Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

В главной части имеется указательное местоимение, с которым в придаточной части сочетается соотносительное местоимение. Эти мм. Обр. относительные ( коррелятивные пары): тот, кто; там, где; то, что; такой, как; туда, куда. Связь придаточной или главных частей очень тесная, а отношения – пояснительные. Поскольку указательные местоимения в гл. части могут быть любым членом. Придаточная поясняющая может быть квалифицирована как пояснительно-подлежащная, пояснительно-определительная, пояснительно-дополнительная:

Кто о ком за глаза худо говорит, тот того боится.

Я пробирался (куда?) туда, где гуще зелень.

В местоименно-союзных предложениях указательное слово и союз не составляют соотносительную па­ру. Они имеют различное значение, относятся к разным час­тям речи — знаменательной (указательные слова) и служебной (союзы). Указательное слово является членом главного пред­ложения, а союз только связывает придаточное предложение с главным. В местоименно-союзных предложениях употреб­ляются только указательные слова так, такой, столько, настолько. В предложениях с союзом что пояснительное зна­чение сочетается со значениями степени, следствия; напри­мер: Было так тихо, что слышно было редкое падение капель с нависших ветвей (Б.); Тишина такая, что ни один листик не тронется с дерева (Пришв.) — придаточные степени. При употреблении сравнительных союзов будто, как будто, словно и др. выражаются пояснительные и сравнитель­ные отношения; например: И я вернулся домой с таким чувством, как будто видел хороший сон (Ч.); Перед грозой в лесу бывает всегда так хорошо, точно все кругом начи­нает куриться благовонными испарениями (М.-С).

 

СЛОЖНОПОДЧИНЕННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ С ПРИСЛОВНЫМИ ПРИДАТОЧНЫМИ

Этот тип имеет основной структурный признак: придаточ­ное предложение связано с одним из членов главного и поясня­ет его. Например: К явлениям, которых я не понимаю, я подхожу бодро, и не подчиняюсь им (Ч.) — придаточное предложение связано со словоформой имени существительного (к явлениям) и благодаря союзному слову который, согласо­ванному с этой словоформой, смысл придаточного оформляет­ся в качестве признака (к каким явлениям?); ср.: к непо­нятным мне явлениям.

Грамматические отношения устанавливаются не между предикативными частями, а между словоформой и придаточ­ным, поэтому аналогичны отношениям членов предложения. Придаточное предложение как бы замещает член предложе­ния; например: Мы давно уже знали, что все рыболовы делятся на глубоких неудачников и на счастливцев (Пауст.); глагол знали нуждается в дополнении; ср.: Мы давно уже зна­ли про деление всех рыболовов на неудачников и счастлив­цев.

Содержание грамматических отношений между поясняе­мым словом и придаточным предложением зависит от того: 1) какой части речи данное слово; 2) какова его семантика; 3) каким союзным средством присоединено придаточное. Опре­делить вид отношений и соответственно разряд придаточного можно только с учетом всех указанных условий.

Определительные придаточные предложения при­соединяются к существительным союзными словами который, какой, чей; где, куда, откуда; когда. Основным является со­юзное слово который, все другие употребляются ограниченно и могут быть заменены соответствующей формой основного со­юзного слова; например: Окна комнаты, в которой ле­жала княжна Марья, были на запад (Л. Т.); Особенная тишина, какой никогда не бывает в городе, не давала спать (Сер.) — ср.: которой... ; И Таня входит в дом пус­той, где жил недавно наш герой (П.) — ср.: в котором...

Союзное слово который имеет общее определительное зна­чение, оно подчеркивается согласованием который в числе и в роде с поясняемым существительным. Какой вносит оттенок подобия, а чей указывает на принадлежность. Местоименно-наречные союзные слова где, куда, откуда добавляют про­странственное значение, а когда — временное. Придаточные определительные располагаются после поясняемого существи­тельного, при этом иногда внутри главного предложения.

Изъяснительно-объектные придаточные связа­ны с «изъяснительными» глаголами. Это название охватывает глаголы речи (говорить, сказать, ответить, возразить, упо­мянуть, подчеркнуть, пояснить и т. п.), мысли (думать, ре­шить, заключить, прийти к выводу, предположить и т. п.), восприятия (слышать, видеть, ощутить, уловить и т. п.), чувства (удивиться, огорчиться, обрадоваться и т. п.), воле­изъявления (велеть, приказать, просить, призвать, посове­товать и т. п.) и др. Содержание придаточного предложения представляет собой объект или результат действия, обозначен­ного этими глаголами. Придаточное как бы заменяет дополне­ние при этих глаголах, поэтому придаточное предложение с изъяснительно-объектным значением называют также при­даточным дополнительным. Придаточное предло­жение с этим значением может пояснять имя существительное или слово состояния, которые образованы от изъяснительных глаголов; например: Через окно я увидел, как большая серая птица села на ветку клена в саду (Пауст.); Видно, как кружатся в воздухе и по земле желтые листья (Ч.); Проснувшись, я долго не мог сообразить, где я (Кор.); Опасение, что к сумеркам мы не найдем воды, придало всем энергию (Аре).

Придаточные предложения связываются с изъяснительны­ми словоформами при помощи союзов что, как, будто, чтобы, ли. Основной союз что; он имеет общее подчинительное значе­ние — как показатель формы придаточного. Объектное (допол­нительное) значение выражается не самим союзом что, а зави­симостью придаточного от слов, обозначающих процесс речи, мысли, восприятия и т. д. Союз как имеет более конкретное, узкое значение, — он указывает на непосредственность, «зри­мость» воспринимаемого события; например: Было слышно, как шуршит в кустах дождь (Пауст.). Союз будто вносит в объектные отношения оттенок сомнения, неуверенности; например: Маше показалось, будто пароход непо нятным образом очутился на земле, в чаще кустарнико (Пауст.). Союз чтобы указывает на требуемое событие; напри мер: Отец потребовал, чтобы я ехал с ним (А. Т.).

Вопросительная частица ли употреблена как союз — для связи придаточного изъяснительно-объектного (дополнительного) с главным предложением; в сложном предложении имеет во­просительное значение; например: На другой день за завтра­ком Григорий Иванович спросил у дочки, все ли намерена она спрятаться от Берестовых (П.); ли располагается не в на­чале придаточного, а после слова, в котором заключена суть во­проса.

Другая группа союзных средств — это союзные слова. В этом разряде предложений может быть употреблено любое союзное слово; выбор его определяется строением и содержа­нием придаточного; например: Никто не знал, чем окон­чатся заседания конференции (А. Т.); Я вам хочу расска­зать, какая перемени произошла во мне в эти часы (Ч.); На вопросы собеседников, почему он не стал моряком, Семенов ссылался на плохое зрение (Пауст.).

В изъяснительно-объектных предложениях придаточное располагается после изъяснительной словоформы; постановка придаточного впереди является инверсией; например: Почему я так поступил, я сам не совсем понимаю (Пауст.).

Изъяснительно-субъектные придаточные со­единяются с краткими прилагательными, которые выражают оценку и имеют форму сказуемого, т. е. сочетаются со связка­ми (хорошо, плохо, непонятно, приятно, известно и т. д.); на­пример: Всем известно, что на рыбной ловле разгова­ривать нельзя (Пауст.); члены предложения, которым подчи­нены придаточные, могут быть употреблены с подлежащим это. Придаточные предложения в изъяснительно-субъектных предложениях называют также подлежащными.

В сложноподчиненных предложениях данного разряда ис­пользуются союзы что, чтобы, когда, если; например: Быва­ет очень радостно, когда одна и та же примета сохраняет­ся в лесах год за годом (Пауст.).

Пояснительные отношения устанавливаются между указательным местоименным словом в главном пред­ложении (тот, такой, так, там, тогда, туда и др.) и при­даточным предложением; например: Лед был такой про­зрачный, что даже вблизи его было трудно заметить (Пауст.); Тем, что у человечества есть хорошего, мы обя­заны именно природе (Ч.). Местоименные слова указывают на то содержание, которое выражается придаточным, а это содер-жание, в свою очередь, конкретизирует местоимения. В этом заключается суть пояснительных отношений. Пояснительные отношения выражаются двумя различными конструкциями сложноподчиненного предложения — местоименно-относи-тельной и местоименно-союзной. В первой придаточное пред­ложение присоединяется к указательному слову союзным сло­вом, во второй — союзом.

В местоименно-относительных предложе­ниях употребляются парные союзные средства. Пары состо­ят из указательного слова и союзного слова, причем местоиме­ния указывают на одно и то же: 1) предмет (то — что); 2) ли­цо (тот — кто); 3) признак (такой — какой, тот — кото­рый); 4) количество (столько — сколько); 5) время (тогда — когда); 6) место (там — где, туда — куда, оттуда — отку­да); 7) образ действия (так — как); 8) степень, меру (настоль­ко — насколько); например: Случилось т о, чего я не ожи­дал (Ник.); Кто боится и избегает любви, тот не свобо­ден (Ч.); Нам мило всё т о, с чем мы в разлуке (Г.); Там, где было особенно трудно лошадям, мы. слезали с брички, шли пешком (Ш.). Указательные слова являются членами главного предложения, а союзные слова — членами придаточ­ного предложения.

В местоименно-союзных предложениях указательное слово и союз не составляют соотносительную па­ру. Они имеют различное значение, относятся к разным час­тям речи — знаменательной (указательные слова) и служебной (союзы). Указательное слово является членом главного пред­ложения, а союз только связывает придаточное предложение с главным. В местоименно-союзных предложениях употреб­ляются только указательные слова так, такой, столько, настолько. В предложениях с союзом что пояснительное зна­чение сочетается со значениями степени, следствия; напри­мер: Было так тихо, что слышно было редкое падение капель с нависших ветвей (Б.); Тишина такая, что ни один листик не тронется с дерева (Пришв.) — придаточные степени. При употреблении сравнительных союзов будто, как будто, словно и др. выражаются пояснительные и сравнитель­ные отношения; например: И я вернулся домой с таким чувством, как будто видел хороший сон (Ч.); Перед грозой в лесу бывает всегда так хорошо, точно все кругом начи­нает куриться благовонными испарениями (М.-С).

 

 

Роман «Братья Карамазовы». Философская проблематика

Особым решением социально-философских вопросов отмечены романы Достоевского 60-70-х годов. Исследуя насущные проблемы русской жизни, писатель в то же время обращался к общечеловеческим исканиям — смысла и идеала в жизни

 

«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Эта слова из Евангелия от Иоанна (глава XII, 24) Ф. М. Достоевский выбирает в качестве эпиграфа к своему роману «Братья Карамазовы». Увидевший свет в 1879 – 1880 гг., этот роман стал последним крупным произведением писателя и сосредоточил в себе все итоговые размышления Достоевского о человеке и о мире.

Понять концепцию, раскрыть «посыл» автора нам помогает эпиграф к произведению. Что значат слова Иоанна Богослова? На первый взгляд, они парадоксальны – для того чтобы полноценно жить, нужно умереть?

Однако это послание апостола, конечно же, метафорично. Думаю, святой под смертью подразумевал не физическое, а духовное умерщвление, ту смерть, которая ведет к возрождению и обновлению.

Как эта мысль проявляется в «Братьях Карамазовых»? Тема смерти здесь ведущая – сюжет строится на отцеубийстве: один из четырех сыновей убивает своего отца Федора Павловича Карамазова. Однако в его смерти оказываются замешаны все четыре брата - Иван Карамазов подал идею убийства, реализовал ее внебрачный сын Федора Павловича Смердяков, а наказание принял на себя брат Митя. Алеша же Карамазов, ближе всего стоящий к самому писателю, духовно страдает за каждого из своих близких, пытается облегчить им участь, направить их на истинный путь – путь Бога.

Каждый из братьев переживает в романе свою духовную смерть, но не у всех она заканчивается возрождением. Очень сложен и крайне противоречив образ Ивана Карамазова. Этот герой - атеист, материалист. Он не может принять мир таким, каков он есть, с безвинными страданиями миллионов людей. Именно поэтому Иван ненавидит все человечество, считая людей жалкими низменными существами, достойными лишь призрения: «Чтобы полюбить человека, надо, чтобы тот спрятался, а чуть лишь покажет лицо свое – пропала любовь».

Беда Ивана в том, что он требует от людей абсолютной безгрешности, и поэтому не может принять и полюбить «ближних своих», таких несовершенных. Он убежден, что помогать им можно только «с надрывом лжи, из-за заказанной долгом любви, из-за натащенной на себя епитимии». «Легенда о Великом Инквизиторе» полностью раскрывает рациональные убеждения героя.

Трагедия Ивана Карамазова заключается в том, что он чувствует насущную потребность близости с людьми, огромную потребность любить, однако его разум не позволяет ему сделать это. Убеждения героя, основанные, по мнению Достоевского, на гордыне (Иван отвергает Бога и приходит к выводу, что «все дозволено»), приводят его к душевной болезни и «встречи» с чертом.

Погибает, духовно и физически, и Смердяков, с самого детства носящий в своей душе ненависть и разрушение. Не признанный отцом, никогда не знавший любви, этот несчастный, по сути, человек, живет одним – попыткой восстановить свое человеческое достоинство, самоутвердиться. Однако для этого он выбирает «дьявольские» способы – насилие, издевательство, наконец, убийство собственного отца.

Важно, что когда Смердяков совершает убийство, Иван Федорович Карамазов, по сути, оказывается соучастником этого преступления. Между этими братьями устанавливается связь, усиленная тем, что все связи с другими людьми у них прерываются. Достоевский снова утверждает мысль, прозвучавшую у него еще в «Преступлении и наказании», - когда человек переступает через жизнь другого человека и уничтожает божественное в нем, в то же миг он убивает и свою душу, обрекает себя на смерть.

Таким образом, к Ивану и Смердякову применима первая часть эпиграфа – отринув Бога, эти герои оборвали все связи с людьми, остались одни. Это привело их к безумию или смерти (мы помним, что Смердяков повесился) и не дало шанса на перерождение.

Идея нравственного возрождения через «смерть» - духовные и физические страдания - связана в романе с образом Мити Карамазова. Он решает принять вину за убийство отца на себя, пойти на каторгу, чтобы душевно очиститься, искупить свои грехи, начать новую жизнь.

Можно сказать, что до убийства отца Митя стоял на нравственном распутье – он был способен и на добро и на зло. Глубокие чувства и сильные страсти, кипевшие в этом человеке, не были подчинены какому-то духовному постулату, высшему ориентиру. Однако смерть отца и развернувшиеся после этого события утвердили героя в том, что нужно выбрать добро, идти по пути Бога, а не Дьявола.

Вера Мити, утверждает Достоевский, – это истинная вера, потому что герой пришел к ней осознанно и свободно. Эта вера основана на любви, и поэтому несет в себе спасение.

Важно, что идея перерождения самым непосредственным образом связана у Достоевского с религией, с верой в Бога. Только истинно уверующие достигнут спасения, говорит писатель. В его романе такими людьми стали Алеша и Митя Карамазовы. К ним относится вторая часть эпиграфа – «а если умрет, то принесет много плода».

Таким образом, эпиграф к роману Достоевского «Братья Карамазовы» является концентрацией идейного смысла романа, повествующего о возможности нравственного возрождения и спасения человека путем внутреннего воссоединения его с человечеством, принятия и следования божественным истинам.

В лице Достоевского мы имеем не только бесспорно гениального художника, великого гуманиста и народолюбца, но и выдающийся философский талант. Из всех наших писателей по- четное звание художника-философа принадлежит по праву Достоевскому; даже Толстой, поставленный рядом с ним, в этом отношении теряет в своих колоссальных размерах. И эта сторона-к стыду нашей литературы-осталась всего менее разъясненной и оцененной нашей критикой. Ввиду этого, невзирая на всю огромную трудность оценки Достоевского как философа, я чувствую непреодолимую потребность остановиться на этой именно его стороне. И в таком случае всегда естественнее остановиться на том произведении, которое и в философском, и в художественном отношении является наиболее гениальным у Достоевского, Братья Карамазовы, а в этом романе выбрать самую Яркую в философском отношении точку - образ Ивана Карамазова.

 

мастерство и своеобразие психологического анализа.

Одно из исходных ключевых понятий романа — «карамазовщина», термин, характеризующий психологический комплекс, присущий карамазовскому семейству, и, прежде всего, его главе Федору Павловичу Карамазову, и ставший таким же нарицательным словом, как «обломовщина» или «хлестаковщина». Карамазовщина — это безудерж страстей, душевный хаос, «распад души». Это явление отражает и социально-нравственную деградацию русского барства (точка зрения В. Ермилова, А. Белкина), и биологический, космический и онтологический распад (точка зрения Н. Чиркова, Е. Мелетинского), мысль о том, что «жизнь в своей экспансии порождает отрицание самой себя» (Чирков).

М. Горький увидел в карамазовщине гениальное обобщение «отрицательных свойств русского национального характера». На наш взгляд, карамазовщина — это проявление массового духовного нигилизма, это «проникновение безбожия в самый образ жизни русского человека, поражение всего строя сущего» («порча духа»); ярче всего это проявляется в отце Федоре Павловиче, показное сладострастие которого — это вызов нравственному идеалу, скрытое богоборчество во имя ложно понятых истин: «естественности» и «человеческого права».

Эпидемия безверия, в изображении Достоевского, весьма опасная болезнь, вызывающая эскалацию низменных инстинктов «толпы» (хищничества, хамства, распущенности), а главное — полное освобождение от внутренних запретов и утверждение крайнего эгоизма: «Гори хоть весь свет огнем, было бы одному мне хорошо». Карамазовский безудерж трактуется как сила саморазрушительная. Склонность же русского человека к отречению от святого представлена как следствие вечной неуспокоенности русского человека — «забвения всякой мерки во всем», «способности хватить через край» — и все это вызвано глубокой потребностью внутреннего якоря — ощущения прочности социально-нравственных устоев. Возникают такие разрушительные порывы в моменты резкого слома устойчивого национального быта.

Но русская страстность представлена в романе силой не только разрушительной, но и созидательной. Все события в романе совершаются в промежутке между двумя судилищами — судом монастырским, творимым старцем, и судебным процессом над Дмитрием Карамазовым — сценой тяжбы старика Карамазова с сыном Дмитрием в келье старика Зосимы и судебным процессом по обвинению Дмитрия в отцеубийстве. И в речах Зосимы, и в заключительном процессе осуществляется суд над русским человеком вообще и раскрываются глубокие причины его неустроенности, проблематичности его судьбы. Русский человек страдает оттого, что часто оказывается в плену ложных ценностных ориентиров, мнимо гуманистических идей, рядящихся в одежды правды и справедливости. Старец Зосима улавливает в душах посетителей глубокую раздвоенность, потребность религиозной веры, жажду жизни по «закону Христа» и вместе с тем постоянную склонность ко лжи, которая защищает эгоистические притязания человека. Судьба каждого персонажа определяется характером этих противоречий, нравственно-этических позиций человека. Искусно построенная композиция романа служит системному сопоставлению и противопоставлению этих позиций.

С образом Дмитрия Карамазова связана проблема нравственно-религиозного возрождения человека — основного в романе. Это личность неуемная, ни в чем не знающая меры, социально опасная. Вместе с тем это трепещущая русская душа, пораженная собственным распадом, жаждущая «собрать» себя как человека. Дмитрий видит в своем падении проявление общего закона жизни — этическую раздвоенность современного человека, мечущегося между идеалом Мадонны и идеалом Содома. Это сознание не утешает его, как подпольного человека, а вызывает боль и отчаяние. Митя — это «широкая русская натура», тип, неоднократно варьируемый писателем. В нем живет глубокое религиозное чувство: в Бога он верует истово, но нравственное сознание у него зачастую не предваряет поступков, а является постфактум как угрызение совести. Он избивает отца и грозит ему расправой, но в «подходящий момент» не в силах поднять на него руки — и объясняет это спасительным заступничеством Бога. Перерождение его началось еще до ареста — с изменения отношения к Грушеньке, но исключительно важным моментом нравственного воскресения Дмитрия является его сон о мужиках-погорельцах, о плачущем ребенке на руках иссохшей матери — подспудно возникающая мысль об ответственности перед народом. Митя возрождается через душевные мытарства, через муки и страдания — это страдательный путь познания законов человеческого духа и самого себя, отвечающий программе самоспасения человека, завещанной старцем Зосимой. Как личность духовно ищущая, Митя не вписывается в привычную типологию русских правдоискателей-интеллигентов — героев Тургенева и Л. Толстого, озабоченных поиском истины, жизненной цели. Его вера не нуждается в испытании, его задача другая — религиозное очищение души, раскаяние в содеянном, обретение цельности. Дмитрий ближе к героям из народной среды вроде Любима Торцова или Ивана Северьяновича Флягина. В финале выясняется, что нравственная гармония пока лишь мечта героя, что он вряд ли способен нести свой каторжный крест всю жизнь и оттого готовится к побегу в Америку; впрочем, он считает, что убежит не на радость, а на «другую каторгу, не хуже, может быть, этой». Он не представляет своего существования вне родной земли, помимо ее почвы, без «русского Бога». Судьбой Дмитрия Достоевский выражает свою заветную мысль, что неискоренимая потребность жить по совести — самый важный русский безудерж.

Интуитивизму Дмитрия противопоставлен рационализм брата Ивана. Иван — наследник просветительской идеологии, утвердившей культ разума как высшего критерия истины, законности, правды. Вместе с тем история Ивана, как и других идеологов Достоевского, отражает трагедию разума — его громадную разрушительную силу и неспособность быть единственно прочной опорой для человека. Впервые художественный анализ «горя от ума» дал В. Шекспир в трагедии «Гамлет».

Образ третьего брата — Алеши — является последним опытом писателя в решении проблемы «положительно прекрасного человека». Это тип нового русского подвижника, религиозного правдоискателя. Впервые в новой русской литературе положительный герой выступает в рясе монастырского послушника. Достоевский первым показал принципиальное отличие патриота-подвижника от борца-атеиста, представил антитезу Подвижника и Героя. Обоснование характера Алексея Карамазова в первых же главах романа дано по принципу «от противного»; он совсем не такой, каковы Герои. У передовых героев русской литературы их сознательная жизнь начиналась с резко критического отношения к близкому окружению и внутреннего отделения от него — у Алеши жизнь начинается с осознания себя мирским человеком: он открыт миру, легко сходится с людьми, безусловно доверяет всем. Он способен уживаться с развратным отцом при остром неприятии разврата, потому что умеет видеть в любом человеке носителя лика Божьего. По мысли писателя, вера Алексея сродни вере русского народа, и в своего монастырского наставника старца Зосиму он уверовал безусловно, оттого что увидел в нем хранителя народной веры.

 

27. Сказуемое двусоставного предложения. Типы сказуемого по структуре и способы его выражения.

Творчество Л.Н. Толстого 1850–1860-х годов. Трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность»; «Севастопольские рассказы», «Люцерн», «Казаки» и др. Становление художественного метода писателя.

СКАЗУЕМОЕ

Сказуемое имеет следующие признаки:

1) называет действие или признак предмета, обозначенного подлежащим;

2) формально подчинено подлежащему (обычно согласова­но с ним);

3) выражает грамматические значения предложения — мо­дальность, время;

4) образует парадигму форм двусоставного предложения.

Эти признаки опираются на спрягаемые формы глаго­ла или связки или на их значимое отсутствие, т. е. нулевые формы.

Название действия, признака и грамматические значения могут быть выражены совместно, в одной словоформе, или раз­дельно, в двух частях. На этом основании в русском языке вы­деляются два типа сказуемого — простое и составное.

Простое сказуемое может быть только глаголь­ным, так как спрягаемые формы глагола имеют показатели наклонения и времени, поэтому в грамматике этот тип ска­зуемого обозначается термином простое глагольное сказуемое.

Основной формой простого сказуемого является полнознач-ный спрягаемый глагол. Он называет действие и выражает грамматические значения, образует парадигму форм предло­жения; например: Утихло все. Татьяна спит (П.).

Простое сказуемое может быть выражено спрягаемой гла­гольной формой в относительном употреблении, т. е. формой одного наклонения или времени в значении другого, которая имеет дополнительный оттенок; например: Тебе нет дела! Стало быть, я один за всех отвечай (Остр.) — форма повели­тельного наклонения в значении изъявительного с дополни­тельным оттенком долженствования (ср.: должен отвечать).

Простое глагольное сказуемое выражается также спрягае­мыми формами устойчивых сочетаний глагольного типа, обо­значающих действие; например: С Грябова подняла она глаза на Отцова и его облила презрением (Ч.).

В качестве простого глагольного сказуемого может быть употреблен инфинитив в значении изъявительного наклоне­ния; например: Так ты кусаться, окаянная? (Ч.).

Простое глагольное сказуемое может быть осложнено час­тицами или повторами, с помощью которых выражаются доба­вочные оттенки интенсивности, полноты действия, длитель­ности и т. п.; например: Все эти неизбежные сцены будущего так и метались перед глазами Арины Петровны (С.-Щ.); Сама дрожмя дрожит старуха (Леек.).

Составное сказуемое имеет две части — основную и вспомогательную. Основная часть обозначает действие

признак, а вспомогательная выражает грамматические значе­ния времени, наклонения, а также оформляет связь с подле­жащим; в состав вспомогательной части обязательно входит спрягаемая глагольная форма; например: Голова его уже на­чала седеть (Ч.); По истечении года картина была готова

(Г.).

Основная часть составного сказуемого выражается глаго­лом в инфинитиве или формами имени. В соответствии с этим различаются составное глагольное сказуемое и составное именное сказуемое.

Составное глагольное сказуемое обозначает действие. Основная часть — это инфинитив полнозначного глагола или устойчивого глагольного сочетания; например:¹ Музыканты готовились играть (А. Т.); Я могу от любви свихнуть с ума (Г.).

Вспомогательная часть, во-первых, выражает значение на­клонения и времени с помощью спрягаемых форм, во-вторых, обозначает этапы действия или отношение к нему.

Этапы действия — начало, продолжение, конец — обозна­чаются глаголами начать, продолжать, кончить и др.; их на­зывают фазисными; например: Солнце только что начи­нало подниматься (Л. Т.); Между тем небо продолжало расчищаться (Т.); Вскоре я бросил писать стихи (Пауст.).

Отношение к действию со стороны его производителя (субъ­екта) выражается в виде различных модальных значе-н и й вспомогательной части — возможности, желательности, долженствования, привычности, склонности; например: Мы долго не могли сказать ни слова (Б.); Я не хочу печалить вас ничем (П.); Народ гуляет, а я принужден маяться (А. Т.); В свободные вечера Евгений Петрович имел обыкно­вение рассказывать Сереже сказки (Ч.); Она любила на бал­коне предупреждать зари восход (П.).

Модальные значения вспомогательной части выражаются спрягаемыми формами глаголов (мочь, хотеть, желать, ре­шиться, согласиться, привыкнуть, любить, предпочитать и т. п.), устойчивых сочетаний глагольного типа (задаться целью, иметь намерение, гореть желанием, дать согласие, иметь обыкновение и т. п.), а также сочетаниями спрягаемых форм связок с именами, причастиями и наречиями (был — рад, готов, должен, склонен, вынужден; мастер, любитель.

охотник; в силах, не прочь и т. п.); например: Музыканты готовились играть (А. Т.); Офицеры изъявили согласие делать все, что угодно будет любезным хозяевам (Л. Т.); Не в силах Ленский снесть удара (П.).

Составное именное сказуемое обозначает при­знак (качество, свойство, состояние и пр.). Название этого признака заключено в основной части — именной. Вспомога­тельная часть выполняет только грамматические функции. Она называется связкой.

Связка выражает грамматические значения наклонения и времени, оформляет грамматическую зависимость сказуемого от подлежащего. Эти функции связки опираются на формы спряжения: наклонения, времени, лица и числа; кроме того, в оформлении грамматической зависимости участвуют родовые окончания — в формах прошедшего времени и сослагатель­ного наклонения.

В качестве связки употребляются неполнозначные глаголы или устойчивые сочетания глагольного типа — быть, являть­ся, делаться, становиться, казаться, считаться, оказать­ся, представлять собой, иметь вид и др. Кроме того, исполь­зуется нулевая форма связки быть со значением настоящего времени, которая противопоставлена формам была, будет, бы­ла бы, будь, пусть будет.

Связочные глаголы и устойчивые сочетания не называют действия, процесса, они имеют отвлеченное значение. Это зна­чение тоже входит в грамматическое содержание вспомога­тельной части.

Связки по-разному характеризуют отношения предмета и признака. Это хорошо видно при сравнении именного сказу­емого с различными связками. Например, предложения Дни были теплые — Дни стали теплыми различаются значени­ем наличия признака и приобретения признака; Дорога бы­ла хорошая — Дорога оказалась хорошей значением наличия признака и обнаружения признака; Книга была интерес­ная — Книга казалась интересной значением достоверного признака и мнимого признака и т. д.

Именная часть сказуемого в выражении грамматических значений не участвует, она обозначает признак — качествен­ный, количественный, а также состояние и пр. Они зависят от употребления различных именных частей речи и их форм.

Самыми употребительными формами именной части явля­ются:

1) краткое прилагательное: Печален будет мой рассказ (П.); Давно ль мы были неразлучны? (П.);

2) краткое страдательное причастие: Манилов был совер­шенно растроган (Г.);

3) полное прилагательное, а также причастие, порядковое числительное, местоимение в именительном или творительном падеже: Озеро было таинственным (Пауст.); Вершины дале­кого хребта кажутся точно выкованными из серебра (А. Т.); Тогда вкусы ведь были иные (Бальм.);

4) прилагательное в сравнительной степени: Всё шире свет. Все ярче горный храм (Бальм.); i

5) существительное в именительном или творительном па­деже: Дворец казался островом печальным (П.); Отец мой был слесарь (М. Г.);

6) предложно-падежные формы существительных (чаще предложный падеж с предлогом в со значением состояния): Небо было в тучах (В.); Старый князь был в беспамятстве (Л. Т.); Низкая и узкая комната была без окон (М.-С).

Малоупотребительны в качестве именной части устойчи­вые предложно-падежные формы, наречия со значением со­стояния; например: Весь город был на ногах (Пауст.); С тех пор при встречах с Федей я был настороже (Пауст.).

Именная часть может быть выражена словосочетанием, если главное его слово не называет конкретный признак (для этого используется зависимое слово); например: Отец был беззаботный человек (Б.); Я тогда, сами представляете, был в трудном состоянии (Пауст.).

Составное сказуемое, глагольное и именное, может быть осложнено (сложные формы сказуемого) путем включе­ния дополнительных словоформ во вспомогательную часть: это глаголы, или устойчивые сочетания спрягаемого глаголь­ного типа, или именные формы со связкой. Они имеют фазис-ное или модальное значение; например: Шубин хотел на­чать работать, но глина крошилась (Т.) — вспомогательная часть составного глагольного сказуемого выражает модальное и фазисное значение; например: Я не должна сметь гово­рить вам об этом (Т.) — вспомогательная часть выражает два модальных значения. При осложнении сказуемого — как гла­гольного, так и именного — вспомогательная часть имеет фор- му составного глагольного сказуемого (хотел начать, не должна сметь и т. п.), но она выражает только грамматиче­ские значения, а действие или признак обозначены в основной части {работать, говорить). Осложнение сказуемого не затра­гивает основную часть. При осложнении только один глагол имеет спрягаемую форму, все другие, в том числе связочный глагол, — форму инфинитива; например: Остановка эта мог­ла оказаться роковой (А. Т.).

В сложных формах сказуемого имеются две части — основ­ная (полнозначный инфинитив, имя) и вспомогательная, как в составном сказуемом.

 

 «Детство», «Отрочество», «Юность»; «Севастопольские рассказы», «Люцерн», «Казаки» и др. Становление художественного метода писателя.

 

Первое же произведение («Детство») показывает Толстого как выдающегося писателя, новатора, который открывает новую страницу истории русской литературы.

Повесть построена новаторски в плане сюжета и композиции. Здесь нет фабулы в привычном смысле: нет существенных событий, чего-то общезначимого, того, о чём, так сказать, стоит рассказывать другим людям (классический сюжет строится именно на этой основе), перед нами внутренняя история, история души. Скрепляющий принцип - простое течение времени. Но и хроникой в привычном смысле повесть не является, нет собственно временной точной привязки (когда именно и сколько времени это занимает - не ясно), нет соотнесённости с историческими событиями и т.д. (хроникой в более точном смысле слова являются «Севастопольские рассказы»).

Вместо сюжета - движение душевной жизни: переходы от горя к радости, от радости к задумчивости (то, что Чернышевский назовёт «диалектикой души»). Вместо событий - переживания героя, например после «позора» на мазурке, когда он совершенно убежден, что никто и никогда в жизни не полюбит его после этого краха. И вместе с тем для повести характерна выверенная композиция: от будто бы приснившегося сна о смерти матери в первой главе к действительно случившейся утрате в финале повести.

Ярче всего талант молодого художника проявился в тончайшем мастерстве изображения детского сознания. Показано чудо пробуждения души (не зря произведение начинается с пробуждения героя). Не так давно этого ребёнка не было вообще, и вот перед нами полноценный маленький человек со своими горем и радостью. Детский мир наделен особым статусом в руссоистской философии Толстого - это тот самый первозданный, нетронутый мир, который содержит подлинные ценности, укорененные в самой природе.

Точка зрения ребёнка в «Детстве» корректируется повествователем-взрослым (как будто это сам повзрослевший Иртеньев нам рассказывает историю своего детства). Но восприятие взрослого не становится доминирующим. Детство самоценно, оно впервые показано таким именно у Толстого. Учителя Толстого, Диккенс и даже Руссо, показывая ребёнка, всё-таки подчиняли его телеологии роста: детство было служебным, переходным моментом, значимым только в той мере, что определяет, каким будет взрослый. У Толстого эта подчинённость итогу совершенно исчезает (вспомним, что он будет бороться с такой логикой восприятия и в рамках философии истории в «Войне и мире»).

Повествователь-взрослый разъясняет с нужной степенью отчётливости многие вещи, неизвестные либо непонятные ребёнку. Но важнее не такое информативное восполнение - он ещё и активно самоопределяется нравственно. Особенно это заметно в отношении первого греха, когда он вместе с другими мальчиками унизил бедного Илиньку Грапа, но основным тоном повести является принятие того ценного, святого и чистого, что было в детстве.

Смена периодов человеческой жизни не описывается в категориях поступательного развития, «прогресса». Наоборот, в рамках руссоизма движение вперед, победа цивилизации над природой (в том числе в индивидуальной истории) - это деградация. И взросление Николеньки Иртеньева проходит под знаком утрат и расставаний. Вне этой перспективы - только история формирования художника: от стихов, которые он пишет в детстве, через интерес к книгам, вплоть до сближения с кружком Зухина в «Юности».

Отрочество знаменуется потерей близкого мира, выходом в большую реальность, в мир чужих людей. Именно так это обозначено повествователем: «Мне в первый раз пришла в голову ясная мысль о том, что не мы одни, то есть наше семейство, живем на свете, что не все интересы вертятся около нас, а что существует другая жизнь людей, ничего не имеющих общего с нами, не заботящихся о нас и даже не имеющих понятия о нашем существовании. Без сомнения, я и прежде знал все это; но знал не так, как я это узнал теперь, не сознавал, не чувствовал».

Юность - диалектическое обретение себя после тёмной полосы отрочества. Герой находит себя в большом мире чужих людей. Самым главным событием становится дружба с Нехлюдовым, который стал ближе, чем собственный брат, - очень характерное перемещение душевных связей из мира домашнего в мир большой.

В состав Севастопольских рассказов входят «Севастополь в декабре месяце» (апрель 1855); «Севастополь в мае» (июнь 1855); «Севастополь в августе 1855 года» (декабрь 1855, Петербург).

В этом цикле предметом изображения становится уже не частная жизнь, а бытие человека в национально-историческом контексте. Здесь тоже нет связного сюжета, нередко торжествует очерковая раскованность композиции, нет единого героя. Циклообразующей основой оказывается единство места (Севастополь) и национально-исторического события. Это хроника последовательно развивающихся исторических событий, которая обретает целостность на основе общего конфликта.

Если в начале, в первом рассказе, повествователь с уверенностью предсказывает победу, обнаруживая в простом солдате подлинный героизм, то в финале он изображает отступление, поражение. Причина этого перелома заложена в основном конфликте между естественной человечностью и ложной цивилизацией, простым человеком и людьми, власть имущими, высшими слоями; с этим связана и проблематика героизма подлинного и ложного и - шире - проблематика подлинных и ложных ценностей, правды и лжи. Причина поражения - именно во втором полюсе конфликта (именно по приказу власти, согласно концепции Толстого, солдаты отступают, сами они не понимают причин этого и не хотят уходить).

Очень важным элементом поэтики, определяющим целостность цикла, является структура образа повествователя, а точнее, его рост, развитие. В первом рассказе «Севастополь в декабре месяце» позиция повествователя - эмпирически мотивированная, земная точка зрения в духе натуральной школы. Повествователь буквально ведёт читателя по Севастополю: лазарет, трактир, четвёртый бастион. Чтобы увидеть тот или иной участок воюющего города, ему нужно до него дойти вместе с читателем. У него нет всеохватного панорамного взгляда. Повествователь локализован, а герои в этом рассказе лишены конкретности: обобщённый солдат в лазарете, офицер на бастионе. Это как бы русский народ вообще, несущий общую правду, подлинный героизм, рассказчик оказывается по отношению к ним в ученической позиции.

Здесь вырабатывается толстовская концепция подлинного героизма - она проявлена в образах раненого солдата в лазарете и офицера на бастионе: настоящий герой, спасающий отечество, скромен; он относится к воинскому делу как крестьянин к своему труду - это простой его долг, не требующий громких слов, напыщенной риторики, но он знает, что делает то, на чем держится весь мир.

В дальнейших рассказах, пройдя это «ученичество» у героев, повествователь будет смотреть уже с точки зрения общенародной правды, с позиции всевидящего народа видеть ошибки частных героев (здесь индивидуализированы, эмпирически конкретны будут именно герои, тогда как в первом рассказе герои обобщены).

Предметом изображения теперь станут именно ошибки, заблуждающиеся люди. Сам повествователь отмечает, что в рассказе нет положительных персонажей, тех, кого привыкли называть героями, и заявляет, что подлинным героем его произведения является правда (это слово - последнее в очерке). И именно повествователь здесь - носитель правды, вездесущий, всевидящий, способный заглянуть в глубины внутреннего монолога героя, увидеть последние секунды сознания перед смертью.

В контексте проблемы узости человеческого кругозора, людских заблуждений реализуется толстовское батальное новаторство: бой показан не как героическое действо, а как сумбур и хаос, в котором человек безнадежно потерян и в котором на самом деле нет места ни для риторической героики, ни для полководческого гения

Особенно важным, с этой точки зрения, представляется раннее творчество Л. Н. Толстого, первый период его литературной деятельности, 1851-1855 годы: это пятилетие открыло Толстому дорогу в литературу, в эти годы начался процесс формирования Толстого-писателя, становления его мировоззрения и художественного метода. В эти годы закладывался фундамент, на котором позднее выстроилось все великое творчество Толстого-художника. Самый ранний период творчества Толстого интересен и важен еще и потому, что здесь можно в полной мере увидеть и почувствовать подлинную самобытность его таланта, не испорченного цензурой и общественным мнением, не обработанного редакторами и «литературными школами», не укрощенного издателями и жизненным опытом. Именно в ранних произведениях, при всей сложности их судьбы, мощно проявился «свежий неизломанный инстинкт Льва Толстого» (223, с. 132).

 

28. Подлежащее, его семантика и способы выражения в современном русском языке. Предикативная связь подлежащего со сказуемым.

 «Мысль народная» и ее художественное воплощение в эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир». Монографии современных ученых о произведении.

 

ПОДЛЕЖАЩЕЕ

Подлежащее в русском языке имеет предметное значение и независимую форму именительного падежа, они проявляются во всех разновидностях подлежащего.

1. Основная форма подлежащего — имя существительное в именительном падеже; например: Настала осень золотая (П.); С самой утренней зари дождь не переставал (Т.); Лю­бочка еще слишком мала (Л. Т.). Все другие формы подлежа­щего так или иначе подобны основной.

2. Местоимение в именительном падеже не называет пред­мет, а только указывает на него, т. е. эта разновидность подле­жащего имеет предметно-указательное значение. Кроме того, подлежащее содержит разрядное значение — личное, вопроси­тельное, неопределенное, отрицательное; например: Я продол­жал быть беззаботен и нетерпелив (Л. Т.); Кто при звездах и при луне так поздно едет на койе? (П.); Что-то робко треснуло в зале (В.).

3. Формы других частей речи в роли подлежащего получа­ют предметное значение: прилагательные, причастия, поряд­ковые числительные в именительном падеже обозначают пред­мет по признаку; например: Любимые всегда кажутся нам бессмертными (Пауст.); Сидевшие у огня вскочили (А. Т.). Если в роли подлежащего употребляется наречие, то при нем может быть определение в форме именительного падежа, кото­рое подчеркивает предметное значение подлежащего; напри­мер: Настало и роковое «послезавтра» (М.-С).

4. Подлежащее-словосочетание, кроме основного предмет­ного значения, имеет дополнительные:

 

1) количественное значение выражается соче­танием числительного или существительного в именительном падеже с существительным в родительном падеже, которое на­зывает предмет — носитель признака или производитель дей­ствия (два дома, множество книг, десятки птиц и т. п.); на­пример: На столике горели две восковые свечи (Пауст.); На полустанке жило несколько человек (Ч.); Множество кар­тин было разбросано совершенно без всякого толку (Г.);

2) выделительное значение характерно для сло­восочетаний местоимений или числительных в именительном падеже и существительного в родительном падеже с предлогом из (кто из ... , что-то из ... , никто из ... , многие из ... , один из ... , третий из ... , несколько из ... и т. д.); главное слово оформляет независимость подлежащего и вносит в его значе­ние соответствующий оттенок неопределенности, количества и пр., а зависимое существительное называет выделяемый предмет — носитель признака или производитель действия;

например: Смертью праведной и честной пали многие из них (Тв.);

3) метафорическое значение выражает словосо­четание, в котором главное слово — имя существительное в именительном падеже — является метафорой, а зависимое в родительном падеже называет предмет — производитель действия или носитель признака (серп месяца, шапка волос и т.п.); например: В саду горит костер рябины красной... (Ее);

4) значение совместности имеет словосочетание существительного в именительном падеже и существительного в творительном падеже с предлогом с, оба они называют пред­меты, которые являются совместными производителями дей-¹ ствия или носителями признака; например: Художник с Ва­сей едва добрались до дому (Пауст.); цельность подле­жащего-словосочетания подчеркивается формой множествен­ного числа в сказуемом.

Все разновидности подлежащего имеют общие черты — предметное значение и форму именительного падежа.

Совершенно иными свойствами обладает инфинитив­ное подлежащее. Оно называет не предмет, а действие^, но действие не совершающееся, а потенциальное; в сказуемом выражается характеристика этого действия; например: Ехать верхом в это время настоящее наслаждение (М.-С). Если вместо инфинитива можно употребить образованное от глагола

i

существительное, то это подлежащее имеет предметное значе­ние; ср.: Обмер оврагов оказался делом трудным (Пауст.). — Обмеривать овраги оказалось делом трудным.

Особую форму представляет составное подлежащее. Оно образуется сочетанием связки глагола в форме инфинити­ва с именными формами творительного падежа; например: Быть влюбленным — славно! (М. Г.).

Грамматическая связь главных членов предложения

Подлежащее и сказуемое грамматически связаны. Зависи­мость сказуемого от подлежащего, как правило, формально выражена. Выбор формы сказуемого мотивируется подлежа­щим; например: Солнце взошло; Луна взошла. Поэтому связь главных членов называют согласованием. Однако упо­добление формы сказуемого форме подлежащего — это только один вид согласования — грамматическое согласо­вание. Прежде всего, оно проявляется в формах числа; на­пример: Толпы кипят. Сердца трепещут (П.). Если сущест­вительное в подлежащем имеет форму единственного числа, а глагол в сказуемом — форму прошедшего времени или услов­ного наклонения, то проявляется согласование в роде; напри­мер: Дождь монотонно шумел за окном (Тел.). Согласуется в числе, в роде не только простое глагольное сказуемое, но и вспомогательная часть составного глагольного и составного именного сказуемого; например: Саша стал ходить в гимна­зию (Ч.); Бульба был страшно упрям (Г.); Ветер между тем час от часу становился сильнее (П.). Кроме того, в именном сказуемом согласуется с подлежащим в числе и в роде именная часть, выраженная прилагательным и т. п.; например: Горо­док казался вымершим, заброшенным (Б.); Князь Иван Иваныч был хорошо образован и начитан (Л. Т.).

Условное согласование — это выбор форм сказу­емого при подлежащем, выраженном словом неизменяемым или не имеющим числа, рода. При подлежащем-местоимении кто, кто-то и т. д. сказуемое употребляется в форме единст-венного числа, а в прошедшем времени или условном накло­нении — в форме мужского рода: Кто-то пришел?; при под­лежащем-местоимении что, что-то и т. д. — в единствен­ном числе, в среднем роде: Что случилось?; Что-то упало; ср. также: Послышалось ау!

Согласование семантическое («согласование по смыслу») — это выбор формы сказуемого по особенности со­держания подлежащего. Например, форма рода сказуемого при подлежащем я, ты определяется с учетом пола лица, на которое указывает местоимение: Ты пришла; Я пришел; Вре­менами я был один (Булг.).

В некоторых предложениях согласование имеет варианты: прежде всего, это употребление единственного или множест­венного числа сказуемого при подлежащем, которое выражено словосочетанием с количественным значением; например: На станции служило одиннадцать человек (М. Г.); Две девоч­ки шли домой с грибами (Л. Т.). В первом примере — условное согласование сказуемого в числе, в роде с числительным один­надцать (не имеющим грамматического числа и рода); во вто­ром — семантическое согласование в числе с количественным словосочетанием две девочки (имеет значение 'не один').

В одном предложении могут совмещаться разные виды согласования; например: И я забыл твой голос нежный... (П.) — согласование в числе грамматическое, согласование в роде семантическое.

Различные виды согласования проявляются при подлежа­щем — «вежливом Вы». Эти правила согласования — важная часть речевого этикета.

Глагол, включая вспомогательный, грамматически согла­суется в числе, т. е. имеет форму множественного числа; на­пример: Любимая! Меня вы не любили (Ее); во множествен­ном числе употребляется и краткое прилагательное, причас­тие; например: Вы были правы предо мной (П.). Полное прилагательное, причастие, местоимение, числительное один, порядковое числительное имеют с «Вы» семантическое согла­сование в числе (единственное число!), в роде (мужской или женский пол); например: Вы такая умная; Вы были первым; Вы одна?; Вы один мне можете помочь; Вы казались утом­ленной; Я знаю: Вы не та (Ее).

Связь главных членов формально не выражена, если сказу­емое представлено инфинитивом или усеченной формой глаго- ла; например: Татьяна ах, а он — реветь (П.) — ср.: ахнула; Жизнь прожить — не поле перейти (Поел.). В таких двусо­ставных предложениях подлежащее и сказуемое соединяются с помощью интонации и порядка слов.

Связь П и С называется предикативной связью. Активная роль в выражении этой связи принадлежит сказуемому. Показатели предикативной связи – формы слов, служебные слова, порядок слов и интонация. Основной показатель - словоизменительные формы сказуемого, которые мотивируются подлежащим, другие показатели являются добавочными. Поэтому связь может быть формально выраженной и не выраженной.

 

«Мысль народная» и ее художественное воплощение в эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир».

Л.Н.Толстой как-то признался: «Я старался писать историю народа». Автор поставил перед собой непростую задачу, но ему оказалось под силу ее выполнить. В своем произведении «Война и мир» он пытается проникнуть в сущность русского национального характера, понять причины победы в Отечественной войне 1812 года.

 

«Мысль народная» лежит в основе всего произведения и каждого тома в отдельности. В разных частях романа она проявляется по-своему. Именно народ является главным действующим лицом романа, движущей силой истории. Эта тема разрабатывалась и в других произведениях писателя: в «Севастопольских рассказах», повести «Казаки» и др. Но наиболее полно и ярко она раскрылась в «Войне и мире».

 

У Л.Н. Толстого несколько способов раскрытия образа народа. Автор создает собирательный, обобщенный образ. Чаще всего это можно наблюдать в батальных сценах. Л.Н. Толстой подчеркивает, что для всех русских людей основными чертами характера являются «скрытая теплота патриотизма» и «чистота нравственного чувства». Эти качества проявляются во множестве сцен.

Все события даются с народной точки зрения. Именно поэтому кампания 1805 года в целом оказалась проигранной. Ее интересы были чужды народу. В армии царило засилье немецких солдат и военачальников. Стоит только вспомнить повторяющийся диалог накануне и после Аустерлицкого сражения. Князь Андрей слышит его на военном совете: «Тит, а Тит, кончай молотить!». В этих словах брейтора дана народная оценка предстоящей битвы. В итоге, союзные войска обратились в бегство, а сам бой был проигран.

 

Характер войны 1812 года иной. Это священное, освободительное движение. С нравственной точки зрения оно целиком оправдано. Все положительные герои романа (Кутузов, капитан Тимохин, Тушин, Андрей Болконский, Пьер Безухов, Петя Ростов, Денисов и другие) сближаются с народом, вместе защищают родину. Все отрицательные персонажи (князь Василий, Анатоль, Ипполит, Элен, Борис Друбецкой, Пфуль, Вейротер) далеки от народа и озабочены только своими личными интересами.

Главную роль собирательный образ народа играет во время Бородинского сражения. В нем принимают участие не только регулярные войска, но и ополченцы. «Всем народом навалиться хотят, одно слово – Москва. Один конец сделать хотят»,- говорит Пьеру ополченец, встреченный им под Можайском.

 

Герой видел «мужиков-ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что-то работали…» Глядя на них, Пьер уже не сомневался, что враг будет остановлен. Когда Кутузову говорят, что мужики надели «белые чистые рубахи, чтобы приготовиться к смерти», он восклицает: «Чудесный, бесподобный народ».

С такой же серьезностью к Бородинской битве готовились солдаты и офицеры, такие, как Тимохин. Он так говорит о настроении своих солдат: «Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку пить: не такой день, говорят».

Решающую роль в сражении сыграла батарея Раевского. Она приняла на себя основной удар противника. Мужество капитана Тимохина и каждого рядового солдата («краснорожего солдата» и юного офицера) определило итог сражения.

 

«Мысль народная» - это и композиционная основа романа. В первом томе мы встречаемся с капитаном Тушиным. Еще в палатке маркитанта князь Андрей заметил этого скромного, несуразного военного. Он стоял разувшись, немного стесняясь своего неловкого положения. Князь Андрей услышал его тонкий, тихий голос.

Это был мирный, добрый человек. Но он совершенно меняется по ходу сражения. Вместе со своим фельдфебелем Захарченко капитан Тушин проявляет чудеса храбрости. При этом он даже не догадывается о том, что ежеминутно совершает подвиг.

Тушин ласково называет свою пушку «Матвеевной», разговаривает с ней, как с живым существом. Положение батареи капитана Тушина самое невыгодное. Он находится на холме, на незащищенной местности. Несмотря на это, создается впечатление, что силы капитана увеличиваются с нарастанием опасности.

Но его подвиг не оценен по достоинству. Багратион ругает Тушина за то, что тот оставил на поле орудие, посмел выступить без разрешения командования. Князь Андрей говорит справедливые слова о том, что исходом сражения все обязаны этому скромному капитану. Князю Андрею стало горько и обидно. Он понял, что настоящие подвиги могут быть никем не замечены. А истинными героями войны являются не штабные офицеры, а скромные, неприметные воины.

 

Один из героев Бородинского сражения – капитан Тимохин - бросается на врага с одной «шпажкой» в то время, как два полковых командира ссорятся по вопросам субординации. Тимохин не отличается привлекательной внешностью. Автор постоянно упоминает одну и ту же деталь его облика – красный нос. Именно князь Андрей указал на Тимохина как на командира, очень хорошо понимающего мысли и чувства солдат: «Считаю, что от нас, действительно, будет зависеть завтрашний день…от того чувства, которое есть во мне, в нем, - он указал на Тимохина, - в каждом из нас».

 

Когда французы пришли в Москву, город был похож на покинутый пчелами улей. Мужики Карп, Влас и «все бесчисленное количество таких мужиков» не только не везли сено в Москву за большие деньги, а жгли его. Впервые в своем романе Толстой описывает действия партизанских отрядов. Столкнувшись с народной войной, Наполеон не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война «велась противно всем правилам». Толстой добавляет к этому: «Как будто существуют какие-то правила для того, чтобы убивать людей».

 

Одним из важных народных образов, связанных с партизанским движением, является образ Тихона Щербатова. Это ловкий, активный крестьянин, беспощадный к французам. Его отличает дух непокорности, свободолюбия, бунтарства. Он является гордостью партизанского отряда Денисова. Противоположен ему по характеру Платон Каратаев. У этого крестьянина своя житейская мудрость. Он помогает Пьеру пережить французский плен. Каратаев успокаивает героя, утверждает, что рано или поздно эти ужасы закончатся, надо только подождать.

Речь Платона наполнена пословицами и поговорками. Это настоящий источник народной мудрости. Пьер понимает, как мало надо человеку для счастья. В этом убеждает его жизнь Каратаева. По мысли автора, Платон Каратаев воплощает психологию патриархального крестьянства. В конце романа Наташа спрашивает своего мужа, одобрил бы его действия Платон. Пьер не сомневается в его поддержке, потому что встреча с этим крестьянином помогла ему найти свою дорогу в этом мире.

 

Символическим становится эпизод охоты в имении Ростовых. Волка удалось поймать простому крестьянину. Этот волк – олицетворение наполеоновского нашествия. Именно народу принадлежит победа в Отечественной войне 1812 года. Каждый герой из народа воплощает определенные черты, свойственные национальному характеру. Кутузов был близок простым солдатам, поэтому он точно угадывал итоги многих сражений. Наполеон не принял всерьез широкое народное движение и проиграл. Толстой всем сердцем верил в великое будущее русского народа, потому что в каждом русском человеке есть «простота, добро и правда».

 

Монографии современных ученых о произведении

1. Ломунов К. Н., Мейлах Б. С. О некоторых проблемах изучения Толстого // Лев Толстой / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Изд-во АН СССР, 1961. — Кн. 1. — С. 185—228. — (Лит. наследство; Т. 69).

 

  

2. Роман Л. Толстого "Война и мир"

С. Бочаров

Год издания: 1978

Издательство: Художественная литература

В книге о величайшем произведении Толстого - романе "Война и мир" автор стремится помочь читателю проникнуть в духовный мир героев этого произведения, рассказать об историческом значении великой эпохи 1812 года.

 

3. монографии Л.Д. Опульской «Роман-эпопея Л.Н. Толстого «Война и мир»: Книга для учителя».

В книге содержится богатый, ценный материал, который поможет преподавателю литературы вести уроки по теме \"Л.Н. Толстой\" и в первую очередь по \"Войне и миру\". В центре внимания автора - философские, идейные, художественные проблемы романа-эпопеи. Одна из главных тем \"Войны и мира\", как показывает Л.Д. Опульская, - путь интеллигенции к народу, национальное единство как несокрушимая сила в сложные для страны исторические периоды.

 

Цена: 240 руб.

Издательство: Просвещение,1987 г.

Подробнее: http://www.cataloxy.ru/books/7372716_roman-epopeya-l-n-tolstogo-voyna-i-mir-kniga-dlya-uchitelya.htm

 

4. Основные направления анализа творчества Л.Н. Толстого в современном американском литературоведении

Год: 1990

Автор научной работы: Серых, Елена Семеновна

Ученая cтепень: кандидата филологических наук

 

29. Орфоэпические нормы и варианты современного русского литературного языка. Развитие аканья в истории русского языка. Причины отступления от орфоэпических норм в современном русском языке.

Самобытность творчества Н.С. Лескова. Проблема праведничества в повестях «Запечатленный ангел», «Очарованный странник», «Несмертельный Голован» и др.