Сторонники менее радикальной, но очень популярной модели, использующейся для объяснения исторических событий жизни Иисуса, признают Евангелия довольно надежными историческими текстами. Хотя таким образом подтверждается историчность многих аспектов жизни Иисуса, делается это в ущерб текстам, в которых речь идет о сверхъестественных и богословских аспектах – обычно они остаются без внимания или просто отвергаются.

Это представляется привлекательным Майклу Гранту, который считает, что, хотя с помощью этого метода можно получить много исторического материала, сверхъестественные элементы в жизни Иисуса не входят в компетенцию историков, но относятся к области веры^[114]. Тем не менее, Грант находит в жизни Иисуса значительное количество исторического материала.

Такой подход к историческим фактам Евангелий стал популярен благодаря не только историкам, но и богословам, принадлежавшим к так называемому либерализму девятнадцатого века, о чем упоминалось в главе 1. Это направление часто называют «старым» или «немецким либерализмом», чтобы подчеркнуть отличие от других современных разновидностей; его методология заключалась прежде всего в реконструкции жизни Иисуса преимущественно на основе синоптических Евангелий. Эти источники в целом рассматривались как вполне подходящий материал для такого предприятия, за исключением доктринальных отрывков и рассказов о чудесах. Иными словами, приверженцы либерализма обычно признавали факты, изложенные в синоптических Евангелиях, но пытались заглянуть за ранние богословские вероисповедания, чтобы выяснить, каким же был Человек, стоявший за ними, и дать материалистическое объяснение чудесам^[115].

С одной стороны, сторонники либерализма считали недоказуемым доктринальное утверждение о божественной и человеческой природах Иисуса, поэтому стремились обнаружить исторического Иисуса за Христом веры и доктрины. Они пытались отделить Христа догмы от Человека Иисуса^[116].

С другой стороны, отвергалась историчность чудес. Чаще всего применялся подход^[117], признававший фактическое содержание библейских историй за вычетом сверхъестественных событий – сверхъестественное объяснялось с помощью обычных материалистических явлений. Например, в начале девятнадцатого века Генрих

Паулус признавал большую часть евангельского повествования о смерти и Воскресении Иисуса за одним важным исключением: Паулус считал, что когда Иисус был снят с креста, Он был еще жив. В результате эта теория Воскресения была лишена сверхъестественного элемента^[118].

Казалось бы, эта теория привлекательна – в частности, она допускала признание Евангелий как источников в целом исторических; ее сторонники серьезно относились к свидетельствам и историческим данным. Однако она оказывается несостоятельной по нескольким причинам, приведшим к отказу от «старого либерализма». Мы представим четыре главных возражения против нее.

Априорное отригщние чудес

Во-первых, на каком основании мы отвергаем реальность чудес, если только не на предубеждении, что их попросту не бывает? Ни история, ни естествознание, ни ка-кая-либо другая дисциплина не может без всякого исследования отвергать чудеса. Само утверждение, что чудеса противоречат законам природы и, следовательно, невозможны, основано на неверной аргументации и поэтому не может априорно исключать чудеса^[119].

Современная наука уже не может постулировать абсолюты, априорно исключающие вероятностные события, хотя в прошлом это часто считалось возможным. В каждом отдельном случае можно говорить только о вероятностях. Что еще важнее, правильное использование индуктивной методологии требует вначале изучить все свидетельства и лишь затем делать выводы. Соответственно, такой подход используется не только в физике, но и в юриспруденции, медицине, уголовном судопроизводстве, журналистике. Историки тоже расследуют известные факты, чтобы определить, происходило ли событие на самом деле^[120].

Как отмечает бывший оксфордский преподаватель Уильям Уонд, нет научных оснований отрицать вероятность события, пока не проведено исследование. Априорное отрицание вероятности недопустимо, даже если нам не нравится вывод, на который указывают факты. Выводы должны основываться на имеющихся доказательствах^[121].

Если же чудеса нельзя отрицать без предварительного исследования, то на каком основании мы признаем одну часть евангельских повествований и отвергаем другую? Такая избирательность представляется произвольной, если нет объективного критерия, определяющего выбор.

Поэтому заключения, сделанные прежде изучения фактов или вопреки им, являются неисторическими и ненаучными. Априорное исключение возможности чудес не имеет под собой оснований. Мы должны сначала исследовать свидетельства и только потом делать выводы.