«Богоправление», как основа жизни израильского на­рода, не ограничивалось только религиозно-нравственною областью, а проникало во весь склад и жизни граждан­ской, как государственной, так и общественной и эконо­мической или хозяйственной. В этом отношении «бого­правление» сказывается в том, что Иегова, как Царь и Су­дия избранного народа, водворял в Своем царстве чрез ряд божественно мудрых законов такую справедливость, ка­кой не знали окружающие народы и которая делала изра­ильское государство образцом даже в этом отношении. Это вполне ясно будет из краткого обзора основных начал государственно-общественной жизни, как они изложены в законодательстве Моисеевом, в сравнении с началами го­сударственности других древних народов востока⁵⁴.

Сущность государственности древних народов состоя­ла в резком разделении между правителями и подчинен­ными, выразившемся в разделении народов на касты, из которых одни занимали господственное положение и пользовались всеми правами и удобствами этого положе­ния в гражданском и экономическом отношении, другие, напротив, являлись бесправными орудиями первых, служа лишь средством к обеспечению наилучшего их положения. Такая несправедливость не должна была существовать в теократическом государстве, где по самой сущности его не могло быть разделения народа на полноправных правите­лей и бесправных подчиненных, потому что все его члены одинаково подчинены верховному Царю — Иегове, следо­вательно, все пред Ним равны, почему и все одинаково участвовали в «клятвенном договоре с Ним»: начальники колен, старейшины, надзиратели, жены, дети и пришель­цы, от секущего дрова до черпающего воду (Второз. 29:10—13). Если таким образом в договоре с Иеговою, легшем в основу государства, равноправно участвовали все члены народа, то естественно, все они должны иметь оди­наковые права в новоучрежденном для них государстве, все они должны быть равны. Отсюда вытекает главное следствие богоправления для государственной жизни — равенство всех в государстве. И это равенство кладется в основу всей жизни народа — в экономическом, семейном, общественном и государственном отношении, равенство в земельном владении, в правах и обязанностях.

В основу материального благосостояния израильского государства законодатель положил земледелие. Выбор та­кой основы или государства скорее, принадлежит самому законодателю, чем народу, который в своей предыдущей истории мало знал земледелие. Хотя обработкой земли за­нимались уже первые люди — Адам, Каин и Ной, но в последующий патриархальный период преобладающим за­нятием является скотоводство, что видно, между прочим, из истории Авраама. Есть известия, что Исаак и Иаков за­нимались и земледелием (Быт. 26:1, 2; 37:7), но, по-ви­димому, главным занятием их было все-таки скотоводство, так что по переселении в Египет, несмотря на отвра­щение египтян к скотоводству, братья Иосифовы на во­прос фараона: какое их занятие? — отвечали: «пастухи овец рабы твои, и мы и отцы наши» (Быт. 47:3). Ското­водство оставалось главным свободным занятием израиль­тян и в Египте, что видно из того, что братья выпросили у фараона позволение поселиться в земле Гесем именно ввиду удобства ее для скотоводства, и славились как луч­шие скотоводы, так что сам фараон избрал из них смот­рителей над своими собственными стадами (Быт. 47:4—6). Скотоводством же, по необходимости, занимал­ся народ и во время 40-летнего странствования по пусты­не. Таким образом, мысль об образовании государства главным образом на земледелии принадлежит законодате­лю. Побуждением к этому служили как географические условия страны, так и высшие государственные и эконо­мические соображения. Палестина в древности отличалась необыкновенным плодородием, и потому этим самым уже призывала своих обитателей к пользованию ее произведе­ниями посредством возделывания земли. Плодородная почва доставляет, конечно, удобства и для скотоводства; но для скотоводства необходимы кроме того большие прост­ранства земли, между тем как Палестина, назначенная для обитания израильского народа, при его двухмиллионной численности, не представляла таких удобств для скотовод­ства. Судя по численности народа, земельные наделы не могли быть велики, а потому, чтобы получить достаточное для пропитания количество плодов, необходимо было заниматься обработкой земли, земледелием. Но еще боль­шее значение при основании государства на земледелии имели высшие государственные соображения. Израиль­ский народ до того времени был кочевым племенем, не имевшим прочных начал гражданственности, — был в та­ком положении, при котором невозможна правильная го­сударственная жизнь. Но вот он получил высшее призва­ние, стал «царством» Иеговы, избранным народом, дол­женствовавшим служить хранителем и распространителем истинной религии и нравственности в мире. Поэтому ко­чевая жизнь, находившаяся в пренебрежении у тогдашне­го цивилизованного мира (Быт. 46:34), не могла отвечать высоте положения народа: он должен был начать новую, культурную жизнь, и потому на место кочевого, необходи­мо связанного с скотоводством, должен был избрать зем­ледельческий образ жизни, как имеющий более задатков для общественного развития. Для государственных целей земледелие представляет несравненно больше выгод, чем скотоводство: оно развивает любовь к труду, — этому главному рычагу общественного развития, — привязывает человека к обитаемой земле, и тем, с одной стороны, де­лает возможным установление правильного порядка граж­данской жизни, а с другой, развивает любовь к стране или патриотизм, составляющий душу государства, — одним словом, представляет все условия для развития и крепости государства.

Эти условия законодатель по-видимому и имел в виду при основании своего государства на земледелии. Но само земледелие только тогда может служить к истинной поль­зе государства, когда оно основано на справедливости, в силу которой каждому члену государства должно быть предоставлено владение землей и полное пользование все­ми произведениями его рук. Древние государства не зна­ли такой справедливости: землей владели, обыкновенно, только привилегированные касты, а остальное население, не имея земли, по необходимости поступало в рабскую за­висимость от первых, обрабатывало их земли, и само по­лучало лишь скудные заработки. Отсюда поражающие крайности богатства и бедности, роскоши и нищеты, с ка­кими мы встречаемся в древневосточных государствах да­же в периоды их наибольшего процветания. «Царство Ие­говы» не знает такой несправедливости. Основывая госу­дарство на земледелии, законодатель вместе с тем обставил его такими постановлениями, благодаря которым оно мог­ло стать источником равного для всех благосостояния. Так как в договоре с Иеговою участвовали все члены народа, и так как одним из условий договора со стороны Иеговы было дарование обетованной земли, то, естественно, все члены государства должны были равно пользоваться зем­лею, — не должно было быть ни произвольных захватов, ни узаконенных преимуществ одних пред другими. Осно­вываясь на этом теократическом начале, законодатель раз­делил землю между всеми израильтянами (за исключени­ем колена Левиина) поровну. За единицу деления земли приняты только крупные единицы народа — колена, пле­мена и семейства, но раздел производился так, что какое колено многочисленнее, то и земли получало больше, и на­оборот (Числ. 26:54, 55), так что, в конце концов, при ча­стном разделе выпавших на долю того или другого колена или поколения наделов могли получиться равные участки или каждого израильтянина (мужского пола), как главы частного хозяйства. При таком порядке землевладения каждый израильтянин был владельцем известного опреде­ленного ему участка земли, из которого он мог получить всю сумму произведений, вырабатываемых его свободным трудом. А так как земля должна была служить главным источником благосостояния, то ввиду равномерности рас­пределения земли между израильтянами необходимо предполагалось равенство по состоянию или экономичес­кое равенство. На случай нарушения равенства, как это и естественно было ожидать вследствие неодинаковости тру­долюбия и бережливости различных людей, а также и множества всяких случайностей, как то болезнь и смерть главных работников семейства, законодателем предусмот­рены были особые меры к восстановлению этого равенст­ва. С этою целию поставлен был закон неотчуждаемости земли, на том именно основании, что вся земля составля­ет исключительную собственность Иеговы, а израильтяне лишь простые поселенцы на ней. «Моя земля, говорит Господь; вы пришельцы и поселенцы у Меня, поэтому землю не должно продавать навсегда»⁵⁵. В силу этого зако­на израильтянин мог продавать свой участок только до оп­ределенного срока, до юбилейного года, в который про­данный участок опять возвращался первому владельцу, и тем восстановлялось равенство по землевладению. При та­ком порядке вещей равенство по благосостоянию вообще не могло значительно нарушаться, и, во всяком случае, не могло образоваться крайностей богатства и нищеты, зем­ледельческой аристократии и безземельного пролетариата, как это было в других государствах востока и особенно в Египте. К поддержанию этого порядка направлены были и многие другие постановления и учреждения в Моисее­вом государстве, как напр. учреждение субботнего года, в котором пользование плодами этого года предоставлялось исключительно бедным классам народа, позволение бедня­кам собирать колосья на ниве богатых, законы о проще­нии долгов в седьмой год и так далее.

Если, таким образом, государство состояло из равных землевладельцев, имевших равный источник благосостоя­ния, то, конечно, не могло образоваться и различных клас­сов народа, резко отличающихся между собою степенью благосостояния и общественного положения. И в этом от­ношении израильское государство должно было представ­лять разительную противоположность другим древним го­сударствам. В этих последних раз образовавшееся неравен­ство закреплялось законом, признававшим нормальным тот строй общественной жизни, по которому одни классы, захватившие в свои руки всю власть и всю землю, призна­вались как бы рожденными для власти и для богатства, а другие — рожденными или рабства и нищеты. Отсюда об­разование каст, составляющих вопиющее нарушение прав личности. В царстве Иеговы, напротив, как все участвовали в договоре с Бож. Царем при основании государства, так и все должны были пользоваться равными правами в этом царстве. Здесь все члены государства были равно сво­бодными и полноправными гражданами.

Гражданское равенство обусловливалось равенством пред законом. Так как законодателем является Иегова, пред которым все равны, то, конечно, и законы Его для всех одинаковы, и это равенство пред законом проведено с такою последовательностью, что оно признавалось и для поселенцев, живших среди израильского народа. «Закон один и одни права, говорит законодатель, да будут для вас и для пришельца, живущего у вас» (Числ. 15:16, 29; Лев. 24:22; Исх. 12:49). Вследствие этого в Израильском госу­дарстве вовсе не было бесправных лиц, таких, какие напр. предполагаются по римским законам о рабах, у которых эти законы совершенно отрицают личность и делают их вещью, и какие были бы вполне отданы в зависимость от произвола других, как напр. у римлян жены и дети, нахо­дившиеся в полной зависимости от мужей и отцов. Здесь, напротив, закон признавал полную личность за всеми чле­нами государства и соответственно с этим одинаково обес­печивал и защищал права всех. Господин, который жесто­ко обращался с своим рабом, терял всякое право на него и должен был отпустить его на свободу. Здесь и родители не имели права на жизнь своих детей, и власть отца, в противоположность римским законам, была ограничена до того, что он даже не мог по своему произволу распо­рядиться наследством, а должен был подчиняться определенным законам о наследстве. В общем и права полов бы­ли равны, и, во всяком случае, женщина не находилась в таком угнетенном и приниженном состоянии, как у дру­гих древних народов, а пользовалась всеми правами, какие только возможны для нее, как помощницы мужа. Обще­ственная равноправность проведена с такою последова­тельностью, что в Израильском государстве не только нет каст в восточном смысле, но нет даже и вообще деления на сословия в смысле привилегированных и непривилеги­рованных классов. Ни наследственной аристократии и де­мократии, существовавшей в древней Греции, ни деления народа на полноправных патрициев и политически нерав­ноправных плебеев, допущенного римским законодатель­ством, ни феодализма в средневековом смысле, — ничего подобного не знает Синайское законодательство: им пре­доставляется общественное равенство всем гражданам. Особым сословием является только сословие священников и левитов, происходивших исключительно из одного коле­на Левиина. Но оно не имело никакого господственного положения в стране, и в материальном отношении даже поставлено было в прямую зависимость от народа, и по­тому отнюдь не имело характера привилегированной кас­ты в восточном смысле этого слова⁵⁶.

С равенством прав в государстве необходимо связыва­ется равенство обязанностей по отношению к нему. Цар­ство Иеговы и здесь представляет светлую противополож­ность ненормально сложившимся языческим государст­вам. В них обыкновенно не было соответствия между правами и обязанностями, как это требуется государст­венною справедливостью, а напротив, полноправные клас­сы или касты пользовались полною свободою от обязанно­стей и тяжелых государственных повинностей, а бесправ­ные классы несли на себе все государственные тяжести. Такой порядок вещей несообразен с простою государст­венною справедливостью, а тем более, с одушевлявшим Израильское государство началом богоправления. В этом государстве именно находило себе осуществление справед­ливое соответствие прав и обязанностей, — а так как пра­ва у всех членов государства были равны, то и обязаннос­ти по отношению к государству также равны. Первая и главнейшая обязанность по отношению к государству и теперь, а тем более в древнем мире, есть обязанность ох­ранения и защиты государства, — отсюда воинская по­винность есть важнейшая и в то же время тяжелейшая из государственных повинностей, и справедливое распределе­ние ее, благодаря простоте общественного склада, было просто: так как все члены государства одинаково пользо­вались правами, даваемыми государством, то, конечно, все и должны были защищать и охранять его. Отсюда — все­общая воинская повинность: ей подлежал каждый изра­ильтянин от 20-ти лет и выше. Всеобщность воинской по­винности, кроме государственной справедливости, вызыва­лась и политическими условиями состояния народа, так как страну, которая назначена была ему для обитания, он должен был приобрести оружием; но и после завоевания и поселения в стране, народ, окруженный со всех сторон врагами, постоянно должен был быть наготове к защите от нападений, часто неожиданных. Всеобщность этой по­винности, однако же, не исключала некоторых изъятий из нее. Так, от нее освобождались левиты, а также все те ли­ца, для которых по особым обстоятельствам их семейной жизни эта повинность могла бы быть тяжелее, чем для других. Освобождались также только что обзаведшиеся са­мостоятельным домом и хозяйством, новобрачные и даже «боязливые и малодушные», т.е. все те, для которых безус­ловное равенство с другими было бы несправедливостью. То же равенство соблюдено и по отношению к дру­гим обязанностям к государству. Наряду с воинскою по­винностью, налагаемою на граждан обязанностью внешне­го охранения государства, стоит другая повинность, нала­гаемая обязанностью поддержания и сохранения внутренних учреждений в государстве, — податная повин­ность. В Израильском государстве и эта повинность не на­лагалась исключительно на один какой-либо класс людей, а имела также всеобщий характер, одинаково простира­лась на всех членов государства. Податная повинность, впрочем, благодаря простоте государственного склада, не выработавшего в себе таких учреждений, которые нужда­лись бы в посторонней поддержке, не имела при Моисее и даже при судиях определенно-государственного характе­ра. Единственное учреждение, которое в это время нуж­далось в содержании и для которого собственно установ­лена была законом податная повинность, — было религи­озное учреждение, скиния с состоявшими при ней священнослужителями: поэтому и податная повинность имела исключительно религиозный характер. К этого рода повинности принадлежала, прежде всего, так называемая выкупная подать, которую платил каждый «поступающий в исчисление», т.е. в список годных к войне (Числ. 1:2 и 3). Она состояла в полсикле серебра и шла «на служение скинии собрания» (Исх. 30:12—16). Затем следует десятина от всех плодов, поступавшая в пользу левитов «за службу их, за то, что они отправляют службы в скинии со­брания» (Числ. 18:21), другая десятина «от всего произ­ведения семян», вина и елея, крупного и мелкого скота для общенародного празднества (Второз. 14:22, 23); пер­вые плоды от всех произведений, приносившиеся также для устройства общественного празднества, в котором принимали, между прочим, участие бедные члены государ­ства (Второз. 26:1—15). Все эти религиозные повинности были одинаково обязательны или всех, — закон не делает разделения народа на податных и неподатных. В законах о податной повинности замечательно еще то, что подать, определяемая десятиной, была подоходною, т.е. не была определена раз навсегда, а постоянно сообразовалась с ко­личеством дохода и только незначительная выкупная по­дать в полсикля платилась одинаково как богатым, так и бедным (Исх. 30:15). Как из воинской, так и из податной повинности делались также некоторые изъятия, где они вызывались справедливостью (для новобрачных).

На таких же высоких началах основано было и самое управление в Израильском государстве. Верховным Правителем и Царем народа был Иегова, управляющий чрез законы и особых избранных представителей народа, ка­ким был во время дарования законодательства Моисей; но в своей внутренней жизни народ управлялся сообразно ис­торически сложившимся формам своего быта. В патриар­хальный период, когда израильский народ был еще незна­чительным племенем, он, естественно, управлялся на на­чалах родового быта, когда всю власть — и религиозную, и гражданскую — сосредоточивает в своих руках глава племени, отец семейства. Такое управление было при па­триархах Аврааме, Исааке и Иакове. Но уже в Египте, когда из одного семейства образовались двенадцать различ­ных колен, сознавших себя самостоятельными частями на­рода, патриархальный порядок оказался устарелым, несо­ответствующим степени развития народа, и народ управ­лялся уже не одним главою, а представителями колен — так называемыми «старейшинами (секеним) сынов Израилевых» (Исх. 3:16; 4:29). Эти «старейшины», состояв­шие из умудренных жизнью и опытом людей, являлись уже главами отдельных колен не в патриархальном смыс­ле, т.е. не как полновластные владыки колен, имеющие присвоенную им власть только в силу своего естественно­го главенства в роде, но как представители народа в обще­ственном смысле, как избранники и выразители его воли. Представительство в полной силе заявляло о себе уже в Египте. Так, мы видим, что Моисей с вестию об освобож­дении народа от рабства обращается к «старейшинам сы­нов Израилевых» в полном убеждении, что их согласие или решение будет согласием и решением всего народа. Так в действительности и оказалось, потому что в лице старейшин «поверил народ» (Исх. 4:31). В пустыне из этих старейшин составлен был особый совет из «семиде­сяти мужей», как представителей колен и племен (12+58=70), им поручено было нести «бремя правления народа» (Числ. 11:16 и 17). Этот совет заведывал высши­ми делами государственной важности, а для заведывания обыденными — судебными и гражданскими делами — назначены были мелкие начальники или «судьи» народа, так называемые тысяченачальники, стоначалъники, пятидесятиначальники и десятиначальники. Учреждение это было сделано по совету Иофора, мудрого тестя Моисея (Исх. 18:14—26). В случае особенно важных дел все эти старейшины и начальники созывались на общенародное собрание («все общество»), которое и решало вопросы о войне, мире и других важных делах, даже о самой форме правления, как это было впоследствии при учреждении царской власти. Таким образом, по своему внутреннему складу израильское государство должно было представлять собою форму народного самоуправления, под верховным главенством Иеговы. «Богоправление» в таком случае не есть какая-либо особая форма правления — в отличие от монархии, олигархии или демократии (как ошибочно ду­мал Иосиф Флавий), а есть лишь общее руководительство Божие, под которым государственная жизнь народа могла развиваться свободно и принимать всякие формы, какие только оказывались полезными или необходимыми по историческим обстоятельствам в жизни народа. Поэтому во время странствования в пустыне и завоевания земли обе­тованной во главе его стоят как бы военные диктаторы (Моисей и Иисус Навин), затем выступают случайные вожди и судьи (во времена судей) и затем учреждается монархия. Все эти формы правления одинаково могли быть примиримы с «богоправлением», только бы правите­ли действовали по указанию закона и частых проявлений воли верховного Царя народа — Иеговы.

В своих основных началах Синайское законодательст­во, особенно в сокращенном изложении его нравственных начал в десятословии, имеет всеобщее значение и предназ­началось к руководству всего человечества. В основу взаи­моотношения людей оно полагало истину, которая окон­чательно подтверждена Законодателем Нового Завета, именно истину: «Люби ближнего твоего как самого себя» (Лев. 19:18). Многие частные постановления направлены к тому, чтобы внедрить эту истину в сознание народа. Но с другой стороны, так как это законодательство ближай­шим образом предназначалось для отдельного народа, имевшего уже свои укоренившиеся обычаи и привычки, стоявшего на низкой степени нравственного и культурно­го развития, неспособного сразу подняться на высоту предлагаемых ему божественных и общечеловеческих ис­тин, то во многих постановлениях закона нельзя не видеть уступки укоренившимся взглядам израильского народа, низкому уровню его нравственного развития, одним сло­вом, его «жестоковыйности». Этим объясняется установление известного закона равномерного возмездия: «око за око, зуб за зуб» (Исх. 21:24). И вообще, влияние этого условия так значительно на законодательство, что во мно­гих случаях оно скорее приспособляется к древним обыча­ям, чем вводит новые законы, так что без отношения к этому обстоятельству часто остались бы непонятными ис­тинный смысл и значение того или другого закона. Так, наказание за сыновнее неповиновение родителям (побие-ние камнями — Второз. 21:18—21) кажется жестоким; но если мы примем во внимание вообще силу родитель­ской власти в период патриархального состояния народа, или вообще в ранние периоды национального существова­ния (как напр. в Риме), то закон Моисеев является уже значительным шагом вперед в области гуманности и лич­ного права, так как он ограничивает произвол родитель­ской власти перенесением дела на общественный суд. За­кон деверства (состоявший в обязанности брата или бли­жайшего родственника «восстановить семя» своему умершему бездетным брату или родственнику) допущен также в виде уступки укоренившемуся обычаю. В преж­нее время обычай этот существовал, по-видимому, в более широких размерах у азиатских народов, и в Синайском законодательстве скорее терпел ограничение, чем освяще­ние. Закон кровавого отмщения представляет собой так­же пример разумного ограничения и ослабления древнего варварского обычая, который настолько укоренился в обы­чаях и нравах народа, что его нельзя было уничтожить сов­сем. Эта бытовая сторона законодательства вообще сильно выступает в законах о наказаниях за преступления. Имея дело с народом жестоковыйным и своевольным, законода­тель не щадит жезла в приучении этого народа к точному исполнению данных законов, и многие преступления, осо­бенно против религии и нравственной чистоты, наказыва­ются смертною казнию. Этою именно стороною Синай­ское законодательство показывало, что оно имело лишь временное назначение подготовлять народ к принятию другого высшего закона, закона благодати, данного Спаси­телем мира на все времена. А самое пришествие Его зна­меновалось всеми постановлениями обрядового закона, который был тенью грядущего и потому должен был пре­кратиться с явлением самой вещи, т.е. искупления в лице Иисуса Христа, Сына Божия.

Синайское законодательство отмечает собою время вступления израильтян в период самостоятельного нацио­нального бытия. Но оно в то же время служит выразите­лем новой ступени его духовного развития и цивилизации. Доселе он находился под полным влиянием египетской цивилизации и не имел своей собственной письменности. Теперь, впервые у него является литература, и притом священно-историческая, в которой описывается его исто­рическая судьба от самого сотворения мира. Эта литера­тура имела своим родоначальником Моисея, который на­писал пять книг, известных под общим названием закона или пятокнижия, и, в частности, под названиями: книга Бытия, Исход, Левит, книга Числ и Второзаконие. В кни­ге Бытия описываются судьбы мира и человечества от сотворения мира до смерти Иакова и Иосифа в Египте. Она обнимает период в 3 800 лет и написана Моисеем, по иу­дейскому преданию, когда он еще находился в земле Мадиамской, именно с целию пробуждения в израильском народе воспоминания о великих обетованиях их отцам. В книге Исход излагается история пребывания израильтян в Египте, исхода из него, дарования Синайского законода­тельства и построения скинии. В книге Левит подробно излагается обрядовая сторона Синайского законодательст­ва, и она названа так потому, что совершение всех этих обрядов предоставлялось колену Левиину, как избранному на священное служение. Книга Числ получила свое назва­ние от описываемых в ней народосчислений и содержит историю сорокалетнего странствования по пустыне до подступления к Иордану. Во Второзаконии описываются события последних двух месяцев пребывания в пустыне, и она получила свое название от того, что в ней делается по­вторение всех изданных раньше законов и свод их в более доступную книгу закона. Она заканчивается описанием смерти Моисея с заключительной похвалой ему (34 гла­ва). Все эти книги в полном своем составе (кроме послед­ней главы Второзакония) написаны самим Моисеем, и свитки их как драгоценная святыня хранились в ковчеге завета. Но Моисей был не только законодатель и историк своего народа, но и боговдохновенный поэт или псалмопе­вец. После него осталось несколько боговдохновенных пес­ней и молитв, из которых иные помещены в его истори­ческих книгах, а одна молитва вошла в состав книги песней или Псалтири, и составляет 89-й псалом, как показы­вает и его надписание: «Молитва Моисея, человека Бо­жия». Она начинается словами. «Господи! Ты нам прибе­жище в род и род. Прежде нежели родились горы, и Ты образовал землю и вселенную, и от века и до века Ты — Бог».

Моисей умер 120 лет, из которых 80 прошли до ис­хода израильтян из Египта и 40 по исходе. Эти цифры, вместе с общим указанием, что от дарования Аврааму обетования до закона прошло 430 лет (Гал. 3:17), служат основой для летосчисления этого периода. Если половину последней цифры положить на время пребывания в Егип­те до дарования закона (что вполне согласуется с показа­нием касательно лет Моисея, а также и с тем, что он был представителем третьего поколения после Левия, т.е. правнуком его) и присоединить 40 лет странствования по пустыне, то сумма этих цифр (215+40=255) и будет приблизительно определять собою продолжительность четвертого периода Библейской истории.

Период этот, который по соображению с данными всемирной истории нужно отнести к XVII—XV столетиям до Р. Христова, ознаменовался некоторыми важными со­бытиями и в жизни остального человечества. Из Египта (быть может, одновременно с Моисеем) вышел знамени­тый Кекропс, который первый перенес плоды высокой цивилизации древнего Египта на девственную почву Гре­ции и основал знаменитый, впоследствии, город Афины. Около этого же времени Эллин, сын мифического Девкалиона, вступил в Фессалию и по изгнании оттуда пелазгов поселился в ней и сделался родоначальником эллинского народа. На восточном берегу Средиземного моря, в сосед­стве с землей обетованной, основан был знаменитый, впоследствии, город Тир, который в одно время сосредо­точивал в своих руках всемирную морскую торговлю и, впоследствии, состоял в дружественном союзе с царями народа израильского. Таким образом, с выступлением из­бранного народа на поприще всемирной истории высту­пали на него и новые народы, которые должны были слу­жить представителями язычества в его высшем развитии и могуществе. Избранному народу предстояло победить его силою истинной религии и закона Божия.

Глава: ПЕРИОД ПЯТЫЙ (От завоевания земли обетованной до учреждения царской власти.)