В юридической науке под категорией «правовая система» понимается структурно целостная совокупность взаимосвязанных и системно взаимодействующих друг с другом правовых явлений (которые формируются социумом и по мере надобности опосредуются публичной властью), способных интегрировать, объединять людей в рамках единого общества и регулировать их общественные отношения в целях самосохранения социума и дальнейшего прогрессивного общественного развития. В конечном счете, с помощью концепции правовой системы можно ответить на ряд важных правовых вопросов: в частности, как и почему на смену изучения отдельных звеньев правовых явлений приходит обобщенное осмысление единства правовой действительности, позволяет более глубоко изучить и осмыслить основные задачи правоведения, поскольку учитывает правовые решения во всех их проявлениях[213].

Следует отметить, что большинство ученых сводит определение и понятие правовой системы исключительно к совокупности взаимосвязанных и взаимодействующих друг с другом элементов. Обычно споры среди научного сообщества ведутся только по вопросу о включении в нее в качестве таковых или по вопросу о том, какой из них является центральным или системообразующим[214]. Ранее уже приводились критические суждения по поводу подобного упрощенного понимания системы, когда ее существо сводят к тому, из чего она складывается, состоит. Но критики заслуживает и не совсем точное использование термина «системообразующий», тем более что мы уже приводили суждение В. С. Фральцова, согласно которому правотворчество выступает в качестве такового.

Это словосочетание («системообразующий») применяется настолько часто (конечно, не только приведенным автором) не по назначению, что хотелось хотя бы высказать в данном случае свое решительное несогласие с таковым. Для характеристики среды как системы уже давно философы (В. Н. Сагатовский) различают не только системообразующие факторы (основание выделения, отбрасывающее, говоря образно, тень, под которую из остальной среды «вырезается» система), но и системонаполняющие факторы (компоненты среды, преобразующиеся в компоненты системы), а также системообусловливающие факторы (условия деятельности системы)[215].

К системообразующим факторам всегда относится проблемная ситуация и целевое состояние, т. е. это то, для чего создается система, для решения какой проблемы. Следовательно, правотворчество никоим образом не может претендовать на роль системообразующего фактора правовой системы общества, которая создана и функционирует в любом случае не для того, чтобы в ней осуществлялось правотворчество. В лучшем случае его следует рассматривать как один из системообусловливающих факторов (как и правоприменительную деятельность, например).

Парадоксально, но в большинстве научных публикаций освещение систематики правовой действительности в целом выглядит несколько иначе, чем в других областях научного знания. Об этом свидетельствует сопоставление определений правовой системы общества с аналогичными определения других подсистем общества (в сфере политики, экономики
и т. д.). Скажем, по мнению О. Ф. Шаброва, политическая система
общества — это логически выстроенная совокупность взаимодействующих друг с другом общественных институтов, соединенных отношениями, которые порождают элементы политической власти, а также приобщающими к ней каждый из этих институтов. В связи с этим он правильно, на наш взгляд, понимает как систему лишь те взаимодействующие один с другим компоненты, которое в своей совокупности образуют некую качественная определенность и целостность. При этом взаимосвязанные элементы составят системную целостность при условии, что их взаимодействие, постоянно происходящее между ними, порождает совершенно новую (системную) определенность, обусловленную уровнем сложности системы — новое системное качество[216]. Иными словами, совокупность элементов — это еще не система. Говоря о системном качестве, порождающем систему, важно иметь в виду, что оно некоторым образом «помечает» собой
все вместе и каждый в отдельности из принадлежащих системе элементов, присваивается им[217].

В настоящее время в большинстве наук, например физике, биологии, социальной психологии, установлено следующее правило: свойства систем в корне отличаются от свойств их элементов или композитов; отдельно взятое значение какой-либо (любой) малой части одного или нескольких элементов не является адекватным отражением свойства и сложности самой системы, в которую входит данная часть (элемент)[218]. На эту тему весьма образно выразился Питирим Сорокин: «Свойства различных частей автомобиля отличаются от свойств собранного автомобиля как единой системы. Свойства человеческого организма как системы нельзя узнать, изучая его органы или клетки, вырезанные из живого организма. То же самое верно и в отношении свойств единых социальных или культурных систем по отношению к характеристикам их отдельных членов...»[219].

Приведенное определение политической системы не противоречит сложившимся в обществознании традициям рассмотрения общественных систем, в соответствии с которыми социум как общественная система состоит из: 1) индивидов и их объединений; 2) информации (информационная составляющая); 3) вещества, вещей и энергии[220].

Важно не упускать из виду, что лишь при помощи людей и их взаимодействий такой элемент как вещи вовлекается в общественные подсистемы, но это не дает основания забывать о нем при любом их системном описании.

И хотя в обществоведении практически прописным является вывод о том, что люди являются основным элементом любой общественной системы, а их взаимоотношения выступают центральным звеном ее структуры[221], который успешно использован О. Ф. Шабровым, только юристы при изображении правовой системы поступают как-то иначе. В качестве примера можно привести позицию Н. И. Матузова, согласно который правовая система представлена как совокупность внутренне согласованных, взаимосвязанных, социально однородных юридических средств, с помощью которых государство оказывает необходимое нормативное воздействие на общественные отношения (закрепление, регулирование, охрана, защита
и т. д.)[222]. Что «системного» можно усмотреть в таком определении?

В связи с этим более привлекательным выглядит предложенный в юридической науке вариант рассмотрения правовой системы общества, основанный на категориальной парадигме системности В. Н. Сагатовского и обоснованных им основных постулатов о системообразующих, системонаполняющих и системообусловливающих факторах. Такой редкой и практически незамечаемой является позиция авторов[223], для которых правовая система структурно состоит из взаимодействующих друг с другом в правовой сфере субъектов правоотношений[224]. Кроме того, сама конструкция правовой системы включает в себя обычно целый комплекс частей — субъектов и объектов их общественной и индивидуальной жизнедеятельности, а также структуру, под которой понимаются внутренние связи, разграничения и взаимозависимости между субъектами, возникающие в связи с нужными им объектами, т. е. правоотношения (их состав и структуру)[225]. В этом случае правовая система общества предстает в аспекте ее научного изучения и осмысления в виде нормативно-деятельностной системы, которая состоит из взаимодействующих в ней субъектов, реализующих свои интересы социально приемлемым (правовым) способом бытия, цель которого заключается, как правило, в оказании содействия позитивному развитию духовных, политических, экономических и социальных отношений[226].

Пока перед нами конструкция, состоящая из тех элементов, которые необходимы и достаточны для разрешения возникшей проблемы. Иными словами, мы предполагаем, что для достижения целей правовой системы общества (установления в обществе мира, порядка и гармонии — системообразующий фактор), необходимо, чтобы физические и юридические лица вступали в правоотношения для удовлетворения своих потребностей в тех или иных социальных благах (системонаполняющие факторы)[227]. Но как это обеспечить?

В связи с этим обращают на себя общетеоретические разработки, согласно которым важным условием бесперебойного функционирования правовой системы общества является относительно самостоятельное образование — юридическая система, благодаря которой удается восстановить гармонию в правовой жизни. Наличие юридической системы обусловлено возникающими в правовой сфере правовыми аномалиями — правонарушениями, возникшей неопределенностью в правовом положении, спором о правах и обязанностях[228]. В целях предотвращения и недопущения таких правовых отклонений и компенсации ущерба от наступивших вредных последствий в рамках юридической системы осуществляется правотворческая, правоохранительная, правоприменительная, контрольно-надзорная и другие виды юридической деятельности, субъекты которых уполномочены государством совершать юридически обязательные акты: издавать нормативные правовые акты законы, провозглашать судебные приговоры по уголовным делам и выносить судебные решения на гражданским спорам, вносить протесты, возбуждать уголовные дела, задерживать нарушителей общественного порядка, проводить прокурорские проверки, налагать арест на имущество, назначать конкурных управляющих, обращать взыскание на заложенное имущество т. д.

Данные общетеоретические положения могут послужить отправными моментами для понимания места и роли правотворчества в правовой системе общества. С одной стороны, получается, что правотворческая деятельность не является непосредственным элементом правовой системы, так как принадлежит другому общественному образованию, входя в юридическую систему, хотя тесно связанному с потребностями обеспечения правовой жизни. Поэтому правотворчество и не обнаруживается в понятийном ряду, образуемом категорией «правовая система». С другой стороны, функционирование правовой системы обеспечивается специально создаваемыми юридическим средствами, в совокупность которых неизбежно включается правотворческая деятельность, причем также не непосредственно, а через обеспечение правового регулирования. Как уже ранее нами отмечалось, правотворчество органично «встроено» в современные процессы правового регулирования, является целенаправленным обеспечительным правовым процессом по созданию позитивного права как одного из необходимых элементов механизма правового регулирования[229]. Это «удвоение» правовых процессов в правовой сфере жизни (один процесс — первичный порождает другой — вторичный и т. д.) и привел некоторых авторов к необходимости терминологического их разграничения как правового и юридического процессов[230]. Идея о необходимости отличать правовую деятельность от юридической настолько утвердилась в юриспруденции[231], что отдельные исследователи пришли к выводу о том, что это отличие следует признать чем-то само собой разумеющимся и давно признанном в отечественном правоведении[232].

Как утверждается в юридической литературе, категория «правовая деятельность» призвана охватить своим содержанием все те деяния (действия и бездействие), осуществляемые в правовой сфере любыми физическими и юридическими лицами и официально признаваемые в качестве правильных и справедливых обществом и государством. То, что совершается на профессиональной основе юристами, требующих от них особых знаний и умений, так как связано со специальными операциями по поводу правовых явлений, именуется «юридической деятельностью». В ее ходе создаются (формулируются) правовые тексты, в которых возводятся в обязательный ранг официальные эталоны правовой деятельности (в том числе и для самой юридической как для деятельности политико-правовой)[233]. Ее задача — официальное подтверждение границ правового в общественной жизни и придание им юридической значимости[234].

Становится понятным, почему правотворческая деятельность должна рассматриваться как юридическая. Все характеристики последней полностью подходят к ней, так как обусловлены ее местом и ролью в юридической, а не в правовой системе общества. Как утверждается в юридической литературе, юридическая деятельность (правотворческая, правоприменительная и т. д.) упорядочена с помощью процедурных или процессуальных норм права и в качестве своей основной цели имеет организацию и контроль за всей осуществляемой правовой деятельностью с помощью принятия легитимных правовых актов того или иного вида.
В современных условиях динамично развивающегося общества подобная деятельность должна носить профессиональный и государственно-властный характер. С учетом содержательного аспекта юридической деятельности, учитывая цели и результаты юридической деятельности, следует согласиться с Р. В. Шагиевой в том, что сама по себе юридическая деятельность отличается от остальной правовой деятельности. Действительно, основное назначение юридической деятельности заключается не исключительно в том, чтобы просто соответствовать установленным правовым правилам, хотя это требование в ее ходе должно соблюдаться в современных условиях. Главная задача юридической деятельности состоит в обосновании и разработке правовых актов общего и индивидуального характера, благодаря которым в правовую жизнь внедряются обязательные масштабы поведения, способствующие установлению в ней порядка и гармонии. Ввиду этого факта правовая деятельность должна в современном обществе сопровождаться деятельностью юридической, которая призвана обеспечивать правовой деятельности высокий уровень общественного и государственного «признания» (легитимация). В свою очередь, юридическая деятельность вне правовой плоскости бытия (существования общества и государства), по мнению цитируемого автора, к которому мы присоединяемся, теряет всякий смысл и значение, поскольку имеет специфическое «правовое» предназначение, имея своим непосредственным предметом действия субъектов правовых отношений, а своим результатом — формирование определенных эталонов (образцов) правовой деятельности»[235].

В качестве одного из основных направлений функционирования юридической системы, ее субстанционально-функциональной основы правотворчество интегрирует все свойства юридической деятельности, что позволяет построить теорию правотворчества, опираясь на данные системные характеристики. Неслучайно большинство авторов характеризуют правотворчество именно в системно-деятельностном аспекте, так как подчеркивают, что правотворчество — это деятельность[236].

Однако в аспекте приведенных рассуждений о различении юридической и правовой деятельности важно еще раз указать, что все-таки плодотворнее рассматривать правотворческую деятельность как таковую, которая получила правовое «измерение», которая стала объектом регламентации со стороны специальных правовых норм и разворачивается в системе правотворческих правоотношений, о которых пишут в последнее время в юридической литературе[237]. По своей социально-правовой природе она является классическим типом юридической деятельности и обладает всеми общими признаками таковой, что заслуживает специального рассмотрения.