Заинтригованный, Гарри открыл конверт и вытащил пергамент. Витиеватые серебряные строчки гласили:

Вам неуютно в мире современной магии? Ищете любые предлоги, лишь бы не пользоваться элементарными заклинаниями? По мнению окружающих, то, что вы делаете волшебной палочкой, – топорная работа?

Для ваших бед есть ответ!

«Быстрочары» – новый, беспроигрышный, результативный, простой в изучении курс! Сотни и тысячи колдунов и ведьм нашли в нем свое спасение!

Мадам З. Дослез из Топшема пишет:

«У меня ужасная память, я не могу запомнить ни одной магической формулы, от любого моего зелья близкие хохотали до колик. Сейчас, пройдя курс “Быстрочар”, я стала центром всеобщего внимания, и друзья выпытывают секрет моего “Блистательного Преображения”!»

Ведун Д. Джей Прокол признается:

«Жена только нос воротила от моих чар, но я начал обучение по вашему замечательному курсу, и спустя всего месяц мне удалось ее саму превратить в чайник! Спасибо, “Быстрочары”!»

Оживившись, Гарри пролистал остальное. Спрашивается, зачем Филчу курс «Быстрочар»? Он что, не настоящий колдун? Гарри как раз читал «Урок первый: как держать палочку (полезные советы)», когда шарканье ног за дверью возвестило о том, что Филч возвращается. Гарри торопливо затолкал листы пергамента в конверт и бросил его на стол. Дверь отворилась.

В кабинет победоносно вступил Филч.

– Это очень ценный шкаф-исчезант! – ликующе говорил он миссис Норрис. – На сей раз Дрюзгу не отвертеться, моя доро…

Тут его взгляд упал на Гарри и метнулся к конверту с «Быстрочарами», который – спохватился мальчик слишком поздно – сдвинулся по столу фута на два.

Бледная физиономия Филча стала кирпично-красной. Гарри сжался, предчувствуя волну ярости, которая сейчас обрушится. Филч бросился к столу, схватил конверт и швырнул его в ящик.

– Ты… прочел?.. – выдавил он.

– Нет, – поспешно соврал Гарри.

Шишковатые пальцы Филча нервно переплелись.

– Если ты посмел прочесть мою личную переписку – правда, это не мое – это для друга – не важно – все равно…

Гарри воззрился на него в тревоге; Филч никогда еще так не нервничал. Глаза лезли из орбит, на обвислой щеке дергался нерв, и клетчатый шарф сейчас выглядел особенно нелепо.

– Прекрасно – иди – никому ни слова – не то чтобы – не важно, ты не читал – иди, мне надо составить рапорт на Дрюзга – иди!

Не веря своему счастью, Гарри вылетел из кабинета и побежал по коридору, а затем вверх по лестнице. Отделаться от Филча, не получив наказания, – это, пожалуй, какой-то школьный рекорд.

– Гарри! Гарри! Помогло?

Из стены выскользнул Почти Безголовый Ник. Сквозь него Гарри увидел обломки большого черного с золотом шкафа, который, судя по всему, упал с очень большой высоты.

– Я уговорил Дрюзга сбросить его у кабинета, – вдохновенно поведал Ник, – чтобы отвлечь Филча…

– Так это ты? – благодарно удивился Гарри. – Еще как помогло, меня даже не наказали! Спасибо, Ник!

Они вместе пошли по коридору. Почти Безголовый Ник, заметил Гарри, все вертел в руках отказ сэра Патрика.

– Жаль, что я ничем не могу помочь с этой твоей Безголовой Братией, – посочувствовал Гарри.

Почти Безголовый Ник встал как вкопанный, и Гарри по инерции прошел сквозь него. А зря – он как будто попал под ледяной душ.

– А ведь ты можешь кое-что сделать! – воскликнул Ник. – Гарри, не соблаговолишь ли ты… но нет, ты не захочешь…

– Что?

– Видишь ли, в Хэллоуин я справляю пятисотые смертенины, – приосанился Почти Безголовый Ник.

– А, – сказал Гарри, не зная, нужно ли радоваться или соболезновать. – Ясно.

– Я даю званый ужин в одном из подземелий попросторнее. Приедут мои друзья со всей страны. Для меня была бы такая честь, если бы и ты пришел. Разумеется, я буду также счастлив видеть мистера Уизли и мисс Грейнджер – но, полагаю, вы предпочтете школьный пир? – И он застыл в тревожном ожидании.

– Ну что ты, – быстро ответил Гарри, – я приду…

– Мой дорогой мальчик! Гарри Поттер на моих смертенинах! А еще, – он в волнении замялся, – как думаешь, не мог бы ты невзначай заметить в разговоре с сэром Патриком, что находишь меня невероятно страшным и зловещим?

– Ко… конечно, – пролепетал Гарри.

Почти Безголовый Ник просиял.

– Смертенины? – живо переспросила Гермиона, когда Гарри, наконец-то переодевшись, вышел к ней и Рону в общую гостиную. – Вряд ли кто-то из живых бывал на таком празднике – вот здорово!

– Кому нужно праздновать день собственной смерти? – заворчал Рон. Он делал домашнее задание по зельеделию и пребывал в дурном расположении духа. – Смертельно угнетает, по-моему…

Ливень хлестал в окна, снаружи темнота чернильно сгустилась, но в гостиной было светло и уютно. Пламя в камине отбрасывало веселые блики на пухлые кресла, в которых гриффиндорцы читали, болтали, делали уроки, а Фред с Джорджем скармливали филибустеровскую петарду саламандре. Фред «спас» сверкающую оранжевую огнежительницу с занятий по уходу за магическими существами, и теперь она тихо тлела на столике на радость кучке любопытных.

Гарри собирался уже рассказать Рону с Гермионой про Филча и «Быстрочары», как вдруг саламандра взвилась в воздух и бешено завертелась по комнате, бурно искрясь и взрываясь. Перси, до хрипоты оравший на братьев, великолепный фонтан звезд мандаринового цвета, бивший изо рта у саламандры, а также ее побег в камин, сопровождавшийся громкими взрывами, начисто вытеснили скучного Филча с его конвертами у Гарри из головы.

К Хэллоуину Гарри успел пожалеть о своем поспешном обещании присутствовать на смертенинах. Все остальные предвкушали праздничный пир; Большой зал, как всегда, украсили живыми летучими мышами, из гигантских Огридовых тыкв вырезали фонари, в которых поместилось бы по трое взрослых мужчин, и еще прошел слух, что Думбльдор пригласил на вечер труппу танцующих скелетов.

– Обещание есть обещание, – нравоучительно изрекла Гермиона. – А ты обещал пойти на смертенины.

Поэтому в семь часов Гарри, Рон и Гермиона решительно миновали двери в битком набитый Большой зал, заманчиво мерцавший золотом блюд и серебром свечей, и направили стопы в подземелье.

Коридор тоже освещали свечи, но веселья не добавляли: длинные, тонкие, угольно-черные, они горели ярко-синим огнем и бросали призрачный, потусторонний отблеск даже на вполне живые лица. С каждым шагом холодало. Гарри поежился и плотнее укутался в мантию. И тут послышался скрежет – словно тысяча ногтей скребли по огромной школьной доске.

– Это что, музыка? – прошептал Рон.

Они завернули за угол и увидели Почти Безголового Ника. Он стоял в дверях, задрапированных черным бархатом.

– Мои дорогие друзья, – приветствовал он ребят заупокойным голосом, – добро пожаловать… так рад, что вы смогли прийти…

Призрак сорвал шляпу с перьями и, глубоко поклонившись, пригласил их пройти.

Внутри им открылось незабываемое зрелище. В подземелье толпились жемчужно-белые прозрачные люди. Большинство скользило над танцевальной площадкой, вальсируя под жуткие завывания тридцати музыкальных пил. Оркестр сидел на возвышении, тоже задрапированном черной тканью. Не менее тысячи черных свечей в огромном канделябре под потолком озаряли зал полуночным светом. Дыхание превращалось в пар; они как будто пришли в морозилку.

– Пойдем осмотримся? – предложил Гарри – ему хотелось разогреть ноги.

– Осторожно, а то еще пройдешь сквозь кого, – беспокойно сказал Рон.

Они пошли по краю танцплощадки. Им встретилась группа мрачных монахинь, человек в лохмотьях и цепях и Жирный Монах – веселый хуффльпуффский призрак оживленно беседовал с рыцарем, у которого изо лба торчала стрела. Гарри не удивился, заметив, что Кровавого Барона, угрюмое слизеринское привидение, испятнанное серебристой кровью, сторонятся все остальные гости.

– Ой нет, – охнула Гермиона, резко останавливаясь. – Назад, назад, я не хочу встречаться с Меланхольной Миртл…

– С кем? – спросил Гарри, когда они поспешно удалились.

– Она является из унитаза в уборной для девочек на втором этаже, – объяснила Гермиона.

– Является из унитаза?

– Да. Туалет уже с год не работает, потому что у нее вечно истерика и она устраивает потопы. Я вообще туда не хожу, только в крайнем случае, – это же невозможно, когда у тебя над ухом кто-то завывает…

– Смотрите, еда! – сказал Рон.

Вдоль дальней стены стоял длинный стол, тоже покрытый черным бархатом. Ребята устремились было туда, но спустя миг в ужасе отшатнулись. Воняло отвратительно. На серебряных блюдах лежала тухлая рыба; на подносах высились пирамиды горелых пирогов; рядом с огромным червивым хаггисом лежал шмат сыра, покрытый мохнатой зеленой плесенью, а в центре возвышался невероятный серый торт в форме могильного камня, на котором черной глазурью, похожей на деготь, было выведено: