Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Ущелье Цзюэ Ди обрамлялось семью горами, покрытыми обильной растительностью. Помимо лесов, местность изобиловала источниками, водопадами, скалами причудливой формы, потаенными долинами и теряющимися в облаках пиками, чередующимися в произвольном порядке. Как и предполагало название, со стороны местность производила впечатление абсолютно непроходимой, однако при приближении обнаруживалась узкая дорога, полностью соответствуя принципу «небеса оставляют лазейку».
С точки зрения Шэнь Цинцю, если бы не собрание Союза бессмертных, едва ли кто-нибудь осмелился бы сунуться в такую мышеловку.
В этом мире тон задавали четыре главенствующих ордена. Лидировал, само собой, хребет Цан Цюн, на пятки которому наступали храм Чжао Хуа [1], вершина Тянь И [2] и, наконец, дворец Хуань Хуа [3].
Из всех орденов Цан Цюн считался наиболее разносторонним, прочие же тяготели к развитию определенных направлений, создавая любопытный коллаж. Как и следовало из названий, храм Чжао Хуа и вершина Тянь И представляли собой обители монахов и даосов соответственно. С дворцом Хуань Хуа дело обстояло сложнее, но, по сути, эта школа главным образом развивала военные науки [4], а также боевые и заклинательские искусства. Этот орден поддерживал наиболее тесные контакты с миром людей, благодаря чему был, без сомнения, самым состоятельным из всех и, соответственно, выкладывал кругленькую сумму на организацию каждого собрания Союза бессмертных.
Помимо этих мастодонтов, туда стекались представители бессчетных средних и мелких орденов; в целом число участников собрания переваливало за десять тысяч.
Безлюдный пейзаж внезапно сменился шумной толчеей, распугавшей прежде не ведавших людского присутствия диких зверей. Куда ни брось взгляд, повсюду царило бурное оживление.
Новички спешили выстроиться на обширной каменной платформе на краю ущелья.
Заклинатели, не принимавшие участия в основном действе, направлялись к высоким башням, откуда смогут без помех наблюдать за происходящим – на крышах трепетали пестрые флаги различных орденов. Для наиболее влиятельных лиц, само собой, предназначались места на самом верху башен – туда и повел своих спутников Шэнь Цинцю.
Сам он занял место в заднем ряду. Рядом уселся статный величественный старик с белыми, словно журавлиные перья, волосами – именно он некогда выпестовал все старшее поколение Цан Цюн. Он учтиво поприветствовал соседа:
– Бессмертный мастер [5] Шэнь.
Старый глава дворца Хуань Хуа также был наставником матери Ло Бинхэ, это являлось еще одной причиной, по которой Шэнь Цинцю почитал его, будто особу королевской крови.
Вскоре на платформе показались представители дворца Хуань Хуа. Поскольку именно они раскошеливались на это помпезное мероприятие, никто и не думал оспаривать их право на проведение всех церемоний. Заполнившая платформу молодежь мигом притихла, почтительно внимая правилам.
Заклинательские навыки проводящего церемонию были очевидны хотя бы по тому, насколько хватало его дыхания: его голос с легкостью достигал верхних этажей башни даже к концу речи.
– Собрание продлится семь дней. После того, как все участники войдут в ущелье Цзюэ Ди, на него будет наложено заклятие, которое полностью отрежет их от внешнего мира. Наблюдатели, однако, смогут беспрепятственно следить за происходящим с помощью парящих над ущельем орлов, наделенных духовной силой. На место соревнования заблаговременно согнаны монстры [6], всего числом около пяти тысяч. Убивая их, участники могут извлечь из их тела магические кристаллы [7] различной силы, соответствующие уровню монстра. У всех имеется золотой браслет на запястье?
Собравшиеся на платформе тут же вскинули руки, демонстрируя опутавшую запястье золотую проволоку. Одно это зрелище заслуживало того, чтобы тащиться сюда.
Оратор продолжил:
– Извлекая кристаллы, вам следует нанизывать их на браслет, при этом ваш прогресс автоматически отобразится на этих щитах.
Упомянутые им щиты были водружены напротив башен для наилучшего обозрения. Хоть всего их было восемь, всеобщее внимание было приковано к ста именам на первой доске; вернее сказать, к десяти лидирующим – попасть в их число было даже более притягательной целью, чем занять первое или второе место.
Под конец представитель Хуань Хуа сурово подчеркнул:
– Схватки между членами различных орденов за кристаллы строжайше запрещены! Уличенные в таких поединках или иным бесчестным способом заполучившие чужие кристаллы будут немедленно изгнаны и впредь лишены права участвовать в собрании Союза бессмертных на три периода!
Что значило – на двенадцать лет.
Среди преимущественно молодых участников затесалось немало «лежалых пирожков» [8], и потому устроители собрания не без основания опасались, что эти тертые рыбешки воспользуются неопытностью и невинностью юных благородных драконов. Не наложи они подобного запрета, честное состязание превратилось бы в беспорядочную потасовку с неминуемыми человеческими жертвами, потому все наблюдатели единодушно одобряли подобные ограничения.
На протяжении этой речи две заскучавшие женщины-наставницы неподалеку от Шэнь Цинцю принялись беззастенчиво шушукаться:
– Из какого ордена этот ученик? Он такой хорошенький!
– Этот, в белых одеждах? Да, пожалуй, он не уступит старшему адепту Гунъи.
– Как ты можешь сравнивать его с Гунъи, не имея никакого понятия о его духовной силе?
Шэнь Цинцю с первого же взгляда определил, о ком шла речь – в толпе явственно выделялась белоснежная фигура Ло Бинхэ.
На самом деле, эти заклинательницы были отнюдь не единственными, чье внимание он привлек: среди молодых адептов не было недостатка в девицах, которые украдкой поглядывали на Ло Бинхэ, рдея подобно розам.
Хоть женщины переговаривались шепотом, все соседи превосходно их слышали благодаря обостренным чувствам, даже того не желая. Но, похоже, умудренным заклинательницам не было никакого дела до того, что все и вся узнают об их тайных помыслах. К счастью для них, все присутствующие достаточно хорошо воспитаны, чтобы делать вид, будто ничего не замечают, пусть их глаза при этом украдкой шарили по толпе в попытках вычислить объект их интереса.
Наконец кто-то из этих невольных слушателей, не выдержав, дважды кашлянул:
– Все мы явились из разных мест; давайте-ка попробуем угадать, кто из новых участников собрания Союза бессмертных отличится на этот раз?
Стоит ли говорить, что эта тема пришлась Шэнь Цинцю очень даже по вкусу!
Ведь подразумевалось не просто старое доброе состязание в интуиции, а вполне ощутимые ставки!
Проще говоря, ты мог поставить на того юного заклинателя, что тебе приглянулся.
А что вы хотите – заклинателям тоже нужно как-то развлекаться. При этом они отнюдь не ограничивались низменными материями вроде золота и серебра, с азартом ставя на кон тайные заклинательские техники, камни духа и даже способных учеников, которые, перейдя в другой орден, тем самым преумножат его славу. Разумеется, они не стали бы биться об заклад на по-настоящему важные вещи, однако не могли отказать себе в этом невинном удовольствии, ставшем неотъемлемой частью собраний Союза бессмертных.
Разумеется, почтенные старейшины вроде Юэ Цинъюаня не опускались до подобных развлечений, но все прочие только этого и ждали. Не прошло и пары мгновений, как смотровая площадка прямо-таки задымилась от охватившего ее азарта. Само собой, большинство ставило на многообещающих адептов собственного ордена – Ци Цинци, к примеру, отдала свой голос за Лю Минъянь.
Шэнь Цинцю же, не мелочась, поставил тысячу духовных камней на Ло Бинхэ!
По собранию пробежал потрясенный шепот.
Сотоварищи Шэнь Цинцю по ордену бормотали под нос: «Кто это вообще такой?» Их едва ли можно было в этом винить: прежде Ло Бинхэ всегда был тише воды, ниже травы, являя собой образ примерного ученика, и отнюдь не стремился к известности, с легкостью позволяя другим присваивать собственные заслуги. Зачастую, выполнив очередное сложное задание, он попросту исчезал, оставляя прочих недоумевать, кто это сделал. Таким образом, он не стяжал себе славы, но безвестность отнюдь не умаляла его природной притягательности и выдающихся способностей. Незнакомые с этой стороной личности ученика Шэнь Цинцю продолжали недоумевать, что преисполнило его столь безграничной веры в ничем себя не проявившего Ло Бинхэ.
Тем временем на платформе заклинатель с луженой глоткой и бесконечным объемом легких наконец закруглил свою речь, чтобы участники, дав обет соблюдать все условия, наконец-то приступили к самому действу.
В ущелье вело двенадцать входов, которые предстояло миновать участникам независимо от принадлежности к различным орденам. Новички неуверенно сделали первые шаги в ущелье, и прославленное действо началось; лишь неоднократно видевшие это наблюдатели на вершинах башен могли остаться равнодушными к этому зрелищу, как ни в чем не бывало переговариваясь и поедая тыквенные семечки.
Как же осуществлялось наблюдение за продвигающимися вглубь ущелья адептами?
Над дикой местностью парили сотни духовных орлов, подчиняющихся действию заклятий надсмотрщиков. На их когтях сверкали серебряные кольца с магическими кристаллами, отражение с которых передавалось прямиком на установленные на платформе хрустальные экраны [9] – по сути, это не так уж сильно отличалось от телетрансляции.
Некоторые из соседей Шэнь Цинцю обменялись одобрительными замечаниями:
– Церемония открытия прошла просто превосходно!
Наконец был подан сигнал открытия счета, и на доске появились сияющие золотом иероглифы. На первой строке значился пресловутый Гунъи Сяо [10], против имени которого отразилось число 12.
Это значило, что менее чем за час [11] он умудрился истребить дюжину монстров, заполучив двенадцать кристаллов!
За ним шла Лю Минъянь с шестью кристаллами, отставая от лидера ровно вдвое.
На хрустальном экране появилось изображение одухотворенного молодого человека, невозмутимого, будто спокойные воды и плывущие облака, с движениями стремительными, словно молния. В мгновение ока он раскроил пару возникших перед ним угрюмого вида духов, обращенных в клочья тумана.
Видали такого?
Однако Шэнь Цинцю лишь сдержанно улыбнулся.
Казалось, Гунъи Сяо прямо-таки источал ауру превосходства, не подозревая, что по сути своей является не более чем проходным персонажем.
Он, безусловно, принадлежал к числу тех самых «красивых одаренных многообещающих юношей из приличных семей, прирожденных лидеров и любимцев женщин, которым неизбежно предстоит уступить пальму первенства главному герою». Пусть все присутствующие сулили победу именно ему, Гунъи было суждено возглавлять список лишь до того момента, когда Ло Бинхэ соизволит дать ему пинка.
Имя самого Ло Бинхэ пока что болталось в середине списка, сопутствуемое одним-единственным кристаллом.
Но Шэнь Цинцю, казалось, нимало не волновало, что огромная ставка ускользает из его рук.
Он-то знал, что вскоре прочие имена разбегутся, спеша уступить место рвущемуся к вершине списка Ло Бинхэ.
И в этот-то момент неотвратимого триумфа неумолимый сюжет отдернет занавес, являя ужасающую правду!
*
Итак, собрание Союза бессмертных шло полным ходом, время близилось к третьей страже [12].
На чернильном небе сияла полная луна, высокая платформа переливалась огнями.
Шэнь Цинцю хранил молчание, делая вид, что медитирует, но на самом деле он собирался с силами, канализируя энергию. Завершив этот процесс, он наконец открыл глаза и принялся разглядывать хрустальные экраны, ища Ло Бинхэ.
Тот медленно продвигался вдоль леса с мечом за спиной – на одежде ни единого пятнышка, в движениях – ни малейшего намека на усталость, сияющие глаза, казалось, способны прозревать сквозь экран.
И он был не один.
Хоть многие из числа участников предпочитали охотиться на монстров в одиночку, большинство объединялись с друзьями и знакомыми в группы по двое – по трое. Хоть среди девушек было немало талантливых адептов, их физические силы зачастую уступали духовным, и потому они чаще искали поддержки. Как правило, заклинательницы ходили целой толпой, заставляя всех прочих недоумевать, как они делят между собой кристаллы в случае победы над монстрами – по возрасту, силе, вкладу или еще как?
За Ло Бинхэ гуськом следовало то ли семь, то ли восемь юных дев – Шэнь Цинцю не мог отрицать, что эта картина необычайно радовала глаз. От него не укрылось, что многие из тех, что прежде следили за триумфами Гунъи, переключили внимание на Ло Бинхэ с его выводком.
Теснее всего к юноше жалась фигурка в золотистых одеяниях дворца Хуань Хуа с ночной жемчужиной в руках [13].
Примечание к части
[1] 昭華 (Zhāo Huá) – в пер. с кит. «ясный цветок», храм здесь – в монастырском значении слова.
[2] 天一 (Tiān Yī) – в пер. с кит. «единые небеса».
[3] 幻花 (Huàn huā) в пер. с кит. «волшебный цветок».
[4] 奇門遁術 (qí mén dùn shù) – направление заклинательства в Древнем Китае.
[5] 仙师 (xiānshī) – сяньси – «бессмертный» – звание заклинателя высокого ранга.
[6] 魔物 (mówù) – в букв. пер. с кит. «создание».
[7] 念珠 (niàn zhū) – в букв. пер. с кит. «бусина четок». Возможно, в виду имеются не естественные кристаллы, а искусственные, помещенные в тела монстров устроителями собрания.
[8] 老油條 (Lăo yóutiáo) – в букв. пер. с кит. «старые оладьи» – что-то вроде солоноватых рулетиков, которые становятся чересчур тягучими, если полежат, хоть от этого не менее вкусными.
[9] 晶石 – в букв. пер. с кит. – полевой шпат. Возможно, речь идет о зеркалах.
[10] 公儀蕭 (Gōngyí Xiāo) – Гунъи – «церемония» или «государственный служащий», Сяо – «унылый».
[11] В оригинале – менее, чем за половину 时辰 – shí chén – в современном Китае обозначает час, в Древнем Китае был равен двум часам.
[12] Цзы, час крысы, 23:00 – 1:00.
[13] 夜明珠 (yèmíngzhū) – еминчжу – шар, испускающий свет, используется заклинателями в качестве фонарика.
Глава 23. Вот так сюрприз! Часть 1
Изящество этой миловидной девушки ничуть не умаляла легкая хромота – похоже, она подвернула ногу, сражаясь с очередным монстром.
Когда она заговорила, ее голос звучал жалобно:
– Шисюн Ло, мне так совестно! Мало того, что ты меня спас, так теперь я тебя задерживаю! Если бы не мы, ты бы уже ушел далеко вперед!
Однако Ло Бинхэ безыскусно ответил:
– Мы, заклинатели, должны заботиться друг о друге.
Похоже, настало время для явления Ло Бинхэ в ипостаси Гуаньинь, защитницы всех сирых и убогих. Для уже привычного Шэнь Цинцю в этом не было ничего удивительного.
Ло Бинхэ славился тем, что одной рукой бился с врагами, а другой прикрывал слабых женщин и детей, что, конечно же, изрядно ему мешало. Сражайся он в полную силу, давным-давно скинул бы Гунъи с пьедестала! Пока что его опережал даже Мин Фань – однако Шэнь Цинцю нисколько не сомневался, что Ло Бинхэ еще проявит себя!
И все же, несмотря на уверенность, мужчина не смог удержаться от мстительной мысли: «Если бы не великодушие моего ученика, которым вы все беззастенчиво пользуетесь, он бы вам показал, каково вставать у него на пути!» При этом ему и в голову не пришло, что с его стороны эти слова звучали довольно странно.
Юэ Цинъюань заметил с благодушной усмешкой:
– Как я посмотрю, Цинцю, у твоего ученика доброе сердце!
Шэнь Цинцю раскрыл веер, пряча улыбку – подобная похвала от шисюна воистину была как бальзам на душу.
С какой стороны ни посмотри, нынешний Ло Бинхэ всецело отвечал образу «белого лотоса» [1].
Ци Цинци фыркнула:
– Да уж, по нему и не скажешь, что его учитель – Шэнь Цинцю.
Хоть их хвалебные слова шли от души, пользы от них было немного: на собрании Союза бессмертных значение имела сила, а не доброе сердце, так что в глазах посторонних Ло Бинхэ, должно быть, представал странноватым чистоплюем.
Когда взгляд сидевшего рядом старого главы дворца Хуань Хуа упал на экран, отражающий лицо Ло Бинхэ, он издал удивленный возглас.
Проследив за его взглядом, Шэнь Цинцю усмехнулся про себя:
«Смазливым личиком Ло Бинхэ, должно быть, пошел в мать – само собой, он напомнил старику о некогда потерянной талантливой ученице».
В это же время на другой стороне ущелья Цзюэ Ди Ло Бинхэ раздумывал о том, как выпутаться из сложившейся ситуации.
Само собой, он не мог просто бросить на произвол судьбы этих молодых да ранних заклинательниц из дворца Хуань Хуа, которые, едва поступив на обучение, не устояли перед возможностью покрасоваться на собрании Союза бессмертных – и в то же время не мог разочаровать учителя, возясь с этими девицами вместо того, чтобы биться с монстрами.
В тот момент, когда, как полагал Шэнь Цинцю, он обменивался гормональными импульсами с одной из субтильных заклинательниц, на самом деле Ло Бинхэ хладнокровно раздумывал, как бы от них всех избавиться.
А ведь это была та самая сестричка, которой предстояло лишить Ло Бинхэ невинности!
Да-да, та самая Цинь Ваньюэ [2]. На самом деле, она производила неплохое впечатление.
Пусть от нее было не слишком много толку там, где речь шла о сражениях и завоевании Трех Царств, это была добрая и нежная девушка, которая стремилась к поддержанию мира и порядка в многолюдном гареме Ло Бинхэ. Кто бы отказался от подобной спутницы?
Шэнь Цинцю начал всерьез сомневаться в этом после пары десятков глав, описывающих склоки между Ша Хуалин и первой женой Ло Бинхэ, дни которых были до отказа заполнены сварами, драками, интригами, попытками оклеветать соперницу или навредить ей каким-либо еще образом; под конец он просто пролистывал эти эпизоды, приговаривая: «Бла-бла-бла…»
Он подписывался на роман о заклинателях, а не о разборках юных прелестниц!
«Уж лучше бы мне пришлось читать стостраничное описание спаривания пауков-призраков, чем вникать в то, как Ша Хуалин добилась выкидыша у Цинь Ваньюэ, благодарю покорно!»
Но сейчас все эти девицы боготворили Ло Бинхэ как своего спасителя, следуя за ним по пятам.
И тот ничего не мог с этим поделать – не гнать же их, в самом деле?
Хоть сердце Шэнь Цинцю ликовало при взгляде на эту картину, в душе самого Ло Бинхэ начинало закипать недовольство: он был великодушен, но отнюдь не глуп. Некоторые из этих заклинательниц и впрямь еще были слишком слабы для боя с монстрами – им недоставало тренировки, но, по крайней мере, они действительно старались. Другие же, не обладая достаточными навыками, сознательно влезли в это соревнование, чтобы прятаться за широкой спиной, получив при этом пару-тройку кристаллов.
Повстречай эти пройдохи Ло Бинхэ более поздней версии, он бы избавился от них не задумываясь!
Попадавшихся на пути монстров низкого уровня Ло Бинхэ расшвыривал единым мановением пальца, не удосуживаясь даже извлечь меч из ножен. Вскоре сестричек начал утомлять подобный темп.
Разумеется, он наращивал его неспроста.
Вскоре ближайшая девица из Хуань Хуа принялась стенать:
– Шицзе Ваньюэ, у меня ноги болят!
Ло Бинхэ остановился, но оборачиваться не стал, вместо этого принявшись массировать виски.
При виде подобной реакции Цинь Ваньюэ забеспокоилась. Склонившись к девушке, она тихо попросила:
– Шимэй Ваньжун [3], можешь потерпеть? Нам нужно ускориться!
Та в ответ всхлипнула:
– Но я больше шагу ступить не в состоянии! Мы шли целый день, а тут даже выкупаться негде! У меня все тело зудит!
Многие из этих девушек не отучились и года, пусть и утверждали обратное. Если бы Цинь Ваньюэ дали слово, она бы давным-давно отправила их по домам.
Если они не в состоянии пройти пары ли без нытья, то что они вообще забыли на собрании Союза бессмертных? Понятное дело, участвовать могли все желающие, но зачем вешаться камнем на шею более сильным участникам? Брали бы пример с Лю Минъянь – вот достойная соперница мужчинам, немудрено, что она лидирует среди женщин!
Однако, какие бы чувства ни обуревали Ло Бинхэ, ему не суждено было отделаться от Цинь Ваньжун, ведь, наряду с Цинь Ваньюэ, ей предстояло стать цветочком на его клумбе, так что она уж точно никуда не денется, какие бы «смертельные» опасности ей ни грозили…
Неведомое ранее чувство раздражения охватило Шэнь Цинцю при виде этой сцены.
«Бинхэ, тебе непременно нужно было тащить в свой гарем все что ни попадя? Если на девицу можно смотреть без содрогания и она удобно располагается в твоих объятиях – решено, принята! Да при одном взгляде со стороны на твой «цветник» у несчастных читателей начинается мигрень!»
Бросив на Ло Бинхэ еще один осторожный взгляд, Цинь Ваньюэ шепнула сестре:
– Шимэй, мы без того доставили шисюну Ло слишком много беспокойства…
Та как ни в чем не бывало заявила:
– Но ведь шисюн Ло такой добрый, что он не будет против. Правда ведь, шисюн Ло?
Вышеупомянутый юноша медленно развернулся. На его лице играла безукоризненно вежливая улыбка, однако теплоты в ней не было. Хоть он так и не произнес ни слова, Цинь Ваньюэ стало не по себе от выражения его лица. Однако у Цинь Ваньжун вместо мозгов в голове была рисовая солома – восприняв эту улыбку как знак согласия, она бросилась к ближайшей речушке, напевая: «Ла-ла-ла!»
Вот и оно! Шэнь Цинцю не сводил напряженного взгляда с экрана.
Ло Бинхэ был в шоке – сопоставив это с ее предыдущими словами, он решил, что она собралась купаться. Однако по счастью будущий цветик его гарема был не настолько экзотичен [4]: она лишь стянула обувь и носки, раскинув ноги в воде с блаженным вздохом.
При этом совершенно не подумав о том, кто, быть может, захочет напиться из этого источника…
В душе Шэнь Цинцю украдкой поставил свечку за тех, кто находился ниже по течению.
Остальные тотчас последовали ее примеру, затеяв веселую возню.
Ло Бинхэ не оставалось ничего другого, кроме как отойти подальше, чтобы ненароком не увидеть их голые ноги. Все, что он мог – это проворчать:
– Находиться в воде может быть опасно. Лучше бы нам последовать примеру наших сотоварищей и двинуться дальше.
Что-то в этой сцене показалось Шэнь Цинцю неуловимо странным: разве в романе Ло Бинхэ отходил так далеко? Насколько он помнил, в оригинале его ученик, махнув рукой на свои предрассудки (или, вернее, последовав грязным желаниям автора), как ни в чем не бывало залез в речушку наряду с девицами, от всей души наслаждаясь этой легкой эротической сценой. Разве он не заслужил этого за все свои труды?
Болтающие ногами сестрицы не оставляли надежды заполучить его в свой веселый кружок:
– Шисюн Ло, хватит стесняться, иди к нам!
Главы орденов перед хрустальными экранами утратили дар речи.
Хоть Шэнь Цинцю был морально готов к этой сцене, прочитав роман, до отказа полный еще пущих непристойностей, он не мог поверить тому, что происходило у него на глазах.
С окаменевшим лицом он взывал в душе: «Что ж ты тормозишь, Ло Бинхэ! Еще немного – и ты пропустишь такую сцену!»
К ее чести, Цинь Ваньюэ сделала попытку извиниться за своих сестер, в отчаянии кусая губы:
– Прости нас, шисюн Ло. Мои сестры впервые участвуют в собрании Союза бессмертных. – При этом она отлично сознавала, что главная виновница всего этого безобразия – ее родная сестра. На ее горестное лицо жалко было смотреть.
Не успел Ло Бинхэ ответить, как с берега речушки раздались пронзительные вопли.
«Ну вот, пропустил…» – разочарованно констатировал Шэнь Цинцю.
Молодым людям не стоило забывать, что в этом романе правят бал лишь баллы крутости Ло Бинхэ – кто не спрятался, я не виноват!
Как Шэнь Цинцю мог предвидеть, что в следующее мгновение младшая сестра Цинь Ваньюэ, которой предстояло войти в гарем главного героя помрет! Таким! Тупым! Образом!
Выражение лица Ло Бинхэ мигом переменилось. Не обращая внимания на перепуганную Цинь Ваньюэ, он ринулся к речушке.
В то же время лица прикованных к экрану наблюдателей перекосились от ужаса.
Выхватив меч из ножен, Ло Бинхэ воздел его со словами:
– Что тут творится?
Только что в речушке мирно плескались шесть девиц, теперь же осталось всего четыре – и Цинь Ваньжун среди них не было.
Шэнь Цинцю про себя возопил: «Вот видишь! Я ж говорил: поторопись! Зашибись, ты только что прохлопал свою жену! Ты, расточительный сукин… И с кем ты теперь собираешься отыгрывать ту сцену с тройничком, хотел бы я знать?»
Какая-то из девиц провизжала:
– Только что, не знаю, как, вода внезапно почернела и как-то засосала сестер!
Свободной рукой Ло Бинхэ принялся вытаскивать заклинательниц, которые все еще находились в воде, слишком ошарашенные, чтобы двинуться с места. Когда он выволакивал из речушки последнюю, та поскользнулась и, не успев скрыться под водой, исчезла!
В то же время посреди реки возник водоворот темной энергии. Впившись взглядом в хрустальный экран, Шэнь Цинцю разглядел, что вода почернела от пелены женских волос, колышущихся в воде подобно шелковым нитям. Может, кому-то это зрелище и показалось бы завораживающим, но Шэнь Цинцю оно наводило на мысль лишь о жуткой волосне Садако.
– Это нюй юань чань [5]! – в ужасе воскликнул Юэ Цинъюань.
В тот же самый момент Ло Бинхэ припомнил, что это за тварь. Направив энергию меча в воду, он выкрикнул:
– Отойдите от воды! Это – нюй юань чань!
В реке вновь закрутился волосяной водоворот, затем вода внезапно взбурлила и с чавкающим звуком выплюнула что-то на берег.
Это были останки трех девушек – монстр пожрал плоть и кровь, оставив лишь болтающуюся на костях кожу!
О том, как чудовище сделало это, свидетельствовали темные расширенные поры на коже, сквозь которые проникли высасывающие жизненные соки волосы.
Это и было самой жуткой особенностью нюй юань чань – способность просачиваться в мельчайшие отверстия.
Собравшиеся на берегу заклинательницы остолбенели от ужаса. Из-за спины Ло Бинхэ раздался отчаянный крик – это Цинь Ваньюэ едва не лишилась сознания при виде того, что осталось от ее младшей сестры.
По счастью, у нее хватило выдержки, чтобы остаться в сознании – иначе как бы она смогла насладиться зрелищем возмездия?
Примечание к части
[1] Белый лотос – метафора, обозначающая чистого, невинного человека. Интересно, что в современном китайском она означает двуличную стерву.
[2] 秦婉約 (Qín Wănyuē) – в пер. с кит. Вань – «прекрасная, изящная», Юэ – что-то вроде «соглаcие».
[3] 秦婉容 (Qín Wănróng) – в пер. с кит. Вань – «прекрасная, изящная», Жун – «дозволение».
[4] 奇葩 (qípā) – букв. «сокровище» в ироническом смысле этого слова. В Древнем Китае женщине не полагалось обнажать ноги перед мужчиной, пусть это и не считалось столь же неприличным, как раздеться догола.
[5] 女怨纏 (Nü yuàn chán) – в пер. с кит. «женская жалоба» или «обволакивающая женская ненависть». По сути своей, это что-то вроде речного гуля.
Глава 24. Вот так сюрприз! Часть 2
Способный передвигаться и по воде, и по суше монстр нюй юань чань явно собирался продолжить застолье, выбравшись на берег. К своему несчастью, он наткнулся прямиком на возвышающегося над ним Ло Бинхэ, в лице которого не осталось ни следа былого добродушия. С щелчком пальцев руку юноши объяло пламя, подпитываемое его духовной энергией; сбросив сгусток огня на монстра, он вызвал вспышку, охватившую черные волосы огненным ореолом. Монстр тотчас шмыгнул в воду, больше не отваживаясь высунуться.
Все это Ло Бинхэ выполнил столь безупречно, словно годами оттачивал этот прием.
Возликовав, Шэнь Цинцю мысленно вскинул в воздух табличку: «10 очков Ло Бинхэ!»
Подобрав оброненную Цинь Ваньюэ ночную жемчужину, юноша воздел ее над головой, словно маяк – ее свет помог оцепеневшим адептам наконец прийти в чувство.
– Братья и сестры! – выкрикнул Ло Бинхэ. – Не расходитесь! Соберитесь в одном месте и держитесь друг друга! – с этими словами он вытащил сигнальный огонь, которыми снабдили всех участников состязаний, и запустил в небо.
Участники состязаний снабжались сигнальными огнями на случай, если повстречают монстров, которым не в силах противостоять – впрочем, обычно таких не попадалось. Использовавший сигнальные огни трижды автоматически выбывал из соревнования, и потому к ним прибегали лишь как к последнему средству. Однако в этот самый момент множество сигнальных огней расцветило небо над ущельем Цзюэ Ди. В оригинальном романе это была поистине прекрасная сцена, однако сейчас у созерцающих ее было такое чувство, словно их внутренности разрываются от ужаса и горя.
Потому что каждый из этих огней означал, что жизнь юного адепта в смертельной опасности!
– Скорее поглядите, что на хрустальных экранах!
Оттуда раздавались истошные крики. Несколько экранов показывало уже мертвых адептов, на других окровавленные юноши и девушки бились из последних сил, восклицая:
– Почему? Почему здесь оказались… откуда они взялись?
– Люди, на помощь! Здесь дулун ман [1]! Учитель, спаси меня! Шисюн, спаси…
Внезапно с экрана раздался хриплый вопль, духовные орлы разразились тоскливым клекотом, и поверхность экранов потемнела.
Наблюдатели принялись переговариваться, недоумевая, что происходит.
Кожа на затылке Шэнь Цинцю словно онемела, кончики пальцев похолодели.
Должно быть, только что донесшийся до них крик издавал костяной орел [2] Царства Демонов – кровожадный и безжалостный летающий монстр!
Шэнь Цинцю не без оснований опасался, что эти твари растерзали контролируемых заклинателями орлов – с тем же успехом они могли сбросить с платформы хрустальные экраны.
Вода, земля, воздух – все стихии полнились смертоносными монстрами!
Глядя на исполненную жуткого величия сцену, невозможно было сохранять невозмутимость, делая вид, будто просто смотришь фильм.
А за пределами ущелья Цзюэ Ди, на платформе высокой башни происходящее произвело эффект разорвавшейся бомбы. Даосы с вершины Тянь И неистовствовали:
– Что там творится? Список монстров для собрания Союза бессмертных строжайшим образом выверялся, как в него могла затесаться такая тварь, как ню юань чань?
Несколько адептов ордена Хуань Хуа уже были убиты. Старый глава Дворца вскочил и дрожащим голосом выдавил:
– Разрушьте заклятие!
Мощное заклятие, наложенное на ущелье Цзюэ Ди, поддерживалось несколькими сотнями монахов из храма Чжао Хуа. Настоятель уже собирался применить Сжатие тысячи ли [3], чтобы передать им приказ старейшины, однако внезапно Юэ Цинъюань остановил его:
– Нельзя снимать заклятие!
Старый глава Дворца оторопел:
– Глава ордена Юэ, что вы хотите этим сказать?
Ущелье Цзюэ Ди превратилось в смертоносную ловушку для множества участников состязания, в том числе и для сотен питомцев хребта Цан Цюн, так что у Юэ Цинъюаня должны быть чертовски серьезные причины для подобного заявления!
– То, что снятие заклятия позволит спасти жизни адептов – истинная правда. Однако не стоит забывать, что вместе с ними на свободу вырвутся и бесчинствующие там монстры. Всего в какой-то паре ли отсюда уже можно учуять дым от людских поселений – представьте себе, что начнется, когда туда устремится тьма чудовищ? Наши ученики, по крайней мере, способны им противостоять – а как быть обычным людям, лишенным боевой ци?
Его речь погрузила всю платформу в мрачное молчание.
Сколько ни развивай золотое ядро, совершенствуя тело и дух, подобная ситуация застанет врасплох кого угодно.
Многие из наблюдателей дворца Хуань Хуа, казалось, утратили контроль над своими шестью чувствами, поддавшись растерянности:
– Но если нельзя снимать заклятие, что же тогда делать?
– Раз они не могут выйти, остается только войти, - резонно заметил Юэ Цинъюань.
Его товарищи по ордену встретили обращенные на них потрясенные взгляды решительным молчанием. Юэ Цинъюань отчеканил:
– Наши дорогие друзья-даосы должны понимать, что сегодняшние события – результат зловредного замысла. Кто-то воспользовался содействием Царства Демонов, чтобы устранить наших юных последователей, пошатнув тем самым один из важнейших столпов общества. Подстроив все подобным образом, они не оставили нам выбора. Желает ли кто-нибудь из даосов последовать за нами в ущелье Цзюэ Ди, дабы истребить монстров и спасти участников состязания?
Чтобы ступить на этот кровавый путь, требовалась не только сила, но и изрядная доля мужества.
Первым откликнулся старый глава ордена Хуань Хуа:
– Дворец Хуань Хуа считает своим долгом присоединиться к вам.
Так вышло, что наибольшее число участников этого собрания Союза бессмертных принадлежало именно к его ордену, и по ним пришелся самый тяжелый удар. После того, как вызов был брошен, недостатка в желающих помочь не наблюдалось: даже те немногие, кому не достало бы смелости на подобное начинание, теперь словно очнулись, наперебой вызываясь в бой – в конце концов, опасность грозила и их питомцам!
Шэнь Цинцю сделал шаг вперед, собираясь присоединиться к очереди добровольцев, но Лю Цингэ тут же загородил ему дорогу зачехленным мечом.
Не переменившись в лице, Шэнь Цинцю двумя пальцами отвел ножны в сторону.
– Что ты хочешь этим сказать?
– «Неисцелимый», – отрубил Лю Цингэ.
Используя мысленную речь [4] Юэ Цинъюань добавил:
– Верно, Цинцю. Тебе не следует забывать о твоем отравлении. Позволь нам позаботиться об адептах Цин Цзин. – Было еще кое-что, о чем он предпочел не упоминать: существовала вероятность, что, войдя в ущелье Цзюэ Ди, Шэнь Цинцю тем самым подстегнет действие яда, утратив контроль над духовными силами, ведь в его случае оказаться в окружении монстров – все равно что день за днем кричать в полный голос, не получая даже отзвука эха в ответ.
Однако Шэнь Цинцю покачал головой:
– Как может учитель отсиживаться на платформе, когда его ученикам грозит опасность? Разве существует оправдание подобному поступку? Если я не способен защитить собственных учеников, я больше не заслуживаю звания лорда пика Цин Цзин.
Он, в свою очередь, по понятным причинам не упомянул о том, что ему необходимо отправиться в ущелье, поскольку он является одним из ключевых персонажей назревающей сцены. Если же она не состоится, тогда все усилия по его защите будут пущены псу под хвост единой командой неумолимой Системы.
В голове раздался сигнал:
[За проявление положительной стороны характера отрицательного героя, развившее глубину персонажа, вам начислено 30 баллов!]
В душе Шэнь Цинцю лишь молча закатил глаза: «Это все равно что предлагать мне кусочек сахара или укол морфия перед тем, как заколоть меня ножом».
Видя, что никакие уговоры не заставят его переменить решение, Юэ Цинъюань нехотя попросил:
– Тогда будь осторожен. Если встретишь монстра, которому не можешь противостоять, немедленно дай знать по персональной связи, чтобы мы могли прийти тебе на помощь.
Сам Шэнь Цинцю был настроен куда оптимистичнее относительно своей способности совладать с опасностями ущелья Цзюэ Ди, ведь, помимо успехов на ниве совершенствования тела и духа и высокого уровня боевой ци, у него имелось еще более существенное преимущество.
Различные виды монстров, населяющие «Путь гордого бессмертного демона», интересовали его куда сильнее разновидностей сестричек Ло Бинхэ еще в бытность его читателем.
Он совершенно не держал в памяти, в какой главе той или иной девице взгрустнулось перед тем, как она отправилась любоваться звездами с муженьком в какое-то очередное сверх меры живописное место, или какие милые особенности отличали очередную героиню в постели – порой он обнаруживал, что напрочь запутался в представительницах этого обширного цветника, но зато безошибочно помнил, какими свойствами и слабостями наделен каждый монстр, встреченный им на страницах этого безразмерного произведения.
Если что и являлось его личной сильной стороной, так это подобные познания.
Тем временем в ущелье Цзюэ Ди Ло Бинхэ силился успокоить сестричек и братьев по оружию, души которых, уйдя в пятки, похоже, решили, что и это недостаточно далеко, причем хозяева спешили последовать их примеру, разбегаясь по темному лесу. Это было худшим, что они могли сделать в подобной ситуации, когда отовсюду могли явиться новые монстры.
Ночной ветер с гор задувал все сильнее. Со всех сторон доносились едва различимые крики людей и чудовищ. Более чувствительные уже плакали навзрыд, обхватив голову руками. Цинь Ваньюэ побледнела, однако при взгляде на прислонившегося к дереву Ло Бинхэ с Чжэн Яном на коленях, невозмутимого и решительного, в ее сердце невольно просочилось сладостное тепло.
Окажись рядом с ней Шэнь Цинцю, он бы возликовал: «Поздравляю, сестричка, ты в него втрескалась! О, долгожданная отрада для сердца старого сплетника!»
В этот самый момент из леса раздался шорох. Взгляд Ло Бинхэ похолодел, наливаясь стальным блеском. Движением кисти он сконцентрировал в ладони боевую ци, готовый ее применить.
В подлеске явно кто-то двигался, приближаясь к их компании. Казалось, сердца молодых людей готовы были выскочить наружу, однако никто не закричал – быть может, потому, что они уже перешли за грань обычного испуга.
Внезапно что-то свалилось на землю с громким стуком, и в следующее мгновение упавший предмет выкатился из кустов.
Это была человеческая голова.
Сомкнутые веки, окровавленное лицо, спутанные, будто птичье гнездо, волосы. В оригинальном романе это была по-настоящему пугающая сцена, однако в подобном положении какая-то мертвая голова куда предпочтительнее монстров-людоедов, так что при виде нее многие адепты вздохнули с облегчением.
– Это… наш сотоварищ по заклинательским искусствам, – дрожащим голосом произнесла Цинь Ваньюэ. – Кто-нибудь знает, из какого он ордена?
Остальные приблизились, чтобы опознать голову, и один за другим облегченно выдыхали:
– Нет, не наш.
– В первый раз его вижу.
Ло Бинхэ тем временем не сводил взгляда с темной чащи. Его не оставляла мысль о том, что поблизости должно было находиться тело этого несчастного. Вознамерившись определить его происхождение по одежде, он зажег огонь боевой ци на ладони и углубился в лес.
Как он и полагал, неподалеку обнаружился окоченевший труп, облаченный в светло-голубые одежды: выходит, вершина Тянь И. Бросив взгляд на кромку одеяния [5], он вздохнул: должно быть, этот начинающий ученик отправился на собрание Союза бессмертных, чтобы поднабраться опыта – откуда ему было знать, чем для него это кончится!
Продолжая осмотр тела, он перевел взгляд выше – и замер от ужаса.
На шее имелась голова!
Тогда откуда же взялась та, что на поляне?
Ло Бинхэ резко развернулся, выхватывая из ножен Чжэн Ян – окрестности тотчас залил испускаемый лезвием холодный свет – и прокричал:
– Отойдите от этой головы!
Стоило ему возвысить голос, как мирно покоившаяся на земле голова внезапно открыла глаза!
Их исполненный злобы взгляд заставил оцепенеть столпившихся вокруг адептов. Из шеи высунулось восемь тонких членистых мохнатых ног, и голова поднялась на них.
Ближайший юный заклинатель не успел отпрянуть, и монстр запрыгнул ему на голову. Заорав не своим голосом, юноша выхватил меч из ножен и принялся размахивать им так, что окружающие попятились. Ло Бинхэ не решался пронзить тварь, боясь задеть сотоварища. Последствия могли стать катастрофическими: монстр уже обхватил голову адепта, пытаясь задушить его, и тот в отчаянии совершал слепые выпады, грозя проломить собственный череп.
Но не успел он толком поднять руку, когда восемь ног внезапно приподнялись, чтобы вонзиться в его виски.
Тело адепта тотчас застыло – казалось, даже язык завязался узлом, не в силах произнести ни слова. Ноги монстра проникали все глубже, заставляя его подергиваться.
Затем тварь внезапно выдернула ноги, оставив в черепе две зияющие дыры, сквозь которые виднелась опустевшая полость.
При виде этого ужасающего зрелища даже Ло Бинхэ на миг утратил самообладание. Высосав мозг жертвы, человекоголовый паук [6] принялся бегать по телу, издавая пронзительные звуки наподобие детского плача.
И в этот самый момент его рот пронзила насыщенная духовной силой стрела, обрывая стенания паука.
В наступившей тишине в круг онемевших от шока адептов вступил Шэнь Цинцю, потирая уши, ноющие от истошных криков монстра. Оправив рукава, он подрагивающими руками развернул веер, прикрыв им лицо, и с неудовольствием бросил:
– Подумать только, сколько шума от такой мелкой твари!
Примечание к части
[1] 毒龍蟒 (Dúlóng măng) – в букв. пер. с кит. – ядовитый дракон-питон.
[2] 骨鹰(gŭ yīng) – гу ин – в букв. пер. с кит. – «костяной орел».
[3] 千里结界 (qiānlĭ jié jiè) – Сжатие тысячи ли – магическое поле, позволяющее преодолевать большие расстояния
[4] Имеется в виду что-то вроде телепатии 傳音之法 (сhuán yīn zhī fă) – в букв. переводе «способ передачи звука».
[5] О положении адептов в заклинательских орденах можно судить по стилю и цвету одежды и, в частности, по кайме одеяния.
[6] 人頭蜘蛛 (rén tóu zhīzhū) – жэнь тоу чжичжу – в букв. пер. с кит. – человекоголовый паук.
Дата: 2019-04-23, просмотров: 348.