Телефонный разговор – это контактное по времени, но дистантное в пространстве и опосредованное специальными техническими средствами общение собеседников. Отсутствие визуального контакта увеличивает нагрузку на языковые средства взаимодействия партнеров по общению. Статистика утверждает, что бизнесмены, чья деятельность связана с необходимостью установления деловых контактов, тратят на разговоры по телефону от 25 до 75 % рабочего времени.
Особенности телефонной коммуникации. У телефона есть ряд преимуществ, которых лишены другие средства коммуникации: это скорость передачи информации (выигрыш во времени); немедленная связь с абонентом, находящимся на любом расстоянии; обмен информацией в диалоге и возможность достичь договоренности без личной встречи; конфиденциальность контакта; сокращение бумагооборота; экономия средств на организацию контактов других видов.
Американские специалисты по деловому общению утверждают, что одним из факторов бедственного положения некоторых малых предприятий являются скверные манеры их служащих, отчетливо проявляющиеся в разговорах по телефону. Хотя в настоящее время не существует стандартов, позволяющих подготовить соответствующих сотрудников (секретарей-референтов, пресс-секретарей, агентов фирм
и др.) к грамотному ведению телефонных переговоров, но уважающие себя фирмы обращают большое внимание на корпоративную культуру сотрудников во внешнем и внутреннем деловом общении. Чтобы освоить правила эффективного ведения телефонных переговоров, необходимо знать отличительные характеристики этого вида контактов и учесть все значимые компоненты такой коммуникативной ситуации.
Коммуникативная установка – расположить собеседника к дальнейшим деловым контактам; получить, передать достоверную информацию, не тратя времени и средств на переписку и командировки.
Ролевые установки. В деловом телефонном разговоре роли собеседников ничем не отличаются от таковых в непосредственных контактах, однако дополнительное преимущество получает инициатор разговора, так как он заранее продумывает свое поведение, выбирая удобный ему момент и манеру ведения разговора.
Невербальными средствами общения по телефону могут быть паузы (их продолжительность), интонация (согласие, энтузиазм, агрессия, настороженность и т.д.), шумовой тон, а также быстрота снятия трубки, параллельное обращение к другому собеседнику и т.п.
Телефонный этикет. По принятому в деловом мире «телефонному этикету» каждый из говорящих должен независимо от хода и завершения разговора придерживаться определенного набора этикетно-речевых формул общения по телефону.
| Если звоните вы Уточните, попали ли вы туда, куда хотели. Представьтесь и кратко изложите причину звонка. Для секретаря постарайтесь подобрать самые общие, но необходимые для представления сути дела слова. Если вы звоните человеку, который просил вас позвонить, а его не оказалось на месте или он не может подойти, попросите передать, что вы звонили. Скажите, когда и где вас можно будет легко найти. Если вы предполагаете, что разговор может затянуться, задайте вопрос: «У вас есть сейчас время для разговора?». Помните, что деловой диалог по телефону – обмен информацией оперативного значения с определенной целью. Говорите кратко, но информативно. Завершая разговор, постарайтесь в любом случае оставить о себе хорошее впечатление. К словам прощания добавьте фразу типа: «Надеюсь, что наши контакты будут полезными!». | Если звонят вам Назовите свою организацию. Если теле- фон в вашем личном кабинете, назовите вашу должность. Если вам не представились и причину звонка не назвали, постарайтесь уточнить эти данные до начала разговора. В против- ном случае продолжение контакта не- уместно… Если вы неожиданно уходите, скажите сек- ретарю, кому и какую информацию от ва- шего имени он может передать. Нельзя спрашивать звонящего «С кем я го- ворю?» или «Что вам нужно?». Найдите доброжелательную формулу (фирменный стандарт) начала разговора, например, «Доброе утро! Банк «Менатеп». У телефона офис-менеджер. Слушаю вас». Отвечайте одинаково спокойно на все звон- ки, как бы утомительно это ни было. Зво- нящий не должен расплачиваться за то, что вас только что расстроили. Невозможно предугадать, какой звонок принесет боль- ше пользы. Демонстрируйте внимание к словам собе- седника репликами: «Да», «Понимаю», «Совершенно верно» и т.п. По этикету разговор завершает его инициа- тор, но если вы чувствуете, что время раз- говора уходит впустую, постарайтесь дать понять это собеседнику, например, фразой: «Думаю, мы выяснили основные детали…». |
Умение говорить по телефону, не растрачивая времени и при этом решая вопросы, предполагает владение определенным набором речевых формул: постарайтесь сформировать для себя такой набор (из своего и чужого опыта, из специальной литературы и т.п.). Исследователи утверждают, что человек принимает решение о продолжении разговора
в первые четыре секунды разговора, но начальная фраза должна быть нейтральна к основному предмету разговора. Произвести хорошее впечатление сразу вам помогут в первую очередь тембр голоса, интонация уверенности и дружелюбия, размеренный темп речи. Далее необходимо продумать главную фразу, решающую вопрос о продолжении разговора – она должна содержать обещание, новизну, интригу и т.п.
Нельзя быть уверенным, что каждый телефонный разговор закончится немедленной договоренностью. Но если вы – вежливый человек, не обрывайте разговор, не бурчите, не отмахивайтесь навсегда от этого собеседника; как знать, возможно, позднее вы сами к нему обратитесь. Среди людей, часто разговаривающих по телефону, встречаются и многоречивые. Указать им на необходимость сократить поток речи бывает неудобно, хотя они говорят не по существу. В этом случае уместны следующие фразы:
– Простите, пожалуйста, мне звонят по другому телефону.
– Хотел бы продолжить наш разговор, но через 5 минут у нас (меня) совещание.
– Извините, нас может прервать междугородный (международный) звонок. Лучше поговорим в другой раз.
– К сожалению, у меня сейчас важная деловая встреча.
Для того, чтобы убедить собеседника в вашем расположении к нему, добавьте следующее.
– Я позвоню вам в понедельник.
– Позвоните, когда ситуация изменится.
– Давайте не будем надолго откладывать встречу.
Если вы не хотите продолжения контактов, а в ином случае не надеетесь на их продолжение, то можно вежливо сказать:
– жаль, что не смог убедить вас;
– сожалею, что вы не станете нашим клиентом;
– в любом случае желаю вам успехов;
– буду рад изменению ситуации.
Приведем наиболее типичные вопросы по телефонному этикету.
Отвечать ли на звонок, если у вас посетитель?
Да, но извиниться в трубку и перед посетителем, попросив подождать немного того, кто в данной ситуации покажется вам более важным. Если разговор по телефону можно провести позже, договоритесь об этом, если нет, попросите посетителя, «не теряя мысль», дать вам закончить разговор.
Если у вас обеденный перерыв, но вы в кабинете, как реагировать на звонок?
Снять трубку, узнать, кто звонит, и, если возможно, перенести разговор. При этом постарайтесь не потерять потенциального клиента, ведь результативный деловой разговор улучшит ваше самочувствие скорее, чем любой обед.
Если звонящий представляется другом или родственником вашего шефа, нужно ли сразу их соединять?
Сначала убедитесь, что этого хочет шеф.
Если того, кому вы звоните, нет на месте, нужно ли называть свое имя?
Нужно, если вы хотите перезвонить или попросите, чтобы он перезвонил вам. Не нужно, если вы не заинтересованы в дальнейших контактах лично с ним. Но в любом случае вы должны сказать, кто и откуда звонил, иначе вас могут заподозрить в желании получить «закрытую» информацию, кроме того, аппарат может быть с определителем номера.
Самое грубое нарушение телефонного этикета – не перезвонить, когда вашего звонка ждут. Это необходимо сделать в течение рабочего дня, даже в конце его, не откладывая на завтра или другие дни.
Серьезное нарушение этикета – заставлять ждать у телефона говорящего с вами, решая в это время свои проблемы «на месте». В этом случае даже извинения бывает не всегда достаточно. Лучше договориться о повторном звонке через какое-то время.
Здесь уже упоминался фирменный стандарт, т.е. слова, которые следует говорить после снятия трубки. Еще один стандарт – фразы, помогающие избежать подрыва доверия к фирме в ходе разговора:
НЕ СТОИТ ЛУЧШЕ
Я не знаю … Мне нужно уточнить …
Мы не сможем этого для вас сделать … В настоящее время это
довольно сложно, однако …
Вы должны … Для вас имеет смысл … Лучше …
Подождите секундочку … Чтобы найти эти материалы
(данные, информацию, …), мне
понадобится 3-4 минуты.
Вы подождете?
Нам это неинтересно … Сейчас мы занимаемся деятель-
ностью иного профиля.
Часто можно слышать, что телефонный разговор не принес пользы, потому что его инициатор не успел «собраться с мыслями», а собеседник «забросал его вопросами». Старайтесь продумывать схему и содержание вашего разговора до того как вы снимите трубку (если звоните вы):
– Подумайте, почему вы звоните? Чем вы можете заинтересовать собеседника? Чего вы ждете от него?
– Составьте список причин, по которым ему была бы полезна встреча с вами, выгодны ваши контакты.
– Продумайте разговор в деталях, чтобы избежать потери времени.
– В качестве подготовки почвы для разговора оставьте у секретаря нужной вам организации буклет или другие рекламные материалы вашей фирмы.
– Начните разговор с вопроса об отношении к вашим материалам и, следовательно, к вашему предложению.
– Если ситуация разговора проиграна, обязательно попытайтесь узнать причину, в чем была ваша оплошность, что сделать, чтобы этого не повторилось.
– Не вдавайтесь в подробности при первом разговоре, оставьте это для личной беседы.
– Если звонят вам, сразу записывайте имя звонящего, чтобы обращаться к нему во время разговора и, кроме того, запомнить его на будущее.
ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ
Простирайтесь в обогащении разума
и в украшении российского слова.
М.В. Ломоносов
Публицистический стиль – наиболее сложное явление из-за особенностей экстралингвистической основы: у него разные задачи и разные условия общения. Одну из наиболее популярных разновидностей публицистического стиля составляет газетный язык. Основные функции этого стиля – информационная и воздействующая, экспрессивная. В годы советской власти главной функцией была агитационно-пропа-гандистская: «Газета – коллективный организатор».
Публицистические издания представляли партийный, общественный, профсоюзный или государственный орган. В настоящее время они попали в частные руки, их цель – формирование общественного мнения, убеждение читателя в правоте авторской позиции, внушение тех или иных идей. Популяризаторская функция проявляется в сообщениях о проблемах экономики и политики, о новых научных открытиях, новинках техники, забытых или переосмысленных фактах истории. «Желтая пресса» имеет преимущественно гедонистическую (развлекательную) функцию, солидные журналы – аналитико-критичес-кую, политическая пресса и передачи – организаторскую, детские издания – просветительскую и воспитательную.
Жанры публицистики весьма разнообразны: интервью, репортаж, очерк, фельетон, статья, заметка, зарисовка, корреспонденция, хроника. Газета создается множеством корреспондентов, публикации могут включать материалы других сфер общения (объявлений, приказов, распоряжений, проектов законов и т. д.).
В книге В. Г. Костомарова «Русский язык на газетной полосе» обосновывается идея об однородности языка газетных текстов, представляющего собой «конструктивно-заданное сочленение экспрессии
и стандарта». Основной стилистический принцип публицистики В. Г. Костомаров определяет как единство, сопряжение экспрессии и стандарта. Важнейшим принципом языка публицистики являются особый характер экспрессивности и оценочная направленность стандартизации. Лексика газет характеризуется:
использованием международных терминов: суверенитет, демократия, встреча на высшем уровне, официальный визит, дипломатический корпус, президентские выборы, вотум недоверия, экспансия, агрессия, дискриминация, военный конфликт и под.;
использованием большого числа топонимических наименований, названий международных и зарубежных организаций, сообществ, учреждений: ООН, НАТО, Пентагон, ЦРУ и под.;
использованием разностилевой и экспрессивной лексики: Произошли изменения в оплате за содержание ребятишек в детских садах; Прокурор затеял настоящую войну против засилья коррупции;
С малых лет он подвизался в кузне; Женщина опознала в мужчине грабителя;
устойчивыми сочетаними (клише): противники реформы, в дружеской атмосфере, поставить преграду на пути прогрессивных изме-нений, политика добрососедства и мирного сосуществования, нагне-тание напряженности в международных отношениях, устранение опасности возникновения новой ядерной войны, трезвомыслящие поли-тические деятели, безрассудная политика, ставящая мир на грань ядерной катастрофы и под.
Специфическим публицистическим приемом является расширение контекстной сочетаемости и увеличение смысловой емкости слов:
силы (войска) – «вооруженные», «быстрого развертывания», «стратегические»;
силы (общественные группы, слои, движения) – «демократичес-кие», «прогрессивные», «миролюбивые», «политические», «агрессивные», «реакции», «милитаризма», «агрессии», «войны» и под.
Типичны отрицательно-оценочные наименования: «шумиха», «вак-ханалия», «наскоки», «сговор», «затея», «нажим», «диктат», «окрик», «махинации» и под.
Морфология публицистики:
суффиксы иноязычного происхождения -ация, -изация, -изм;
суффиксы -щина, -ничать;
наречия с префиксом по- по-деловому, по-государственному;
словосложения военно-стратегический, либерально-демократичес- кий, административно-командный;
настоящее репортажа «Над полигоном клубится низкий туман: Вибраторы стройными рядами уходят в голубую даль…»;
ближайшее прошедшее – Иванов забивает решающий гол;
ближайшее будущее – Открывается концертный сезон.
Для синтаксиса публицистики характерны расчлененные высказывания, увеличение самостоятельности синтаксически зависимых единиц, рост экспрессивности синтаксических построений («Взвинчивать гонку вооружений ради ее сдерживания? Вот поистине логика дыбом», «Слово теперь – за западными державами. Реакция неоднозначна»). Особый прием синтаксической экспрессии – сегментация, вопросительность заголовков текстов («США – Иран: отношения обостряются», «Лидерство – над кем?», «Узаконивают беззаконие?»). Своеобразным способом выражения отрицательной оценки является употребление в роли подлежащего неопределенного местоимения кое-кто: кое-кто за океаном, кое-кто на Западе, кое-кто в регионах, кое-кто из власть имущих…
Экспрессия в публицистике не служит средством создания образной системы, как в языке художественной литературы, в газете это средство внушения и воздействия на читателя:
метафоры (ястребы, голуби, семена вражды, развилка дорог, загнать в капкан),
каламбуры (опасная безопасность, разобщенное сообщество, расчеты и просчеты, ненормальная «нормализация»).
Простота и доступность текста проявляются в сравнительной несложности синтаксических конструкций, в использовании общеупотребительной лексики и комментировании привлекаемой терминологии. Стилевой «эффект новизны» проявляется в стремлении к необычности, свежести словосочетаний и желании избегать повторения слов, оборотов, конструкций.
Рекламность выражается в особенностях заголовочных предложений, в использовании подзаголовков и обращений к читателю, проблемных вопросов и под.
Информационность проявляется в подчеркнутой документально-фактографической точности выражения, сдержанности изложения, обобщенности и понятийности, аргументированности излагаемого.
Существуют предположения об отсутствии в русском языке специальных публицистических и газетных средств. Однако выделяются «газетизмы»: политический плюрализм, гражданское согласие, консолидация, постперестроечный, командная система, автократия, показуха, чернуха, боевики, деструктивные силы, шагать в ногу с веком, пустить утку, политическое банкротство, девальвация доверия, пакет предложений и под.
В последние годы публицистику захватила стихия разговорной речи: «Жить, в общем-то, и некогда. Одна маета. Так было, так есть.
А как будет? Кто ж это знает? Но куда хуже-то? Кажется, уж некуда…». Распространено смешение стилей и иронически-оценочное отношение к сообщаемому: «Ну до чего же мы все хорошие! До чего красивые и приятные! И вот тот, который старушку локотком отодвинул, а сам вместо нее в автобус сел! И вот тот…».
Для современной газетной речи в целом менее свойственна открытая призывность, лозунговость, неаргументированная директивность передовиц, более свойственны аналитичность, доказательность изложения, отсутствие резко негативных окрасок в материалах международных и острая критичность в материалах о внутренней жизни страны, индивидуализация стиля, наличие «своего лица» у многих газет, увеличение диалоговых форм изложения (столкновение различных точек зрения). Выходят на первый план диалогические жанры (интервью, беседа), информационно-аналитические (статья, комментарий), появляются новые жанры («прямая линия», «круглый стол»).
Некоторые теоретики прогнозируют перспективность так называемой «пара-прессы», изданий «по интересам», изданий «для своих». Средства массовой информации в значительной степени определяют нормы языка и общения, и тем более велика их ответственность за то, чтобы эти нормы отвечали лучшим культурным традициям.
ОСНОВНЫЕ ПОЗИЦИИ ТЕМЫ
|
Задание
Прочитайте следующий материал и сформулируйте свое отношение к поднятой в интервью проблеме.
e
ГАДИНА, СВИНЬЯ И КОЗЕЛ
Ян Шенкман
Раньше журналистов отстреливали, теперь засуживают и запугивают судебными разбирательствами. Что это – новая форма давления на прессу, доказательство смягчения нравов или подтверждение того, что СМИ все еще являются четвертой властью? Об этом мы беседуем с профессором Михаилом Горбаневским, который возглавляет Гильдию лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам.
– Михаил Викторович, одно время казалось, что влияние СМИ в обществе постепенно сходит на нет и слово перестает быть оружием. Неужели пошел обратный процесс?
– Об этом можно судить хотя бы по тому, что количество исков о защите чести, достоинства и деловой репутации, уголовных дел по статьям о клевете, оскорблении и разжигании межнациональной розни – то есть таким, где так или иначе фигурирует слово, – в последние годы растет как снежный ком.
Я связываю это с тем, что в эпоху малиновых пиджаков конфликты решались с помощью разборок и стрелок, а теперь в суд подают. Но передел собственности продолжается. И массмедиа как были инструментом сведения счетов одних олигархов с другими, власти с гражданским обществом, оппозиции с властью – так и остались.
– Принято считать, что пик информационных войн пришелся на конец девяностых. Неужели сейчас СМИ агрессивнее, чем тогда?
– В девяностых информационные войны были более громкими и чаще выплескивались на телеэкран. Сейчас на телевидении бури поутихли, а вот в печатных СМИ и интернете продолжаются информационные войны девяностых. Реальный ущерб в этих войнах несут и журналисты и бизнесмены. В качестве примера расскажу такую историю. Естественно, без имен. Таблоид опубликовал статью об очень известном финансовом учреждении. Речь шла, в частности, о том, что в прошлом один из его руководителей имел отношение к наркотрафику. Суд привлек нашу гильдию к экспертизе. Требовалось выяснить, являются ли эти высказывания мнением или утверждением. Ведь журналист имеет право на мнение, мнение в нашей стране неподсудно. Я спросил руководителя юридической службы истца: «А стоит ли обращать внимание на желтую прессу?» Он ответил: «Мы тоже думали, что не стоит. Но за рубежом у нас на ровном месте сорвался многомиллионный контракт. Выяснилось, что отрывки из статьи в российском таблоиде были перепечатаны солидным западным изданием. А на Западе подозрение в связях с наркобизнесом – скандал. Мы понесли реальные убытки, потому и пошли в суд».
– И что установил суд?
– Что утверждения – утверждения! – газеты, мягко говоря, надуманные. А значит, они могут ассоциироваться у среднестатистического носителя русского языка с представлениями об унижении чести, достоинства и деловой репутации. Но, говоря о реальном ущербе, к которому приводят слова, не надо сбрасывать со счетов и непомерные амбиции. Ко мне обращались с просьбой дать оценку текста, произнесенного министром культуры Александром Соколовым и ставшего предметом иска Михаила Швыдкого. Предварительное и неофициальное суждение гильдии было таково: не очень прав, скажем так, господин Соколов. Мне вся эта ситуация по-человечески была неприятна. И я посчитал своим долгом сказать адвокатам, что сторонам следует любым способом добиться мирового соглашения и не выглядеть неловко в глазах общественности.
– Страх разбирательства удерживает сегодня многих от публикации острых текстов. Фактически это разновидность цензуры. Под ее давлением стали исчезать из газет фельетоны и расследования...
– Не стоит судить о всей России по Москве и ее прессе. Региональная журналистика совсем иная. Там есть в изобилии и журналистика мнений, и расследования по письмам читателей. Но вы правы – пресса и в самом деле запугана. Причина проста: суды сегодня превратились в страшилку, а наши СМИ очень слабо юридически подготовлены и не понимают, чего стоит бояться, а чего не стоит. К сожалению, в вузах, которые готовят журналистов, нету общего курса по лингвистической безопасности. А это значит, что нет и специалистов, которые могли бы провести предварительную экспертизу острых текстов. Поверьте, это многое изменило бы. Ведь слово действительно – оружие. Потому и надо соблюдать правила безопасности. Язык у нас, слава богу, богатый. Он позволяет одну и ту же мысль высказать в диапазоне от оскорбления до намека. Если, допустим, написать, что такой-то губернатор – вор, растащил местный пенсионный фонд и на ворованные деньги построил себе коттедж, то это прямое обвинение, на которое имеет право только суд. Другое дело – предположение. Но его и надо облекать в форму предположения. Очень многое зависит от контекста, в который помещается информация. От степени абстрагирования. От вводных слов, которыми всегда можно подстраховаться. Надо лишь знать меру и не доходить до смешного. Когда я вижу вводное «как стало известно из наших источников», можно быть уверенным, что это слив компромата.
– На какие выражения истцы обижаются сильнее всего?
– Во-первых, на мат. Но частота употребления матерных слов сегодня настолько велика, что обидность их неуклонно падает. Обижаются на такие слова, как «подлец», «мошенник», «проститутка». Справедливо обижаются на использование слова «фашист». Когда Каспаров называет существующую власть фашистским режимом, он категорически не прав. И я не согласен с ним в первую очередь как лингвист-эксперт. Это вполне может стать предметом иска. И в тех контекстах, которые мне довелось слышать, скорее всего экспертиза оценит его высказывания негативно. Фашизм – не метафора, а конкретное и очень сильное обвинение.
Острую реакцию вызывают обвинения в двурушничестве и предательстве. К нам обращались в свое время представители Горбачев-фонда в связи с тем, что в одной из центральных газет Михаил Сергеевич был назван предателем. Горбачев так и не подал иска, но его очень задела та публикация.
К числу наиболее оскорбительных относятся и так называемые зоосемантические метафоры: «свинья», «сука», «козел» (тем более что эти слова пришли из зоны и имеют еще множество смыслов), «гадина», «гнида», «скотина». Ими, конечно, не ограничивается арсенал обидных слов. Он почти бесконечно велик. А теперь вдумайтесь: речь ведь идет не о разговоре в пивной, а о прессе.
РАЗГОВОРНАЯ РЕЧЬ
Нет таких звуков, красок, образов и мыслей –
сложных и простых, – для которых не нашлось бы
в нашем языке точного выражения.
К.Г. Паустовский
Важным признаком русского литературного языка является наличие в его функциональной структуре особой разновидности – разговорной речи (РР). Для русского ЛЯ характерно тесное взаимодействие разговорной речи и кодифицированной речи, сложившееся в силу их длительного совместного функционирования.
Разговорная речь (разговорно-обиходный стиль) – это разновидность устной литературной речи. Место РР в составе литературного языка исторически изменчиво. Она может выступать в качестве устной формы литературного языка (в греческом языке эпохи Гомера она была единственной его формой), может не входить в его состав (например, в современном чешском), может взаимодействовать с письменными вариантами.
Часто считают, что разговорная речь обслуживает сферу сугубо бытовых отношений; в действительности же РР предназначена для общения не только на бытовые темы, не только в семье, но и в любом круге лиц, с которыми имеются непринужденные отношения. Так, диалог хорошо знакомых коллег-инженеров, коллег-математиков и т.п., посвященный профессиональным проблемам, в неофициальной ситуации (в перерыве между занятиями, в кулуарах конференции) есть не что иное, как разговорная речь. От степени официальности/неофи-циальности общения зависит речевое поведение говорящих: чем официальнее общение, тем больше человек контролирует свою речь.
Сравните два диалога из книги О.Б. Сиротининой «Русская разговорная речь». Как вы думаете, какой из этих диалогов соответствует ситуации более официального общения? В чем это проявляется?
Д и а л о г 1
– Вы не скажете, где агентство Аэрофлота?
– Вам нужно билет купить?
– Да-да.
– Малый Черкасский переулок, 1/3.
– А как туда доехать?
– Пройдете вот это здание, «Метрополь кинотеатр» и направо около метро «Дзержинская».
Д и а л о г 2
– А агентство где здесь, не знаешь?
– Тебе билет, что ли? Успеешь.
– Да нет, нужно мне.
– Да вот на тройке можно. Остановки… раз… ага, на третьей сойдешь.
– Вечерком загляну.
Разговорная речь используется только при непосредственном личном контакте, даже если говорит только один, а второй слушает. Так, в телефонном разговоре, когда контакт не является в полном смысле непосредственным, слушающего нельзя считать пассивным: он непременно подает какие-то реплики; а если этого не происходит, то говорящий обязательно спросит: Алло, ты слушаешь? Ты меня слышишь?
Разговорная речь отличается с понтанностью, т.е. неподготовленностью, поэтому может показаться «неграмотной», например: Дом обуви как проехать?
Разговорная речь всегда зависит от конкретных условий общения. Говорящие, как правило, имеют определенный запас знаний, общих для обоих коммуникантов (общающихся людей), например, человек выходит из примерочной и обращается к спутнику: – Ну? – Великова то.
Основная форма реализации разговорной речи – произносительная, устная, диалогическая.
Непосредственность общения влечет за собой также широкие возможности для использования невербальных языковых средств (жесты, мимика). В РР жесты и мимика могут составлять часть высказывания и даже целую реплику.
Названные признаки предопределяют языковые особенности разговорной речи: фонетика, словообразование, лексика и особенно синтаксис обладают ярко выраженной спецификой.
Фонетика: [хочш] вместо хочешь, говорит – [грит], тридцать – [триц:], Галина Васильевна – [гълинвъсильнъ]; [тскть] вместо так сказать, [тада, када, нискоко] – тогда, когда, нисколько; [с кьмьнть] – с кем-нибудь, [тыждьвицот] – тысяча девятьсот, [чэк]– человек, [сёрно] – все равно и др.
Морфология: главное отличие в том, что некоторые явления в РР отсутствуют (причастия, деепричастия в своих прямых функциях): Я вчера вообще лежала головы поднять не могла; И вот всегда так ничего не уберет пошла; степени сравнения образуются легче и регулярнее: сказать развернутее, она более педагог, самый что ни на есть ученый, очень женщина, очень главный; большая регулярность образования словоформ у слов разной семантики: два чая, три кефира, три борща, две соли; одинаковое формальное выражение основ в составе разных падежных словоформ одной и той же лексемы: сколько время, мало время, нет на это время и др.
Синтаксис. Здесь особенности РР проявляют себя наиболее ярко, последовательно и разнообразно: именительный падеж в значении косвенных падежей: Сумка с краю / можно посмотреть; Цирк / как пройти; конструкции с разговорными номинациями: есть что поесть, покажи что в сумке, в куртке за мной стоял, положи соль где полка; предложения с незамещенными синтаксическими позициями: кофточка состав скажите; магазин мне надо кошачья еда и в аптеку.
Лексические особенности заключаются: а) в широких возможностях использования любого слова русского языка; б) в практическом отсутствии каких-либо ограничений в использовании как книжной, терминологической, так и разговорной, просторечной лексики; 3) в об-разовании окказионализмов и расширении значения слов: Что ты все нет да нет – донеткаешься когда-нибудь; Подхватил грипп, неделю провалялся – вот какая штука!
Названные особенности не являются следствием ошибок или речевой небрежности, как может показаться; просто в пределах РР действуют свои нормы, иные, чем в речи книжной. Все носители литературного языка, даже с самым высоким уровнем образования и с самым тонким языковым чутьем, используют в ситуациях непринужденного неофициального общения именно разговорную речь.
Кроме того, важно отметить, что многие явления книжной речи совершенно неуместны в речи разговорной, например:
– Чем вчера занимался?
– Вчера в течение дня я находился в читальном зале номер три Государственной публичной научно-технической библиотеки с целью написания выпускной квалификационной работы бакалавра.
Характерной особенностью РР является повышенная эмоциональность, экспрессивность, оценочная реакция: классная была вечеринка!, я такое вчера узнала!, это очень круто!
ОСНОВНЫЕ ПОЗИЦИИ ТЕМЫ
Задание
Часто приходится сталкиваться с тем, что многие путают понятия «разговорная речь» и «просторечие» или подменяют одно другим. Какое содержание вы вкладываете в каждое из этих понятий?
ЯЗЫКОВАЯ НОРМА
Я продирался к родному языку, как сквозь чащу…
Ю. Нагибин
С понятием нормы мы все, так или иначе, встречаемся в разных об-ластях деятельности. Сравните: норма выпадения осадков (среднее количество осадков в то или иное время года); норма права (свод общеобязательных правил поведения); норма прибавочной стоимости (отношение массы прибавочной стоимости к переменному капиталу) и т.д.
В современной философии и социологии норма определяется как средство регулирования деятельности общества в целом, его институтов, социальных групп или отдельных лиц. В этом смысле норма понимается как закон деятельности, правило, которому подчиняется деятельность. Другими словами, в понятие нормы включаются правила вообще, в том числе и языковые. Вполне наглядным и привычным оказывается сопоставление языковых норм с законами человеческой жизни. Например, известный французский лингвист Шарль Балли определял норму языка как «императивное (категоричное, обязательное) принуждение», сравнивая ее с полицейскими предписаниями, с необходимостью платить налоги, подчиняться уголовному кодексу и т.д.
Главный признак нормы – это существование у говорящих «языкового идеала», своего рода эталона или образца речи, т.е. представлений о том, что «не все равно, как сказать», что нужно говорить «как следует». Только для одних «как следует» – это как «правильно», «как в школе», «как по радио», для других – «как все», для третьих – «как Марья Алексеевна», для четвертых – «как наши», «как Генка-таксист». Носители языка интуитивно чувствуют, что плохо говорить «не как следует» – «неправильно», «некрасиво», «не как люди», «не как свои», «как пижоны», «как деревня» и т.д. Всякий вариант языка – диалект, жаргон, просторечие – предполагает существование собственной нормы. Природа языковых норм в своих основных чертах сходна и в литературном языке, и в диалекте, и в жаргоне.
Что же такое норма в литературном языке? Можно сказать, что это наиболее устойчивый традиционный вариант, выбранный из двух и более вариантов в процессе общественной коммуникации и закрепленный (зафиксированный) в соответствующих справочниках, грамматиках, словарях. Еще проще можно сказать, что в лингвистике нормой принято называть правила выбора языковых средств в конкретном обществе и в конкретное время. Что это значит? В одном из учебных пособий по культуре приводится такой пример:
В одном из номеров «Литературной газеты» в статье о правильности речи был рассказан такой случай. На трибуну поднялся лектор и начал говорить так: «Некоторые плЮют на нормы литературной речи. Нам, мол, все позволенО, мы семьЯми так говорим, нас так и похоронЯт. Я вздрогнУл, услышав такое, но не стал выступать протИв …». Сперва аудитория недоумевала, затем послышался ропот возмущения и, наконец, раздался смех. Лектор подождал, пока аудитория успокоится, и сказал: «Вы зря смеетесь. Я говорю самым лучшим литературным языком – языком классиков …». И он стал приводить цитаты, в которых находились «неправильные» слова из его лекции, сопоставляя их с данными словарей той поры. Так было продемонстрировано изменение нормы языка за 100 с лишним лет[1].
Норма возникает тогда, когда возникает необходимость в ы б о р а из-за наличия в языке вариантов, которые появляются либо вследствие языковой эволюции, либо в результате конкуренции разных форм существования языка (литературный язык, просторечие, диалект, жаргон). Историческая смена норм литературного языка – закономерное, объективное явление. Оно не зависит от воли и желания отдельных носителей языка. Развитие общества, изменение социального уклада жизни, возникновение новых традиций, изменение взаимоотношений между людьми, влияние литературы, искусства приводят к постоянному обновлению литературного языка и его норм.
Надо сказать, проблемы, связанные с нормой, нормализацией, рассматривались учёными, да и просто людьми, не равнодушными к судь-бе родного языка, давно. Упомянем только некоторые факты из истории учения о культуре речи.
Нормы русского языка древнейшей поры формировались в Киевской Руси под влиянием устной поэзии и церковно-славянского языка. Первые известные нам памятники отразили глубокое уважение к книжному делу. Древние рукописные и последующие печатные книги хранили и закрепляли традиции письменной речи, однако уже свод законов «Русская правда», сложившийся устно и записанный при Ярославе Мудром в 1016 г., отразил живую речь.
Первые попытки сознательного формирования норм письменной речи относятся к ХVIII веку, когда российское общество осознало, что отсутствие единства в написаниях затрудняет общение и создаёт множество неудобств.
Приведение письменных текстов к единой норме, или унификация, – важный акт для любой цивилизации, и стремление к упорядочению правил письма свойственно всем народам. А. П. Сумароков в статье «О правописании», опубликованной в середине XVIII века, констатирует: «Ныне писцы потеряли все меры и пишут не только не стыдясь, но ниже озираясь, и дерзновение невежества все превзошло меры».
Работа В. К. Тредиаковского «Разговор между чужестранным человеком и российским об орфографии старинной и новой» (1748 г.) – это первая попытка обосновать правила русской орфографии.
Теоретическая нормализация русского языка связана с составлением первых грамматик, риторик и словарей, с описанием в учебных целях системы литературного, образцового языка, его норм и стилей.
М. В. Ломоносов – создатель первой научной грамматики русского языка «Российская грамматика» и «Риторики» – заложил основы нормативной грамматики и стилистики русского языка.
В. И. Чернышёв в 1911 г. издал книгу «Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики», которая представляет собой замечательное явление в русской филологической литературе и сохраняет своё значение до сих пор.
После 1917 г. в литературный язык хлынул поток просторечной, диалектной и жаргонной лексики. В 20-е годы проходит дискуссия «Язык революции или революция языка?», в 30-е – дискуссия о диалектизмах в языке литературы. Толковый словарь русского языка, вышедший в 1939 г. под редакцией Д. Н. Ушакова, способствовал закреплению норм.
В 50-60-е годы уточнялись научные принципы культуры речи, издаётся «Грамматика русского языка» АН СССР (1953–1954 гг.), выходят выпуски «Словаря русского литературного языка» в 17 томах, периодически печатаются сборники «Вопросы культуры речи».
В Институте русского языка АН СССР открывается Сектор культуры речи, который возглавил Сергей Иванович Ожегов; на радио транслируются передачи «В мире слов», по телевидению идёт передача «Русская речь», а с 1967 г. издаётся журнал с тем же названием.
Культурно-речевая деятельность превращается из «запретительства» в позитивную программу лингвистического воспитания, выработки языкового чутья, умения наилучшим способом пользоваться языком, его выразительными средствами в соответствии с речевыми задачами и законами функционирования языка в обществе.
Типы норм
Любой механизм, и любой живой организм, и любую социальную организацию можно назвать системой. Для этого нужно только выделить системные свойства изучаемого объекта, описать элементы и установить отношения между ними. Язык – это очень сложная система и изучают его именно как систему.
Язык – универсальная система знаков. Он способен обозначить все: и человеческие переживания, и любые события, и описать мир вокруг нас. Язык часто сравнивают или с многоэтажным зданием или с этажеркой. Его «этажи», или «полки» называют уровнями. На каждом уровне «располагаются» определенные единицы: звуки, морфемы, слова, словосочетания, предложения, тексты.
ЯЗЫК
фонетический уровень
(фонетика: звуки (фонемы))
морфемный уровень
(морфемика=словообразование: морфемы)
лексический уровень
(лексика: слова (лексемы))
морфологический уровень
(морфология: словоформы)
синтаксический уровень
(синтаксис: словосочетания, предложения, текст)
В соответствии с уровневой системой языка выделяют следующие нормы:
| № п/п | Типы норм | Объект нормирования | Примеры |
| 1 | орфоэпические | произношение и ударение | жалюзИ или жАлюзи? афера или афёра? ску [ч] но или ску [ш] но? |
| 2 | словообразовательные | образование слов | срабатывание или сработка? |
О к о н ч а н и е т а б л.
| № п/п | Типы норм | Объект нормирования | Примеры |
| 3 | словоупотребительные (лекси- ческие) | употребление тех или иных слов и ус-тойчивых выраже- ний в речи | прейскурант или прейскурант цен? |
| 4 | морфологи- ческие | образование грам-матических форм слова (род, число, падеж, спряжение и т.п.) | кремы или крема? |
| 5 | синтакси- ческие | сочетание слов в предложении и в тексте | согласно приказу или согласно приказа? |
Как мы видим из таблицы (раздел «Примеры»), на каждом уровне языка существуют варианты. Напомним, что в предыдущем разделе «Языковая норма» было сказано, что норма возникает как раз вследствие наличия вариантов и необходимости выбора одного из них. В самом деле, почему одни говорят, например, класть, звонИт, яи [ш] ни ца,
а другие – ложить, звОнит, яи [ч] ница? Какой из вариантов является правильным? Нужно ли вообще ставить вопрос о правильности или неправильности? Ведь мы и так хорошо понимаем друг друга! Стоит ли вообще задумываться над тем, какой вариант предпочтительнее?
Вы уже знаете, что русский национальный язык делится на формы (страты): литературный язык, просторечие, территориальный диалект, социальный диалект. Понятно, что носитель каждой из этих форм предпочитает использовать «свой вариант», например:
«У меня сейчас проблемы с дЕньгами», – скажет носитель лите-ратурного языка старшего поколения.
«С деньгАми туго», – пожалуется молодой носитель литературного языка.
«Бабок нету», – отзовется любитель жаргона.
«Деньжата-то вышли», – поддержит его носитель просторечия.
Из этого примера становится более понятной фраза из текста преды-дущего раздела о том, что варианты возникают в языке в результате эволюции языковых норм, т.е. их смены (ср. старший и младший носители литературного языка) и конкуренции разных форм существования языка (литературный язык, просторечие, диалект, жаргон). Так что же делать носителю русского языка, если перед ним встает проблема выбора?
Прежде всего, дать ответ на вопрос, к какому типу носителей языка он себя относит. Понятно, что носитель литературного языка должен придерживаться правил, т.е. норм, принятых в литературном языке, поэтому владение языковой нормой (нормой литературного языка) является необходимым условием грамотной, правильной речи. Такая речь позволяет добиваться успеха в общении с разными людьми, а это очень важная составляющая профессионального умения в любой деятельности.
Наличие вариантов в языке предполагает их характеристику, оценку по принципу «правильно – неправильно». Еще не так давно господствовала точка зрения о том, что правильным может быть только один вариант (императивная норма), а остальные следует считать неправильными, недопустимыми, ошибочными. Современный подход к норме состоит в том, что правильными, допустимыми могут считаться и оба варианта (диспозитивная норма). Убедиться в этом мы можем, обратившись к современным нормативным (ортологическим) словарям, например:
твОрог и доп. творОг
камфарА и кАмфара
декан и доп. [дэ]
планёр и доп. планер
Литературная норма русского языка – неотъемлемая часть культуры речи, следовательно, знание норм и владение ими – показатель речевой культуры человека, его «визитная карточка» в современном обществе.
Задание
Опираясь на информацию текста, заполните пропуски.
НОРМА – это ………..
ОТСТУПЛЕНИЯ ОТ НОРМЫ
«Вы понимаете, – размахивал он руками. – Я же дворянин. Я петербуржец. Меня бонна воспитывала. Я не умел говорить по-ихому… тьфу… вот видите, а теперь отучиться не могу.
…Ты, сказал я себе, можешь сколько угодно притворяться своим среди этих людей, ты можешь делать вид, что полностью разделяешь их идеи, но если ты не научишься говорить на их языке, они тебе до конца не поверят.
И вот я, как ликбезовец, засел за учебу. Боже, какой это был тяжелый труд. … И вот хожу я на разные собрания, конференции, делаю пометки, а потом дома запрусь на все задвижки и перед зеркалом, шепотом воспроизвожу: «митирилизем», «импирикритизем», «межродный терцинал». Ну, такие слова я более или менее освоил и произносил бегло, но когда дело доходило до «хыгемонии прилитырата», я вывихивал язык и плакал от бессилия. Но я проявил дьявольское упорство, я совершил величайший подвиг. Уже через год совсем без труда я произносил «килОметр», «мОлодежь», «конкрэтно».
(В. Войнович. Жизнь и необычайные приключения
солдата Ивана Чонкина)
Культура речи начиналась не с изучения самих норм, а с фиксации случаев их нарушений. Если говорить о конкретной норме, то легче сказать, ЧТО в каком-то языке не норма, чем ЧТО нормой является. Поэтому обычно скорее можно получить ответ на первый вопрос, чем на второй.
Языковые и речевые отклонения разного рода являются предметом изучения в психолингвистике, прагматике, социолингвистике, стилистике, культуре речи, методике преподавания языков и т.д. Каждая из названных дисциплин вносит свой вклад в изучение указанного феномена, при этом ракурсы рассмотрения данной проблематики пересекаются.
Актуальными для культуры речи являются причины нарушений нормы, их последствия, взаимодействие нормы и отклонений, роль отклонений в развитии нормы.
Для обозначения понятия нарушение языковой нормы используется целый ряд терминов: отступление от нормы, отклонение, аномалия, девиация, антинорма, речевая ошибка, коммуникативная неудача. Данные термины можно разделить на две группы.
П е р в ы е (отступление от нормы, отклонение, нарушение, аномалия и даже девиация и антинорма) могут достаточно нейтрально фиксировать факт нарушения нормы, по крайней мере, отрицательная оценка не является здесь преобладающей.
В т о р а я группа терминов (ошибка, неудача) дает нарушениям нормы сугубо негативную оценку.
Долгое время основным в культуре речи являлся термин «речевая ошибка», под которым в широком смысле понимались все нарушения языковой нормы, возникающие в речи. В последнее время все чаще используются более нейтральные термины (аномалия, девиация, отклонение, нарушение), что позволяет, с одной стороны, подчеркнуть закономерность и даже неизбежность многих нарушений, их обусловленность как собственно лингвистическими, так и нелингвистическими факторами, с другой – отделить собственно ошибки от сознательных нарушений нормы. Рассмотрим подробнее каждое из этих обстоятельств.
1. Немаловажное значение для культуры речи имеет концептуальная идея психологов и психолингвистов о том, что отклонения являются необходимой частью речевой деятельности.
С одной стороны, возможность (и закономерность) возникновения речевых сбоев заложена в самой языковой системе, с другой – она определяется индивидуально-психологическими особенностями коммуникантов, уровнем развития их памяти, а также уровнем владения языком (нормами и закономерностями функционирования).
В культуре речи особый интерес вызывают так называемые коммуникативные неудачи. Под коммуникативной неудачей понимается неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего, а также возникновение в процессе общения не предусмотренного говорящим эмоционального эффекта. При этом необходимо учитывать, что понятие «коммуникативная неудача» шире понятия «речевая ошибка».
2. Другим важным для культуры речи положением является то, что речевое нарушение любого типа может быть намеренным, коммуникативно оправданным и выполнять функцию речевого приема, позволяющего наиболее полно решать различные коммуникативные задачи, создавать те или иные стилистические эффекты (выражение иронии, непрямой оценки явлений и ситуаций, так называемого эффекта обманутого ожидания, повышение общей эмоциональности текста и др.).
Ошибки и приемы одинаково принадлежат антинорме, но оцениваются по-разному:
– ошибки – со знаком «минус», так как они затрудняют коммуникацию и являются чаще всего следствием недостаточного владения нормой или ослабления самоконтроля говорящего за речепроизводством: цивилизация при этом терпела бы большими темпами развитие регресса (устная речь абитуриента); новая добавка влияет непосредственно сразу (рекламный текст); остальные рыбаки были подобраны проплывающими в этом районе суднами (ведущий новостей);
– приемы – со знаком «плюс», так как они выполняют прагматическую функцию: как жаль, что вы наконец-то уходите (шутливая реплика в ситуации непринужденного общения), «Вкладчику – вкладчиково» (заголовок газетной статьи); другой «Альтернативы» нет (рекламный слоган); хорошо, когда ловят за руку нечистых на эту руку (из газетной статьи).
Необходимо отметить, что в различных коммуникативных сферах возможности положительного проявления антинормы различны: в непринужденном общении, в разговорной речи, в художественной литературе, в публицистическом стиле существуют чрезвычайно благоприятные условия для такой реализации антинормы, в то время как в научном, а тем более в официально-деловом стиле эти возможности крайне ограниченны. Поэтому при оценке успешности использования того или иного речевого приема мы должны учитывать особенности коммуникативной ситуации в той или иной сфере общения.
Таким образом, для анализа конкретного отступления от нормы важнейшим дифференцирующим признаком будет служить его преднамеренность / непреднамеренность.
Преднамеренные отступления от нормы различаются сферой и целями их использования. В художественной речи использование отступлений от нормы может быть продиктовано художественной целесообразностью; в поэтической речи отступления используются как средство создания образности, в разговорной речи и СМИ – как языковая игра. Говоря о намеренных отклонениях от нормы, весьма уместно будет вспомнить слова А.Д. Апресяна, который писал, что в стилистических целях, в частности, для создания речевого портрета персонажа, можно совершить насилие практически над любым правилом языка, каким бы строгим оно ни было (так создается речевой портрет в известных комедийных фильмах: «Чей туфля? – Моё», «Эй, бабка, ты сюда не ходи, ты туда ходи – снег башка попадет», «Опись, прОтокол, взял, принЯл, отпечатки пальц [эу]» и под.).
Важным параметром в характеристике отступлений от нормы является градация нарушений по степени существенности, грубости. Ю.Д. Апресян предлагает следующий вариант шкалы оценки неправильностей: правильно – допустимо – сомнительно – очень сомнительно – неправильно – грубо неправильно.
Задание
Прочитайте приведенное ниже описание реальной ситуации и скажите, как вы думаете, что имел в виду студент и почему его не понял преподаватель, т.е. в чем причина коммуникативной неудачи?
На практическом занятии по культуре речи студент сравнивает выступления товарищей: «Первое выступление получилось более официозным». Преподаватель: «Значит, второе выступление, по-вашему, было лучшим?». Студент: «Нет, лучшим было первое».
ЯЗЫКОВАЯ ИГРА
Как мы помним, отступления от языковой нормы с точки зрения их осознанности/неосознанности можно разделить на две группы: преднамеренные и непреднамеренные. Если непреднамеренные отступления от нормы чаще всего могут оцениваться как ошибки (или оговорки) и являются следствием недостаточного владения данным типом языковой нормы (или такими факторами, как, например, эмоциональное или физическое состояние говорящего), то преднамеренные отступления от нормы – результат сознательной деятельности говорящего, реализация его определенных коммуникативных намерений. Нару-
шая известную ему норму, говорящий как бы «играет» с формой речи, и эта игра получает эстетическое задание, пусть даже самое скромное. Это может быть и незатейливая шутка, и более или менее удачная острота, и каламбур, и разные виды тропов (сравнения, метафоры, перифразы и т.п.).
Писатели, журналисты и все те, кого обычно называют художниками слова, широко используют творческие возможности языка, но и обычный человек нередко испытывает сознательную или бессознательную потребность не только сообщить что-то, не только использовать язык в утилитарных целях, но и испытать самому и вызвать у собеседника эстетическое чувство самой формой речи. Чаще всего это чувство реализуется как установка на комический эффект. Шутить, иронизировать, стремиться вызвать улыбку или смех собеседника принято в непринужденной речи:
Это был самый разофициальный доклад!
Надо открыть бутылку. Тут без штопоридзе не обойдешься.
А это что за книжечка? На импортном каком-то языке.
Я охромела на один зуб!
Налей-ка мне Чайковского!
Именно так проявляется установка на творчество, на эстетический эффект в разговорной речи. Однако необходимо признать, что установка на игру не всегда приводит к такому эффекту. В разговорной речи возможен и не столь редок конфликт между установкой говорящего и достигаемым эффектом, что связано с творческими способностями коммуникантов, их настроением, «вписанностью» шутки в ситуацию. Иными словами, далеко не все шутки и остроты в разговорной речи бывают удачными и выразительными.
Итак, в разговорной речи языковая игра выступает как род комического. Однако, комизм – хоть и наиболее частая, но не единственная функция языковой игры. Языковая игра может использоваться и как реализация эмотивной (экспрессивной) функции языка, цель которой – выразить отношение говорящего к предмету речи. Языковая игра может выступать и как средство «смягчения» речи, она устраняет серьезность тона, ослабляя тем самым содержание сообщения. Приведем такой пример. Молодой человек, понимая, что его друг говорит неправду и не желая обидеть его, обращается к нему с цитатой из «Мертвых душ» Гоголя, произнося общеизвестную фразу, сказанную Ноздрёвым капитану-исправнику: «Вы врете!» Эта фраза (учитывая, что друзья на «ты» и часто цитируют Гоголя) воспринимается как очевидная цитата, переводящая речь в шутливую тональность и смягчающая неприятное резкое содержание.
Итак, языковая игра выполняет разнообразные функции, диапазон ее явлений широк. Играя, говорящий может не ставить перед собой никаких содержательных задач, кроме одной: не быть скучным, усилить непринужденность общения, развлечь себя и собеседника, а для этого – выразиться необычно. Языковая игра может быть связана и с содержанием речи: она может служить для более точной и тонкой передачи мысли, для образной и выразительной передачи сообщения, например: Ноздрёв был исторический человек. Ни одно собрание, на котором он был, не обходилось без какой-нибудь истории (Н.В. Гоголь. «Мертвые души») – обыгрывается несуществующее значение слова исторический; анекдот о жизни советских людей: 20-е годы: «Как вы живёте?» Начало 30-х: «Как вы? Живёте?» Конец 30-х: «Как?! Вы живёте?» – здесь средством языковой игры служат интонация и отражающая ее пунктуация.
И, наконец, языковая игра может иметь изобразительный характер (функция языковой маски) – служить для имитации речи человека, чьи слова передает говорящий (пародия), или для наглядного изображения ситуации говорения. Указывают также на такую функцию языковой игры, как стремление говорящего к самоутверждению путем осмеивания окружающего. Такое самоутверждение становится необходимым в некоторых особых условиях общественной жизни, например, в условиях советского тоталитаризма, когда смех оставался единственным общедоступным способом борьбы с окружающим злом (см. процитированный выше анекдот). Чрезвычайно важная функция языковой игры – языкотворческая. Языковая игра – один из путей обогащения языка. Имеется много явлений, которые можно квалифицировать как игру, переставшую быть игрой, например, сравнения (злой как собака), метафоры (свежий ветер, железная воля) и т.д. Долго не осознавалось, что языковая игра преследует не только сиюминутные интересы (за-
интриговать, заставить слушать), но призвана выполнять и другую задачу – развивать мышление и язык.
Языковая игра складывается из двух стихий – б а л а г у р с т в а, не связанного с передачей содержания речи, уходящего корнями в явления народной смеховой культуры, когда смешно все грубое, низкое, необычное, перевернутое («изнаночное»), и того, что можно назвать
о с т р о с л о в и е м, когда необычная форма выражения связана с более глубоким выражением мысли говорящего и с более образной, экспрессивной передачей содержания.
Характеризуя языковую игру как свойство современной разговорной речи, важно подчеркнуть следующее: не все говорящие склонны к языковой игре; есть люди, широко ее применяющие, и люди, не признающие языковой игры, – они могут даже не понимать собеседника, когда он шутит, и поправлять его. Вот пример такого непонимания:
А. Я весь внимание: и ушьми и глазьми.
В. (наставительно): Ушами и глазами.
Очевидно, что также, как отсутствие чувства юмора, непризнание языковой игры составляет особенность характера человека.
Приемы языковой игры можно в наиболее общем виде охаракте-ризовать так:
1) выбор чужеродных для разговорной речи, необычных для нее средств выражения;
2) построение единиц своеобразных: а) по форме, б) по значению, в) по значению и по форме.
Языковая игра существует на всех уровнях языка – но далеко не в рав-ной степени. Такие языковые уровни, как фонетика, морфология – системы строго нормированные, определяемые жесткими правилами, нарушение которых обычно недопустимо, даже в шутке. Единицы этих уровней гораздо реже используются в языковой игре, чем единицы слово-образовательного, лексического и синтаксического уровней. И все-таки некоторые возможности для языковой игры имеются и здесь.
Единицы фонетического уровня используются чаще всего в той разновидности языковой игры, которую называют балагурством. Комизм при этом может создаваться разными видами преобразования слова. Одним из приемов является рифмовка – повтор созвучных сегментов. Например: А. и Б. вместе работают, но работа не клеится.
А. Саня прав, мы что-то действительно сегодня ничего не пишем, а только хохочем!
Б. Хочем и хохочем!
Многие приемы языковой игры строятся на коверканьи, выворачивании «наизнанку» фонетической формы слова, фонетической его деформации, которые обычно не связаны со смысловым содержанием речи, а используются лишь с целью почудить, сказать не так, как другие. Используя фонетические приемы языковой игры, говорящий, как правило, не преследует цели сказать нечто острумное, вызвать смех собеседников. Фонетическая шутка непритязательна. Включая ее в свою речь, говорящий желает лишний раз подчеркнуть непринужденность, раскованность ситуации: «Здесь все свои. Можете говорить, как вам угодно и о чем угодно».
Перечислим наиболее распространенные способы преобразования звукового облика слова.
1. Перестановка звуков или слогов в словах (метатеза):
Тань, можно я съем бродбутылик с балкаской?
Ну ладно, бендяжка ты моя!
А маноез когда класть?
В некоторых микроколлективах произношение отдельных слов с метатезой становится привычным и широко используется членами данного коллектива в общении между собой. Вспомните, например, такие шутливые «перевертыши», бытующие в отдельных семьях или компаниях близких друзей: налопопам, мамерлад, капет, очепятка, наловочка.
2. Использование вставных звуков или слогов (протеза). Протетические гласные появляются обычно при стечении согласных. Чаще всего в этой роли выступают [и] (после мягких согласных: тюлипанчики, пияный) или [ы] (после твердых: коныфетки, сыпасибо, кырасавица). Протетические согласные появляются либо при стечении гласных: Он какой-то физик-гравитацивонник, либо «вклиниваются» в консонантное сочетание: Я прочитала это и ужаскнулась.
3. Нарушение законов чередований согласных. При шутливом произнесении слов может или воспроизводиться их орфографический облик (извозчик, позже), или может быть придумано совсем невозможное сочетание, не связанное с орфографией (счи – щи, просчай – прощай). И чем невероятнее такое сочетание, тем смешнее. Например: Пожарю себе печеночки с овосчами; А если это типическое обобсче ние?
Тот же прием реализуется при произнесении непроизносимых согласных (устно, поздно), в том числе и там, где этот согласный орфографически не представлен (ужастно, опастный). Одна из разновидностей балагурства – отсутствие ассимиляции по глухости-звонкости (он сделал мне памятную надпись), причем может нарушаться и норма правописания (артизд, подпизь, жудь). Языковая игра часто строится на нарушении какого-либо запрета, «опрокидывании» закономерности. Если в литературном языке употребительны оба произносительных варианта (т.е. запрет на один из них отсутствует), то шутливое обыгрывание в данном случае невозможно.
4. Замена одних звуков другими: блудечко, румочки, грыпп, пт ¢ учка, пумадоры, яблыко, хрузантемы. Гласный предыдущего слога может уподобляться гласному последующего: пупуасы (папуасы), мюню (меню), кюпюра (купюра).
5. Перенос ударений. Чаще всего используется невероятное ударение, т.е. такое, которое реально не встречается, например:
Это был нАмек, а ты не понял!; У тебя новые сапОги?
Используются и известные ненормативные варианты (или их модели):
ТщательнЕе надо работать и задорнЕе! Понравилось мне ваше пеньЁ.
К балагурству можно отнести и уже упомянутый прием речевой маски. Говорить необычно, как кто-нибудь – приезжий из деревни, сю-сюкающая дамочка, бюрократ, ребенок, иностранец, «лицо кавказской национальности» – эти и многие другие речевые маски всегда «под рукой» у говорящих. В тех случаях, когда этот прием используется как характерологическое средство (для изображения человека, слова которого передаются), этот прием получает содержательную нагрузку и переходит в сферу острословия.
Наиболее часто как материал для реализации приема речевой маски в разговорной речи используются диалектные и просторечные средства. Говорящие часто «инкрустируют» свою речь различными диалектными и просторечными средствами. Если сравнить разговорную речь с речью актера на сцене или в кино, то можно отметить следующее различие. Включая в речь персонажа диалектные или просторечные черты, актер стремится как можно ярче и полнее охарактеризовать своего героя, дать понять зрителю, откуда он родом, какое образование получил и т.д. Поэтому для него бывает важно разграничивать черты разных местных говоров и просторечия. В разговорной речи задача говорящего иная: подчеркнуть непринужденность ситуации, вызвать у говорящего улыбку. Для говорящего несущественно, какие именно черты он использует. В качестве регулярно использующихся средств в шутливой разговорной речи можно выделить следующие черты диалектной фонетики:
1. Яканье. Ну ня знаю, бряхать ня стану. Что там? – Пяльмени.
2. Произношение г фрикативного на месте г взрывного. Особенно яркий комический эффект создается при произнесении в заимствованных словах: Пойду своего [g]ения успокаивать. А ихние спа[g]етти ты пробовал?
3. Произношение у на месте в: Ну, давай, говорю, уходи, усё, концерт окончен; Ты себе берешь или деуке?
4. Произношение хв на месте литературного ф: Ну, кто будет кехвир? Может, в бухвет заглянем?
5. Произношение ш на месте литературного щ. Сколько сейчас? Одиннадцать? – Нет, ишо без десяти. Ну нашла чего-нибудь? – Ишу.
Некоторые диалектные и просторечные черты используются при употреблении отдельных грамматических форм: боисси, соберёсси (вместо боишься, соберешься); зайдёть (зайдёт). Многие диалектные и просторечные фонетические особенности воспроизводятся лишь в отдельных словах: теперича, энтот, кажный, слободно, маво, сваво, пущай, хто, жисть, обчество, шашнадцать, не сумлевайся, страм и некоторые др.
Излюбленный прием многих – употребление заимствованных слов в форме, не соответствующей литературному произношению: брульянт, конпания, транвай, прОцент, дОцент, пОртфель, лисапед, кипиратив, киёск, лериквия, материализьм, афоризьм.
К острословию относят такой прием, как пародийное использование особенностей редких фонетических подсистем: пародирование речи старой интеллигенции или речи человека, пытающегося говорить «красиво». Можно выделить два основных способа использования данного приема.
· Произношение некоторых заимствованных слов по старым канонам, следование которым было допустимо для носителей литературного языка в конце XIX – начале XX вв.: А Лена где? – В библиотэке. Она недавно защитилась. – И какая тэма?
· Включение отмеченных фонетических черт в слова, которым они никогда не были свойственны: Так ведь надо овладеть этим искюсством; Это же брэд сивой кобылы; Погода жють; Ну мы поэхали.
Часто резкие, намеренные отступления от произносительной нормы встречаются в речи интеллигенции, особенно блюстителей чистоты и правильности русского языка – лингвистов.
Задания
Задание 1. Прочитайте статью И.П. Прядко «Дореформенная орфография и современная реклама» и скажите, какие причины использования дореформенной орфографии являются, на ваш взгляд, действительно серьезными.
e
Дореформенная орфография
И современная реклама
И.П. Прядко
Одна из особенностей современных массово-коммуникативных текстов – использование устаревшей лексики – историзмов и архаизмов. Между тем проблема актуализации устаревших единиц языка не исчерпывается одними лексемами. Часто на страницах современных изданий встречаются элементы дореформенной графики, такие, как «ять», «и десятеричное» и др. Они встречаются в рекламных текстах, в названиях коммерческих предприятий и общественных организаций, в заголовках статей, в логотипах газет и журналов. Очень популярно сейчас стало, стилизуясь под дореволюционную орфографию, ставить букву «ер» (ъ) в конце названий: концерн «Пересветъ»; заголовок статьи «Будь готовъ!» (журнал «Домовой»); издательство «Твердъ»; издательство «Русский мiръ» в Рыбинске; журнал «Распутинъ»; историко-краеведческий журнал «Гонецъ»; газета «Казачий Спасъ»; еженедельная газета «Правопорядокъ»; охранная фирма «Мартъ»; служба недвижимости «Диамантъ»; кадровое агентство «Надиръ»; агентство недвижимости «Адресъ»; риелторская фирма «Старгородъ» и т. д.
Элементы дореформенной орфографии нередко используются и в наружной рекламе: вывеска на Ярославском вокзале «Трактиръ»; ресторан «Англетеръ» на Большой Лубянке; магазин «Дачникъ» на Малой Алексеевской; ювелирный «Ломбардъ» на 4-й Тверской-Ямской; кафе «Пушкинъ»; театр «Модернъ»; ресторан «Грандъ-Имперiалъ» и т. п.
Старая орфография воспроизводится также при цитировании доре-волюционного источника: «Старая кулинарная книга говорит: «Готовя какой бы ни было обедъ, следуетъ сообразиться со временемъ года» («Домовой»).
Гораздо реже чем «ер» (ъ) в конце слов, в современных текстах встречаются «ять» ( 
) и «и десятеричное» (i), см., например, логотипы газет «На дн » и «Россiя», а также название компакт-диска «Московскiя прогулки». Последний пример интересен тем, что в нем восстановлена не только устаревшая буква алфавита, но и устаревшая падежная форма.
Следует отметить, что мода на языковую архаику затронула не только столицу. В Сергиевом Посаде под эмблемой ресторана «Русский дворик» помещен текст: «Чай, об ды, ужины…».
В. Г. Костомаров в своей книге «Языковой вкус эпохи» отмечает такую особенность, как использование дореформенной орфографии в сочетании с английским переводом. В качестве примера двуязычного логотипа автор приводит название малотиражного литературного журнала «The Golden Age – Золотой вькъ». К этому можно добавить рекламное объявление в газете Банкъ «Столичный» – Bank «Stolichny» и вывеску Марриот Грандъ – Marriot Grand. Исследователь полагает, что подобные явления свидетельствуют о возможном «русско-аглицком» двуязычии. Развивая эту мысль, можно сказать, что двуязычие логотипов является графическим аналогом современного смешения французского с нижегородским. Подтверждения тому – на страницах журналов и газет.
Кирилл и Мефодий создавали оригинальную систему звукозаписи в расчете на тексты православной литургии. Это доказывает тот факт, что «аз», первая буква созданного солунскими братьями глаголического алфавита, имеет форму креста. «Ять» в глаголице также изображается в виде перекрестья, вписанного в треугольник. В несколько измененном виде эта графема вошла в кириллический алфавит, появившийся в IX веке в Болгарии уже после смерти Кирилла. Изгоняя старые буквы, реформаторы начала XX века по существу боролись с остатками древней традиции, заложенной Кириллом и Мефодием. Краеугольным камнем этой традиции был алфавит, в котором каждая буква, как полагают некоторые исследователи, имела глубокий религиозно-фило-софский смысл.
Современные попытки реанимировать старую орфографию, во-первых, натыкаются на непонимание со стороны большей части потребителей печатной продукции и рекламы, а во-вторых, плохо осознаются теми, кто такие предпринимает попытки.
Так, каждый вечер на Ленинском проспекте зажигается неоновая вывеска «Кафеъ». К примерам неудачного использования дореформенных графем также относится название концерна «Пересветъ» без буквы «ять» после «в», но с «ером» в конце слова, а также рекламный листок юридической службы «Азъ, буки, веди», где «веди» написано через «е», а не через «ять», в то время как «азъ» – с «ером».
Современные попытки «играть» в старую орфографию не имеют ничего общего с подлинным возрождением дореформенной орфографии. Это не что иное, как проявление моды, которая обозначилась в конце 80-х годов и продолжает развиваться в настоящее время. Лишенные какого-либо грамматического значения «ер», «ять» и «и десятеричное» в современных текстах являются элементами декора. Функционально-стилистическое употребление данных графем может быть оправдано только в свете маркетинга и рекламных технологий. Создателю заголовка или рекламного плаката, в котором использованы «ер» или «ять», необходимо определенным образом декларировать свою приверженность старине. «Еры» и «яти» в этих текстах служат своеобразными «культурными» ориентирами, они адресуют читателя журнала и потребителя рекламы к определенному историческому контексту. Эти единицы алфавита сообщают тексту то, что еще Плиний называл «vetum dignitas» – авторитетом старины.
Старая орфография логотипа подкрепляется визуально: иллюстрацией, гарнитурой шрифта, стилизованного под шрифты рукописных и старопечатных книг, – устава, вязи и скорописи. Подобного рода шрифты широко используются в рекламных обращениях. Далеко не всегда использование древних гарнитур оправдано функционально, и далеко не всегда используемый шрифт способствует формированию необходимого образа. Бросается в глаза несоответствие между современным содержанием и графической формой, отсылающей нас в мир русской архаики – мир, наполненный особой пластикой и особым смыслом.
Современные исследователи дизайна СМИ данный недостаток оформления журнальной рекламы называют эстетизмом. В погоне за броскостью и своеобразием внешней формы авторы этих рекламных обращений используют необычные гарнитуры шрифтов – вязь или устав. Однако при этом они не учитывают, что данные гарнитуры шрифтов не соответствуют характеру содержания рекламного обращения. Разумное и гармоничное сочетание графических и вербальных элементов (в данном случае – элементов традиционной русской декоративности и содержания рекламы) – это то, к чему должен стремиться создатель логотипов и рекламных плакатов.
Итак, основная функция шрифтовой графики с прагматической точки зрения – быть визуальным комментарием к информации, которая содержится в рекламе. Будучи подчинена содержанию, будучи средством, раскрывающим это содержание более полно, русская традиционная шрифтография и орнаменталистика может стать сильным графическим акцентом, привлекающим внимание потребителя. Другими словами, рекламное обращение, оформленное с традиционной декоративностью, может привлечь внимание читателя.
Фирменный стиль сегодня – одно из главных средств борьбы за покупателя, основа коммуникативной стратегии рыночных субъектов. Теоретики и практики рекламы подчеркивают: в современных условиях разработка фирменного стиля – первоочередная задача отечественных товаропроизводителей. Таким образом, русская традиционная декоративность могла бы стать перспективным направлением дизайна современной рекламы. Однако сегодня в России фирменный стиль, построенный на основе традиционных декоративных элементов, довольно редкое явление, поскольку разнородные элементы традиционной орнаменталистики и шрифтографии используются не до конца продуманно.
Задание 2. Подберите примеры языковой игры, используемые в современной рекламе.
ТИПЫ РЕЧЕВЫХ КУЛЬТУР
По мнению современного лингвиста Ю.Н. Караулова, говоря о состоянии русского языка, мы имеем в виду состояние говорящих на нем людей, те преобразования, которые происходят в речевом поведении носителей языка. Современная языковая ситуация вводит в круг носителей литературного языка широкие слои общества, состав которых неоднороден в культурно-языковом отношении, прежде всего с точки зрения степени владения языком: с обретением свободы выражения своих мыслей и взглядов прежде «только читавшие и молчавшие» заговорили. Оказывается, что все мы говорим по-разному. Так, некоторые ученые (Ю.Д. Апересян) выделяют пять типов владения языком:
высокое искусство слова, представленное в образцовой художественной литературе;
квалифицированное ремесленное (т.е. вполне профессиональное) владение языком, характеризующее хороших журналистов, профессиональных переводчиков, филологов и других специалистов, профессионально работающих с языком;
интеллигентное владение языком, характерное для хорошо образованных людей разных профессий; этот тип несет в себе здоровое консервативное начало, способствующее сохранению и преемственности литературной нормы;
полуобразованное владение языком в соединении с плохим владением мыслью; данному типу владения языком свойственны имитация культурной речи, привязанность к штампам и просторечию, а также определенный комплекс речевой неполноценности, и именно в этом типе – главная опасность для развития языка;
городское просторечие, молодежный жаргон; в этом типе присутствует как деструктивное начало, так и здоровые, конструктивные элементы.
Применительно к сфере литературного языка широкую известность получило понятие тип речевой культуры; выделяются четыре типа речевой культуры: элитарный, среднелитературный, литературно-разговорный и фамильярно-разговорный.
Рассмотрим наиболее существенные признаки типов речевых
культур:
1) элита – носители элитарной речевой культуры и тех типов владения языком, которые названы Ю.Д. Апресяном как «высокое искусство слова» и «квалифицированное ремесленное владение языком»;
2) медиальный слой – носители среднелитературной речевой культуры и, вероятно, типа «интеллигентного владения языком»;
3) маргинальный слой – носители разговорных типов речевой культуры («культурные неофиты, или выходцы из других культурных сообществ»), а также носители того типа владения языком, который Ю.Д. Апресян определил как «полуобразованное»). Последний тип владения языком, вероятно, может быть присущ и носителям среднелитературной культуры.
Вероятно, говорить о четких границах между различными речевыми культурами возможно не всегда, и оценки здесь могут формулироваться следующим образом: «скорее элита», «ближе к элите» или «скорее носитель среднелитературной культуры».
Конечно, отнесение конкретной языковой личности к тому или иному культурному слою, типу речевой культуры требует оценки широкого круга созданных ею текстов, устных и письменных, в различных сферах деятельности.
Задания
Задание 1. Прочитайте приведенный ниже отрывок из книги К.И. Чу-ковского «Живой как жизнь» и скажите, к какому типу речевой культуры можно отнести «даму с собачкой»?
Какая-то «дама с собачкой», одетая нарядно и со вкусом, хотела показать своим новым знакомым, какой у нее дрессированный пудель, и крикнула ему повелительно:
– Ляжь!
Одного этого ляжь оказалось достаточно, чтобы для меня обозначился низкий уровень ее духовной культуры, и в моих глазах она сразу утратила обаяние изящества, миловидности, молодости.
И я тут же подумал, что если бы чеховская «дама с собачкой» сказала при Дмитрии Гурове своему белому шпицу:
– Ляжь! –
Гуров, конечно, не мог бы влюбиться в нее и даже вряд ли начал бы с нею тот разговор, который привел их к сближению.
В этом ляжь (вместо ляг) отпечаток такой темной среды, что человек, претендующий на причастность к культуре, сразу обнаружит свое самозванство, едва только произнесет это слово.
Задание 2. Изучив таблицу на стр. 116-117, постарайтесь определить, к какому типу вы отнесли бы себя.
Типы речевых культур
Типы
речевой
культуры 
| Владение функциональными разновид-ностями литературного языка | Различение норм устной и письмен-ной речи | Использо- вание вы- разительных средств языка | Владение языковыми нормами | Соблюдение этики общения | Отношение к собственному культурному и речевому уровню |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
| Элитарный тип речевой культуры | Владение всеми или почти всеми разновидностями ЛЯ | Последовательное раз-личение | Широкий спектр вы- разительных средств, твор- ческий характер речи | Высокая степень владения нормой; отступления от нормы обо- снованы | Уважительное отношение к собе-седнику, его мнению, раз-личение ты- и вы-обще-ния | Стремление к новым знаниям, совершенствованию собственной речи |
| |
О к о н ч а н и е т а б л.
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
| Среднелитературный тип рече- вой куль- туры | Как правило, двумя разновидностями: РР и профессионально актуальный стиль | Недостаточное различение норм устной и письмен- ной речи | Одновременно книжные и сни-женные элементы; большое количество штампов; стилистичес- кая небрежность | Недостаточная степень владе- ния нормой; нарушение норм; системные орфографические и пунктуационные ошибки | Проявление неуважения к собеседнику, фамильярность, неразличение ты- и вы-общения | Самоуверенность по поводу имеющихся знаний, отсутствие стремления совер-шенствовать собствен- ную речь |
 Литературно-разговорный
и фамильярно-разговор-ный
| Использование РР независимо от обстановки, беспомощность в си-туациях официального общения | Неразличение норм устной и письменной речи | Стилистическая монотонность; используются просторечные и жаргонные элементы и ненормативная лексика; стремление к употреблению «модных» жаргонизмов и иноязычных слов | Необоснованные отступления от норм, использование просторечных вариантов, грубые орфографические и пунктуационные ошибки | Ты-общение обычно является единственно возможным. Невладение этическими нормами за пределами бытовой сферы | Типично непонимание ущербности своей речи, значительные затруднения при попытках ее улуч- шить |
[1] Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи: Учеб.
пособие для вузов. – Ростов-на-Дону, 2001.
Дата: 2019-04-23, просмотров: 288.
