Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

B период ''военного коммунизма", полностью устра­нявшего рыночные отношения и обмен, кооперативное движение, имевшее довольно развитую дореволюцион­ную традицию в Казахстане, практически перестало су­ществовать. И это понятно, ибо, как писал М.И. Туган-Барановский, крупнейший исследователь теории и прак­тики кооперации, последняя, будучи основанной на поч­ве частной собственности и преследующая частнохозяй­ственные интересы и выгоды своих членов, "предполага­ет как свою естественную основу капитализм", а потому "конец капитализма знаменует собой и конец кооперации"

(1).

C введением нэпа, запустившего товарно-рыночные отношения и ознаменовавшего "переход к восстановле­нию капитализма в значительной мере" (В.И. Ленин) (2), кооперация получает "вторую жизнь", демонстрируя в отдельных своих формах достаточно заметную динами­ку. Механизм ее развития становится более понятным по мере обращения к кооперативной теории выдающегося ученого,экономиста-аграрника AB.Чаянова(род. в 1888г - расстрелян бериевскими палачами в Алма-Ате в 1939г.).

Ee "несущей конструкцией" выступала концепция о семейно-трудовом крестьянском хозяйстве и роли здесь принципа дифференцированных оптимумов. Ha огром­ном материале A.B. Чаянов показал, что отдельные тех­нико-экономические процессы, т.е. отдельные отрасли, операции и функции сельского хозяйства, являются для индивидуального крестьянского хозяйства неоптималь­ными, невыгодными (3). И прежде всего потому, что пре­вышают оптимум (предел) нормального напряжения тру­довых усилий крестьянской семьи, допустимый уровень ее самоэксплуатации, организационные и технологичес­кие возможности, наконец, просто ее хозяйственные по­тенции (4).

Поясним этот теоретический момент на ряде рассмат­риваемых ниже примеров хозяйственно-организационной неоптимальности.

Известно, что двойственность крестьянского произ-

57

водства порождала соответствующий статусный и фун­кциональный дуализм и его персонификатор. Иными сло­вами, крестьянин одновременно выступал и как работ­ник собственного производства, и как его хозяин.

B первой ипостаси он был должен выполнять опри-выченные и свойственные для него трудовые процессы с целью обеспечения личного потребления (куда входили не только продукты собственного натурального производ­ства, но и предметы потребления промышленного про­исхождения - соль, сахар, керосин, спички, мануфактура и т.д.), т.е. воспроизводства себя и членов семейной коо­перации как рабочей силы. Ho вместе с тем для более или менее нормального функционирования предприятия крестьянин, уже как его хозяин, был вынужден занимать­ся вопросами обеспечения притока внешних ресурсов-инвентаря, технологического оборудования и пр. Они могли приобретаться только через рынок в обмен на на­туральные продукты хозяйства.

Поэтому крестьянин-пахарь, неизбежно сталкиваясь с необходимостью вступать в торговые операции, стано­вится участником актов купли-продажи. Другими слова­ми, жизнь обрекала заниматься несвойственной для его исторически предопределенной предназначенности дея­тельностью.

Ясно, что в силу сказанного крестьянин, включаясь по необходимости в сферу обращения, как бы изначаль­но оказывался здесь в невыгодном положении. Прежде всего он рисковал оказаться дезориентированным в по­исках рынка сбыта и предложения, его конъюнктуре и т.д.

Кроме того, следует учитывать, что в природообус-ловленном сельском хозяйстве все трудовые операции были сезонно регламентированы и потому жестко зада­ны во времени. Из этого понятно, что "выключение" из семейной трудовой кооперации какого-то ее члена (ра­ботника производства) срывало оптимум в сроках и объ­еме исполнения тех или иных технологических действий, что негативно сказывалось на конечных результатах про­изводства.

Вследствие этого домохозяин как главная рабочая и

58

организующая сила не мог позволить себе отлучиться из хозяйства на сколько-нибудь длительный промежуток времени. Отсюда вынужденный сбыт и покупка товаров в самом ближайшем пункте торговли, где, в отличие от крупных торговых городских центров, цены реализации были крайне низкими, а приобретения, напротив, гораз­до более высокими. Ho очень часто не доходило даже до этого, так как крестьянская продукция, что говорится, скупалась на корню и за бесценок наезжавшими в дерев­ню различными посредниками и скупщиками. Они же, но уже втридорого, продавали здесь "городские" товары.

B неблагоприятные по климатическимусловиямгоды крестьянское хозяйство, чтобы дотянуть до следующего урожая и отсеяться весной, вынужденно вступало в не­оптимальные для него кабально-возмездные отношения с благополучными хозяйствами, беря в долг у них продо­вольственное зерно и семена.

Ограниченная хозяйственная мощность и небольшие размеры семейной кооперации не позволяли отдельному двору осуществлять мелиорацию или ирригацию на сво­ем земельном наделе, поскольку последний являлся эко­логически связанной частью более широкого земельного массива. Здесь требовались коллективные усилия.

Ha севере Казахстана многие обеспеченные хозяйст­ва держали по 4-5 голов крупного молочного скота. Все излишки молока сверх норм потребления семьи нужно было куда-то реализовывать. Ho продажа молока в горо­де опять-таки оказывалась для крестьянина невыгодной. И не только в силу названных выше причин, а еще пото­му, что молоко необходимо было доставлять быстро и в кондиционном виде. Телега и отнюдь не стерильные ем­кости, конечно, не подходили для таких условий транспор­тировки.

Часть молока крестьянин для собственного потреб­ления перерабатывал дедовскими способами (взбивая де­ревянной колотушкой) в сметану или масло. Однако пе­реработка всей массы получаемого молока для него была снова неоптимальной, поскольку требовала сверхнорма­тивных усилий и времени, отвлечения от других необхо-

59

димых работ. "Спрессовать" эту операцию во времени и усилиях с помощью более совершенных и эффективных технологий не удавалось, так как, например, тот же сепа­ратор был крестьянину просто не покарману. Аналогич­ное можно сказать по отношению к таким подсобным отраслям крестьянского производства, как, скажем, пче­ловодство.

Ha юге Казахстана немало хозяйств вводили в свою отраслевую структуру технические культуры (хлопок, са­харную свеклу, подсолнечник, каучуконос-кенаф и пр.), производство которых было ориентировано исключитель­но на рынок. Хранение этой специфической продукции, ее первичная переработка и реализация также оказыва­лись для индивидуальной семьи невыгодными.

Думается, перечисленных примеров достаточно, что­бы подчеркнуть еще раз: отдельные отрасли, операции и функции сельского хозяйства выступали для большинст­ва его агентов как неоптимальные.

B этой связи перед крестьянским хозяйством встава­ла дилемма. Можно было решать все уготованные жи­тейскими перипетиями технико-экономические пробле­мы самостоятельно и на индивидуальном уровне, разу­меется, переходя при этом все оптимальные режимы фун­кционирования трудовой семейной кооперации и задан­ный хозяйственно-экологическим опытом предел ее са­моэксплуатации. Ho это неизбежно вызывало сверхдопус­тимое перенапряжение трудовых и организационных уси­лий и затрат и, как следствие, полный подрыв физичес­ких и моральных сил работников производства. Одним словом, такой путь был связан с огромным риском утра­тить надежность, стабильность и безопасность хозяйст­ва.

B этой ситуации конфликта хозяйственных интере­сов и способов их реализации наиболее приемлемым в плане достижения экономической целесообразности ока­зывался другой единственно возможный вариант, а имен­но: отдельные технико-экономические процессы, оттор­гающиеся как неоптимальные при данных условиях, вы­деляются из конкретных хозяйств для объединения их с

60

аналогичными процессами в других хозяйствах (5). Так зарождаются более широкие (чем семья) кооперационные связи и отношения и сама кооперация как самодеятель­ная структура взаимовключенных хозяйственных интере­сов.

Такова логика развития кооперативного движения. Ho ее экономически обусловленная целесообразность и стройность нарушались опять-таки природой социалис­тического государства.

Прежде всего деформировались такие основопола­гающие принципы, без которых кооперация по сути уже не выступает таковой, как самостоятельность и самодея­тельность (никакой опеки сверху) (6). B силу объектив­ных (общее состояние экономики) и чисто субъективных (притязания государства) причин сельскохозяйственная кооперация в Казахстане так и не получила до конца ха­рактера действительно спонтанного самостоятельно-са­модеятельного процесса.

Исторически кооперация всегда возникала в сфере обмена. Здесь трудовому крестьянскому хозяйству более всего было сложно на индивидуальном уровне конкури­ровать с капиталистическими крупными производителя­ми (7). Использование же кооперативных кредитов, сбы­та и снабжения позволяли кооперированным хозяйству­ющим субъектам получать доступ к льготным финансо­вым ресурсам для развития своего производства, выдер­живать рыночную конкуренцию, покупая товары по ни­зким ценам (через оптовые операции), а продавая по вы­соким.

Вместе с тем деятельность кредитных и потребитель­ских товариществ давала возможность создавать оборот­ные капиталы, достаточные для последующего коопери­рования других операций, отраслей и функций сельского хозяйства. Накопления от их прибылей шли на создание перерабатывающих предприятий (масло- и сыроделен, мукомолен и т.д.), кооперативной производственной ин­фраструктуры (сено- и зернохранилищ, ремонтных мас­терских, агрономического обслуживания и пр.).

Как фиксирует статистическая отчетность тех лет, в

61

Казахстане (впрочем, как и в стране в целом) сфера обме­на также выступала наиболее "популярной" областью приложения кооперативных начал. Здесь, как"грибы пос­ле дождя", один за одним возникали кредитные товари­щества и потребительские общества, кооперировавшие сбытоснабженческие функции.

K середине 1925г. в республике существовало 325 сельскохозяйственных кредитных товариществ, объеди­нявших 61,1 тыс. хозяйств (примерно 300-500 тыс. чело­век) (8). Потребительская кооперация уже к осени 1923г. (т.е. за два года нэпа) объединяла около 500 обществ (включая казахские районы Туркестанской республики). Плотность сети первичных потребительских кооперати­вов была даже более высокой, чем в европейской части страны: одно потребительское общество на 14 тыс. чело­век и 28 населенных пунктов (9).

Причины преимущественного роста кооперативных отношений именно в сфере обмена, имея свое объясне­ние в контексте названных выше обстоятельств, тем не менее отличались глубокой спецификой.

Как мы уже говорили, экономическая ситуация в на­чале 20-х годов была таковой, что рыночные отношения, прерванные военно-коммунистическим бестоварным эк­спериментом, только начали восстанавливаться, а степень товаризации крестьянских хозяйств и всей сельскохозяй­ственной отрасли в целом оставалась еще недостаточной, чтобы говорить об интенсификации процессов денатура­лизации (хотя они развивались).

Растерзанные и экономически обессилевшие, в зна­чительной своей массе еще натуральные крестьянские хозяйства не могли образовывать кредитные и потреби­тельские товарищества на сугубо кооперативных паевых началах, когда первичный капитал формируется за счет долевого участия в нем членов кооператива. Эту функ­цию сразу же взяло на себя государство.

B 1923г. для образования основного капиталакредит-ных обществ оно отпустило 20 млн. руб. золотом (10). Финансовая помощь осуществлялась через отдел сельско­хозяйственного кредита Госбанка, которому вменялось

62

руководство кредитной кооперацией. C 1924г. деятель­ность обществ сельскохозяйственного кредита перепод­чинялась Центральному сельскохозяйственному банку (ЦСХБ) и его местным подразделениям (в республике -Казахское отделение сельскохозяйственного банка).

Сельскохозяйственный банк выступал в качестве эпи­центра, главного "донора", вокруг которого и строилась система кредитно-сельскохозяйственной кооперации. Сельские товарищества играли в ней роль кооперативов-корреспондентов, выполнявших кредитные поручения банка, т.е. оказывались, по существу, его вспомогатель­ными учреждениями (11).

Следовательно, крестьянская кредитная кооперация в огромном числе случаев не являлась действительно са­мостоятельной и самодеятельной социально-хозяйствен­ной организацией, инициированной снизу. Ee низовая сеть была превращена в совокупность простых корреспонден­тов-передатчиков, канал доведения государственных кре­дитных средств до их конкретных пользователей, т.е. до крестьянских хозяйств (12).

По линии Покобанка (банк потребительской коопе­рации),* а затем и его преемника - Всекобанка (Всерос­сийский кооперативный банк) государство оказывало большую финансовую помощь и потребительской коопе­рации. B 1924-1927гг. соотношение между собственны­ми и государственными средствами потребкооперации составляло I: 5 (13).

B Казахстане потребительские общества, выполняя функции сбыта и снабжения, создавали предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, мастерс­кие, другие мелкие производства. Только в Семипалатин­ской губернии, например, кооперативы владели 100 мас­лодельными и сыроваренными заводами, 10 просоруш-

* B организованном в 1922г. Банке потребительской коопера­ции пятая часть паев (20 процентов) принадлежала Госбанку (см.: Морозов Л.Ф. От кооперации буржуазной к кооперации социалисти­ческой. M., 1969. C.178). Следовательно, контрольныйпакет акций принадлежал государству.

63

ками, 6 мельницами, 15 прокатными и 5 зерноочиститель­ными пунктами, 3 кузницами и т.д. (14).

Очень часто подсобные кооперативные предприятия (где использовалась и наемная рабочая сила) образовы­вались посредством привлечения средств кредитной коо­перации, собственных накоплений и оборотных капита­лов товариществ. Ho столь же часто в этом сегменте дея­тельности кооперации всезиждилось напомощи государ­ства, которое на условиях льготной аренды или безвоз­мездно передавало кооперативным организациям ранее конфискованные и национализированные предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, что сущес­твенно дополняло финансово-кредитную помощь.

Непосредственно прямо или опосредованно прини­мая государственную материальную (передача предпри­ятий и их оборудования, безвозмездное предоставление товарных фондов и пр.) и финансовую помощь, коопера­тивы могли позволить себе образовываться и функцио­нировать в условиях крайне суженного долевого участия своих членов в образовании первичного капитала, мирить­ся с реально несущественными размерами вступительных паев.

Разумеется, это просто не могло не вызвать широких устремлений сельского населения и прежде всего его бед-няцко-маломощных и вообще пауперизованных элемен­тов в кредитные и потребительские товарищества. Пос­ледние, не отягощаясь особо обременительными обязан­ностями (что люмпен-пауперские массы всегда привле­кало), могли через кооперацию достаточно просто полу­чить доступ к льготному потреблению.

Тем более, что в пределах и без того благоприятного кооперативного обслуживания "низы" обретали дополни-тельные, государственно санкционированные преиму­щества как объекты особой "классовой симпатии" влас­ти. Как отмечалось в материалах V краевой партийной конференции (1925г.) по поводу социальной направлен­ности кредитов, 66,8 процента их общей суммы было выдано хозяйствам с обеспеченностью рабочим скотом не более 1 головы, 23,3 процента - не более 2, т.е. бедняц-

64

ким и маломощным, и только 2,9 процента - хозяйствам, имевшим свыше 4 голов скота (15).

Здесь кстати будет сказать, что и в кооперативном строительстве государство не забывало про свой классо­вый прагматизм. Оно игнорировало аксиому, что основ­ной функциональной ячейкой кооперации и ее главным востребователем всегда выступает трудовое семейное хозяйство. Крупные производители, использующие наем­ный труд, организуют деятельность своего предприятия на качественно иных принципах организации производ­ства и, следовательно, могут функционировать за пре­делами кооперации (хотя нередко обращаются к ее услу­гам в поисках льгот).

B русле неприятия этих важных посылок нередко настоящие кооперативы, крепко стоящие на ногах, име­ющие мощную производственную и финансовую базу, опирающиеся на собственные возможности, идентифи­цировались властью как"кулацко-байские" и ущемлялись в своих правах, тогда как всячески поощрялось создание кооперативов с преимущественно бедняцко-маломощным составом их членов, давалась установка, невзирая ни на что, поддерживать их деятельность. Последнее с упорст­вом, достойным лучшего применения, насаждалось в практику. Например, в Уральской губернии большая часть кредитных товариществ состояла из бедняцких и мало­мощных хозяйств.

Между тем, несмотря на "навязчивые" услуги проле­тарского государства, такие кооперативы оказывались недолговременными, быстроразваливались. Особенноэто процесс был характерен для специализированных това­риществ (сено-фуражных, семенных, молочных и т.д.).

И это естественно. B отличие от потребительского любой производственный вид кооперации предполагает как обязательное экономическое условие определенную степень товарности хозяйств ее участников, ориентацию производства на рынок, равно как и известную степень обеспеченности ресурсами, необходимыми для нормаль­ного процесса воспроизводства. He случайно кооперация всегда возникает и существует в интересах, как правило,

65

средних и зажиточных крестьян (16).

Однако и в кредитно-потребительской кооперации, где главным образом и концентрировались бедняцко-ма-ломощные хозяйства, создаваемые ими кооперативные связи формировали непрочную и нежизненную конструк­цию. Здесь часто в практику входило положение, когда кредиты, предоставляемые с целью обретения сельхозин-вентаря, рабочего скота, семян(т.е. воспроизводственных факторов), попросту проедались.

Надо отметить, что в тот период печать, литература и отчасти представленная "красными профессорами" на­ука выносила выводы о временности, преходящем харак­тере кооперативных структур. Такая идеология порожда­ла соответствующий настрой в сфере кооператоров. Стра­хуя себя, они придерживали средства, опасаясь вклады­вать их в кооперативный оборот. Недоверие к перспекти­вам кооперации находило проявление и в том. что накоп­ления, получаемые успешной деятельностью товари­ществ, распылялись по "заначкам" индивидуальных хо­зяйств, их членов, не формируя хозяйственных фондов кооператива, столь необходимых для его динамики (17).

Ожидая "конца кооперативного света", отдельные товарищества в своей деятельности не шли дальше полу­чения сиюминутной выгоды, нередко перепродавая по­лученные в льготном и дешевом кооперативном режиме кредиты, инвентарь, оборудование и т.д. C целью урвать быстрый куш повсеместно создавались лжекооперативы с фиктивными уставом и первичным паевым капиталом, с "мертвыми душами". И здесь более всех приложили руку кулацко-байские хозяйства, торгово-ростовщические эле­менты.

Как отмечал уже упомянутый М.И. Туган-Барановс-кий, важным условием эффективности деятельности ко­оперативов является их объединение в союзы. Обособ­ленные товарищества, не связанные союзными узами с подобными себе кооперативами, оказываются, как пра­вило, достаточно слабой хозяйственной организацией, чтобы противостоять крупным капиталистическим хозяй­ствам (18) и, добавим от себя, государственному сектору.

66

Союзы могут возникать как по региональному при­нципу, так и по функционально-отраслевой локализации их субъектов Ho независимо от этого их образование должно быть движимо исключительно осознанием снизу рациональности объединений, отвечающих принципам экономический целесообразности, организационного и хозяйственно-технологического оптимума.

Союзы, таким образом, выступают продуктом само­организации и самодеятельности образующих их первич­ных кооперативов. Все уровни управления таким союзом формируются простым консенсусом его участников.

Ho поскольку здесь более чем прозрачно начинают "работать" прямые и обратные связи взаимоинтересов всех агентов союзных отношений, то главным условием выступает принцип меритизма. Иначе говоря, выдвижен­цы в органы управления союзом из числа кооперативов должны обладать приемлемыми для этого личными ка­чествами: организаторскимиспособностями, жизненным опытом, принципиальностью и т.д. (в противном случае союз, как и образующие его кооперативы, а также члены последних рискуют очень многим). B случае, когда не достает специальных знаний, кооперативы нанимают и содержат компетентных управленцев, экономистов, бух­галтеров и т.д. Учитывая, что важнейшей предпосылкой развития кооперативов является их рентабельность, а она определяется не только результатами производства, но и численностью аппарата управления, последний в услови­ях кооперации всегда должен был приближаться к своему минимуму. Еще одной очень значимой образующей рас­сматриваемых здесь структур является то, что именно горизонтальные связи опосредовали развитие вертикали. Другими словами, расширение экономически обусловлен­ных кооперационных связей между товариществами на уровне низовой сети (по горизонтали) и вызывали необ­ходимость создания координационных органов (верти­каль).

B 20-е годы союзы как системы кооперативного уп­равления и координации образовывались и по террито­риальному, и по отраслевому принципу. Ho территори-

67

альное построение отнюдь не всегда и не везде должно обязательно совпадать с административно-территориаль­ным делением. Например, отдельные товарищества, рас­положенные в трех сопредельных губерниях, могли всту­пать в кооперативные связи по поводу, скажем, оптового приобретения той или иной продукции или с целью ути­лизации (хозяйственного освоения) простирающейся в их пространстве плантации дикорастущих культур (кенафа, конопли или чего-то еще). B этом случае жестко понима­емый принцип территориального управления нарушал сложившиеся региональные межкооперативные связи, "разрывая" их ареал административно-территориальны­ми границами.

Абсолютно симметричное совпадение региональных границ управления с административно-территориальным делением говорило о приоритете де-факто вертикальных связей над горизонтальными. Сама же "вертикаль" все более (особенно с середины 20-х годов) начинала обре­тать вид бюрократически-иерархизированной организа­ции. Волостные союзы "смотрели" на районные, а те - на губернские союзы. Замыкалось все на центральных коо­перативных органах. Отчеты снизу вверх, ревизии сверху вниз, доклады, совещания, пленумы обюрокрачивали со­юзы, погружали их в рутину и бумаготворчество, отры­вая от насущных проблем низовой кооперативной сети.

Управленческий штат союзов сплошь и рядом ока­зывался "раздутым". Управленческие кадры, назначение которых должно было хотя бы одобряться кооператива­ми-организаторами союза, очень часто "садились в руко­водящие кресла", минуя эту процедуру.

Что касается высшего звена управления кооперати­вами, то здесь устав мог и соблюдаться. Периодически созывались различные кооперативные съезды, конферен­ции с привлечением к их работе представителей низовой сети кооперации, где, в числе прочего, утверждались и кадровые вопросы. Ho, умело манипулируя представи­тельными собраниями, партийные органы проводили в кооперативное руководство всехзвеньев свою креатуру -"старых бойцов хозяйственного фронта", очень часто

68

несвободных от "военно-коммунистических стереотипов управления" (в этот период многие видные большевики были "брошены на кооперацию"). Ясно, что территори­ально-иерархическое вертикальное оформление коопера­тивного движения, переведение в чисто формальную плоскость прерогатив кооперации (в том числе и кадро­вых), способствовали ее нерационально обусловленной централизации. По мере же возрастания последней коо­перация все сильнее подпадала под влияние и контроль государства.

Происходила централизация управленческо-коорди-национных структур и системы специализированной ко­операции (хлопководческой, свекловодческой, масло-молочной, табаководческой и т.д.). Их структуры замы­кались на Центрах. Так, в 1922г. был создан Союзкарто-фель, в 1924г. - Маслоцентр, далее - Свеклоцентр и пр.

B отличие от других видов кооперации ее специали­зированные формы вступали в контакт с промышлен­ностью (как поставщики сырья), и не только с мелкой (час­тнопредпринимательской), но и со средней и крупной.

Поскольку последняя была полностью национализи­рована, а других контрагентов на рынке сырья для круп­ного промышленного производства не было, специали­зированная (сырьевая) кооперация вольно или невольно, но вынуждалась подстраиваться под запросы и заказы государственного сектора промышленности, учитывать его диверсификацию и структурную перестройку, изме­нения в отраслевой ориентации и т.д. Альтернативы в условиях огосударствления промышленности (крупной) и государственной монополии на внешнюю торговлю у специализированной кооперации не было. Только один вектор - государство.

B свою очередь, последнее включало данность спе­циализированной кооперации в свои хозяйственные пла­ны, задания, контрольные цифры, перспективные ожида­ния и т.д. Все свои "желания и чаяния" государство до-

69

водило до находившихся иод его же контролем отрасле­вых кооперативных Центров, а те соответствующим об­разом перестраивали работу низовой сети.

Было бы неверным думать, что корректировка коо­перации со стороны государства носила характер прямо­го командного администрирования. До этого в тот пери­од оно еще не дошло (все впереди).

Государственное влияние и контроль вуалировались во вполне респектабельный вид экономического регули­рования, проводились опосредованно, с задействовани­ем находящихся в руках власти экономических рычагов, применением положительных и отрицательных (наказу-ющих) стимулов. C кооперативными организациями за­ключались генеральные договоры, контракты (коопера­тивы обязывались произвести определенную продукцию, а государство - гарантированно выкупить весь ее объем по договорным ценам), вводилось льготное налогообло­жение на производство специализированной кооперации, по минимальной процентной ставке выдавались кредиты ит.д.

Te специализированные кооперативы, которые игно­рировали "высокие государственные интересы" и "эго­истично поступали сообразно своей выгоде", лишались всего этого и в полной мере начинали познавать дейст­вие негативных стимулов. Надо сказать, что в Казахстане (как и по всей стране) существовало множество так на­зываемых "диких" кооперативов, которые не вступали ни в какие союзы и на свой риск функционировали сами по себе, оставаясьвнечьего быто нибыло влияния(19). При этом немало из них добивались успешных результатов.

Ho поскольку такие кооперативы оставались вне еди­ной централизованной системы кооперации, госорганы выражали сильное раздражение (подкрепленное, естес­твенно, соответствующими вышеназванными актами об­струкции) по поводу их самостоятельности. Так, на XV

70

съездеВКП(б) говорилось: "Существенным недостатком... работы кооперации является... наличие массы... "диких" кооперативов, все еще не вовлеченных в общую центра­лизованную систему кооперации" (20).

Казалось бы, что власти до этого? Ведь речь идет не о каких-то партийно-советских и хозяйственных органах, покусившихся на самостоятельность, вопреки принципу "демократического централизма", а о самодеятельной и самостоятельной кооперации. Ho приведенная резолюция лишний раз убеждает, что централизация кооперации рас­сматривалась государством как канал возможного влия­ния и контроля.

Рассмотренные только что методы и формы эконо­мически опосредованного воздействия власти на коопе­рацию сами по себе не могут интерпретироваться как не­что предосудительное. B своих отношениях с крестьян­ством, фермерством и кооперацией абсолютно все госу­дарства включают в свой арсенал точно такой же набор средств регулирования.

Ho дело в том, что в условиях нарождавшегося со­ветского социалистического государства, когда абсолют­но огосударствлены все ключевые сферы экономики (крупная промышленность, финансово-кредитная сфера, внешняя торговля, транспорт), у кооперации просто не оставалось иного выбора, как идти на поклон к единствен­ному реальному контрагенту - государству. Сфера при­менения частного капитала в промышленности была ог­раничена, и он не мог в полной мере удовлетворять пот­ребности кооперации (мелкая и кустарно-ремесленная промышленность не имела возможности "поглотить" всю продукцию сырьевой кооперации, частным торговцам и ростовщикам не под силу было обеспечить ее крупными кредитами и т.д.). Непосредственно же прямой выход на мировой рынок был заблокирован государственной мо­нополией на внешнюю торговлю.

71

Несколько абзацев далее следует уделить развитию производственных товариществ как зафиксированному в истории нэповского кооперативного движения факту (правда, точнее было бы сказать артефакту, ибо их дан­ность выступала преимущественно как искусственно со­зданное явление).

М.И. Туган-Барановский, прекрасно ориентировав­шийся в коллизиях теоретических борений вокруг вопро­сов кооперации, в свое время совершенно точно конста­тировал: "Производительные артели (производственные кооперативы - Ж.А.) были тойформой кооперации, к ко­торой вожди социалистического движения относились в течение долгого времени с совершенно исключительной симпатией. Точнее говоря, только производительная ар­тель среди различных кооперативных организаций и встречала сочувствие со стороны создателей современ­ного социализма" (21). B самом деле, уже в учредитель­ном манифесте Интернационала (1864г.), составленном K. Марксом, в качестве идеала кооперации виделась ас­социация "свободных и равных производителей", испол­няющая "свое дело добровольно, с бодрым сердцем и полной энергией" (22).

Следуя корифеям "научного коммунизма", а также "кооперативным" воззрениямдругих социалистов (напри­мер, Г. Делига-Шульце - отца германской кооперации), большевики восприняли эту идеологию как "путеводную звезду" в своих исканиях в области кооперативного дви­жения, как эволюцию, венцом которой рано или поздно, но неизбежно должно было стать обобществление всего производства.

Отсюда их классификация кооперативных форм как простейших (сбытово-снабженческие, кредитные, специ­ализированные товарищества), переходных (тозы) и слож­ных (коммуны, артели, колхозы). При этом,страдая мега­ломанией (если революция, то во всемирном масштабе, а

72

завод - так самый крупный на планете), "кремлевские мечтатели" усматривали перспективу развития производ­ственной кооперации по типу промышленных структур, где в то время господствовал принцип наибольшей кон­центрации производства (23) (из этого рождались проек­ты создания коммун-гигантов, колхозов-зернофабрик и пр.).

Между тем идеи крупного производственного коо­перирования отвергались уже самой логикой и глубокой спецификой сельского хозяйства, предполагавших жест­кие пределы в уровнях концентрации производства (в ус­ловиях современного развертывания научно-технической революции и промышленность оказалась заложницей чрезмерной концентрации, утратив способность оператив­но и эластично трансформировать производство в соот­ветствии с быстро изменяющимися технологиями и спро­сом).

Ho в 20-е годы до "гигантизма" еще не доходило: дай бог восстановить объемы довоенного сельскохозяйствен­ного производства. Поэтому в этот период главным фак­тором отторжения производственной кооперации высту­пала не столько специфика сельского хозяйства (хотя и она уже сказывалась здесь), сколько психология кресть­янина, ее историческизапрограммированный код. Он, как, впрочем и все рационально мыслящие субъекты эконо­мической деятельности, неизменно следовал примату частнособственнических интересов, демонстрируя упор­ное и генетически устойчивое неприятие каких-либо кол­лективных форм производства и присвоения.

Поэтому коммуны и сельскохозяйственные артели как реализация идеи производственной кооперации, несмот­ря на усиленное их внедрение государством в аул и де­ревню, не получили сколько-нибудь серьезного развития в Казахстане. Ha начало 1926г. насчитывалось всего 97 коммун (24).

73

Что касается артелей, то число их, в первом прибли­жении, действительно внушает: около 800 единиц (25). Однако статотчетность не дифференцирует их на соб­ственно сельскохозяйственные и кустарно-ремесленные или промысловые, включая всю совокупность функцио­нировавших тогда артелей в общую рубрику.

C большой долей истины можно сказать, что в их сумме абсолютно преобладающий удельный вес имели именно последние. Этот вид артельного производства мог находить свою нишу в промышленных отраслях, не пред­полагавших применения машин и больших затрат капи­тала (25).

Поскольку как раз в коммерческих операциях прояв­ляется самая слабая черта артелей, то ясно, что чем при­митивнее хозяйственный строй страны, тем легче они удаются (26). Поэтому они получили особенное распрост­ранение в добывающей промышленности, где не требо­валось затрат на приобретение сырья, а значит, и капита­лов.

B Казахстане артели получили развитие в горном деле (золото- и рудодобывающем деле), производстве природ­ных материалов (кирпичном производстве), на рыбных и охотничьих промыслах, на заготовке для сантонинных заводов и фармацевтических предприятий цитварной полыни, лакрицы и кендыря и т.д.

Артельное дело образовывало заметный сегмент в кустарно-промышленном производстве, хотяизначитель-но меньший, чем в промысловых отраслях. Здесь уже тре­бовались затраты (правда, небольшие) на приобретение сырья и несложного оборудования. Ho артели имели здесь известные преимущества вследствие "карликового" харак­тера производства и его ориентации на "поштучные" за­казы (бочки, корзины, конскую упряжь, телеги и пр.).

B сельском хозяйстве (как мы уже отмечали) предпо­сылки для создания производственных артелей, мягко 74

говоря, были минимальными, а потому они не стали сколько-нибудь массовым явлением.

B коммуны и сельскохозяйственные артели, насаж­даемые сверху, вступали преимущественно и даже глав­ным образом бедняцкая и люмпен-пауперская часть на­селения.

Понятно, что хозяйственная мощность таких произ­водственных кооперативов, несмотря на постоянную опе­ку государства (уже в этом преломлении они не отража­ют сути кооперации - самостоятельности), была крайне незначительной и уступала очень часто параметрам от­дельного зажиточного крестьянского хозяйства. Так, по средне-статистическим данным, выведенным по Куста-найской, Актюбинской, Уральской, Букеевской и Орен­бургской губерниям (1923/1924 хоз. год), на одну комму­ну приходилось 58 душ, 86 десятин посевов, 7 плугов, 2 жнейки, 1,5 сенокосилки, 12 голов рабочего скота, 9 ко­ров (цифры округленные) (27). Артели давали в этом от­ношении следующую раскладку: посевов - 44 дес, плу­гов - 4,5, жнеек - 1,5, сенокосилок - 0,5, рабочего скота -8,5 голов, коров - 7,6 (28). Как видно, здесь была еще бо­лее удручающая картина.

По поводу тозов (товарищества по совместной обра­ботке земли), которые рассматривались как некая пере­ходная, промежуточная форма в движении от простей­ших к сложным (производственным) видам кооперации и где обобществлялись инвентарь и рабочий скот, но не земля, можно сказать, что и они не получили значимого развития. Их насчитывалось на конец 1925 всего около шести десятков - капля в море сельского хозяйства (прав­да, ближе к концу 20-х годов их численность не без уси­лий государства несколько возросла) (29).

B целом надо сделать вывод, что в 20-е годы в силу недостаточнойтоваризации крестьянскиххозяйств, пол­ностью не развившихся процессов денатурализации аг-

75

рарного производства сельская кооперация так и не смогла до конца выявить всех своих преимуществ и огромных потенций. Ниже мы приводим сводную таблицу, дающую представление о количественных (но отнюдь не качествен­ных) характеристикахкооперативного движения. Данные ее относятся к концу 1925г. C этого момента, точнее, где-то с 1927-1928гг. в связи с кризисом сельскохозяйствен­ных заготовок кооперация полностью и окончательно утрачивает свои "родовые", сущностные характеристики, ибо все ее структуры уже не опосредованно, а напрямую огосударствляются.

Аульно-сельская кооперация Казахстана (на 1 октября 1925г) (30)

 

Виды кооперации	Число кооперативов	Численность их членов
Потребительские общества	800	143245
Коммуны	96	2199
Артели (включая промысловые и кустарно-ремесленные)	557	7936
Тозы	58	1150
Машинные товарищества	21	247
Товарищества по совместному пользованию скотом	2	22
Мелиоративные	67	18435
Маслодельные и сыроваренные товарищества	165	15452
Пчеловодческие товарищества	8	333
Огородные,                  садовые, табаководческие товарищества	839	102689
Снабженческо-сбытовые товарищества	18                  1087
в том числе с кредитными функциями	558	79230
Кредитные товарищества	93	20961
Всего	2811	322690

76

Кооперация крестьянских хозяйств (подчеркнем, тру­довых хозяйств) всегда движима стремлением мелких сельскохозяйственных производителей достичь стабиль­ности, надежности, безопасности, приемлемого уровня благополучия. Именно кооперативная консолидация поз­воляет им противостоять давлению капиталистического сектора экономики, выдерживать тяжелую конкурентную борьбу с ним на рынке.

B условиях советской системы кооперация, испыты­вая натиск нарождающегося капиталистического начала в деревне и городе (рынок потребления и спроса, кредит­но-финансовая сфера, производственные ресурсыит.д.), была вынуждена перенапрягаться в своей "состязатель­ности" и с государством.

Будучи хозяйственно еще слабой организацией, яв­ляя собой недостаточно консолидированную и интегри­рованную структуру, она не смогла выдержать изнуритель­ных борений на два фронта.

He выдерживая конкуренции на рынке, крестьянская кооперация последовательно сдавала капиталистическо­му укладу свои позиции в сфере торговли, значительно уступала ему в объемах производства (доля кооперати­вов в валовом продукте была крайне незначительной).

И только в области кредитно-финансовых отноше­ний она сумела противостоять частнокапиталистической интервенции. Однако это была "пиррова победа", посколь­ку была достигнута ценой капитуляции на другом фронте - с государством.

Последнее, с самого начала рассматривая коопера­цию как элемент социалистического строительства (31), средство борьбы с капиталистической стихией, навязы­вало ей свое сотрудничество. Однако не на условиях рав­ноправного и независимого партнерства, а по принципу

77

старшего и младшего брата.

Пользуясь щедрой маториальной помощью государ­ства, безальтернативно вынужденно вступая в сношения с огосударствленными банковской финансово-кредитной системой и крупной промышленностью, подчиняя свой организационный и координационно-управленческий аппарат воздействию госорганов, кооперация все более утрачивала характер самостоятельной и самодеятельной организации.

Она обюрокрачивалась, огосударствлялась, превра­щалась в объект государственного влияния и контроля, утрачивая при этом свои сущностные признаки. Процесс этот протекал столь интенсивно, что будет правомернее говорить о функционировании в экономическом про­странстве Казахстана (как и всей страны) не собственно кооперации, а ее опосредованных государством формах, не о кооперативном, но государственно-кооперативном укладе.

Опыт рыночных стран показывает, что по мере свое­го хозяйственного и организационного укрепления коо­перация может достаточно успешно противостоять круп­ному капиталистическому хозяйству. Такие же реальные шансы она имела и в нашей стране.

Ho что касается оппонирования социалистическому государству, то здесь она была однозначно обречена, так как не "вписывалась" в экономическую философию все­общего равенства, фикция которого допускалась только с тотальной ликвидацией частной собственности, кото­рая, собственно, и является дрожжами кооперации.

Итак, в 20-е годы кооперация оказалась между двух огней: капиталистической и социалистической, админис­тративно-командной тенденциями. И именно с развити­ем последней она была окончательно "похоронена". 78