Разложение русской армии весной 1917 г. быстро усиливалось. Это объяснялось не только воздействием демократических приказов Совета и правительства, но и общей усталостью от войны и разрухи. К тому же солдаты, в большинстве своем выходцы из деревни, боялись опоздать к разделу земли и потому мечтали о скором мире.

Правительство и генералитет опасались, что, если армия будет по-прежнему бездействовать, то окончательно утратит боеспособность. К тому же поднять авторитет власти и воспрепятствовать росту ультрареволюционных настроений могли лишь успехи на фронте. Поэтому правительство решило провести в июне наступление, запланированное еще до Февральской революции.

Особенно активен в подготовке наступления был А.Ф. Керенский. Недоброжелатели, подчеркивая отсутствие у него военного опыта, иронически рассказывали, что немецкий фельдмаршал Гинденбург, человек мрачный, смеялся всего два раза в жизни: первый раз, когда услыхал о смерти тещи, а второй — когда узнал о назначении военным министром России адвоката Керенского. Но, не зная военного дела, Керенский обладал качеством, очень важным в революционное время: он умел воодушевлять толпу. Очевидцы вспоминают о магнетическом воздействии, которое производил на своих слушателей Керенский-оратор. После митингов офицеры и солдаты несли его к машине на руках, восторженно обещая не жалеть жизни за родину и свободу. Но и самый выдающийся оратор не мог добиться прочного перелома в настроениях армии. Керенский уезжал, а окопная усталость оставалась.

16 июня началось наступление. Известие об этом вызвало 19 июня патриотические демонстрации в Петрограде. На смену вчерашним призывам «Долой войну!» пришли лозунги «Война до победного конца!» и «Доверие Временному правительству!». Казалось, расчет правительства добиться внутреннего мира успехом на фронте оказался верен. В действительности то была ошибка. Серьезных результатов добилась только 8-я армия генерала Л.Г. Корнилова. Она овладела Галичем и захватила много пленных. Продвижение других армий вскоре выдохлось, главным образом из-за нежелания солдат идти в атаку. 2 июля немцы, придя на помощь своим австрийским союзникам, нанесли контрудар, а 6 июля осуществили Тернопольский прорыв. Успешно начавшееся наступление русской армии обернулось катастрофой. Повальное паническое бегство сопровождалось массовой сдачей в плен, мародерством, грабежами и погромами местного населения.

Июльский кризис

Еще до Тернопольского прорыва, но уже после провала наступления, в Петрограде произошел новый политический кризис, имевший далеко идущие политические последствия.

2 июля стало известно о немецком контрнаступлении на фронте и намерении правительства направить на фронт часть петроградского гарнизона, привыкшего к безопасной жизни в тылу.

В этот же день разразился правительственный кризис: министры-кадеты ушли в отставку в знак протеста против переговоров Керенского с Украинской Центральной Радой, во время которых Украина получила ограниченную автономию. Кадеты сочли такое решение наносящим ущерб целостности России и потому неприемлемым. Лишь Некрасов остался в правительстве, выйдя из партии кадетов. Следует отметить, что среди историков революции нет единой оценки действий кадетов. Одни полагают, что украинский вопрос был действительной причиной отставки кадетских министров, другие считают, что он послужил предлогом, а истинная причина заключалась в стремлении свалить на социалистов ответственность за неудачи на фронте и склонить их к созданию «сильной власти».

3 июля в Петрограде начались демонстрации. Инициатива принадлежала солдатам 1-го пулеметного полка, численность которого превышала 11 тыс. чел. Полк был самой мятежной, большевизированной частью гарнизона. Агитаторы-пулеметчики появились в каждой части, на каждом крупном заводе. К выступлению присоединились солдаты многих полков гарнизона, матросы Кронштадта. Общая численность участников волнений 3–4 июля — солдат, матросов и рабочих — оценивается в 400–500 тыс. Демонстранты были вооружены. Они чувствовали себя хозяевами в городе: реквизировали автомобили, громили буржуазные квартиры. То и дело раздавалась беспорядочная стрельба, имелись жертвы. Солдаты ворвались в зал заседаний ЦИКа в Таврическом дворце, едва не расправились с министром земледелия Черновым, которого спасло от смерти лишь вмешательство большевистских лидеров.

Руководство событиями взяла на себя большевистская Военная организация. Ее лидеры заявили, что у них «достаточно пулеметов для свержения Временного правительства». Был сформирован военно-революционный комитет — руководящий орган восстания.

ЦК большевиков занимал более осторожную позицию. Каменев предложил, чтобы партия приложила все усилия для сдерживания масс. Его поддержали Зиновьев и Троцкий[10]. Лишь убедившись, что предотвратить выступление невозможно, ЦК принял решение поддержать движение и овладеть им. Однако он настаивал на мирном проведении демонстрации.

Руководители «Военки» действовали напористо. Они вызвали подкрепления с фронта, направили войска и броневики для занятия ключевых объектов и мостов, захвата Петропавловской крепости. Военная организация не желала подчиниться решению ЦК «избегать решительного столкновения с правительством», она ждала сигнала, чтобы «довести дело до конца».

В середине дня 4 июля в Петроград вернулся Ленин, отдыхавший за городом. Добравшись до резиденции ЦК[11], он выступил перед многотысячной демонстрацией кронштадтских матросов. Заявив, что лозунг «Вся власть Советам!» в конце концов восторжествует, он призвал к выдержке, стойкости и бдительности. Для моряков, разгоряченные воинственными призывами своих предводителей — большевиков и анархистов,— упор на мирный характер демонстрации был неожиданным.

По словам очевидцев, Ленин был против попытки немедленного захвата власти. Тем не менее, видя боевое настроение матросов, солдат и рабочих, он говорил: «А не попробовать ли нам сейчас?» И тут же отказывался от этой мысли: «сейчас не выйдет, потому что фронтовики не все еще наши».

По-видимому, большевистское руководство окончательно отказалось от попытки захватить власть после того, как ЦИК и Исполком Всероссийского Совета Крестьянских депутатов (ИВСКД) обратились к фронтовым частям с призывом восстановить порядок в столице. Негативное отношение Советов к антиправительственным волнениям было ясно выражено. Предсказать реакцию рабочих на попытку узурпации власти вопреки воле Советов было невозможно. Появление в столице фронтовых частей, обозленных на «окопавшихся в тылу» солдат гарнизона, не сулило большевикам ничего хорошего.

К тому же министр юстиции П.Н. Переверзев опубликовал оказавшиеся в его руках документы, позволявшие обвинять Ленина в связях с немцами. Переверзев действовал без санкции правительства, которое вело тщательное расследование этого вопроса. Премьер-министр Львов, опасаясь, что преждевременное разглашение части материалов лишит обвинения против большевиков обоснованности, пытался задержать публикацию. Лидеры ЦИКа также призывали отказаться от тиражирования непроверенных обвинений[12]. Однако было уже поздно. Сведения о том, что большевики действовали по рецептам германского Генштаба, распространивлись среди солдат и переломили их настроение. Полки, ранее придерживавшиеся нейтралитета, заявили о поддержке руководства Советов и правительства.

5 июля 1917 г. ЦК РСДРП(б) вынес решение о прекращении демонстраций, заявив, что выступление 3–4 июля «достигло цели». Временное правительство объявило Петроград на военном положении. «Правда» была закрыта, ее редакция и типография подверглись обыску и разгрому. По словам Л.Д. Троцкого, Ленин говорил ему: «Теперь нас перестреляют». Утром 6 июля верные Временному правительству части овладели особняком Кшесинской, выселив оттуда большевиков.

Враждебная большевикам пресса связывала воедино события в Петрограде и тернопольский прорыв, утверждая, что большевики предприняли попытку восстания специально для того, чтобы содействовать успеху немцев на фронте.

6 июля орган ЦИКа — газета «Известия» — писала: «Итак, по мнению «Правды», демонстрация 3 и 4 июля достигла своей цели. Чего же добились демонстранты 3 и 4 июля и их признанные руководители — большевики? Они добились гибели четырехсот рабочих, солдат, матросов, женщин и детей…[13] Они добились разгрома и ограбления ряда частных квартир, магазинов… Они добились ослабления нашего на фронтах… Они добились раскола, нарушения того единства революционных действий, в которых заключается вся мощь, вся сила революции… В дни 3–4 июля революции был нанесен страшный удар… И если это поражение не окажется гибельным для всего дела революции, меньше всего в этом будет виновата дезорганизаторская тактика большевиков».

«Известиям» вторила газета «Голос солдата»: «Господа из «Правды», вы не могли не понимать, к чему ведет ваш призыв к «мирной демонстрации»… Вы клеймили правительство, лгали и клеветали на меньшевиков, эсеров и Советы, создавали панику, пугая призраком еще несуществующей черносотенной опасности… Теперь, по обычаю всех трусов, вы заметаете следы, скрывая правду от своих читателей и последователей».

6 июля был отдан приказ об аресте Ленина. На следующий день у его старшей сестры А.И. Елизаровой, где он жил, был произведен обыск и конфискованы бумаги. Ленин скрывался в этот момент на квартире С.Я. Аллилуева. В тот же день он письменно выразил готовность явиться для ареста, если приказ об этом утвердит ЦИК. ЦИК, ответив, что к арестам отношения не имеет, выразил готовность сделать все возможное для недопущения самосуда. После того, как ЦИК отказался от собственного расследования событий 3–4 июля и передал все полномочия в этом вопросе правительству, Ленин окончательно решил скрыться. 9 июля он и Зиновьев покинули Петроград и перебрались на станцию Разлив. В этот же день был арестован Каменев, а 23 июля — Троцкий.

Мнения большевиков по вопросу о том, следует ли Ленину являться на суд Временного правительства, разделились. Многие советовали Ленину положиться на гарантию Советов и сдаться властям, поскольку уклонение от суда дает козыри политическим противникам большевиков. Однако большинство VI съезда РСДРП(б) (26.07 – 3.08.1917 г.) высказалось против явки, опасаясь, что честного суда не будет, а скорее всего Ленина убьют до суда. Сталин полагал, что Ленину и Зиновьеву не следует сдаваться властям до получения гарантий, но в случае предоставления гарантий явиться необходимо.