Не позднее 12 октября 1897 г. (Датируется по времени поступления в МИД России)

Судя по последним событиям на Дальнем Востоке, мы не можем не порадоваться той симпатии и тому доверию, с которым начали относиться к нам азиатские [117] народы вообще, а народы Дальнего Востока в особенности, за исключением, может быть, Японии. Наконец-то китайцы и другие народности Азии убедились, что постоянно внушаемая им западными державами мысль о наших территориальных захватах, о нашем якобы порабощении и уничтожении народностей, поддавшихся вашему влиянию, о нашей ненасытной жадности к завоеваниям и т. п. — несуществующий вымысел, создавшийся с целью устранения тяготения Дальнего Востока к нам, тяготения, которое в силу непредвиденно сложившихся обстоятельств уничтожить западным державам будет очень трудно. Весь Восток и вся Азия, как свободная, так и порабощенная, поняли, что сохранение первыми их независимости, а вторыми их индивидуальности зависит от России.

Горьким опытом убедились те из них, которые променяли дружбу и расположение России на дружбу некоторых европейских держав, доведшую их не только до унижения, но и до финансовых и политико-экономических затруднений. Нужно надеяться, что Китай и другие азиатские государства не впадут вторично в те ошибки и не променяют расположение России на расположение некоторых других европейских государств, основанное на личных выгодах без расчета взаимности. Нет также сомнения, что нам придется зорко следить за происками Англии и Германии как наиболее заинтересованных стран в преобладании на Дальнем Востоке и в интригах против нашего там влияния; политические ошибки часто делались всеми, и я отнюдь не делаю исключения для восточных государств, в которых иногда из личных денежных выгод лиц, стоящих во главе управлений, делались ошибки намеренные, как это было в Китае, Японии и Корее, но, мне кажется, в таких случаях обязанность наших представителей устранять подобные явления.

Сиамский король, следя внимательно за ходом событий на Дальнем Востоке в имея перед собой уже примеры вреда, приносимого его королевству интригами Англии, которые, благодаря только укрепившейся в Индокитае Франции, ограничиваются пока захватом промышленности Сиама, не решаясь на захваты территориальные, естественно должен был искать, как и другие восточные государства, покровительства государя императора, а пользуясь уже, со времени посещения государем императором Сиама, милостивым расположением его величества, завязать и дружественные сношения не только политического характера, но и торгово-промышленного. Нет ничего удивительного, что при частых пограничных недоразумениях, случающихся с Францией благодаря, хотя и косвенно, Англии, взирающей после покорения Верхней Бирмы завистливым оком на долину Менама, сиамский король не особенно спокоен за свою независимость и ищет нашей санкции для поддержания таковой. Король рассчитывает, что устройством императорский миссии в Сиаме мы санкционируем его независимость и тем самым окажем ему нравственную поддержку в его далеко не легкой задаче охранять независимость своего королевства, очутившегося среди двух могущественных европейских держав, добивающихся захватов его территории и не решающихся на это благодаря только антагонизму, существующему между ними. Король хорошо понимает, что если только Франция и Англия найдут исходную точку для согласования своих интересов, Сиамскому королевству не сдобровать, и что из независимого короля ему придется обратиться в вассала того, либо другого из могущественных своих соседей; чтобы отчасти парализовать действия вышеупомянутых двух государств, король сначала был доволен возраставшей германской торгово-промышленной деятельностью, побудившей Германию войти с ним в более дружественные отношения назначением министра-резидента в Бангкоке, но постоянно возрастающее торговое могущество Германии, заставляющее последнюю искать мест в территории для германской колонизации, возбудило в последнее время недоверие к ней короля и побудило его искать в других государствах опоры и поддержки и стараться завязать более тесные торговые и дипломатические сношения с ними. Он глубоко убежден, по словам лиц, прибывших недавно из Сиама, что с помощью государя императора, столь милостиво и сердечно относящегося к нему, ему удастся устранить и уладить все недоразумения, происходящие между Сиамом и Францией, в установить между ними более тесные и дружественные отношения, для [118] восстановления которых почва в Сиаме подготовлена личными его симпатиями к Франции. Король сиамский убежден, что устранением недоразумений с Францией, благодаря нашему содействию, независимость Сиама будет обеспечена, и позволит ему заняться исключительно внутренним устройством государства, легко поддающегося просвещению и цивилизации. По моему крайнему разумению, нам, ввиду создавшегося на острове Цейлоне, центре чистого буддизма, движения к религиозно-духовному объединению всех старо-буддистов, маленьким Сиамским королевством пренебрегать не следует. Возникающее движение старо-буддистов, т. е. таких буддистов, которые сохранили учение Будды в первоначальном его духе, собирается, как носятся слухи между буддистами здесь, обратиться к его величеству королю Чулалонгкорну и просить его принять на себя звание главного духовного иерарха буддизма, положение, соответствующее положению папы. Слухи эти весьма правдоподобны ввиду именно того, что буддийское учение в первоначальной его форме сохранилось в настоящее время между независимыми государствами только в Сиаме; в Китае форма буддизма извращена, в первоначальном же его виде сохранилась только в виде буддийской секты на юге Китая, в Японии и Корее тоже; следовательно, последователям чистого буддизма нет другого выбора, как только выбор короля сиамского. Возникающее движение за сохранение буддийской религии в первоначальной ее форме — движение не новое, оно началось года два тому назад и оформилось, как мне говорили, только с нынешнего года, вследствие присоединения к буддизму некоторых американских якобы философов. Если движение это действительно существует и если сиамский король будет избран главным иерархом, значение и престиж его среди буддистов поднимется очень высоко...

Причиной натянутых отношений между Францией и Сиамом служит видимое тяготение Сиама к Англии, происходящее не столько от симпатии короля к Англии, сколько из боязни, а также отчасти и поневоле, ибо Англия при всяком удобном случае внушает королю, что ему, ввиду завоевательных стремлений Франции, спасение только в тесном сближении с Англией, а всякое сближение, конечно, возбуждает подозрения Франции, которая, и совершенно справедливо, видит, что все политические стремления Англии в Индокитае и на южной границе Китая направлены против нее. Раз найдена будет Францией возможность умалить значение Англии в Индокитае и устранить торгово-поступательное движение ее на южнокитайской границе, отношение ее к Сиаму изменится к лучшему.

Первый шаг в этом направлении Англия получила сближением Франции с Китаем, последствием чего явилась жераровская конвенция 3, по которой Китай согласился на исправление тонкинской границы, уступку территории к востоку от реки Меконг. На французские товары уменьшены внутренние пошлины, соединены французские и китайские телеграфные линии в Сымао (Шумао) и Монкае. Франция получила право на соединение своих железных дорог с китайскими линиями, имеющими быть устроенными в Юннане, Гуанси и Гуандуне, для французской торговли открыты города Сымао (Шумао), Хокхой и Тунхин. Жераровская конвенция бесспорно отстранила и помешала Англии в ее торгово-поступательном движении из Бирмы на Юннань, на что своевременно указывали правительству королевы не только английская пресса, но и различные торговые палаты и ассоциации. Сумеет ли Англия вновь парализовать приобретенные французской дипломатией выгоды и в каком направлении, покажут только последующие политические события Дальнего Востока, который бесспорно в настоящее время становится центром политического соревнования и политических комбинаций всех европейских держав, коих мы бесспорно должны явиться вершителями и ни в коем случае не допускать создания нового восточного вопроса со всеми его последствиями.

А. Оларовский

АВПР, ф. “Японский стол”, д. 1779, лл. 23-26, 34-35.—Подлинник. [119]

№ 7