С окончанием войны и заключением Ясского договора Россия получила возможность обратить более пристальный взгляд на свои западные границы, где самым горячим продолжал оставаться польский вопрос.

После согласия России на раздел Речи Посполитой российское правительство прилагает большие усилия для укрепления здесь своего заметно пошатнувшегося влияния. Во многом благодаря и тому, что в период с 1772 по 1788 г. страной фактически правил российский посланник О. М. Штакельберг, а не король Станислав Август. Опека России раздражала поляков. В сложившейся ситуации и другие европейские державы усилили борьбу за влияние в Польше. Этой цели они пытались добиться привлечением на свою сторону различных группировок польской шляхты, щедро суля им политическую, военную и материальную помощь. Дело облегчалось тем, что и сами эти группировки постоянно искали поддержки против России у других держав. Уповая на обещанную поддержку Пруссии, польский сейм пошел на явное нарушение ранее заключенных русско‑польских договоров – в 1788 г. принимается решение об увеличении армии до 100 тыс. человек, а в следующем году упразднен Постоянный совет – орган исполнительной власти между сеймами. Польское правительство запретило также проход русских войск через польские владения на Балканский театр военных действий, потребовало вывода русских провиантских складов, расположенных на польской территории. Наконец, в марте 1790 г. Польша заключила с Пруссией союзный договор, прямо направленный против России. Сейм, воспользовавшись затруднительным положением России, которая вела войну с Турцией и Швецией, высказался за ликвидацию российских гарантий государственного строя Польши.

В эти годы сильное влияние на внутриполитическую жизнь Речи Посполитой оказывала Французская революция: 3 мая 1791 г. была принята конституция, отменившая правило единогласия в сейме при принятии законов и конфедерационные сеймы, существенно укрепив тем самым государственный строй страны.

Однако Французская революция на время притупила остроту противоречий между монархическими государствами Европы. Вновь наметилось сближение между Россией и Пруссией, которая выставила условием своего участия в подавлении революции прирезку польских земель, что и было ей обещано. Создание в 1792 г. в Польше при поддержке российского правительства антинациональной Тарговицкой конфедерации, выступившей против Конституции 3 мая 1791 г., ускорило события. Одержанная Тарговицкой конфедерацией победа практически предопределила второй раздел Польши. По договору 12 (23) января 1793 г. между Россией и Пруссией к первой отошли большая часть Белоруссии и Правобережная Украина. Пруссия получила коренные польские земли Гданьск, Торунь и часть Великой Польши, как было сказано в договоре, «в вознаграждение издержек» за участие в войне «против французских мятежников». Это были жизненно важные для национального государства территории, без которых оно практически не могло нормально существовать.

Второй раздел Речи Посполитой привел к подъему национально‑освободительного движения в стране. В борьбу за национальную независимость включились новые социальные слои населения – ремесленники, городская беднота и отчасти крестьянство. Весной 1794 г. практически на всей территории Польши развернулось мощное восстание патриотических сил во главе с участником войны за независимость североамериканских колоний Тадеушем Костюшко. Справиться с повстанцами только теми войсками, что находились на польской земле к началу восстания, правительствам Австрии, Пруссии и России не удалось. Более того, в ряде сражений польские повстанцы одержали победы над регулярными войсками этих держав. Для подавления восстания потребовались дополнительные войска и полководческое искусство Суворова, осуществлявшего непосредственное руководство военными действиями в Польше.

После упорного и стойкого сопротивления восстание было подавлено в октябре 1794 г. Суворов 8 ноября рапортовал П. А. Румянцеву: «Виват великая Екатерина! Все кончено, сиятельнейший граф! Польша обезоружена!» На донесение Суворова о взятии Варшавы императрица ответила тремя словами: «Ура! Фельдмаршал Суворов!» Великий полководец за победу над польскими повстанцами и в нарушение принципа старшинства (что само по себе редкость) произведен в генерал‑фельдмаршалы. Король Станислав Август – сначала пленник национально‑освободительного движения в своей стране, теперь – пленник императрицы, перемещен в Гродно, т. к. Екатерина II перед угрозой нового обострения отношений с Пруссией и Австрией уже приняла для себя решение о непротивлении уничтожению самостоятельности Польши и ее очередному разделу.

Суворов, после назначения его в январе 1795 г. главнокомандующим всех русских войск в Польше, приступил к осуществлению ряда военно‑административных мер на ее территории с учетом интересов местного населения, имея конечной целью умиротворение страстей в многострадальной стране. Однако такая политика шла вразрез с великодержавными планами Российской империи и не нашла поддержки со стороны императрицы. Вскоре Екатерина II отозвала своевольного Суворова, за спиной которого уже готовили новый раздел Польши.

По третьему разделу, осуществленному в 1795 г. между Австрией, Пруссией и Россией, Речь Посполитая прекратила свое существование как государственное образование. К России отошли Западная Белоруссия, Литва, Курляндия и часть Волыни. Пруссия и Австрия захватили собственно польские земли с Варшавой и Краковом в том числе. Екатерина II не пошла на приобретение населенных поляками земель.

Противоречивые по своей сути разделы Польши не поддаются однозначной оценке, но уверенно можно утверждать, что в их основе лежало стремление к ликвидации «неудобного» для соседей, расположенного на стыке Восточной и Западной Европы независимого, исторически сложившегося и имевшего перспективу развития польско‑литовского государства. В этом были заинтересованы три могущественных соседа Речи Посполитой – Пруссия, Австрия и Россия. Они осуществили акт насильственного захвата ее земель, что в конечном счете и привело к ликвидации Польши как государства. Особая петербургская конвенция 1797 г. отныне запрещала употребление названия «Королевство Польское».

Вместе с тем вина в падении Речи Посполитой лежит и на самих польских и литовских магнатах и шляхте. Упрямое отстаивание ими своих узкокорыстных интересов приводило к неизбежному ослаблению государственности. Слепо игнорируя общенациональные задачи, они так и не решились на освобождение крестьян и наделение их землей, предоставление равных с католиками прав православным и протестантам, своевременную отмену пресловутого liberum veto, вносившего в польское общество разброд и разлад.

Россия, которая вместе с Пруссией и Австрией несет прямую ответственность за трагическую судьбу Речи Посполитой, все же не была инициатором разделов и шла на это во многом под давлением силы обстоятельств. Как не раз заявляла Екатерина II, России было выгоднее иметь на своих западных рубежах пусть слабую, но формально независимую Польшу, служившую своеобразным «буфером», отделявшим Россию от агрессивных устремлений двух других империй. Естественно, ни Екатерина II, ни ее сподвижники не могли предвидеть тех пагубных исторических последствий для России, какие принесли ей эти злосчастные разделы. Как подчеркивают современные исследователи, отныне и впредь польская проблема была «в центре русской внешней политики в Европе и Россия не могла и шагу ступить без опасения нарушить хрупкое равновесие между тремя державами – участницами разделов».

Вместе с тем объединение в составе России всех украинских и белорусских земель означало осуществление чаяний их народов.

Как бы бурно и драматически ни развивались события на востоке Европейского континента, основное внимание европейских государств в последнее десятилетие уходящего XVIII столетия приковано к другому региону – революционной Франции. Правительства Пруссии, Англии, Австрии и России спешили объединить усилия для подавления «заразительного» революционного движения в сердце Европы. Однако планам интервенции, разработанным в конце 1791 г. Екатериной II, шведским королем Густавом III и австрийским императором Леопольдом II, не суждено было тотчас же сбыться из‑за неожиданной смерти двух последних из числа названных вдохновителей антифранцузской коалиции. И лишь революционные события 1792 г., особенно казнь Людовика XVI в январе 1793 г., ускорили создание коалиции европейских стран против Франции. Известие о казни короля настолько потрясло Екатерину II, что она «слегла в постель и больна и печальна». В марте того же года последовало подписание англо‑русской конвенции, определявшей согласованность действий против Франции, включая экономическую блокаду французских берегов объединенными военно‑морскими силами. Но развернувшиеся на территории Франции военные действия показали, что победить революцию штыками нельзя: войска интервентов терпели поражения одно за другим.

С падением якобинской диктатуры во Франции у европейских монархов появилась надежда подавить революцию руками самих французов. Как полагала Екатерина II, «они вернее сделают эту работу, чем все союзники, вместе взятые; они уже идут к этому большими шагами». Надежда оказалась нереальной – действительность показала непримиримость республиканской Франции с остальными странами Европы. Осознание этого факта активизировало действия монархических держав, чему свидетельство – Тройственный союз между Россией, Англией и Австрией, заключенный в конце 1795 г. Для предстоящих военных действий против Франции в России спешно готовился 60‑тысячный экспедиционный корпус. Смерть Екатерины II помешала немедленному осуществлению задуманных планов.

В заключение отметим, что достижение целей внешней политики России существенно облегчалось тем, что непосредственными ее проводниками являлись талантливые государственные деятели и дипломаты: Г. А. Потемкин, А. Г. Орлов, Н. И. Панин, А. А. Безбородко и др. Неоценимый вклад в успехи российской внешней политики второй половины XVIII в., в решение конкретных внешнеполитических задач внесли блестящие представители русского военного искусства – А. П. Румянцев, А. В. Суворов, Ф. Ф. Ушаков, Г. А. Спиридов, поднявшие отечественную военную мысль и практику ведения боевых действий на качественно более высокий уровень.

Особое место в развитии военного искусства и военного дела принадлежит А. В. Суворову – непосредственному участнику почти всех войн, какие вела Россия во второй половине XVIII столетия. И если в свою первую военную кампанию – Семилетнюю войну с Пруссией – 28‑летний подполковник Суворов больше прислушивался к победному звучанию «грома пушек», то к исходу века 69‑летний генералиссимус сам определял его силу.

Полководческое мастерство Суворова росло и утверждалось в непрестанных боях и походах. За 40‑летнюю боевую деятельность полководца его биографы насчитали 20 победоносно проведенных им военных кампаний и ни одного поражения. Примечательно и другое: Суворов никогда не искал легких побед. Из более чем шести десятков больших и малых сражений лишь в двух‑трех он располагал превосходящими силами над противником. Успех достигался за счет высочайшего воинского мастерства – личного и обученных им воинов.

Взгляды Суворова на войну, его принципы обучения, боевой подготовки войск были для того времени наиболее прогрессивными, поэтому практическое и теоретическое наследие полководца служило в дальнейшем одним из источников, питавших развитие русского передового военного искусства и военно‑теоретической мысли.