Огромная доля всей нашей литературы, мифов, соци­альных обычаев, ритуалов и интеллектуальных открытий либо основана на способности видеть сны, либо обязана ей своим происхождением (см.Сhаrре, 1937; Lewin, 1958; Roheim, 1952). В этом смысле сновидение является прото­типом всякого духовного творчества взрослого человека. Здесь я предлагаю концепцию «хорошего сновидения» по аналогии с концепцией «хорошего часа психоанализа» Кри­са. Далее я схематически изложу некоторые характерные условия и черты интрапсихического состояния сновидца, позволяющие материализоваться «хорошему сновидению».

[55]

1. Безопасное и спокойное физическое окружение, где эго может без всякого риска отозвать свои катексисы из внешнего мира и укрепить желание спать.

2. Наличие в эго уверенности в том, что этот (внешний) мир останется на месте и в него можно будет вернуться после того, как желание спать будет удовлетворено.

3. Способность эго быть в контакте с желанием спать.

4. Бессознательный внутренний источник беспокойства, являющийся движущей силой сновидения и выражаю­щийся в работе сновидения.

5. Наличие доступных эго дневных остатков, необходимых для формального построения латентного «сновидения-желания».

6. Способность психического аппарата выдержать регрес­сивный процесс: от внешних реакций к галлюциниро­ванию (Kris, 1952).

7. Надежность интегрирующих процессов в эго. Эта на­дежность предполагает, что самые первые стадии ин­теграции души и тела в рождающемся эго (Winnicott, 1949) полностью завершились.

8. Нарциссическая способность эго получать удовлетво­рение из мира сновидений, замещающее чистый нар­циссизм сна или же реальное удовлетворение. Это под­разумевает способность эго переносить фрустрацию и довольствоваться символическим удовлетворением.

9. Способность эго к символизации и работа сновидения, поддерживающая достаточное количество катексисов, направленных против первичного процесса и необхо­димых для того, чтобы сновидение превратилось в опыт интрапсихической коммуникации.

10. Способность к продуктивному дистанцированию от при­митивных и садистских элементов суперэго, что позво­ляет ослабить барьер подавления.

11. Восприимчивость эго к влечениям ид и способность ус­тупать им, коррелирующая вместе с тем с уверенностью в возможности противостоять их хаосу и чрезмерному наплыву.

[56]

12. Время и место, подходящие для того, чтобы все это мож­но было осуществлять и повторять через более или ме­нее фиксированные интервалы.

13. Наличие у эго достаточного количества нейтрализован­ной энергии для обуздания и гармонизации вторгаю­щихся либидинозных и агрессивных импульсов ид (Hartmann, 1954).

14. Способность при необходимости сохранять «послеобраз» сновидения в бодрствующем состоянии.

Находясь в подобного рода психическом состоянии, че­ловек может иметь «хорошее сновидение». Под «хорошим сновидением» я подразумеваю сновидение, включающее, благодаря успешной работе сновидения, бессознательное желание, и поэтому способное поддерживать состояние сна, с одной стороны, и быть доступным для эго в качестве пси­хического переживания после пробуждения — с другой. В этом контексте интересно сравнить активность эго спяще­го человека по отношению к «хорошему сновидению» с тем, что Винникотт (1951) назвал примитивными психическими функциями, используемыми младенцем по отношению к неустойчивому объекту (см. также Milner, 1957, 1952).

Способность видеть «хорошее сновидение», хотя и слу­жит необходимым предварительным условием для психи­ческого здоровья, однако не гарантирует его. Она является мерой психической дееспособности человека или, по выра­жению доктора Валенстайна, представляет «увеличение силы эго, обеспечиваемое сновидением».