Перевалочный пункт

В дореволюционный период Вятка была транзитным городом на пути следовавших из русских столиц в Сибирь. Поэтому путь на каторгу в отдаленные районы России для многих декабристов лежал именно через Вятку, удаленную на сотни верст от центра. Вятка фактически становится свидетельницей исполнения приговора императора над восставшими. В 1826 – 1828 гг. через территорию Вятской губернии проехали, направляясь в Сибирь на каторгу и ссылку, около 100 участников восстания декабристов.

Маршрут следования осужденных декабристов держался в строгой тайне. Не случайно военный министр Татищев сообщал губернаторам северных губерний: «Государю Императору угодно, чтобы отправление преступников к местам их назначения производилось ночью и по секрету, чтобы никто из них не был посылаем через Москву, чтобы следуемые в Сибирь были отправлены по Ярославскому тракту, и, наконец, чтобы маршруты их следствия не были никому сообщены». Путь декабристов пролегал через следующие населенные пункты: Шлиссельбург, Ладога, Кострома, Рыбинск, Ярославль, Макарьев, Орлов, Вятка, Слободской, Глазов, Дебесы, Пермь, Кунгур, Екатеринбург, Камышлов, Тюмень…. Как видим, сразу три крупных вятских города должны были принять на короткий промежуток времени осужденных бунтарей.

Добрый и злой фельдъегерь

Первая группа декабристов, приговоренных к высылке в Сибирь на поселение и каторгу, выехала 13 июля 1826 г. В эту партию вошли: Е. П. Оболенский, П. П. Трубецкой, С. Г. Давыдов, А. И. Якубович, А. Муравьев, два брата — Петр и Андрей Ивановичи Борисовы. В августе по тому же маршруту отправилась еще одна когорта осужденных. Министр внутренних дел В. С. Ланской предписывал вятскому губернатору А. И. Рыхлевскому обеспечить для безостановочного проезда декабристов через почтовые станции 512 лошадей. Известно, что с 21 июля по 4 августа 1826 г. через г. Слободской проследовало 11 партий декабристов. В каждой группе, следующей друг за другом примерно через день, находилось, как правило, по четыре осужденных. Каждый ехал на отдельной тройке при ямщике и жандарме. Впереди скакал фельдъегерь, имевший особое предписание и неограниченную силу власти. Так, например, известный своей строгостью и педантизмом фельдъегерь Желдыбин чуть не заморозил отправленных по первому зимнему пути Никиту и Александра Муравьевых, К. Торсона, И. Анненкова: не дал им купить в дороге теплые вещи, не останавливался на ночлег, загнал семь лошадей и надул при расчете ямщиков. А вот фельдъегерь, сопровождавший И. Якушкина, Арбузова и Тютчева был вполне либерален: разрешил Римскому-Корсакову на короткой остановке в Ладоге поговорить людям с декабристами и выразить им сочувствие.

Путь в Сибирь для декабристов являлся тяжелым испытанием. Все они были закованы в кандалы, которые натирали до крови ноги. Лошади мчались от станции до станции без остановок в пути, поэтому декабристы могли отдохнуть только при перепряжке лошадей. «Скакали день и ночь. В санях дремать было неловко, ночевать в кандалах неспокойно, дремали во время перепряжки» — писал А. Е. Розен. О проезде через Вятские земли он вспоминал: «В Глазове ночевали, и на несколько минут отомкнули железа, что можно было переменить белье». Короткий отдых, и опять слышался крик: «Фельдъегерская тройка вперед! Жандармы не отставать!». О том, как быстро скакали тройки почтовых лошадей, говорит следующий факт: А. Розен, Н. Репин, М. Глебов, М. Кюхельбекер выехали из Петербурга 5 февраля, а в далеком Тобольске были 22 февраля рано утром.

Нужно улицу «Молодая гвардия» переименовать в улицу «Декабристов».

В Глазове прошли годы учёбы Григория Егоровича Верещагина, первого удмуртского ученого.
Верещагин в течение 50 лет занимался изучением жизни и быта удмуртского и русского населения Удмуртии, причем экспедиции проводил на собственные средства. Материалы экспедиций использованы в монографиях «Вотяки Сосновского края» и «Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии», вышедших в серии «Записки Императорского русского географического общества» в Санкт-Петербурге в 1886 и 1889 гг.