Петр Федорович Чайковский.
(при рождении Пётр Фёдорович Чайка)
Дед композитора, Петра Ильича Чайковского - Петр Федорович Чайковский родился в 1745 году в селе Николаевка Полтавской губернии в семье украинского казака Федора Чайки, мать - Анна. Он учился в Киевской академии, а в 1769 году был переведен для учебы в Санкт-Петербургский военно - сухопутный госпиталь. После окончания курса Петр Федорович в чине подлекаря направился в действующую армию. Участвовал он в русско - турецкой войне 1768-1774 годов, был произведен в лекари. В 1777 году Чайковский вышел в отставку. В 1782 году Петр Федорович в чине штаб-лекаря занимает должность в городе Вятка.
В 1785 году по указу Екатерины II в России составлялась дворянская книга. Согласно табелю о рангах Петра I чины не ниже 8-го класса получали права дворянства. Так Петр Федорович Чайковский становиться дворянином. В январе 1796 года Петра Федоровича назначают на должность городничего города Слободского. Здесь же в Слободском в семье Чайковского родился сын Илья, отец великого композитора. Меньше чем через год его назначают городничим уездного города Глазова Вятской губернии.
Петр Федорович был женат на Анастасии Степановне Посоховой, дочери подпоручика Степана Посохова, погибшего при защите Кунгура от нападения одного из пугачевских отрядов. В Глазов Чайковские приехали большой семьей - семеро детей. Восьмой ребенок - дочь Олимпиада родилась уже в Глазове в 1801 году.
Семья городничего богатой не была. Имели Чайковские в собственности деревянный дом и четырех дворовых людей. Жили на жалованье.
Обязанности городничего: пополнение городской казны и ее отправка под охранной, покупка фуража, обеспечение продовольствием и его сохранность, рассмотрение жалоб и проступков чиновников, исполнение указов Сената, забота о содержании штатной команды...
При П.Ф.Чайковском в городе была открыта ратуша, построена первая больница на пятнадцать коек, осуществлена разметка площадей, улиц и кварталов.
Дети П.Ф.Чайковского получили превосходное по тем меркам образование. Все они увлекались музыкой. Две дочери П.Ф.Чайковского, тетки композитора, жили в Ижевском Заводе. Екатерина в 1805 году вышла замуж за помощника управителя Ижевской заводской конторы поручика В.П.Широкшина, а Александра - в 1810 году за титулярного советника И.Ф.Евреинова. Дома их находились в Нагорной части поселка на улице Куренной (ныне ул. Красная). Последний из сыновей городничего Чайковского Илья, отец композитора, после окончания Вятского двухклассного училища тринадцатилетним мальчиком был отдан на Ижевский завод, где стал постигать азы заводского дела. Сначала он работал копиистом под непосредственным руководством начальника Гороблагодатских и Камских заводов А.Ф.Дерябина. Вернулся Илья Петрович в родной Вятский край только через четверть века, будучи уже крупным специалистом в горном деле. В январе 1837 года его назначают горным начальником Камско-Воткинского завода.
В Глазове прошли годы детства Владимира Михайловича Бехтерева, невролога, психиатра и психолога.
"…Мое раннее детство протекло в условиях сельской жизни наиболее глухих мест вятской губернии, например, в полурусском, полувотятском селе Унинском, Глазовского уезда, частью в небольшом, не менее, пожалуй, захолустном городе Глазове, частью в самом городе Вятке…".
Влади́мир Миха́йлович Бе́хтерев (22 января (3 февраля) 1857, Сарали ныне Бехтерево, Елабужский район) — 24 декабря 1927, Москва) — выдающийся русский психиатр, невропатолог, физиолог, психолог, основоположник рефлексологии и патопсихологического направления в России, академик. Тайный советник, генерал-майор медицинской службы царской армии.
С .С. Зорин
Роль Бехтерева В.М. в развитии психопедологии в России
Данная статья посвящается 160 - летнему юбилею Бехтерева В.М.
Добрый и злой фельдъегерь
Первая группа декабристов, приговоренных к высылке в Сибирь на поселение и каторгу, выехала 13 июля 1826 г. В эту партию вошли: Е. П. Оболенский, П. П. Трубецкой, С. Г. Давыдов, А. И. Якубович, А. Муравьев, два брата — Петр и Андрей Ивановичи Борисовы. В августе по тому же маршруту отправилась еще одна когорта осужденных. Министр внутренних дел В. С. Ланской предписывал вятскому губернатору А. И. Рыхлевскому обеспечить для безостановочного проезда декабристов через почтовые станции 512 лошадей. Известно, что с 21 июля по 4 августа 1826 г. через г. Слободской проследовало 11 партий декабристов. В каждой группе, следующей друг за другом примерно через день, находилось, как правило, по четыре осужденных. Каждый ехал на отдельной тройке при ямщике и жандарме. Впереди скакал фельдъегерь, имевший особое предписание и неограниченную силу власти. Так, например, известный своей строгостью и педантизмом фельдъегерь Желдыбин чуть не заморозил отправленных по первому зимнему пути Никиту и Александра Муравьевых, К. Торсона, И. Анненкова: не дал им купить в дороге теплые вещи, не останавливался на ночлег, загнал семь лошадей и надул при расчете ямщиков. А вот фельдъегерь, сопровождавший И. Якушкина, Арбузова и Тютчева был вполне либерален: разрешил Римскому-Корсакову на короткой остановке в Ладоге поговорить людям с декабристами и выразить им сочувствие.
Путь в Сибирь для декабристов являлся тяжелым испытанием. Все они были закованы в кандалы, которые натирали до крови ноги. Лошади мчались от станции до станции без остановок в пути, поэтому декабристы могли отдохнуть только при перепряжке лошадей. «Скакали день и ночь. В санях дремать было неловко, ночевать в кандалах неспокойно, дремали во время перепряжки» — писал А. Е. Розен. О проезде через Вятские земли он вспоминал: «В Глазове ночевали, и на несколько минут отомкнули железа, что можно было переменить белье». Короткий отдых, и опять слышался крик: «Фельдъегерская тройка вперед! Жандармы не отставать!». О том, как быстро скакали тройки почтовых лошадей, говорит следующий факт: А. Розен, Н. Репин, М. Глебов, М. Кюхельбекер выехали из Петербурга 5 февраля, а в далеком Тобольске были 22 февраля рано утром.
Нужно улицу «Молодая гвардия» переименовать в улицу «Декабристов».
В Глазове прошли годы учёбы Григория Егоровича Верещагина, первого удмуртского ученого.
Верещагин в течение 50 лет занимался изучением жизни и быта удмуртского и русского населения Удмуртии, причем экспедиции проводил на собственные средства. Материалы экспедиций использованы в монографиях «Вотяки Сосновского края» и «Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии», вышедших в серии «Записки Императорского русского географического общества» в Санкт-Петербурге в 1886 и 1889 гг.
РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ О ГЛАЗОВЕ
По указу Екатерины II Глазов получил статус города в 1780 году. С историей этого провинциального города Вятской губернии была связана судьба целого ряда русских писателей. Обстоятельства и сроки пребывания, как и впечатления их о городе и его жителях, были различными.
По проходившему через Глазов кандальному пути Сибирского почтового тракта проследовало девяносто три декабриста, в числе которых были литераторы: братья А. А. и Н. А. Бестужевы, В. К. Кюхельбекер, А. И. Одоевский.
В мае 1837 года, находясь в свите наследника престола (будущего императора Александра II) в поездке на Урал, в городе побывал родоначальник русского романтизма, поэт и переводчик В. А. Жуковский. Металлический дорожный саквояж писателя и дом купца Волкова, в котором останавливался Жуковский на ночлег, хранится до сих пор в краеведческом музее.
Проездом из Перми в Вятку останавливался в Глазове изгнанник А. И. Герцен. По долгу службы неоднократно бывал в городе на Чепце другой вятский ссыльный – М. Е. Салтыков-Щедрин, в «Губернских очерках» которого изображены Глазов (именуемый Оком) и его обитатели.
Особое место занимал Глазов в жизни и творчестве В. Г. Короленко. Неполных пять месяцев лета и осени 1879 года, проведенные в «глуши» российской провинции, в «ненастоящем городе», сказались на эволюции его социально – политических взглядов: по его собственному признанию, все увиденное и пережитое здесь «сильно подточило» его «наивно-народнические иллюзии», и начался процесс избавления от «гуманностей Златовратского». На глазовском материале начинающий писатель в ряде произведений пытался художественно исследовать актуальные проблемы развития капитализма в России, судеб просвещения в российской провинции, взаимоотношения народа и интеллигенции. Глазовские впечатления оставались интересны для автора «Истории моего современника» и в зрелые годы.
Глазовчане очень тепло и трогательно относились к В. Г. Короленко и называли его «Честнейшим русским писателем», «совестью русского народа», «человеком с большим и сильным сердцем» («ненастоящая торговля, ненастоящий покупатель, ненастоящее ремесло и ненастоящий заказчик. Самый город выходит ненстоящий, и жизнь его как будто призрачная, чего – то ожидающая» В. Г. Короленко).
Глазов – родина известного русского книгоиздателя А. П. Чарушникова, который первым издал произведения А. М. Горького. В Глазове жила семья Чарушникова, здесь одновременно с Короленко он отбывал ссылку.
В 1890 году молодой вятский мечтатель А. С. Гриневский (А. Грин) навестил в Глазове своего бывшего учителя Д. К. Петрова, служившего инспектором городского училища.
Дед известных советских писателей – В. П. Катаева и Е. Петрова – был глазовским священником.
Интересны воспоминания о пребывании в Глазове в мае – ноябре 1917 года солдата учебной команды С. П. Щипачева, ставшего в дальнейшем известным поэтом. В его поэтическом наследии нашел отражение город Глазов.
Ходили по улицам Глазова и посвятили городу на берегу Чепцы воспоминания и стихи поэты военного поколения С. Наровчатов, Н. Старшинов.
Уже приведенные, далеко не полные, сведения о литераторах, связанных с городом Глазовом, наглядно свидетельствуют, что Глазов – культурно- историческое «гнездо» российской провинции, без серьезного изучения прошлого и настоящего которого немыслимо полное представление об истории и культуре как Вятской губернии, так и Удмуртии.
Петр Федорович Чайковский.
(при рождении Пётр Фёдорович Чайка)
Дед композитора, Петра Ильича Чайковского - Петр Федорович Чайковский родился в 1745 году в селе Николаевка Полтавской губернии в семье украинского казака Федора Чайки, мать - Анна. Он учился в Киевской академии, а в 1769 году был переведен для учебы в Санкт-Петербургский военно - сухопутный госпиталь. После окончания курса Петр Федорович в чине подлекаря направился в действующую армию. Участвовал он в русско - турецкой войне 1768-1774 годов, был произведен в лекари. В 1777 году Чайковский вышел в отставку. В 1782 году Петр Федорович в чине штаб-лекаря занимает должность в городе Вятка.
В 1785 году по указу Екатерины II в России составлялась дворянская книга. Согласно табелю о рангах Петра I чины не ниже 8-го класса получали права дворянства. Так Петр Федорович Чайковский становиться дворянином. В январе 1796 года Петра Федоровича назначают на должность городничего города Слободского. Здесь же в Слободском в семье Чайковского родился сын Илья, отец великого композитора. Меньше чем через год его назначают городничим уездного города Глазова Вятской губернии.
Петр Федорович был женат на Анастасии Степановне Посоховой, дочери подпоручика Степана Посохова, погибшего при защите Кунгура от нападения одного из пугачевских отрядов. В Глазов Чайковские приехали большой семьей - семеро детей. Восьмой ребенок - дочь Олимпиада родилась уже в Глазове в 1801 году.
Семья городничего богатой не была. Имели Чайковские в собственности деревянный дом и четырех дворовых людей. Жили на жалованье.
Обязанности городничего: пополнение городской казны и ее отправка под охранной, покупка фуража, обеспечение продовольствием и его сохранность, рассмотрение жалоб и проступков чиновников, исполнение указов Сената, забота о содержании штатной команды...
При П.Ф.Чайковском в городе была открыта ратуша, построена первая больница на пятнадцать коек, осуществлена разметка площадей, улиц и кварталов.
Дети П.Ф.Чайковского получили превосходное по тем меркам образование. Все они увлекались музыкой. Две дочери П.Ф.Чайковского, тетки композитора, жили в Ижевском Заводе. Екатерина в 1805 году вышла замуж за помощника управителя Ижевской заводской конторы поручика В.П.Широкшина, а Александра - в 1810 году за титулярного советника И.Ф.Евреинова. Дома их находились в Нагорной части поселка на улице Куренной (ныне ул. Красная). Последний из сыновей городничего Чайковского Илья, отец композитора, после окончания Вятского двухклассного училища тринадцатилетним мальчиком был отдан на Ижевский завод, где стал постигать азы заводского дела. Сначала он работал копиистом под непосредственным руководством начальника Гороблагодатских и Камских заводов А.Ф.Дерябина. Вернулся Илья Петрович в родной Вятский край только через четверть века, будучи уже крупным специалистом в горном деле. В январе 1837 года его назначают горным начальником Камско-Воткинского завода.
Умер Петр Федорович в 1918 году и был похоронен в Глазове. Памятник дворнику поставлен, а Чайковскому нет.
1. Нужно площадь Свободы переименовать в площадь Чайковского (его дом находился за зданием ресторана « Север».
2. На площади поставить бюст П.Ф. Чайковскому.
3. Нужно ставить в городе памятники, давать название улиц, парков, скверов и т.д. именами тех, кто непосредственно находился в нашем городе.
В 1919 году Глазов посетил И. В. Сталин и Ф.Э.Дзержинский.
В январе в Вятку, а затем и в Глазов прибыла партийно-следственная комиссия из Москвы в составе Ф.Дзержинского и И.Сталина, которая расследовала причины сдачи Перми Колчаку. Она развернула работу в здании Глазовской мужской гимназии, где размещался штаб 3-й армии Восточного фронта. Комиссией были детально выяснены причины поражения армии, принимались экстренные меры для ее укрепления. Предложения были сообщены Ленину. Вождь революции ответил: "Глазов. Сталину, Дзержинскому. Получил и прочел первую шифрованную депешу. Очень прошу вас обоих лично руководить исполнением намеченных мер на месте, иначе нет гарантий успеха. Ленин."
Весной 1919 г. Колчак начал новое наступление от Урала по направлению к Волге. В это время на территории нашего края действовали 3-я и 2-я армии Восточного фронта. 3-я армия прикрывала железную дорогу на Глазов и трактовые дороги на Воткинск и Дебесы. Южнее от нее действовала 2-я армия. До конца марта попытки колчаковцев прорвать фронт не имели успеха.
Особенно упорно сопротивлялась 2-я армия Восточного фронта, прикрывавшая воткинское и сарапульское направление. Но белые стремились во что бы то ни стало выйти на линию Глазов-Ижевск-Сарапул.
Ввиду нарастающей опасности Революционный Совет Ижевска стал готовить к эвакуации заводы, учреждения и семьи коммунистов. 8 апреля пришла из штаба 2-й армии телеграмма: "Эвакуировать заводы". За сутки все важнейшие станки, машины были разобраны и погружены в вагон. Оставшееся оборудование было надежно спрятано. Утром 9 апреля состав из 46-ти вагонов двинулся в Казань. После тяжелых кровопролитных боев 10 апреля Белая армия захватила Воткинск, 11 апреля пал Сарапул, 13 апреля - Ижевск.
Заводские цеха Ижевского оружейного завода встретили белогвардейцев пустотой и мертвой тишиной. За два месяца пребывания в Ижевске они так и не сумели пустить завод и наладить выпуск винтовок. Был организован только ремонт старого оружия.
На занятых землях восстанавливали дореволюционные порядки, казнили коммунистов и сочувствующих им. В Глазовском, Сарапульском и других уездах, дважды переходивших из рук в руки, было убито и искалечено более 22 тыс. чел.
В мае 1919 г. части 2-й армии Восточного фронта перешли в наступление. 27 мая они освободили Елабугу, 3 июня взяли Сарапул, 7 июня - Ижевск, 11 июня - Воткинск. Правда, 3 июня колчаковцы снова овладели Глазовом, но продержались там только 10 дней. К 20 июня территория Вятской губернии была полностью освобождена от колчаковцев. Сюда на совещания приезжали командиры Красной Армии В.К. Блюхер — командир 30-й стрелковой дивизии, В. П. Прокопьев - командир Стального кавалерийского полка, Е. П. Бабкин — командир полка Красных орлов и многие другие. Сведения о тех событиях хранятся в архивах.
С января 1921 года по июнь 1921 года Глазов — первая столица Удмуртской Республики.
К 1923 году население города достигло 4397 жителей. К июню 1941 года в Глазове проживало 16 906 человек.
В начале Великой Отечественной войны в город эвакуируются предприятия из других районов страны — в основном заводы оборонного значения с оборудованием и людьми. На нужды фронта работали эвакуированные из Ленинграда табачная фабрика и 2-е Ленинградское пехотное училище, а также патронный завод № 544, построенный на территории льнокомбината и укомплектованный оборудованием эвакуированных из Подольска и Кунцево патронных заводов.
В конце войны население города выросло до 21 000 человек.
В конце 1946 года вышло постановление Совета Министров СССР о строительстве в Глазове (на базе патронного завода № 544) предприятия по производству урана, определившее судьбу города.
Строятся промышленные предприятия, ведется строительство. Развивается Чепецкий механический завод, имеющий высокий научный и технологический потенциал. Цирконий, выпускаемый этим предприятием, помимо основноно производства, широко используется в атомной энергетике и медицине. Кстати, набившие оскомину «циркониевые браслеты» производились именно там. В городе хорошо развита металло- и деревообрабатывающая промышленность. Мебель, керамика, швейно-трикотажные изделия, строительные материалы, трубоукладчики и многое другое.
В окрестностях Глазова расположены две крупные птицефабрики, молокозавод, пищекомбинат. Ликеро-водочный завод «Глазовский» известен на всю Россию. Был возле нашей «Ликёрки» памятник бутылке водки. Правда, его недавно снесли из-за нарушения закона о рекламе. Простоял он 13 лет.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова (годы жизни 1868— 1959)– известная актриса, играла во МХАТе, жена Антона Павловича Чехова. Ее талант очень ценил Станиславский. Сыграла главных героинь в пьесах Чехова: Аркадину в «Чайке», Елену Андреевну в «Дяде Ване», Машу в «Трех сестрах», Раневскую в «Вишневом саде». Актрисе было присвоены звания «Заслуженная артистка РСФСР» и «Народная артистка СССР» и другие.
Благодаря тому, что родители отправились работать в глухую провинцию – Вятскую губернию.
С местом рождения Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой все не так просто. Достоверно известно, что ее отец, по происхождению немец, Леонард Августович Книппер жил в Вене и был инженером-технологом. В 1864 году отправился работать на винокуренный завод, принадлежавший купцу Ивану Алексеевичу Кононову, в село Кокман Глазовского уезда. По другим публикациям, после получения образования в Вене он едет в Москву, где знакомится с князем Гагариным, и по его рекомендации в 1864 году направляется в Кокман для работы на винокуренном заводе.
До сих пор остается невыясненным, приехал ли Леонард Книппер на Кокманский винокуренный завод уже будучи женатым на Анне Ивановне (девичья фамилия Зальца), пианистке и в будущем преподавателе Московского филармонического училища. Или, как приводят информацию другие источники, родители Ольги Леонардовны познакомились в Глазове.
В 1868 году семья переезжает из Кокмана в центр уезда — Глазов. Так как год переезда совпадает с годом рождения актрисы, то не ясно Кокман или все-таки Глазов можно по праву называть ее родиной.
Сама она на этот вопрос ответила так: «Да, я родилась недалеко от Глазова, но когда мне минуло 2 года, родители переехали в Москву, где я по сию пору существую».
То есть со слов самой актрисы выходит, что родилась она тогда, когда семья еще жила в Кокмане. Здесь же родился и ее старший брат Константин – талантливый инженер-путеец, который впоследствии дружил со знаменитым Шуховым. Часто в источниках можно встретить информацию, что Константин Книппер был министром путей сообщения, но эти сведения архивы не подтверждают. Также снискал широкую известность младший брат Ольги – Владимир Книппер, родившийся уже после переезда в Москву. Он был певцом в Большом театре, выступал под сценическим псевдонимом Нардов.
В 1871 году семья покидает Глазов и переезжает в Москву. Ольга Леонардовна относилась к месту своего рождения с нежностью. Уже в преклонном возрасте, когда ей было 90 лет, Книппер хотела «приехать и посмотреть, как похорошел мой родной город Глазов» в одном из своих писем. Это письмо даже хранилось в Глазове, но сейчас, к большому сожалению, утеряно.
Зато до сих пор в Кокмане существует парк из вековых лип, которые были посажены самим Леонардом Книппером. Удивительно, человек прожил на этом месте 7 лет, а оставил о себе память в виде парка. Наверное, это другая эпоха и культура – творить прекрасное вокруг себя не ожидая для этого «самого удачного» момента, делать это здесь и сейчас. Наверно, поэтому так много талантливых людей среди потомков Леонарда Книппера. Правда, парк в народе зовут Чеховским, по имени знаменитого мужа актрисы.
Раз и навсегда поставить точку в вопросе о месте и точной дате рождения Ольги Леонардовны (даже солидные издания указывают то 1879, то 1868 год) могли бы метрические книги, но ими Кировский архив не располагает. Зато располагает другими материалами. Но они не систематизированы и недоступны для пользования, так как просто напросто лежат общей грудой. (Такая же ситуация с частью архивов и в Ижевске). Сейчас нет ни одного официального документа, дающего какие-то сведения о «вятском» периоде семьи Книппер.
В статьях «Театральной энциклопедии» (М., 1964. Т. 3) и «Большой Российской энциклопедии» (М., 2009. Т. 14), посвященных русской драматической актрисе Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой, местом ее рождения назван «Глазов Вятской губернии». В «Большой советской энциклопедии» (3-е изд. М., 1973. Т. 12) значится: «Глазов, ныне Удмуртской АССР», а в энциклопедии «Удмуртская Республика» (Ижевск, 2000 и 2-е изд., испр. и доп. Ижевск, 2008) — просто «Глазов».
Сама актриса в письме в редакцию газеты «Удмуртская правда» от 25 февраля 1954 года, в ответ на запрос журналиста Е. М. Флейса, о месте своего рождения пишет так: «Да, я родилась недалеко от Глазова, но когда мне минуло 2 года, родители переехали в Москву, где я по сию пору существую»¹.
В любом случае, в истории Удмуртии Книпперы оставили заметный след.
Много сделал для сохранения памяти об Ольге Леонардовне в Глазове Анатолий Алексеевич Шуклин. Его стараниями Глазовский краеведческий музей пополнился несколькими уникальными фотографиями с О.Л. Книппер, Станиславским, Немировичем-Данченко.
Сейчас нет ни музея имени Ольги Книппер, ни памятника, ни одна из улиц в Глазове или Кокмане не носит ее имени.
Глазов и Кокман упускают прекрасный шанс прославиться на весь мир, как родина великой актрисы. Музей Чайковского в Воткинске – прекрасный пример для подражания в этом вопросе. Для поселка Кокман, который сейчас медленно умирает, это был бы превосходный шанс на возрождение и новый расцвет.
Историю жизни О.Л. Книппер в Кокмане я изучал еще когда был школьником в 60гг, и мы занимались краеведением по изучению истории Красногорского р-она, в частности историей и с. Кокмана . Когда Вальме в Глазове начал создавать музейную экспозицию по О.Л. Книппер я его направил изучать более подробно биографию в Кокман. Хочу уточнить споры по поводу того, почему О. Книппер в разных изданиях дает разные ответы по поводу рождения – в одних называет Кокман в других Глазов, я ответственно заявляю оба ответа правильные . Надо знать прежде всего структуру административного подчинения с. Кокмана на тот период, когда Кокман входил в Святогорскую волость, а волость входила в Глазовский Уезд. В то время родильные отделения находились в больницах Уездных городов. Как правило рожать ездили в Уездный город, а место рождения писали по месту жительства. По метрическим документам она родилась в Кокмане, а роды принимали в Глазове.
В Кокмане уже есть парк-памятник Книпперам (который местные жители назвали «Чеховским»).
Необходимо назвать Красногоский парк (который мы школьниками создавали в 1960 г. на месте базарной площади) «Чеховским» и поставить бюст О.Книппер-Чеховой.
Необходимо в Глазове парк культуры и отдыха переименовать в парк Чеховых с установкой бюстов О. Книппер и Чехову или создать «Чеховский» вишневый сад - сквер.
Короленко Владимир Галактионович (1853-1921) . Известный писатель и общественный деятель. В конце XIX и начале XX веков принимал активное участие в защите ни в чем не повинных удмуртов провокационно обвиненных царскими чиновниками в человеческом жертвоприношении. В его честь имя Короленко носит Глазовский педагогический институт, Ижевский драматический театр, несколько школ, улиц. С 3 июня по 25 октября 1879 года пребывал в политической ссылке в Глазове.
В.Г. Короленко. Ссылка. Глазов
Владимир Галактионович Короленко (15 июля 1853 — 25 декабря 1921 гг.) – великий российский писатель, чьё имя навсегда отпечаталось в душе русской литературы. С раннего детства и вплоть до конца своей жизни он был поборником справедливости, защитником угнетённых. В рассказах В.Г. Короленко поднимал злободневные темы о действительности той поры, разоблачая деяния чиновников и помещиков. За активную жизненную позицию писатель не раз подвергался ссылкам. Скитания по стране не сломили его, а напротив, укрепили веру в правильности своих воззрений.
А началось всё с коллективного протеста студентов против полицейских действий администрации в 1876 году, где В.Г. Короленко принимал активное участие. Наказанием студенту-бунтарю послужило исключение из академии и высылка в Вологодскую губернию. Минуло три года и опального студента обвинили в революционной агитации и отправили в ссылку уже в Вятскую губернию, в Глазов.
3 июня 1879 года Короленко и его младший брат Илларион под конвоем прибывают в Глазов. «…Как рады были мы, что наконец добрались до этого Глазова, что наконец стали лицом к лицу с городом, в котором придётся скоротать немало…, и с положением, которое нам уготовано так называемыми «высшими соображениями», но которое и от нас-таки кое-что потребует». Вот как писатель описывал город в одном из своих писем: «Глазов – уездный городок Вятской губернии… на Сибирском тракте. Вот общий вид: река быстрая, берега круторазмытые, зелёные, лес на них протянулся, — ельник. У города берег высокий довольно. Церковь на нём торчит, другая тут же строится; несколько домиков лепится тут же, по берегу; всё ниже, всё меньше – домики переходят в хижинки – это слободка, в коей мы и проживаем… Итак, река, лес, сеновал! Каково для здоровья после Питера? Забыл сказать – у хозяина лодка и невод. Катаемся и рыбу ловим…».
С местом проживания писателя может возникнуть путаница, так как одна из улиц города носит его имя – улица Короленко (бывшая Мясницкая). Это наводит на мысль о том, что именно здесь и проживал ссыльный. Глазовские краеведы опровергли эту версию, предложив другую – местом жительства писателя можно считать район слободки, дом А.П. Бородина. Сказать точно, на какой улице проживал — затруднительно. В конце сентября 1879 года будущая знаменитость переезжает в другой дом, расположенный на улице Чепецкой: «Я нашёл себе маленькую комнату недалеко от прежнего места жительства, в той же слободке, комната мне очень нравится…».
Такому активно мыслящему человеку, как Владимир Галактионович, сложно было скучать даже здесь, в глуши. Он работал сапожником, учась у мастера. Просвещал горожан, устраивая читки вслух. Посещал местную библиотеку, где не только читал, но и советовал, какие книги стоит выписывать.
Общительный и отзывчивый, писатель легко находил язык с горожанами. Завёл немало знакомых. Познакомился с их жизнью. Впоследствии, воспоминания о глазовчанах легли в основу ряда рассказов: «Ненастоящий город», «Собор с зароком», «Глушь».
Будучи в Глазове В.Г. Короленко не переставал бороться за справедливость. Он написал жалобу вятскому губернатору на глазовского исправника. Однако действие возымело обратный эффект и досталось не виновному, но правому. 25 октября 1879 года писателя перевели в Берёзовские Починки, где народный защитник пробыл до 15 февраля 1880 года.
Мултанское дело
Второе знакомство В.Г. Короленко с удмуртами состоялось в селе Старый Мултан (ныне с. Короленко), куда он приезжал с целью собирания данных для защиты 10 удмуртов, ложно обвиненных в 1892 году в принесении языческому богу человеческой жертвы. Писатель принял активнейшее участие в рассмотрении так называемого «Мултанского дела».
В 1894 году отделение Сарапульского окружного суда присяжных в городе Малмыже Вятской губернии, рассмотрев дело по обвинению удмуртов села Старый Мултан в человеческом жертвоприношении, признало их виновными. Семерых суд приговорил к лишению прав состояния и к ссылке в каторжные работы на большие сроки. Для того чтобы лучше организовать выступление в защиту удмуртов, провинциальный журналист А.Н. Баранов решил обратиться за помощью к В.Г. Короленко.
Писатель, ознакомившись с материалами, откликнулся на приглашение и в сентябре 1895 года прибыл в Елабугу в качестве журналиста. По окончании суда, Короленко с Барановым составили судебный отчет и выехали в Старый Мултан для личного ознакомления местом, где якобы было совершено жертвоприношение. Опубликование подробностей судебного разбирательства «Мултанского дела» и привлечение внимания широкой общественности к процессу, дали свои результаты. Стали появляться статьи и исследования специалистов и знатоков удмуртского быта. В.Г. Короленко привлек для защиты удмуртов знаменитого адвоката Карабчевского, профессоров, этнографов, юристов. Он выступил в 1896 году на третьем судебном разбирательстве качестве эксперта – этнографа со стороны защиты. После восьмидневного разбирательства, 17 июня 1896 года суд вынес оправдательный приговор.
Удмуртский народ с благодарностью хранит память о выдающемся писателе – гуманисте Владимире Галактионовиче Короленко. Его именем названо село в Кизнерском районе, Русский драмтеатр в г. Ижевске, библиотека, улица и пединститут в г. Глазове.
Уездный город Глазов –ненастоящий город
Летом 1879 года он был выслан в Глазов — глухой городок Вятской губернии. В ссылку Короленко ехал с сознанием необходимости сближения с народом, отвлеченные представления о котором должны были быть проверены — как это ему казалось — действительностью, треэвой и истинной. Полный энергии и молодой силы, он даже ссылку готов был рассматривать под углом зрения практического изучения жизни народа. С одного из этапов на пути в Глазов он писал своему другу по Петровской академии В. Н. Григорьеву: «Вы помните, что я мечтал о летнем путешествии, — ну вот хоть на привязи, а путешествую».
В эту пору у Короленко окончательно созрело желание всерьез приняться за литературную работу. В 1880 году появился в печати рассказ «Ненастоящий город», где, сильно подражая, по признанию самого Короленко, Успенскому, он изображал Глазов.
В ссылке Короленко был поставлен в тяжелейшие условия полицейских преследований и прямых утеснений. Исправник проверял его переписку, устраивал обыски, подслушивал разговоры. Для работы в таких условиях нужны были исключительное упорство, вера в свои силы, умение преодолевать трудности. Было ли все это у молодого Короленко? Вот как он сам отвечает на этот вопрос в письме из Глазова к сестрам: «…живем ли мы изо дня в день, как придется, или есть у нас желание и сила поработать, над собой хотя бы, есть цели впереди? — Есть. Можно ли работать над собой, стремиться и „достигать“ в этом направлении в нынешней обстановке, в богоспасаемом граде Глазове?.. — Можно, можно везде, где есть люди». Эта уверенность в своих силах не покидает Короленко и в следующие периоды его скитаний по ссылкам.
Вечно шумящий угрюмый сосновый лес обступил со всех сторон этот город-селение. Жалкие серые домики стремятся уйти поглубже в землю, словно стыдясь своего жалкого существования. Только одно здание дерзнуло подняться над кромкой леса. Это недостроенный храм божий, замаранные известкой колонны которого высятся над крутым обрывом холодной быстрой Чепцы. Да и ему суждено было рухнуть через несколько дней после окончания работ…
Немало часов провел на откосе задумчивый ссыльный. Его приводили сюда неотвязные думы. Струилась река, отражая и синее ясное небо раннего утра и неяркие звезды поздних летних и осенних вечеров, а Владимир Галактионович думал свою многотрудную, беспокойную интеллигентскую думу — о сложной, полной контрастов и противоречий, милой и постылой здешней жизни.
Иногда ему казалось, что он близок к разгадке мучительного вопроса об этом городе. Глазов в официальных документах именуется «уездным», а Короленко мысленно называет его «лишним» — есть и такие городки на корявом еще, не в обиду будь сказано, лице матушки Руси. Жизнь здесь застойная, косная, «ненастоящая». Что же нужно для того, чтобы Глазов стал настоящим?.. Пока для Короленко этот вопрос еще не ясен.
Они с братом поселились не в городе, а а слободке. Почему? Во-первых, потому, что хотелось быть ближе к ремесленному люду, к народу. Это входило в программу молодых энтузиастов. Во-вторых, в слободке жили политические — высланные из столицы за участие в забастовке молодой рабочий-финн Карл Стольберг, развитой, дельный, отличный человек и работник, Александр Христофоров и Иван Кузьмин, совсем молодые парни, слесари Семянниковского завода в Петербурге, обвиненные в «преступной, пропаганде» среди своих товарищей. К радости Иллариона, организовалась слесарная мастерская на кооперативных началах, и они стали принимать заказы от местного населения. Теперь каждое воскресенье приезжающие на базар окрестные вотяки (удмурты) приносят на ремонт то ружья, то самовары, то кастрюли и котлы.
На первых порах сам уездный исправник принялся усиленно рекомендовать мастерскую глазовцам. Он очень гордился тем, что «его ссыльные» не пьют, не безобразничают, как некоторые обыватели, не создают ему лишних хлопот. Очень скоро маленькая мастерская стала своеобразным клубом, где под стук молотков и визг напильников допоздна шли разговоры на самые разнообразные темы. Владимир Галактионович выписал из Петербурга — вместе со слесарным инструментом для брата и сапожным для себя — дешевые издания произведений Пушкина, Лермонтова, Льва Толстого, Щедрина, которые принялся читать в «клубе».
Он решил продолжить обучение сапожному ремеслу. Познакомился с соседом, «чеботным» мастером Семеном Нестеровичем, и принялся ходить к нему — помогал в работе и сам учился.
Когда мастер убедился, что его помощник не метит открыть свою швальню, а его превратить в наемного работника, он повеселел, и отношения установились простые и хорошие.
Владимир Галактионович заметил, что чиновники и купцы, проживающие в центре городка, относятся к слободке с нескрываемым высокомерием, а последняя, в свою очередь, отвечает им бесконечным презрением.
— Господа-а, — говорит протяжно Семен Нестерович, выражая мнение слободки, — чиновники, купцы-ы! Какие у нас господа-то-о?.. Купец, ежели настоящий, так у него капитал! Он и сам наживется и другим жить даст… Да у нас и торговать-то нечем.
— Вот верите слову, Галактивоныч, — продолжает он, — ежели собрать сейчас всех давальцев (заказчиков) и поставить в ряд, а насупротив них чеботных выставить… Так уж это я вам верно говорю: на давальца придется по чеботному!..
На лбу у Семена Нестеровича ременной ободок, который держит длинные волосы и придает симпатичному, то веселому, то задумчивому лицу мастера сходство с портретами мудрых ремесленников, какими их изображали художники Возрождения.
Владимир Галактионович знает: вся слободка роковым образом продолжает тяготеть к сапогу; все чеботные, а в числе их мудрец и мечтатель Семен Нестерович, продолжают учить своих мальчишек этому малодоходному в условиях Глазова «ненастоящему» ремеслу. Многие из мастеров заражены тоской по настоящей, хорошей работе, но дальше утопических рассуждений о привлекательности и ином, высшем качестве «прочиих» мест не идут и менять в своей жизни ничего не собираются.
— Уйду, беспременно в Сибирь уйду! Там заработать можно, незачем здесь пропадать! — кричал в трудные минуты Семен Нестерович, но, конечно, всем да и ему самому было ясно, что этого не произойдет.
— Милый ты мой, Галактивоныч, — как-то, подвыпив, сказал мастер, — грозимся мы все в Сибирь уйти… Сибирь — одно только слово несчастное, а подумать, порассудить — здесь Сибирь-то самая, в Глазове нашем…
Прав, ох, как прав беззащитный перед жизнью Семен Нестерович! Он не видит выхода из этого существования, как не видят и другие обыватели Глазова.
Вот никто и не двигается — замерли, ждут чего-то нового, настоящего… Так пришел ответ на вопрос о Глазове: это город не «лишний», он просто пока еще «ненастоящий». В нем нет ни чугунки, ни фабрики, ни завода, ни кустарного промысла — ничего, что обусловило бы необходимость существования данного числа таких-то людей в данном месте. И вот жизнь остановлена, начинается жалкое прозябание. Выход — в развитии промышленности, в движении к экономическому прогрессу, вопреки утверждениям прекраснодушных мечтателей, каким он, Короленко, был сам до того, как познакомился с этой стороной российской жизни.
Владимир Галактионович вскоре по приезде снял комнатку, здесь он сапожничал, а по вечерам понемногу пописывал без помех — заносил свои впечатления о жизни Глазова.
Юлиан передал «Эпизоды из жизни «искателя» в «Слово», и рассказ появился в июльской книжке журнала за 1879 год. Критик «Нового времени» злобный фигляр В. Буренин тотчас разразился ругательной статьей. Владимир Галактионович написал отповедь и передал исправнику для пересылки через губернское начальство в Петербург. Статья в печати не появилась — сгинула в недрах казенных архивов.
У молодого приветливого ссыльного завелось в городе много знакомых. Молодежь да и люди постарше заходили почаевничать, поговорить или звали к себе: «Айда-те-ко, Галактионыч, чайку с нами выпить!» Просили: «Не найдется ли книжки интересной?» Приходили заказчики — местные и приезжие удмурты, забегали девушки, среди которых прошел слух: «У Нестерыча-то, слышь, петербургский работает — любезной у него нет…»
От Дуни изредка приходили письма. Ее снова арестовали и административно выслали в город Повенец Олонецкой губернии. Поначалу она хворала, теперь поправилась.
Аресты в столицах продолжаются. Жандармы не дремлют.
Не дремлет и местная полиция. Уездный исправник, злой и глупый старик Лука Сидорович Петров, встревожился: по вечерам у старшего Короленко собираются обыватели, читают книги, беседуют. Пьют исключительно чай. К нему из окрестных сел приезжают крестьяне — русские и удмурты, он пишет им жалобы на начальство. И этому беспокойному и вредному человеку должны еще платить пособие от казны, разрешают получать из Петербурга книги и журналы, посылать какие-то статьи. Мало того, Короленко пишет жалобы губернатору на него, исправника, а министру на губернатора. Их превосходительство у него виноваты в том, что. отказывают в причитающемся ссыльным пособии, а он, исправник, якобы несвоевременно просматривает письма и книги, приходящие на имя Короленко. Но скоро деятельности этого вредного человека в Глазове придет конец. Он, исправник, постарается об этом.
Петрову пришлось отложить все остальные дела, когда Владимир Короленко принес очередную жалобу на него для передачи губернатору. Исправник к бумаге ссыльного присоединил свой рапорт. «Кому поверит господин губернатор — верному слуге престол-отечества или врагу царя?.. Ясно!»
«Представляя на благоусмотрение вашего превосходительства письмо Короленко, — писал Петров, — я не могу умолчать о том, что крайне было бы желательно устранить его из города на жительство в уезд… в отвращение влияния его самостоятельных и дерзких наклонностей на других политических ссыльных, имеющих молодые лета…»
Рапорт и заявление Короленко были посланы со специальным нарочным.
Поздним утром 25 октября, едва Владимир Галактионович после нескольких часов сапожной работы собрался поесть, как в дверь его комнатенки постучали. Согнув под низкой притолокой тощую шею и радостно щурясь, вошел исправник.
— По предписанию губернатора я произведу у вас обыск.
Ничего предосудительного найдено не было, но Петров с трудом скрывал злобную радость.
— Вы кончили? — спросил Владимир Галактионович. Тяжело давалось ему сейчас внешнее спокойствие.
Исправник посыпал чернила на протоколе песком, затем не спеша стряхнул его, дал подписаться Короленко, понятым и, наконец, ответил:
— Вы переводитесь в Бисеровскую волость вверенного мне Глазовского уезда…
Серые выцветшие глазки жадно бегают по лицу ссыльного — исправник надеется увидеть страх, смятение, раскаяние у побежденного врага.
Молодой человек молчит.
— …Собственно, в волости вы не останетесь.
Все же Владимир Галактионович не выдерживает: кажется, дрогнул голос, когда он спросил:
— Значит, в Березовские Починки?!.
Исправник торжествующе кланяется: «Угадал».
Два зверька под седыми бровями торжествующе мечутся: «Ага, вот тебе, вот!..»
Понятые испуганно раскрывают рты: о Починках ходят страшные слухи — они от Глазова более чем в двухстах верстах, избы там курные, народ дикий, колес-телег не знает, так как нет в той лесной глухомани дорог.
Часа через три после обыска большая группа товарищей и местных знакомых усаживала Владимира Галактионовича на небольшой паром, именуемый по-здешнему шитиком.
— За что же тебя, Галактивоныч? — с тоской спрашивал прибежавший прощаться Семен Нестерович.
— Вот те и на! Как же так? — как эхо, отозвались другие глазовцы.
Товарищи-ссыльные обнимали молча. Бледный, расстроенный Илларион с трудом сдерживал слезы. Впереди, на той стороне реки, глухо, с угрозою шумел лес. Солнце померкло, и по воде, по редким льдинам побежали длинные серые тени. На шитик взвели лошадь, втащили сани. Два удмурта — заседатель и возница — влезли последними.
— Прощайте, Владимир Галактионович, шлите весточки!
— Прощайте, товарищи! — Голос показался как будто не свой.
Маленькая кучка людей над обрывом становилась все меньше…
Черная вода Чепцы билась у самых ног…
В октябре 1879 года «в отвращение влияния его самостоятельных и дерзких наклонностей на других политических ссыльных, имеющих молодые лета», как писал глазовский исправник в докладе по начальству, Короленко вновь был выслан, теперь в наиболее отдаленный район глазовского уезда — Березовские Починки. «Это ни село, ни деревня даже, — писал Короленко, — это просто несколько дворов, рассеянных на расстоянии 15–20 верст среди лесной и болотистой местности». В Березовских Починках проявилась одна из самых характерных черт Короленко: его глубокая близость к народу. В письмах из Березовских Починок он неоднократно пишет о стремлении быть полезным людям, среди которых он жил, и когда он писал в одном из своих писем к родным: «Начинаю карьеру сапожника» — в этом не было ни рисовки, ни забавы, ни какого-либо позерства. В этом занятии Короленко видел живую необходимость. Он стремился к тому, чтобы на него не смотрели как на барина, и в одном из своих писем с большим удовлетворением рассказывает о том, что березовские крестьяне относятся к нему с уважением и называют его «мужиком работным». В то же время работа сапожника давала ему возможность непосредственного общения с крестьянами. В своих письмах он настойчиво просит прислать ему сказку Щедрина «Как мужик двух генералов прокормил», видимо желая использовать ее в пропагандистских целях. «Я здесь, к счастью, — пишет Короленко в письме от 11 января 1880 года, — не лишен возможности потолковать по душе с людьми, которым понятны не одни непосредственные брюховые интересы; и здесь выпадают хорошие, чистые минуты, когда забываешь и болота и леса и когда удается потолковать об окружающих, порой невеселых впечатлениях, разобраться в них; а там опять станешь свежее и бодрее смотришь на свет». Здесь Короленко, столкнувшись с жизнью крестьян, смог убедиться в иллюзорности народнических представлений об идеальном устройстве крестьянского быта.
Березовскими Починками не окончились ссыльные скитания молодого писателя. Вятская администрация не оставляла в покое Короленко, видя в нем весьма опасного врага самодержавия. В январе 1880 года против него было затеяно новое дело. Он обвинялся в самовольных отлучках с места ссылки и в недозволенных связях с политическими ссыльными. Вероятней всего, личность Короленко продолжала интересовать и высшие полицейские власти в связи с усилившейся деятельностью народовольцев. Вскоре после покушения на Александра II в январе 1880 года Короленко был арестован, доставлен в Вятку, а затем заключен в вышневолоцкую политическую тюрьму. Предполагалась ссылка его в Восточную Сибирь, но из Томска писатель был возвращен на поселение в Пермскую губернию.
Находясь в Перми на положении ссыльного, Короленко перепробовал несколько профессий: сапожника, табельщика, письмоводителя стола статистики на Уральско-Горнозаводской железной дороге. Здесь он работает до 11 августа 1881 года — дня очередного ареста, после которого последовала самая длительная и самая отдаленная ссылка.
1 марта 1881 года был убит народовольцами Александр II. Правительство Александра III потребовало, чтобы часть политических ссыльных была приведена к специальной присяге. Текст такой присяги получил и Короленко, но подписать его демонстративно отказался. В заявлении на имя пермского губернатора Короленко называет факты дикого произвола царской власти, действия которой направлены исключительно на подавление, народа. Вот почему, пишет Короленко, «совесть запрещает мне произвести требуемое от меня обещание в существующей форме». «Я не мог поступить иначе», — сообщал он тогда в письме к брату.
В отказе от присяги полицейские власти усмотрели особо «враждебное настроение». В дело «государственного преступника», «сапожника и живописца», как именовался Короленко в жандармских документах, была дополнительно внесена резкая характеристика, требовавшая самых суровых мер наказания. Его арестовали и, соблюдая особые предосторожности, как крайне опасного преступника увезли в Сибирь. Не зная, что его ждет в дальнейшем, доведенный до отчаяния Короленко, находясь в одиночке военно-каторжного отделения тобольской тюрьмы, написал стихотворение, где выразил невеселые, свои настроения:
Вкруг меня оружье, шпоры,
Сабли звякают, бренчат,
И у «каторжной» затворы
На пол падают, гремят.
И за мной закрылись двери,
Застонал, звеня, замюк…
Грязно, душно, стены серы…
Мир — тюрьма… Я одинок…
А в груди так много силы,
Есть чем жить, страдать, любить,
Но на дне тюрьмы-могилы
Все приходится сложить…
Страшно… Светлые мечтанья
Вольной юности моей
И святые упованья
В силу гордую идей
Смолкли все и в миг единый
Улеглись в душе на дне…
Божий мир сошелся клином,
Только свету, что в окне!..
Использованная литература:
- Глазов в жизни и творчестве В. Г. Короленко / сост. и науч. ред. А. Г. Татаринцев. – Репр. воспр. текста изд. 1988 г. – Глазов: ГГПИ, 2003 г. – 128 с. Место выхода ориг. изд. и изд-во: Ижевск: Удмуртия.
- Горизонты короленковедения: Коллективная монография / Н. Н. Закирова, В. В. Захаров, А. Ю. Мусихина, С. И. Софронова: под ред. Закировой. – Глазов: ООО «Глазовская типография», 201 г. – 162 с.
Александр Грин ( Гриневский Александр Степанович) , русский писатель-романтик, фантаст, автор повести "Алые паруса" и др., был в Глазове предположительно в 1900 или в 1901 году. Гость Глазова.
Александр Степанович Грин (настоящая фамилия – Гриневский) – советский прозаик из России, имя которого всегда вспоминается вместе с повестью-феерией «Алые паруса». Его настоящая фамилия – Гриневский, что помогло создать ему вымышленную страну «Гринландия».
Поэт родился в Вятской губернии, г. Слоботской 23 (11) августа 1880 г. Он ещё в детстве любил читать книжки о разных местах света и странствиях людей, ему настолько хотелось познакомиться с миром, что даже были случаи, когда он пытался сбежать из дома. Когда в 1896 г. Гриневский закончил обучение в четырёхклассном Вятском учебном заведении, он переезжает в Одессу, и после чего становится бродягой на 6 лет.
В тот момент, когда Александр работал на судне, он желал стать мореплавателем, но со временем смирился, и позабыл об этой мечте. Грин успел погрузиться во множество профессий, он был и грузчиком, и лесорубом, попробовал себя в рыболовстве, но все эти занятия не помогали ему справиться с желанием, которое вынудило его пойти на службу. Ровно 9 месяцев ему нужно было пережить для того, чтобы вернуться домой. Треть от этого времени он сидел в карцере, а остальную часть закончил дезертиром.
Во время службы он сблизился с социалистами-революционерами, которые завлекли его в деятельность с пропагандистским уклоном. Поддержка интересов матросов в Севастополе завершилась для Александра в 1903 г. тюрьмой на 2 года, но его это не останавливало перед пропагандистским занятием. Грина хотели отправить в ссылку в Сибирь на десять лет, но с помощью амнистии он избежал этого наказания.
Первый рассказ Гриневского «В Италию» был напечатан в 1906 г., а следом появился рассказ «Случай», особенность которого была в том, что первый раз автор написал свой псевдоним «Александр Степанович Грин». Будучи бедным и больным туберкулёзом, в 1924 году писатель переезжает в Феодосию, продолжая писать различные романы и рассказы.
Скончался писатель от рака желудка (8 июля в 1932 г.), в Старом Крыму, куда он приехал жить в 1930 г. В городе его похоронили на кладбище именно в том месте, откуда видно его любимое море.
Салтыков-Щедрин М.Е. семь с половиной лет (1848-1855) провел в Вятской ссылке. Он побывал в Сарапуле, Глазове, Камбарке. Глазов, именуемый Оковом, и его обитатели изображены в "Губернских очерках"
Родился 27 января 1826 г. в селе Спас-Угол Тверской губернии в старинной дворянской семье. В 1836 г. был отдан в Московский дворянский институт, откуда через два года за отличную учёбу переведён в Царскосельский лицей.
В августе 1844 г. Салтыков поступил на службу в канцелярию военного министра. В это время вышли в свет его первые повести «Противоречие» и «Запутанное дело», вызвавшие гнев властей.
В 1848 г. за «вредный образ мыслей» Салтыков-Щедрин был выслан в Вятку (ныне Киров), где получил должность старшего чиновника по особым поручениям при губернаторе, а через некоторое время — советника губернского правления. Лишь в 1856 г., в связи со смертью Николая I, ограничение на проживание было снято.
Вернувшись в Петербург, писатель возобновил литературную деятельность, одновременно работая в Министерстве внутренних дел и участвуя в подготовке крестьянской реформы. В 1858—1862 гг. Салтыков служил вице-губернатором в Рязани, затем в Твери. Выйдя в отставку, он поселился в столице и стал одним из редакторов журнала «Современник».
В 1865 г. Салтыков-Щедрин вновь возвратился на государственную службу: возглавлял в разное время казённые палаты в Пензе, Туле, Рязани. Но попытка оказалась неудачной, и в 1868 г. он согласился с предложением Н. А. Некрасова войти в редакцию журнала «Отечественные записки», где проработал до 1884 г.
Талантливый публицист, сатирик, художник, Салтыков-Щедрин в своих произведениях старался направить внимание русского общества на главные проблемы того времени.
«Губернские очерки» (1856—1857 гг.), «Помпадуры и помпадурши» (1863—1874 гг.), «Пошехонская старина» (1887— 1889 гг.), «Сказки» (1882—1886 гг.) клеймят воровство и взяточничество чиновников, жестокость помещиков, самодурство начальников. В романе «Господа Головлёвы» (1875—1880 гг.) автор изобразил духовную и физическую деградацию дворянства второй половины XIX в. В «Истории одного города» (1861—1862 гг.) писатель не только сатирически показал взаимоотношения народа и властей города Глупова, но и поднялся до критики правительственных верхов России.
Умер 10 мая 1889 г. в Петербурге.
Дата: 2019-04-23, просмотров: 633.
