Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

 

VIII. ПОКОРЕНИЕ СИБИРИ

 

При Ио­ан­не Гроз­ном слу­чи­лось стран­ное со­бы­тие.

Однажды во дво­рец при­шел че­ло­век и от­ре­ко­мен­до­вал­ся:

— Иван Кольцо, ви­це-по­ко­ри­тель Си­би­ри.

Иоанн Ва­сильевич про­ни­зал при­шельца гла­за­ми и про­из­нес:

— Скажи пря­мо, жи­ган! Бег­лый из Си­би­ри!

Кольцо с дос­то­инст­вом от­ве­тил:

— Я не бег­лый, а по­ко­ри­тель.

— Отлично! Рас­ска­жи, что ты там по­ко­рил?

Кольцо стал рас­ска­зы­вать:

— Казаки мы, т. е. что ва­ше, то на­ше, а что не ва­ше, то то­же на­ше. Мы лю­ди прос­тые и не­уче­ные. По-не­уче­но­му и жи­вем.

— Это мы слы­ха­ли. Дальше!

— Сейчас бу­дет и дальше.

Кольцо пог­ла­дил усы и са­мо­до­вольно про­дол­жал:

— Некого ста­ло на Ру­си гра­бить. Мно­го ли пос­ле оп­рич­ни­ка наг­ра­бишь? Мы и пош­ли дальше за Урал. Смот­рим — зем­ли мно­го, а на­ро­ду столько, сколько у Пу­риш­ке­ви­ча во­лос на го­ло­ве.

— Прошу не тро­гать Польшу, — прер­вал Ио­анн, — го­во­ри без меж­ду­на­род­ной по­ли­ти­ки.

— Могу и так. А царст­ву­ет над этим, прос­ти Гос­по­ди, на­ро­дом сле­пой царь и пред­во­ди­тельству­ет глу­хо­не­мой во­ево­да. Мои лю­ди, как львы, бро­си­лись на этот на­род и раз­би­ли его. Сле­пой царь не уви­дел, а глу­хой во­ево­да не ус­лы­шал, как мы подк­ра­лись к на­ро­ду и по­ко­ри­ли его. Вот я и тво­ей ми­лос­ти по­дар­ки при­вез.

Иван Кольцо вы­нул нес­колько со­бо­лей и ли­сиц и раз­ло­жил их пе­ред Ио­ан­ном Ва­сильеви­чем.

— Стибрили? — крат­ко спро­сил Гроз­ный.

— Никак нет. «Наст­ре­ля­ли»…

Иоанн Ва­сильевич стал рас­смат­ри­вать по­дар­ки.

— Заграничные! — ска­зал он с ви­дом зна­то­ка.

— Без фальши! — подт­вер­дил Кольцо. — Вот и та­мо­жен­ные плом­бы.

— Спасибо! А кто ва­ми пред­во­ди­тельство­вал?

— Предводительствовал наш ата­ман Ер­мак Ти­мо­фе­евич.

— Почему же он сам не явил­ся?

Кольцо за­мял­ся.

— Как бы те­бе ска­зать… Ссыл­ка не кон­чи­лась… Еще год­ков двад­цать ему ждать на­до…

Чтобы за­мять неп­ри­ят­ный раз­го­вор, Иван Кольцо стал на ко­ле­ни и тор­жест­вен­но про­из­нес:

— Кладем к тво­им но­гам за­во­еван­ное на­ми царст­во по име­ни Си­бирь.

— Принимаю его! — лас­ко­во про­из­нес Ио­анн Ва­сильевич.

В тот же день «зо­ло­топ­ро­мыш­лен­ные» по­ни­зи­лись до по­ло­ви­ны их сто­имос­ти.

Больше де­сят­ка бан­ки­ров ра­зо­ри­лись, прис­во­или деньги вклад­чи­ков и бы­ли сос­ла­ны в Си­бирь.

 

IX. СМЕРТЬ ГРОЗНОГО

 

Умер Ио­анн Ва­сильевич от иг­ры в шах­ма­ты.

Чигориным он не был, но в шах­ма­ты иг­рал не­дур­но. Пос­то­ян­ным парт­не­ром Гроз­но­го был бо­ярин Бельский, ко­то­ро­му он все за­бы­вал от­ру­бить го­ло­ву.

— Ты уж из­ви­ни, бо­ярин, — го­ва­ри­вал он Бельско­му. — Вче­ра Ма­лю­та сно­ва был за­нят, ни­как не мог ур­вать для те­бя нес­колько ми­нут. Уж по­дож­ди. Ты ведь свой че­ло­век.

— Подожду! — доб­ро­душ­но от­ве­чал Бельский. — Не ве­лик ба­рин. Мо­гу и по­дож­дать, по­ка гос­по­дин Ма­лю­та ос­во­бо­дит­ся.

За свою за­быв­чи­вость Ио­анн Ва­сильевич и поп­ла­тил­ся.

Однажды он по обык­но­ве­нию сел иг­рать в шах­ма­ты. Бельский за­явил:

— Шах ко­ро­лю!

В эту ми­ну­ту Ио­анн Ва­сильевич упал на спин­ку крес­ла и умер.

Шахматному ко­ро­лю не­мед­лен­но от­ру­би­ли го­ло­ву, а ко­ро­ле­ву, име­ну­емую фер­зем, сос­ла­ли в дальний мо­нас­тырь.

Много вре­ме­ни спус­тя пос­ле по­хо­рон Ио­ан­на Гроз­но­го ос­тав­ши­еся в жи­вых моск­ви­чи не ве­ри­ли, что они жи­вы.

— Неужели мы уце­ле­ли! — удив­ля­лись они.

Многие на ули­це под­хо­ди­ли к зна­ко­мым и про­си­ли:

— А ну-ка, ударь ме­ня по уху. Хо­чу знать, жив я или не жив?

Летописцы уве­ря­ют, что ос­таться жи­вым при Ио­ан­не Гроз­ном бы­ло так же труд­но, как вы­иг­рать двес­ти ты­сяч.

 

 

СМУТНОЕ ВРЕМЯ

 

I. БОРИС ГОДУНОВ

 

До Бо­ри­са поч­ти царст­во­вал Фе­дор Ио­ан­но­вич. Но…

Наконец, его по­хо­ро­ни­ли и стал царст­во­вать Бо­рис. Во вре­мя вен­ча­ния на царст­во Бо­рис ска­зал:

— Клянусь, что у ме­ня не бу­дет ни од­но­го бед­ня­ка.

Он чест­но сдер­жал сло­во. Не прош­ло и пя­ти лет царст­во­ва­ния Бо­ри­са, а уж ни од­но­го бед­ня­ка нельзя бы­ло сыс­кать во всей стра­не с ог­нем.

Все пе­ре­мер­ли от го­ло­да и бо­лез­ней.

По от­цу Бо­рис был та­та­рин, по ма­те­ри рус­ский, а по ос­тальным родст­вен­ни­кам не­из­вест­но кто.

Но пра­вил он, как по­ла­га­лось в те вре­ме­на, бла­го­по­луч­но. Да­вал обе­ща­ния, каз­нил, ссы­лал и ис­ко­ре­нял кра­мо­лу.

Но ни каз­ня­ми, ни ссыл­ка­ми, ни дру­ги­ми ми­лос­тя­ми ему не уда­лось снис­кать люб­ви на­ро­да.

Имя «Бо­рис» про­из­но­си­лось с иро­ни­ей.

— Какой он «Бо­рис», — го­во­ри­ли про не­го вти­хо­мол­ку. — Бо­рух, а не Бо­рис. Бо­рис Го­дун или, еще вер­нее, Бо­рух Го­дин. Зна­ем мы этих Бо­ри­сов…

Многие уве­ря­ли, что сво­ими уша­ми слы­ша­ли, как Бо­рис раз­го­ва­ри­вал с Гур­лян­дом и Гурьевым по-еврей­ски, ког­да он еще был премьером.

— Только и слыш­но бы­ло, что гыр-гыр-гыр, — рас­ска­зы­ва­ли бо­яре. — По­том все трое пош­ли в си­на­го­гу.

Когда по­яви­лись пер­вые слу­хи о са­моз­ван­це, на­род тай­но стал из­ме­нять Бо­ри­су. Уз­нав про са­моз­ван­ца, Бо­рис поз­вал Шуй­ско­го.

— Слышал? — спро­сил царь.

— Слышал! — от­ве­тил Шуй­ский.

— Это он, Дмит­рий?

Шуйский от­ри­ца­тельно по­ка­чал го­ло­вой.

— Никак нет. При мне уби­ва­ли. Это не тот.

— Кто же, по-тво­ему, этот са­моз­ва­нец?

— Мошенник ка­кой-то! — от­ве­тил Шуй­ский. — Ма­ло ли нын­че ма­зу­ри­ков шля­ет­ся.

Борис от­пус­тил Шуй­ско­го и ве­лел соз­вать бо­яр. Бо­яре приш­ли. Бо­рис вы­шел и об­ра­тил­ся к ним бе­лы­ми сти­ха­ми:

— «Достиг я выс­шей влас­ти…»

Бояре пе­рег­ля­ну­лись. Пос­лы­шал­ся ше­пот:

— У Пуш­ки­на ук­рал! У Пуш­ки­на ук­рал!

Борис сде­лал вид, что ни­че­го не слы­шит, и про­дол­жал:

— «Седьмой уж год я царст­вую…»

Тут чей-то не­го­ду­ющий го­лос рез­ко прер­вал Бо­ри­са:

— Это гра­беж! Сво­его же по­эта гра­бит!

— В са­мом де­ле! — пос­лы­шал­ся дру­гой го­лос. — Иност­ран­но­го по­эта хоть ог­ра­бил бы, а то сво­его.

Сразу за­шу­ме­ли все:

— Посреди бе­ла дня бе­лые сти­хи красть!

Борис сто­ял блед­ный, как по­лот­но же­лез­ной до­ро­ги.

Кто-то зак­ри­чал:

— Пойдем вя­зать Бо­ри­со­вых щен­ков!

— Это то­же из Пуш­ки­на! — зак­ри­ча­ли точ­но из-под зем­ли вы­рос­шие Вен­ге­ров и Лер­нер. — Не смей тро­гать!

Но их ник­то не слу­шал. Все бе­жа­ли ду­шить семью Бо­ри­са.

Сам Бо­рис чрез зна­ко­мо­го фар­ма­цев­та, ко­то­ро­му он пред тем уст­ро­ил пра­во­жи­тельство в Моск­ве, дос­тал ар­буз с виб­ри­она­ми и от­ра­вил­ся.

 

II. ЛЖЕДМИТРИЙ I

 

Первый са­моз­ва­нец был ро­дом из Одес­сы.

Его нас­то­ящее имя до сих пор не­из­вест­но, но псев­до­ним «Лжед­мит­рий I» был в свое вре­мя не ме­нее по­пу­ля­рен, чем псев­до­ни­мы «Мак­сим Горький», «Со­ло­губ» и др.

В при­каз­чичьем клу­бе он на­учил­ся гра­ци­оз­но тан­це­вать ма­зур­ку, чем сра­зу рас­по­ло­жил к се­бе серд­ца по­ля­ков.

— От лай­дак! — вос­хи­ща­лись по­ля­ки. — Тан­цу­ет, как круль!

Последнее сло­во сильно за­па­ло в ду­шу Лжед­мит­рия.

«Разве уж так труд­но быть ко­ро­лем? — ду­мал он, ле­жа у се­бя на убо­гой кро­ва­ти. — Нуж­на только уда­ча. Ведь Фер­ди­нанд и Чер­но­горс­кий князь ста­ли ко­ро­ля­ми. Нуж­но только за­ру­читься под­держ­кой сильной дер­жа­вы».

Тут он не­вольно на­чи­нал ду­мать про Польшу:

«Сами го­во­рят, что тан­цую, как круль. Пой­ти раз­ве и ска­зать им, что я дей­ст­ви­тельно круль… Они все­му по­ве­рят».

Лжедмитрий не ошиб­ся. Ког­да он объявил по­ля­кам, что он ца­ре­вич Дмит­рий, они бро­си­лись его об­ни­мать.

— Ах, шельма, — кри­ча­ли по­ля­ки, це­луя Дмит­рия во все, не иск­лю­чая ли­ца. — Как лов­ко при­ки­ды­вал­ся ко­ню­хом.

— Поможете мне ов­ла­деть мо­им царст­вом?

— А что дашь?

— Все, что пон­ра­вит­ся вам, — обе­щал Дмит­рий.

— Отлично! Нам нра­вит­ся Бе­ло­рус­сия.

Дмитрий доб­ро­душ­но ска­зал:

— Возьмите ее.

— Нравится нам еще Ве­ли­ко­рус­сия, Ма­ло­рос­сия, Си­бирь.

— Что же у ме­ня ос­та­нет­ся? — с ис­пу­гом выр­ва­лось у Дмит­рия.

Поляки уте­ши­ли его:

— А те­бе, бра­ти­ку, ни­че­го и не на­до. Ведь ты ко­нюх. Ку­пим те­бе хо­ро­ше­го ло­ша­ка, ты и уедешь на нем из Мос­ко­вии, а пра­вить бу­дем мы са­ми.

— Ладно! — ска­зал Дмит­рий. — Спа­си­бо, что хоть ло­ша­ка од­но­го мне ос­та­ви­те.

С по­мощью по­ля­ков Дмит­рии и взял Моск­ву. На­род мос­ковс­кий и ве­рил, и не ве­рил, что это нас­то­ящий Дмит­рий.

— Как же ты спас­ся? — спра­ши­вал с лю­бо­пытст­вом на­род.

— Очень прос­то! — объяснил са­моз­ва­нец. — Уви­дел, что ме­ня на­ча­ли ре­зать, и убе­жал. Вмес­то ме­ня и за­ре­за­ли дру­го­го.

Народ ка­чал го­ло­вой, кто-то пред­ло­жил:

— Позовем Шуй­ско­го. Он был тог­да в Уг­ли­че. Спро­сим его.

Позвали Шуй­ско­го и спро­си­ли:

— При те­бе уби­ли ца­ре­ви­ча Дмит­рия?

— Какого Дмит­рия? — уди­вил­ся Шуй­ский. — Ни­ка­ко­го ца­ре­ви­ча Дмит­рия не уби­ва­ли. Все Бо­рис вы­ду­мал. Дмит­рий — вот.

Шуйский ука­зал на са­моз­ван­ца.

— Спросим еще мать ца­ре­ви­ча! — ре­шил на­род. Поз­ва­ли мать ца­ре­ви­ча и спро­си­ли, ука­зав на са­моз­ван­ца:

— Твой это сын?

— Мой, мой! — от­ве­ти­ла пе­чальная мать. — Тот Дмит­рий был только чер­ненький, а этот ры­жий. Только это от­то­го, что он вы­рос. Мой это сын! Мой!

Лжедмитрий стал царст­во­вать. Че­ло­ве­ком он ока­зал­ся доб­рым, ни­ко­го не каз­нил и не на­ка­зы­вал плетьми.

Это по­ка­за­лось по­доз­ри­тельным бо­ярам.

— Он не нас­то­ящий сын Гроз­но­го, — роп­та­ли бояре. — До сих пор ни­ко­му из нас го­ло­ву не от­ру­бил. Нет, он са­моз­ва­нец!

А Дмит­рий не исп­рав­лял­ся и про­дол­жал не каз­нить. Бо­яре не мог­ли снес­ти этой оби­ды и уби­ли его.

— Он был об­ман­щи­ком! — за­яви­ли они на­ро­ду. — Он не Дмит­рий.

Народ ве­рил и не ве­рил сло­вам бо­яр.

— Спросим Шуй­ско­го! — ре­шил на­род. Шуй­ско­го при­ве­ли.

— Убитый был Дмит­рий? — прис­ту­пи­ли к кня­зю.

— Какой уби­тый? — пе­респ­ро­сил Шуй­ский.

— Вот этот, что ле­жит пред то­бой.

— Этот? Ка­кой же он Дмит­рий? Мо­шен­ник он, а не Дмит­рий. Ца­ре­ви­ча Дмит­рия при мне в Уг­ли­че уби­ва­ли. Этот са­моз­ва­нец.

Позвали мать Дмит­рия и спро­си­ли:

— Твой сын?

— Не мой! — от­ве­ти­ла мать. — Мои был ма­ленький, восьми­лет­ний, а этот. вишь. ка­кой бал­бес.

Народ пос­ле этих слов по­ве­рил.

— Мой, мой! — ответила печальная мать. — Тот Дмитрий был только черненький, а этот рыжий.

 

III. ЛЖЕДМИТРИЙ II

 

Второй са­моз­ва­нец не­из­вест­но от­ку­да по­явил­ся.

— Я вто­рич­но спас­ся! — со­об­щил он на­ро­ду. — Ви­ди­те, ка­кой я лов­кий. Из­бе­ри­те ме­ня ца­рем.

Народ не­до­уме­вал.

— Как же ты спас­ся? — удив­лял­ся на­род.

— А очень прос­то. Под­ку­пил че­ло­ве­ка, что­бы за ме­ня при­нял смерть, а сам уд­рал.

Народ ду­мал, ду­мал и ре­шил:

— Спросим Шуй­ско­го.

Привезли Шуй­ско­го из мо­нас­ты­ря, в ко­то­рый он за царст­во­ва­ние был зак­лю­чен, и спро­си­ли:

— Вот че­ло­век вы­да­ет се­бя за Дмит­рия. Ты что ска­жешь — Дмит­рий он или не Дмит­рии?

— Дмитрий! — твер­до от­ве­тил Шуй­ский.

— Но ведь Дмит­рия уби­ли!

— Какого Дмит­рия? — уди­вил­ся Шуй­ский. — Ни­ка­ких Дмит­ри­ев не уби­ва­ли. Это Дмит­рий нас­то­ящий.

Народ ре­шил:

— Позовем мать Дмит­рия.

Позвали и спро­си­ли:

— Твой сын это?

— Мой! — пос­ле­до­вал от­вет. — И гла­за те, и во­ло­сы те. Раньше он был ры­жим, а те­перь чер­ный, но он мой сын.

— Позовем еще Ма­ри­ну Мни­шек. — ре­шил на­род.

Позвали Ма­ри­ну, по­ка­за­ли Лжед­мит­рия II.

— Это мой муж! — за­яви­ла гор­дая полька. — И брю­ки та­ко­го же цве­та, и столько же рук, ног и глаз, как у то­го… Это мой муж.

Однако Лжедмитрию второму царст­во­вать не уда­лось.

Дав ему про­ход­ное сви­де­тельство, его вы­се­ли­ли из Моск­вы, ка­жет­ся да­же не впус­тив в нее.

 

IV. МЕЖДУЦАРСТВИЕ

 

Между тем сме­лых лю­дей ста­но­ви­лось все меньше и меньше на Ру­си и не­ко­му ста­ло царст­во­вать.

Даже са­моз­ван­цы от­ка­зы­ва­лись от Моск­вы.

— Поцарствуешь день, — го­во­ри­ли са­моз­ван­цы, — а по­том це­лый ме­сяц те­бя бу­дут за это уби­вать. Се­бе до­ро­же сто­ит.

Наступило меж­ду­царст­вие.

Поляки уви­де­ли, что ца­ря нет в Рос­сии, и приш­ли все в Моск­ву и за­яви­ли:

— Мы все бу­дем царст­во­вать над ва­ми. В ком­па­нии ве­се­лее и бе­зо­пас­нее.

— Царствуйте! — раз­ре­ши­ли бо­яре. — Ко­му при­ка­же­те при­ся­гать?

— Всем при­ся­гай­те! — при­ка­за­ли по­ля­ки.

На это бо­яре ре­зон­но от­ве­ти­ли:

— Вас так мно­го! Ес­ли каж­до­му в от­дельнос­ти при­ся­гать, то че­ло­ве­чес­кой жиз­ни не хва­тит. Вы­би­рай­те уж од­но­го.

Поляки по­ня­ли, что бо­яре пра­вы.

— Присягайте сы­ну на­ше­го ко­ро­ля Вла­дис­ла­ву! — при­ка­за­ли они.

Бояре при­сяг­ну­ли. Ког­да при­ся­га кон­чи­лась, по­ля­ки вдруг за­яви­ли:

— Мы ошиб­лись. При­ся­гай­те не Вла­дис­ла­ву, а са­мо­му ко­ро­лю Си­гиз­мун­ду.

Бояре при­сяг­ну­ли Си­гиз­мун­ду.

— Можем ид­ти? — спро­си­ли они.

— Нет, нет! — от­ве­ти­ли по­ля­ки. — Не ухо­ди­те. Мо­жет быть, еще ко­му-ни­будь нуж­но бу­дет при­ся­гать.

Бояре се­ли на кры­леч­ко и ста­ли ждать.

Народ ос­та­вил их ждать и стал дей­ст­во­вать на свой риск и страх.

 

V. МИНИН И ПОЖАРСКИЙ

 

Однажды на пло­ща­ди по­явил­ся че­ло­век в фор­ме мяс­ни­ка и зак­ри­чал:

— Заложим жен и де­тей и вы­ку­пим оте­чест­во!

— Заложим! — за­гу­де­ла тол­па. Кузьма Ми­нин за­ло­жил (впос­ледст­вии ока­за­лось, что это был он), пе­рес­чи­тал деньги и ска­зал:

— Маловато!

И, во­оду­ше­вив­шись, сно­ва воск­лик­нул:

— Продадим дво­ры и спа­сем оте­чест­во!

— Продадим! — сно­ва за­гу­де­ла тол­па. — Без жен и де­тей дво­ры ни к че­му.

Тут же нас­ко­ро ста­ли про­да­вать дво­ры и вы­ру­чен­ные деньги от­да­ва­ли Ми­ни­ну.

Кто по­ку­пал дво­ры — ни­ко­му из ис­то­ри­ков не из­вест­но. А мо­жет быть, из­вест­но, но из стыд­ли­вос­ти они это скры­ва­ют.

Полагают, что бы­ла ос­но­ва­на тай­ная пат­ри­оти­чес­кая ком­па­ния по скуп­ке до­мов и иму­щест­ва.

«Странно, — за­ме­ча­ет один иност­ран­ный ис­то­рик, имя ко­то­ро­го мы да­ли сло­во дер­жать в сек­ре­те. — Всех при­нуж­да­ли про­да­вать до­ма; кто не хо­тел доб­ро­вольно про­да­вать дом, то­го при­нуж­да­ли. Как же в та­кое вре­мя мог­ли по­яв­ляться лю­ди, ко­то­рые ос­ме­ли­ва­лись по­ку­пать до­ма?»

Не бу­дем объяснять иност­ран­ным ис­то­ри­кам то, че­го они но сво­ему ску­до­умию по­ни­мать не мо­гут, и вер­нем­ся к Ми­ни­ну.

— Теперь хва­тит, — за­явил он сво­им граж­да­нам. — Возьми­те ору­жие и пой­дем на по­ля­ков. Во гла­ве ра­ти стал По­жарс­кий.

— А ка­за­ков под Моск­вой не бу­дет? — спро­сил но­вый пол­ко­во­дец.

Казаки бы­ли на сто­ро­не по­ля­ков.

— Не бу­дет! — от­ве­тил Ми­нин.

— Тогда я пой­ду!

Пожарский ока­зал­ся храб­рым пол­ко­вод­цем и ос­во­бо­дил Моск­ву от по­ля­ков.

Большую по­мощь ока­зал ему при этом го­лод, лю­без­но сог­ла­сив­ший­ся по­се­литься в Моск­ве на вре­мя оса­ды.

Поляки, пи­та­ющие с ма­лых лет отв­ра­ще­ние к го­ло­ду, от­да­ли Моск­ву рус­ским.

С тех пор го­лод не рас­ста­вал­ся с рус­ским на­ро­дом, по­се­лив­шись у не­го на пра­вах быв­ше­го со­юз­ни­ка и дру­га до­ма.

 

VI. ИВАН СУСАНИН

 

После изг­на­ния по­ля­ков из Моск­вы бо­яре и на­род изб­ра­ли на царст­во Ми­ха­ила Фе­до­ро­ви­ча Ро­ма­но­ва.

В то вре­мя прос­ла­вил­ся крестьянин Иван Су­са­нин.

Однажды в дом Су­са­ни­на вор­ва­лась бан­да польских во­инов и пот­ре­бо­ва­ла, что­бы он их по­вел к Ми­ха­илу Фе­до­ро­ви­чу, ко­то­ро­го по­ля­ки хо­те­ли убить.

Сусанин выб­рал та­кое мес­то, ку­да во­рон кос­тей не за­но­сил, и за­вел ту­да по­ля­ков.

Сусанина по­ля­ки умерт­ви­ли, но и са­ми по­гиб­ли…

 

 

МАЛОРОССИЯ

 

I. КАЗАКИ

 

Малороссия — это та са­мая стра­на, где из цве­тов пле­тет ве­нок Ма­ру­ся и о ста­ри­не по­ет се­дой Грицько.

Маруси ни к ка­ким пар­ти­ям не при­над­ле­жа­ли, а Грицьки де­ли­лись на две пар­тии.

Одна да­ва­ла се­бя гра­бить па­нам, и чле­ны ее на­зы­ва­лись крестьяна­ми.

Другая пар­тия са­ма гра­би­ла па­нов, и на­зы­ва­лись ее чле­ны ка­за­ка­ми.

Казаки бы­ли так­же раз­ные.

Одни жи­ли на бе­ре­гах Днеп­ра, во­ева­ли с та­та­ра­ми и с про­ез­жи­ми на большой до­ро­ге, би­ли вся­ко­го, кто под­вер­нул­ся под ру­ки, и вод­ку на­зы­ва­ли «го­рил­кой».

Сами же на­зы­ва­лись за­по­рож­ца­ми.

Другие ка­за­ки жи­ли на бе­ре­гах До­на, во­ева­ли с та­та­ра­ми, би­ли. ко­го Бог пос­лал, и вод­ку на­зы­ва­ли «го­рел­кой».

Назывались они дон­ца­ми.

Третьи жи­ли на Ура­ле, во­ева­ли с та­та­ра­ми и с обо­за­ми куп­цов, би­ли, ко­го мог­ли одо­леть, и вод­ку на­зы­ва­ли «ви­ном».

Эти на­зы­ва­лись уральски­ми ка­за­ка­ми.

Несмотря на столь вы­пук­лые про­ти­во­ре­чия в прог­рам­мах ка­за­чест­ва за­по­рожс­ко­го, донс­ко­го и уральско­го, все они схо­ди­лись в од­ном и глав­ном пунк­те — в го­ря­чей люб­ви к то­му, что за­по­рож­цы на­зы­ва­ли «го­рил­кой», дон­цы — «го­рел­кой», а уральцы — «ви­ном».

Управляли ка­за­ка­ми ата­ма­ны, ко­то­рые вы­би­ра­лись са­ми­ми же ка­за­ка­ми и обык­но­вен­но ме­ня­лись по два ра­за в день.

Наибольшую из­вест­ность в ис­то­рии зас­лу­жи­ли за­по­рож­цы.

Эти сво­бо­до­лю­би­вые во­ины бы­ли во­ору­же­ны прек­рас­ны­ми пи­ка­ми и саб­ля­ми и бы­ли в пос­то­ян­ной за­ви­си­мос­ти то от польско­го, то от рус­ско­го во­евод.

Своими ли­хи­ми на­бе­га­ми и по­пой­ка­ми ка­за­ки на­во­ди­ли ужас на со­сед­ние го­су­дарст­ва. В со­юзе с та­та­ра­ми они час­то при­чи­ня­ли мно­го бед Польше, а в со­юзе с по­ля­ка­ми — час­то здо­ро­во лу­пи­ли та­тар.

Хорошо, при­вольно жи­лось сво­бод­ным как ве­тер ка­за­кам.

Наконец им на­до­ело польское иго, и они ре­ши­ли сбро­сить его ка­кой бы то ни бы­ло це­ной.

 

II. БОГДАН ХМЕЛЬНИЦКИЙ

 

Имя че­ло­ве­ка, ос­во­бо­див­шею Ук­ра­ину от польско­го гне­та, бы­ло — Бог­дан Хмельниц­кий.

Хмельницкий, преж­де чем стать ге­ро­ем, был польским чи­нов­ни­ком.

Однажды хо­лос­той по­ляк, нуж­да­ясь в же­не, на­пал на ху­тор Хмельниц­ко­го и заб­рал у не­го же­ну.

Чаплинский (так зва­ли хо­лос­то­го по­ля­ка) ду­мал, что Хмельниц­кий че­ло­век без пред­рас­суд­ков и же­нит­ся на дру­гой жен­щи­не.

— Какой че­ло­век не хо­чет же­ниться два ра­за? — ду­мал Чап­линс­кий.

Но ошиб­ся. Хмельниц­кий, уз­нав про эксп­роп­ри­ацию, страш­но ра­зоз­лил­ся.

— Око за око, зуб за зуб! — воск­лик­нул в гне­ве Хмельниц­кий. — Вы от­ня­ли у ме­ня же­ну, а я от­ни­му у вас Ма­ло­рос­сию.

Поляки пе­рет­ру­си­ли и при­ка­за­ли Чап­линс­ко­му от­дать же­ну.

— Хорошо, — от­ве­тил Чап­линс­кий, — я го­тов об­ме­нять же­ну на Ма­ло­рос­сию. Сколько да­ди­те сда­чи?

Стали тор­го­ваться, а ког­да сош­лись, бы­ло уже позд­но. Же­на Хмельниц­ко­го за­яви­ла, что Чап­линс­кий мно­го при­ят­нее Хмельниц­ко­го, и пой­ти к пос­лед­не­му не пожелала.

Загорелась во­ина.

Казаки во­ору­жи­лись сво­ими пи­ка­ми, пи­ща­ля­ми, саб­ля­ми и та­та­ра­ми.

— За сво­бо­ду! За сво­бо­ду! — кри­ча­ли ка­за­ки, ки­да­ясь на ля­хов.

Конечно, пос­ле та­ких слов по­ля­кам ос­та­ва­лось только об­ра­щаться в бегст­во, что они и де­ла­ли.

Свобода бы­ла до­бы­та, и ка­за­ки заг­рус­ти­ли.

— Что нам де­лать со сво­бо­дою? — за­да­ли они Хмельниц­ко­му воп­рос.

— Скучно с ней! — роп­та­ли ста­рые ка­за­ки. — Ког­да нет сво­бо­ды, за нее мож­но драться. Ве­се­лее тог­да. А те­перь что? И под­раться не за что.

— Скверно, ког­да не за что драться! — сог­ла­ша­лась мо­ло­дежь.

Казачество зе­ва­ло от без­дей­ст­вия. Та­та­ры ос­та­лись так­же без­ра­бот­ны­ми и уже по­ду­мы­ва­ли о вой­не с ка­за­ка­ми.

Хмельницкий ви­дел это и, на­ко­нец, пред­ло­жил:

— Давайте, брат­цы, от­да­дим­ся ка­ко­му-ни­будь го­су­дарст­ву!

— Ура! — зак­ри­ча­ли ра­дост­но ка­за­ки. — Вот это зо­ло­тые сло­ва.

— Отдадим Ук­ра­ину, а по­том бу­дем ее сно­ва от­ни­мать. От­няв­ши, сно­ва от­да­дим, а от­дав­ши, сно­ва бу­дем от­ни­мать.

— К ко­му же при­со­еди­ним­ся? — спро­сил Хмельниц­кий.

После крат­ко­го со­ве­ща­ния ка­за­ки ре­ши­ли при­сяг­нуть на под­данст­во мос­ковс­ко­му ца­рю.

Поляки же до ны­неш­не­го дня ос­та­лись только при же­не Хмельниц­ко­го.

Казаки сво­бод­нее вздох­ну­ли.

Потом они ста­ли взды­хать не так сво­бод­но, но за­то ча­ще…

 

 

РУСЬ-ИМПЕРИЯ

 

I. ПЕТР ВЕЛИКИЙ

 

Петр Ве­ли­кий был ги­гант на брон­зо­вом ко­не.

До Пет­ра Русь бы­ла неп­ро­хо­ди­мо-бо­ро­да­той стра­ной. У всех — от пер­вей­ше­го бо­яри­на до пос­лед­не­го ко­ню­ха — был во­лос до­лог.

Один из знат­ных иност­ран­цев, вы­пи­сан­ный в Рос­сию как ис­кус­ный плот­ник, но сде­лав­ший­ся впос­ледст­вии ис­то­ри­ком, так опи­сы­ва­ет тог­даш­нюю Русь:

«…Эта большая стра­на, — пи­шет иност­ран­ный плот­ник, — вся гус­то по­рос­ла бо­ро­дой. Из-за бо­род не вид­но го­лов. Рус­ский ду­ма­ет бо­ро­дой, пьет чай бо­ро­дой, ест клюк­ву бо­ро­дой и ею же об­ни­ма­ет и це­лу­ет же­ну». Итальянский пи­са­тель, жи­ву­щий на Кап­ри, уве­ря­ет, что Рос­сия — го­су­дарст­во уезд­ное. Ка­кое глу­бо­кое заб­луж­де­ние… «Рос­сия поп­рос­ту — го­су­дарст­во бо­ро­да­тое».