В канун Демократического совещания Ленин коренным образом пересмотрел тактику, намеченную им в статье «О компромиссах». 12–14 сентября он обратился к ЦК большевистской партии с письмами «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». Утверждая, что меньшевики и эсеры окончательно решились на блок с буржуазией, Ленин призывал теперь к неучастию в Демократическом совещании и немедленной подготовке вооруженного восстания с целью взятия большевистской партией государственной власти.

Очередной политический поворот, совершенный Лениным, был вызван несколькими причинами. Во-первых, он с надеждой наблюдал за ростом крестьянских и солдатских волнений, вызванных затяжкой войны и решения аграрного вопроса. Так, если в мае 1917 г. крестьяне захватывали помещичью землю 152 раза, а в июле 387 раз, то в сентябре — уже 958 раз. Возросла и ожесточенность действий. 20,7% крестьянских выступлений в сентябре сопровождались насилием (в июне — только 5%).

Во-вторых, в сентябре большевики укрепили свои позиции в Советах: они заняли четыре места из семи в Президиуме Петроградского Совета, а Троцкий сменил Чхеидзе на посту его председателя. Большевики добились преобладания и в Московском Совете. В то же время эсеры и меньшевики были дезориентированы, опасаясь окончательно отвергнуть соглашение с имущими слоями, но и не желая сотрудничать с кадетами. Керенский позднее вспоминал: «Топтались везде — и в армии, и в аграрном вопросе, и в вопросе о войне и мире. Можно сказать, все государство топталось на месте, зацепившись за кадетский пень».

Среди рядовых социалистов ширились революционные настроения. Суханов признавал: «Масса, независимо от лидеров, откатилась далеко по направлению к большевикам. И во избежание полного разрыва их приходится догонять волей-неволей».

Все это позволяло Ленину утверждать, что восстание может теперь опереться «не на заговор, не на партию, а на передовой класс… на революционный подъем народа… на такой переломный пункт в истории нарастающей революции, когда активность передовых рядов народа наибольшая, когда всего сильнее колебания в рядах врагов и в рядах слабых половинчатых нерешительных друзей революции».

Наконец, Ленина, по-видимому, воодушевляли известия о росте революционных настроений в Германии, позволявшие надеяться на международную поддержку российской революции.

Попытки договориться с правыми социалистами о сотрудничестве и создании «однородного социалистического правительства» Ленин, в отличие от других большевистских лидеров, считал пустой тратой времени. В то же время он опасался, что дальнейшее промедление с взятием власти подорвет позиции большевиков, так как в Учредительном собрании они заведомо окажутся в меньшинстве[21]. Вместе с тем, используя ходившие в то время слухи, Ленин заявлял, что ждать Учредительного собрания вообще бессмысленно, так как Керенский собирается сдать Петроград немцам и таким образом сорвать созыв Собрания.

И вновь, как в апреле и июле, партия оказалась не готова к очередному маневру своего вождя. «Мы все ахнули, никто не знал, что делать. Все недоумевали первое время»,— вспоминал впоследствии Н.И. Бухарин о реакции большевистского руководства на письма Ленина, полученные 15 сентября. По воспоминаниям Бухарина ЦК единогласно решил письма сжечь[22], сохранив лишь по одному их экземпляру, и особенно не допускать, чтобы они попали в Петроградский и Московский комитеты партии, в райкомы, к петроградским рабочим.

18 сентября на заседании Демократического совещания большевики зачитали декларацию, призывавшую к компромиссу на основе передачи власти Советам. 20 сентября Каменев сделал еще одну попытку предотвратить разрыв с социалистами: он предложил отвергнуть коалицию с буржуазией и создать демократическое правительство, действующее до съезда Советов.

Итак, вместо того, чтобы покинуть Демократическое совещание и готовить восстание, на чем настаивал Ленин, партия большевиков призывала рабочих и солдат оказывать давление на совещание, чтобы побудить его действовать более решительно.

21 сентября, после того, как Демократическое совещание санкционировало создание Предпарламента и переговоры с Керенским, состоялось заседание ЦК большевиков. Предложения Ленина о немедленной подготовке восстания даже не рассматривались. Все надежды связывались с новым съездом Советов. Если Каменев считал, что съезд должен сформировать общесоциалистическое правительство, то Троцкий рассчитывал, что съезд передаст власть крайне левым, способным немедленно заключить мир и провести широкую программу радикальных перемен. В связи с этим Троцкий выступал за демонстративный уход с Демократического совещания и бойкот Предпарламента. Большинством в один голос (9 против 8) ЦК решил бойкотировать Предпарламент, но остаться на совещании. Однако совместное заседание ЦК и большевистской фракции Демократического совещания 77 голосами против 50 отвергло бойкот.

Узнав о решении фракции, Ленин еще более решительно потребовал разрыва с умеренными социалистами. В статье «О героях подлога и об ошибках большевиков» он писал: «Большевики должны были уйти [с Демократического совещания]… Большевики должны были в числе 99/100 своей делегации идти на фабрики и в казармы. … У большевиков получилось неправильное отношение к парламентаризму в моменты революционных (не «конституционных») кризисов, неправильное отношение к эсерам и меньшевикам. … Ошибкой было со стороны тов. Зиновьева писать про Коммуну так двусмысленно…, что выходило, будто, победив в Питере, Коммуна может потерпеть поражение, как во Франции в 1871 г.[23] Победив в Питере, Коммуна победила бы и в России».

Статья Ленина была опубликована в «Рабочем пути» 24 сентября под названием «О героях подлога». Однако ту ее часть, где Ленин критиковал большевистских лидеров, газета не напечатала.

23 сентября Ленин писал в статье «Из дневника публициста»: «Троцкий был за бойкот. Браво, товарищ Троцкий! Бойкотизм побежден во фракции большевиков, съехавшихся на Демократическое совещание. Да здравствует бойкот!… Фракция одного из совещаний — не высший орган партии, да и решения высших органов подлежат пересмотру, на основании опыта жизни. Надо, во что бы то ни стало, добиваться решения о бойкоте и Пленумом Исполнительного комитета и экстренным съездом партии… Невозможны никакие сомнения насчет того, что в «верхах» нашей партии заметны колебания, которые могут стать гибельными…»

Однако и эту статью «Рабочий путь» не опубликовал. Более того, через несколько дней в газете появилась написанная Лениным в начале сентября и выдержанная в духе компромисса статья «Задачи революции». Это создавало у читателей совершенно превратное представление об истинных взглядах Ленина.

29 сентября Ленин написал статью «Кризис назрел», последняя часть которой предназначалась не для печати, а для раздачи членам ЦК. Вождь большевиков категорически настаивал на немедленном захвате власти. Он писал о необходимости побороть существующее «в верхах партии… течение или мнение за ожидание съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания… Иначе большевики опозорили себя навеки и сошли на нет как партия». Напряжение внутрипартийной борьбы достигло такого уровня, что Ленин фактически предъявил ЦК ультиматум: «Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии».