Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Ученик ап. Иоанна и друг св. Поликарпа Смирнского. По преданию, он скончался мученически при Марке Аврелии. Ему приписываются пять сочинений под заглавием «Изъяснение Господних изречений», из которых сохранилось только несколько отрывков. Он не ограничивался изучением св. Писания, но и собирал устные рассказы о делах и учении Спасителя и апостолов, основываясь на неписанном предании. Вследствие не всегда достаточной проверки материала, у него встречаются неправильности.
К числу древнехристианских памятников принадлежит и «Дидахи, или Учение 12 апостолов» неизвестного автора. Изречения апостолов пользовались в первенствующей Церкви самым высоким авторитетом. Некоторые из них записывались после их смерти, по памяти. В результате появлялись сочинения, которые не принадлежали апостолам как ими написанные или ими продиктованные тексты, подобные тем, что вошли в Новый Завет, но которые, тем не менее, проникнуты подлинно апостольским духом. Таким творением было и «Дидахи». «Учение 12 Апостолов» открыто было Никомидийским митрополитом Филофеем Вриеннием и им же издано в 1883 году. Оно находится в открытой Вриеннием ещё в 1875 г. рукописи Иерусалимского (Святогробского) подворья в Константинополе, содержащей писания Мужей Апостольских, той самой рукописи, в которой находится и полный текст Климентовых Посланий. Рукопись написана некиим нотарием Львом и датирована 11 июня 1056 года. Уже в древности оно было утрачено и основательно забыто, но в XIX веке его открыли вновь. Первым памятник обнаружил архимандрит Антонин (Капустин) в 1862 году, но в науку он вошел благодаря тому, что был опубликован в 1883 году греческим ученым митрополитом Филофеем Вриеннием.
«Учение 12 апостолов» восходит к рубежу I и II столетий. В нем от лица апостолов излагаются наставления о христианской вере и нравственности. Начинается оно со слов о том, что «есть два пути: один – жизни и один – смерти… И вот путь жизни: во-первых, возлюби Бога, создавшего тебя; во-вторых, ближнего своего, как самого себя». А вот путь смерти: прежде всего, он зол и полон проклятия. Тут убийства, прелюбодеяния, страсти, блуд, воровство, идолопоклонство, чародейство» и иные грехи. В «Дидахи» содержатся сведения о совершении таинств евхаристии и крещения: «Крестите в живой воде во имя Отца и Сына и Святого Духа. Если же нет живой воды, крести в другой воде; если не можешь в холодной, то в теплой. А если нет ни той, ни другой, возлей воду на голову трижды во имя Отца и Сына и Святого Духа. А перед крещением крестящий и крещаемый должны поститься». О приступающем к причащению святых таин сказано, что, если он сознает за собой грехи, «пусть покается». Это одно из первых упоминаний о таинстве покаяния.
«Дидахи», действительно, представляет собою как бы краткую запись тех наставлений, которые преподавали новообращённым верующим Апостолы, а за ними и миссионеры — харизматики, и наглядно показывает, как Апостолы оглашали язычников и какие правила церковной жизни давали они новооснованным общинам. «Дидахи», таким образом, является произведением, так сказать, компилятивного свойства, но оно нигде не выдаёт себя за писание апостольское, а потому оно не может быть считаемо подлогом или псевдонимом. При всём том, однако, составитель скрыл своё имя, так что «Дидахи» является произведением анонимным.
Мужи Апостольские еще не достигли последовавших за ними апологетов силе богословской рефлексии, они выступают просто как авторитетные свидетели апостольского учения. Характерной их особенностью является, далее, отсутствие всяких философских влияний, которые начинают сказываться на церковных писателях, начиная с апологетов.
Христианские апологеты.
Во II –III веках в период гонения на христиан со стороны римских властей, получают известность христианские писатели, защищавшие принципы христианства от критики нехристианских философов (иудеев и язычников) - апологеты и, соответственно, появляется новый вид церковной письменности — апологии. Появление апологий было вызвано стремлением христиан защитить себя от гонений, которым они подвергались в это время на основе эдикта Траяна (113 г.). Апологе́ты – (от греч. apologeormai – защищаю). Наиболее значительные из Апологетов: восточные (писавшие на греческом языке) – Квадрат, Аристид, Юстин (Философ) Мученик, Татиан, Афинагор, Феофил Антиохийский, Мелитон Сардский, Ориген; западные (писавшие на латинском языке) – Тертуллиан, Минуций Феликс.
Прежде всего апологеты Кодрат, Аристид, Иустин, Афинагор обращались к просвещенным в языческом отношении императорам династии Антонинов, взывая к их чувству справедливости.
Другие апологеты апеллировали к общественному мнению и писались по типу «увещаний» или «Слов к эллинам» (Татиан, псевдо-Иустин), с опровержением обвинений против христиан и критикой языческих заблуждений. Апологии этого типа особенно участились, когда династию Антонинов сменил ряд ничтожных и легкомысленных императоров, на внимание которых напрасно было расчитывать.
Наконец, некоторые апологии были адресованы отдельным лицам (Феофил Антиохийский к Автолику, Послание к Диогнету, «Октавий» М. Феликса).
Задачи, которые преследовали апологеты в своих сочинениях, были: 1) юридическая, состоявшая в опровержении тех обвинений, которые предъявлялись христианам официально (со стороны правительства) и народной молвой, чем доказывали, что христианство безвредно; 2) научно-теоретическая, состоявшая в доказательстве, что христианская религия является не грубым суеверием, а истинной философией и возвышенным учением, имеющим Божественное происхождение.
Апологеты вынуждены искать общей почвы, на которой они могли найти общий язык с языческой аудиторией, и такой почвой послужила философия. Отсюда апологеты освещают христианство преимущественно с философской стороны, раскрывая в нём те истины, которые относятся к положениям естественной религии, доказываемым на началах разума, каковы: единство Бога, Воскресение, обязательность нравственного закона. Хотя блж. Иероним, вслед за хроникой Евсевия, приписывает издание императором Адрианом эдикта, благосклонного к христианам, и приписывает этот факт благоприятному впечатлению от апологий Кодра-та и Аристида, это не подтверждается историческими исследованиями. Вообще, не известно действительно ли подавались апологии императорам или это было только литературной формой, рассчитанной на привлечение всеобщего внимания. Также не заметно, что лица, писавшие против христиан были прямо знакомы с этими апологиями.
Но, апологии были важны и для конечно, и для христиан важно было знать основания для защиты своей веры пред язычниками. Поэтому апологии во П-м в. никогда не были безполезными, и спросом на них объясняется их огромное количество.
Во 2 веке кроме язычников и иудеи по-прежнему продолжали ненавидеть христиан: в синагогах они в особых формулах проклинали христиан и пред языческим обществом распространяли против них гнусные клеветы; где можно они убивали их, а чаще доносили на них властям и, таким образом, предавали на мученичество. По этой причине существовало и противоиудейское направление апологий. Например, самый известный из греч. раннехристианских апологетов II в.— мч. Иустин Философ († 165-166), свои 1-ю «Апологию» адресовал императорам Антонину Пию (138–161) и Марку Аврелию (161–180), 2-ю «Апологию» (ок. 150 и 161) римскому сенату, а «Диалог с Трифоном Иудеем» (ок. 135) обращен против иудеев и содержит запись его диспута с ученым раввином Трифоном.
Около 140 г. был записан «Диспут Иасона с Паписком о Христе», автором которого считают апологета Аристона из Пеллы. Это произведение, фрагменты которого сохранились в апологии Оригена «Против Цельса», целиком посвящено антииудейской полемике.
Аполлинарий Иерапольский, обращался в своих писаниях с речью к императору Марку Аврелию («К эллинам», «Об истине» и к иудеям («К иудеям»).
Также в царствование Марка Аврелия Ритор Мильтиад также написал 2 кн. против эллинов, 2 кн. против иудеев и апологию христианской философии.
Ученик мч. Иустина Философа Татиан (120–185) до своего уклонения в ересь написал «Речь против эллинов» (165).
Среди апологетов 2 века - св. Мелитон Сардийский с «Апологией» или «Книжкой к Антонину» (170 г.).
Императорам Коммоду и Марку Аврелию были адресована апология христианского философа из Афин 0 «Прошение о христианах» (ок. 177).
В правление имп. Коммода (180–192) св. Аполлоний произнес апологетическую речь, сохранившуюся в мученических актах
Из апологий 2 века, адресованных частным лицам, прежде всего следует упомянуть последнего из греческих апологетов II в. св. Феофила Антиохийского, автора апологии «К Автолику» (ок. 182), написанных для образованного и влиятельного язычника, имеющего предубеждения против христианства.
В форме письма для знатного язычника, желающего познакомиться с христианской религией написано анонимное «Послание к Диогнету» (ок. 200).
Однако, и языческий мир противопоставлял христианам свои аргументы. В 260 г. появились 15 книг «Против христиан», принадлежавшие перу неоплатоника Порфирия. Ныне утерянное, сочинение содержало критику Ветхого Завета и Нового Завета, жизни и учения Церкви. Первым ответом на него стал труд Евсевия Кесарийского «Евангельское приуготовление» в 15 книгах (312–322). Ему же принадлежит трактат «Против Иерокла» (311–313), неоплатоника, написавшего антихристианское сочинение «Правдолюбец» об Аполлонии Тианском, в котором он доказывал преимущества этого мага и философа перед Христом.
Латинские раннехристианские апологеты появляются позднее греческих - в конце II в. К ним принадлежит римский адвокат Минуций Феликс, написавший диалог «Октавий» и Тертуллиан (160–220), написавший сочинение «К язычникам» в 2 книгах (197) и самое значительное апологетическое произведение - «Апологетик» (197), адресованное римским наместникам в Африке. В этой апологии Тертуллиан помимо критики языческой религии утверждает, что вера в единого Бога естественна для человека, поскольку человеческая душа «по природе христианка». В заключении Тертуллиан свидетельствует, что никакие гонения не могут уничтожить настоящую веру, поскольку «Кровь мучеников есть семя христианства». Тему о душе как «христианке по природе» Тертуллиан продолжает в трактате «О свидетельстве души» (197). Тертуллиан, в отличие от греческих раннехристианских апологетов II в., считает ненужным апеллировать к философии для доказательства истинности христианской веры, поскольку сама душа является лучшим свидетелем Истины. К африканскому проконсулу Африки обращено его сочинение «К Скапуле», (212). Под влиянием «Разговора с Трифоном Иудеем» св. Иустина Философа, он пишет трактат «Против иудеев» (между 198 и 206).
Против языческих заблуждений писал в середине III в. св. Киприан Карфагенский в «Книгу о суетности идолов» и в «Книге к Деметриану» ( ок. 252). В последней он пишет, что не не христиане являются причиной войн и стихийных бедствий, а гонения против них вызывают гнев Божий. Антииудейской полемике св. Киприан посвятил «Три книги свидетельств» (ок. 249).
Среди поздних лат. А. р. следует упомянуть Арнобия (ум. ок. 330), автора 7 кн. «Против язычников» (кон. III – нач. IV в.), из которых первые две апологетические, остальные – полемические, и Лактанция (ок. 250–330), ученика Арнобия, создателя апологии «Божественные установления» в 7 кн. ( 304–313).
Несмотря на то что деятельность раннехристианских апологетов видимым образом мало способствовала ослаблению гонений на христиан, она, без сомнения, подготовила постепенную эволюцию сознания греко-римского языческого общества в сторону принятия христианской религии. Раннехристианские апологеты, хотя в большинстве своем и не были профессиональными философами, тем не менее, выступили во всеоружии современных им религиозных и философских систем, используя их понятийный аппарат и некоторые идеи (напр., учение стоиков о Логосе) для обоснования христианской веры перед лицом своих языческих современников. Одновременно именно они сделали первые шаги в формировании христианской богословской терминологии. В частности св. Феофил Антиохийский ввел термин «Троица». В целом сочинения раннехристианских апологетов имели исключительно важное значение для самосознания христианской Церкви. Будучи во многих вопросах первопроходцами, раннехристианские апологеты проложили путь для дальнейшей христианизации эллинизма и формирования целостной системы христианского богословия.
С переходом христианства на статус государственной религии (4 в.), когда защита христианства от язычества стала излишней, апологетическая литература постепенно исчезает, вытесняясь полемическими произведениями против ересей. Последним апологетом был Феодорит Киррский, писавший в 5 в., когда язычество практически уже было бессильно.
Однако, вся мощь римской империи не смогла противостоять распространению христианства не только в пределах, и за пределы империи . Христианство распространялось с необычайной скоростью в Сирии и к северо-западу - в Малую Азию и Грецию. При распространении к северо-востоку ему пришлось пересечь имперскую границу и языковой барьер.
По преданию, ап. Из 12 – ти Иаков Алфеев проповедовал в Сирии, где позже возникло первое христианское государство - Эдесское царство, или Озроэн. Христианская община была образована в Эдессе во II в., что приписывают плодам проповеди апостола. Самый известный член этой общины Вардесан был другом царя Абгара (Авгаря) IX Великого, которого он обратил в христианство. Таким образом, Озроэн стал первым государством мира, официально принявшим христианство в конце II века. Хотя Вардесан был поэтом-классиком сирской литературы и изобрел стихосложение для сирского языка, но до своего обращения ко Христу он был экспертом-астрологом. По всей видимости, он так и не изжил своих прежних увлечений и в его поэзии и философских трудах весьма явственно прослеживается серьезное гностическое влияние, и антиохийцы считали его самого весьма подозрительным человеком.
Позже св. Ефрем Сирин (306-373), считал Вардесана опасным гением. И лишь постепенно влияние последователей Вардесана было сведено на нет. В IV-V вв. у христиан Междуречья появилась сирская версия Писания - Пешитто (Пешитта), т.е. "простой", "верный" перевод. Время происхождения его неизвестно, однако мы можем с уверенностью сказать, что после Септуагинты это самый древний библейский перевод.
Апокрифическое писание III в. "Деяния Фомы" сообщает о распространении христианства не только в Персии, но и в Индии, на Малабарском побережье. Однако о раннем индийском христианстве мы практически ничего не знаем.
Но все-таки основное направление христианизации шло на Запад.
Тот факт, что апостол Павел избрал направление к Италии и далее к Испании, оказался судьбоносным для будущего отождествления христианства с европейской культурой. Во время написания "Послания к римлянам" в Риме уже была значительная Церковь. В уничтоженной извержением Везувия в 79 г. Помпее была найдена такая христианская надпись. К 250 г. в Италии было около 100 епископских кафедр.
В Галлии, Британии и Испании христианство распространялось медленнее. В Галлию христианство, возможно, было принесено учеником апостола Павла Крискентом (2Тим.4:10). Во II в. в долине Роны была быстро растущая община греков-христиан с малоазийскими связями. Их центром была Лионская Церковь, возглавляемая епископом, и миссионерская община, управляемая диаконом в Вьенне. Они сильно пострадали от гонений в 177 г. во время правления Марка Аврелия. Вскоре после этого началось активное проникновение гностических учителей в Галлию, что и заставило св. Иринея написать свою знаменитую книгу.
К началу IV в. были уже епископы в Арле, Вэсоне, Отэне, Руане, Лютеции (Париже), Бордо, Трире и Реймсе.
Пока неизвестно, когда христианство достигло берегов Британии. Тертуллиан и Ориген говорят о проникновении Евангелия даже до далеких варварских британских берегов, но достоверно известно мученичество св. Албания в середине 3 века. В 314 г. на Арльском соборе было 3 епископа из Британии - из Лондона, Йорка и Линкольна. На арианском соборе в Римини в 359 г. было несколько британских епископов. Археологи обнаружили в ряде мест небольшие базилики, датируемые IV в. Т.о., к 400 г., накануне англо-саксонских вторжений, римская Британия была весьма христианизированной провинцией Империи. Первым известным британским богословом был монах Пелагий - оппонент блж. Августина (IV-V в.). В V в., приблизительно тогда, когда св. Патрикий (св. Патрик) начал свою миссию среди ирландцев (около 432 г.), начались англо-саксонские вторжения в Британию. Британцы, под напором непрошеных гостей медленно отступавшие в Корнуолл, Уэльс и Ирландию, ненавидели язычников англов и саксов до такой степени, что ничего не сделали для их евангелизации. Св. Патрикий жаловался, что его трудам по просвещению ирландцев весьма сильно мешало враждебное британское духовенство.
В Египте, согласно найденным фрагментам папируса, во II в. миссия продвинулась далеко вверх по Нилу. С самого начала египетское христианство носило несколько аскетический характер с привкусом энкратизма. Движения «воздержников», называвшихся также гидропарастатами, акварианами вследствие употребления ими одной воды при совершении евхаристии.
В конце II в. у Климента Александрийского мы находим упоминание об основании Александрийской церкви св. Марком, учеником св. Петра (ср. 1Пет.5:13). Возможно, это знак ранних связей александрийской общины с Римом. Однако вплоть до Климента Александрийского и Оригена характер египетского христианства остается неясным, и мы можем лишь строить более или менее вероятные предположения о нем
Римская провинция Африка, т.е. прибрежная полоса вокруг древнего финикийского города Карфагена, была христианизирована во II в. И в 200 г. Тертуллиан свидетельствует о глубокой христианизации всего региона. В его трудах мы находим ссылки на церкви в Африке Проконсуларис (Северный Тунис), в Бизацене (Южный Тунис), в Нумидии и Мавритании (Алжир).
В 200 г. многие африканские христиане были грекоязычными, причем они придерживались несколько других литургических обычаев, чем их латинские братья. Весьма вероятно, что именно в Африке были созданы первые переводы Евангелия на латинский язык. Все эти переводы были собраны вместе к 400 г., и появилась первая официально признанная латинская Библия. Предшественница Вульгаты св. бл. Иеронима.
О Церкви в Испании, кроме предполагаемого путешествия св. Павла, мы знаем лишь из ссылок св. Иринея и Тертуллиана. Св. Киприан упоминает церкви в главных городах провинции: Леон, Асторга, Мерида и Сарагосса. В начале IV в. из канонов церковного Собора в Эльвире мы узнаем о повсеместном распространении Церкви в Испании. Возглавлявший собор епископ Осий Кордубский позже сделался церковным советником Константина и одним из самых влиятельных богословов своего времени.
Даже сами христиане дивились скорости и широте распространения их веры. Но увеличение числа христиан неизбежно принесло в Церковь новые проблемы и соблазны.
ГНОСТИЦИЗМ.
Опаснее открытого гонения для Церкви было соприкосновение с идеями и верованиями эллинистического окружения. Именно идея телесного воскресения была "безумием для эллинов", а идея распятого, страдающего Бога - "соблазном для иудеев". Христианскому реализму противостал идеализм греческого сознания. В нем не история и не личная жизнь, а Природа составляет центр всех устремлений, где последняя мудрость состоит в слиянии и растворении всего личного с идеальной закономерностью бытия. Именно в этом глубинном несоответствии двух мироощущений и состоит противостояние Афин и Иерусалима. В конце концов "воцерковленный" эллинизм навеки оплодотворит христианскую мысль. Но процессу "воцерковления" предстояло быть очень долгим. Чтобы этот процесс мог начаться, Церкви нужно было отгородиться от всех попыток легко примирить христианство с духом времени, безболезненно перетолковать его на эллинистический лад. Если бы Церковь осталась заключенной в одни еврейские формы, она не победила бы мира, но если бы она попросту приспособила эти формы к формам эллинистического сознания, то это была бы победа мира над христианством.
Первый враг, с которым пришлось столкнуться Церкви, как раз вдохновлялся идеей компромисса, истолкования, примирения. Враг этот - гностицизм.
Гностицизм (от γνυζιρ - знание) был смесью греческой философии с восточным мистицизмом. В этом течении человеку предлагался и обещался "гнозис" - посвящение в последние тайны бытия, возведенные в высшие степени знания. А в обрядах, церемониях, посвящениях утолялось вечное стремление человека к "сакральному". С самого начала появления христианства в эллинистическом мире были сделаны попытки создания "христианского гнозиса", т.е. попытки истолковать Евангелие, "обойти" в нем все, что кажется непонятным и неприемлемым, и прежде всего саму действительность воплощения Бога, человечность Христа. Очень многие гностические религиозно-философские системы стали основываться на фактах и учении христианства. Более того, гностики всегда старались подкрепить свое учение ссылками на Самого Христа. Правда при этом он считали, что Он преподал тайное знание, которое якобы передавалось от человека к человеку. Согласно утверждениям гностиков, происхождение многих их теорий восходило к Марии Магдалине, которой Спаситель по Своем воскресении открыл якобы много разных тайн. От нее это эзотерическое знание дошло до последующих поколений через ряд избранных духовных людей - элиты, достойной хранить недоступный простым смертным великий гнозис.
Опасность распространения гностицизма усиливается, когда в Церкви начинают преобладать обращенные из язычества. Многие из них не могут сразу постичь коренное отличие христианства от восточно-эллинистических "мистериальных" религий, воспринять всю новизну Евангелия.
В Коринфе уже во время апостола Павла появилась "духовная аристократия", гордящаяся обладанием более глубокой мудростью и более глубоким мистическим опытом, чем их братья по вере и даже чем сам апостол. Они считали себя совершенными и относились к своим собратьям-христианам как к низшим существам, неспособным подняться на сверхъестественные высоты. Там также были дуалисты, считавшие тело ничем (а то и корнем зла), а дух - всем. Такая вера приводила к соответствующим нравственным последствиям. Некоторые коринфяне сделали вывод, что физические поступки не играют никакой роли в духовном мире: вдохновляясь учением апостола Павла о свободе от закона и принимая таинства как магические гарантии автоматического блаженства, они впали в обыкновенную плотскую распущенность. Другая группа ударилась в противоположную крайность: супруги стали воздерживаться от физической близости, а обрученные пары отказывались заключать брак. В полном соответствии со своими дуалистическими теориями они отвергли учение о телесном воскресении как слишком примитивное и предпочли платоническую доктрину о бессмертии души. Во всяком случае, говорили они, тех, кто уже достиг совершенства, телесное воскресение уже ничем не может обогатить. Они не видели ничего плохого во вкушении идоложертвенного мяса, так как они не верили в существование идолов.
В Колоссах, в Малой Азии, апостол Павел столкнулся с еще более опасной ересью - синкретической амальгамой христианства с теософическими элементами, заимствованными отчасти из мистериальных культов, а отчасти из иудейских сект. Многие колосские христиане поклонялись посредническим ангельским силам, которых они отождествляли с небесными телами (планетам и звездам). Они считали, что эти силы небесные обладают властью над человеческой судьбой и даже Евангелие не может помешать им вершить свою волю. Колоссяне соблюдали свои особые церемонии и отмечали праздники, заимствованные из иудейского календаря.
Обе эти ереси, как коринфская, так и колосская, безусловно, диагностируются как ранние формы гностицизма.
Расцвет гностицизма приходится на середину II века. Корни гностицизма в том, то он стремился понимать Откровение о Воплощении Сына Божия, как космический миф, а не как реальную историю. Гностических учений развелось великое множество, и все они неизменно характеризовались двумя существенными признаками. Во-первых, гностические теории основывались на дуалистическом мировоззрении. Но, в отличие от манихейства, постулирующего два безусловно самостоятельных первоначала - доброе и злое, гностики утверждали существование двух божеств: верховного, трансцендентного, и низшего - демиурга, управляющего нашим миром. Этим низшим богом они считали ветхозаветного Яхве, из чего неизбежно вытекало вторая отличительная черта гностицизма - либо прямое отрицание Ветхого Завета, либо пренебрежительное отношение к нему.
Знание, на которое претендовали гностики, было основано на некоем «великом откровении» и состояло из мифа о появлении мира в результате докосмической катастрофы, что и было причиной плачевного состояния человечества, и о пути, следуя по которому немногие избранные могут спастись. Гностики верили, что в избранных есть божественная искра, которая оказалась в рабстве у материи и утратила память о своем подлинном небесном доме. Содержание гностического евангелия было попыткой пробудить душу от ее лунатического состояния, поседством сообщение этого, т.н., откровения и напомнить ей истину того высокого призвания, для которого она существовала.
Нынешний материальный мир гностики считали абсолютно враждебным верховному Богу и добру. Отсюда они делали вывод, что мир был создан второстепенными духовными существами, невежественными и злонамеренными. Природный порядок вещей не отражал ни частицы божественной славы и несравненной небесной красоты, поэтому новопосвященного гностика учили отказываться от любой ответственности за что-либо, происходящее в этом мире. Его этическое состояние должно было характеризоваться полной свободой от любого ограничения или от любых обязательств по отношению к обществу и правительству, тем более что он относился ко всем этим вещам с глубоким пессимизмом.
Мир находился во власти злых сил, обитавших на семи планетах. После смерти избранной душе предстояло опасное путешествие через межпланетные сферы назад к своему небесному дому. Членам сект приходилось тратить много времени на разучивание необходимых магических паролей и приобретение самых мощнодействующих амулетов, которые позволили бы освобожденной душе заставить эти кошмарные духи, возводящих преграды на ее пути вверх, открыть запоры и пропустить душу в царство света.
Соперничающие секты (гностики ненавидели друг друга еще больше, чем они ненавидели подлинное христианство) использовали иной набор имен и паролей, который должны были вызубривать их последователи. Естественно, каждая группа утверждала, что только она обладает теми верными словами, зная которые душа может рассчитывать на успешное восхождение.
Детали мифологий различных сект могли сильно отличаться друг от друга при существовании этой общей схемы. Если классифицировать гностические секты по этическому признаку, то они в основном делились на два типа. И тот и другой основывались на признании этого мира изначально чуждым Богу. Большинство сект требовали от своих сторонников строгой аскетической жизни с особыми приемами для умерщвления плоти и с абсолютным запретом на брак и на продление рода. Цель этого была в том, чтобы божественная душа освободилась от оков чувственности и привязанности к этому миру и обратилась к более высоким сферам.
Однако некоторые группы делали из основного принципа равно противоположные выводы и приобрели печальную известность своими безудержными оргиями. При этом они цинично ссылались на учение апостола Павла, что христиане свободны от закона и живут под одной благодатью, как сыны Царствия.
Особо глубокий интерес гностического воображения вызывала история грехопадения Адама и Евы, в котором падение Евы толковалось как докосмическая катастрофа, в которой женственная сила - "Мать" - сбилась с предназначенного Богом пути. Эта история наводила гностический ум на различные спекуляции о роли змея. Существовали различные офитские (т.е. змеепоклоннические) секты, которые учили, что так как Адам и Ева все-таки приобрели знание добра и зла, змей был доброй силой - это был Левиафан, который окружал собою космос, держа во рту кончик собственного хвоста, что символизировало вечность. Этот Левиафан таким образом перехитрил несовершенного Творца и его Сына Иисуса, которого офиты торжественно проклинали на каждой из своих литургий.
Главным элементом гностицизма, заимствованным из христианства, была центральная для христиан идея искупления. Однако далеко не все гностические секты II в. считали божественным Искупителем Иисуса. В одной из форм гностицизма, весьма распространенной среди самарян, искупителем объявлялся Симон Волхв. В другой системе главным проводником спасения объявлялся Геракл, а Иисусу приписывалась весьма второстепенная роль.
Даже в сектах, которые стояли ближе всего к христианству, египтянина Василида и римлянина платониста Валентина, гностический основной принцип враждебности материи Богу требовал отказа от подлинности воплощения. Божественный Христос, говорили они, - возможно, и казался слепым землянам плотью и кровью, но немногие посвященные видели, что он был чистым духом и что его физическое явление было всего лишь оптическим обманом и полной иллюзией, видимостью, подобием (δόκηζιρ - откуда и произошел докетизм). Это было бы просто невозможно, говорили они, чтобы Христос пришел "во плоти" в настоящем смысле этого слова. Просто разные люди, общавшиеся с Ним, видели разное, в зависимости от их собственных духовных способностей.
Например, гностик Валентин утверждал в своем учении, что началом всему служит непознаваемый предсуществующий Эон (Предвечный, Первоотец, Глубина, Хаос). Неизмеримую вечность он остаётся в совершенном покое. С ним сосуществует Эннойя или Мысль, (Милость и Тишина). Хаос решает перенести себя в начало всех вещей, и он заронил этот замысел, подобно семени, в лоно Тишины, что была с ним. Та зачала и породила Нус (Ум), который подобен и равен своему прародителю и единственный постигает величие Отца. Он также называется Единородным. Вместе с ним родилась Алетея или Истина. Эта совокупность получает название первая Тетрада — Хаос и Тишина, Ум и Истина.
Единородный,
Ум (Нус) осознавший, с каким намерением он был произведён на свет, со своей стороны, замыслил со своей супругой Алетеей (Истиной) диаду Слово и Жизнь, подражая Отцу. Из Слова и Жизни произошли Человек и Церковь, и это была изначальная Огдоада.
Эти Эоны, произведённые сиянием Отца, пожелали также подражать в творчестве своему создателю и произвели дальнейшие эманации. Из Слова и Жизни произошли десять дополнительных Эонов: (Глубинный и Смешение, Нестареющий и Единение, Самородный и Удовольствие, Неподвижный и Срастворение, Единородный и Блаженная). Человек с Церковью произвел двенадцать Эонов: (Утешитель и Вера, Отчий и Надежда, Материний и Любовь, Вечный Ум и Разумение, Церковный и Блаженство, Желанный и Премудрость (София)). Так из Восьми, Десяти и Двенадцати образовалась Плерома или Полнота из тридцати Эонов в пятнадцати диадах.
Нус получал удовольствие от созерцания Отца и наслаждался его безграничным величием. Теперь он пожелал приобщить к величию Отца и другие Эоны, но Тишина удерживает его волей Отца, который хочет привести их всех к размышлению об их Первоотце и к желанию искать Его. Так Эоны тайно стремятся созерцать породившего их Первоотца.
София больше других пыталась проникнуть в сущность Хаоса, но поняла, что это невозможно, и приводит только к страданию. Однако, её страсть осталась в качестве бесформенных сущностей. Бесформенная сущность, которую она породила в своём стремлении к невозможному, является воплощением её страсти и отражением её страданий — это печаль, страх, замешательство, потрясение и раскаяние.
Так как неведение и бесформенность появились в пределах Плеромы, глубокое смятение постигает все Эоны, которые больше не чувствовали себя в безопасности, опасаясь, что что-то случится с ними. Также существование бесформенности являлось постоянным укором Софии, которая была полна сожалений о ней и беспокоила Эоны этими переживаниями. Поэтому они объединились в молитве к Отцу и добились от него эманации новой пары Эонов, Христа и Святого Духа, которые были наделены двойной обязанностью: в пределах Плеромы восстанавливать истинную безмятежность, и, как условие этого, позаботиться об оставшейся бесформенности и придать ей форму. София, предпринявши дело не по силам, родила сущность без формы Ахамот (Помышление). Неполнота, бесформенность сущности объяснялась тем, что при рождении не было мужского влияния. По понятиям гностиков в деле рождения мужской пол дает форму, женский — сущность. София, как Эон женский, дала только сущность. Усмотревши это, она опечалилась несовершенством рождения и испугалась того, чтобы это не прекратило её собственного бытия.
Ахамот выпадает за пределы Плеромы, оставаясь несовершенной. Христос, придаёт ей форму, после чего он ограждает Плерому Пределом (Крест, Освободитель, Отделитель, Пределоположник), оставив Ахамот с пробудившимся осознанием своего отделения от Плеромы и возникшим желанием попасть обратно.
Она стала жертвой всяческих страданий, в которых она повторяет на своём уровне последовательность эмоций, пережитых её матерью Софией в Плероме, с той лишь разницей, что эти страсти теперь обрели форму определённых положений бытия, и, как таковые, смогли стать субстанцией мира.
Материальный мир по Валентину заведомо порочен и обречен на гибель. После спасения праведных душ (их упокоения в Плероме либо низшей Огдоаде в зависимости от меры праведности) мир вместе с грешниками будет уничтожен и очищен великим пожаром, в чем явно прослеживается влияние стоического представления об экпиросисе.
Другой известный гностик - Василид, который даже написал свое собственное евангелие и сам составил к нему комментарий. В системе Василида реальность описывалась как некая многослойная сфера. На самой высшей ступени иерархии, превыше всего сущего, находится верховный Бог, нерожденный Отец Иисуса Христа. Этот верховный Бог родил Разум (Нус), который, в свою очередь, родил Слово (Логос). От Слова произошло Целомудрие (Фронисис), а от Целомудрия родились Мудрость (София) и Сила (Динамис). Мудрость и Сила вступили в брак и породили все то разнообразие существ, которые мы называем "силами небесными". Еще ниже на иерархической лестнице находятся 365 небес. Апостол Павел был взят лишь до третьего неба, но гностикам доступны высшие сферы. Каждое небо находится под руководством соответствующего ангела, и самым нижним небом управляет Яхве. Такого рода видение мира могло послужить основанием для астрологии, часто практикуемой в гностических кругах.
Третьим видным представителем гностицизма был Маркион. Его идеи не были столь фантастичны, как идеи Валентина и Василида. Маркион был родом из Синопа, в Малой Азии, где его отец был епископом. За свои идеи он был отлучен от Церкви собственным отцом. Через несколько лет он опубликовал в Риме книгу под названием "Антитезис", в которой он перечислял все противоречия между Ветхим и Новым Заветами с выводом, что Бог евреев, создатель нашего ужасного мира, не имеет ничего общего с Богом Отцом Иисуса, о Котором мир не знал ничего до пятнадцатого года правления императора Тиверия, когда Иисус начал Свою проповедь. Было бы совершенно невозможно, чтобы Божественный Спаситель мог быть рожден от женщины, поэтому Маркион отметал все, связанное с рождением Иисуса, как позднейшую вставку.
После выхода этой книги в свет (ок. 144 г.) Маркион был отлучен и от Римской Церкви. После этого он основал собственную церковь (в отличие от других гностиков, основывавших школы), придерживавшуюся его версии христианства. Церковь эта была широко распространена на Востоке и просуществовала до пятого века. Маркион отрицал любое аллегорическое и типологическое толкование Ветхого Завета и утверждал, что первое поколение иудео-христиан превратно поняли Иисуса и исказили Его Евангелие. Если воспринимать весь Ветхий Завет буквально, говорил Маркион, то тут много чего есть непонятного и отвратительного. Бог евреев был непоследователен: запретив Моисею делать изображения, он затем приказал ему отлить медного змея. Он многого не знал: например, он спрашивал Адама, где он, и должен был войти в Содом и Гоморру, чтобы узнать, что там происходит. Более того, Он нес ответственность за появление в мире зла. Маркиону было непонятно, как добрый Бог мог сделать Своим избранником такого кровожадного и похотливого бандита, как царь Давид. Этот Творец изобрел такой унизительный способ полового размножения, тяготы и неудобства беременности и боли родов. Сама мысль об этом вызывала у Маркиона тошноту. Маркионитская церковь строго отрицала брак, чтобы не помогать низшему творцу в этом отвратительном деле. Отрицая любое иносказание в Ветхом Завете, Маркион отрицал и все пророчества, так как пророки были вдохновлены тем же самым злым и несовершенным творцом. Все пророки ожидали лишь еврейского национального Мессию.
Итак, Маркион отказался от всего Ветхого Завета и решил создать собственный канон Нового Завета. Его главным героем был св. Павел, но и его писания он нашел сильно подпорченными иудео-христианами, поэтому он признал подлинными лишь 10 посланий, и те после значительной чистки. Из Евангелий Маркион признал только Евангелие от Луки, которое, он считал, было написано Павлом, но опять же сильно подпорчено теми же евреями. Из него нужно было изъять все ссылки на Ветхий Завет и такие места, как историю рождества и детства Иисуса.
Сила гнозиса и вместе с тем его ложь, заставившая Церковь в борьбе с ним напрячь все свои силы, была в том, что даже отводя Христу первое и центральное место, признавая Его Логосом, Спасителем, Искупителем, гностические мыслители одновременно разлагали саму сущность христианства как веры в воплощение Бога, в пришествие Его в мир. В их толковании христианство превращалось в некую мифологическую философию: в ней спасает уже не Слово, ставшее плотью, не победа смерти над смертью, не воскресение тела, а "знание", хотя и одетое в "мистериальные" одежды.
Вместо личной (Бог - человек) драмы греха, прощения, спасения здесь предлагается некая космологическая схема, в которой "духовные" элементы мира освобождаются постепенно от плена материи, дурная множественность уступает место абстрактному единству... Это был возврат в новом восточном обличии к старому греческому идеализму.
Проникновение гнозиса в христианскую среду и борьба с ним сыграли, несомненно, огромную роль. Некоторые историки, занимающиеся этой борьбой, выводили целую "метаморфозу" Церкви, превращение ее в стройную монолитную организацию, забронированную авторитетом иерархии и официальной доктриной.
Борьба с гностицизмом привела к закреплению в окончательный канон книг Нового Завета, к формулировке принципа церковного Предания и апостольского преемства иерархии, т.е. к определению тех основных начал, на которых зиждется и которыми и ныне проверяется церковная жизнь.
Гностицизм выдавал себя за развитие или истолкование церковного учения, веры во Христа как Спасителя и Бога. Но Церковь увидела в гностицизме подмену того образа Христа, которым она жила сама, другим, чуждым и искаженным, образом. Итак, это был прежде всего спор о Христе, о Его историческом образе, о Его проповеди и смысле Его явления и чудес. Между тем гностики ссылались на тайные предания, на древнюю письменность, апеллировали к традиции. Они создали свою апокрифическую литературу о Христе, в которой Предание Церкви смешивалось с вымыслом. Церкви нужно было определить, на каком основании она должна отличать истинное Предание о Христе от ложного.
То знание и ощущение, которые раньше были для Церкви самоочевидными, теперь были подвергнуты сомнению. Гностицизм заставил Церковь точно определить источники этого знания.
С самого первого дня принятие христианства мыслилось как принятие свидетельств о Христе апостолов, участников Его служения. От них только восприняла Церковь живой, исторический образ Спасителя, Его жизни, чудес, страданий и воскресения. Но это не простой человеческий рассказ, не просто историческое свидетельство. По учению Церкви, через сошествие Святого Духа, в даре Пятидесятницы, свидетельство постолов становится Словом Божиим. Миссия апостолов - служение или проповедь Слова.
В ветхозаветном, еврейском сознании Слово - не только выражение на человеческом языке абсолютной истины, не только откровение одному уму, но прежде всего - явление Самого Бога, проявление Его Божественной Жизни и Силы. Само Слово Божие есть жизнь, действие, творчество. "В начале было Слово". "И Слово стало плотию". Сама божественная Жизнь вошла в мир и стала жизнью человека. Следовательно, проповедь не только сообщает о Христе, но и передает Самого Христа, Само Слово, ставшее плотью, вводит в Его жизнь и соединяет с ней. Проповедь Слова ведет к тому, чтобы человек принял Его в себя, соединился с Ним, сделал Его частью своей жизни. Это и совершается в крещении.
Вначале в Церкви не было зависимости лишь от одной записи Слова Божия. Слово было явлено в сакраментальной жизни, в проповеди епископов, в богослужении, в ссылках на известные всем с самого начала слова и Учение Христа.
И с самого начала в церквах были "Крещальные символы", как, например, вот этот, цитируемый св. Иринеем Лионским. И когда стали появляться первые записи Евангелий, то христиане восприняли их как нечто знакомое, как всеми принятое свидетельство и учение. Евангелия сразу получили то же значение, что и другие формы Предания - проповедь, литургическая молитва, крещальное оглашение. И они были приняты Церковью, т.к. по своему содержанию совпадали с тем образом Христа, который Церковь знала с самого начала.
К концу I в. четыре Евангелия уже были написаны и широко известны, но еще не были собраны в один сборник. Вначале не было нужды в "каноне" - сама вера Церкви была каноном. Но, как мы видели, отсутствие канона давало возможность гностическим учителям свои учения приписывать апостолам...
На этот вызов отвечает первое поколение христианских богословов, особенно св. Ириней Лионский - главный борец против гнозиса. Он первый определяет норму Церкви, т.е. из самого опыта ее жизни выводит те принципы, которыми, в свою очередь, эта жизнь регулируется. Сщмч. Ириней родился ок. 130 г. в Малой Азии. По его собственному свидетельству, в детстве он знал св. Поликарпа Смирнского. Жил в Риме (возможно, учился в школе Иустина Философа). После 177 г. он стал священником в Галлии, а с 190 г. был возведен в сан епископа Лионского (Лугдунского). Согласно Евсевию, он скончался мученически во время гонения императора Септимия Севера (ок. 202 г.).
Св. Ириней по праву считается первым из великих отцов Церкви. С одной стороны, он завершает первохристианство, а с другой - начинает эпоху великих христианских богословов. До нас полностью дошла его книга, известная под названием "Против ересей". Полное ее название - "Пять книг обличения и опровержения лжеименного знания". Вся аргументация св. Иринея против гностиков может быть выражена в двух словах - "апостольское преемство". Но св. Ириней толкует его шире, чем просто преемство одной иерархии. Он видит в нем единство веры и жизни, которое было передано от начала Самим Христом, единство Церкви и ее жизни во времени и пространстве.
"Принявши это учение и эту веру, Церковь, хотя и рассеяна по всему миру, - как я сказал, - тщательно хранит их, как бы обитая в одном доме; одинаково верует этому, как бы имея одну душу и одно сердце; согласно проповедует это, учит и передает, как бы у ней были одни уста. Ибо хотя в мире языки различны, но сила предания одна и та же. Не иначе верят и не различное имеют предание Церкви, основанные в Германии, в Испании, в Галлии, на Востоке, в Египте, в Ливии и в середине мира. Но как солнце - это творение Божие - во всем мире одно и то же, так и проповедь истины везде сияет и просвещает всех людей, желающих прийти в познание истины".
Это предание дано Церкви самими апостолами, каждый из которых в отдельности и все вместе обладали полнотой Евангелия. Св. Ириней отвергает гностические евангелия и перечисляет четыре подлинных Евангелия. Он уподобляет их четырем столпам, на которых держится здание Церкви. Его критерием была полнота веры Церкви. Евангелия гностиков ложны, т.к. они чужды апостольского свидетельства. "Только то Евангелие истинно, которое передано от апостолов и сохраняется от их времени православными епископами без прибавок и сокращений".
Таким образом, св. Ириней определяет принцип новозаветного канона: только четыре Евангелия истинны, так как они заключают в себе подлинное апостольское свидетельство. Об истинности же их мы знаем по тому, что их сохраняли православные епископы. Только Церковь может различать истинное Писание от ложного, так как в ней всегда живет Святой Дух: "Где Церковь, там и Дух Божий, и где Дух Божий, там Церковь и всякая благодать, а Дух есть Истина. Посему кто не причастны Ему, не получают жизни из материнского лона, не питаются от чистого источника, изливающегося из тела Христова". Церковь - это жизнь в Святом Духе, подаваемая в крещении, осуществляемая в питании Телом Христовым. "Омовением и Святым Духом получают тела единство, ведущее к нетлению. Омовение и Дух необходимы, потому что через них возрастает в нас божественная жизнь".
Прежде всего, христианство - это не знание или доктрина, это - дар новой жизни, без которого ни знание, ни праведность невозможны. Эта новая жизнь - потому что это жизнь Самого Христа, подаваемая Святым Духом, - соединяет нас, делает "единством". Всякий, кто отделяется от этого единства, - отпадает от Святого Духа и от пищи бессмертия. Святой Дух дан Церкви: вся она, все ее члены вместе составляют одно тело и вся она есть хранительница Предания, т.е. Истины. Или, в словах св. Иринея, "апостольское преемство есть преемство самой жизни Церкви: вся она есть явление и осуществление Жизни, рост Слова, исполнение веры - дарованных Спасителем Своим Апостолам".
Но как единство Духа и единство жизни осуществляются в видимом единстве людей, так и Церковь имеет и видимый признак, или "форму", - преемство епископов от апостолов. Епископ в Церкви - это хранитель веры, совершитель Таинства, живое средоточие всех, носитель церковного единства. Епископ возвещает не свое учение и не свои домыслы, но веру самой Церкви и ее единство осуществляет в Таинстве. Таким образом, каждый епископ - не только "преемник" Апостолов, но прежде всего "свидетель" всей полноты церковного учения, как оно сохранилось в Церкви от начала.
Наше понятие преемства обусловлено единством церковной веры. Вне Церкви нет и преемства, и само преемство есть знак единства веры, а не магических свойств неких отдельных личностей - епископов. Преемство реализуется всей Церковью - ведь епископы не рукополагают своих преемников. Их избирает сама Церковь, а рукополагают их епископы других церквей. Преемство, таким образом, существует в рамках всей Церкви как целого, а не на уровне отдельных личностей, как у гностиков. Истина принадлежит всей Церкви, и невозможно говорить об апостольском преемстве вне связи с апостольской истиной - одна лишь Церковь, ведомая Духом Святым, может засвидетельствовать эту Истину. Для нас абсурд говорить о наличии апостольского преемства, скажем, у англикан или у скандинавских лютеран на основании того, что эта цепочка рукоположений у них формально сохранилась. Главное - это наличие веры Церкви. Ведь и Несторий, например, был рукоположен самым законнейшим образом. Однако для нас несторианские рукоположения тем не менее не имеют апостольского преемства. Итак, соблазну гнозиса, соблазну разделения и "частичного" истолкования христианства св. Ириней противополагает не другое истолкование, а сам факт Церкви: видимого и ощутимого единства, которое одно, потому что оно есть единство жизни в Святом Духе, хранит и передает своим членам всю истину, всю полноту Евангелия.
Канон Писания, преемство епископов, толкование пророчеств - все это только внешние формы того основоположного единства, вне которого они ничего не значат, - единства народа Божия. В учении св. Иринея Лионского мы находим первую и ясную "форму" этого единства: на попытки подчинения Церкви разным учениям и философиям он отвечает исповеданием самой Церкви как носительницы всего учения, как мерила Истины и лжи.
Дата: 2019-04-23, просмотров: 215.