Один из излюбленных тезисов, выдвигаемых некоторыми защитниками авторитета гностических текстов, состоит в том, что в каком-то смысле эти сочинения следует рассматривать на одном уровне с каноническими книгами Нового Завета. Классическим примером обоснования этого тезиса стало опубликованное в 1934 г. сочинение Вальтера Баура «Ортодоксия и ересь в самом раннем христианстве»^[220].

Баур утверждал, что в христианском мире второго века наблюдалось широкое разнообразие богословских взглядов. В этой среде гностицизм существовал как альтернатива тому, что позже стало ортодоксальной позицией. Не исключено, что в некоторых регионах гностические тенденции были главным выражением христианства. Однако из этого многообразия все же родилась ортодоксия, но не обязательно потому, что она соответствовала первоначальным доктринам Иисуса и Его учеников^[221].

Время от времени эта тема в том или ином виде затрагивается и в современных дискуссиях. Не так давно Фредерик Виссе высказал ряд предположений, созвучных идеям Баура. Виссе также утверждает, что ортодоксия возникла из сочетания существовавших во втором веке взглядов, восторжествовав над другими точками зрения, вступившими в конфликт^[222].

Высказанные несколько раньше взгляды А. Пауэлла Дейвиса пользовались большей популярностью; он утверждал, что ортодоксальное христианство существовало среди разнообразия других конкурировавших религиозных идеологий. После напряженной борьбы между этими философиями ортодоксия одержала победу в 3 в. н. э.^[223]

Тезис Пейджелс

Элейн Пейджелс развивала схожий тезис в сочинении «Гностические евангелия»^[224], в котором вниманию широкой читательской аудитории были предложены некоторые выводы, почерпнутые из различных эзотерических источников. Она утверждает, что в церкви второго века существовало широкое разнообразие мнений, так как канонические, богословские и церковные взгляды еще не устоялись. Различные тексты и традиции – как гностические, так и ортодоксальные – существовали параллельно друг другу^[225].

Началась борьба, и ортодоксальные взгляды взяли верх. Таким образом, один из конкурировавших взглядов возвысился над другими, став доминирующим. Однако ортодоксия одержала победу по причинам не столько историческим и богословским, сколько политическим и социальным. Тех, кто не был согласен с ортодоксальными догматическими установками, осудили как еретиков^[226].

Пейджелс затрагивает и другие вопросы, в частности, возможное гностическое толкование некоторых аспектов учения Иисуса и выбор между расходящимися путями ортодоксальной и гностической традиции. Она заключает, что гностицизм и сегодня остается «весомой альтернативой той традиции, которую мы называем ортодоксальным христианством». Но, видимо, для выводов необходимы более прочные основания, чем те, что были в первые века после Христа^[227].

Помимо вопросов, связанных со средой, в которой утверждало себя ортодоксальное христианство, здесь нужно обратить внимание еще как минимум на один важный аспект. Мы уже упоминали, что ученые расходятся во мнениях относительно датировки первоначальных гностических трактатов. Здесь следует привести один конкретный пример, который играет решающую роль в данной дискуссии и хорошо показывает, насколько важны вопросы датировки. Речь идет о «Евангелии от Фомы» – документе, в котором, как утверждается, записано 114 тайных изречений Иисуса, но очень мало говорится о Его жизни.

Традиционно этот документ датируют 140-170 гг. н.э., но ученые, выступающие в защиту гностической традиции, настаивают на том, что «Евангелие от Фомы», или, по крайней мере, его часть следует рассматривать как документ, созданный много раньше. Приводятся разные доводы в пользу того, что традиция, на которой основан текст, гораздо древнее самой рукописи, или даже что книга была написана в первом веке.

Тезис Робинсона и Кестера

Джеймс М. Робинсон и Гельмут Кёстер, ученые, которых можно назвать, пожалуй, самыми яркими сторонниками этой позиции, подкрепляют ее своей выдающейся репутацией. Робинсон продолжает искать то, что сам он называет «траекторией» перехода от Иисуса к гностицизму; он стремится выявить определенные сходства, прежде всего жанровые, между «Евангелием от Фомы» и Q («Quelle» – гипотетическим источником информации, кроющемся за синоптическими Евангелиями). По мнению Робинсона, это позволит выявить изначальное предание, лежащее в основе обоих текстов^[228].

Кёстер, судя по всему, сдвигает датировку «Евангелия от Фомы» все дальше в прошлое. В предисловии к «Евангелию от Фомы» в книге «Библиотека Наг-Хаммади» он писал, что этот текст был создан до 200 г.н.э., но, возможно, даже в первом веке^[229]. Пейджелс, также участвовавшая в проекте, ссылается на позицию Кестера по этому вопросу^[230].

Несколькими годами позже Кёстер утверждал, что «Евангелие от Фомы», судя по всему, было написано в первом веке в Палестине или Сирии. Столь раннюю датировку он обосновывает следующими причинами: сходства «Евангелия от Фомы» с Q независимость «Евангелия от Фомы» от канонических Евангелий и более ранняя датировка по сравнению с ними, сирийское происхождение предания, на котором основано «Евангелие от Фомы», контраст между Фомой и Иаковом (братом Иисуса) в высказываниях 12 и 13.

Подобные выводы бросают в некоторых аспектах тень сомнения на ортодоксальное понимание Иисуса. Помимо вопросов, связанных с датировкой «Евангелия от Фомы», часто утверждают, что оно содержит некое новое учение Иисуса, отсутствующее в каноническом евангельском предании, и что в «Евангелии от Фомы» «нет и намека на ке-ригму креста и Воскресения Иисуса» – что, вероятно, свидетельствует о предании, отличном от ортодоксального христианского богословия^[231]. Это последнее утверждение требует подробного ответа.

Разумеется, многие влиятельные ученые-критики выступили с серьезными возражениями против тезисов, подобных тем, что предложили Пейджелс, Робинсон и Кёстер. Большинство критиков считают, что их оценка роли гностицизма в ранней церкви сильно преувеличена. Рассмотрим подробнее некоторые критические замечания.

Критика

Как уже говорилось, в рассмотрении этих вопросов нам придется проявить избирательность. Поэтому предложим краткий ответ на четыре главных возражения, которые, как считается, могут изменить понимание историчности Иисуса.

Четыре представленные ниже темы включают в себя предварительные соображения по двум вопросам: сравнительная датировка гностических сочинений и авторитет Евангелий. Затем мы несколько подробнее ответим на возражение, согласно которому новозаветный канон находился в состоянии формирования до конца второго века н.э., и коснемся общего вопроса о принижении роли евангельских фактов смерти и Воскресения Иисуса в гностических сочинениях. Следует отметить, что данная стратегия используется не только для того, чтобы ответить на четыре аспекта критики; хочется надеяться, что совокупность возражений станет весомым аргументом против приведенного здесь гностического тезиса.