Вопрос о судьбах нэпа приобрел политическую остроту в связи с конфликтом, разгоревшимся в 1925 г. между недавними союзниками по «тройке». После поражения Троцкого Сталин и Зиновьев стали главными соперниками в борьбе за власть. Стремясь подорвать влияние Зиновьева и Каменева, Сталин сблизился с Бухариным и его сторонниками. В 1925 г. он практически полностью поддержал доктрину «правого коммунизма» и даже более решительно, нежели Бухарин, заявил о возможности построения социализма в одной стране.

Против теории «социализма в одной стране» решительно выступил Зиновьев, усмотревший в рассуждениях Сталина не только разрыв с классической доктриной, но и претензии на роль партийного теоретика, а следовательно — на лидерство. В своей книге «Ленинизм», изданной осенью 1925 г., он назвал взгляды Сталина «национально-ограниченными». «Тройка» прекратила собираться уже с весны 1925 г. В октябре Политбюро решало вопрос о том, кто будет делать доклад ЦК на предстоящем XIV съезде партии. Бухарин, Рыков и Томский при поддержке большинства кандидатов[116] и нейтралитете Троцкого выступили за кандидатуру Сталина. Это означало, что Зиновьев и Каменев, игравшие до этого руководящую роль в Политбюро, оказались в оппозиции.

Когда Зиновьев, Каменев, Крупская и Сокольников направили в Политбюро секретную записку, в которой изложили свои взгляды по основным проблемам нэпа, руководящее большинство охарактеризовало ее как «фракционную платформу четырех». Пленум ЦК запретил партийную дискуссию, на которой настаивала «новая оппозиция». Даже тезисы ЦК к съезду были опубликованы лишь за три дня до его открытия. Все это позволило Сталину скрыть от партии остроту разногласий и обеспечить подбор делегатов на съезд сугубо аппаратными методами, через «секретарскую иерархию». Оппозиция удалось привлечь на свою сторону только ленинградскую партийную организацию.

5. XIV съезд ВКП(б)

XIV съезд ВКП(б)[117] состоялся в Москве 18–31 декабря 1925 г. В докладе ЦК Сталин высказался о политике партии в деревне вполне в духе правых коммунистов:

«В партии не может быть кулацкого уклона, а есть лишь уклон в преуменьшении роли кулака и вообще капиталистических элементов в деревне, в замазывании кулацкой опасности. Но есть и второй уклон, состоящий в раздувании роли кулака и вообще капиталистических элементов в деревне, в панике перед этими элементами, в отрицании того, что союз пролетариата и бедноты с середняком возможен и целесообразен… Я думаю, что из 100 коммунистов 99 скажут, что партия более всего подготовлена к лозунгу — бей кулака! … А вот что касается того, чтобы вести более сложную политику изоляции кулачества через союз с середняком, то это дело не так легко переварить. Вот почему я думаю, что в своей борьбе против обоих уклонов партия все же должна сосредоточить огонь на втором уклоне. Этот второй уклон ведет к разжиганию классовой борьбы в деревне, к возврату комбедовской политики раскулачивания… и, таким образом, к срыву всей нашей строительной работы».

Резолюция съезда призывала «развертывать нашу социалистическую промышленность на основе повышенного технического уровня, однако в строгом соответствии с емкостью рынка и с финансовыми возможностями». Съезд выдвинул задачу «превратить СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую машины и оборудование» и постановил «держать курс на индустриализацию». Однако традиционное для литературы советских лет определение XIV съезда как «съезда индустриализации» едва ли справедливо, поскольку серьезной дискуссии по вопросам развития промышленности и изыскания средств для индустриального рывка на съезде не получилось. Ни руководящее большинство, ни оппозиция, от имени которой выступал с содокладом Зиновьев, не предложили новых идей по этим вопросам.

Главным событием съезда стал разгром «новой оппозиции». Выступления оппозиционеров проходили под непрерывные враждебные выкрики, шум и оскорбительные реплики со стороны подобранных Сталиным делегатов.

Каменев решительно утверждал на съезде: «Тов. Сталин целиком попал в плен этой неправильной политической линии, творцом и подлинным представителем которой является тов. Бухарин». Заканчивая выступление, Каменев заявил: «Я пришел к убеждению, что т. Сталин не может выполнять роль объединителя большевистской партии».

Прозрение Каменева запоздало. Полтора года назад он и Зиновьев, ослепленные ненавистью к Троцкому, сами убедили партию оставить Сталина генеральным секретарем вопреки совету Ленина. Теперь Сталин уже не нуждался в их поддержке. Съезд 559 голосами против 65 одобрил позицию ЦК. Победу сталинско-бухаринского блока зафиксировал Пленум ЦК, состоявшийся 1 января 1926 г. Словно в отместку за антисталинское выступление Каменев был избран лишь кандидатом в члены Политбюро.

Высшие партийные органы после XIV съезда РКП(б)

В январе 1926 г. в Ленинград выехала представительная партийная делегация во главе с Калининым, Молотовым и Томским для «разъяснения решений съезда». Фактически на ленинградские партийные организации было оказано неприкрытое давление. В результате ленинградская губернская партконференция одобрила итоги съезда. Зиновьев лишился поста председателя Ленинградского совета, а первым секретарем Ленинградского губкома ВКП(б) был избран переведенный из Баку С.М. Киров, верный соратник Сталина. Однако решающая схватка с оппозицией была еще впереди.