

– Умница, – похвалил Древ, – жду тебя на поле через пятнадцать минут.

Натянув алую мантию и укутавшись для тепла в плащ, Гарри наспех нацарапал записку Рону и с «Нимбусом-2000» на плече спустился по винтовой лестнице в общую гостиную. Не успел он дойти до портретной дыры, как позади раздался шум и по лестнице, что-то сжимая в руке, слетел Колин Криви. Фотоаппарат болтался у него на шее туда-сюда.

– Я услышал, как тебя позвали, Гарри! Смотри, что у меня есть! Я проявил, хотел тебе показать…

Озадаченный Гарри взглянул на фотографию, которой Колин размахивал у него перед носом.

Черно-белый Чаруальд тянул кого-то за руку, а тот упирался. Гарри узнал – это была его собственная рука. Он порадовался, что его фотографическое «я» отчаянно сражается за право не появляться в поле зрения. Пока Гарри смотрел, Чаруальд на фотографии успел выбиться из сил и, задыхаясь, прислонился к белой рамке.

– Подпишешь? – с надеждой спросил Колин.

– Нет, – сказал Гарри и огляделся, нет ли кого в гостиной. – Извини, Колин. Я тороплюсь – тренировка по квидишу.

И полез в дыру за портретом.

– Ух ты! Класс! Подожди, я с тобой! Я еще ни разу не видел, как играют в квидиш!

И Колин тоже полез в дыру.

– Это очень скучно, – поспешил предупредить Гарри, но Колин не обратил внимания. Лицо его светилось восторгом.

– Ты ведь самый молодой игрок за последние сто лет, правда? Правда? – тараторил Колин, труся рядом с Гарри. – Ты, наверно, вообще супер! А я ни разу не летал. Это просто? Это твоя метла? Лучшая модель?

Гарри не знал, куда деваться. У него как будто появилась крайне разговорчивая тень.

– Я вообще-то квидиш не понимаю. – Колин совсем запыхался. – Правда, что там четыре мяча? И два сами летают и сбивают игроков с метел?

– Правда, – обреченно сказал Гарри: придется объяснять правила. – Называются Нападалы. В каждой команде двое Отбивал, у них биты, чтоб отгонять Нападал от своей команды. В гриффиндорской команде Отбивалы – Фред и Джордж Уизли.

– А остальные мячи для чего? – спросил Колин, неловко съехав с последних двух ступеней: он ни на секунду не отрывал глаз от Гарри.

– Ну, Кваффлом – это такой довольно большой и красный – забивают голы. В каждой команде три Охотника, они кидают друг другу Кваффл, им надо попасть в кольца. Кольца на длинных шестах стоят с двух сторон поля.

– А четвертый мяч?

– Четвертый – Золотой Проныра, – сказал Гарри. – Очень маленький, очень быстрый, очень трудно поймать. За этим нужен Ловчий. Матч не заканчивается, пока Проныра не пойман. И та команда, чей Ловчий схватит Проныру, получает дополнительные сто пятьдесят очков.

– И ты – Ловчий «Гриффиндора», да? – с благоговением прошептал Колин.

– Да, – ответил Гарри. Они уже вышли из замка и по росистой траве направлялись к полю. – А еще есть Охранники. Они защищают кольца. По сути, все.

Но, пока они спускались по лужайке к квидишному полю, Колин продолжал бомбардировать Гарри вопросами. Только у раздевалки от назойливого спутника удалось избавиться. Колин пискнул вслед:

– Пойду займу место получше, – и побежал к трибунам.

Остальные игроки уже собрались в раздевалке. Но только Древ не выглядел заспанным. Фред и Джордж Уизли, нечесаные, с опухшими глазами, сидели на скамейке рядом с четвероклассницей Алисией Спиннет – та потихоньку дремала, откинувшись к стене. Напротив отчаянно зевали еще две Охотницы, Кэти Белл и Ангелина Джонсон.

– Наконец-то, Гарри, что так долго? – нетерпеливо бросил Древ. – Начнем. Перед выходом на поле я хотел бы сказать пару слов. Я все лето разрабатывал новую систему тренировок и уверен, что она кардинально изменит…

Древ развернул большую карту квидишного поля, испещренную разноцветными черточками, стрелочками и крестиками. Волшебной палочкой стукнул по карте, и стрелки запóлзали как гусеницы. Когда Древ заговорил о новой тактике, голова Фреда упала Алисии на плечо и он захрапел.

Обсуждение первой схемы заняло минут двадцать, а за ней открылась вторая, а за той – третья. Гарри впал в ступор, а Древ все говорил и говорил.

– Итак, – в конце концов произнес он, и Гарри очнулся. Только что он в полудреме явственно видел те блюда, которые мог бы сейчас есть на завтрак. – Все понятно? Есть вопросы?

– У меня вопрос, Оливер, – раздался голос Джорджа, который только что, сильно вздрогнув, проснулся. – Почему ты не рассказал нам все это вчера, когда мы не спали?

Древ насупился.

– Вот что, друзья, послушайте-ка, – заявил он, грозно сверкая глазами. – В прошлом году мы должны были выиграть кубок. Мы вообще-то лучшие. Но, к сожалению, по причинам, от нас не зависящим…

Гарри виновато заерзал. Во время прошлогоднего финала он лежал в лазарете без сознания, и «Гриффиндор», лишившись игрока, продул с самым разгромным счетом за последние триста лет.

От волнения Древ осекся. Воспоминания о последнем поражении, очевидно, мучили его до сих пор.

– В этом году мы будем тренироваться как звери… Все, хватит разговоров, применим теорию на практике! – выкрикнул Древ, схватил метлу и первым вышел из раздевалки. Команда последовала за ним на одеревеневших ногах, позевывая.

Они столько сидели в раздевалке, что солнце успело взойти, хотя туман, не до конца рассеявшись, клочковато висел над травой. На трибуне Гарри увидел Рона с Гермионой.

– Еще не закончили? – удивленно окликнул Рон.

– Еще и не начинали, – ответил Гарри, с завистью глядя на гренки с джемом, которые друзья прихватили из Большого зала. – Древ учил нас новым приемам.

Он оседлал метлу, оттолкнулся от земли и взмыл в небо. Холодный утренний воздух бил в лицо и бодрил получше патетических воззваний Древа. Какой же это кайф – вновь оказаться на квидишном поле! На полной скорости Гарри понесся вокруг стадиона вдогонку за близнецами.

– Что это там щелкает? – выкрикнул Фред на повороте.

Гарри бросил взгляд на трибуну. На вершине Колин безостановочно щелкал фотоаппаратом, подняв его над головой, и щелчки эхом разносились над пустым полем.

– Посмотри сюда, Гарри! Сюда! – пронзительно вопил Колин.

– Это еще кто? – поинтересовался Фред.

– Понятия не имею, – соврал Гарри, набрав скорость, чтобы оказаться как можно дальше от Колина.

– В чем дело? – нахмурился Древ, приблизившись. – Почему первоклашка снимает? Мне это не нравится. Вдруг он слизеринский шпион? Должно быть, они пронюхали, что у нас новая программа.

– Нет, он из «Гриффиндора», – поспешно сказал Гарри.

– А слизеринцам, Оливер, шпионы и не нужны, – заметил Джордж.

– Почему это? – недовольно осведомился Древ.

– Потому что они сами здесь.

На поле появилось несколько человек в зеленом, с метлами на плечах.

– Нет, вы подумайте! – вскипел Древ. – Я же зарезервировал поле на сегодня! Ну, мы с ними разберемся!

Древ стремглав полетел вниз, от возмущения приземлился гораздо тяжелее, чем хотел, и слегка споткнулся, слезая с метлы. Близнецы и Гарри последовали за ним.

– Флинт! – заорал Древ. – Сейчас не ваше время! Я специально договаривался! Уходите!

Капитан слизеринской команды Маркус Флинт сложением был еще крепче Древа. По-тролльи хитро скривившись, он ответил:

– Здесь на всех места хватит, Древ.

Подошли Ангелина, Алисия и Кэти. В команде «Слизерина» девочек не было, и слизеринские парни встали плечом к плечу и осклабились на гриффиндорцев.

– Но я же забронировал время! – настаивал Древ, в негодовании брызгая слюной. – Забронировал!

– А, ну да, – сказал Флинт. – Зато у меня особое разрешение от профессора Злея: «Настоящим я, профессор З. Злей, разрешаю команде “Слизерина” тренироваться на квидишном поле в течение сегодняшнего дня в связи с необходимостью ввести в команду нового Ловчего».

– У вас новый Ловчий? – спросил Древ, отвлекшись. – Кто?

Из-за спин шести рослых ребят вышел седьмой игрок, поменьше, с широкой ухмылкой во все острое бледное лицо. Это был Драко Малфой.

– Ты сын Люциуса Малфоя? – спросил Фред, неприязненно на него глядя.

– До чего же кстати ты вспомнил об отце Драко, – сказал Флинт, и вся слизеринская команда заулыбалась еще шире. – Посмотри, какой щедрый подарок он сделал нашей команде.

Все семеро вытянули вперед метлы. Семь великолепно отполированных, новехоньких рукояток и семь вьющихся золотом надписей «Нимбус-2001» в лучах утреннего солнца ярко сверкнули перед носом у гриффиндорцев.

– Последняя модель. Выпущена месяц назад, – небрежно бросил Флинт, сдувая пылинку со своей метлы. – Насколько я знаю, во многом превосходит двухтысячную серию. Что же касается «Чистой победы», – и он противно ухмыльнулся, глядя на Фреда с Джорджем – те сжимали в руках «Чистые победы-5», – ими только двор подметать… чисто!

Никому из гриффиндорцев не пришло на ум никакого язвительного ответа. Малфой ухмылялся так, что глаза у него превратились в щелочки.

– Гляньте-ка, – сказал Флинт. – Вторжение на поле.

По траве приближались Рон и Гермиона – они решили выяснить, что происходит.

– В чем дело? – спросил Рон у Гарри. – Почему не играете? И что он тут делает?

Он смотрел на Малфоя в зеленой форме.

– Я – новый Ловчий «Слизерина», Уизли, – самодовольно объявил Малфой. – А все стоят и восхищаются метлами, которые мой папа подарил нашей команде.

Рон, открыв рот, уставился на ряд великолепных метел.

– Хороши, правда? – любезно проговорил Малфой. – Но, может, и «Гриффиндору» повезет, поднакопите маленько золотца. Выставите ваши «Чистые победы-5» на аукцион – и какой-нибудь музей наверняка купит.

Слизеринцы покатились со смеху.

– По крайней мере, никому из гриффиндорцев не пришлось покупать право играть в команде, – заявила Гермиона. – Их взяли только за способности.

Наглая гримаса Малфоя на миг увяла.

– А твоего мнения никто не спрашивал, мугродье паршивое, – будто выплюнул он.

Гарри сразу понял, что Малфой сказал нечто ужасное: после его слов началась невообразимая катавасия. Флинту пришлось собой прикрыть Малфоя от близнецов, которые бросились с кулаками, Алисия закричала: «Да как ты смеешь!» – а Рон с криком: «А вот за это ты точно заплатишь, Малфой!» – выдернул из складок мантии волшебную палочку и из-под руки Флинта яростно ткнул Малфою в лицо.

По стадиону эхом прокатился громовой раскат, яркий зеленый залп вылетел из волшебной палочки, но, увы, не с того конца: Рона ударило в живот и навзничь отбросило на траву.

– Рон! Рон! Тебя задело? – закричала Гермиона.

Рон открыл было рот, но говорить не смог. Вместо этого он сильно икнул, и ему на грудь медленно, как струйка слюны, выползли несколько слизняков.

Команду «Слизерина» парализовало от хохота. Флинт согнулся пополам и цеплялся за метлу, чтобы не упасть. Малфой на четвереньках молотил кулаками по земле. Гриффиндорцы окружили Рона, который безостановочно изрыгал больших блестящих слизней. Все хотели ему помочь, но никто не горел желанием до него дотронуться.

– Отведем его к Огриду, это ближе всего, – сказал Гарри Гермионе. Та храбро кивнула, и они поволокли Рона под руки.

– Что случилось, Гарри? В чем дело? Он заболел? Но ты вылечишь его, правда? – Колин сбежал с трибуны и теперь в возбуждении прыгал вокруг.

Рона сотряс могучий спазм, и на грудь изверглась очередная порция слизняков.

– О-о-о-о-о! – восхитился Колин, вздергивая фотоаппарат. – Можешь его так подержать, Гарри?

– Уйди, Колин! – рассердился тот.

Они с Гермионой повели Рона к опушке.

– Почти пришли, Рон, – приговаривала Гермиона. Уже показалась лачуга Огрида. – Сейчас тебе помогут… почти добрались…

До дома Огрида оставалось футов двадцать, и тут дверь отворилась, но на порог вышел вовсе не Огрид. Из хижины элегантно выступил Сверкароль Чаруальд, сегодня облаченный в нежнейшие розовато-лиловые тона.

– Прячемся, быстро! – прошипел Гарри, утаскивая Рона за ближайший куст. Гермиона последовала за ними – правда, неохотно.

– Это на редкость просто, если знать, что делать! – громко говорил Чаруальд. – Если понадобится помощь, Огрид, ты знаешь, где меня найти! Я подарю тебе мою книгу. Я удивлен, что у тебя до сих пор ее нет, – сегодня обязательно надпишу и пришлю. Что же, всех благ! – И он стремительно удалился.

Гарри подождал, пока он скроется из виду, вытащил Рона из-за куста, подвел к двери в хижину и громко постучал.

Огрид открыл сразу же, крайне недовольный, но, увидев, кто пришел, заметно просветлел:

– А я-то жду-пожду, когда ж они меня навестят… Заходите, заходите… Думал, профессор Чаруальд воротился…

Гарри с Гермионой перевели Рона через порог. В хижине была одна-единственная комната – огромнейшая кровать в одном углу, камин в другом. В камине весело потрескивал огонь. На Огрида история со слизняками, которую Гарри наспех поведал, усадив Рона в кресло, особого впечатления не произвела.

– Уж лучше наружу, чем внутрь, – оптимистично сказал он, подставляя Рону огромный медный таз. – Давай, Рон, не стесняйся.

– Мне кажется, тут ничего не поделаешь – надо ждать, когда пройдет, – в тревоге сказала Гермиона, наблюдая, как Рон скорчился над тазом. – Это и в лучшие-то времена очень трудное проклятие, а уж со сломанной палочкой…

Огрид деловито накрывал на стол. Огромный дог Клык на радостях обслюнявил Гарри с ног до головы.

– Чего от тебя хотел Чаруальд? – спросил Гарри, почесывая Клыка за ухом.

– Учил изгонять келпи из колодца, – проворчал Огрид, убирая со стола недощипанного петуха и ставя на его место чайник. – Будто я сам не знаю. И все балаболил про свое боданье с банши. Ежели сказал хоть слово правды, я съем чайник!

Гарри уставился на него в изумлении: Огриду было совсем не свойственно критиковать преподавателей «Хогварца». Гермиона же ответила, несколько повысив голос:

– Мне кажется, ты несправедлив. Профессор Думбльдор посчитал, что Чаруальд – лучший претендент на эту должность…

– Скажи лучше, единственный, – ответил Огрид, протягивая ей и Гарри тарелку паточных помадок. Рон спазматически кашлял над тазом. – Единственный, и все тут. Попробуй найди кого – никто с силами зла дела иметь не хочет. Работенка-то гиблая. Стали уж думать, сама должность заколдована. И правда – разве ж кто поболе года продержался? То-то. Лучше расскажите, кого это он хотел проклясть? – спросил Огрид, кивая на Рона.

– Малфой обозвал Гермиону… я так понял, очень нехорошо, все аж взбесились.

– Еще как нехорошо, – прохрипел Рон, и его бледное вспотевшее лицо появилось над столом. – Малфой обозвал ее мугродьем, Огрид…

Рон снова нырнул под стол – пошла очередная волна слизняков. Огрид разъярился.

– Дрянной паршивец! – зарычал он, глядя на Гермиону.

– Паршивец, – согласилась она. – Но я не знаю, что это значит. Я, конечно, поняла, что это грубое оскорбление…

– Оскорбительнее не придумаешь, – выдавил Рон, снова появляясь на поверхности. – Мугродье – это очень грубое название для тех, у кого родители муглы – ну, с неколдовской кровью. Есть колдуны – вот Малфоева семейка, например, – которые числят себя выше других, потому что у них, что называется, чистая кровь. – Рон слабо икнул и отхаркнул на ладонь маленького слизнячка. Выбросил его в таз и продолжил: – В смысле, все остальные понимают, что не важно, какая там у кого кровь. Ты на Невилла Лонгботтома посмотри – происхождение колдовское дальше некуда, а он котел норовит вверх дном поставить.

– И не изобрели еще такого заклинания, которое не по силам нашей Гермионе, – гордо добавил Огрид.

Щеки у девочки сделались цвета фуксии.

– Это слово – отвратительное, – сказал Рон, трясущейся рукой вытирая пот со лба. – Мугловый род, видите ли. Плебеи. Смешно! И вообще, в наше время большинство колдунов – полукровки. Мы бы вымерли, если б не вступали в браки с муглами.

Его снова затошнило, и он исчез под столом.

– Ну, я тебя не виню – я б и сам на него наслал чего похуже, – Огрид заговорил громче, чтоб слышно было за стуком слизняков по стенкам таза. – Но, может, и хорошо, что палочка твоя забастовала. Ты сам покумекай, чего бы сталось с Люциусом Малфоем, если б на сыночка наложили проклятие. Хотя б никакой беды тебе не будет.

Гарри хотел сказать, что когда из тебя валятся слизняки – это беда похуже многих, но не смог: помадка склеила ему челюсти.

– Гарри, – сказал Огрид, будто забыл о чем-то и вдруг вспомнил, – а я ж на тебя в обиде! Говорят, ты автографы раздаешь, а про меня-то забыл…

От злости Гарри удалось разлепить зубы.

– Не раздавал я никаких автографов! – разгорячился он. – Если Чаруальд опять…

И увидел, что Огрид смеется.

– Да пошутил я, – проговорил тот и добродушно хлопнул Гарри по спине, отчего мальчик тюкнулся носом в стол. – Сам знаю, что не раздавал. Так и сказал Чаруальду – дескать, тебе не нужно. Ты ж поизвестней его будешь, и без всякой там суетни.

– Наверняка ему не понравилось, – сказал Гарри, потирая подбородок.

– Яс’дело, – подмигнул Огрид. – Я ему еще выдал: не читал, мол, твоих книжонок, так он сразу уходить засобирался… Помадку? – предложил он вновь появившемуся Рону.

– Нет, спасибо, – слабым голосом поблагодарил тот. – Лучше не рисковать.

– Пошли покажу, чего я вырастил, – сказал Огрид, когда Гарри с Гермионой допили чай.

В огородике за домом росло с дюжину огромнейших тыкв, Гарри в жизни таких не видел: каждая размером с огромный валун.

– Хороши ребятки, правда? – радостно похвалился Огрид. – Это на Хэллоуин… к тому времени станут что надо.

– Чем же ты их подкармливаешь, Огрид? – поинтересовался Гарри.

Огрид оглянулся, нет ли кого поблизости.

– Ну, я того… понимаешь… помог им слегонца…

Краем глаза Гарри заметил цветастый розовый зонтик Огрида у задней стены хижины. У Гарри и раньше были основания думать, что зонтик этот отнюдь не прост и внутри, скорее всего, прячется старая волшебная палочка Огрида. Вообще-то Огриду не полагалось колдовать. Его исключили из «Хогварца» в третьем классе, но Гарри понятия не имел, за что: стоило об этом заговорить, как Огрид закашливался и непостижимым образом становился туг на ухо.

– Дутое заклятие? – предположила Гермиона не то с осуждением, не то с восторгом. – Да, результат впечатляет.

– То же сказала твоя сеструха, – сказал Огрид, кивнув Рону. – Вчера заходила. – Огрид искоса поглядел на Гарри и дернул бородой. – Окрестности, говорит, исследую. А мне вот сдается, она хотела кой-кого у меня встретить. – Он подмигнул Гарри: – Вот уж кто бы не отказался от автогр…

– Отстаньте от меня! – рассвирепел Гарри.

Рон заржал, и землю вокруг усеяли слизни.

– Осторожней тут! – заорал Огрид, оттаскивая Рона от своих драгоценных тыкв.

Подошло время обедать, и Гарри, у которого с рассвета ничего, кроме паточной помадки, во рту не было, рвался в замок. Они попрощались с Огридом и ушли. Рон периодически икал, но произвел на свет всего двух крохотных слизняков.

Едва они вступили в прохладный вестибюль, в ушах у них зазвенел голос:

– Вот вы где, Поттер – Уизли. – К ним с пресуровым видом направлялась профессор Макгонаголл. – Сегодня вечером вы отбываете наказание.

– А что надо делать, профессор? – спросил Рон, испуганно подавляя отрыжку.

– Вы, Уизли, будете полировать серебро в трофейной вместе с мистером Филчем, – ответила профессор Макгонаголл. – И без магии – руками.

Рон чуть не подавился. Смотрителя Аргуса Филча ненавидели все без исключения.

– А вы, Поттер, поможете профессору Чаруальду отвечать на письма поклонников, – добавила профессор Макгонаголл.

– Какой кош… Профессор, а можно мне тоже в трофейную? – отчаянно взмолился Гарри.

– Разумеется, нет, – отрезала профессор Макгонаголл, поднимая брови. – Профессор Чаруальд специально попросил, чтобы пришли именно вы. В восемь ровно, не забудьте.

Гарри с Роном в глубокой тоске побрели в Большой зал, а Гермиона шла позади, и на лице у нее было написано: «А чего вы ждали, вы же нарушили правила». Гарри так расстроился, что даже пастуший пирог не показался ему такой вкуснятиной, как обычно. И что он, что Рон, оба считали именно свое наказание самым непереносимым.

– Филч меня до утра продержит, – обреченно сказал Рон. – Без магии! А в трофейной кубков штук сто, не меньше! Я не умею чистить по-мугловому!

– Я бы с тобой поменялся, – опустошенно произнес Гарри, – у меня после Дурслеев большой опыт. А вот отвечать поклонницам Чаруальда… жуть…

Остаток субботнего дня испарился неизвестно куда – оглянуться не успели, как уже было без пяти восемь, и Гарри волочил ноги по коридору второго этажа к кабинету Чаруальда. Гарри стиснул зубы и постучал.

Дверь мгновенно распахнулась. С порога сиял зубами Чаруальд.

– Вот и наш проказник! – поприветствовал он мальчика. – Входи, Гарри, входи…

В свете множества свечей на стенах блистали бесчисленные фотографии Чаруальда. Кое-какие он даже надписал. На столе тоже лежала высокая стопка снимков.

– Ты можешь надписывать конверты! – сказал Чаруальд таким тоном, будто предлагал Гарри вкуснейшее лакомство. – Прежде всего – Глэдис Прэстофиль, благослови ее небеса… горячая моя поклонница…

Минуты тянулись невыносимо. Гарри, не вслушиваясь в бесконечную болтовню Чаруальда, периодически изрекал «ну да», «ммм» и «угу». Но то и дело до его сознания все-таки доходили фразы типа «Слава – ветреная подруга, мой мальчик» и «Знаменитость судят не по словам, а по делам, запомни это, мой юный друг».

Свечи таяли, их свет танцевал на движущихся лицах Чаруальда, которые наблюдали за Гарри со стен. Мальчик водил ноющей рукой по тысячному, не меньше, конверту и старательно выписывал адрес Вероники Смешли. Наверное, уже скоро можно уходить, в отчаянии думал Гарри, пожалуйста, пусть уже можно будет уходить…

И тут он услышал нечто – отнюдь не шипение догорающих свечей и не трескотню профессора.

Голос – и от него кровь стыла в жилах; голос всепоглощающей, ледяной злобы.

– Приди… приди… хочу растерзать… разорвать… убить…

Гарри подскочил, и улица, где проживала Вероника Смешли, оказалась погребена под большой лиловой кляксой.

– Что?! – выкрикнул Гарри.

– Вот-вот! – поддержал Чаруальд. – Целых полгода на первом месте в списке бестселлеров! Побил все рекорды!

– Да нет, – отмахнулся Гарри. – Что это за голос?

– Какой еще голос? – не понял Чаруальд.

– Который… который сказал… вы не слышали?

Чаруальд посмотрел на Гарри с величайшим изумлением:

– О чем ты? Ты, видимо, задремал. Ах, батюшки, вот те на! Посмотри, сколько времени! Мы тут уже четыре часа! Ни за что бы не подумал – как время пролетело!

Гарри не ответил. Он напрягал слух, стараясь вновь уловить голос, но теперь в кабинете раздавались только речи Чаруальда. Тот говорил, что Гарри не может всякий раз ожидать таких подарков вместо наказания. Гарри, почти ничего не соображая, ушел.

Было так поздно, что гриффиндорская общая гостиная почти опустела. Гарри отправился в спальню. Рон еще не вернулся. Гарри надел пижаму, лег в постель и стал ждать. Через полчаса появился Рон, а вместе с ним – сильный запах полироли. Рон прижимал к груди правую руку.

– Все мышцы сводит, – пожаловался он, падая на постель. – Четырнадцать раз квидишный кубок перечищал! А потом меня опять вырвало слизняками прямо на Приз за служение идеалам «Хогварца». Сто лет слизь оттирал… А как Чаруальд?

Понизив голос, чтобы не разбудить Невилла, Дина и Шеймаса, Гарри рассказал Рону о том, что услышал.

– А Чаруальд сказал, что ничего не слышит? – переспросил Рон. В лунном свете видно было, как он нахмурился. – Думаешь, врет? Только я не понимаю – даже кто-нибудь невидимый все равно должен был открыть дверь.

– Это да, – согласился Гарри, откидываясь на подушки и вперившись в полог над головой. – Я и сам не понимаю.

Глава восьмая
 Смертенины
 

Октябрь принес с собой промозглую сырость. И на улице, и в замке похолодало. На фельдшерицу мадам Помфри свалилась куча работы, поскольку среди учащихся да и среди учителей прокатилась настоящая эпидемия простуды. Средство, которым мадам Помфри потчевала больных, – «Вскипидрин» – действовало моментально, но несколько часов у пациента из ушей шел дым. Джинни Уизли последнее время выглядела бледной, и Перси почти что силой заставил ее принять лекарство. Надо было видеть, как дым валил из-под ее огненно-рыжих волос – казалось, в голове у нее пожар.

Крупнокалиберные капли дождя лупили в окна днями и ночами; вода в озере поднялась, клумбы размыло, а Огридовы тыквы размерами уже напоминали сараи. Но решимость Оливера Древа во что бы то ни стало тренироваться нисколько не раскисала, и потому как-то раз ненастным субботним вечером, за несколько дней до Хэллоуина, Гарри возвращался в гриффиндорскую башню промокший до нитки и весь в грязи.

Тренировка, даже если забыть про ливень и ураганный ветер, выдалась так себе. Фред с Джорджем, успевшие пошпионить за слизеринцами, своими глазами видели, какую невероятную скорость развивает «Нимбус-2001». По донесению близнецов, команда «Слизерина» носилась так стремительно, что невозможно было толком разглядеть, какого цвета у них форма.

Шлепая по пустому коридору, Гарри наткнулся на существо, тоже полностью погруженное в собственные мысли. На редкость угрюмый Почти Безголовый Ник, призрак гриффиндорской башни, неподвижно глядел в окно и бормотал: «…Не отвечаю требованиям… полдюйма, скажите, пожалуйста…»

– Привет, Ник.

– Привет, привет, – сказал Почти Безголовый Ник, оборачиваясь и рассеянно вертя головой. Из-под сногсшибательной шляпы с перьями вились длинные локоны, а плоеный воротник туники скрывал изуродованную шею. Сквозь дымчато-бледного Ника Гарри видел грозовое небо и мощные струи дождя. – Ты чем-то озабочен, юный Поттер, – проницательно заметил Ник, сворачивая прозрачное письмо и пряча его во внутренний карман камзола.

– Ты тоже, – откликнулся Гарри.

– Ах, – элегантно отмахнулся Почти Безголовый Ник, – пустяки… Я и не собирался туда вступать… Думал подать заявление, но, как выясняется, «не отвечаю требованиям»…

Тон небрежный, но в глазах – горькое разочарование.

– Но ведь ты согласишься, правда, – внезапно взорвался он, снова выхватывая письмо из кармана, – что сорок пять ударов тупым топором по шее дают человеку право вступить в Безголовую Братию?

– Э-э-эм… да, – согласился Гарри: было очевидно, что от него ожидают подтверждения.

– Я хочу сказать, в чьих, как не в моих, интересах в первую-то очередь, чтобы в свое время все было проделано чисто и гладко и голова отлетела как положено? Это избавило бы меня от мучений в прошлом и от крайне несуразного нынешнего положения. Тем не менее…

Почти Безголовый Ник встряхнул письмом и возмущенно прочитал:

В наше общество допускаются только джентльмены, лишенные головы полностью. Вы согласитесь, что в противном случае затруднительно принимать участие в таких играх, как верховое жонглирование головами или головное поло. Таким образом, мы с величайшим сожалением вынуждены сообщить, что вы не отвечаете нашим требованиям.

С наилучшими пожеланиями,

сэр Патрик Делано-Подмор

Почти Безголовый Ник, негодуя, запихал письмо обратно в карман.

– Полдюйма жил и кожи – вот на чем держится моя шея, Гарри! Большинство людей сочли бы меня достаточно безголовым, но нет, сэру Как-надо-сделано-Подмору этого мало. – Почти Безголовый Ник несколько раз судорожно вдохнул и спросил гораздо спокойнее: – Ну а что с тобой, Гарри? Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет, – ответил Гарри. – Если только у тебя случайно не завалялось семь никому не нужных «Нимбусов-2001» для матча со слизе…

Остальные слова заглушило пронзительное мяуканье. Гарри опустил глаза, и его буквально ослепили два огромных желтых глаза-фонаря. Перед ним стояла миссис Норрис, невероятно тощая серая кошка, полномочный представитель смотрителя Аргуса Филча в его бесконечной войне с учениками школы.

– Лучше бы тебе отсюда убраться, – забеспокоился Ник. – Филч не в духе – у него грипп, а какие-то третьеклассники случайно забрызгали лягушачьими мозгами потолок в пятом подземелье. Он все утро отчищал и если увидит, как с тебя капает грязь…

– Это точно, – согласился Гарри и попятился от пристального взора миссис Норрис, но удрать не успел.

Филч, загадочными узами связанный со своей противной кошкой, внезапно вырвался из-за гобелена справа от Гарри. Смотритель отдувался, хрипел и отчаянно озирался: где нарушитель? Голова его была повязана клетчатым шарфом; нос необычайно побагровел.

– Грязь! – заорал он, тряся брылами, и выкатил глаза, тыча пальцем в глинистую лужу, которая натекла с квидишной формы Гарри. – Кругом грязь и пакость! С меня хватит, скажу я вам! Следуй за мной, Поттер!

Гарри обреченно помахал Почти Безголовому Нику и поплелся за Филчем вниз, откуда пришел, отчего грязных следов на полу стало вдвое больше.

Гарри еще не бывал у Филча; его кабинета все старались избегать. Мрачная комната без окон освещалась одной-единственной керосиновой лампой под потолком. Вдоль стен стояли высокие деревянные картотечные шкафы; судя по надписям, в них хранились досье на всех когда-либо наказанных учеников. Фреду с Джорджем Филч отвел отдельный ящик. Коллекция до блеска отполированных цепей и наручников висела на стене за письменным столом. Было общеизвестно, что Филч неоднократно выпрашивал у Думбльдора разрешение подвешивать провинившихся к потолку за ноги.

Филч выхватил перо из чернильницы и начал рыться в столе, отыскивая чистый пергамент.

– Навоз, – яростно бубнил он, – шкворчливые драконьи сопли… лягушачьи мозги… крысиные кишки… с меня довольно… пора им показать… где ж там бланк… ага…

Он достал большой пергаментный свиток, развернул перед собой и окунул длинное черное перо в чернильницу.

– Имя… Гарри Поттер. Преступление…

– Подумаешь, грязью накапал! – сказал Гарри.

– Это для тебя «подумаешь, грязью накапал», а для меня – лишний час тяжелой работы! – разъярился Филч. На кончике распухшего носа противно затряслась капля. – Преступление… осквернение замка… предполагаемое наказание…

Промокая нос, Филч неприятно прищурился; под его взглядом Гарри, затаив дыхание, ждал приговора.

Но как только Филч опустил перо, с потолка раздалось оглушительное «хрясь!», и керосиновая лампа заходила ходуном.

– ДРЮЗГ! – взревел Филч, в гневе отшвырнув перо. – Ну, я до тебя доберусь, попомнишь ты у меня!

И, позабыв про Гарри, Филч ринулся из кабинета, слоноподобно топоча, а миссис Норрис заскользила следом.

Дрюзг, летающий школьный полтергейст, злой насмешник, одержимо сеял повсюду хаос и разрушение. Гарри не очень-то любил Дрюзга, но сейчас не мог не поблагодарить его за своевременное появление. Оставалось надеяться, что проделка Дрюзга (а судя по звуку, он сломал что-то крупногабаритное) отвлечет Филча от Гарри.

Решив, что, наверное, нужно дождаться возвращения Филча, Гарри опустился в побитое молью кресло у стола. На столе, кроме полузаполненного бланка, лежал только большой, глянцевый, пурпурного цвета конверт с серебристой надписью. Быстро оглянувшись на дверь – убедиться, что Филч еще не вернулся, – Гарри взял конверт и прочел:









БЫСТРОЧАРЫ

МАГИЯ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ.

Дата: 2019-11-01, просмотров: 216.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒
fb
inst
tw
vk
Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. © 2018 - 2024