Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Реформы Александра II (1855-1881)

1. 19 февраля 1861 – отмена крепостного права.

o Вместо барщины выкуп, который, если ты занимаешь у государства, то выплачиваешь его еще 49 лет, без права переезда;

o Маленькие наделы (УЧАСТОК, КОТОРЫЙ ВЫДЕЛЯЛИ ДЛЯ КРЕСТЬЯНИНА) земли (2,5 десятины), все наделы у помещиков.

o Сохранена община, в которой идет передел земельных участков каждый год, она никак почти не помогает, а только все усугубляет

2. Земская реформа (1864)

o Дали право собирать земства в пределах сел и уездов из людей владеющих землей. Все местное управление свалилось на земства, а у них нет денег, они вводят новые налоги, которые ложатся, угадайте на кого.

3. Судебная реформа (1864)

o Суд присяжных (на деле Засулич они отлично сыграли) и коллегия адвокатов (первоклассных).

o Но суд не отделили от административной власти, а исполнительную власть от законодательной, и все пришлось свернуть.

4. Городская реформа (1870)

o Самоуправление в городах через думы и новые налоги.

5. Военная реформа Милютина (1874)

o Военная служба снова стала обязательной для ВСЕХ мужиков с 21 года

o Срок службы 6 лет, еще 9 в запасе. Новая система позволяла иметь сравнительно небольшую армию мирного времени и значительные резервы на случай войны.

6. Реформа печати 1865 года:

o Ведомство печати переходит в руки МВД. Прежние цензурные органы были сохранены, и все еще работали.

o Вся столичная печать освобождалась от предварительной цензуры, но появлялась предупреждающая цензура – 3 предупреждения и заморозка периодики на 6 месяцев до суда.

o Вся провинциальная печать под предварительной цензурой.

o Чтобы издаваться без предварительной цензуры, нужно внести большой залог. Если закрыли, а потом открыли – платишь снова.

o Редактор = цензор.

Даровал автономию и самоуправление университетам, начал план конституции вместе с Лорис-Мелековым разрабатывать. В 1877-78 (важно, потому что в билетах упоминается) была победоносная война с Турцией. Важно еще и потому, что это была своеобразная ответка на поражение в крымской войне (1853-1856), которая нехило унизила Россию на международной арене. После этой русско-турецкой войны авторитет Империи был полностью восстановлен и прошел этап международной изоляции.

В 1866 году было покушение Каракозова, потом еще ряд покушений. Последнее на Екатерининском канале в 1881 году, стоило Александру ног и жизни (убил террорист Гриневицкий).

Революционное движение в России, начиная с народников

Народничество – идеология интеллигенции, ориентированная на сближение с народом, поиск своих корней, своего места в мире, на изменение жизни народа. Идеология основывалась на системе самобытности России, ее особом пути развития (ничего нового). Многие народники считали, что Россия может прийти к социализму, минуя общезападный путь через капитализм (это в полемике с Марксом хорошо видно). Крестьянскую общину следует считать зачатком социализма (очень даже ошибочно). Основоположил все это Герцен. Цель народников: освобождение крестьян с землей, без выкупа, ликвидация помещичьего землевладения, установление крестьянского общинного самоуправления.

Основные течения в народничестве:

Либеральное

Революционное

A. Бунтарски-анархическое

i. Это Бакунин и Крапоткин. Считают, что все может изменить только социальная революция – крестьянский бунт. Главный враг-угнетатель – государство.

B. Пропагандистское

i. Петр Лавров. Согласен, что нужна социальная революция, но для этого нужно вести долгую и упорную пропаганду среди крестьян.

C. Заговорщическое

i. Петр Ткачев. Захват власти путем заговора группы революционеров (в принципе был ближе всех), крестьяне не способны на осознанный бунт.

По-хорошему все эти революционеры пошли от Чернышевского. Там были и Петрошевцы те же, и прокламации самого Чернышевского. В 1869 году организуется «Народная расправа» Нечаева. Крайне радикальная и жестокая группировка, убийства, суды. В 1874 году большие либералы ВПЕРВЫЕ ПОШЛИ В НАРОД, без всяких там убийств. Начались «хождения в народ», очень важно, потому что с этого момента и начинается знакомство этой интеллигенции с обычным крестьянином, за которого она так переживает.

В 1879 году Георгий Плеханов (кликуха - Жорж) собирает студентов на демонстрации и объединяет их в организацию «Земля и воля» с одноименным изданием (об этом ниже будет целый вопрос). Тактика: пропаганда все еще главное направление (ребята либералы), но теперь нужно вообще селиться в деревне, осваивать ремесло какое-то, стать своим. С 1878 года участники понимают, что результата все еще кукиш, а результата хочется. Многие понимают, что в этой стране можно только запугивать и убивать – встают на путь террора. Еще в 1878 году Засулич стреляла в Трепова, открытый террористический акт. Суд присяжных ее, кстати, оправдал, и она благополучно сбежала из страны, после чего суд этот быстро отстранили от политических разбирательств. 

В 1879 «Земля и воля» раскалывается на Плехановский либеральный «Черный передел», который все еще за пропаганду, и террористическую «Народную волю» (Михайлов, Перовская). Последние организуют шестое покушение на императора в 1881 году и его оторванные ноги на Екатерининском канале. В 1890е слезают на позиции либерализма, их нельзя в этом винить, пришел император-консерватор, который, кого надо, сразу повесил.

Международная повестка

1870-71 – франко-прусская война между германскими землями во главе с Пруссией и Наполеоном III. Наполеон войну с треском проиграл, что позволило беспрепятственно объединить германские земли в 1871 году и основать там единую Германскую империю. Там же в Германии процветают мыслители коммунизма – Маркс и Энгельс.

В 1874-75 году во Франции снова революция (из-за проигрыша Наполеона), устанавливается Третья республика. Появляется полноценная демократия, с парламентом, президентом, свободами.

В США процветают трасты, монополии, страна быстро обгоняет Англию по темпам развития и скоро выходит на место первой экономики мира. Там демократия цветет с 1865 года, когда Линкольн поборол южан и рабство. В 1869 году открыта железная дорога через весь континент, телеграф, телефон, автомобили Форда (у нас в 1907 году 52% населения с сохой).

Появляется важный Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия и Италия), военно-политический блок во главе с новоиспеченной империей, которая хочет оторвать себе назад все упущенное ею. Вскоре, как логично следует, появляется и второй блок – Антанта (Россия, Франция, Англия). В нее влез Александр III, и она привела Россию к участию в Первой мировой войне в не лучшее для нее время.

ХХ век и капитализм

Капитализм начал развиваться в Европе и Америке задолго до прихода в Россию, потому что революции у всех прошли, начиная с XVII века, а у нас революция первая была в 1905 году. В России к началу 20 века же есть и монополии и бизнес и предприятия с прекрасной жизнью рабочих и производством (Морозов, например, или Прохоровы). Еще России мешает самодержавие, которое никуда не уходит и никак не ограничивается, хотя по всем законам истории пора уже. В 1898 году прошел первый съезд РСДРП, которая потом даст миру большевиков и меньшевиков, в 1902 году образовались террористы-эсэры.

Что приводит нас к революции 1905 года:

o Ходынская катастрофа в 1896 году. В честь коронации Николая II объявили раздачу подарков, очередь с ночи набежала, кто-то крикнул, что на всех презентов не хватит и народ побежал. В давке погибло почти 2000 человек. Отвечать должен был дядя Николаши Сергей Романов, должен был обеспечить безопасность. Усугубило лицо царя то, что коронацию он таки провел, хотя не должен был – все же траур.

o Пережитки крепостного права. Реформу провели, но все равно творится черте что. Крестьяне бедствуют, всем должны, у них голод и разбой, общины грабят, кулаки появляются, помещики все еще обладают большей частью земли.

o Самодержавие.

o Национальные проблемы, из-за того, что натворил Алекс III.

o Отсутствие демократии, каких-то единых законов, представительных органов власти.

o Экономический кризис.

o Русско-японская война 1904-1905 как спусковой крючок. Влезли в войну со страной, которая находится через всю страну, конечно же, туда стянули всю армию. В деревнях город, люди умирают, кризис, но почему бы не поиграть в войнушку. США и Англия на стороне Японии и все становится еще хуже. Теряем Порт-Артур (Ленин по этому поводу много сокрушался), поборолись на Сахалине, потеряли кучу кораблей. Армия не в столицах – там начинается революция. Все очень плохо, война уже проиграна.

Революция 1905 года началась с расстрела мирной демонстрации, кровавого воскресения. Здесь терпение людей уже лопнуло: они шли с петицией к царю, царя нет, их расстреляли. В 1905 же появляются большевики с Лениным и Троцким. Стачки ткачей, железнодорожников, восстание на броненосце «Потемкин». Итогом стал манифест 17 октября 1905 года, «Манифест об усовершенствовании государственного порядка».

Что в нем было (революционеры и пресса посчитали, что всех целей революция достигла, но история ясно показала, что видимо нет):

1. Даровали свободы и права (право на свободу слова, мысли, митингов и собраний, неприкосновенность личности)

2. Избирательные выборы в Думу, возможность избираться есть у всех сословий, НО Дума остается при царе, он все еще ей не подконтролен и может распускать ее. Никакой закон без одобрения Думы теперь не идет.

3. Сокращение рабочего дня до 8ми часов.

Газета «Неделя»

Демократических газет в то время практически не было, в основном журналы. Газета имела более широкий круг читателей, представляла большую опасность. Поэтому цензура пусть с трудом, но разрешала Некрасову и Благосветлову издавать журнал, но категорически выступила против того, чтобы Некрасов возглавил «Неделю». На протяжении первых трех лет газета имела 6 предостережений, дважды была приостановлена на шесть месяцев и в итоге была потеряна для демократии.

Газета «Неделя» зарекомендовала себя в истории русской журналистики как орган либерального народничества, но в начальный период, приблизительно до середины 70-х годов, ее направление имело демократический характер. Созданная в марте 1866 г., «Неделя» после закрытия «Современника» и «Русского слова» стала предметом борьбы за влияние между правительством и революционной демократией. Министр внутренних дел Валуев поддерживал газету, очень лестно отзывался о ее издателе, видном чиновнике Мунте, и поощрял его к продолжению литературной деятельности. «Неделя» высказывалась за умеренность в проведении реформ, а печать рассматривала как звено, связующее «жизнь общественную с деятельностью государственной». После покушения Каракозова на Александра II в апреле 1866 г. газета подчеркивала свои верноподданнические чувства и призывала правительство к борьбе против социалистов. ПРИ МУНТЕ БЫЛА ТОЙ ЕЩЕ ЖОПОЛИЗКОЙ И ВООБЩЕ БЫЛА ПРИПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ, ИЗ-ЗА ЧЕГО И ПРИШЛА В УПАДОК.

Через год Мунт из-за материальных затруднений передал право на издание, а затем и редактуру книготорговцу Генкелю. Новый владелец привлек сотрудников «Современника» и «Русского слова». С 1868 г. в «Неделе» участвуют: Благовещенский, Герцен, Демерт, Зайцев, Курочкины, Лавров, Левитов, Минаев, Михайловский, Решетников, Успенский, Шеллер-Михайлов. Заметную роль в редакции начинает играть наряду с Н. Курочкиным Евгения Конради – представительница демократических слоев русской интеллигенции. Оба редакторствуют.

Новые сотрудники «Недели», несмотря на бдительность цензуры, сумели придать газете демократический характер. Они внимательно следили за внутренней жизнью страны. В течение года «Внутреннее обозрение» в «Неделе» вел публицист-демократ Демерт. Главная мысль его материалов – народу тяжело, народ бедствует. Цензура не преминула отметить уже в 1868 г. «обличительный характер» этих статей. Демерт писал о земствах, о русской провинции, и его обозрения «Наши общественные дела», публиковавшиеся в «Отечественных записках», прямо продолжали выступления автора в «Неделе». Газета нередко освещала положение русских рабочих. В «Неделе» отмечены рост числа рабочих, их материальные нужды, подчеркнута непримиримость классовых противоречий в капиталистическом обществе. «Неделя» сочувственно откликнулась на испанскую революцию 1868 г., открыто приветствовала свержение монархии во Франции («Да здравствует Франция!», 1870). На страницах газеты ведется критика реакционной прессы и литературы, а некролог Писареву превратился в страстный обвинительный документ против царизма. К числу безвременно погибших русских мыслителей отнесены Писарев, Шевченко, Добролюбов, Помяловский и Михайлов (1868).

Конради поднимала вопрос о женском образовании в «Неделе», выступала за открытие курсов для женщин. В декабре 1867 лично составила петицию о допущении женщин в университет и подала ее заседавшему в зале Петербургского университета первому съезду естествоиспытателей. В движении Конради участвовали Стасова, Философова, Трубникова (дочь декабриста Ивашева). В апреле 1869 открылись Аларчинские курсы, в 1870 – Владимирские. В 1878 в Петербурге – Бестужевские. Но тот путь, по которому пошло решение женского вопроса в России, не устраивал Конради. В статье «Денежный вопрос в деле высшего женского образования» она писала, что вряд ли можно надеяться на обеспечение курсов правительством. Боролась за демократическое правительство. Вопрос о предоставлении женщине политических прав. Стремилась облегчить положение трудящейся женщины, а курсы были доступны только состоятельной части общества, и отношение Конради к этой проблеме менялось. Изначально она видела цель курсов в просвещении женщин, вынужденных кормить семью, в том, чтобы они стали в первую очередь грамотными. Выступала за бесплатные курсы. ЭМАНСИПЕ.

Критикуя многие стороны русской самодержавной действительности, газета пыталась дать своим читателям и положительную программу, по-своему отвечая на вопрос: что делать? Свидетельством поисков такого ответа в первый период издания «Недели» служат «Исторические письма» Лаврова (псевдоним – Миртов) – цикл статей по вопросам истории и социологии, печатавшихся в газете в 1868–1869 гг. «Исторические письма» – один из ранних документов революционного народничества 70-х годов. В период реакции конца 60-х годов русская революционная мысль находилась на распутье. Среди интеллигенции наметились упадочные настроения. Молодежь, жаждущая действия, не видела перед собой ясной программы, часть ее замыкалась в заговорщических организациях (ишутинцы, нечаевцы). Именно в этот момент и появились «Исторические письма», в которых говорилось о том, как нужно действовать и что делать. Концепция «Исторических писем» Лаврова в целом идеалистическая. Субъективный идеалист, он преувеличивает роль личности в истории и понимает прогресс как отражение идеальных представлений о жизни в голове мыслителя. Лавров не видит, что общественный строй определяется экономическими отношениями, развитием производительных сил. Однако ошибочные представления Лаврова о роли интеллигенции как решающего фактора прогресса уживаются в «Исторических письмах» с прямой и яркой революционностью. Исходной позицией автора писем является признание несправедливости существующего эксплуататорского строя. Передовой интеллигент, деятель прогресса должен мыслить критически, утверждал Лавров, но и этого мало. «Критически мыслящие личности» обязаны действовать, чтобы изменить положение масс к лучшему, должны оплатить исторический долг народу, не останавливаясь перед жертвами. Для этого нужно образовать свою партию, искать союзников в народе. 

Публицист приближается к идее «хождения в народ», которая стала лозунгом и программой революционного народничества 70-х годов. А ПЕРВЫЙ РАЗ В НАРОД ВЫШЛИ В 1874. В «Исторических письмах» звучит прямой призыв к «насильственной революции», которую подготовят и осуществят «критически мыслящие личности», используя в качестве реальной силы союзника революционной партии – народные массы (здравствуй, Ленин). «Письма» пользовались большой популярностью в 70-е годы, и критика отдельных журналистов (Шелгунов, Ткачев) не смогла умалить их значения.

В 1869 изменилась структура газеты. Гайдебуров начал писать передовые статьи и публиковать внутреннюю текущую хронику – общую, судебную, земскую. Реже стали появляться журнальные обозрения с литературно-критическими оценками, однако печатались библиографические заметки. Ушли Успенский и Решетников из отдела беллетристики, но появились рассказы Воронова, очерки Благовещенского, Майнова. Минаев решил сосредоточиться на «Деле», заменить его никто не смог. Большую роль стали играть корреспонденции и очерки, статьи по политическим и социальным проблемам.

После смены руководства «Неделя» получила одно за другим (7 марта и 5 мая) второе и третье предостережения и была приостановлена на 6 месяцев. Усилилась роль Конради. Генкелю стало не по карману издавать газеты, он достал денег, но пригласил в качестве соиздателей Росселя и Гайдебурова. ноября 1869 они втроем стали издателями-сотрудниками, а Генкель остался официальным редактором (до конца разорившись, он потом бежал за границу). В апреле 1871 газета вновь была приостановлена на 6 месяцев.

Несогласие внутри артели. Воззрения Гайдебурова стали двигаться в сторону либерально-народнических воззрений. Он стал проникаться стремлением к собственному делу. Уже в конце 1870 он пытается наладить дружеские отношения с цензурой, но первое время под влиянием Росселя и Конради он все еще критиковал в статьях действия правительства. Но раскол внутри коллектива уже произошел. В сентябре 1871 в «Вестник Европы» ушел Россель, третьим соиздателем Гайдебуров пригласил Рагозина. Конради с демократическими настроениями осталась в меньшинстве. В 1874 Конради покинула газету, в 1876 окончательное руководство перешло к Гайдебурову, ушел Шелгунов (внутренний обозреватель).

В истории «Недели» самый яркий период – период Курочкина и Конради. Почти не было эзоповского языка, резкость суждений. С первых номеров газета отрицательно высказывалась про «Положения 19 февраля». Рисовали неутешительную картину жизни русского крестьянства, которому стало только хуже. Материалы о голоде: голод как естественный результат грабительской реформы. Анализировали скудные статистические данные, приводили цифры о превышении выкупными суммами истинной цены земли, да и истинную цену крестьянин заплатить не в состоянии. Газета выступала против крупной земельной собственности, обеспечивающей бесплатную рабочую силу землевладельцам. Корреспонденция из Воронежа, где писали о том, что земли мало, скот выгнать некуда, крестьяне ждут, послужила причиной третьего предостережения. «Неделя» отрицала монархию со всех точек зрения. Политические свободы невозможны при монархии. Анализ революций в других странах. Материалы о Парижской коммуне, поддержка демократической Франции в войне с Германией.

Журнал «Дело» (1866-1888)

ЧТО ХОЧЕТ УСЛЫШАТЬ ЛАПШИНА: сопоставить с отечественными записками, цензурное положение, тираж, отношение к народничеству.

Журнал «Дело» был менее категоричен в вопросах о развитии капитализма в России. Его публицистика признавала прогрессивный характер «свободной промышленности», хотя капиталистическая эксплуатация была не легче феодальной. Журнал уделял больше внимания вопросам науки, молодежи и женской эмансипации, положению рабочего класса.

Иностранную хронику успешно вел Эли Реклю — французский публицист-демократ, участник двух революций: 1848 и 1871. Его сообщения передавались из горячих мест Европы, Северной Африки (Испания, Франция, Египет) и несли на себе яркий репортерский отпечаток. Преемственность с журналом «Русское слово» была очевидна. Преодолевая особенно жесткие цензурные условия (материалы «Дела» подвергались вопреки закону предварительной цензуре), журнал сохранил демократическое направление до 1884 г.

Литературно-политический ежемесячный журнал демократического (до 1884 года) направления. Издавался в Петербурге в 1866 – 88 Благосветловым (до 1880 г.), редакторы – Шелгунов (1881 – 82), Станюкович (1883) и другие. Поддержка некоторых положений экономической теории Маркса (то есть рабочий класс - первый) сочеталась с идеализацией крестьянской общины в духе народничества. В числе сотрудников – Писарев, Ткачев, Минаев, Лавров; печатались произведения Успенского, Решетникова, Мамина-Сибиряка и других.

Полемика с консервативной и либеральной прессой. Прямая и резкая критика заменялась насмешливой иронией по поводу незначительных, но характерных выступлений реакционных журналов. 2 отдела, КАК И В ОЗ: первый – беллетристика и статьи научного содержания, второй – публицистика. Идеология народничества сказалась и на нем. Однако Станюкович, Благосветлов и Шелгунов не разделяли многих их теоретических взглядов. Главное внимание – борьба с пережитками крепостничества и самодержавием. Малоземелье, тяжесть выкупных платежей. Разоблачали все негативные стороны существующего строя. Журнал открыто сочувствовал революционной борьбе западноевропейского пролетариата, охотно освещал факты революционной борьбы европейских рабочих. В то же время, журнал проводил статьи, направленные на то, чтобы в рамках существующего строя добиться известных улучшений. И буржуазные порядки Запада, национальную и колониальную политику они тоже отрицали. Что касается России, то Шелгунов, например, считал необходимым немедленное осуществление разработок каменноугольных залежей в Донецком угольном бассейне. Сотрудники журнала понимали, что промышленность увеличит общенациональное богатство. ВИДЕЛИ БУДУЩЕЕ В ПРОМЫШЛЕННОСТИ. Журнал вел неустанную пропаганду науки, вопросы, связанные с человеком, его развитием и условиями существования. Характерная особенность беллетристики – в центре стоит не крестьянин, а разночинец-интеллигент. Под давлением цензуры в 88 году окончательно перестает издаваться.

Из лекций:

Журнал прекратился неожиданно. Это единственное издание, которое не было закрыто сразу после революции (тогда редактором был Короленко – очень уважаемый и в советской России человек). Там появилась публикация, автор которой привлёк исторический материал, речь шла о 1815 годе, когда Россия встала во главе европейской реакции. Влияние России было огромным тогда, это была роль жандарма. В статье шла речь о том, что европейцы должны помочь задушить большевизм в России (это призыв к интервенции по факту). Статья имела отклик, интервенция началась, но иностранные войска стали одной из главных причин поражения белых. Журналисты по-разному нашли своё применение. Кто-то стал работать в советских посольствах, кто-то эмигрировал. Конец и начало журнала очень своеобразны.

Начался журнал очень интересно. Николай Францевич Савич – его первый редактор и издатель. Он был подвижником на ниве просвещения и журналистики. Он имел отношение к Вольному экономическому обществу. Пытался внести в журналистику рационализм, не был борцом за конституцию, реформы правления. Его интересовала только экономика. Нужно просвещать тех, кто занимается хозяйством, призывал правительство способствовать организации рационального труда. Опыт этот был неудачен, но эта история показательна для русской журналистики. А также с точки зрения отношения власти и журналистов.

Савич издавал «Грамотей» в 70-м году, «Народную ремесленную газету». Там у него работали в том числе участники «Искры», цензура стала недоброжелательно относиться к газете. Савич был вынужден передать издания другому человеку. Название – московское, всё, что издавалось в Москве имело «русский» в названии. Название утилитарно – речь идёт именно о богатстве. Для Михайловского в названии будет заключено и духовное богатство. Что считается главным богатством в России? Земли. Первый номер был очень красив (у Савича ещё было много денег), была красивая виньетка, и текст начинался прямо от неё. «Журнал промышленности, земледелия естествознания и торговли». Никакого внутреннего обозрения и политики. Денег на виньетку хватило приблизительно на 20 номеров, на неё были изображены все перечисленные виды деятельности. Через некоторое время он переехал в Петербург, и виньетка вновь появляется, уже с видами Петербурга. Так или иначе, он пытается найти своего читателя, снимая то одну, то другую категорию из подзаглавия. Тираж был до 1000 экземпляров. Но тогда с бурным политизированным обществом прагматика, так нужная России, никому была не нужна. Но Савич был упорен, и пытался «долбить» в одну и ту же точку. У журнала было много сходного с «Вестником Европы».

На протяжении нескольких номеров Савич печатает «Источники народного богатства». Интересные цифры: 50 десятин земли на каждую душу мужского пола, 100 десятин на каждого сельскохозяйственника. Но крестьянский наел – 2,5 десятин (во Франции 6, в Англии 8). Но там хозяйство окупается, а в России крестьянин нищий. 39% земли принадлежит государству. 20% - церкви. 19% - помещичьи земли, 14% - государственных крестьян, и только 5% - у бывших помещичьих крестьян. Но Савич не хотел политически противостоять администрации. Пишет, что якобы отмена крепостного права была в благоприятных условиях. Крестьянское хозяйство «остаётся в первобытном состоянии». И задача – превратить его в рациональное. Он пишет, что нужно сделать крестьянину. Первое (совпадает с Вестником) – отказаться от общины. Прикреплённость к общине имеет последствием полную личную и имущественную зависимость. Невозможно улучшить способы обработки земли (землю на будущий год отдавали другому). Нужно осваивать пустующие земли. Но крестьянин не может сам этого сделать. Его программу осуществит через 30 лет Столыпин – переселение крестьян на пустующие земли, заселение Сибири.

В отличие от ВЕ Савич приводит цифру желательного надела крестьян. Им надо дать 25-30 десятин, в 10 раз больше. «От этого выиграет всё общество и государство как таковое, тогда Россия сможет выдержать конкуренцию в торговле хлебом с Соединёнными штатами. Американцы вытесняли русский хлеб (123 миллиона четвертей хлеба против 24 России), Россия начинает терять репутацию житницы Европы. Во многом мешает централизация земли. Треть хлеба производилась восемью центральными губерниями, а на окраинах люди часто голодают.

Была в журнале рубрика, где печатались отчёты с различных съездов учёных, земледельцев. Антонович: проблема, что нет условий для подлинно свободного крестьянского труда. Дайте условия вместо того, чтобы говорить о ленивом русском народе. Речь и о налогах (тоже совпадает с ВЕ). Но в отличие от ВЕ и Головачёва, который говорил, что надо дворянство заставить платить налоги, Савич говорит, что надо дать возможность разбогатеть и другим слоям общества. Публикуя одну их хроник заседания сельскохозяйственных условий общества, он пишет, что крестьянам нужно дать столько земли, сколько 2 взрослых человека могут обработать при нынешнем способе. Это 20-25 гектаров. Только при таких условиях у нас может появиться фермерство. Не на бедности, а на достатке большинства должно основываться богатство общества.

Государство очень важно, как возможный организатор рационального хозяйства. Пишет он и о лесах: неумение вести правильное лесное хозяйство – одна из главных наших проблем. Истощаются почвы, вырубаются леса, неправильно убирается хлеб. Нам недостаёт этого знания, и самим властям предержащим, и мы всё ждём приезда англичан.

 «Об улучшении дорог России» - как делать дороги (написана членом императорского географического общества). Власти у нас даже не знают, что происходит на территории – до некоторых мест просто нереально доехать. Потери для Зауралья – 353 миллиона рублей серебром (мы не можем никуда добраться и освоить территории). Наша страна - это удивительная смесь убожества и богатства. Пособие, чем мостить сельские дороги, чем мостить шоссе. Про водные пути и порты: у нас нет настоящего торгового флота, и т.д. Отсутствие дорог – проблема внешней торговли. Бездействие здесь не имеет оправдания. Тогда мы очень много торговали с Китаем – наш рынок в Монголии и Китае невозможно было расширять. И наша торговля была неравномерной, неравноправной, не развиваются водные пути.

В журнале были практические советы, как делать валенки, рассказывалось об инновационном опыте по высаживанию крыжовника. Трагедия журнала – он не доходил до тех, кому был адресован. Интеллигенция тогда убеждала крестьян, что они социалисты по натуре, им было не до хозяйства.

Нельзя сказать, что журнал был совсем отрешён от социальной темы. Были статьи, как лечить болезни, как увеличить продолжительность жизни. Что нужно уменьшить число рабочих часов, что нужна возможность работать только при желании. Савич описывал выставку в Филадельфии в 1876 году, в том числе с иллюстративным материалом. Россия туда привозила изделия прикладного искусства – финифть, драгоценные изделия, занимая 1/30 часть выставки (Германия 1/10 или 1/15). Но Савича интересовало промышленное хозяйство.

Ещё интересная статья – как устраивать банки. Речь о крестьянском банке, дешёвых кредитов для крестьян. Кредит в то время был 30-35%. Савич предлагал организовывать местные ссудно-сберегательные кассы с низким процентом для крестьян (10-12). Такой банк должен покупать для крестьян землю, закупать технику, проводить контроль качества, и многое другое. Этим должны были заниматься земства, но… Нельзя сказать, что он рассчитывал на все крестьянство. Но в отличие от народников 90-х гг. его система кредита, которая предлагалась крестьянину, - это не крестьянский всероссийский банк, где получаешь ссуду за залог. Он предлагает местные ссудосберегательные кассы. Не просто будут давать ссуду под очень низкий процент (1% в месяц) не только на землю, а под организацию правильного трехполья и агротехники.

Статьи о роли образования и грамотности. Там можно вычитать уникальные вещи, например, о том, как появилась пишущая машинка. Как в России развив. произв. мин. вод. Старается печатать фото - города, столицы Европы, как живут народы всего мира. Как живут народы всего мира. Даже печатает стихи Лермонтова в литературном отделе, сообщает о новинках – делает все, чтобы спасти свое издание.  

Через 2 года издание теряет читателей. Почему?

1) интеллигенция, для которой он печатался, в это время занималась совсем другим (идет в народ, выступает за Конституцию);

2) темное неграмотное крестьянство.

Издания русской революционной эмиграции 1870-х гг. Ведущие публицисты

К концу 60-х – началу 70-х годов XIX в. нужды русского освободительного движения потребовали организации ряда нелегальных изданий. В это время за границей уже сосредоточились значительные силы профессиональных революционеров-эмигрантов из России, которые искали средств участия в борьбе против самодержавия. Сложились благоприятные предпосылки для создания ряда вольных русских периодических органов по образцу «Колокола» Герцена и Огарева. Народничество никогда не было единым течением, в нем существовали два крыла – революционное и либеральное, причем первое к середине 70-х годов делилось на три главнейшие группы: бакунистов, или анархистов, лавристов, или пропагандистов, и сторонников заговорщической тактики Ткачева.

Анархизм как идеология мелкой, преимущественно городской, буржуазии возник во время подъема рабочего движения в Европе. Одним из его лидеров был русский революционер Бакунин. Анархизм не следует смешивать с народничеством, но нельзя забывать, что он имел большое влияние на народническое движение в России именно в силу своего мелкобуржуазного характера. В 1868 г. в Женеве группа революционеров-эмигрантов во главе с Бакуниным предприняла издание журнала «Народное дело». Авторы статей его первого номера развивали анархистскую программу с призывом к немедленному восстанию против самодержавия, уничтожению частной собственности и государства, к созданию в России союза вольных земледельческих и фабрично-ремесленных общин. Однако политические разногласия между участниками журнала вскоре привели к выходу Бакунина и некоторых его единомышленников из редакции «Народного дела».

Идейное руководство журналом перешло в руки русского политэмигранта, ученика и соратника Чернышевского – Утина. На страницах «Народного дела» Бакунин подвергся критике за «анархическую бестолковщину». Как и Чернышевский, публицисты, сгруппировавшиеся вокруг журнала, сознавали недостаточную революционную организованность русского народа и поэтому пропаганду считали своей основной задачей. Редакция ставила своей целью оказать борцам против самодержавия посильную помощь в выработке революционного мировоззрения и тактики, опираясь на опыт европейского движения. Она отказывалась от всяких претензий на руководящую роль в революционной работе в России, что было свойственно Бакунину, и стремилась сделать журнал помощником и «органом всей сплоченной партии освобождения» в России – органом, который поможет выработать правильную революционную теорию. Сотрудники «Народного дела», как социалисты-утописты, были убеждены, что неизбежность социальной революции обусловлена ростом умственного сознания народных масс. Главными силами революции в России они считали крестьянство и передовую разночинную молодежь, вставшую на его сторону. Идеалом такой революционной личности был для них Рахметов. В 1869 г. вместе с Лавровым они призвали русскую революционную молодежь «организованными группами идти в народ». Журнал увлекался общинными иллюзиями русских социалистов 60-х годов. Признавая сходность путей России и Западной Европы в преобразовании эксплуататорского общества через революцию, он, однако, видел некое преимущество России в наличии крестьянской общины как зародыша социалистического строя. Уже в конце 60-х годов участники журнала проявляли большой интерес к деятельности I Интернационала, созданного К. Марксом. В 1869 г. на страницах «Народного дела» появляется ряд материалов, отражающих деятельность первой международной организации пролетариата. Тогда же Утин, Трусов, Нетов и другие принимают решение создать русскую секцию 1 Интернационала для пропаганды в России революционных идей и развития солидарности между трудящимися классами России и Европы во имя общего освобождения. Создав такую секцию в 1870 г., редакция «Народного дела» обратилась к Марксу с просьбой быть ее представителем в Генеральном Совете I Интернационала, на что был получен скорый и положительный ответ. В том же году журнал «Народное дело» был реорганизован в газету, имевшую целью не только разрабатывать вопросы теории, но и освещать «текущую международную жизнь пролетариата», борьбу революционеров в России. Именно с этого времени «Народное дело» становится официальным органом русской секции I Интернационала. Первый номер газеты, вышедший в апреле, целиком был посвящен основанию секции и переписке с Марксом по этому поводу. Газета «Народное дело» просуществовала недолго. Увлеченные работой в женевских секциях I Интернационала, руководители издания не могли отдавать много времени литературной деятельности. К тому же им не удалось наладить необходимых связей с Россией. Все это привело к тому, что в сентябре 1870 г. на седьмом номере издание «Народного дела» прекратилось.

Бакунисты, потерпев неудачу с первым своим печатным органом, пытались в 1869 г. издавать совместно с Нечаевым журнал «Народная расправа». Им удалось выпустить только два номера. Лишь в 1875 г. в Женеве бакунисты сумели наладить издание газеты под названием «Работник». Это была первая русская популярная революционная газета для читателей из народа. Революционные народники начали в середине 70-х годов вовлекать в свое движение рабочих, стали искать среди них союзников, пробовали готовить из числа городских рабочих пропагандистов крестьянской революции. Возникла она по инициативе группы революционеров, занимавшихся пропагандой среди фабричных рабочих Москвы, а рассчитана была как на рабочих, так и на крестьян, т.е. вообще на людей физического труда. Редакция не делала различия между рабочими и крестьянами. «Мы пишем газету для работающего народа русского, вот почему она и называется «Работник». Задача этих двух классов в революции совпадает, считали организаторы газеты, и сводится к «разрушению государства» и созданию вольного союза общин. Средством для этого они признавали «всероссийский бунт». Отдельные экземпляры газеты доходили до рабочих в России, использовались в революционно-пропагандистской работе на Юге, но серьезного влияния на рабочее движение этот печатный орган не имел. Анархистско-бакунинские лозунги газеты о разрушении государства, о восстании-бунте, об устройстве союза рабочих общин сочувствия у передовых рабочих не встречали. Связи с Россией и этой газете наладить не удалось.

Значительно больший интерес по сравнению с бакунистскими газетами и журналами представляют революционные издания Лаврова. П. Лавров и его сторонники выпускали с 1873 по 1877 г. в Цюрихе, а затем в Лондоне журнал «Вперед!». Вышло пять томов этого издания. Журнал собирался объединить все оттенки русской революционной мысли и должен был помочь русским революционерам организоваться и выработать правильную революционную теорию и тактику. В первом номере Лавров выступил со статьей «Вперед. Наша программа». Основная задача социалистов, провозгласил он, состоит в их сближении с народом для подготовки революционного переворота, который приведет к социализму. Ячейкой будущего общества станет русская община. Общинная собственность поглотит частную, и в этом смысле путь России к социализму будет иным, чем в западноевропейских странах. В ОБХОД КАПИТАЛИЗМА ТОБИШЬ Лавров требовал серьезной личной подготовки пропагандистов, идущих работать с народом. Сходясь с бакунистами в отрицании государственности, Лавров разошелся с ними во взглядах на организацию восстания. Революция должна иметь подготовленных руководителей. Критикует он, не называя по имени, и Ткачева за установку на захват государственной власти небольшой группой революционеров-заговорщиков. Призвать народ к революции можно лишь тогда, когда он будет к этому подготовлен. Маркс и Энгельс хорошо знали Лаврова, виднейшего теоретика революционного народничества, и поддерживали с ним дружеские отношения. После выхода второго тома журнала «Вперед!», где Лавров выступил с защитой Бакунина и его раскольнической деятельности в I Интернационале, Маркс и Энгельс выразили сильное недовольство позицией русского народника. Не раз они критиковали и присущий Лаврову эклектизм, его попытки выбрать из всех революционных теорий «хорошее» и получить «лучшее» руководство к действию. Журнал «Вперед!» широко освещал революционную борьбу западноевропейских рабочих. В постоянном отделе «Летопись рабочего движения» излагалась история деятельности I Интернационала в 1872–1874 гг. Вели этот отдел Лавров, Смирнов и Подолинский. Кроме того, были постоянные отделы: «Что делается на Родине?» и «Хаос буржуазной цивилизации», где описывались порядки в капиталистических странах. Огромное значение имело помещение в журнале отчетов о политических процессах в России, документов по внутренней политике русского правительства. Лавров впервые опубликовал знаменитую речь Петра Алексеева на «процессе пятидесяти» московских пропагандистов, статью Чернышевского «Письма без адреса» и другие запрещенные в России материалы. Наряду с журналом Лавров издавал с 1875 г. газету «Вперед!». Выходила эта газета раз в две недели на протяжении двух лет.

В 1873 г. за границу эмигрировал активный революционер-народник, незаурядный публицист и литературный критик Петр Ткачев. Первоначально он предполагал сотрудничать в журнале «Вперед!», но это оказалось невозможным из-за разногласий с Лавровым. В 1874 г. Ткачев выступил с брошюрой «Задачи революционной пропаганды в России». В ней он критиковал Лаврова за якобы присущий ему оппортунизм, за отказ от решительных действий и намерения вести длительную и систематическую подготовку революции. Ткачев не видел в этом необходимости. Он считал, что народ уже созрел для своей роли в революции, ибо русское крестьянство «по инстинкту» настроено социалистически. Русская революционная интеллигенция тем более готова к тому, чтобы стать во главе переворота. Надо действовать немедленно. Хорошо организованная группа революционеров может захватить государственную власть и, пользуясь ею, осуществить социалистические преобразования общества. Народ примет самое горячее участие в революции, как только увидит, что есть сила, способная выступить против самодержавия; сам же он слишком забит, чтобы подняться на борьбу с правительством. Царское самодержавие непрочно, у него нет никакой социальной опоры, русское государство «висит в воздухе», обнаруживая полное непонимание классовой природы государства. В спор между двумя русскими революционерами-эмигрантами вмешался Энгельс. Сурово критикуя Лаврова за эклектизм и примиренчество, главный удар нанес он Ткачеву. В статьях «Эмигрантская литература» (1874) и «О социальном вопросе в России» (1875) он научно разобрал воззрения Ткачева и высмеял его как беспочвенного фантазера, «зеленого» гимназиста, которому «нужно учиться еще азбуке социализма». Он подверг критике взгляды Ткачева и на сельскую общину как ячейку социализма, и на мужика как на «коммуниста по инстинкту», осудил его за легкомысленное отношение к проблеме революции.

Но даже столь глубокая критика не образумила Ткачева, полагавшего, что Энгельс не знает русской действительности. Для пропаганды среди революционеров-эмигрантов своих взглядов он предпринял в конце 1875 г. издание журнала «Набат», который выходил сначала в Женеве, затем в Лондоне нерегулярно. Менялась форма издания, ряд номеров верстался в виде газеты. «Набат», руководимый Ткачевым, требовал немедленного свержения самодержавия. В программной статье журнала издатель писал: «Бить в набат, призывать к революции – значит указывать на ее необходимость и возможность именно в данный момент, выяснять практические средства ее осуществления, определять ее ближайшие цели». «Государственный заговор» был провозглашен наиболее целесообразным средством низвержения царского самодержавия. Революционная проповедь Ткачева была обращена исключительно к интеллигенции. Информация из России ограничивалась фактами политической борьбы народников, студенчества. В журнале были отделы: «Иностранное обозрение», «Внутреннее обозрение», «Правда ли?». Зарубежная революционно-народническая печать сыграла значительную роль в развертывании революционной работы в России. Она помогла организовать революционный натиск на самодержавие. Однако заграничная периодика далеко не удовлетворяла всех потребностей русского освободительного движения, и во второй половине 70-х годов встал вопрос о выпуске нелегальных изданий на родине.

Издания русского подполья 1870-х гг. Ведущие публицисты

С весны 1874 г. в России началось хождение революционеров «в народ». Скоро выяснилось, что крестьяне вовсе не такие прирожденные социалисты, как думалось, и что в их массе преобладают мелкособственнические интересы. Плохая конспирация повлекла за собой аресты агитаторов. Под влиянием неудач народники меняют тактику: одни поселяются в деревнях, чтобы исподволь поднимать революционные настроения крестьян, другие избирают средством индивидуальный террор. В конце 1876 из участников разрозненных народнических групп организуется тайное общество, которое несколько позднее получит название «Земля и воля».

С приходом в 1878 г. к руководству обществом Александра Михайлова происходит его заметное укрепление, вводится надежная система конспирации. Об ее уровне говорит хотя бы то, что, несмотря на активную деятельность «Земли и воли», полиция в течение трех лет не могла открыть тайную типографию общества. Более того, у «Земли и воли» даже в Третьем отделении был свой человек – Клеточников, о котором знал только один Михайлов, и сообщаемые им сведения позволяли избегать провалов. В марте 1878 г. вышел первый номер нелегальной газеты общества «Начало» с подзаголовком: «орган русских революционеров». В дальнейшем газета именовала себя «органом русских социалистов». Последний, четвертый, номер появился в мае.

Критика существующего строя была объявлена основной задачей нового издания. Редакция надеялась, что такая широкая платформа объединит всех русских революционеров. В газете сильно чувствуется влияние бакунистов-анархистов, заметно типичное для них представление об анархичности русского народа, звучит требование ввести федерацию вольных общин после победы народной революции. Революционная деятельность газеты выражалась в агитации, имевшей целью поднять народ на восстание. Члены редакции поддерживали связь с немецкими социал-демократами, в частности с Либкнехтом, и просили в одном из писем Маркса и Энгельса присылать свои статьи. В программе газеты встречаются и социал-демократические требования: передача земли и орудий производства народу, равенство, свобода слова, сходок и собраний. Они, однако, не помешали редакции в №4 заявить, что борьба за политические свободы и социализм – вещи несовместимые. Отрицание роли политической борьбы в буржуазно-помещичьем государстве составляет общий недостаток народничества этого времени. Постоянных отделов в газете «Начало» не было, кроме одного – «Хроника социалистического движения на Западе». Без особых рубрик помещались материалы о нуждах трудящихся, в особенности крестьянства, заметки о жизни политических ссыльных, об арестах и обысках.

Газета «Начало» критикует внутреннюю политику правительства, осуждает насилия царской администрации, создавая у читателей уверенность в том, что очень скоро самодержавие так или иначе должно рухнуть. Под заголовком «Правительственная подпольная печать» публиковались секретные циркуляры, направленные против участников освободительного движения. Преемницей газеты «Начало» следует считать нелегальную газету «Земля и воля», социально-революционное обозрение. Пять номеров этого издания выходили в России с октября 1878 по апрель 1879 г. Инициатором газеты был Степняк-Кравчинский, с большим риском для себя вернувшийся из эмиграции на Родину. Он предложил название газеты, а позже вся организация стала именоваться «Земля и воля». Газета ставила своей целью с помощью организации революционеров способствовать подготовке крестьянского восстания против царя и помещиков. Редактировали ее Степняк-Кравчинский, Клеменц, Плеханов и некоторые другие народники.

На первое место в «Земле и воле» выдвигался аграрный вопрос. «Вопрос же фабричный, – писал Кравчинский, – мы оставляем в тени, потому что история, поставившая в Западной Европе вопрос фабричный, у нас его не выдвинула вовсе, заменив его вопросом аграрным». Добиваясь земли и воли для народа, газета утверждала, что Россия придет к социализму, минуя капитализм. Ее пути противоположны путям Европы. Эту ошибочную мысль в газете, кроме прочих доводов, подкрепляли иногда ссылками на учение Маркса, показывая его полное непонимание. Кроме передовых статей, отражавших основные положения народничества, в газете велись постоянные рубрики: «Корреспонденции», «Фельетон», «Наши домашние дела», «Хроника арестов», «Известия», в которых была широко представлена летопись революционных событий и царских репрессий, содержалась критика действий правительства, русского либерального общества и печати. В 1879 г. вышло шесть номеров еще одного издания — «Листка «Земли и воли» под редакцией Морозова. Статьи и заметки были посвящены тактике индивидуального террора: сторонники ее стремились обосновать свои взгляды, с которыми не была согласна часть членов организации.

В «Земле и воле» печатались статьи молодого Плеханова, в ту пору принадлежавшего к народникам. Первым значительным выступлением Плеханова в прессе была статья «Об чем спор?», опубликованная в 1878 г. в газете «Неделя» и посвященная защите русской общины как ячейки будущего социалистического устройства России. Статья была направлена против Успенского, чьи правдивые очерки разрушали народнические представления о русской общине. Вслед за тем в «Земле и воле» появляются корреспонденции Плеханова: «Каменская станица», «С новой бумагопрядильни», «С бумагопрядильной фабрики Кеннига» и «Волнение среди фабричного населения», а также две теоретические статьи под общим названием «Закон экономического развития общества и задачи социализма в России», опубликованные в качестве передовых. Современники дали им высокую оценку и ставили рядом с лучшими работами Чернышевского. Чрезвычайно характерным для Плеханова является то, что при общей ориентации народников на крестьянство как основную революционную силу он в своей публицистике постоянно касался рабочего вопроса. Пролетариат напоминал о себе в 70-е годы рядом организованных выступлений на предприятиях страны и особенно в Петербурге. Многие народники, в том числе и Плеханов, были вынуждены признать, что городской рабочий гораздо восприимчивее к революционной пропаганде и агитации, чем крестьянин. «Вопрос о городском рабочем принадлежит к числу тех, которые, можно сказать, самою жизнью самостоятельно выдвигаются вперед на подобающее им место вопреки априорным теоретическим решениям революционных деятелей». Эти слова явно противоречили мнению Степняка-Кравчинского, высказанному о том, что рабочий вопрос «не существует» в России. Однако и Плеханов решал его в народническом духе. Он видит в рабочих лишь «драгоценных союзников крестьян в момент социального переворота» и не считает их ведущей силой революционного движения.

Летом 1879 г. по причинам различного подхода к политической борьбе и индивидуальному террору землевольческая организация разделилась на две – «Черный передел» и «Народная воля». Разочаровавшись в революционности крестьянства и не понимая роли рабочего класса, народовольцы положились в революционной борьбе только на силы своей партии. В 1879 г. они создали газету «Народная воля». Передовая второго номера начиналась словами: «Ниспровержение существующих ныне государственных форм и подчинение государственной власти народу есть главнейшая задача социально-революционной партии». Газета признает необходимость политической борьбы с правительством и переворота как первого условия осуществления социалистических идеалов. Она подробно аргументирует эту точку зрения, говорит о том, что ошибкой народников было отрицание борьбы за политические свободы. Надо вести борьбу с правительством и свергнуть царизм, пока не окрепла русская буржуазия. Партия заявила, что наряду с пропагандой и агитацией она будет вести террористическую деятельность. Газета «Народная воля» имела подзаголовок – «социально-революционное обозрение». Редакторами ее первоначально были Тихомиров, Морозов. Издавалась газета нерегулярно, печаталась в тайных типографиях, одна из которых была организована Кибальчичем, и выходила до 1885 г. В газете публиковались передовые теоретические статьи, существовали постоянные рубрики: «Хроника преследований», «Корреспонденции». Систематически печатались отчеты о политических процессах, речи революционеров-народников на суде, некрологи, биографии казненных народовольцев и других революционеров, раскрывались имена провокаторов и шпионов.. Содержание всех номеров «Народной воли», как и «Листка «Народной воли», который издавался в промежутках между выходом номеров газеты, главным образом отражало революционную практику самих народовольцев, жизнь партии. Газета разоблачала действия русской администрации, писала о студенческих волнениях.

Вторая революционная ситуация побудила некоторых легальных народников, в частности Михайловского, выступить на страницах «Народной воли» с призывом бороться против самодержавного двуглавого орла. Народовольцы возлагали большие надежды на убийство царя, полагая, что оно послужит сигналом к революционному выступлению масс. Однако террористический акт над Александром II, совершенный 1 марта 1881 г., лишь ускорил разгром самой организации «Народная воля» и явился началом глубокого кризиса революционного народничества. Газета «Народная воля» выступила за соглашение с новым царем, если он не будет преследовать народников за легальную деятельность. Наиболее преданные революционному делу люди погибли в неравной борьбе с самодержавием. После 1 марта газета «Народная воля» теряет свое значение и прекращается на 12-м номере в 1885 г.

Народовольцы издавали «Рабочую газету». Если «Работник» бакунистов был первой заграничной газетой для народа, то «Рабочая газета» явилась первой попыткой народников наладить популярное издание в России. Редактировал ее Желябов. С декабря 1880 по декабрь 1881 г. вышло три номера газеты и два приложения к ней. В передовой статье первого номера говорилось: «Испокон веков не любили цари правды и всегда гнали ее нещадно...». Но правду нельзя истребить. В газете печатались статьи, рассказы, стихи. Раздел под названием «Рабочее житье-бытье» составлялся по материалам петербургских рабочих сотрудником газеты студентом Коковским. В газете проводилась мысль о том, что земля и фабрики должны принадлежать народу, а царская власть подлежит уничтожению. Достичь этого предполагалось тактикой индивидуального террора. Народники неправильно представляли себе культурный уровень рабочих и неловко подделывались под их речь: «Разузнал, вишь, онамнясь царь, что нашему брату совсем карачун приходит, не токмо, что подать платить, а инда подчас и лопать нечего, вот и решил он, милостивец, запрятать винище проклятое подальше, значит, чтобы соблазна не было. Ну, денежки-то наши, что ноне на водку идут, а идет-то их во прорва какая, у мужика в кармане останутся, для поправки хозяйства, значит...». «Рабочая газета» не смогла получить широкого распространения, так как руководители ее не понимали самостоятельного значения пролетарского движения, постоянно отвлекались от издательской работы террористической деятельностью. В 1881 г. в связи с арестом Желябова и разгромом «Народной воли» издание было прервано.

Группа народников, оставшаяся на старых позициях борьбы за землю и волю для крестьян путем пропаганды восстания, издавала в 1880–1881 гг. свою газету под названием «Черный передел». В ней выдвигались требования передела всех земель и конфискации помещичьих владений в пользу крестьян, что было немыслимо без уничтожения самодержавия. В «Черном переделе» сильно сказывалось влияние анархизма, и Маркс неодобрительно отзывался об этой организации и ее печатном органе. В редакцию газеты входили Плеханов, Засулич, Аксельрод. Два номера были отпечатаны за границей, третий, четвертый и пятый – последний – в России. Плеханов опубликовал в газете несколько статей, в которых пытался защитить народнические взгляды. Следует отметить колебания Плеханова в оценке движущих сил будущей революции в России. «Мы не в состоянии определить заранее, из каких слоев трудящегося населения будут вербоваться главные силы социально-революционной армии, когда пробьет час экономической революции в России». Это заявление свидетельствует об известном кризисе народнического миросозерцания части сотрудников. Впоследствии часть членов партии «Черный передел» вошла в группу «Освобождение труда», первую русскую революционную марксистскую организацию, возглавленную Плехановым.

В. С. Соловьев – публицист

ЧТО ХОЧЕТ УСЛЫШАТЬ ЛАПШИНА: прошел долгий путь от нигилиста, не был привязан к одному изданию

Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) — российский религиозный философ, поэт, публицист, переводчик и литературный критик. Создал учение об объединении «Востока» и «Запада» через воссоединение церквей, в котором союз римского папы и русского царя станет правовой гарантией «богочеловеческого дела» (простите, но лол). Отвергал материализм представителей революционно-демократической мысли и противополагал ему интуитивно-образное постижение мира, основанное на нравственном усилии личности. С 1883 г. сотрудничал с либеральным журналом «Вестник Европы». Выступал против смертной казни и национально-религиозного гнета, за свободу совести. Своими философскими трудами и поэзией оказал большое влияние на русскую религиозную философию Булгакова и русский символизм - Блока, Белого и др.

Как философ, В.С. Соловьев прошел несколько периодов развития. Еще в отрочестве он неожиданно разочаровался в религии и увлекся материализмом. Во время учебы в университете он окончательно понял философскую беспомощность материализма и вернулся к религиозной философии. В 70-е гг. XIX века В.С. Соловьев стал известен как православный мыслитель, был близок славянофилам и почвенникам (книги — "Критика отвлеченных начал", "Чтения о Богочеловечестве"). Но в 1880-е гг. происходит его разрыв со славянофилами. В этот период В.С. Соловьев увлечен идеей создания единой христианской церкви, сближается с католицизмом. Эти воззрения философа вызвали негативную реакцию в России, в 1891 году ему даже запретили читать лекции на церковные темы, его работы подвергались цензуре и запрету к изданию. Впрочем, и католические богословы критиковали церковные воззрения русского философа. В 90-е гг. XIX в., особенно с 1895 года, В.С. Соловьев вернулся к теоретической философии. Именно в этот период Соловьев полностью разрабатывает свою философскую систему, основанную на философии "всеединства" — "религии Святого Духа", которая, по мнению русского мыслителя, шире и содержательнее всех отдельных религий.

«Три силы» 1877. Публичная лекция, прочитанная Вл. Соловьевым на заседании Общества любителей русской словесности. Впервые опубликована отдельным изданием в Москве в 1877 г.

От начала истории три силы управляли человеческим развитием. Первая стремится подчинить человечество во всех сферах одному началу, стремится смешать и слить все многообразие частных форм, подавить самостоятельность лица. Один господин и мертвая масса рабов. Вместе с этой силой действует другая, противоположная, она стремится дать везде свободу частным формам жизни, свободу лицу и его деятельности. Всеобщий эгоизм и анархия - вот крайнее выражение этой силы. Если бы она получила и преобладание, жизненная связь порвалась бы и история окончилась самоистреблением человечества.

Обе силы имеют отрицательный характер: первая исключает свободную множественность частных форм, прогресс, вторая разрывает солидарность целого. Если бы только эти две силы управляли историей человечества, то в ней не было бы никакого положительного содержания. Необходимо присутствие третьей силы, которая дает положительное содержание двум первым, созидает целость общечеловеческого организма. В истории всегда совместное действие трех сил, и различие между историческими эпохами и культурами заключается только в преобладании той или другой силы.

А.П. Чехов – публицист

Чехов печатался в разных изданиях. Семь лет он сотрудничал в юмористических журналах: «Стрекоза», «Осколки», «Будильник», «Зритель», «Свет и тени» и некоторых других, изредка печатался в «Петербургской газете».

80-е годы XIX в. отмечены расцветом юмористической журналистики во вкусе мещан и обывателей, поглощенных мелочами повседневного быта. Название одного из журналов — «Развлечение» — верно отражает характер юмористической прессы этого времени. Издатели большинства таких печатных органов являлись всего только предпринимателями, собиравшими подписную плату. Идейный уровень их изданий был низок. Они поверхностно освещали жизнь, не задевая основ общественного строя или действий правительства. Несмотря на свой развлекательный характер, юмористическая журналистики 80-х годов не была гарантирована от придирок и преследований цензуры. Беспринципная, трусливая политика издателей и редакторов не только не ослабляла, но иногда усиливала цензурное рвение. Немало пришлось пострадать от цензурного ведомства и молодому журналисту Чехову.

Наиболее длительным и постоянным было сотрудничество Чехова в «Осколках», издававшихся известным в 80-е годы журнальным предпринимателем и литератором Лейкиным. С 1883 по 1885 г. Чехов помимо публикации отдельных мелочей и рассказов вел в «Осколках» фельетонное обозрение «Осколки московской жизни» за подписями «Рувер» и «Улисс». В нем нашли отражение многие недостатки общественного быта Москвы, содержалась юмористическая хроника городских новостей. В фельетонах Чехова наряду с «сезонной» тематикой (дачные приключения - летом, новогодние происшествия - зимой) можно найти отклики на театральную и литературную жизнь России, критику судебных и железнодорожных непорядков, разоблачение жульнических махинаций страховых обществ. Писать фельетоны было трудно из-за однообразия повседневной жизни Москвы и ограниченности программы «Осколков». Лейкин требовал от Чехова занимать читателей «глупостями» и говорить обо всем шутливо. Юмористическая форма далеко не всегда соответствовала подлинному настроению Чехова.

Сравнительно много места в «Осколках московской жизни» отведено характеристике газетно-журнальной жизни Москвы; это новая тема, внесенная Чеховым в фельетонное обозрение. Ее трактовка свидетельствует о демократической ориентации автора в общественных вопросах. Чехов зло высмеивает газетоманию, издевается над дельцами и авантюристами, выступающими в роли редакторов. По-щедрински пишет об этом Чехов: «Хотят издавать все, помнящие родство и не помнящие, умные и неумные, хотят страстно, бешено!» Резко отрицательные оценки даются реакционным газетам Каткова, Мещерского, Пастухова.

 Наблюдения Чехова-журналиста дали ему материал для художественных произведений на эту же тему. Нравственный уровень большинства поденщиков буржуазной прессы был крайне низок. В их среде царили пошлость, беспринципность, зависть к успеху ближнего, и об этом написал Чехов в рассказах «Сон репортера», «Тряпка», «Тсс», «Мой домострой». Рассказ «Два газетчика», опубликованный в 1885 г. в «Осколках», примечателен тем, что фигуры журналистов и названия газет напоминают образы Салтыкова-Щедрина: Рыбкин, сотрудник газеты «Начихать вам на головы!», и Шлепкин, сотрудник газеты «Иуда-предатель», — люди, утратившие всякое представление о долге и чести, очень похожи на щедринские типы. Устами жалкого, опустившегося журналиста в рассказе «Корреспондент» Чехов выносит суровый приговор русской буржуазной печати, предавшей забвению идеалы 40—60-х годов.

В «Осколках» была напечатана статья Чехова о «мальчиках» из лавок, этих «маленьких каторжниках», которых нещадно бьют и эксплуатируют хозяева, их жены и приказчики; там же появились знаменитый рассказ «Смерть чиновника». Политически остро характеризует Чехов в 1883 г. в сатирической зарисовке «Записка» общее положение дел в России, используя для этого названия столичных газет и журналов: «Жизни, зари и нови нет нигде, а наблюдатель и Сибирь есть».

Лейкин очень скоро оценил сотрудничество Чехова и дорожил им. Но писатель не разделял взглядов своего редактора на роль сатирической печати в обществе. Чехов был недоволен своим положением газетчика-юмориста, сотрудника мелкотравчатой, развлекательной и нередко пошловатой прессы. Но путь Чехова в большую литературу, в лучшие журналы был нелегким и прошел через газету Суворина «Новое время». В 1886 г. он опубликовал там рассказ «Панихида» и несколько лет затем работал у Суворина. Сотрудничая в «Новом времени», Чехов напечатал кроме многочисленных рассказов путевые очерки «По Сибири» и ряд публицистических статей: «Московские лицемеры» (1888), «Люди подвига» (1888), «Фокусники» (1891) и др.

В неустанной литературной работе мастерство Чехова росло. Рассказ-миниатюра оказался годным не только для маленьких тем. Чехов вложил в него глубокое содержание, которое подчас соперничало с содержанием романов и повестей. Он добился небывалой емкости миниатюры, не нарушая при этом основных требований жанра («Злоумышленник», «Дочь Альбиона»). Благодаря Чехову короткий рассказ занял прочное место в русской газете. Писатель все глубже вторгается в жизнь, задумывает создать серьезный научный труд о положении ссыльнокаторжных.

Во второй половине 80-х годов Чехова приглашают сотрудничать многие столичные издания: журналы «Русская мысль», «Всемирная иллюстрация». Отклонив ряд предложений, Чехов в 1888 г. начинает работать в «Северном вестнике» и печатает на его страницах рассказы «Степь», «Скучная история». В 1892 г. Чехов по приглашению Короленко входит в редакцию журнала «Русская мысль». Двумя годами ранее в жизни Чехова произошло важное событие — поездка на остров Сахалин, результатом которой явилась его известная книга «Остров Сахалин». Очерки, составившие книгу, печатались в журнале «Русская мысль» как путевые заметки на протяжении 1893 и первой половины 1894 г.

К этой поездке побудило писателя, во-первых, чувство моральной ответственности за те беззакония, которые творились на Руси, стремление помочь людям, забытым обществом. «Сахалин – это место невыносимых страданий, на какие только бывает способен человек, вольный и подневольный». Чехов желал изучить свою родину, познать жизнь народа. Именно это заставило его выбрать трудный в условиях того времени маршрут, путешествие по которому граничило с подвигом. Чехов искренне возмутился, когда Суворин назвал предполагаемую поездку неинтересной. «Из книг, которые я читаю, видно, что мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст, заражали сифилисом, развращали, размножали преступников и все это сваливали на тюремных красноносых смотрителей... виноваты не смотрители, а все мы. Но нам до этого нет дела, это не интересно». Поездке предшествовало основательное изучение писателем материалов, относящихся к истории острова, его географии и климату, жизни и быту ссыльнокаторжных. Чехов широко ознакомился с научной литературой вопроса. В этой поездке Чехов показал лучшие качества журналиста. Он был настойчив в достижении поставленной цели, проявил смелость, большую внутреннюю собранность, наблюдательность, строгость в отборе фактов. Письма Чехова с дороги – яркие образцы дорожных корреспонденции, очерков как по стилю и языку, так и по содержанию.

Писатель столкнулся с диким произволом и хамством царских чиновников, кулаков и жандармов, с запущенностью сибирского тракта – единственной магистрали, связывающей огромную территорию Сибири с Центральной Россией, убедился в экономической отсталости богатейшего края. «Многое я видел, и многое пережил, и все чрезвычайно интересно и ново для меня, не как для литератора, а просто как для человека», – писал он с дороги. Но Чехов видел и оценил героизм труда сибиряков, их высокие моральные качества. В путевых очерках «По Сибири» и в письмах он не раз восклицал: «Боже мой, как богата Россия хорошими людьми!». Чехов любовался могучими сибирскими реками, суровой тайгой – богатой природой сибирского края. Все виденное вселяло в него гордость за свою родину, уверенность в лучшем будущем народа. Поездка не только обогатила нашу литературу очерками о Сахалине, она расширила кругозор самого Чехова. «Какой кислятиной я был бы теперь, если бы сидел дома. До поездки «Крейцерова соната» была для меня событием, а теперь она мне смешна и кажется бестолковой». Он увидел действительные страдания народа, и перед ним чувства изображенные Толстым, померкли.

Работая над очерками о Сахалине, готовя их к печати, Чехов вновь обращается к исследованиям и книгам об этом крае. Ему хотелось составить наиболее точное, научное и художественное описание острова. «Вчера я целый день возился с сахалинским климатом. Трудно писать о таких штуках, но все-таки в конце концов поймал черта за хвост. Я дал такую картину климата, что при чтении становится холодно». Книга о Сахалине сочетала в себе глубину и точность научного исследования с высокой художественностью. Она явилась сильным разоблачительным документом, хотя повествование в ней ведется внешне бесстрастно, без обличительных монологов и восклицательных знаков. Чехова не соблазнила занимательность биографий отдельных каторжников. В своих очерках писатель рассказывает о тяжелых условиях жизни и труда каторжных и вольнонаемных, о тупости чиновников, об их наглости и произволе. Администрация не знала даже, какое количество людей обитает на острове, и Чехов проделал огромную работу, в одиночку проведя перепись населения Сахалина! Угольные разработки находились в руках паразитической акционерной компании «Сахалин», которая, пользуясь даровым трудом каторжников и правительственной дотацией, ничего не делала для развития промысла. Не удивительно, что местное русское население постоянно голодает, не имеет сносных жилищ, хотя кругом полно леса и камня. Свободные поселенцы отдаются в услужение частному лицу – чиновнику, надзирателю. «Это не каторга, а крепостничество». Сахалин – царство произвола. Таким его увидел и описал Чехов. Но не такова ли обстановка и в других уголках самодержавной России? Вся страна напоминает огромную тюрьму, отданную во власть царских администраторов. Этой мыслью очерки «Остров Сахалин» перекликаются с рассказом Чехова «Палата №6». Книга Чехова о Сахалине произвела глубокое впечатление на читателей. Она будила общественное сознание, вызывала ненависть к самодержавному строю. Чехов являет высокий пример журналиста, патриота и демократа, отдавшего талант на службу народу.

   Последние десять лет своей жизни Чехов, не порывая с «Русской мыслью», сотрудничал в большом числе периодических изданий, и всегда его рассказы являлись украшением газет и журналов. Вместе с передовыми людьми своего времени он откликался на жгучие проблемы современности. Осуждал теорию «малых дел», вскрывая внутреннюю несостоятельность культуртрегерства, весьма скептически относился к толстовству, критиковал ненормальный, антигуманный характер отношений между людьми в эксплуататорском обществе, пошлость, безыдейность буржуазной интеллигенции, протестовал против «мелочей жизни», поработивших человека. Он понимал, что «смысл жизни только в одном – в борьбе. Не случайно в 1895 г. имя Чехова стояло рядом с именами других писателей и общественных деятелей под петицией Николаю II о стеснениях печати в России, а в 1902 г. писатель демонстративно отказался от звания академика в знак протеста против отмены царем избрания Горького в почетные члены Академии наук. На рубеже XX в. «мирный» период развития капитализма подходил к концу. «Мирная» эпоха сменялась «катастрофичной, конфликтной». В творчестве Чехова общие социальные закономерности отразились ощущением близкого изменения всего строя жизни, острым чувством исторической неизбежности коренного обновления мира. И Чехов не боялся этого. Вместе с героями своих последних произведений он говорил: «Здравствуй, новая жизнь!».

О ч е р к п е р в ы й

На “скупке”. Зимой того же года я опять отправился в Павлово. Моим попутчиком был деревенский мужик Аверьян. Он рассказал притчу о скупке.

Черт превратился в немца и предложил русскому создать в павловском имении сварочные цеха. Тот согласился. Но когда он приехал на родину и увидел эти цеха, то очень испугался и закрыл завод. Рабочие разбежались, но каждый в своем доме стал продолжать кузнецкое дело. Излишки отвозились на базар, и Павлово зажило в достатке. Черту это не нравилось. Он предложил самому ленивому мастеру чуть свет по понедельникам, когда павловцам не на что опохмелиться, скупать их продукцию. Павловцы отдавали ее за копейки. Так и началась скупка. Т.е. народ убежден, что скупка – это дело рук лукавого. Так народ объясняет происхождение скупщицкого сословия. Отношения между людьми на скупке не человеческие, что только подтверждает народную оценку этого события. Народная притча – это оправдание бесчеловечности.

Обстановка скупки придумана как бы нарочно для того, чтобы во всяком стороннем человеке вызвать жуткое чувство. Скупщик одет в теплую шубу, кустари дрожат от пронизывающего ветра. Скупщина ненавидят, и в то же время очень ждут. Если бы они сегодня не приехали, все Павлово принуждено было бы голодать целую неделю. Скупщик окидывает толпу взглядом: “Нынче народ станет уступать до последнего”. Скупщику это необходимо. Он не должен отставать от соседей, иначе его товар выйдет дороже. Он сбивает цену до предела. Ему нужна уверенность, что дальше уже не идет уступчивость, что больше не выжмет ни он, ни его сосед. “Еще упала цена! Все уступают да уступают. Из-за чего работают только, дьяволы”.

В этой железной торговле вырабатываются и железные сердца, не знающие жалости.

Мечты

Николай Зернов, уроженец Павлова, сын почтмейстера, учился в гимназии и затем оканчивал курс в технологическом институте. По окончании института Зернов собирался открыть “складочную артель”. В то время в Павлове были две партии. Первая – мастера, возглавляемые смутьяном Варыпаевым, вторая – скупщики. Эти партии утомили уже Павлово. Они походили на двух человек, схватившихся в узком проходе.

Зернов и его друг Фаворский явились в Павлове третьей “партией”, мечтали образовать такой островок, куда могли бы спастись все утомленные бестолковою борьбой, которой не виделось конца. Зернов не вступил в борьбу за Варыпаева с богачами, он не трогал скупщиков, но самая идея, на которой покоилось скупщицкое сословие, подвергалось нападению. С другой стороны, он не вступался за богачей, не ратовал против варыпаевского влияния на сходке, но клал основание учреждению, которое било дальше варыпаевкой оппозиции богачам и звало бедноту под новое, менее боевое, но более обещавшее знамя. Зернова уже нет на свете. Все обрывается, как внезапно лопнувшая струна. После неудачи своего предприятия Зернов прожил еще 10 лет, даже служил где-то на железной дороге. Нервное расстройство перешло в острую душевную болезнь, когда умерла его жена. Стараниями друзей он начал выбираться из болезни. Но однажды он сидел в Петербурге у окна, и из четвертого этажа против его квартиры выбросилась на мостовую женщина. Он вскрикнул и с этой минуты не приходил в сознание. Судьба порой особенным образом заботится о своих любимцах.

З а к л ю ч е н и е

Я посетил дома нищих Павловцев. В одном из них я увидел три женские фигуры: старуха, девушка лет 18 и маленькая девочка лет 13. Впрочем, возраст ее определить было очень трудно: девочка была как две капли воды похожа на мать, такая же сморщенная, такая же старенькая, такая же поразительно худая. Это было маленькое олицетворение голода!

Дети неповинны в неправдах жизни. За что они страдают? Жизнь городского нищего, протягивающего на улицах руку - это рай в сравнении с этою рабочею жизнью!

Мы пришли к третьему дому. Во всей квартирке видны еще следы недавнего достатка. Но над семьей висит неотвратимая невзгода: недавно в доме рухнул потолок, задавил мальчика и сильно ушиб хозяина. Я был в Павлове 4 раза, и из них 2 раза в мою бытность проваливались потолки. Несмотря на всю тяжесть положения, в этой семье живет еще какая-то надежда. На что это надежда? На здоровые руки жены, на дурочку, от лечения которой мужу становится легче, да на бога. От людей трудно ждать помощи инвалиду труда в кустарном селе…

Да, таких домов – меньшинство. Но они есть, и вы их все-таки встретите немало, и этого мне кажется довольно потому, что это нищета трудовая!

Смиренный человек, помолчав, сказал: “Я вот что думаю. Не те ли времена идут, о коих временах сказано: живые позавидуют мертвым?”

Л.Н. Толстой – публицист

В центре его публицистики стоит морализаторство. Статьи «Не убий», «Пора понять». Толстой старался жить так, как он писал. Поэтому в 82 года он уходит из дома холодной ночью из Ясной поляны в никуда, не имея плана действий, в сопровождении только своего врача. Его конец – самое главное его публицистическое выступление.

«Мне нужно сорвать с глаз человека пелену, за которой скрываются его человеческие обязательства».

Педагогический журнал «Ясная поляна». В центре его педагогики – любовь учителя к ученику.

80-е годы. В преддверии своей исповеди пишет трактат «В чем моя вера». Революционеры – лучшие люди нашего времени, они не покоряются тому, что им велят, единственные верующие люди. Бог – добро, царство Божье – до конца нравственные отношения между людьми.

В 1901 его отлучают от церкви.

Статью о голоде наша цензура не пропустила – опубликовала в Лондоне. Суворин писал: «У нас два царя: Лев Толстой и Николай II».

Статья Толстого «О переписи населения в Москве». 1882. Молодые люди ходят по подвалам, видят, как умирают люди, и спокойно записывают это в бумаги. Это нехорошо. У нас проживают десятки тысяч людей, умирающих от голода и холода, и молодые люди будут спокойно заносить этих людей в списки.

Ленин назвал Толстого зеркалом русской революции.

«О переписи в Москве». Газета «Современные известия» (1882, 20 января).

Перепись есть социологическое исследование. Цель же науки социологии — счастье людей. Особенность в том, что социологические исследования не производятся учеными по своим кабинетам, обсерваториям и лабораториям, а двумя тысячами людей из общества. Другая особенность та, что исследования здесь над живыми людьми. Третья особенность та, что цель здесь благо людей.

Счетчик приходит в ночлежный дом, в подвале находит умирающего от бескормицы человека и учтиво спрашивает: звание, имя, отчество, род занятия и после небольшого колебания о том, внести ли его в список как живого, записывает и проходит дальше. И так будут ходить 2000 молодых людей. Это нехорошо.

Мы, счетчики, видящие этих людей и не имеющие никаких научных увлечений, не можем относиться к ним не по-человечески. Для людей науки возможно спокойно сказать, что в 1882 году столько-то нищих, столько-то проституток, столько-то детей без призору. Но что, если мы, люди не науки, скажем: вы погибаете в разврате, вы умираете с голоду, вы чахнете и убиваете друг друга — так вы этим не огорчайтесь; когда вы все погибнете и еще сотни тысяч таких же, тогда наука устроит все прекрасно. Для общества значение переписи в том, что она дает ему зеркало, в которое посмотрится все общество и каждый из нас.

Что такое для нас, москвичей, совершающаяся перепись? Во-первых, мы наверно узнаем, что среди нас живут десятки тысяч людей без хлеба, одежи и приюта; во-вторых, наши братья, сыновья будут ходить смотреть это и спокойно заносить по графам, сколько умирающих с голода и холода. И то и другое очень дурно.

Уменьшить нищету и неравномерность богатств. Как это сделать? Богатым поделиться с бедными. Если все зло от упадка нравственных основ, то, что может быть безнравственнее, как сознательно равнодушное созерцание людских несчастий с одною целью записывать их?

В Евангелии с поразительной грубостью, но зато с определенностью и ясностью для всех выражена та мысль, что отношения людей к нищете, страданиям людским есть корень, основа всего. «Кто одел голого, накормил голодного, посетил заключенного, тот меня одел, меня накормил, меня посетил», то есть сделал дело для того, что важнее всего в мире.

И это надо не забывать и не позволять никаким другим соображениям заслонять от нас важнейшее дело нашей жизни. Будем записывать, но не будем забывать, что если нам встретится человек раздетый и голодный, то помочь ему важнее всех возможных исследований. Давайте помогать переписи, и помогать ей именно в том смысле, чтобы она не имела один жестокий характер обследования безнадежного больного, а имела характер лечения и выздоровления.

Для того чтобы из этой деятельности общества вышло дело, необходимо, чтобы не было никакой гласности, чтобы не было и тени какого-нибудь учреждения, ни правительственного, ни филантропического. Делать добро людям. Не давать деньги, а делать добро людям. Делать добро — значит делать то, что хорошо для человека. Чтобы делать добро, не деньги нужны, а способность хоть на время отречься от условности нашей жизни; нужно не бояться запачкать платье, не бояться тифа, дифтерита и оспы; нужно быть в состоянии сесть на койку к оборванцу и разговориться с ним по душе. Чтобы это было, нужно, чтобы человек находил бы смысл жизни вне себя. Есть и было и всегда будет это дело, и одно дело, на которое стоит положить всю жизнь, какая есть в человеке. Дело это есть любовное общение людей с людьми и разрушение тех преград, которые воздвигли люди между собой.

Пусть будет самое последнее дело, что мы, счетчики и руководители, раздадим сотню двугривенных тем, которые не ели,— и это будет немало, не столько потому, что не евшие поедят, сколько потому, что счетчики и руководители отнесутся по-человечески к сотне бедных людей. Что бы ни сделано было, все будет много. Пускай механики придумывают машину, как приподнять тяжесть, давящую нас,— это хорошее дело, но пока они не выдумали, давайте мы по-дурацки, по-мужицки, по-крестьянски, по-христиански налегнем народом — не поднимем ли? Дружней, братцы, разом!

Статья «Так что же нам делать». Не призывает к активной борьбе, но призывает не соглашаться. Непротивление злу насилием.

В трактате мы видим ужасающие картины городской нищеты и контрастирующие с ними зарисовки роскоши праздной жизни богачей. Состоит из 24 глав. В первых 12 Толстой рассказал о поразившей его московской нищете, об участии в московской городской переписи 1882 года, о своей речи в городской Думе с призывом соединить перепись с помощью беднякам, подробно о посещении Ляпинского ночлежного дома. «И прежде уже чуждая мне и странная городская жизнь теперь опротивела мне так, что все те радости роскошной жизни, которые прежде мне казались радостями, стали для меня мучением». Толстой с горечью рассказал о сытой барской жизни и жизни своей семьи. В последующих главах Толстой раскрывал причины неудачи своих попыток благотворительной деятельности. Он пытался объясниться с читателем: «Прежде чем делать добро, мне надо самому встать вне зла, в такие условия, в которых можно перестать делать зло. А то вся жизнь моя – зло». У Толстого возникло чувство, что «в деньгах, в самых деньгах, в обладании ими есть что-то гадкое, безнравственное. «Деньги – это новая страшная форма рабства».

Толстой пришел к выводам, отвечающим на поставленный им вопрос: «Так что же нам делать?». Человек неизбежно должен служить и благу других людей. Это естественный закон человека, при котором только он может исполнять свое назначение и потому быть счастлив. Закон этот нарушался тем, что люди насилием освобождают себя от труда, пользуются трудом других, направляя этот труд личному удовлетворению разрастающихся похотей. Несчастия людей происходят от рабства, в котором одни люди держат других людей.

Книга предназначалась для журнала «Русская мысль» С. Юрьева, где Толстой предполагал напечатать свою «Исповедь» и «В чем моя вера?», также запрещенную цензурой, и статьи о переписи. Вновь последовал запрет цензуры. Решено было печатать трактат в журнале «Русское богатство» Оболенского, давно просившего Толстого дать в журнал свое произведение. В журнале «Русское богатство» 1885-1886 гг. были напечатаны отрывки из трактата, которые воспринимались как самостоятельные статьи и перепечатывались другими изданиями.

«О голоде». Страшные картины. Что сделать, чтобы народ не голодал? Одно средство – не объедать его.

Открытое письмо царю, опубликовано за границей в 1901. Предлагает целую программу: уравнять крестьян в правах, уничтожить стеснения религиозной свободы.

«Царю и его помощникам».

15 марта 1901.

 Опять все русские люди разделились на два враждебных лагеря и совершают и готовятся совершить величайшие преступления. Может быть, теперь проявившееся волнение и будет подавлено. Но если теперь оно и будет подавлено, оно не может заглохнуть, рано или поздно проявится с увеличенной силой и произведет еще худшие страдания и преступления. Зачем это? Зачем это, когда так легко избавиться от этого?

Обращаемся ко всем вам, людям, имеющим власть, от царя, членов государственного совета, министров, до родных — матери, жены, дядей, братьев и сестер, близких людей царя, могущих влиять на него убеждением. Обращаемся к вам не как к врагам, а как к братьям, неразрывно — хотите ли вы этого или нет — связанным с нами так, что всякие страдания, которые мы несем, отзываются и на вас, и еще гораздо тяжелее, если вы чувствуете, что могли устранить эти страдания и не сделали этого,— сделайте так, чтобы положение это прекратилось.

Но вот уже более 30 лет ловят, заключают, казнят, ссылают этих людей тысячами, а количество их все увеличивается, и недовольство существующим строем жизни все расширяется и захватило теперь уже миллионы людей рабочего народа.

Причины в том, что правительство в продолжение 20 лет не только не идет вперед, соответственно общему развитию и усложнению жизни, и даже не стоит на месте, а идет назад, этим обратным движением все более и более разделяясь с народом и его требованиями. Так что виноваты не злые, беспокойные люди, а правительство, не хотящее видеть ничего, кроме своего спокойствия в настоящую минуту. Дело в том, чтобы, увидав причину недовольства общества, устранить ее.

А сделать нужно сейчас очень мало. Сейчас нужно только следующее:

Во-первых — уравнять крестьян во всех их правах с другими гражданами и уничтожить нелепый институт земских начальников, отменить те особые правила, которые устанавливаются для определения отношений рабочих к нанимателям. Освободить крестьян от несправедливого обязательства платить по круговой поруке долги других людей, а также и от выкупных платежей. Главное - уничтожить бессмысленное позорное телесное наказание.

Во-вторых — нужно перестать применять правила усиленной охраны, уничтожающей все существующие законы и отдающей население во власть безнравственных и жестоких начальников. Благодаря этой страшной мере все чаще стала употребляться вернее всего противная христианскому духу русского народа смертная казнь, составляющая величайшее, запрещенное богом и совестью человека преступление.

В-третьих — нужно уничтожить все преграды к образованию, воспитанию и преподаванию. Не делать различия в доступе к образованию между лицами различных положений. Разрешить доступ во все школы лиц всех национальностей и исповеданий, не исключая и евреев, почему-то лишенных этого права. Главное - разрешить устройство и ведение всякого рода частных школ, как низших, так и высших, всем людям.

Освобождение образования, воспитания и преподавания от тех стеснений важно потому, что только эти стеснения мешают рабочему народу избавиться от того самого невежества, которое служит теперь для правительства главным доводом для применения к народу этих самых стеснений.

В-четвертых, и самое важное, нужно уничтожить все стеснения религиозной свободы. Уничтожить все те законы, по которым всякое отступление от признанной правительством церкви карается как преступление. Разрешить религиозные собрания и религиозные проповеди всех исповеданий и не препятствовать людям различных исповеданий воспитывать своих детей в той вере, которую они считают истинной.

Сделать это необходимо потому вмешательство власти в дела веры препятствует достижению высшего блага как отдельного человека, так и всех людей — единения их между собою. Единение же достигается свободным движением всего человечества в приближении к единой истине,.

Таковы самые скромные и легко исполнимые желания огромного большинства русского общества.

Обращаемся ко всем лицам, имеющим власть: помогите успокоению общества и избавлению его от страданий и преступлений.

Не может быть того, чтобы в обществе людей, связанных между собою, было бы хорошо одним, а другим — худо. В особенности же не может этого быть, если худо большинству. Помогите же улучшить положение этого большинства и в самом главном: в его свободе и просвещении. Только тогда и ваше положение будет спокойно и истинно хорошо.

В.А. Гиляровский – репортер

1855 — 1935

Русский писатель, журналист, бытописатель Москвы.

Гиляровский писал стихи, зарисовки, письма своему отцу. Отец хранил рукописи сына. Первое стихотворение Гиляровского было напечатано в Вологде в 1873 году. Гиляровский узнал об этом только в 1878 году. 30 августа 1881 года в журнале «Будильник» были опубликованы стихи Гиляровского о Волге.

Осенью 1881 года Владимир Алексеевич бросил театр и занялся литературой. Сначала он печатался в «Русской газете», а потом начал работать репортёром в газете «Московский листок». В 1882 году произошла знаменитая Кукуевская катастрофа (в результате размыва почвы под железнодорожное полотно провалился целый состав). Гиляровский первым примчался на место крушения, участвовал в разборе завала две недели, посылая репортажи в «Московский листок». После репортажей Гиляровского о пожаре на фабрике Морозовых редактор газеты был вынужден скрывать настоящее имя автора. В конце концов, Гиляровский был вынужден покинуть газету и в 1884 году начал работать в «Русских ведомостях».

В 1885 году был напечатан очерк Гиляровского «Обречённые», написанный ещё в 1874 году. Речь в очерке идёт о белильном заводе Сорокина. Владимир Алексеевич также писал для «Русской мысли», «Русского слова», «Голоса Москвы», юмористических изданий «Осколки», «Будильник», «Развлечение». 1887 году Гиляровский подготовил для печати свою книгу «Трущобные люди», но она так и не вышла – была изъята. После этого Владимир Алексеевич продолжил работать репортёром в «Русских ведомостях», писал репортажи с Дона, из Албании, статьи о Русско-японской войне.

В 1896 году во время народного гулянья по случаю коронации императора Николая II был очевидцем катастрофы на Ходынском поле, где чудом остался жив. Репортаж об этой трагедии был им опубликован через день после происшествия.

Ходынская катастрофа — массовая давка, происшедшая ранним утром 18 мая 1896 года на Ходынском поле на окраине Москвы в дни торжеств по случаю коронации 14 мая императора Николая II. В ней погибли 1389 человек и были покалечены более 900.

Гиляровский – это человек, который прожил удивительную жизнь, никогда себе не изменял, он был и солдатом, и бурлаком, и актером. Он знал жизнь изнутри. Первое издание, в котором он получил главный урок, был «Московский листок» Николая Ивановича Пастухова. Это городской, бульварный листок – газета для извозчиков. Пастухов печатал ее даже на папиросной бумаге, чтобы потом из нее можно было бы сделать папиросу. И сам Пастухов, полуграмотный, но обладавший удивительным талантом организатора, писал сам иногда какие-то материалы в газету. Пастухов требовал от журналистов, чтобы ни одно слово не было опровергнуто(!) Гиляровский этот урок себе усвоил. Гиляровский писал о пожарах, плохих мостовых, но в эти материалы проскальзывали социальные вещи. Например, он написал рассказ «Человек и собака». Это рассказ о солдате, который спас честь России в русско-турецкой войне и теперь умер хуже, чем собака. Рассказ, конечно, не был напечатан.

Здесь же Гиляровский написал материал о Ходынской катастрофе, о которой писал и Суворин. Они много интересно написали об этой катастрофе. Но никто из них не обратил внимание, что Суворин мог позволить написать себе критику в своем дневнике – не решался написать открыто; а Гиляровский написал для читателя. Именно его репортаж, единственный, появился в это время в печати.

Катастрофа на Ходынке – коронация Николая II. Все коронации проходили в Москве. На Ходынском поле построили некий праздничный городок, поставили павильоны, где должны были народу подавать подарки – пряники, сушки с вензелем Николая II. Губернатором Московским был великий князь Сергей Александрович – дядя Николая II, его женой была Елизавета, сестра Николая II, святая женщина. Так вот он так организовал это все ужасно, потому что не знал, как живет русский народ; он не предполагал, что за этими угощениями придут тысячи. Все было организовано кое-как. И вот в этой толпе и был Гиляровский. А он был очень сильным человеком, и именно поэтому он сумел выбрать из этой толпы. Он описывает эту страшную давку, в которой погибло 2000 человек! Он не мог ничего сказать, он должен был дать картину – “катастрофу”. Он писал о том, как люди там задыхались, как пытались друг другу помочь и тд.

Что пишет Суворин? Он пишет очень критически. Он был возмущен тем, что после того, как погибло 2000 человек, Николая II не отменил праздника, что он вечером танцевал на балу и что Сергей Александрович. Что на третий день (когда надо было хоронить погибших) великий князь Владимирский с каким-то английским корреспондентом развлекались тем, что рядом с Ваганьковским кладбищем они стреляли на охоте. Пишет Суворин, что так страшно началось это царствование – чем же оно закончится?

Потом Гиляровский попадет в газету «Россия». Он будет всегда себе вверен, он будет писать репортажи, вспоминать о русско-турецкой войне, его пошлю корреспондентом на празднование 25-летие русской победы. Он снова будет писать о том, что это победа русского солдата. Он будет описывать страшные вещи, катастрофы, которые проходили на железной дороге и тд. Он описывал страшное положение татар, умирающих от тифа.

Он долго жил. Умер в 1931 году. Он писал в Комсомольскую правду, в Известия. После революции советская власть закрыла ипподром. И вот Гиляровский сидит на ипподроме и вспоминает студента, который поставил однажды на лошадь, выиграл и на всю жизнь связал себя с игрой. И думает: как хорошо – теперь этого нет.

I. «ГОСПОДА МОЛЧАЛИНЫ»

В своей сатире 50—60-х годов Салтыков дал многочисленную галерею типов чиновничества, затронув всю табель о рангах. В этом широчайшем сатирическом обозрении административно-бюрократических сфер самодержавия встречаются и отдельные представители типа Молчалиных, но они заслонены другими типами, а именно теми, которые в конце 60-х и начале 70-х годов получили обобщение под наименованием «помпадуров», «градоначальников» и «ташкентцев». Если помпадуры и градоначальники олицетворяли высшую, дирижирующую часть царской бюрократии, то ташкентцы — наиболее приближенный к ним слой исполнителей, проявлявших в своих действиях безграничный цинизм и наглость. Более многочисленную массу составляли исполнители, отличавшиеся безответной покорностью, послушанием и услужливостью, то есть теми чертами, которые были впервые гениально воплощены Грибоедовым в образе Молчалина. В «Господах Молчалиных» сатирик говорит, что, вынужденный несколько лет прожить в провинции, он там «познакомился с Сквозником-Дмухановским и Держимордою, Молчалина же совершенно утерял из вида». Если это признание и не следует понимать буквально, то, во всяком случае, оно верно в том смысле, что чиновник молчалинского типа еще не стал в 50-х и 60-х годах центральной фигурой какого-либо значительного произведения Салтыкова, он уступал первое место чиновнику-хищнику. Таким образом, «Господами Молчалиными» Салтыков вносил новый значительный вклад прежде всего в сатирическую разработку темы чиновничества. Молчалины принадлежат к числу самых блестящих собирательных образов, созданных Салтыковым. Молчалины, как и ташкентцы, — это не инициаторы, а исполнители предначертаний высшего начальства, но при этой общей черте они во многом отличаются друг от друга и составляют две категории исполнителей, услужливых по-разному. Ташкентцы в большей своей части люди дворянского родопроисхождения. Они цинично наглы, «дерзки на услуги», они прут вперед как жестокие хищники, с сознанием своих дворянских прав на хищничество и с убеждением, что им все позволено. Они практические проводники самых реакционных мероприятий самодержавия, действующие непосредственно там, где требуется не знание, а грубая сила, наглость и жестокость. Наиболее отвратительная черта ташкентца — это его палаческая роль по отношению к демократической интеллигенции. Ташкентец — хищный тип исполнителя, палач, кровопускатель. Молчалины преимущественно людиразночинного происхождения. Если среди них и есть дворяне, то самые захудалые, «горевые». Недостаток формальных и фактических прав гнетет их, делает робкими и безгласными перед лицом привилегированных и начальствующих особ. До хорошего местечка они ползут ужом, умеренно и аккуратно, оглядываясь и крадучись. Они не дерзко услужливы, как ташкентцы, а смиренно услужливы.

Если алчность ташкентцев не знает пределов, то Молчалины не мечтают о роскоши и наслаждениях, они «довольствуются малым», сытость и тепло в скромной и уютной домашней обстановке вполне их удовлетворяют. Добиваясь этого обывательского идеала путем беспрекословной исполнительности, Молчалины неизбежно становятся участниками свыше вдохновляемых преступлений. Однако если и Молчалины кого-нибудь вздернули на дыбу, то «не сами собой», если и их можно видеть «с обагренными бессознательным преступлением руками», то все же их нельзя считать отпетыми и закоренелыми преступниками. Идеал умеренности и аккуратности побуждает их сторониться всяких крайностей, в том числе и роли палачей-кровопускателей.

Молчалины в трактовке Салтыкова — явление более сложного и противоречивого характера, нежели помпадуры, градоначальники и ташкентпы. Если последние не вызывали у сатирика иного чувства, кроме антипатии, то его отношение к Молчалиным не было однозначно отрицательным. Их профессия не внушала сатирику симпатии, но их зависимое положение в бюрократической иерархии давало ему некоторый повод отнестись к ним снисходительно.

Когда сатирик опустился в среду «умеренности и аккуратности», населенную преимущественно разночинным людом, то прежние приемы резкого сатирического обличения, выработанные в борьбе с привилегированной дирижирующей верхушкой, оказывались не всегда уместными или достаточными. Враждебная человечности природа всей правящей касты заявляла о себе с такой «суровой ясностью», что не требовала положительных изъятий и подробных аналитических мотивировок приговора. Самим объектом была вполне оправдана позиция полного и резкого отрицания, позволявшая Салтыкову выступать только сатириком. Удар по помпадурам, градоначальникам, ташкентцам был непосредственным ударом по самодержавию. Другое дело Молчалины. Изобличая их, многое осуждая в них, Салтыков вместе с тем сочувствовал их зависимому положению и переносил основной сатирический удар на обстоятельства, порождающие молчалинство.

При описании Молчалиных Салтыков вовсе не прибегает к гротеску в портретах, почти не встречаемся здесь мы и с теми элементами шаржа, карикатуры, гиперболы, зоологических уподоблений, которые так характерны для поэтики произведений о градоначальниках, помпадурах и ташкентцах. Основной метод Салтыкова в «Господах Молчалиных» — психологический анализ. Здесь ярко продемонстрирована существеннейшая черта психологизма Салтыкова — раскрытие зависимости психики от социальных условий, человеческого характера — от окружающей его среды. Салтыков глубоко и подробно проанализировал социально-политические корни молчалинства, показав, что оно проистекает не от подлости натуры отдельных людей, а порождается зависимым положением многочисленного слоя разночинцев в деспотическом государстве.

«Господа Молчалины» — сатира, но сатира не столько карающая, сколько разъясняющая тип, которому свойственно противоречивое переплетение отрицательных и положительных элементов. В ходе повествования молчалинский мир все более раскрывался не только в своих комических, но и трагических сторонах. Двойственная социально-нравственная природа Молчалиных давала повод и для сатирического обличения, и для гуманистического сочувствия; комедия и трагедия их существования идут рядом, переплетаются и переходят одна в другую. Единство комического и трагического определяет идейно-эмоциональную специфику «Господ Молчалиных». Комическое более очевидно, оно сказывается в официальной, «казенной» стороне жизни. Трагическая сторона Молчалиных обнаруживается лишь по мере углубления в их психику, в их частную жизнь, в их негласное домашнее существование. Вот почему в «Господах Молчалиных» сатирик прослеживает своего героя в равной мере как в сфере служебно-администратнвной, так и в домашней. В 60-е годы Салтыков прямо декларировал свой отказ заниматься описанием домашнего жительства изображаемых им типов из господствующих классов, заявляя, что эти типы интересуют его как «раса, существующая политически». До 70-х годов Салтыков оставался в общем верен этому принципу, и отступления от него не были частыми и сколько-нибудь значительными.

В социально-психологической иерархии типов Молчалины — самое полное выражение безличности, утраты самостоятельности мышления. В этом типе человеческая индивидуальность настолько попрана, в такой степени стерта бюрократической централизацией, что, казалось бы, вполне исчерпывается скупыми художественными характеристиками комедии Грибоедова. Отсюда ясно, как велики были художнические трудности Салтыкова, поставившего себе целью написать специально об этом безликом, ординарном, исторически и художественно непродуктивном типе большое произведение. Поэтому заслуга сатирика не уменьшается от того, что для своего обобщения он воспользовался персонажем грибоедовской комедии.

Девиз Молчалиных — «изба моя с краю, ничего не знаю»; их принцип поведения — умеренность и аккуратность во всем; их идеал — прочное благополучие, уютный домашний очаг, верный кусок пирога, послеобеденный сон. Эта «идиллия счастливым образом совпадает с правилами устава о пресечении и предупреждении проступков и преступлений». Отсутствие каких-либо других интересов, выходящих за узкие рамки удовлетворения своих личных материальных потребностей, беспрекословная готовность ради этого служить командующей силе и деятельно участвовать в созидании гнетущих «сумерек» — все это Салтыков резко клеймит в Молчалиных.

В галерее чиновничьего молчалинства центральное место отведено Салтыковым Алексею Степанычу Молчалину, которого сатирик, как это прямо им заявлено, воспринял от Грибоедова и провел через все этапы дальнейшего развития, показав его на скорбном пути к благополучию (глава вторая), в зените благополучия (глава третья) и, наконец, в состоянии обрушившейся на него семейной драмы (рассказ «Чужую беду — руками разведу»). На образе Алексея Степаныча Молчалина, на этом, так сказать, литературном родоначальнике молчалинства, всего нагляднее выступает как сходство, так и различие грибоедовской и салтыковской трактовок одного и того же социального типа. Отметим прежде всего моменты сближения.

Две наиболее капитальные черты грибоедовского Молчалина — умеренность и аккуратность — в полной мере сохранены и в салтыковском персонаже и поставлены в заглавии цикла, объединяющего «Господ Молчалиных» и серию к ним примыкающих очерков под названием «Отголоски». Эти черты определяют собою общий психологический облик типа, образ его мышления и поведения. Молчалин в комедии Грибоедова говорит: «В мои лета не должно сметь свои суждения иметь». Заявляя, что «надобно ж зависеть от других», он мотивирует это сознанием своего скромного места в бюрократической иерархии: «в чинах мы небольших». В этих признаниях героя, выражающих основную сущность молчалинской философии, нерассуждающая покорность выступает в качестве необходимого условия чиновничьей карьеры для человека, стремящегося пробиться из низов к бюрократическим верхам.

Салтыков, отправляясь непосредственно от грибоедовских формул как готовых заданий, образно развивает их и показывает, что молчалинский принцип нерассуждающей исполнительности становится органическим свойством данного человеческого характера уже независимо от возраста и чина. Салтыковский Молчалин — человек преклонных лет и с немалым чином, он на вершине возможной для него карьеры, но он остался при той же своей философии, с которой нас познакомила комедия Грибоедова. Но теперь эта философия закреплена опытом всей его жизни, прожитой, как он сам заявляет, «без рассуждения».

Устами Чацкого Грибоедов заявлял, что Молчалин «дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных». Салтыков, реализуя это предвидение, показывает, как усердием и послушанием Молчалин достиг наконец хорошего местечка, обзавелся собственным домком, зажил в тепле и сытости.

Таким образом, Салтыков усвоил для своего Молчалина и развил в нем многое из того, что заключали в себе афористические грибоедовские характеристики. Полнота щедринской разработки персонажа в направлении, заданном комедией «Горе от ума», обусловлена, конечно, не только тем, что сатирик посвятил Молчалину специальное художественное исследование, но и дальнейшей, так сказать, реальной кристаллизацией типа в период между комедией Грибоедова и «Господами Молчалиными» Салтыкова. Грибоедовский Молчалин и салтыковский Молчалин — люди разных эпох. Отсюда неизбежно вытекает и известное различие в их художественном отражении.

Однако можно отметить и такого рода отклонения салтыковского Молчалина от грибоедовского, которые обусловлены различным отношением двух писателей к изображаемому ими типу. Удержав и развив те основные свойства типа, которые были с скульптурной рельефностью обрисованы в «Горе от ума», Салтыков дополнил их такими новыми чертами, которые сделали Алексея Степаныча Молчалина фигурой психологически более сложной — более человечной и отчасти даже симпатичной, внушающей чувство некоторой снисходительности, чего нельзя сказать про грибоедовского героя. Последний был фигурой холодной, слишком примитивной по своему внутреннему складу, ничем не располагающей к себе читателя. Грибоедовский Молчалин представлен скорее как изначально дурной и ограниченный характер, он, так сказать, несет в самом себе вину за свои поступки. Салтыковский Молчалин в основе своей положительный человеческий характер, испорченный, однако, условиями своего зависимого положения в обществе. Глубокая и всесторонняя социальная детерминированность психологии салтыковского персонажа объясняет, а следовательно, и во многом оправдывает его, перенося ответственность на условия, порождающие молчалинство. Осуждение Молчалиных как пособников деспотического строя при снисходительном отношении к ним, как бессознательным жертвам своего времени, составляет специфическую особенность салтыковской трактовки этого типа. В стремлении ярче выделить указанную тенденцию творческого замысла «Господ Молчалиных» Салтыков наделяет своего Алексея Степаныча такими человеческими чертами, относительно которых одноименный герой «Горя от ума» не внушал никаких предположений. Имеем в виду прежде всего «ту изумительную самоотверженность», с которою Алексей Степаныч спасал своих сослуживцев «от начальственного натиска, первый подставляя свою грудь под удары».

Салтыков был не только революционным сатириком, беспощадным обличителем всех форм угнетения человека человеком, не только самоотверженным защитником и идеологом трудящихся масс. Как великого гуманиста, его глубоко волновали судьбы всех людей общества, судьбы личности вообще. Позиция гуманиста сказалась и в раздумьях Салтыкова «над финалом, которым должно разрешиться молчалинское существованне».

Этому целиком посвящена шестая, последняя глава «Господ Молчалиных», носящая публицистический, социально-философский характер.

В состоянии ли Молчалины самостоятельно бороться за изменение своего положения, за восстановление своего попранного человеческого образа? На этот вопрос Салтыков дает отрицательный ответ, развиваемый на протяжении первых пяти глав «Господ Молчалиных». Защищенные броней бессознательности и рабской привычки послушания, Молчалины на служебной арене неуязвимы, здесь они действуют как автоматы, покорные господствующей силе и недоступные для всяких других влияний. Они прикованы, как к устричной раковине, к своему узкому мирку, за пределами которого ничего не желают знать. Равнодушные к гражданским интересам, неподвластные мысли о будущем, Молчалины, однако, очень болезненно реагируют на все, что затрагивает семейный базис их растительного благополучия. Поэтому из состояния духовной спячки может вывести Молчалиных только такая сила, которая коснется их самых чувствительных струн — личной семейной жизни. Этой силой, по мысли Салтыкова, является освободительная борьба, которая, помимо желания Молчалиных, неизбежно вторгнется в лоно их умеренной и аккуратной жизни и сделает их невольными участниками великой социальной драмы.

Проникновение революционных идей в замкнутую молчалинскую среду через подрастающее поколение — вот источник трагедии, которая подстерегает Молчалиных непосредственно в семье и потрясет их самым чувствительным образом. Бессознательность, делавшая Молчалиных равнодушными к суду истории, придаст обрушившейся на них драме характер полной неожиданности и неизбывной мучительности.

Эта концепция родилась под впечатлением фактов революционной борьбы. Подъем освободительного движения во второй половине 70-х годов помог Салтыкову уловить в молчалинском существовании «зерно» зарождавшейся «заправской русской драмы» и показать начальный акт этой драмы. Герои развернувшихся в это время революционных схваток с самодержавием были преимущественно выходцами из разночинной среды1, то есть именно той среды, в старших поколениях которой болезнь молчалинства имела наибольшее распространение.

Период работы Салтыкова над «Господами Молчалиными» ознаменовался массовыми арестами народнической интеллигенции. Газеты были заполнены отчетами о политических процессах, следовавших один за другим с нарастающей частотой. Количество жертв росло. Семья, говорит Салтыков, «сделалась ареной какой-то сплошной трагедии». Но стенографические отчеты судебных заседаний, продолжает Салтыков, не передают полного внутреннего смысла развивающихся трагедий. Мы видим в этих отчетах только так называемых «заблуждающихся» детей, но не видим их отцов и матерей, которые мечутся, истекают слезами и кровью.

В «Дневнике провинциала» воссоздана та реальная общественная атмосфера, которая запугивает и оглушает людей настолько, что они готовы стать жертвой рокового недоразумения или чьей-либо злонамеренной мистификации.

В заключительной главе «Дневника провинциала» Салтыков находил, что нарисованная им картина неполна, поскольку в ней обойдены два вида людей и явлений — «один, к которому можно отнестись апологетически, но неудобно отнестись критически; другой — к которому можно сколько угодно относиться критически, но неудобно отнестись апологетически». И если «неудобство» по отношению к первому виду, говоря словами Салтыкова — виду «торжествующих», — сатирик все-таки в значительной мере преодолел, и его извинения перед читателем в данном случае носят характер некоторого лукавства, понятного им обоим, то о втором «неудобстве» он говорит со всей искренностью и горечью. Но за вычетом этой вынужденной неполноты «рассказ о положении минуты и общих тонах современной русской жизни», как характеризует «Дневник провинциала» сам автор, обладает поразительной масштабностью и глубиной.

В «Дневнике провинциала» сатирическое обозрение жизни тогдашних петербургских верхов, политических интриг и коммерческих махинаций влечет за собою трагикомическую феерию похождений самого рассказчика, выдержанную целиком в духе наступившего «спутанного» времени, когда, по выражению из «Господ ташкентцев», «самый горячечный бред не только сравнялся с действительностью, но даже был оттеснен последнею далеко на задний план».

«Дневник провинциала в Петербурге» явился переходом в творчестве Салтыкова от публицистических и сатирических циклов к новой форме романа, принципы которого он сформулировал в «Господах ташкентцах» и принял в его собственном творчестве вид сатирического романа-обозрения.

Главы «Дневника провинциала в Петербурге» появлялись в каждой книжке «Отечественных записок» за 1872 год

1863-1918

С 1869 издавалась ежедневно. Программа издания – ограничение монарха конституцией. Крестьянство – ограничение податей, сложение недоимок, расширение крестьянских наделов. Мелкий кредит для зажиточных хозяев. Смягчение законодательным путем противоречий между рабочими и предпринимателями. Печатают «приключение с Крамольниковым» Салтыкова-Щедрина.

1882 – редактором становится Соболевский, не изменивший направления. Сотрудничают – Успенский, Плещеев, Чехов. Толстой - 91 год. Статьи : «помощь голодающим» и «Страшный вопрос» - разоблачение правящих классов и их вины в остром положении крестьян. За эту публикацию газета получает предупреждение. “Русские Ведомости", являясь солидной газетой, выделяли немалую площадь под происшествия и судебные разбирательства, заботясь о своей репортерской части и о том, чтобы иметь оперативную информацию о пожарах, смертях и других происшествиях.

В «Русских ведомостях» сложился свой круг сотрудников, талантливых, серьезных журналистов. Здесь работал в 80–90-е годы «король» русского репортажа Гиляровский, писал Успенский, Розенберг редактировал внутренний отдел и затем был соредактором газеты, Мельгунов заведовал провинциальным отделом. Активным сотрудником был Якушин – внук декабриста Якушина, член I Государственной думы. В I Думе было много депутатов из круга «Русских ведомостей». В период реакции 1907–1908 гг., депутаты Иоллес и Герцен-штейн – корреспонденты газеты – были убиты черносотенцами.

Материальное положение газеты было тяжелым. После своей смерти Скворцов оставил большие долги, и, чтобы поправить финансовые дела, с 1882 г. издание «Русских ведомостей» переходит в руки Товарищества. На предложение Соболевского составить Товарищество по изданию газеты откликнулись: Постников, Чупров, Анучин, Бларамберг, Скалой, Джаншиев, Лукин, Саблин, Пагануцци – всего вместе с Соболевским 10 человек. Правда, необходимые средства они собрать не смогли: большую часть суммы дал железнодорожный магнат фон Мекк. Обязанности среди членов Товарищества распределялись следующим образом: внутренним отделом ведал Саблин, помогал Скалой; иностранный отдел вел Бларамберг – публицист и композитор; московским отделом руководил Лукин; экономической частью занимался Чупров; судебной хроникой –Джаншиев. Основным фельетонистом газеты стал Василевский, писавший под псевдонимом Буква. Судебные репортажи вел Юнгфер, на общие репортажи в помощь Иордану были приглашены Гиляровский и Митропольский. Состав Товарищества практически не менялся, и это дало свои плоды: газета стала приносить доход. С точки зрения организации материальной стороны издания «Русские ведомости» были самой удачной попыткой кооперативного владения газетой коллективом сотрудников. (думаю, это вообще не важно)

 Свой тип «Русские ведомости» нашли не сразу. Сначала по всем параметрам это была типичная «малая» газета, что подчеркнул и один из рецензентов газеты Елисеев. Но, становясь центром объединения московской оппозиционной интеллигенции, «Русские ведомости» понимали необходимость изменения типа своего издания. Несколько раз увеличивались формат газеты и ее периодичность, в связи с этим менялась цена. В 1887 г. газета приняла тот вид, который стал привычным для читателя XX в.: большой формат, ежедневный выход на восьми страницах, стоимость подписки – 7–8 рублей в год. На протяжении полувека газета не меняла своего внешнего вида, избегала всяческих технических новшеств, не пользовалась крупными заголовками, статьи, как правило, очень большие, набирались «в подбор» одинаковым шрифтом, «узким корпусом». Главной особенностью «Русских ведомостей», привлекавшей интеллигентного, мыслящего читателя, была приверженность одному, однажды выбранному идеологическому направлению. В 1873 г. в Гейдельберге прошел негласный съезд русских молодых ученых, среди которых были руководители «Русских ведомостей». На съезде обсуждались основные научные и общественные проблемы России. На вопрос «Чего добиваться в России?» съезд ответил: «Добиваться конституции и демократических социальных реформ». После съезда. Постников и Соболевский составили программу деятельности газеты. Этой программе газета следовала неукоснительно все 50 с лишним лет своего существования.

В конце XIX в. здесь сотрудничали Михайловский, Толстой, Салтыков-Щедрин, Чернышевский и находившийся в эмиграции Лавров, т.е. публицисты и писатели других взглядов, отличных от основного направления газеты, но «Русские ведомости» гордились их участием. Редакция подчеркивала, что в своих материалах эти авторы писали не о том, что их разъединяет, а о том, что объединяет все прогрессивные силы России. Газета стремилась, чтобы на ее страницах сходились представители разных партий и убеждений и решали общие вопросы развития страны исходя из одной цели – блага России. Конечно, такая программа редко осуществлялась полностью, особенно в XX в. Умеренная реформаторская позиция «Русских ведомостей» оказывалась неприемлемой для радикальной части общества, которая год от года усиливала свое влияние. До 1905 г. газета практически была единственным серьезным органом периодики, объединявшим образованных мыслящих людей России. После создания множества партий, в момент увлечения новой для общества партийной деятельностью читатели стали выбирать близкую своим взглядам партийную программу и, следовательно, периодический орган, эту программу пропагандировавший. Это сокращало влияние «Русских ведомостей», стремившихся сохранить имидж беспартийной, независимой газеты. Кроме того, вызванный революцией количественный рост газет, в том числе и «больших», давал возможность найти более понятный по стилю и современный по форме орган периодики.

Широкая, менее образованная часть аудитории не всегда понимала серьезные, в академическом тоне написанные статьи высокообразованных авторов, рассчитанные на такую же высокообразованную аудиторию. Приверженность газеты одному направлению, единому традиционному стилю и форме в изменившихся социальных условиях сыграла отрицательную роль. «Русские ведомости» не воспользовались новыми возможностями, в том числе и техническими, для привлечения нового, вошедшего в сферу влияния газет читателя. Оставаясь верными своей программе, своему полвека назад избранному читателю, «Русские ведомости» перестали быть самым главным и единственным органом либеральной оппозиционно настроенной интеллигенции. И тем не менее газета, 55 лет хранившая верность раз и навсегда выбранному типу и направлению, стала эталоном «большой» качественной газеты России и сыграла выдающуюся роль в системе русской легальной журналистики 2-й половины XIX – начала XX в.

Журнал «Артист»

"Артист" - первое энциклопедическое издание в области искусства. Да, журналы в России писали об искусстве, но не так глубоко, не так много. Первыми критиками, и музыкальными, и художественными, и театральными, были непрофессионалы, пусть и высокообразованные, но дилетанты. Это были люди общественно активные. Но в театральных школах, художественных академиях ещё не готовили теоретиков искусства.

В России искусство воспринимали не только как эстетическую область, но и социальную. Литература – единственная трибуна в России. Боткин - яркий представитель этих дилетантов, сын купца. Увлекается философией, знает европейское искусство (так как был в Европе), друг Белинского, который восхищался им и считает свои статьи ничтожными, по сравнению с его.

Немногие критики видели синкретическую связь искусств, цельную картину духовного мира, сформированного литературой, музыкой, изобразительным искусством, философией.

И вот дилетанты начали соприкасаться с миром творцов. Сами художники, режиссёры, актёры и композиторы вошли в число критиков. "Русские ведомости" – Чайковский ведёт отдел критики. Актёр Малого театра Ленский – критик. 

Конечно, у таких людей взгляд на искусство изнутри, особенный взгляд.

Реформы Александра II (1855-1881)

1. 19 февраля 1861 – отмена крепостного права.

o Вместо барщины выкуп, который, если ты занимаешь у государства, то выплачиваешь его еще 49 лет, без права переезда;

o Маленькие наделы (УЧАСТОК, КОТОРЫЙ ВЫДЕЛЯЛИ ДЛЯ КРЕСТЬЯНИНА) земли (2,5 десятины), все наделы у помещиков.

o Сохранена община, в которой идет передел земельных участков каждый год, она никак почти не помогает, а только все усугубляет

2. Земская реформа (1864)

o Дали право собирать земства в пределах сел и уездов из людей владеющих землей. Все местное управление свалилось на земства, а у них нет денег, они вводят новые налоги, которые ложатся, угадайте на кого.

3. Судебная реформа (1864)

o Суд присяжных (на деле Засулич они отлично сыграли) и коллегия адвокатов (первоклассных).

o Но суд не отделили от административной власти, а исполнительную власть от законодательной, и все пришлось свернуть.

4. Городская реформа (1870)

o Самоуправление в городах через думы и новые налоги.

5. Военная реформа Милютина (1874)

o Военная служба снова стала обязательной для ВСЕХ мужиков с 21 года

o Срок службы 6 лет, еще 9 в запасе. Новая система позволяла иметь сравнительно небольшую армию мирного времени и значительные резервы на случай войны.

6. Реформа печати 1865 года:

o Ведомство печати переходит в руки МВД. Прежние цензурные органы были сохранены, и все еще работали.

o Вся столичная печать освобождалась от предварительной цензуры, но появлялась предупреждающая цензура – 3 предупреждения и заморозка периодики на 6 месяцев до суда.

o Вся провинциальная печать под предварительной цензурой.

o Чтобы издаваться без предварительной цензуры, нужно внести большой залог. Если закрыли, а потом открыли – платишь снова.

o Редактор = цензор.

Даровал автономию и самоуправление университетам, начал план конституции вместе с Лорис-Мелековым разрабатывать. В 1877-78 (важно, потому что в билетах упоминается) была победоносная война с Турцией. Важно еще и потому, что это была своеобразная ответка на поражение в крымской войне (1853-1856), которая нехило унизила Россию на международной арене. После этой русско-турецкой войны авторитет Империи был полностью восстановлен и прошел этап международной изоляции.

В 1866 году было покушение Каракозова, потом еще ряд покушений. Последнее на Екатерининском канале в 1881 году, стоило Александру ног и жизни (убил террорист Гриневицкий).