Еще в Киево-Могилянской академии Феофан Прокопович написал трагедокомедию «Владимир». В основу ее сюжета легла история введения христианства на Руси киевским князем Владимиром Святославичем и та борьба, которую в связи с этим ему пришлось вести с языческими жрецами. Жанр «трагедокомедии» был обоснован Прокоповичем в его «Поэтике», где он ссылается на авторитет Плавта с его «Амфитрионом» - пьесой, в которой «остроумное и смешное смешивалось с серьезным и грустным и ничтожные действующие лица – с выдающимися».

Этой пьесой Прокоповича закладывается в русской драматургии традиция строить произведения на материале отечественной (а не античной, как это чаще всего было в западноевропейской литературе) истории. Сюжетом пьесы является крещение Владимиром Руси в 988 году. Совершение этого акта осложняется борьбой с противниками новой веры – идольскими (языческими) жрецами, да и сам князь Владимир далеко не сразу отказывается от «прелестей» языческой жизни (у него, например, 300 жен), в его душе также происходит душевная борьба. Владимир склоняется к принятию христианства, он во сне и наяву терпит множество искушений. Герой пьесы Прокоповича прославляется прежде всего как правитель-реформатор, сближающийся в сознании современников писателя с образом Петра I, а своекорыстные невежественных жрецы с «говорящими» именами Жеривол, Курояд и Пиар давали возможность сопоставить их с ревнителями старины, противниками петровских преобразований (прежде всего, разумеется, среди духовенства). Соединением высокой темы, апологии Владимира с осмеянием его противников объясняется автором выбор жанра трагедокомедии. Отмечается влияние поэтики барокко: в пьесе встречаются аллегории, используются житийные мотивы, хотя и в весьма ограниченном количестве. В то же время Феофан создал композиционно стройное произведение с четким сюжетом вместо случайного калейдоскопа разных сцен, господствовавшего в современной ему школьной драме. Вместо интермедий Прокопович органично вписал в контекст пьесы сцены комические и сатирические.

В трагедокомедии соблюдается единство места и действия и наблюдается относительная свобода в вопросе о единстве времени, в ней 5 актов и не более 3-х лиц на сцене одновременно, стих ее ритмически разнообразен (при преобладании традиционного силлабического 13-сложника, количество слогов в строке может в отдельных случаях уменьшаться до 5) и в определенной мере приближается к разговорной интонации.

22. Русское сюжетное повествование начала XVIII в.                                                    

Образцом этого нового типа русского сюжетного повествования служит «Гистория о российском матросе Василии». В них нашли отражение новые веяния русской жизни. Наибольший интерес, с этой точки зрения, представляет «Гистория о российском матросе Василии Кориотском…», явившаяся переделкой переводной «Гистории о гишпанском шляхтиче Долторне». Острый ум, изворотливость и знания позволяют Василию добиться успеха в любой обстановке, куда забрасывает его судьба. Перед дамой – он галантный кавалер, в тонкости постигший правила светского обхождения и сумевший покорить ее сердце. Василий о преодолевает множество препятствий, становится названным братом австрийского императора, женится на королевне и живет «в великой славе». Герой этой и других повестей - незнатный молодой человек (чаще всего – обедневший мелкий дворянин), обученный наукам и «политесу» (вежливости, хорошим манерам). Он достигает счастья, богатства, высокого положения в обществе благодаря не своему происхождению, а личной инициативе, «разуму», «наукам» и т.п. Язык «гисторий» характеризуется неупорядоченным сочетанием книжной (церковнославянской), разговорной и заимствованной лексики и фразеологии. В «гисториях» начинает оформляться идеал нового литературного героя, включающий светские элементы: жизненная активность, деятельный труд, стремление к научному знанию, образованию, к благосостоянию, развлечениям, путешествиям… В петровское время герою повести, воспитанному в новых условиях, повсеместно сопутствует признание. Новый литературный герой – это успешная инициативная личность с новым, светским мировоззрением; «частный человек», обладающий частной жизнью, правом выбора образа действий и поведения вне церкви, вне этикета-«чина». Ставший жить не по домостроевской мудрости, поправший устои патриархального быта, он не только не терпит крах в жизни (как Молодец или Савва Грудцын), а наоборот, преуспевает в ней, выходит победителем из всех жизненных трудностей. Авторы русских повестей начала XVIII в. уже совсем не так, как было принято раньше, эстетически оценивают явления жизни. Официальная литература XVII в. рассматривала любовь не иначе, как проявление греховности человеческой плоти, «падение блудное». В «гисториях» же любовь понималась как естественная страсть, присущая человеку, толкающая его на подвиги и служение даме. Любовь нового героя далека от любви-«похоти», которую древнерусские повести призывали всячески подавлять. Речь теперь идет о высоком чувстве, облагораживающем героя, раскрывающем такие его качества, как храбрость, находчивость, остроумие, преданность, честность и т.п. Новым героям свойственна внешняя красота (они всегда «зело прекрасны»), сочетающаяся с умом и образованностью и дополняющаяся музыкальностью.