Родители, оказавшиеся в такой же ситуации, как Мелани и Стэн, нередко впадают в отчаяние. Они не знают, с чего начать. Поэтому я разработала стратегию, помогающую родителям осознать собственную роль в формировании проблемной ситуации. Исходя из этого, они могут выяснить, как изменить нежелательную привычку. Мой УПС-метод прост, как «раз, два, три».

«У» – условие : первопричина появления нежелательной поведенческой привычки. Как вы поступали, когда она возникла? Что делали для ребенка или не делали? Что еще происходило в окружении малыша?

«П» – поведение : роль ребенка в происходящем. Малышка плачет? Выглядит раздраженной и ведет себя соответственно? Она испугана? Голодна? Ее поведение является обычным?

«С» – следствие : поведенческая схема, которая закрепилась вследствие соединения «У» и «П». Стихийные родители, не зная, что этим упрочивают схему, продолжают делать то же, что и всегда: например, укачивать ребенка, пока не уснет, или давать ему грудь. Их действия могут ненадолго прекратить нежелательное поведение малыша, но в перспективе только подкрепляют его. Таким образом, чтобы изменить следствие, нужно начать действовать по-другому – перейти к другому поведению, и привычная схема постепенно отомрет.

Приведу пример из жизни. Мелани и Стэн оказались в действительно сложном положении, потому что восьмимесячный Спенсер давно привык получать родительское внимание среди ночи. Чтобы вернуть собственную жизнь, Мелани и Стэну пришлось в несколько этапов отменять следствия стихийного родительства. Я прибегла к УПС-методу и прежде всего помогла им осмыслить ситуацию.

В данном случае условием возникновения дурных привычек стал неистребимый страх, изначально вызванный – что вполне понятно – тревогой матери и отца за жизнь и здоровье недоношенного ребенка. Чтобы помочь новорожденному адаптироваться, родители по очереди нянчили его, носили на руках, держали на груди. Вдобавок мама давала ему грудь при любом признаке беспокойства. Поведение Спенсера естественным образом вытекало из этих условий – он был вечно капризным и требовательным. Эта поведенческая схема была прочно закреплена тем, что при малейшем всхлипе Спенсера родители кидались к нему и приступали к привычной спасательной операции. Как следствие , в восемь месяцев ребенок не умел ни успокоиться, ни заснуть самостоятельно. Очевидно, Мелани и Стэн совсем не так собирались растить мальчика. Чтобы изменить ситуацию, возникшую в результате стихийного родительства, им нужно было начать действовать по-другому.

Изменения шаг за шагом

Я помогла Мелани и Стэну понять, какие условия стали причиной такого поведения Спенсера, а затем разбить процесс изменений на этапы. Иначе говоря, мы возвращались назад и переделывали то, что было сделано неправильно. Вот как это выглядело.

Понаблюдайте и разработайте стратегию . Сначала я просто наблюдала. Я смотрела, как Спенсер ведет себя вечером после купания, когда Мелани, сменив ему подгузник и одев в пижамку, пытается уложить его в кроватку. Стоило маме только приблизиться к кроватке с ребенком на руках, он в ужасе вцеплялся в нее. Я объяснила Мелани, что он пытается сказать ей: «Что ты делаешь? Меня не здесь приучили спать. Я сюда не пойду!»

– Как вы думаете, почему он так боится? – спросила я. – Что этому предшествовало?

Причины паники Спенсера были очевидны: Мелани и Стэн были вынуждены отучать его спать у них на груди. Они прочитали все, что смогли, о детском сне, переговорили со всеми друзьями, дети которых имели проблемы со сном, и решили испробовать «ферберский метод». Они сделали не одну попытку, а три:

– Мы оставляли его выплакаться, но он так страшно кричал, что мы с мужем сами начинали плакать.

На третий раз Спенсер так надрывался, что у него началась рвота, и родители благоразумно решили больше не искушать судьбу.

Первое, что мы должны были сделать – точнее говоря, переделать , – помочь Спенсеру почувствовать себя в безопасности в собственной кроватке. Его страх перед одиночеством был вполне понятен, и я предупредила Мелани, как важно проявить терпение и осторожность и ничем не напомнить ему о пережитой психологической травме. Только достигнув этого, мы могли приступать к исправлению поведенческих привычек ребенка, связанных с засыпанием и пробуждениями каждые два часа.

На каждом этапе действуйте медленно – ускорить процесс невозможно . Чтобы помочь Спенсеру преодолеть ужас перед кроваткой, понадобилось целых 15 дней. Нам пришлось продвигаться к цели крохотными шажками, начав с дневного сна. Сначала я предложила Мелани войти в спальню Спенсера, убавить свет и включить успокаивающую музыку. Ей нужно было лишь сесть в кресло-качалку со Спенсером на руках. В первый раз Спенсер не отрывал взгляда от двери, хотя Мелани даже не приближалась к кроватке.

– Ничего не выйдет! – в отчаянии воскликнула она.

– Обязательно выйдет, но впереди долгий путь. Нужно двигаться в ногу с малышом, в его темпе.

Три дня Мелани под моим руководством повторяла одну и ту же последовательность действий: входила в комнату, убавляла свет, включала музыку. Сначала она оставалась в кресле-качалке и тихонько напевала Спенсеру – колыбельная отвлекала его от страхов, но глаза ребенка постоянно возвращались к двери. Потом она с мальчиком на руках стала прохаживаться по комнате, внимательно следя за тем, чтобы не приближаться к кроватке и не напугать малыша. Следующие три дня Мелани постепенно, шаг за шагом, подходила все ближе к кроватке и наконец смогла встать рядом с ней, а Спенсер даже не пикнул. На седьмой день она положила его в кроватку, но не отнимала от него рук, низко склонившись к нему. Мелани фактически держала ребенка на руках, но все-таки он лежал в кроватке.

Это был прорыв. Еще через три дня Мелани удалось войти в комнату со Спенсером, приглушить освещение, включить музыку, посидеть в кресле-качалке, перейти к кроватке и уложить его. Она по-прежнему наклонялась над ним, повторяя, что она здесь, и все хорошо. Сначала малыш жался к стенке кроватки, но через несколько дней стал чувствовать себя свободнее. Он даже позволил себе отвлечься от нас и повернуться к игрушечному кролику. Но стоило ему почувствовать, что он слишком уж расслабился, как мальчик спохватывался и тут же начинал снова бдительно следить за матерью.

Мы повторяли этот ритуал, каждый день продвигаясь вперед на шажок, доступный ребенку. Мелани перестала держать малыша в колыбели, а просто стояла рядом. Потом она могла сесть рядом с кроваткой. На 15-й день Спенсер охотно позволил отнести себя к кроватке и улегся. Правда, начиная засыпать, он тут же заставлял себя проснуться и садился, но мы всякий раз мягко укладывали его снова. Он снова расслаблялся, но мог еще похныкать, даже переходя к трем фазам засыпания (см. главу 6). Я посоветовала Мелани не вмешиваться, чтобы не нарушать процесс, он бы уже не возобновился. И наконец Спенсер благополучно отбыл в страну сновидений – сам!

Решайте по одной проблеме за раз . Заметьте, помогая Спенсеру преодолеть страх перед засыпанием, мы действовали только днем . Мы даже не пытались изменить ночные привычки Спенсера – он по-прежнему спал с мамой и папой и просыпался подкормиться. Разгребание многоуровневой проблемы требует времени и терпения. Есть английская поговорка: «Одна ласточка весны не делает». Но как только я увидела, что собственная кроватка больше не кажется Спенсеру незнакомым и пугающим местом, то поняла – он чувствует себя достаточно уверенно и мы можем взяться за другие проблемы.

– Думаю, пора покончить с ночными кормлениями, – сказала я Мелани.

Обычно Спенсер, уже начавший питаться твердой пищей, прикладывался к груди в полвосьмого вечера, отправлялся спать в родительскую постель и подремывал до часа ночи, после чего начинал просыпаться каждые два часа, чтобы удовлетворить сосательный рефлекс. Условием возникновения этой привычки стало то обстоятельство, что при малейшем шевелении Спенсера мама считала его голодным и кормила, даже если он делал лишь несколько сосательных движений. Поведение ребенка – его постоянные пробуждения – закреплялось наивной готовностью Мелани предоставить ему грудь по первому требованию и даже без оного. Следствием стало то, что Спенсер ждал кормления каждые два часа – режим, подходящий для недоношенного новорожденного, но никак не для восьмимесячного ребенка.

Эту проблему тоже пришлось решать поэтапно. Первые три ночи соблюдалось правило – никаких кормлений до 4:00, затем – никаких кормлений до 6:00, когда ему наконец давали бутылочку. (К счастью, этот мальчишка опустошал обе груди и бутылочку и легко принял нововведение.) Родители твердо придерживались плана. Когда он в первый раз проснулся, ему дали пустышку, а не мамину грудь, и повременили с бутылочкой до шести утра. Благодаря этому уже на четвертую ночь Спенсер привык к новому режиму.

По прошествии недели я сказала Мелани и Стэну, что пришла моя очередь дежурить ночью, чтобы родители могли нормально отдохнуть и, что не менее важно, чтобы научить Спенсера засыпать в собственной кроватке без мамы, без папы и без бутылочки. В течение дня он потреблял твердую пищу и предостаточно молока, и мы знали, что ночью ему не нужна пища. К тому моменту он уже дней 10 не знал проблем с самостоятельным дневным сном. Теперь стало возможно объяснить ему, что он и ночью может спать сам – до утра.

Будьте готовы к откатам назад – старые привычки устойчивы, но неуклонно следуйте плану . В первый вечер, укладывая Спенсера в кроватку после купания, мы выполнили тот же ритуал отхода ко сну, который помогал ему днем. Он оказывал на мальчика прямо-таки магическое действие… как нам казалось. Ребенок выглядел усталым, но едва мы собрались опустить его на матрас, как он широко раскрыл глаза и захныкал. Он поднялся, цепляясь за бортик кровати. Мы уложили его и сели рядом. Он снова заплакал и вскочил. Мы опять его уложили. На 31-й раз он наконец угомонился и заснул.

В эту первую ночь он с криком проснулся ровно в час. Когда я вошла в его комнату, он уже стоял в кроватке. Я мягко уложила его. Чтобы не побуждать мальчика к общению, я не сказала ни слова и даже не смотрела ему в глаза. Через несколько минут Спенсер опять забеспокоился и поднялся. И началось. Он плакал и вставал, а я его укладывала. На 43-м круге он совершенно вымотался и провалился в сон. И снова зарыдал в 4:00. Спенсер был настолько верен своей поведенческой схеме, что по нему можно было сверять часы. На сей раз мой маленький чертик выскакивал из табакерки 21 раз.

(Да, дорогие мои, я действительно считала . Меня часто просят решить проблемы со сном, и, если очередная мама интересуется: «Сколько времени это займет?» – я по крайней мере могу сообщить точные данные. С некоторыми детишками счет приходилось вести на сотни.)

На следующее утро я рассказала Мелани и Стэну, как прошла ночь. Папа скептически хмыкнул:

– Это все зря, Трейси. Он не сделает нам такого подарка.

Я отрицательно покачала головой и тут же сонно кивнула, пообещав провести со Спенсером следующие две ночи.

– Хотите верьте, хотите нет, но худшее уже позади.

Я была права. Во вторую ночь Спенсера пришлось укладывать всего шесть раз, чтобы он уснул. В 2:00, едва услышав всхлипы, я проскользнула в детскую – он только-только начал приподнимать голову и плечи – и мягко уложила его. Пять заходов – и он проспал до 6:45. Впервые в жизни! Следующей ночью Спенсер завозился в 4:00, но не проснулся и спал до 7:00. С тех пор его ночной сон длится 12 часов. Мелани и Стэн наконец-то вернули свою жизнь.

«Он не дает его положить»

Давайте рассмотрим, как решить с помощью УПС-метода еще одну распространенную проблему. Итак, позвольте представить: «Младенец, которого нельзя спустить с рук»! Таков был трехнедельный Тедди, сын Сары и Райана, с которым вы уже познакомились в главе 2. «Тедди терпеть не может, когда его кладут в кроватку», – жаловалась Сара. Условие : Райан, вечный командировочный, с таким жаром вознаграждал себя за разлуку с малышом, что по возвращении домой буквально не спускал его с рук. Кроме того, Сара наняла няню, уроженку Гватемалы, где ношение младенцев на руках является частью культурной традиции. Поведение малыша Тедди было предсказуемым, я видела сотни таких младенцев – приложишь его к плечу, и он на седьмом небе от счастья. Но едва только я пыталась его от себя отстранить – клянусь, между нами было не больше 25 см, – и он разражался криком. Если я оставляла попытку и вновь приближала себя к своему плечу, вопль тут же обрывался. Сара, убежденная, что Тедди «не дает» его положить, всегда сдавалась, чем подкрепляла нежелательное поведение. Следствие вы легко вывели бы сами: Тедди требовал, чтобы его всегда носили на руках.

Замечу, нет ничего плохого в том, чтобы носить ребенка на руках, лелеять и ласкать его. И, безусловно, если малыш плачет, его нужно успокоить. Как я уже говорила, проблема заключается в том, что многие родители не понимают, где заканчивается потребность ребенка в психологическом комфорте и начинается дурная привычка. Они носят его еще долго после того, как его потребность уже удовлетворена . Наконец ребенок заключает (разумеется, в меру своего младенческого соображения): «Ага, так вот она какая, жизнь! Мама и папа все время носят меня на руках». Но что происходит, когда ребенок набирает вес или родители возвращаются к работе, плохо сочетающейся с присутствием младенца у них на руках? Ребенок «говорит»: «Постойте-ка! Вы же должны меня носить! Я не собираюсь лежать тут сам по себе».

Ваши действия? Измените следствие, изменив свое поведение . Вместо того чтобы постоянно носить малыша, берите его на руки, только когда он заплачет, но, едва успокоится, кладите снова. Он заплакал опять? Возьмите его. Утешился? Положите. И так действуйте дальше. Возможно, вам придется играть в ваньку-встаньку 20–30 раз, а то и больше. Терпение! По сути, вы говорите ему: «Все в порядке. Я здесь. Ты можешь лежать сам». Обещаю, вечно это не продлится – при условии , что вы сами не пойдете на попятный.