Иíäóñòрèàëüíûé рûâîê дорого обошелся населению Советского Союза. Колоссальный приток рабочей силы в промышленность вызвал невиданную прежде в России миграцию населения, бурный рост населения городов и поселков. Поскольку все силы были брошены на возведение промышленных объектов, средств на жилищное строительство не оставалось. В крупных городах свыше трети рабочих, не имея собственного жилья, проживали в общежитиях. На ударных стройках появились землянки и бараки, стали возникать целые кварталы «самостроя» — сколоченные на скорую руку щелястые хибарки из досок, шпал и других подручных материалов, лишенные каких либо удобств. Почему-то в обиходе эти трущобы именовали «шанхаями». Казалось, прожить в таких времянках придется всего несколько лет, а пришлось — десятилетия. Жилищная проблема продолжала обостряться[165]. В связи с этим фактически оказалось ограничено право граждан СССР на свободное передвижение: ведь на новом месте нужно было получить жилье.

Чрезмерные капиталовложения в тяжелую промышленность подорвали финансовую систему страны. Нехватка средств заставила государство прибегнуть к принудительным внутренним займам. В течение многих лет граждане СССР «подписывались на заем» в размере одно- — двухнедельного заработка.

Важным источником финансовых поступлений стала водка. В 1930 г. Сталин заявил: «Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки…»[166].

Главным же средством для пополнения казны явилась эмиссия, то есть выпуск в обращение необеспеченных денег. По плану намечалось за пять лет напечатать 1,25 млрд. руб., но на практике менее чем за два года (с конца 1928 г. по июль 1930 г.) было напечатано более 1,5 млрд. руб. Естественно, это привело к инфляции. В 30-х гг. розничные цены росли вдвое быстрее, чем зарплата рабочих в промышленности. Крестьяне на рынках отказывались брать обесценивающиеся деньги, требуя в обмен на продукты нитки, ткани, обувь, мыло, сахар, гвозди и т.п. простейшие предметы потребления[167]. Торговля вновь, как в годы Гражданской войны, принимала характер натурального обмена.

Сосредоточение всех средств нà тяжелой индустрии и разорение сельского хозяйства заставили всю страну потуже затянуть пояса. К началу 1929 г. во всех городах Советского Союза была введена карточная система. Лишь в столице карточки появились чуть позже — в марте. Нормирование продуктов началось с хлеба, но затем распространилось на чай, сахар, мясо, масло и др. В голодном 1932 г. карточки вводились даже на картофель. С 1931 г. нормировались и промышленные товары широкого потребления. Торговля, по существу, прекратилась. Ее место заняло «отоваривание» по «заборным книжкам» (от слова «забрать») в закрытых распределителях, отделах рабочего снабжения (ОРС), кооперативах (с 1931 г. выдача карточек перешла от кооперации к исполкомам). Совсем не получили «заборных книжек» лица, лишенные избирательных прав[168]. Но и те, кто получил карточки, зачастую не мог их отоварить, слыша в магазинах: «Не ходите и ноги не обивайте. Хлеба нет. Кто где хочет, пусть там и берет». В 1929–1930 гг. известия о катастрофическом положении с продовольствием приходили из Крыма, из Сибири, из Карелии, из Средней Азии. Киевские власти сообщали: «Мяса не выдаем по карточкам никому вот уже вторую неделю, рыбы к нам не завозят, картофель на исходе… запасов муки и зерна осталось на 4–5 дней… настроение рабочих повышенное».

Все городское население делилось на три группы. Первую составили рабочие и инженерно-технические работники промышленности и транспорта, работники ГПУ и милиции, комсостав Красной Армии. Вторую — служащие и члены семей рабочих, третью — дети до 14 лет. Города и предприятия были разделены на 4 списка. В особый и первый списки выделялись ведущие предприятия Москвы, Ленинграда и других крупнейших промышленных центров. Второй и третий списки составили малые неиндустриальные города и предприятия отраслей, считавшихся второстепенными.

Нормы потребления городского населения в 1931 г. (кг/мес.)

В 1932 г., когда в стране разразился голод, нормы были еще больше снижены. Мука и яйца вообще выпали из числа централизованно распределяемых продуктов. Служащих и детей вне городов особого списка совсем перестали снабжать маслом и рыбой. Мяса в городах второго и третьего списков им тоже не полагалось, а в городах первого списка норма составила 400 г в месяц.

Однако даже эти голодные пайки на практике не обеспечивались. В ряде мест власти ввели «норму на семейность». Так, для шахтеров Донбасса она составляла 1,1 (карточками обеспечивалось только 11 членов семей на 10 работающих), а для строителей — 0,2. Все остальные были сняты с централизованного довольствия. Между тем, в большинстве рабочих семей в 20-х гг. было по двое и более детей.

Продукты, которые не выдавались по пайковым нормам, приходилось приобретать в коммерческих магазинах. Но в этом случае за килограмм белого хлеба приходилось платить 4 рубля, мяса — 16–18 руб., масла — 40–45 руб. В среднем в 1932 г. цены коммерческой торговли превышали пайковые в 7,7 раза, в 1933 г. — в 12–15 раз. И тем не менее в коммерческих магазинах стояли очереди, так что иногда даже приходилось вводить ограничение отпуска товаров в одни руки. Известны и случаи скупки товаров в коммерческой торговле и перепродажи их на свободном рынке по еще более высоким ценам.

В 1930 г. рабочие Ижевска прислали на имя главы Советского правительства А.И. Рыкова письмо: «Просим Вас от имени 50000 рабочих Ижевского завода спасите нас от голода. Столовые закрываются, дают воду с овсяной крупой и немного хлеба. В магазинах дают по 1/2 фунта черного хлеба или муки на человека, больше ничего не дают вот уже с месяц. Мы пухнем от голода, работать нет сил… На кой нам Ваша тяжелая индустрия, когда мелкой нет совсем. Тяжелой сыт не будешь…»

Катастрофическое положение с продовольствием привело в 1932 г. к забастовкам и рабочим волнениям в Ивановской области. Эти выступления были подавлены массовыми арестами.

В 1935 г. карточная система была отменена, но уже с 1938 г. во многих местах ее пришлось восстановить. С этого времени пайки, карточки, талоны стали неотъемлемой чертой советской действительности на протяжении всей отечественной истории вплоть до 90-х гг.[169].

В то же время в начале 30-х гг. произошло резкое ужесточение режима труда. Рабочим было запрещено переходить на новое место работы без разрешения администрации. Были ликвидированы пособия по безработице, так как безработица была объявлена уничтоженной. В 1931 г. значительно ужесточились наказания за халатность, повреждение оборудования и инструментов. На железнодорожном транспорте была введена уголовная ответственность за нарушения трудовой дисциплины. Были введены трудовые книжки, хранившиеся у администрации предприятия или учреждения. Без трудовой книжки нельзя было устроиться на работу. В 1932 г. было разрешено переводить рабочих на другое предприятие без их согласия (ранее это запрещалось кодексом законов о труде). Прогул, даже однодневный, стал наказываться немедленным увольнением. Наконец, в 1932 г. были восстановлены уничтоженные после революции внутренние паспорта. В паспорте фиксировалась прописка по определенному адресу. Человек, не получивший прописки, не мог ни получить жилье, ни устроиться на работу. Прописка, грубо противоречившая праву граждан на свободное передвижение, сохранялась до самого конца существования СССР и только в постсоветской России была заменена более демократической регистрацией граждан по заявленному ими месту жительства.

3. Пðèíóäèòåëüíûé тðóä

В самом низу социальной лестницы советского общества находились заключенные, число которых быстро увеличивалось. В разгар первой пятилетки, летом 1929 г., Политбюро приняло решение об использовании труда заключенных. Концлагеря, находившиеся в ведении ОГПУ, были переименованы в исправительно-трудовые (ИТЛ). К середине 1930 г. была создана целая сеть лагерей на европейском Севере (на Вишере, под Ухтой, под Архангельском), в Сибири и на Дальнем Востоке. Заключенные вели строительство железных дорог и лесозаготовки, добывали золото, работали на рыбных промыслах и стройках ( в частности, строили знаменитый Березниковский химический комбинат).

Летом 1930 г. было принято решение о строительстве Беломорско-Балтийского канала. Канал полностью строился руками заключенных, целиком вручную, практически без техники. На строительство было сразу направлено свыше 120 тыс. заключенных. Условия строительства были крайне тяжелыми: северные морозы, болота, тяжелые скальные грунты, отсутствие жилья, крайне скудное питание и непосильные нормы выработки. Смертность на канале была ужасающе велика: по некоторым сведениям, в первую зиму умерло около 100 тыс. заключенных, на смену которым были пригнаны новые. Использование на Беломоре принудительного труда не только не было секретным, но и всячески расписывалось в печати как путь трудового перевоспитания. Участников строительства именовали «каналоармейцами», пропаганда расписывала их активное участие в соревновании за досрочный пуск канала. На всей стройке было всего 37 кадровых работников ОГПУ: все работы от топографической съемки до охраны выполняли сами заключенные (в роли охранников выступали, как правило, уголовники: раскулаченным и арестованным по политическим соображениям такую работу не доверяли). Особенно неприглядную роль в прославлении Беломора сыграла советская литература. В 1933 г. 120 писателей во главе с М. Горьким, вернувшимся в СССР в 1928 г., совершили поездку по каналу. После этого 36 писателей создали коллективную книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», в которой воспели «принудительное перевоспитание» преступников как блестящее достижение «чекистов».

За счет экономии на технике и питании заключенных стройка обошлась казне дешево: было потрачено всего 95,3 млн. руб. против 400 млн. по плану. Но, погубив сотни тысяч жизней, она оказалась бесполезной: построенный без экономического обоснования и технического проекта канал получился слишком мелким для прохода морских судов, экономика Севера не нуждалась в нем для транспортировки грузов.

Привилегии номенклатуры

Одновременно с разорением и закрепощением деревни, падением жизненного уровня основной массы горожан и быстрым ростом числа заключенных появилась и сравнительно малочисленная привилегированная верхушка общества.

Переход к командно-административной модели экономики вызвал быстрый рост бюрократического аппарата — сотрудников различных советских ведомств и партийных органов. Так начала складываться советская номенклатура. Слово «номенклатура» буквально означает перечень наименований. В советском политическом словаре оно означало перечень должностей, назначения на которые производятся соответствующим вышестоящим органом: «номенклатура ЦК», «номенклатура обкома» и т.д. Появилось даже словосочетание «номенклатурный работник». Уже в 1925 г. в партийном аппарате на оплачиваемых должностях работало около 25 тыс. чел. ЦК ВКП(б) непосредственно ведал назначением на 3500 должностей в советском и партийном аппарате, а назначение еще на 1500 должностей осуществляли ведомства по согласованию с ЦК.

Привилегии для руководящих работников существовали с самого возникновения советской власти. Это были и особые столовые, и улучшенное пайковое снабжение, и санаторное лечение, в том числе за границей, за государственный счет. Но все же в 20-х гг. существовал так называемый партмаксимум. В 1928 г. он был установлен на уровне 2700 руб. в год или 225 руб. в месяц. Если коммунист зарабатывал больше, например, получая гонорары, он обязан был сдавать от 20% до 40% (в зависимости от суммы излишка) в партийную кассу.

В 1932 г. партмаксимум был отменен. Фактически он перестал соблюдаться еще раньше. В тяжелые годы I пятилетки уровень жизни номенклатуры разительно отличался от общего. Уже в 1930 г. совнаркомовский паек при льготных ценах стоил 25 руб., в то время как рабочий — 14 руб. Это означало, что нормы снабжения номенклатуры были выше, а ассортимент — богаче. В 1931 г. были приняты специальные постановления о снабжении ответственных работников центрального партийного и государственного аппарата (литера «Б»). Установленные для них пайковые нормы значительно превышали нормы снабжения индустриальных рабочих особого списка, включали колбасные изделия, консервы, кисломолочные продукты, икру. В правительственных распределителях (литера «А») нормы были еще в полтора-два раза выше, а цены значительно ниже, чем в обычных магазинах, торгующих нормированными продуктами. Питались представители высшей номенклатуры в специальных закрытых столовых, ничем не напоминавших обычный советский «общепит». Впрочем, обеды могли приносить и на дом. Пайки для привилегированных категорий включали также одежду, обувь и другие предметы обихода. Кроме того, действовали специальные пошивочные мастерские, обслуживавшие номенклатуру по весьма умеренным ценам. Каждый сановник получал, в зависимости от своего служебного положения, ордер на определенное число заказов. Ответственные работники лечились в отдельных от прочих советских граждан больницах, отдыхали в своих особых санаториях, где обеспечивался совсем иной уровень медицинского обслуживания, питания, комфорта, ухода. По стране они передвигались в роскошно обставленных салон-вагонах, стоивших каждый от 300 тыс. до 1 млн. руб. (обычный мягкий вагон — 70 тыс. руб.). Численность номенклатурных работников была в то время невелика. К 1935 г. по литерам «А» и «Б» официально снабжались около 42 тыс. семей. Правда, на местах аппаратчики, самовластно распоряжаясь поступающими в регион товарными фондами, обеспечивали себе многочисленные преимущества.

Льготное снабжение было предоставлено также высшему командному составу Красной Армии и ОГПУ/НКВД, крупным ученым, писателям, деятелям искусства. Комиссия содействия ученым (КСУ) обеспечивала снабжение приблизительно 2 тыс. чел., принадлежавших к научной элите.

Для высшей партийной номенклатуры многие товары и услуги были фактически бесплатными. Квартиры, дачи, машины, мебель, посуда — все предоставлялось государством. Государство оплачивало прислугу (официально она именовалась обслугой), охрану, персональных врачей. Сталин и его ближайшее окружение даже не знали реальных цен, так как им практически никогда не приходилось тратить деньги. Правда, у этой даровой жизни была и оборотная сторона: в случае конфликта с системой, опалы человек сразу же лишался всех материальных благ, поскольку принадлежали они не ему, а государству.

Уровень жизни партийно-государственной элиты внешне был сравнительно скромен. За исключением самого узкого круга высшего руководства сановники получали паек, хотя и обильный, но строго ограниченный. Не были приняты в этой среде дорогие костюмы. Мода на косоворотки и толстовки шла, вероятно, от Сталина, предпочитавшего всякому другому костюму полувоенный френч и мягкие кавказские сапоги.

В целом исследователи считают, что большинство советской партийно-государственной элиты жило на уровне, характерном для высших слоев среднего класса на Западе, но отнюдь не купалось в роскоши. Однако на фоне нищеты, царившей в СССР, положение этих людей было сверхобеспеченным. В 1938 г. Политбюро в секретном решении осудило стремление ответственных работников иметь «грандиозные дачи-дворцы в 15–20 и больше комнат», но одновременно признало необходимым предоставлять им дачи в 7–8 комнат для семейных и 4–5 комнат для одиноких. Это решение принималось властью, именовавшей себя пролетарской, в то время, когда семьи рабочих ютились в бараках.

Сравнивая быт советской элиты и обеспеченных кругов Запада, следует иметь в виду и то, что государственные служащие в странах Европы и Северной Америки отнюдь не принадлежали к самой обеспеченной части общества. На Западе источником богатства являлся бизнес, в СССР путь к богатству (или, по крайней мере, обеспеченности) открывала власть, что характерно скорее для добуржуазного общества.

Философ-эмигрант Г. Федотов писал в 1936 г.: «Все то, что так недавно было грехом для социалистического сознания — что остается грехом для всякого морального сознания — привилегии сытости и комфорта в стране нищеты и неисчерпаемого горя — теперь объявляется дозволенным. Кончился марксистский пост, и … наступило праздничное обжорство. Для всех? Конечно, нет… Веселая и зажиточная жизнь — это для новых господ. Их языческий вкус находит лишнее удовлетворение своей гордости в социальном контрасте. Нигде в буржуазном мире пафос расстояния не достиг такой наглости, как в России…»

Фактически в стране возникло новое классовое расслоение. Государственные должности, в отличие от собственности, не передавались по наследству, но люди, принадлежавшие к номенклатурному кругу, приобретали связи, знакомства, их дети делали карьеру, опираясь на протекцию родителей и вступали в брак с наследниками таких же высокопоставленных лиц. Постепенно, особенно в послевоенные годы, номенклатура стала превращаться в наследственную.

Н.А. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма» утверждал: «Диктатура пролетариата, усилив государственную власть, развивает колоссальную бюрократию, охватывающую, как паутина, всю страну и все себе подчиняющую. Эта новая советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, есть новый привилегированный класс, который может жестоко эксплуатировать народные массы. Это и происходит…»

Правда, в 30-е гг. номенклатура едва ли могла чувствовать себя устойчиво, поскольку ее представители, наряду с другими слоями населения страны, систематически подвергались репрессиям.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Охарактеризуйте изменения в образе жизни населения СССР в 30-х гг.

2. Как связаны между собой индустриализация и резкое повышение культурного уровня населения СССР?

3. Чем объясняется массовый энтузиазм, присущий общественному сознанию советского общества в 30-х гг.?

4. Чем были вызваны трудности в снабжении населения потребительскими товарами?

5. Как вы считаете: каковы сильные и слабые стороны системы распределения материальных благ по карточкам?

6. Какие цели преследовало разделение населения, в т.ч. и рабочих на различные категории снабжения? Считаете ли вы такое разделение оправданным?

7. Чем объясняется рост принудительного труда в годы I пятилетки?

8. Почему власти не скрывали использование принудительного труда на строительстве Беломорско-Балтийского канала а, напротив, пропагандировали его?

9. Почему стало возможной организация «самоохраны» на Беломорско-Балтийском канале? О чем это свидетельствует?

10. Чем было вызвано появление номенклатурных привилегий? Было ли их распространение закономерным, или они возникли в результате своекорыстных действий отдельных руководителей?

11. Согласны ли вы с утверждением ряда исследователей, что номенклатура стала новым господствующим классом советского общества?

§31. «Где так вольно дышит человек…». Политический режим в I половине 30-х гг.