Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Тезис Уэллса проблематичен во многих аспектах; здесь мы рассмотрим пять основных. Первый и самый важный: в ранних книгах Нового Завета вполне ясно просматривается интерес к жизни исторического Иисуса, в особенности к Его смерти и Воскресению. Здесь следует упомянуть сохранившиеся свидетельства очевидцев этих событий.
Не случайно одно из важнейших подтверждений этого интереса встречается именно у Павла – в 1Кор.15:3 и далее[33], где он приводит очень раннее христианское вероисповедание, которое появилось задолго до самого послания. Такие ранние предания часто встречаются в Новом
Завете и состоят из устных учений и проповедей, которые повторялись до тех пор, пока не были включены в Новый Завет. Таким образом, эти вероисповедания древнее книг Нового Завета, в которых они записаны. Данное предание повествует о смерти, погребении, Воскресении и явлениях Иисуса, подчеркивая, что Он воскрес на третий день. Далее следует перечисление тех, кому Он явился.
В этом вероисповедании проводится связь жизни Иисуса и, в частности, самой сути Евангелия (ст. 3-4), с теми очевидцами, которые стали свидетелями явлений Иисуса после Воскресения, начиная с третьего дня после Его смерти (ст. 5-7). Кроме того, Павел не только встречался с некоторыми из этих очевидцев лично (Гад. 1:18-19, 2:9), но и объясняет, что его проповедь об этих событиях тождественна их личному свидетельству (1Кор.15:11; ср. 15:14, 15). Таким образом, свидетели жизни Иисуса и в особенности Его Воскресения рассказывали то же, что и Павел. Чрезвычайно важно отметить, что эта информация очень близка по времени к самим событиям, поэтому ее нельзя отбросить как более поздний материал или как свидетельства, основанные на слухах. Критики не только принимают эту информацию, но и первыми признали ее раннее происхождение[34].
Павел свидетельствует о том, насколько важны для него исторические факты, связанные с явлениями Иисуса после Воскресения; он утверждает, что если бы эти факты не были истинными, то христианская вера не имела бы под собой совершенно никакого основания (1 Кор.15:12-19, 32). Это раннее вероисповедание и последующие свидетельства опровергают тезис Уэллса о том, что первых христиан не интересовали факты из жизни Иисуса: из вероисповедания и свидетельства ясно следует, что истинность сообщений о смерти и Воскресении Иисуса Павел даже готов считать основанием христианской веры.
Иисус жил в первом веке
Вторая проблема. Уэллс признает: его позиция основана на допущении, что христианство могло зародиться и без исторического Иисуса, жившего немного раньше. Он полагает, что, с точки зрения Павла, Иисус мог жить и очень давно, и «у него не было последователей до тех пор, пока он, воскреснув, не начал являться людям во дни Павла»[35]. Но это – самое слабое место в тезисе Уэллса. Как мы говорили, вся проповедь Павла строится на фактичности евангельской информации, и в качестве дополнительных подтверждений этих недавних событий он приводит свидетельства очевидцев, видевших явления Иисуса,-людей, которых он знал лично. Свидетельство подкрепляется и тем, что вероисповедание появилось вскоре после самих событий. Другие отрывки из посланий Павла также подтверждают это заключение, в противовес Уэллсу.
Павлу также известно, что Иисус жил недавно. Он упоминает современников Иисуса: Кифу и Двенадцать (1Кор.15:5); Апостолов, братьев Господа и Кифу (1Кор.9:5); Иакова (брата Господня) и Апостола Петра (Гал.1:18-19); Апостолов Петра, Иакова и Иоанна (Гал.2:8-9); Петра отдельно (Гал.2:11). Лучшее объяснение фразы «в третий день» (1 Кор.15:3-4) следующее: Павел имеет в виду конкретное время, а очевидцам Иисус начал являться через три дня после воскресения из мертвых[36]. Далее Павел указывает, что большинство из 500 человек, одновременно видевших воскресшего Иисуса, еще были живы, когда писалось 1 послание к Коринфянам – около 55-57 г.н.э. В следующем разделе мы рассмотрим другие проблемы такого рода.
Объяснение, которое дает этим текстам Уэллс, недостаточно и ошибочно[37]. Например, он полагает, что, когда Павел называет Иакова братом Господа, он подразумевает не брата в прямом смысле (т.е. родственника), а группу людей в ранней церкви, называвшуюся «братьями Господа»!
Совершенно очевидно, что у этого допущения есть несколько серьезных проблем. Оно совершенно не увязывается с наиболее естественным толкованием слов Павла как в Гад. 1:19, так и в 1 Кор.9:5. Кроме того, все четыре евангелиста без колебаний говорят о братьях Иисуса явно в контексте Его физической семьи. Независимо от того, были ли эти четыре книги написаны позже, все они однозначно опровергают позицию Уэллса. Кроме того, древний историк Иосиф Флавий писал, что Иаков приходился «братом Иисусу, называемому Христом»[38]. Очевидно, что речь здесь не идет о какой-то иерусалимской фракции верующих (см. обсуждение ниже)! Наконец, нет никаких древних свидетельств, которые подкрепляли бы позицию Уэллса. И это не говоря об общей предвзятости его доводов.
Объяснение Уэллса служит хорошим примером типичного крючкотворства. Вместо того чтобы работать непосредственно с материалом, автор создает «дымовую завесу». Но эти ухищрения не помогают ему объяснить исторические упоминания о земном служении Иисуса. Даже если нас не устраивает то, что сказано в текстах, нельзя доводить сказанное в них до абсурда, заставляя Иисуса и Его современников исчезнуть из истории.
По этой и другим схожим причинам почти все без исключений исследователи Нового Завета признают оче-иидный смысл текстов, указывающих на то, что Иисус пил современником Павла и других Апостолов и жил не-ыдолго до написания Нового Завета. Хотя в посланиях 11 лила подробности жизни Иисуса упоминаются нечасто, иг г оснований считать, что они мало интересовали Апо-I юла. Из одних только посланий Павла можно составить мпечатляющую подборку фактов об Иисусе и Его служении; эти факты были изложены в свидетельствах тех, кто шал Его очень хорошо[39]. Поскольку Уэллс признает основные послания Павла, считая их самым ранним и важным материалом, эта информация противоречит его скеп-тческой позиции.
Древние мистические культы
Третий серьезный недостаток в подходе Уэллса – обращение к древним мистическим культам, с помощью которых автор пытается объяснить истоки раннехристианского поклонения Иисусу. Подобный тезис о развитии легенд был популярен в конце девятнадцатого столетия, но с тех пор большинство исследователей от него отказались, и у них были на то веские причины.
Две главные проблемы, связанные с теорией развития легенд, уже упоминались. Вероисповедание, которое Павел приводит в 1Кор.15:3 и сл., показывает, что провозглашение смерти и Воскресения Иисуса относится к раннему периоду и основывается на свидетельствах очевидцев. Таким образом, следует с должным вниманием отнестись к словам надежных свидетелей, утверждавших, что они действительно видели Иисуса живым после смерти. Панненберг делает вывод:
«При таких обстоятельствах тщетным представляется поиск параллелей из истории религий в попытках объяснить зарождение первого христианского учения о Воскресении Иисуса»[40].
Иными словами, Павел и другие Апостолы действительно пережили это событие, что исключает легенду в качестве объяснения, так как первоначальное учение о явлениях Иисуса основано на свидетельствах очевидцев, а не на более поздних легендах. Этот опыт требует адекватного объяснения.
С этим соглашался даже Отто Пфляйдерер, почти сто лет назад защищавший тезис о мифе. Он отмечал, что мифы не могут быть непосредственной причиной, стоящей за явлениями воскресшего Иисуса ученикам, так как эти явления были реальным опытом, связанным с историческими фактами, а не с легендами-параллелями[41].
Тезис о развитии легенд сопряжен и с другими проблемами, которые мы здесь лишь кратко упомянем. Зачастую при перечислении сходств с мистическими культами не указывают на огромные различия между ними и происхождением христианства. Пфляйдерер признает обоснованность и этого аргумента[42]. Например, Уэллс говорит о языческих мифических божествах, которые, по преданию, возвращались к жизни на третий день, однако не упоминает о тех, которые, как считалось, восстали из мертвых в первый, второй или четвертый день[43].
Еще более убедительным представляется довод, что нам не известен ни один пример внятного учения о воскресении мифических божеств в мистических культах, появившихся раньше конца второго столетия нашей эры – однозначно после зарождения христианского учения. Вопрос не в том, позаимствовали ли мистические культы этот аспект из христианства. Но попытки доказать, что ранние верующие черпали вдохновение из столь поздних учений, бесплодны.
Кроме того, боги мистических культов не были историческими персонажами. Здесь очевиден контрасте учением ранних христиан, убежденных в том, что их вера имеет под собой прочное фактическое основание.
Наконец, в наши дни исследователи приходят к выводу, что в Палестине первого века влияние мистических культов практически не ощущалось. Майкл Грант отмечает, что это одна из главных проблем тезиса Уэллса: «Иудаизм был средой, которой доктрины смерти и возрождения мифических божеств казались настолько чуждыми, что появление в ней подобной фабрикации представляется маловероятным»[44]. С такой оценкой соглашаются и другие ученые[45].
Поздняя датировка Евангелий
Четвертая серьезная проблема в тезисе Уэллса – поздняя датировка Евангелий, имеющая непосредственное отношение к его утверждению, что ни один новозаветный источник до 90 г. н. э. не связывает смерть Иисуса с Пилатом. Такая датировка Евангелий, возможно, и была распространена в девятнадцатом веке, но сейчас большинство ученых-критиков отказались от нее ввиду веских причин. В рамках этой книги мы не можем подробно рассмотреть вопрос датировки Евангелий, но отметим, что большинство ученых датируют Евангелие от Марка примерно 65-70 гг. н. э., а Евангелия от Матфея и Луки – примерно 80-90 гг. н. э., что на двадцать-двадцать пять лет раньше, чем даты Уэллса. Евангелие от Иоанна обычно датируют концом первого века (90-100 гг. н. э.), а не вторым. Некоторые принимают и более ранние даты, но подавляющее большинство ученых-критиков не соглашаются с выводами Уэллса. Даже такие историки, как Майкл Грант, склоняются к более ранним датам, вопреки Уэллсу[46].
Разумеется, суть вопроса не в том, сколько ученых отстаивают ту или иную позицию, а в том, на чем основаны их взгляды. Тем не менее, если датировка Евангелий большинством современных исследователей верна, в противовес позиции Уэллса, то и его предположение об отсутствии в Новом Завете связи между Иисусом и Пилатом до 90 г. н. э. также ошибочно.
Даже если не касаться вопроса датировки, Уэллс прибегает еще к одному крайне сомнительному аргументу, объясняя, почему в ранней церкви царило единодушие по поводу Пилата. Он утверждает, что «Пилат совершенно естественно приходил на ум… так как он был именно таким человеком, который мог убить Иисуса»[47]. Здесь следует спросить, почему все евангелисты остановились на этом имени, даже если Пилат и соответствовал описанию? Разве Ирод не был даже лучшим кандидатом? Уэллс явно отдает предпочтение своему тезису, так как он лучше соответствует его четырехступенчатой модели создания Нового Завета. Однако его взгляды неубедительны, так как они противоречат фактам.
Историческая методология
Пятое возражение против тезиса Уэллса состоит в том, что, исследуя материал Евангелий, он не использует обычную историческую методологию[48]. С ее помощью можно собрать исторически достоверный материал об Иисусе. Майкл Грант обращает особое внимание на эту существенную проблему:
«Но прежде всего, если применять к Новому Завету те же критерии, что и к другим древним документам, содержащим исторический материал (как и следует делать), то уже невозможно отрицать существование Иисуса – как невозможно отрицать существование целого ряда языческих персонажей, чья историческая реальность никогда не вызывала сомнений» [49].
Пользуясь обычными историческими критериями, которыми подтверждаются другие события древней истории, мы можем получить информацию и об Иисусе.
По мнению Уэллса, поздняя дата написания Евангелий и отсутствие достоверной информации привели к тому, что их авторы строили много догадок и принимали на веру почти все, что сообщалось об Иисусе. Однако мы только что увидели несколько примеров того, как отказ Уэллса от исторического метода привел к появлению серьезных проблем в его тезисе.
Например, если большинство критиков правы, признавая более раннюю датировку Евангелий, то эти тексты хронологически намного ближе к описываемым в них событиям, чем допускает Уэллс. У евангельского описания смерти и Воскресения Иисуса есть твердая историческая основа, на которую не оказывали влияния мистические религии – также вопреки тезису Уэллса. Значительность роли очевидцев также указывает на подлинность материала[50]. Ранняя дата создания Евангелий говорит в пользу их достоверности – в особенности если удается продемонстрировать, что авторы либо были очевидцами событий, либо могли проверить сведения[51]. В результате этого обзора мы приходим к выводу, что раннехристианские тексты совсем не таковы, какими представлял их Уэллс.
Майкл Мартин
Один из немногих ученых, принявших тезис Дж. А. Уэллса,– философ Майкл Мартин, который утверждает, что есть разумные причины подвергать сомнению всю информацию об историческом Иисусе, кроме самого основного минимума[52]. Мартин соглашается с тезисом Дж. А. Уэллса о том, что на самом раннем этапе формирования христианского учения «Иисус не помещен в исторический контекст, и биографические подробности его жизни не приведены». Большая же часть хорошо известных подробностей, в частности евангельских, появляется не раньше конца первого столетия, а то и позже[53]. Таким образом, по мнению Мартина, «можно выстроить убедительные доводы, опровергающие историчность Иисуса»[54].
Однако Мартин делает неожиданный ход: он не только признает отсутствие научных доказательств в пользу тезиса Уэллса, но даже предпочитает не использовать этот тезис в большей части своей книги, так как он «противоречив и мало распространен»[55]. Хотя этот маневр может объясняться и другими причинами, возникает интересный вопрос: может быть, он не настолько уверен в тезисе Уэллса, насколько готов признать? Не исключено, что и сам Мартин осознает серьезные проблемы этой конструкции.
Вслед за Уэллсом Мартин постулирует «четыре слоя христианской мысли», самый ранний из которых «составляет учение Павла о «Христе распятом», в котором Иисус не помещен в исторический контекст, и биографические подробности его жизни не приведены»[56]. Уэллс и Мартин не отрицают, что в этих ранних источниках содержатся некоторые сведения об Иисусе. Но вопрос в том, было ли авторам Нового Завета известно что-либо помимо самой минимальной информации об Иисусе и знали ли они вообще, что Он жил в то время, которое отводит Ему предание. Мартин утверждает: «Нет убедительных свидетельств того, что они верили, будто эти события произошли в начале первого века». Эта информация появилась «только в конце первого столетия»[57].
Чтобы провести дальнейшую оценку этого аргумента, мы рассмотрим три основных направления, которые развивает сам Мартин: ранняя информация об Иисусе, которой предположительно располагает Павел, дата написания Евангелий и внебиблейские источники. Я намерен показать, что в каждом из этих аспектов Мартин делает огромное количество ошибок в основополагающих утверждениях.
Самые ранние послания Павла
Мартин признает, что из посланий, написанных именно Павлом, мы узнаём некоторую информацию об Иисусе, особенно о Его смерти и Воскресении. Несмотря на это, Павел знает об Иисусе не много; нельзя даже установить, знал ли он, что Иисус жил в первом веке[58].
Здесь вопрос не в том, был ли Павел прав, но в том, что он думал о хронологии Иисуса. Даже если обратиться только к тем посланиям Павла, которые признает Мартин, в них нет недостатка информации, подтверждающей, что Павел считал Иисуса своим современником, жившим несколько ранее. Мы уже говорили, что Иисус умер и воскрес и три дня спустя явился Своим последователям (1Кор.15:3 и далее). Среди очевидцев, видевших Его после смерти, были Петр, ученики Иисуса, 500 верующих (большинство из которых еще были живы), Иаков и Апостолы. Затем Павел сообщает, что сам был современником этих свидетелей-Апостолов (15:9-11, 14-15).
Если относительно этого последнего факта остаются еще какие-то сомнения, Павел утверждает, что сразу после его обращения в христианство по крайней мере некоторых Апостолов еще можно было найти в Иерусалиме (Гад. 1:17). Три года спустя Павел ходил туда и совершенно ясно говорит, что провел 15 дней с Апостолом Петром, а также видел «Иакова, брата Господня» (1:18-19). Затем, 14 лет спустя, Павел снова ходил в Иерусалим и встретился с Петром и Иаковом, а также с Иоанном – «столпами» церкви (2:1-10). Позже он встречался с Петром в Антиохии (2:11-14).
Совершенно очевидно, что Павел считал себя современником других Апостолов[59], а также «братьев Господних» (1Кор.9:5). Апостолами могли быть только те, кто видел Господа (1Кор.9:1; ср. Деян.1:21-22).
Если рассматривать эти утверждения непредвзято и буквально, то они явно содержат ряд указаний на то, что Павел проводил прямую связь между Иисусом и временем написания Посланий. Иисус умер незадолго до этого, о чем свидетельствуют Его явления, начавшиеся три дня спустя, – их видели сотни людей, которые были еще живы во времена Павла. Кроме того, Павел не только называет Петра и Иакова в числе очевидцев, но вместе с Иоанном выделяет их как Апостолов, руководивших ранней церковью. Он даже называет Иакова и других братьями Иисуса.
Чрезвычайно сложно понять, как кто-то, зная все это, согласился бы с Мартином: «Разумеется, Павел и другие первые авторы посланий считали, что Иисус был распят и воскрес. Но нет достаточных свидетельств того, что они полагали, будто эти события произошли в начале первого века»[60].
Изначально бесполезно предполагать (Мартин этого и не делает), что Павел верил в явления воскресшего Иисуса, происходившие вскоре после Его жизни, но ошибался. Хотя против второй части этого утверждения можно выдвинуть решительные возражения, вопрос здесь не в этом. Как пишет Мартин в приведенной выше цитате, вопрос именно в том, верил ли Павел, что события эти произошли недавно. Какой же ответ дает Мартин?
Он практически не объясняет связь между Павлом и другими жившими в то время очевидцами-Апостолами, в частности Петром и Иоанном. Однако Мартин сомневается, что Иаков, которого знал Павел, был на самом деле братом Иисуса. Повторяя предположение Уэллса, которое он называет «правдоподобным», Мартин постулирует, что, поскольку в ранней церкви были фракции, особо чтившие Павла, Аполлоса или Петра, «возможно также, что в Иерусалиме была группа, называвшаяся братьями Господа; представители этой группы лично знали Иисуса ничуть не лучше, чем сам Павел»[61]. Далее Мартин уверенно заявляет: «Сомнительно, чтобы «Иаков, брат Господень» означало «Иаков, брат Иисуса»»[62]. Таким образом, он считает Иакова членом христианской фракции, называвшейся «братья Господни» и не состоявшей в физическом, семейном родстве с Иисусом!
Поскольку мы уже рассматривали это предположение, изначально выдвигавшееся Уэллсом, здесь мы приведем только краткий ответ. Среди серьезных проблем этого подхода – наиболее естественное толкование слов Павла в Гал.1:19 и 1Кор.9:5; свидетельство всех четырех евангелистов; свидетельство Иосифа Флавия (называвшего Иакова «братом Иисуса, именуемого Христом»[63]), а также отсутствие каких-либо древних свидетельств, которые подтверждали бы точку зрения Уэллса.
При ознакомлении с сомнительными интерпретациями Уэллса и Мартина складывается впечатление, что их цель – не объективно объяснить слора Павла, а сказать хоть что-то уводящее от ясного значения текста. Причина в этом случае очевидна. Если Иаков действительно был братом Иисуса, то это опровергает предположение, что Иисус жил гораздо раньше, хотя первые христиане и верили, что Он пришел в первом веке. Весь тезис в целом производит впечатление предвзятости. Даже Мартин, судя по всему, видит слабость позиции Уэллса, добавляя: «Интерпретация Уэллса может показаться непродуманной и произвольной»[64]. Думаю, большинство ученых согласится с этим – в частности, по упомянутым выше причинам[65].
Датировка Евангелий
Мартин посвящает всего одну страницу вопросу, играющему чрезвычайно важную роль в его тезисе,-датировке четырех Евангелий. Даже здесь он не приводит аргументы Уэллса, а просто пересказывает то, что, по его мнению, говорят об этом современные исследования. Типичный для него подход – заявлять, будто большинство ученых склоняются к дате значительно более поздней, чем та, которой большинство придерживается на самом деле.
В качестве примера можно привести датировку того Евангелия, которое обычно считают самым ранним. Мартин уверенно заявляет, что Евангелие от Марка датируется 70-135 гг., и добавляет: «Большинство библеистов датируют Евангелие от Марка примерно 80 г.». Никаких обоснований этой точки зрения он не приводит, если не считать ссылки на одну страницу в книге Уэллса[66].
Однако даты, которые использует Мартин, вовсе не отражают мнение «большинства библеистов» современности. Джон Дрейн, которого Мартин одобрительно цитирует в этой же главе, сообщает, что наиболее общепринятая датировка Евангелия от Марка – 60-70 гг.[67], что на 65 лет раньше! Гатри соглашается с ним, отмечая что «большинство ученых с уверенностью датируют Евангелие от Марка 65-70 гг. н. э.»[68]. Разумеется, истина не определяется тем, какого взгляда придерживается большинство современных ученых. Однако Мартин не просто любит приводить и подытоживать взгляды ученых; его аргументация страдает из-за того, что автор не понимает современного состояния новозаветных исследований.
К сожалению для Мартина, его ошибки в отношении Евангелий не ограничиваются поздними и неверными датировками. Он делает и другие утверждения, которые в лучшем случае вводят в заблуждение. Он заявляет, что «Евангелие от Марка не упоминается другими авторами до середины второго столетия»[69]. Однако он не учитывает важное упоминание, содержащееся у Папия, которое обычно датируют на 25 лет раньше, и в котором Евангелие от Марка связывается с Апостолом Петром[70].
Кроме того, Мартин утверждает, что Евангелие от Луки (и, возможно, от Матфея) не было известно ни Клименту Римскому, ни Игнатию Антиохийскому, а впервые упоминается у Поликарпа, труды которого он датирует 120-135 гг.[71] Однако высказывания Иисуса, содержащиеся во всех трех синоптических Евангелиях, есть у Климента, а Игнатий цитирует содержащийся у Луки отрывок о явлениях Иисуса после Воскресения[72]. Кроме того, хотя Мартин и признает, что Поликарпу известны Евангелия от Матфея и Луки, он приписывает трудам этого древнего автора дату много более позднюю, чем та, которой придерживается большинство ученых.
Здесь следует также упомянуть, что, ссылаясь на 24 главу «Послания к коринфянам», Мартин заявляет: Климент «не говорит однозначно» о том, действительно ли ученики получили наставления Иисуса «во время его жизни на земле». Но глава 42 этого труда представляется вполне ясной и, вероятнее всего, говорит о земной жизни Иисуса: «Апостолы были посланы проповедывать евангелие нам от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос от Бога…»[73] Иисус и Апостолы жили в одно и то же время.
Радикальные выводы Мартина необоснованны, но он, тем не менее, строит на них другие утверждения. Заявляя, что самое раннее Евангелие, возможно, было написано «только в начале второго века», он делает вывод, что эти книги «не были написаны очевидцами»[74]. Тем не менее, он не в состоянии обосновать ни одно из этих утверждений.
Внебиблейские источники
Наконец, Мартин рассматривает вопрос, содержится ли достоверная информация об историчности Иисуса в других источниках, не относящихся к Новому Завету. Но и здесь исследования Мартина содержат ошибки.
Относительно главного упоминания об Иисусе у Иосифа Флавия[75] Мартин говорит: «Практически все сходятся во мнении, что этот отрывок поддельный»[76]. Конечно, он вправе иметь собственное мнение о состоянии современных исследований, но интересна сноска, которую он приводит. Мартин перечисляет имена пяти ученых, которые поддерживают его позицию, и обвиняет Хаберма-са в том, что тот придерживается противоположной позиции, не будучи знаком с мнением ее противников.
Однако при более пристальном рассмотрении выясняется, что как минимум двое из пяти ученых, на которых ссылается Мартин, на самом деле не соглашаются с его позицией! На странице, которую приводит Мартин, Ф.Ф. Брюс объясняет, что к тексту Иосифа Флавия были добавлены некоторые слова; но дальше читатель увидит, что Брюс склоняется к мнению, что это упоминание об Иисусе подлинное и что в нем перечисляется несколько ключевых фактов, в том числе распятие Иисуса при Поитии Пилате[77]. Мартин, судя по всему, совершенно не учел и того обстоятельства, что Джон Дрейн не только не соглашается с его тезисом, но и добавляет, что «большинство ученых не сомневаются в подлинности» большей части этого отрывка[78]. Итак, трое из шести ученых, которых перечисляет сам же Мартин, не согласны с ним, а Дрейн говорит, что большинство других ученых также возражают; поэтому сложно понять, каким образом замечание Мартина подтверждает его дополнительный вывод, что «практически все ученые считают этот отрывок более поздней христианской вставкой»[79].
Обращаясь к так называемому «принципу опровергающего доказательства», Мартин пытается опровергнуть свидетельства об Иисусе из нескольких внебиблейских источников. Но одно из условий этого принципа – «показать несостоятельность всех имеющихся свидетельств, использующихся в поддержку того, чтор верно»[80]. Однако Мартину не удалось показать, что это так, особенно в случае с Иосифом Флавием. Возникают вопросы и в связи с его толкованием нескольких других источников, не относящихся к Новому Завету[81].
Таким образом, Мартину совсем не удалось доказать утверждение, что у языческих авторов «мы не находим заслуживающих доверия свидетельств, подтверждающих историчность Иисуса». И никак нельзя согласиться с выводом: «Наше убеждение, что Иисуса никогда не было, обоснованно»[82].
В заключение следует отметить, что данных, подтверждающих историчность Иисуса, жившего в начале первого века, очень много. Мы уже упомянули некоторые ключевые линии доказательств (и в главе 7 рассмотрим многие другие). Павел знал учеников Иисуса и приходил к Петру и Иоанну. Также он знал Иакова, который был братом Иисуса. Сотни людей, ставших свидетелями явлений Иисуса после Воскресения, были еще живы во времена Павла. Кроме того, Евангелия были написаны в тот период, когда существовала вероятность, что будет записана в значительной мере достоверная историческая информация об Иисусе. В некоторых внебиблейских источниках мы находим и другую информацию об Иисусе. Доводы Мартина против каждого из этих свидетельств основаны на аргументах, которые сложно назвать логичными, и которые, скорее, граничат с легковерием.
Дальше мы перейдем к позитивным аргументам в пользу историчности Иисуса; пока же мы показали, что центральные положения тезиса Мартина не объясняют имеющихся данных на самом базовом уровне. Многие его ошибки происходят от того, что в лучшем случае можно счесть не слишком тщательной оценкой имеющихся фактов. Как и в случае с Уэллсом, складывается впечатление, что автор придерживается этого тезиса, несмотря на огромное количество данных, опровергающих его. Такой взгляд лишен научной привлекательности (что Мартин сам же с готовностью признает) не потому, что некоторые ученые не желают принять столь радикальный тезис, а просто в силу необоснованности выводов.
Выводы
Ученых, которые утверждали, что Иисус никогда не существовал, или пытались усомниться в реальности событий Его жизни и служения, на удивление мало. Все подобные попытки встречали шумный протест научного сообщества. Как мы увидели, практически все они опровергаются ранними свидетельствами очевидцев (у Павла и других авторов), а также ранней датировкой Евангелий. На основании таких свидетельств Чарлзуорт приходит к заключению, в частности, относительно позиции Уэллса: «Против таких искажений и возражений можно выдвинуть множество веских аргументов»[83].
Дата: 2019-02-19, просмотров: 231.