Современный нон-фикшн очень разноплановый и делится на несколько ключевых направлений, которые показывают, какие именно области реальной жизни интересуют сейчас читателя и почему:

- биографии и мемуары;

- документальные хроники;

- эссе;

- путевые заметки (травелоги);

- критика;

- научные исследования;

- учебники;

- самоучители;

- словари;

- энциклопедии;

- техническая документация, юзер-гайд или «руководства для пользователей».

Тенденцией последнего времени являются электронные издания нон-фикшн, позволяющие оперативно получить интересующую информацию.

Рассмотрим подробнее наиболее популярные разделы.

А) ТРАВЕЛОГ И КРАЕВЕДЕНИЕ

Бум травелогов (от англ. travel - 'путешествие') или, по-старому, путевых заметок пришелся на 2007-2009 гг., когда ежемесячно выходило сразу несколько книг, в которых авторы делились своими впечатлениями о путешествиях. Это был результат ставших открытыми административных границ и симптом повышения благосостояния населения: люди смогли инвестировать в себя и путешествовать по миру. Кризис 2008 г. сократил возможности наших соотечественников по части путешествий, и на рынке травелогов наступило затишье.

« Хожение за три моря» (1468-1472 гг.)

ХХ в. - Илья Ильф и Евгений Петров «Одноэтажная Америка», Владимир Арсеньев «Дерсу Узала. Сквозь тайгу», Виктор Боярский «Семь месяцев бесконечности».

Б) ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ

Другое ответвление этого направления. В издательстве «РИПОЛ классик» выходит целая серия «Наблюдая за...». Первые две книги «Наблюдая за англичанами» и «Наблюдая за французами» были переводными, но за ними вышли отечественные - про Голландию, Германию и Корею. К тому же жанру можно отнести «Немецкую систему» Сергея Сумленного и книгу Кати Стенвалль «Скандинавия: разочарованный странник».

В) КРАЕВЕДЕНИЕ

Еще один важный жанр, посвященный «гению места», - краеведение. Он особенно популярен в мегаполисах: глядя на модернизирующийся город, люди неизбежно начинают интересоваться уцелевшими старыми зданиями, а затем и историей мест, где они живут. В Москве авторитетным писателем уже много лет остается Рустам Рахматуллин, - «Две Москвы, или Метафизика столицы», 2008 г.   В похожей технике пишет и Андрей Балдин, его произведения - «Московские праздные дни» и «Протяжение точки». 

 Появился и новый жанр - пародийное краеведение. Написанная целым коллективом авторов книга «Выше, дальше, ниже» (2010) представляет собой пародийный путеводитель по волжским городам, в котором выдумываются довольно правдоподобные легенды о Поволжье.

Г) ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ РОМАН

Так называют книги, в которых сюжет строится исключительно на реальных исторических событиях, - можно говорить только об интересных попытках его возрождения: авторам сложно придумать серьезный сюжет, герои выходят очень усредненными - книги Сергея Минаева. Более удачным - московско-дагестанской писательницы Алисы Ганиевой «Салам тебе, Далгат». Автор пишет о повседневной реальности современного Дагестана, и эта реальность - сродни другой планете, как, собственно, и жизнь в любом субъекте нашей федерации.

Д) МЕМУАРЫ И БИОГРАФИИ

Мемуарный бум спровоцировали в 2000-х гг. бесконечные споры об истории советского периода. Максимальная идеологизированность собственно исторических работ неизбежно толкала людей к первоисточникам, в данном случае к мемуарам. Современный читатель становился все более придирчивым к идеологии и все больше жаждал фактов.

Отмечается невероятный успех книги Лилианны Лунгиной «Подстрочник». Ее выходу предшествовало создание одноименного сериала, однако фильм лег на полку. «Подстрочник» - это авторский рассказ о жизни как она есть, без каких-либо лирических отступлений и философских рассуждений.

На «Подстрочник» похоже издание дневников разных лет Ролана Быкова «Я побит - начну сначала!». Или «Бутырка» - блог, который вел из тюрьмы бизнесмен - он максимально воздерживается от каких бы то ни было рассуждений и просто свидетельствует.

Что же до биографического жанра, то в настоящее время наблюдается его определенный кризис. Из последних  изданий можно выделить сборник Павла Нерлера - «Слово и "Дело" Осипа Мандельштама» - подборка протоколов, отчетов, доносов, донесений и прочих документов, связанных с преследованием поэта. К ним прилагаются обширные комментарии, но все же на полноценное научное исследование книга не тянет, скорее на наброски к нему. Зато она вполне складывается в литературную инсталляцию, читатель которой должен сам сформировать свой взгляд на героя и сам стать исследователем.

Отметим также книги «Леонид Леонов» Захара Прилепина и «Лев Толстой. Бегство из рая» Павла Басинского.

Non fiction сегодня – это и основанная на подлинных свидетельствах проза Светланы Алексиевич, и повествование Анатолия Приставкина о людях, приговоренных к смертной казни, и философски изощренный «Бесконечный тупик» Дмитрия Галковского, и стилистически изощренная полуновеллистика-полуочеркистика Владимира Порудоминского, Игоря Померанцева, Льва Рубинштейна, Игоря Клеха, Василия Голованова, а также многих других авторов в широком диапазоне: от книг Владимира Мегрэ и Евдокии Марченко, манифестирующих новые религиозные вероучения, до книг о правильном мышлении и образе жизни, о вкусной и здоровой пище, принадлежащих перу не только педагогов, врачей и диетологов, но и таких статусных писателей, как Петр Вайль и Александр Генис, Мария Арбатова, Михаил Веллер, Анатолий Найман.

4. НОН-ФИКШН, БЕЛЛЕТРИСТИКА И ПУБЛИЦИСТИКА:

СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ

Читая беллетристику, всегда нужно помнить, что автор не ставил перед собой задачи точно описывать события и людей, поэтому она не может служить документальным свидетельством эпохи.   

А в нон-фикшн, наоборот, автор должен быть предельно точен, выдумка там лишает произведение всякой ценности. Нон-фикшн - это пример «чистой информации», свободной от каких бы то ни было идеологических наслоений. В некоторой степени сегодняшняя популярность такой литературы отражает кризис доверия к идеологии как таковой.

Имеет значение и коммерческий аспект - в отличие от художественной литературы, для нон-фикшн реклама практически не нужна: всегда найдутся люди, интересующиеся, к примеру, путешествиями или национальной кухней. Нон-фикшн - долгосрочное вложение, которое в итоге, как правило, окупается.

Публицистика обращена к актуальным проблемам и явлениям текущей жизни общества; играет важную политическую и идеологическую роль как средство выражения плюрализма.

Что касается «художественной публицистики», само словосочетание существует с середины 1950-х гг. но до сих пор так и не обрело статус научного термина. Невозможно заранее предсказать, что исследователь вкладывает в это понятие, к какому материалу он его применяет и на каком основании. В разное время разные ученые относили к художественной публицистике оды М.В. Ломоносова, путевую литературу XVIII в., «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына и даже «Прощание с Матерой» В. Распутина. И в то же время говорили о художественности фельетонов М.М. Зощенко, И.А. Ильфа, А. Зорича.

С другой стороны, единство «художественной публицистики» размывают достаточно разные подходы к этой группе произведений, свойственные различным отраслям филологии.

Теория журналистики выделяет худ. публицистику как особую группу журналистских жанров.

Художественная публицистика - понятие, противоречивое, таковым оно и родилось.

Сейчас выделились, но не размежевались два несхожих подхода к проблеме «художественной публицистики»: под этим понимаются:

- особая форма мышления (например, научно-художественная)

- особый тип письма (живописная журналистика).

«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПУБЛИЦИСТИКА» МЕЖДУ НАУКОЙ И ИСКУССТВОМ

При таком подходе между публицистикой и наукой практически ставится знак равенства, поскольку внимание публициста, подобно вниманию ученого, направлено на эмпирическую действительность: «Публицист, пишет “историю современности”, - выступает как ученый».

Когда необходимо развести публицистику и науку, то пользуются сугубо функциональным подходом. Публицистический текст всегда нацелен на массовую аудиторию, а потому должен быть понятным, актуальным и суггестивным.

Наука формирует объективные законы. Публицистика на основе этих законов своими средствами воздействует на субъективный фактор. Иначе говоря, публицистика предстает наиболее прикладной формой науки, областью, в которой наука как средство познания смыкается с пропагандой научных достижений, принципов видения и т.п.

Наука мыслит терминами, и если публицистика - раздел науки, то ей должна быть чужда образность. Однако в  «художественной публицистике», например, в портретном очерке трудность работы автора состоит в том, что, определив типическую личность, необходимо создать художественно-публицистический образ.

Получается, что ведя речь о публицистике, необходимо говорить о какой-то особой форме науки, которая, в отличие от науки академической, строится на образах. Так, может быть, публицистику и науку все-таки никак невозможно объединять?

Исследователи не наделяют художественную публицистику эстетическим характером. Речь идет о принципиально иной художественности, где фактически снята оппозиция «образ - термин». Термин - это понятие, лежащее на одну мысленную операцию дальше образа, а потому образное мышление, по существу, не противоречит научному: нет и не может быть существенной разницы между истинным знанием и истинной поэзией, ибо у художественного образа и понятия общая гносеологическая основа - обобщение существующего.

В публицистическом тексте автор создает не художественный образ, а «образ публицистический», его особенность - образ не наделяется независимым от автора сознанием. Иначе говоря, за образами «художественной публицистики» не стоит герой.

Художественность «художественной публицистики» лишена эстетического объекта. Безгеройность - своеобразная константа и доминанта, которая объединяет исследователей, отталкивающихся от представления о «художественной публицистике» как о текстах на стыке науки и искусства. Публицистику художественной делает не герой, а искусность, с которой автор работает над общественно значимой темой, с которой автор работает над общественно значимой темой. М.М. Бахтин отмечал: «При одном едином и единственном участнике не может быть эстетического события <...>. Эстетическое событие может совершиться лишь при двух участниках, предполагает два не совпадающих сознания» (Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности).

Итак, за событием художественно-публицистического «сюжета» встает не герой, не эстетический мир, а прямая эмпирическая действительность - герою просто не оставлено места: “живые личности” перестают быть индивидуальностями, оставаясь лишь предельно обобщенными олицетворениями тех или иных социальных сил в их исторической определенности» (Прохоров Е.П. Публицист и действительность. C. 216. Ср. прямо обратную мысль М.М. Бахтина о сущности художественного мира: «...эстетическое бытие ближе к действительному единству бытия-жизни, чем теоретический мир, поэтому столь убедителен соблазн эстетизма. В эстетическом бытии можно жить, и живут, но живут другие, а не я...» (Бахтин М.М. К философии поступка)).

«Художественная публицистика» оборачивается обычной публицистикой, лишь склонной широко использовать технологичную сторону образа (образы-тезисы). Образ-тезис не наделен собственным сознанием, а потому не может конструировать эстетическое событие. Эстетическая форма применительно к «художественной публицистике» - элемент периферийный.

«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПУБЛИЦИСТИКА»