«Крылов – драматург. Комедия “Триумф” или “Подщипа”, ее политический смысл»

Подщипа, действительно, рассматривалась в основном как пародия на высокую трагедию или памфлет на царствование Павла I.

Авторский замысел Крылова состоял в предельном упрощении слова, в создании своеобразного „нулевого письма”, потери смысла основных эстетических моделей, опустошающего и правила, и практику, привычную структуру восприятия и оценки письменного текста.

Мир трагедии – это мир идеально воплощающий модели государства, права, человека и т.д. Главенствующим элементом трагического построения было слово, поскольку трагедия – по сути, развернутый монолог о героическом, возвышенном и прекрасном. Маркированность трагической речи выражалась не только в стилистических правилах, но и в особом искусстве декламации текста, особом типе речевой деятельности не только героев, но и актеров, их представляющих, что и создавало совершенно особый, исключенный из обыденной жизни и обыкновенной речи словесно-идеологический миропорядок трагедии.

В Подщипе еда и телесные проявления героев становятся заменой любых действий, жизнедеятельности в целом. Так, например, государственный совет, который решает проблемы катастрофического положения царства и должен по канонам, явить „мудрость”, у Крылова выпил „штоф вейнской”, съел банку „салакушки” и „присудил (…) о всем спросить цыганку”, которой и предписана мудрость („с премудростью живет”).

По своей структуре и позиции герои занимают традиционные и устойчивые позиции героев трагедии.

Сохраняя черты дискурсивных практик высоких героев, Крылов функционально делает их другими. Так, „благородный” Слюняй, помимо того, что последовательно нарушает кодекс чести дворянина, еще и ребенок, дитя: он носит деревянную шпагу, так как „матушка носить железной не велела”, любит леденцы, лазит на голубятню и, вообще, он „зелен еще”. Комически представлены и „возрастные” характеристики героев: взрослые персонажи оказываются „детьми”, это не только ребенок-Слюняй, но и царь Вакула, который любит играть в кубарь („Я им с ребячества до ныне забавляюсь”), типично детскую игрушку.

Сентиментализм как литературное направление. Особенности русского сентиментализма.

Сентиментализм, что явствует из самого названия (ср.лат. nens, sentis — чувство), — апеллирует, в отличие от классициз­ма, ) ни к рассудку, а к чувству, к внутреннему эмоциональному миру человека.

Душевное чувство становится средством форми­рования человеческой индивидуальности.

Сентиментализм сосредоточивает внимание на человеке как личности, в отличие от человека государственного, каким его хо­чет видеть классицизм.

Литературу ждали на этом пути многие обретения. Поистине великое для своего времени открытие сде­лал, например, Карамзин, обнаруживший, что «и крестьянки любить умеют». Классицизму подобное просто неинтересно. Весь мир рассматривается как средство для возбуждения тех или иных эмоциональных состояний. Теперь человек уже не боится «заблудиться», затеряться среди нарочито извилистых дорожек — напротив; в затерянном уединении можно легче и свободнее отдаться желанным переживаниям. Разумеется, при этом ценится не всякое чувство — мало ли их, грубых и недостойных, — но нежные, лёгкие, приятные. Вер­шинное эмоциональное состояние, особенно вожделенное — меланхолия, зыбкое трепетание души на переходе от одного чув­ства к другому, некая неопределённость, привлекательная имен­ но таящимися в ней возможностями испытать неведомое новое, особо сладостное переживание.  

Особенности русского сентиментализма

В центре внимания- человек, во всем его проявлении  

Культ чувств, внутренний мир человека  

Герои - представители средних и низших классов.