Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Познание, научное исследование реального мира, в том числе человека, его мышления, социоисторических организмов, продолжается и, наверное, никогда не может быть завершено. При этом новые исследователи, обращаясь к уже изученным объектам живой и неживой природы, будут осмысливать выводы и рекомендации своих предшественников, вникать в смысл текстов, сформулированных закономерностей и законов, уяснять возможности существующих теорий, методологии и методики исследований, стремиться к эффективному использованию всего инструментария исследования. В этом непрерывном по самой природе развития исследований процессе атрибутивно присутствуют понимание, интерпретация и объяснение, которые обязательно себя проявляют и в ходе изучения и осмысления всеми людьми, а не только учеными, реальных материальных и духовных творений предыдущих поколений, с которыми все сталкиваются в течение жизни. К ним можно отнести произведения материальной и духовной культуры, искусства, тексты мыслителей, писателей, поэтов, религиозных деятелей, созданные людьми правовые нормы и т.д. В этом процессе осмысления творений людей присутствует некоторая специфика познания данных объектов. Она состоит в том, что в последних заключено знание, умения, навыки и опыт людей, которых, может быть, уже нет. Например, при изучении исторического прошлого конкретным исследователем создается история общества, которая не является некой природной, независимой от субъекта реальностью. Это реальность, которая реконструирована или воссоздана познающим субъектом. При этом история как объект познания может трактоваться трояко: 1) как ушедшие в небытие реальные события; 2) как восстановленная людьми реконструкция реальных событий прошлого; 3) как совокупность ныне существующих исторических фактов, которые являются потенциальными знаками реального исторического дискурса.
Получается, что реконструирование истории осуществляется через конструирование знаков исторического дискурса как историком, так и читателем, в соответствии с приобретенными знаниями и познавательными принципами и средствами. В связи с этим в истории воплощается не только объект, но и субъект познания.
Из этого следует, что алгоритм адекватного и точного приближения наших теоретических и эмпирических представлений к существующему независимо от нас объекту начинает давать сбои, когда мы стремимся познать «субъективное творение». Дело в том, что субъективное творение не может реально существовать как объект, ибо в нем заключена природа предыдущего субъекта познания.
Таким же, достаточно специфичным и вполне сложившимся примером, являющим особенности познания объектов, созданных человеком, являются процедуры правотолкования и правоприменения. Очевидно, что юридическая деятельность предполагает оценку свершившихся событий, а потом сопоставление, соотнесение выводов с нормативными актами и, наконец, вынесение соответствующего решения. При этом нормативные акты создаются не сами по себе, а законодателями и иными представителями государственной власти. и иными представителями государственной власти?. Специально подготовленными юристами они осмысливаются и используются.
В ХХ в. текст как объект познания стал осмысливаться многими философскими школами и направлениями. При этом философский подход к данному вопросу ставил на повестку дня вопросы осмысления не только самого текста, но всего того, что обусловливало его создание, какие социальные и личностные связи он воплотил в себя и какие следствия он влечет. В связи с этим в классическом познании происходили изменения. В познание были включены процессы понимания, интерпретации, объяснения, посредством которых мы приобретаем знания, позволяющие нам принимать квалифицированные решения и успешно реализовывать свой психофизиологический и интеллектуальный потенциал.
Проблема понимания и его соотношения с познанием и объяснением обсуждается с начала XIX в. До этого времени данная проблема не обладала собственным онтологическим статусом и носила в большей степени прикладной, сугубо утилитарный характер. Правда, следует оговориться, что онтологический статус проблеме понимания придало феноменолого-герменевтическое направление в философии, а аналитическая школа связала эту ю проблему с языковыми исследованиями. Поскольку активных исследований понимания со стороны диалектико-материалистических позиций было мало, создается впечатление, что материалистов эта проблема не интересовала и не интересует. Однако это не сосем правильно.
Во-первых, в немецкой классической философии (И. Кант, Г. Гегель и др.) проблема понимания напрямую была связана с методом научного исследования. Представители философской диалектики, хотя и идеалистической партии в философии, рассматривали понятия «понимание» и «объяснение» как элементы процесса познания. По их мнению, два этих понятия характеризуют разные познавательные процессы: познание неживой и живой природы, а также познание общества и текстов. «Диалектики» в определенной мере разделяли объяснение, присущее естественно-научному познанию, и понимание, характерное для гуманитарного цикла наук.
К. Маркс рассматривал понимание как постижение специфической логики специфического предмета и критиковал Г. Гегеля за его трактовку понимания как нахождения определения логическому понятию.
Во-вторых, есть основания полагать, что современной герменевтике присущи чрезмерные субъективистские тенденции. Как точно отметили авторы курса лекций по философии, «поскольку речь идет о существующей ныне на Западе философской герменевтике, она с марксизмом не совместима ни по методу, ни по теории. Существует предположение, что одна из главных причин распространения философской герменевтики состоит в поисках средства защиты гуманитарного образования перед натиском сциентизма как стиля мышления современной научно-технической революции. Одна из важных причин увлечения герменевтикой на Западе в том, что современное мышление перестает видеть мир в его движении и понимать смысл исторического движения. Анализ текстов не приведет и не приблизит к истине, он лишь раскрывает их смысл. На смену одним интерпретациям приходят другие, только и всего. Релятивизм и мировоззренческий плюрализм — характерные черты герменевтики»[99].
В современной эпистемологии понимание трактуется по-разному. Например, у В. Дильтея понимание есть разумение, т.е. процесс распознавания внешнего по знакам, даваемым нам чувствами извне. Это своеобразное проникновение в духовный мир автора текста, неразрывно связанное с реконструкцией культурного контекста его создания. У М. Хайдеггера понимание — это специфически человеческое отношение к действительности, способ бытия человека в мире. Согласно Х. Г. Гадамеру понимание прошлой культуры неотделимо от самопонимания интерпретатора. Понимание раскрывает не смысл, заложенный автором в текст, а то, какой предмет и его суть скрыты за этим смыслом. Из этого следует, что всякое понимание — это языковая проблема. Оно достигается, или не достигается в «языковой плоскости» и в доказательствах не нуждается. Выходит,Следовательно, если следовать логике Х. Г. Гадамера, понимание — это всегда подключение к смыслам человеческой деятельности, и выступает оно в качестве формы взаимодействия между предметной заданностью понимаемого текста и интерпретатором. Результатом такого взаимодействия является формирование новых смыслов.
Однако такая трактовка понимания, иллюзия легкой, почти автоматической его достижимости долгое время затемняла его сложность и комплексный характер. Уход от определения этого понятия или указание на то, что оно является основным для герменевтики, не прибавляло ничего для уяснения и раскрытия не только социально-гуманитарного познания, но и самой герменевтики.
Прежде всего следует иметь в виду, что процесс понимания органически связан с процессом познания человеком окружающего мира, однако не сводится целиком и полностью только к познавательной деятельности. Проблематика понимания не может вытеснить вопросы теории познания. Процесс понимания обладает своей спецификой, отличающей его от других интеллектуальных процессов и гносеологических операций.
Обобщение разных подходов и трактовок понимания позволяет утверждать, что понимание как реальное движение в смыслах, практическое владение этими смыслами сопровождает всякую конструктивную познавательную деятельность и есть ее необходимый момент. Причем понимание может выступать в двух ракурсах: 1) как приобщение к смыслам человеческой деятельности; 2) как смыслообразование.
Понимание связано с погружением в «мир смыслов» другого человека, постижением и истолкованием его мыслей и переживаний. Понимание — это поиск смысла. Понять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происходит в условиях общения, коммуникации и диалога. Понимание неотделимо от самопонимания и происходит в стихии языка.
Представитель французской герменевтики Поль Рикер (1913—2005) утверждал, что понимание никогда не отрывается от познания, а просто представляет собой «этап в работе по присвоению смысла». По его мнению, понимание — это выявление мышлением смысла, скрытого в символе. Философ основывает свои выводы на следующих положениях: а) герменевтика — это последовательное осуществление интерпретаций; б) суть герменевтики — многообразие интерпретаций; в) понимание — искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другим сознанием через их внешние выражения; г) один и тот же текст имеет несколько смыслов, которые наслаиваются друг на друга[100].
Получается, во-первых, что любой текст — источник множества его пониманий и толкований, и понимание его автором — только одно из них. Произведение содержит в себе одновременно несколько смыслов. Именно в этом состоит его символичность. Символ — это не образ, а сама множественность смыслов, поэтому понимание текста не может ограничиться лишь тем смыслом, который вложил в него не только автор текста или произведения, но и его интерпретатор. Это значит, что понимание восполняет текст, носит активный творческий характер. Вместе с тем зависимость понимания текста от конкретных исторических условий его интерпретации отнюдь не превращает его в чисто психологический и субъективный процесс, хотя личные пристрастия и опыт интерпретатора играют здесь далеко не последнюю роль.
Во-вторых, эта множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо смысловые явления могут существовать в скрытом виде, потенциально и раскрываться только в благоприятных для этого развития смысловых культурных контекстах последующих эпох.
В-третьих, смысл текста в процессе исторического развития изменяется. Каждая эпоха открывает, особенно в гениальных произведениях, что-то новое, свое. Новое понимание снимает старый смысл, переоценивает его.
В-четвертых, понимание текста — это диалектический процесс, диалог разных культурных миров, результат столкновения смыслов, диалог текстов, личностей, культур.
В-пятых, понять текст чужой культуры — значит, уметь находить ответы на вопросы, которые возникают в нашей современной культуре.
Так, Г. И. Рузавин выделяет три основных типа понимания:
1. Понимание, возникающее в процессе языковой коммуникации, происходящей в диалоге. Результат понимания или непонимания здесь зависит от того, какие значения вкладывают собеседники в свои слова.
2. Понимание, связанное с переводом с одного языка на другой. Тут имеют дело с передачей и сохранением смысла, выраженного на чужом языке, с помощью слов и предложений родного языка.
3. Понимание, связанное с интерпретацией текстов, произведений художественной литературы и искусства, а также поступков и действий людей в различных ситуациях. Здесь недостаточно ограничиться интуитивным постижением смысла (интуиция, воображение, сопереживание и другие психологические факторы). Это первый уровень понимания. Второй уровень требует привлечения других средств и методов исследования: логико-методологических, аксиологических (ценностных), культурологических и т.п.[101].
Однако, как следует из выделенных трактовок понимания, в каждой из них выделяется лишь одна из сущностных характеристик раскрываемого феномена — раскрытие смысла текста или произведения.
Вместе с тем, понимание — это: а) важнейшая форма реализации сознания, лежащая в основе всех интеллектуальных процессов; б) акт синтеза нового знания с уже имеющимися у субъекта содержанием сознания; в) определенное ментальное состояние собранности и ясности ума; г) определенный экзистенциально-психологический аспект, сопровождающийся эмоциональными переживаниями; д) извлечение смысла, результат осмысления и интерпретации различных знаков; е) постижение сущности, ценности предмета познания.
Понимание — это идеальный интегральный акт сознания, сопровождающийся определенным ментальным состоянием и переживанием, в котором происходит единовременное постижение сущности, извлечение смысла, определение ценности какого-либо явления, на основе которого производится сознательное принятие решения.
Иными словами, понимание есть не только постижение смысла того или иного феномена, его места в мире, его функции в системе целого, но и выявление сущности исследуемого предмета, отраженного в знаке, образовании, явлении, внутреннее состояние мышления.
Понимание связано с интерпретацией (лат. interpretatio — толкование, разъяснение), являющейся одной из фундаментальных проблем гносеологии, логики, методологии науки, философии языка, семиотики, теории коммуникаций и др.
Для уяснения сути и содержания интерпретации выделим ее характерные признаки, используя результаты исследований представителей герменевтической, феноменологической и аналитической традиции в философии, а также материалистической философии и естественных наук. Все направления и школы, исключая материалистов, характеризуют интерпретацию как метод освоения текста, свойство понимающего сознания. Материалистическая философия определяет интерпретацию как совокупность значений, смыслов, придаваемых каким-либо образом элементам некоторой теории (выражениям, формулам и отдельным символам)[102].
В естествознании интерпретация фактически означает попытку соотнесения теории с онтологической реальностью, являясь, таким образом, существенным компонентом ее предметной верификации и основанием конституирования логических исчислений в качестве формализованных языков. При этом считается, что соотношение теории и соответствующего фрагмента реальности не всегда может быть описано в языке изоморфизма[103].
Если в содержательных научных теориях интерпретация, как правило, является изначально подразумеваемой, и теория использует лишь изначально осмысленные выражения, то для логико-математических формализованных теорий интерпретация является неимманентной, внутренне им присущей.
Особая роль принадлежит интерпретации в социальном и гуманитарном познании. Здесь она используется как средство установления значения понятийных вербальных структур (например, при правотолковании и правоприменении формулировок нормативных актов в индивидуально-конкретной ситуации в юридической практике) или как наделение выражений тем или иным смыслом. Так, в античной культуре, в рамках истолкования неоплатониками аллегоризма литературных памятников классического наследия, интерпретация использовалась как объективно практикуемая когнитивная процедура. В христианской культуре Средневековья интерпретация являлась сознательно культивируемым приемом, используемым для того, чтобы донести для верующих смысл Божественных намерений, «получаемых» иерархами церкви посредством им присущим Божественным откровениям. инспирируя ее выраженную интенцию на усмотрение знамений в явлениях и символизма, и фактически конституирующим такое ее направление, как экзегетика смысл выделенного фрагмента совершенно не понятен. Согласно постмодернистской позиции интерпретация обусловливает осмысление процедур понимания, и это происходит в силу семантического самодвижения текста, т.е. самотолкования мысли. Другими словами, каждое предложение, которое уже само по себе имеет толковательную природу, поддается толкованию в другом предложении. В этом контексте постмодернизм постулирует презумпцию абсолютной независимости интерпретации от текста и текста от интерпретации, на базе которой конституируется альтернативная идея интерпретации, идея экспериментации.
Интерпретация — это личностный процесс преобразования осмысленной субъектом исследования предметной области познания в эффективный, с его точки зрения, язык общения, придающий пониманию им конкретного предмета своего смыслового наполнения.
Таким образом, интерпретация как универсальное действие по приданию смысла и истолкованию происходит всегда, когда человек свое понимание предмета исследования намерен кому-то, в том числе и себе, объяснить.
Интерпретация как феномен может проявлять себя в рамках: а) физической интерпретации (психофизиологические проявления субъекта исследования); б) речевой интерпретации (использование субъектом исследования различных языков); в) знаковой интерпретации (использование субъектом исследования различных символов, образов, индексов); г) социальной интерпретации (использование субъектом исследования примеров из реальной жизни людей, конкретных этносов, народностей, наций, их культур); д) технической интерпретации (использование субъектом исследования различных технических конструкций, человекотехнических систем, технологий); е) музыкальной интерпретации (использование субъектом исследования единого для всех народов языка музыкальных звуков, музыкальной гармонии) и т.д.
Взаимодействие этих частей происходит по законам диалектического развития. Каждая часть общей системы интерпретаций относится к определенным подсистемам действительности, которые в свою очередь в онтологическом смысле также образуют общую мегасистему, состоящую из тех же частей.
Наряду с пониманием и интерпретацией существует и такая важнейшая познавательная процедура, как объяснение. Главная цель данной процедуры состоит в том, чтобы доступно и непротиворечиво преподнести слушателям, читателям понятную, осмысленную, интерпретированную субъектом исследования природу и сущность изучаемого им объекта.
Объяснение иногда соотносят и сопоставляют с описанием, но последнее не ориентировано на вскрытие внутренней сущности предмета исследования в конкретном объекте, а ориентировано только на то, чтобы предоставить читателю или слушателю внешние черты и свойства объекта и, может быть, предметной области, которую познает субъект исследования.
Объяснение — это логико-речевая и логико-языковая процедура предоставления слушателям и читателям в доступной для их понимания форме знаний о природе и сущности изученного субъектом исследования объекта посредством подведения их под общий закон или путем раскрытия основных черт и свойств конкретной предметной области данного объекта.
Конечно, раскрывая сущность предмета исследования конкретного объекта, объяснение также способствует уточнению и развитию знаний, которые используются в качестве основания объяснения. Таким образом, решение объяснительных задач — это важнейший стимул развития научного знания и его концептуального аппарата.
В современной методологии научного познания наиболее широкой известностью и признанием пользуется дедуктивно-номологическая модель научного объяснения. Особенность этой модели или схемы состоит в том, что в этой процедуре подводят объясняемое явление под определенный закон. В данной модели объяснение сводится к дедуктивному выводу явлений из законов, которые могут быть не только причинными, но и функциональными, структурными и др.
Следует обратить внимание на то, что дедуктивно-номологическая модель объяснения описывает лишь конечный результат, а не реальный процесс объяснения в науке, который отнюдь не сводится к дедукции факта из закона или эмпирического закона из теории. Практически всегда этот процесс предполагает весьма трудоемкие исследования и дополняется творческими догадками, интуитивным поиском.
В области гуманитарных, социальных наук также используется рациональное объяснение. Его суть заключается в том, что при объяснении поступка некоторого субъекта, в качестве которого может быть личность или группа, юрист ориентирован на выявление мотивов, установок, которыми руководствовались действующие субъекты. Далее ему предстоит обосновать мысль, что в контексте выделенных мотивов и установок поступки конкретных субъектов были рациональными или, другими словами, разумными.
Значимый интерес для социально-гуманитарного познания представляет телеологическое или интенциональное объяснение. Оно раскрывает в поступках и поведении субъектов компоненты иррациональности, интенции (стремления) к цели, которую преследует конкретный субъект. Именно поэтому телеологическое объяснение является подлинной альтернативой модели объяснения через закон.
В интенциональном объяснении присутствует значимый познавательный компонент, так как применительно к социальной сфере жизнедеятельности человека, не все зависит от рациональных мотивов и установок. Общественная практика предоставляет множество примеров, где в поступках субъектов взаимопереплетаются как рациональные, так и интенциональные схемы проявления их активности.
Взаимосвязь рациональных и интенциональных схем проявления активности субъектов является в социальном и гуманитарном познании более продуктивной по отношению к дедуктивно-номологическому объяснению, роль которого наиболее значима в естествознании.
Что касается научного познания в целом, то в нем необходимо сочетать, а не противопоставлять друг другу различные виды объяснения для более глубокого постижения природы и сущности социальной жизни.
Понимание, интерпретация и объяснение тесно связаны, даже имеют некоторые схожие признаки. Все они вместе дополняют и раскрывают процесс изучения природы, общества, человека и его мышления. При этом понимание не сводится к объяснению, так как в социальном познании невозможно отвлечься от конкретных личностей, их деятельности, от их мыслей и чувств, целей и желаний. Более того, при объяснении активно проявляет себя один субъект, одно его мышление, а при понимании взаимодействуют как минимум два мышления, как минимум два сознания стремятся проникнуть друг в друга. Иными словами, объяснение менее всего диалогично, а интерпретация и понимание всегда в какой-то степени представляет собой диалог.
Результатом понимания и интерпретации являются ответы на вопросы с вопросительными словами «кто?», «что?», а результатом объяснения — суждения, высказывания, которые дают ответ на вопрос с вопросительным словом «почему?».
Кроме того, эти мыслительные процедуры особым образом взаимопроникают друг в друга. Объяснение фактически подготавливает почву для интерпретации фактов и понимания более глубокой сущности изучаемого объекта. В этом познавательном процессе достаточно значимым является каузальное объяснение[104], которое может проявлять себя как предсказание и ретросказание.
Объяснения, обладающие силой предсказания, играют исключительно важную роль в экспериментальных науках. Именно опираясь на них, мы формулируем версии, гипотезы, которые определяют в дальнейшем направления исследований и позволяют раскрывать сущность изучаемого объекта.
В то же время ретросказательные объяснения занимают важное место в таких науках, как космогония, геология, теория эволюции и других, которые изучают развитие природных явлений и процессов. Используя данное объяснение, мы можем формулировать предположения о том, что наличие каких-то признаков у реально существующих объектов было присуще изучаемым объектам в прошлом.
Рестросказательные объяснения, т.е. пересмотр отдаленного прошлого в свете более поздних событий, в высшей степени характерны для исторической науки. При этом, конечно, следует избегать как абсолютизации прошлого, так и его переоценки, ведь ретросказательные объяснения могут ввести в заблуждение, так как делают суждения историка показателем его вкусов и предпочтений, в соответствии с которыми он отбирает важное или «ценное». Разумеется, этот элемент присутствует в историографии. В конечном итоге может произойти так, что исследователь «припишет» прошлым событиям такую роль и значение, которыми они не обладали.
Вопросы для самоконтроля
1. Каково содержание мышления?
2. Какова связь познания и мышления?
3. Что является биологической и социальной основой мышления?
4. Какое определение мышления и его видов вы могли бы сформулировать?
5. Каковы возможности логики в оценке содержания мышления?
6. Какие требования к мышлению предъявляет закон тождества?
7. Какие компоненты мышления обусловливает закон противоречия?
8. В чем смысл закона исключенного третьего?
9. Какова роль закона достаточного основания в формировании истинных выводов?
10. Какие возможности в формировании правильного мышления у студентов имеет изучение и использование ими законов логики?
11. Каково содержание веры?
12. Как можно рассматривать веру с позиций психологии?
13. Что является основой веры в различных видах религий?
14. Каково определение веры в гносеологии?
15. Каковы возможности веры в развитии человеческого бытия?
16. Какие ограничения в возможностях знаний инициируют развитие веры у людей?
17. Каких взглядов на веру придерживался А. Эйнштейн?
18. В чем смысл взаимосвязи веры и мировоззрения человека?
19. Как в связи веры и знаний можно найти путь к прогрессу человечества?
20. Какую позицию о роли веры и знаний в развитие общества занимает академик Ж. И. Алферов?
21. Какими потребностями развития науки обусловлены процессы понимания, интерпретации и объяснения?
22. Какие подходы по трактовке понимания были в истории развития философии?
23. Какие познавательные процедуры составляют содержание понимания?
24. Каково определение понимания?
25. Каковы взгляды на интерпретацию существуют в герменевтике?
26. Какова познавательная структура интерпретации?
27. Что собой представляет объяснение?
28. В чем смысл дедуктивно-номологической модели объяснения?
29. Что представляет собой каузальное объяснение?
30. Как связаны между собой понимание, интерпретация и объяснение?
Глава 10
Основы философии науки
В результате изучения материала данной главы студент должен:
Знать
· содержание и сущность науки, основные причины ее возникновения и развития;
· исторические этапы развития науки;
· выдающихся представителей научной мысли;
· содержание рациональности и особенности научной рациональности;
· критерии типологии научной рациональности и основные ее типы;
· динамику развития науки и ее основные закономерности;
уметь
· оценивать критерии научных революций;
· осмысливать имеющиеся взгляды и концепции развития науки;
· соотносить и сопоставлять типы научной рациональности;
· применять полученные знания для анализа проблем юридических наук;
· анализировать противоречия развития юридических наук;
владеть
· навыками использования достижений науки в выявлении сути социальных проблем;
· определения мировоззренческой роли научных открытий;
· обоснования научно-исследовательских программ в области юридических наук;
· использования законов возникновения и развития наук, в том числе и юридических;
· выявления основных закономерностей развития типов научной рациональности;
· работы с источниками научной информации.
Приступая к раскрытию темы данной главы, хотелось бы обратить внимание на тот факт, что в философии не существует пока единого подхода к трактовке содержания философии науки. В связи с этим в главе будут рассмотрены и обобщены имеющиеся подходы, раскрывающие содержание данного феномена, и представлены выводы, которые проверены временем, осмыслены научным сообществом и подкреплены общественной практикой.
Хотелось бы отметить, что здесь в некоторой степени нам не удастся избежать повторных ссылок на работы философов-мыслителей, которые творили в Европе в XIX – XX веках.
Содержание и функции философии науки
В данном параграфе недопустимо многое дублирует уже сказанное в параграфе 2.7. Нужно либо снимать дублирование, либо дать в начале этого параграфа предложение, обосновывающее эти повторы.
Общественная практика позволяет утверждать, что выявление сути и содержания философии науки, ее предмета и предназначения можно осуществить посредством исследования связи философии и частных наук.
Естественно, что современная философия уже не может претендовать на роль науки наук, насыщая себя знаниями, выработанными человечеством. Философия может и должна обращать свой взор на анализ обобщений частных наук, ибо они имеют конкретный инструментарий, апробированную факторологическую базу исследования, развитый понятийно-категориальный аппарат для того, чтобы раскрывать сущность объектов исследования.
Связь философии и частных наук состоит в том, что все науки пронизаны философией и одновременно имеют философское основание, представляющее собой, по нашему мнению, совокупность философских идей, посредством которых обосновываются фундаментальные гносеологические и методологические принципы не только научного познания, но и самого развития наук, их содержание и соответственно формы. Философское основание науки составляют те философские идеи и принципы, которые обосновывают как идеалы, так и бытийные постулаты науки.
В связи с этим предметная область философии науки представляет собой нечто общее, то, что объединяет частные науки в некоторое единое целое, но одновременно оставляет за каждой конкретной наукой выявление и раскрытие предназначенных ей связей компонентов реальных объектов, установление их природы, сущности. Другими словами, предназначение философии науки — это выявление общих закономерностей развития наук, выявление причин и источников этого развития, а также прогноз в развитии наук, определение их роли в жизни человека и общества.
Кроме этого, за философией науки остается исследование структуры научного знания, средств и методов научного познания, способов обоснования и развития научного знания. В реализации данных задач философия науки опирается как на различные философские концепции познания, так и на результаты, достижения естественных, гуманитарных и технических наук, на основе которых она осуществляет свои логико-методологические обобщения.
Конечно, такая трактовка содержания задач, осуществляемых философией науки, не является, как говорят, истиной в последней инстанции. Различные философские партии и школы, которые возникли и развивались с развитием человеческого сообщества и самой философии, по-разному видели и видят задачи философии науки. Вместе с тем трудно возразить против утверждения того, что объектом философии науки как составной части философского знания является такой социально-исторический феномен, как наука и частные, в том числе и юридические, науки, а также все, что обусловливает развитие этого феномена в рамках развития общества и всей совокупности элементов социоприроды.
Предметом философии науки является то, что обусловливает внутреннее содержание науки и частных наук. Конкретнее это общие закономерности возникновения, становления и развития науки как цельного и одновременно сложного социального образования, причины и источники развития наук, их методов, средств и способов, а также содержание, структура научного познания и знания, критерии истинности научных знаний, место и роль науки в жизни человека и общества (рис. 10.1).
Рис. 10.1. Содержание и структура науки
Уточнив в определенной степени объект и предмет философии науки, опираясь на достижения современного этапа развития человеческой культуры и познания, можно сформулировать ее определение.
Философия науки — это составная часть философского знания, изучающая общие закономерности возникновения и развития наук, основные регулятивы и средства их функционирования, структуру и результаты научного познания и проверки истинности получаемых знаний, а также осуществляющая методологические обобщения по систематизации и классификации наук, обобщающая конкретные научные знания до уровня их распространения среди широкого круга граждан общества.
Самостоятельной областью исследований своей предметной области, философия науки становится в середине XIX в. благодаря работам У. Уэвелла и Дж. С. Милля. Дальнейшее ее развитие и расширение ее проблем, формирование ее концептуальных схем связано с работами Б. Больцано, Э. Маха, Ж. А. Пуанкаре, П. М. М. Дюэма и др.
Уже с конца 1920-х гг. наибольшее влияние в философии науки приобрела концепция логического позитивизма, в которой наука рассматривалась как система утверждений, «протокольных» предложений, описывающих чувственные переживания и восприятия субъекта[105].
С конца 1950-х гг. появились концепции, претендующие на описание развития научного знания в целом или в отдельные исторические периоды. В центре их внимания оказывались проблемы анализа развития науки. В это время значительное влияние приобретает методологическая концепция К. Поппера. В ней исследователь поставил цель создать теорию научной рациональности как системы стандартов и норм роста научного знания[106].
Достижение поставленной им цели потребовало отвергнуть неопозитивистский принцип верифицируемости, в соответствие с которым полученные знания считались неизменно истинными. К. Поппер считал, что это иллюзия. По его утверждению, любая теория рано или поздно заменяется новой, поэтому задача гносеологии заключается не в поиске единственно верной теории, а в разрешении проблемы роста знания, достигаемого посредством рациональной дискуссии, которая, по сути, всегда является критикой существующего знания.
Следовательно, философия, в частности гносеология, обязана не только осмыслить процесс развития научных знаний, но и отделить научные знания от ненаучных. Для достижения этих целей необходимо руководствоваться принципом фальсифицируемости.
По глубокому убеждению К. Поппера, лишь те теории могут считаться научными, для которых возможно существования ситуаций, способных их опровергнуть. Другими словами, научные теории — это такие теории, которые в принципе могут быть фальсифицированы. Чем в большей степени теория подвержена возможности ее опровержения, тем большую ценность она имеет для науки. Теория, не опровержимая в принципе, не является научной. В итоге рост научного знания как раз и состоит в выдвижении гипотез и их опровержений, т.е. в фальсификации.
Фальсификация, по мысли К. Поппера, — это путь минимизации количества заблуждений и ошибок, способ обретения истины. Преодоление же непрерывных актов фальсификации теоретического знания возможно только за счет его развития и углубления. При этом вероятность фальсификации будет только возрастать, что является неизбежной платой за прогресс.
Как видим, воззрения К. Поппера интересны и привлекательны, если, конечно, не обращать внимание на тот факт, что принцип фальсифицируемости, обосновываемый ученым, не позволяет разрешить следующее формально-логическое противоречие. Например, как опровергнуть такие «концептуальные утверждения» представителей оккультизма: трудности, возникающие в жизнедеятельности граждан современной России, обусловлены или «карой небесной», или «противостоянием планет». В соответствии с утверждением К. Поппера данная концепция должна легко опровергаться. Имеются более содержательные концепции. Например, «концепция эволюции посредством естественного отбора» Ч. Дарвина, которая призвана, по мысли К. Поппера, выдерживать столкновения с гораздо большим, по сравнению с «грубой» концепцией, числом конкретных точечных фактов, много раз подвергалась опровержению.
Пожалуй, наибольшее число сторонников и критиков собрала философская концепция науки, предложенная американским исследователем Т. Куном. Отправным пунктом размышлений этого ученого над проблемами эволюции научного знания стал отмеченный им любопытный факт, состоящий в том, что представители естественных наук соблюдают и поддерживают неписаное соглашение: пока храм науки, в котором находятся представители конкретных естественных наук, «не шатается», качество его фундамента не обсуждается.
Другими словами, имеющаяся возможность исследователей длительное время работать в неких предзаданных рамках, очерчиваемых фундаментальными научными открытиями, стала для Т. Куна фактором, обусловившим принципиальное, смысловое наполнение его концепции развития науки. Основываясь на данном факте, он ввел в свою концепцию философии и методологии науки принципиально новое понятие — «парадигма».
По мысли Т. Куна, парадигма определяет стиль научных исследований, их дух и является по своему предназначению метатеоретическим образованием. В содержательном аспекте парадигму составляют «признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу»[107]. Таким образом, парадигма на долгие годы определяет круг проблем, привлекающих внимание ученых, является своеобразным официальным подтверждением подлинной научности их занятий.
При этом содержание парадигмы отражается, как правило, в учебниках, фундаментальных трудах крупнейших ученых. В связи с этим основные идеи парадигмы проникают через образование и просвещение в массовое сознание.
По мнению Т. Куна, приращение научных знаний внутри существующей парадигмы было нормальным развитием науки. Смена же парадигмы, при развитии наук являлось ничем иным как научной революцией. Однако появление новой парадигмы принципиально не предсказуемо. Такое положение дел обусловливается тем, что в критической точке перехода от одного состояния к другому имеется несколько возможных продолжений, несколько тенденций, векторов развития научного знания. Проявление той или иной тенденции в развитии науки зависит от стечения самых разнообразных обстоятельств, хотя в большей степени этот процесс является законообразным. Правда, данная законообразность выбирается случаем из целого веера возможных тенденций, которые являются ничуть не менее законообразными чем та, которая реально проявится.
Альтернативную модель развития науки предложил И. Лакатос. Его концепция, названная методологией научно-исследовательских программ, по своим структурным компонентам довольно близка к куновской, но принципиально отличается по объяснению причин развития науки.
В общем виде модель развития науки, разработанная И. Лакатосом, может быть описана следующим образом: «наличествующая научно-исследовательская программа — противоречия, которые она не способна разрешать — варианты новых научно-исследовательских программ — критерии отбора будущей научно-исследовательской программы — новая научно-исследовательская программа».
И. Лакатос достаточно убедительно обосновывает мысль о том, что выбор научным сообществом одной из многих конкурирующих исследовательских программ может и должен осуществляться рационально. Это должно происходить на основе четких, рациональных критериев, тем более (на это ученый обращает внимание научного сообщества), что в большинстве случаев это положение подтверждается историческими фактами, зафиксированными в процессе развития науки. И. Лакатос считает, что исторически непрерывное развитие науки представляет собой конкуренцию научно-исследовательских программ. По его убеждению, эти программы имеют следующую структуру:
— «жесткое ядро», включающее неопровержимые для сторонников программы исходные положения;
— «негативная эвристика» как своеобразный «защитный пояс» ядра программы, состоящий из вспомогательных гипотез и допущений, которые снимают противоречия с аномальными фактами;
— «позитивная эвристика», представляющая собой, по выражению самого И. Лакатоса, «правила, указывающие, какие пути надо избирать и как по ним идти»[108]; другими словами, это ряд доводов, предположений, направленных на то, чтобы изменять и развивать «опровержимые варианты» исследовательской программы.
Исследовательская программа предстает не как «изолированная теоретическая концепция», а как целая серия модифицируемых теоретических концепций, в основе которых лежат единые исходные принципы.
Важно отметить, что И. Лакатос обосновывал последовательную смену моделей научно-исследовательских программ не аномальными наблюдаемыми фактами, а теоретическими и математическими затруднениями самой программы. Именно разрешение затруднений, с которыми сталкивается сама программа, и составляет, по мнению автора концепции, суть «позитивной эвристики», ведь многие ученые, работающие «внутри какой-либо исследовательской программы», могут долгое время избегать противоречащих ей фактов и даже игнорировать критику в адрес данной программы.
Однако со временем «позитивная эвристическая сила» конкретной исследовательской программы исчерпывает себя. Тогда встает вопрос о смене самой программы. Вытеснение одной программы другой представляет научную революцию.
Наряду с рассмотренными нами концепциями развития науки, которые имеют статус философских, особый интерес представляет подход С. Тулмина к исследованию науки, конкретизированный автором в дискуссиях с К. Поппером, Т. Куном, И. Лакатосом и другими исследователями, занимающимися вопросами становления и развития такого феномена, как наука. В результате им была сформулирована оригинальная эволюционистская концепция развития науки.
Так же, как в уже ранее рассмотренных концепциях, С. Тулминым для осмысления содержания процесса развития науки, раскрытия своей эволюционистской концепции были использованы новые понятия: «рациональная инициатива», «концептуальный отбор», «матрица понимания», «интеллектуальная экология» и др.
Феномен «наука» С. Тулмин рассматривает как совокупность исторических популяций, своеобразных независимых друг от друга теоретических построений, имеющих свою собственную, отличную от других, историю, структуру и смысл. Вследствие этого в содержательном отношении наука представляет собой и совокупность интеллектуальных дисциплин, и совокупность профессиональных институтов. При этом дисциплинарный и профессиональный компоненты науки, внутренний и внешний ее аспекты соотносятся друг с другом по принципу дополнительности.
Более всего за рамки логического обоснования выходит философская концепция науки и ее развития, разработанная австрийским философом и методологом науки П. Фейерабендом. Он дал ей название эпистимического анархизма.
П. Фейерабенд в русле своей концепции поставил научную теорию с ног на голову. Он отрицал существование объективной истины, признание которой расценивал как догматизм. Отвергая как кумулятивность научного знания, так и преемственность в его развитии, П. Фейрабенд отстаивал научный и мировоззренческий плюрализм, согласно которому развитие науки предстает как хаотичное нагромождение произвольных переворотов, не имеющих каких-либо объективных оснований и рационально не объяснимых.
Развитие научного знания, по П. Фейерабенду, предполагает неограниченное приумножение конкурирующих теорий, взаимная критика которых стимулирует научное познание. Успех же любой из них, по его мнению, определяется умением автора-одиночки организовать это знание. Так как наука не является единственной или предпочтительной формой рациональности, источником альтернативных идей могут быть любые вненаучные формы знания: магия, религиозные концепции, здравый смысл и др. Столь же правомерно, как считает П. Фейерабенд, и теоретическое упорство авторов научных концепций, т.е. отказ от альтернатив в познании независимо от критики создаваемых научных теорий.
П. Фейерабенд логически обосновывает два аспекта развития науки. Во-первых, с принятием новой теории в науке следует трансформировать как понятия, так и факты, которые были основой этих понятий. Во-вторых, так как наш повседневный язык включает в себя предыдущие теории, мы не в состоянии избежать теоретических допущений, ограничиваясь исключительно употреблением понятий, включенных в повседневные дескриптивные выражения.
В целом философия науки П. Фейерабенда — это гносеологический, методологический и мировоззренческий плюрализм, наполненный широкой трактовкой рациональности, а также синтезом позитивистских и социально-антропологических ориентаций, культурологическими, герменевтическими и антропологическими методиками исследования знания.
Наконец, несколько слов о концепции развития науки, основанной на преодолении познавательно-психологических барьеров. Она была предложена и обоснована нашим соотечественником Б. М. Кедровым, который называл эти барьеры «оградительными сооружениями». Применительно к развитию науки они обусловливают научные открытия, технические изобретения, являются не только тормозом в развитии человеческого познания, но и их стимулом.
На основе анализа развития естественных, технических и общественных наук Б. М. Кедров показал внутреннюю связь и единство таких процессов, как мышление, научное и техническое творчество, поиск истин в научной работе, разгадывание загадок, вспоминание забытых слов на основе познавательно-психологического феномена, который он назвал познавательно-психологическим барьером.
Смысл данной концепции состоит в следующем:
— в жизни человека, его познавательно-преобразовательной деятельности, а также в жизни общества существуют объективно познавательно-психологические барьеры;
— барьеры возникают и действуют на определенной стадии развития общества и человека, не допуская преждевременного выхода за рамки данной ступени развития знания, пока оно себя не исчерпало (ступень особенности);
— как только познавательно-психологический барьер достигает ступени особенности, он становится тормозом для дальнейшего прогресса науки (для перехода к всеобщему) и поэтому реально преодолевается, что и составляет самую суть научных открытий.
Другими словами, препятствием на пути непрерывного развития науки является определенная инертность познания и общественной практики, которая не позволяет науке перейти на ступень всеобщего. Как только появляется субъект науки, который способен творчески перейти на ступень всеобщего, возникает новое открытие. Переход к всеобщему осуществляется на основе «подсказки-трамплина». Это относится не только к крупномасштабным открытиям, но и к самым «ничтожно малым», которые, может быть, на первый взгляд, и не связаны с общей тенденцией эволюции науки. Однако это не так. В мире науки, да и вообще в природе, проявляется «единство малого и большого, ничтожного и великого». Недаром факт падения яблока (может быть, этот случай и придумали) связывают с открытием И. Ньютоном закона всемирного тяготения.
Таковы основные положения рассмотренных нами философских концепций развития науки, в которых обосновываются черты и свойства научного знания, содержание процесса познания, раскрывается место и роль науки в жизни человечества и конкретного человека, осуществляется прогноз в развитии науки в целом и ее видов.
Следует признать, что несмотря на значительную палитру философских воззрений все существующие, а не только рассмотренные нами концепции, внесли огромный вклад в становление и развитие философии науки. В них наличествуют продуктивные идеи, раскрывающие причины и источники развития научного знания, творческие методологические подходы к исследованию структуры науки, сформулирован целый ряд понятий и категорий, которые позволяют полнее и всестороннее раскрывать природу и сущность науки.
Сущность научных революций
С развитием общественной практики, возникновением речи, изобретением письменности поиск знаний развивался, усложнялся и превращался в относительно самостоятельный процесс. На определенном этапе развития общества этот процесс становился относительно самостоятельным, напрямую не связанным с потребностями выживания человека, обеспечения его безопасности. Однако со временем, когда вопросы, исходящие из проблем бытия людей становились более сложными и трудными, а необходимость получать на них ответы не терпела отлагательства, стали вырисовываться контуры науки как сложного и своеобразного социального образования.
Дата: 2018-11-18, просмотров: 317.