Изменение государственного управления на
Поможем в ✍️ написании учебной работы
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

основе новой Конституции СССР в преддверии

второй мировой войны

Государственное управление строилось и функционировало со второй половины 30-х гг. на новой конституционной основе. VII съезд Советов СССР (28 января — 6 февраля 1935 г.) поста­новил изменить Конституцию, внести изменения в направлении дальнейшей демократизации избирательной системы и уточне­ния социально-экономической основы Конституции, приведения ее в соответствие с новым состоянием общества[309].

Принятие Чрезвычайным VIII съездом Советов (5 декабря 1936 г.) нового Основного закона мотивировалось окончанием антикапиталистического переходного периода, построением основ социализма, единоукладной плановой экономики, утверждени­ем общественной собственности на средства производства, без­раздельной власти трудящихся при руководящей роли рабочего класса во главе с ВКП(б), ликвидацией эксплуатации человека человеком, людей труда — частным капиталом, безработицы, без­грамотности, беспризорности, нищеты и др.

Существенно изменились социальная структура общества, со­циальный характер и состав рабочего класса, крестьянства, интел­лигенции, национально-государственное строительство, система государственного управления, идеология и состав аппарата управления, правящего слоя и его элитной верхушки.

Конституционные основы управления развивали прежние, опирались на зафиксированные в Конституции СССР 1936 г. фундаментальные качественно новые устои: собственность на орудия и средства производства, система хозяйства, государ­ство рабочих и крестьян, народная власть в лице Советов депу­татов трудящихся снизу доверху, распределение продукции по принципу «от каждого по его способности, каждому по его тру­ду», гарантированная обеспеченность права на труд, который является обязанностью и делом чести. Базовыми основами уп­равления в сфере государственного устройства являлись добро­вольность объединения в союз равноправных республик, чет­кость распределения предметов ведения и полномочий союзных и республиканских органов власти и управления, суверенность союзных республик.

Конституция определила четко статус, полномочия, функ­ции, структуру союзных и республиканских, а также местных органов государственного управления, права и обязанности, по­рядок взаимоотношений союзного и республиканских прави­тельств, наркоматов, местных исполкомов, призванных управ­лять конкретной отраслью; порядок формирования органов уп­равления Советами депутатов трудящиеся, избираемыми впер­вые в отечественной истории путем всеобщих, равных, прямых выборов при тайном голосовании в одномандатных округах[310]. Предусмотрены были права общественных организаций, обществ трудящихся выставлять кандидатов, обязанность депутатов от­читываться перед избирателями о своей работе в органах власти и управления, законный порядок отзыва депутатов.

Участие трудящихся в органах власти и управления обеспе­чивалось гарантированными и равными правами на труд, отдых, материальную обеспеченность в старости и в случае болезни, потери трудоспособности; бесплатное образование от дошколь­ного до вузовского и медицинскую помощь. Основной закон га­рантировал свободу слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций, объединения в различные обществен­ные организации.

Законодательно закреплена была и такая конституционная ос­нова власти и управления, как роль ВКП (б), которая, согласно ст. 126-й, представляла собой руководящее ядро всех обществен­ных и государственных организаций трудящихся. Сложившаяся реально, фактически эта основа породила своеобразную систему партийно-государственной власти и управления с приоритетной, диктаторской на практике ролью партии.

Зафиксированные в Конституции широкие права, свободы трудящихся, демократизация избирательной системы имели четкую социальную направленность, должны были обеспечить подлинно демократический характер формирования и деятельности органов государственного управления на благо народа, повышение его жизненного, культурного уровня. Объявлялись врагами народа (ст. 131) лица, покушающиеся на конституционные социальные устои, на общественную собственность — священную и неприкосновен­ную основу строя, источник его богатства и могущества[311].

Объявленные суверенными в конституционных пределах, со­юзные республики разработали по образцу и в соответствии с союзной свои конституции, отразившие как общие, так и особен­ные черты республиканского управления. Автономные респуб­лики приняли свои конституции[312]. На основе новых конституций перестраивалась система государственной власти и управления, что происходило в рамках официально объявленного курса де­мократизации.

Прежде всего были избраны Верховные советы СССР (12 де­кабря 1937 г.), союзных и автономных республик (июнь 1938 г.), краевые, областные, окружные, районные, городские, поселко­вые, сельские советы депутатов трудящихся — высшие и мест­ные законодательные органы власти. Впервые не было ограниче­ний избирательного права, разных норм представительства от го­родского и сельского населения, открытого голосования и спис­ками. Реализовано конституционное право всеобщих, равных, прямых выборов при тайном голосовании; по два месяца продол­жались избирательные кампании, выдвигались и обсуждались кан­дидаты в депутаты по территориальным избирательным окру­гам. Все они представляли блок коммунистов и беспартийных.

Выборы прошли празднично, отличались высокой активнос­тью избирателей[313]. Среди 1143 депутатов Верховного Совета СССР было 870 членов и кандидатов в члены партии, 460 рабочих (42%), 337 крестьян (29,5%), 326 служащих и интеллигенции (28,5%), 180 женщин, представители более 50 народностей страны. Среди 1281008 депутатов местных советов было 878 тыс. беспартий­ных, 402 тыс. членов и кандидатов в члены партии, 422279 жен­щин. На первых сессиях были сформированы президиумы союз­ного, республиканских верховных советов, советы народных ко­миссаров, исполнительные комитеты, созданы структурные под­разделения, обновлены все органы государственного управления, что означало демократическую реформу всей политической сис­темы. Внимание органов власти и. у правления сосредоточено на выполнении заданий третьего пятилетнего плана развития народ­ного хозяйства (1938—1942 гг.).

В соответствии с новой Конституцией СССР изменилось пра­вовое обеспечение государственного управления. Усовершенство­вано гражданское, семейное, трудовое, уголовное право. Новое колхозное и земельное право учитывало Примерный устав сельскохозяйственной артели, принятый II Всесоюзным съездом кол­хозников-ударников в феврале 1935 г., считавшийся многие годы своеобразной колхозной конституцией.

Непрерывно увеличивались масштабы, объемы государствен­ного управления, конкретизировались функции его органов, со­здавались новые звенья в связи с усложнившейся социально-эко­номической и культурной сферами жизни, совершенствовалось отраслевое управление, прежде всего в промышленности, строи­тельстве, культуре, народном образовании, военном комплексе.

Из Наркомтяжпрома выделились наркоматы оборонной промышленности (декабрь 1936 г.), машиностроения (август 1937 г.), из Наркомата электростанций и электропромышленности — Нар­комат электропромышленности (апрель 1939 г.), создан наркомат по строительству (май 1939 г.), который возглавил управление огромным строительным производственным комплексом за счет внутригосударственных капитальных вложений без каких-либо иностранных инвестиций. Возникновению, развитию и специали­зации новых базовых отраслей способствовало образование нарко­матов нефтяной и угольной промышленности на базе Наркомата топливной промышленности. Возникновение двух десятков промышленных наркоматов усилило государственное управление бур­но развивающейся индустриализацией страны; механизацию, ма­шинизацию процессов в различных секторах экономики. Обеспе­чено управление новыми машиностроительными отраслями (авто-, авиа-, тракторо-, комбайно-, станкостроение и др.), что способ­ствовало созданию новой структуры промышленности, отвечаю­щей потребностям индустриальной цивилизации.

В организации управления усиливались общесоюзные нача­ла, централизация, бюрократизация, роль административно-штат­ного персонала, укрепилась дисциплина исполнения, повышалась ответственность за реализацию «директив партии и правитель­ства». Огосударствление управления охватило сферы науки и ис­кусства[314].

Резко возросли объем, параметры государственного управления, роль его союзных органов и исполнительного, раздробленного по ведомствам контрольного аппарата, численно рос управленческий аппарат, который становился все более громоздким, многоступен­чатым («многозвенным»), увлекавшимся отчетами, запретами, ука­заниями, циркулярами и другими формами чиновного бюрократического творчества. Исполнительный аппарат становился главным звеном управления, послушным инструментом правящей верхуш­ки, действовал директивно, жестко, преследовал зачастую свои ап­паратные интересы в ущерб управляемым объектам.

В сфере военного управления штаб РККА был преобразован в Генеральный штаб (1935 г.), создан Наркомат Военно-Морского Флота (1937 г.), учреждены главные Военные советы РККА и ВМФ (1938г.), увеличено число военных округов и окружных военных советов, восстановлен институт военных комиссаров, вве­дены персональные военные звания для командиров, принята лич­ным составом 23 февраля 1939 г. присяга по новому тексту, на­чал действовать Закон о всеобщей воинской обязанности (1 сен­тября 1939 г.). Усилилось партийное руководство, созданы отде­лы по военной работе в республиканских, краевых, областных, окружных, городских и районных комитетах ВКП(б).

Комплексно укреплялась во всех отраслях управления трудо­вая дисциплина, установлены административные взыскания за опоздания на работу и прогулы (28 декабря 1938 г.), введены еди­ные трудовые книжки (январь 1939 г.), проведена всесоюзная пе­репись населения (январь 1939 г.), что способствовало учету тру­довых ресурсов.

Перестроены судебная система, прокуратура. Органом судеб­ного управления стал новый Наркомат юстиции, который прово­дил и кодификацию законодательства. Правоохранительная сис­тема призвана была обеспечить соблюдение новой Конституции, законов всеми организациями, учреждениями, должностными ли­цами, гражданами; карать преступников, исправлять и перевос­питывать их, предотвращать преступления во всех сферах обще­ства, в том числе и в управлении.

На основе ст. 126 Конституции СССР[315] утвердилась офици­ально практика совместных решений государственных и партий­ных органов на всех этажах управления. И ранее существовала такая практика, но теперь партия консолидировала властные и управленческие структуры. Все больше и больше государствен­ных решений принималось совместно с партийными органами, а «партийные решения приобретали фактически характер нормативных актов»[316], воспринимались государственными органами как обязательные для них.

Своеобразно применялся общемировой принцип назначения на ответственные должности доверенных лиц. В истории российского государственного управления он трансформировался в но­менклатурный принцип партийного руководства всеми структу­рами государственного управления. Обусловлено было это мно­гими факторами, в том числе преобладанием долгое время в го­сударственном аппарате специалистов, чиновников досоветского прошлого, нехваткой новых управленцев, стремлением правящей партии организовать четкую работу государственного аппарата управления, усилить его ответственность и эффективность. Партийные инстанции в соответствии с принципом «Кадры ре­шают все» активно и целенаправленно формировали персональ­ный состав органов власти и управления. С их согласия назнача­лись партийные и беспартийные кадры на государственные и об­щественные посты. Составлялись списки номенклатурных долж­ностей. Номенклатурный принцип обеспечил партийное управ­ление страной. К концу 30-х гг. он охватил выборные органы власти, всю систему государственного и общественного управле­ния, хозяйственные должности. При этом он порождал должно­стную чехарду, партийную деспотию, безответственность кадров перед государственными органами, трудящимися[317]. Вследствие этого Советы были властью для трудящихся через партийно-го­сударственную администрацию, в руках которой все больше и больше концентрировались власть и управление, что противоре­чило демократической природе Советов и системы управления, отраженных в Конституции СССР. Участие широких масс тру­дящихся в управлении становилось формальностью, прикрывав­шей диктат партийно-государственной бюрократии. От аппарата управления в первую очередь стала зависеть во многом судьба рядового человека — труженика. Аппаратная бюрократия охваты­вала все более тотально основные сферы жизни, повсеместно утверждался аппаратно-бюрократический централизм. В стране, где Советы возникли, утвердились как высшая форма демокра­тии, сформировалась диктатура властной корпорации, одного лица, ставших над народом, государством, партией.

Демократические основы государственного управления, за­ложенные в Основном законе страны[318], были реализованы не пол­ностью и с извращениями, что произошло в конкретной международной[319] и внутренней исторической ситуации, было обуслов­лено многими факторами объективного и субъективного харак­тера.

 

* * *

Функционировавшая между двумя мировыми войнами в 20— 30-е гг. советская система государственного управления пережи­вала процесс становления, перманентной реконструкции, обу­словленной послевоенным и послеинтервенционистским кризи­сом, нэповским реформированием, образованием СССР, приня­тием двух конституций СССР и двух новых конституций РСФСР. Она отразила экстремальность, напряженность исторически ко­роткой межвоенной паузы, форсированность антикапиталисти­ческой реконструкции общества при фронтальном противодей­ствии развитых индустриальных стран, отсутствии сколько-нибудь заметных внешних инвестиций, необходимости срочно ликвидировать экономическую и культурную отсталость России. Система государственной власти и управления новой России ока­залась под прессом жесткого политического и социально-эконо­мического давления западных стран.

Об эффективности строившейся системы государственного управления свидетельствует исторический скачок, совершенный страной за два десятилетия, вступление в индустриальную циви­лизацию, превращение по объему и структуре производства в первую в Европе и вторую в мире промышленную державу, пере­ход к качественно новому обществу, которое на уровне самооценки объявлено социалистическим[320]. Соответственно социалистической объявлена система власти и управления.

Курс на социализм, на демократизацию общества, власти, управления воплощен в масштабных достижениях цивилизационного характера, которые вошли в мировую историю XX в., определяли во многом характер развития мировой цивилизации[321]. Государственное управление было приспособлено к по­требностям гигантской модернизации, которая создала за 20 лет могучий потенциал, бастион цивилизации, достаточный для разгрома фашистской Германии, вознамерившейся унич­тожить Россию (СССР) как препятствие на пути к мировому господству.

В советском государственном управлении 20—30-х гг. про­явились характерные для него основные черты, в том числе рес­публиканская сущность, федерализм в сочетании с унитаризмом; конституционность основ управления; представительство снизу доверху трудящихся — главный источник власти и управления; единство власти и управления, законодательной и исполнитель­ной вертикалей, подотчетность и подконтрольность последней первой; сочетание государственных и общественных начал, связь органов государственного управления с профсоюзными, моло­дежными, кооперативными и другими общественными органи­зациями и массовыми добровольными обществами; определяю­щая роль правящей коммунистической партии, статус которой закреплен конституционно в качестве руководящего ядра обще­ственных и государственных организаций, что обусловило партий­но-государственную природу управления; новаторство и дина­мизм, постоянное развитие на основе творческих поисков, учете отечественного и мирового опыта, научной организации труда и управления; плановость с учета текущей ситуации, ресурсов, бли­жайших задач и долговременных перспектив; сочетание плано­во-административных и планово-экономических методов управ­ления, его централизация и бюрократизация[322].

В 30-е гг. деформировались принципы советского управле­ния. Сказались низкий уровень общей, политической, управленческой культуры, идеологический и партийный монополизм, культ личности, авторитарность партийно-государственной элиты, оторванность ее от народа, отчуждение его от власти и уп­равления. Утвердилась в управлении воля высшего должностно­го лица, власть административно-исполнительного, чиновно-бюрократического аппарата, предельная концентрация полномочий в руках узкого круга должностных лиц, всевластной партий­но-государственной верхушки, тотальное подчинение интересов личности своеобразно толкуемым интересам государства. Все это повлияло отрицательно на качество государственного управле­ния. Ограничивалась советская демократия, нарушалась закон­ность, принижалась роль суда, прокуратуры, имели место право­вой, судебный и внесудебный произвол, массовые репрессии, отчего пострадали многие невинные люди, в том числе и члены ВКП(б), работники государственного, общественного управления, специалисты народного хозяйства, культуры, науки, искусства и др., что стало трагической страницей истории управления.

 

Вопросы для самопроверки

1. Какие факторы повлияли на становление советского государственного управления после иностранной военной интервенции и граждан­ской войны?

2. Нэповская демократизация, перестройка системы чрезвычайного уп­равления в условиях послевоенного кризиса.

3. Становление союзного государственного управления при образовании СССР.

4. Значение Конституции СССР 1924 г. и новой Конституции РСФСР для совершенствования государственного управления.

5. Изменение государственного управления на основе новой Конституции СССР 1936 г. в преддверии второй мировой войны.

6. Основные черты советского государственного управления 20—30-х гг.

7. Фундаментальные итоги и уроки деятельности государственного уп­равления к концу 30-х гг.

 

Рекомендуемая литература

Декларация об образовании СССР. Договор об образовании СССР. 30 декабря 1922 г. // Съезды советов в документах. 1917—1936: В 3 т. Т. III. M., 1960.

Игнатов В.Г., Понеделков А.В., Старостин A.M., Черноус В.В. Тео­рия и история административно-политических элит России. Ростов н/Д, 1996.

Конституция (Основной закон) СССР. 5 декабря 1936 г. //Съезды советов в документах. 1917—1936. T. III. М., 1960.

Коржихина Т.П., Сенин А. С. История российской государственнос­ти. М., 1995; Курицын В.М. История государства и права России 1929—1940. М., 1998.

Основной закон (Конституция) СССР 1924 г. // Съезды советов в документах. 1917—1936. Т. III. M., 1960.

Политическая борьба за выбор модели социализма. Сталинская «революция сверху» // Политическая история России / Отв. ред. В.В. Журавлев. М., 1998.

 

Глава 8 Особенности государственного управления в военные и

Послевоенные 1940-е годы

Государственное управление функционировало по-особому в 1939—1941 гг. в условиях начавшейся второй мировой войны, в 1941 — 1945 гг. — в  Великой Отечественной войне и в пос­левоенные годы. В каждый из трех периодов проявились как имманентно присущие советскому государственному управле­нию основные черты, так и особенности, обусловленные нео­бычной и быстро менявшейся конкретно-исторической ситуа­цией. Переживавшей процесс становления на основе Конститу­ции СССР 1936 г. системе управления предстояло выдержать проверку на жизнестойкость, способность перестраиваться и функционировать в соответствии с международной и внутрен­ней обстановкой.

Вторая мировая война качественно изменила условия де­ятельности органов государственного управления Советского Союза. Реальная угроза быть втянутым в эту войну[323] вынуди­ла изменить приоритеты, задачи, методы и структуру системы управления по реализации внутренней и внешней политики[324]. Внимание органов управления было переключено с за­дач социального преобразования и развития общества на воп­росы укрепления обороноспособности страны. Законом о все­общей воинской обязанности (1 сентября 1939 г.) закреплен кадровый принцип построения РККА. Расходы на ее содер­жание увеличены в 3,5 раза за три года[325]. Численный состав армии вырос в 5 раз за 5 лет и составил свыше 5 млн. человек к июню 1941 г.

В контексте разгоравшейся второй мировой войны милита­ризуется управление страной. Милитаризация становится состав­ной частью общего курса на укрепление государственности, обес­печение безусловной власти центра над периферией, подавления сепаратистских, националистических настроений на местах.

Ужесточены командно-административные методы государ­ственного управления, партийное руководство всеми его струк­турами сверху донизу. ВКП(б) берет на себя все больше админи­стративных и хозяйственных функций, превращается в монополь­ный субъект государственной власти и управления. Происходит деформирование ее идейной роли, обюрокрачивание[326]. Партийное руководство сливается с государственным управлением, форми­руется партийно-советское управление. На управленческие партий­ные и государственные кадры отрицательно действовали культ личности, репрессии.

После заключения 12 марта 1940 г. мирного договора с Фин­ляндией расширилась территория Карельской АССР, которая в марте 1940 г. была преобразована в Карело-Финскую ССР, суще­ствовавшую до 1956 г. Присоединение территорий Литвы, Лат­вии, Эстонии, Западной Белоруссии, Западной Украины, Бесса­рабии, Северной Буковины сопровождалось формированием но­вых органов государственного управления, реконструированием системы центральных органов власти. Парламенты преобразованы в верховные советы, кабинеты министров — в совнаркомы, вместо должностей президентов образованы коллективные пре­зидиумы верховных советов.

Хотя правоотношения в новых республиках ставились на ос­нову советского законодательства, в их конституциях имелись отличия от Конституции СССР. В Прибалтике допускались мел­кие частные и промышленные торговые предприятия. В Молдав­ской ССР было разрешено существование частного сектора в виде единоличных крестьян, ремесленников, кустарей, мелких про­мышленных и торговых предприятий, что обусловило и особен­ности государственного управления[327].

Усиливалось общесоюзное централизованное начало во всей системе государственного управления. В связи с продолжавшим­ся разукрупнением и специализацией наркоматов приняты меры по улучшению руководства хозяйственными ведомствами. К ав­густу 1940 г. в правительстве СССР имелось 25 общесоюзных наркоматов[328] и 16 союзно-республиканских. Для координации их деятельности при СНК СССР созданы шесть хозяйственных со­ветов: по металлургии и химии, по машиностроению, по оборон­ной промышленности, по топливу и электрохозяйству, по това­рам широкого потребления, по сельскому хозяйству и заготов­кам. Эти советы имели право давать обязательные распоряжения наркоматам соответствующего профиля и фактически руководи­ли ими. В состав каждого совета входили 3—5 человек во главе с заместителем Председателя Совнаркома.

Расширение бюрократического аппарата вызывало необходи­мость совершенствовать политический контроль над ним. Осу­ществляющий эту функцию Наркомат внутренних дел был ранее отягощен несвойственными ему функциями. В его ведение пере­дано управление шоссейными и грунтовыми дорогами, управле­ние государственной съемки и картографии, переселенческое дело. В связи с усилением репрессивных функций и расширением объ­ема работы НКВД в феврале 1941 г. разделен на два наркомата: Народный комиссариат внутренних дел и Народный комиссариат государственной безопасности, который руководил в связи с обострением международной обстановки и внешней разведкой.

В целях установления строжайшего контроля над расходова­нием денежных средств, материальных ценностей и проверки исполнения постановлений правительства 6 сентября 1940 г. со­здан Наркомат госконтроля СССР. Ему переданы функции Ко­миссии советского контроля и Главного военного контроля, пре­доставлено право давать обязательные указания учреждениям и предприятиям, налагать дисциплинарные взыскания на их ру­ководителей за неисполнение решений правительства, произво­дить денежные начеты и привлекать к судебной ответственно­сти лиц, виновных в бесхозяйственности. Во всех наркоматах создавались контрольно-инспекторские группы. Положение о Наркомате госконтроля не предусматривало привлечения тру­дящихся к контрольной деятельности. Ее осуществляли профес­сиональные контролеры-ревизоры, четко обозначилась дальней­шая бюрократизация контрольных органов, всей системы соци­ального контроля.

Заботы государственного управления сосредоточивались на укреплении трудовой, производственной дисциплины. Президи­ум Верховного Совета СССР принял ряд указов по упорядочению работы наркоматов, всех государственных учреждений, промыш­ленных предприятий, усилению ответственности служащих, ра­бочих, руководителей учреждений и предприятий за качество работы, соблюдение дисциплины.

Изменено военное управление постоянно растущей и перестраивающейся армией, созданы новые и реорганизованы преж­ние структуры, упорядочены их функции, укреплены единонача­лие и дисциплина в армии. Дисциплинарный устав 1940 г. вос­становил штрафные части. Извлекая уроки из Финской кампа­нии (30 ноября 1939 г. — 12 марта 1940 г.), советское руковод­ство обратилось к опыту дореволюционной русской армии. Пре­зидиум Верховного Совета СССР Указом от 12 августа 1940 г. «Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно-Морском Флоте» отменил институт военных комиссаров. 7 мая 1940 г. было объявлено о восстановлении генеральских и адмиральских званий. За один месяц свыше тысячи военачальников стали гене­ралами и адмиралами[329]. Несколько ослабла апологетика опыта гражданской войны, и на руководящие должности в Вооруженных Силах выдвинуто немало относительно молодых людей: на­чальник Генерального штаба РККА с августа 1940 г. по февраль 1941 г. генерал армии К.А. Мерецков (43 года), нарком Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецов (34 года), командующий Военно-Воздушными Силами генерал П.В. Рычагов (29 лет) и др. Сред­ний возраст командиров полков составил 29—33 года, команди­ров дивизий — 35—37 лет, командиров корпусов и командую­щих армиями — 40—43 года, что отразило курс на омоложение комсостава, выдвижение профессионально подготовленных вое­начальников и должно было как-то компенсировать ослабление комсостава вследствие репрессий.

Перестроена организация высшего военного управления. В мае 1940 г. наркомом обороны СССР назначен 45-летний мар­шал С. К. Тимошенко. Проверка военного ведомства выявила во­пиющие недостатки, «промахи» получившего отставку «героя граж­данской войны» К.Е. Ворошилова, возглавлявшего НКО СССР 15 лет. В акте о приеме НКО новым наркомом С.К. Тимошенко было отмечено отсутствие мобилизационного плана, общего и частных оперативных планов, Положения о полевом управлении войска­ми, запущенность штатного и табельного хозяйства, слабость подготовки среднего и младшего комсостава, значительный некомп­лект начсостава[330]. Ежегодные выпуски из военных училищ не обес­печивали создания необходимого кадрового офицерского потен­циала для роста армии, образования резервов и другого кадрового потенциала[331].

В июле 1940г. утвержден новый состав Главного военного совета под председательством С.К. Тимошенко. В январе 1941 г. начальником Генерального штаба, заместителем наркома оборо­ны назначен Г.К. Жуков, занимавший до этого пост командую­щего Киевским военным округом, его заместителем — К. А. Ме­рецков. Утверждены командующие войсками военных округов, в том числе Западного особого ВО — Д. Г. Павлов, Прибалтий­ского ОВО — Ф.И. Кузнецов, Ленинградского ВО — М.М. Попов, Одесского — М.Т. Черевиченко, Киевского ОБО — М.П. Кирпонос. Главное управление ВВС РККА возглавил П.Ф. Жигарев.

9 апреля 1941 г. реорганизован созданный еще в 1937 г. Ко­митет Обороны, которому придан статус чрезвычайного органа управления с конкретно определенными функциями. Состав Ко­митета сокращен до 5 человек. В него вошли К.Е. Ворошилов (председатель), И.В. Сталин, А. А. Жданов (заместитель Предсе­дателя), С.К. Тимошенко, Н.Г. Кузнецов[332].

Усилено внимание к проблемам организации Красной Ар­мии, оснащению укрепленных районов, развертыванию произ­водства вооружений, увеличению выпуска самолетов, танков, ар­тиллерии, военного судостроения и др.

Наряду с частичной милитаризацией, дальнейшей централи­зацией, бюрократизацией усилены командно-административные методы, репрессивно-карательные функции управления, сужена гласность, увеличена секретность всех звеньев управленческой системы. Эти и другие парадоксальные особенности отразили степень изменения государственного управления применительно к нарастающей опасности войны для СССР. Сделано немало, но далеко не все, что и определило как плюсы, так и минусы подготовки страны к участию в войне. Они сказались решающим обра­зом на катастрофических неудачах первого периода Великой Отечественной войны, когда обнаружились серьезные ошибки[333], пре­ступные просчеты руководства как в вопросах о возможных сро­ках фашистского нападения, так и в степени готовности к нему страны, системы государственной власти, управления, адекват­ности советской военно-стратегической доктрины геополитичес­ким интересам и конкретно-исторической международной и внут­ренней ситуации.

Нападение фашистской Германии 22 июня 1941 г. на Союз Советских Социалистических Республик положило начало четырехлетней трагедии советского народа[334], жестокому, невиданно­му в истории тяжелому испытанию общественного строя, госу­дарственной власти и управления[335]. Война изменила все, создала катастрофические условия. Неизмеримо возросла ответственность всей системы власти и управления за судьбы многомиллионного советского народа, государства. Правительство — высший рас­порядительный и исполнительный орган управления — призвало всех в первый же день войны сплотиться, организоваться во имя защиты Отечества и победы над фашизмом.

В директиве 29 июня 1941 г. о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков правительством и ЦК ВКП(б) поставлена задача «быстро и решительно перестроить всю свою работу на военный лад»[336].

Государство, его управление должно было стать сражающим­ся, овладеть соответствующим арсеналом, сыграть роль воюю­щего субъекта, «управлять войной». Оно должно было перестро­иться на основе программы, которая предусматривала превраще­ние страны в единый мобилизационный организм («Все для фрон­та, все для победы!»), ведение навязанной Гитлером войны, имевшей для СССР освободительный, отечественный характер, про­грамма отличалась социальным оптимизмом («Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами!») и предусматрива­ла наращивание усилий по решению ближайших, промежуточ­ных и конечных задач.

Трудность заключалась в том, что до сих пор система государственного управления была ориентирована согласно Консти­туции СССР на мирный созидательный процесс и лишь в пред­военные годы частично трансформировалась применительно к условиям полыхавшей мировой войны. Теперь же пришлось од­новременно воевать и перестраиваться форсированно, на ходу, в военной обстановке, в условиях реально угрожавшей армии, го­сударству, общественному устройству катастрофы.

Государственное управление приобрело такие специфические черты, как милитаризм, экстремальность, чрезвычайность, директивность и др. В зависимости от периодов Великой Отече­ственной войны менялись его основные задачи, направления, организационная структура, средства и формы функционирова­ния, которые подчинены единой цели — разгромить фашизм, ос­вободить страну от оккупантов-агрессоров, отстоять ее свободу и независимость, обеспечить ее послевоенную безопасность. Дина­мизм, адекватность государственного управления менявшимся условиям, потребностям проявились в его конкретности, четкос­ти, оперативности, мобилизационной действенности, что во мно­гом стало возможно благодаря его советской природе.

Удалось преодолеть временную заминку в функционировании различных уровней и звеньев управленческой системы[337], связан­ную с внезапностью, масштабностью фашистского нападения, стре­мительностью и широкой фронтальностью наступления, с необхо­димостью необычной перестройки власти и управления, всей жиз­ни народа в тяжелых условиях начального периода войны[338].

Сказались и такие факторы, как перестановка кадров в государственных органах, общественных организациях в связи с мобилизацией на фронт, обновление личного состава государствен­ного аппарата за счет выдвижения людей, не подлежащих при­зыву и мобилизации в армию, не имевших необходимого опыта руководящей и административной работы.

Учет уроков первой мировой войны, разгрома иностранной военной интервенции 1917—1920 гг., другого отечественного и мирового опыта позволил подчинить всю систему государствен­ного управления решению военных задач, обеспечению единства тыла и фронта. Милитаризация управления проявилась не толь­ко в задачах, предметах воздействия, но и функциях, организа­ции, методах деятельности.

В основу управления, внутренней политики в целом также «положен принцип максимальной централизации политическо­го, хозяйственного и военного руководства»[339], что укрепило ис­полнительную вертикаль сверху донизу, придало директивность, оперативность, результативность ее функционированию. В рам­ках централизации усилено единство, своеобразное слияние со­вместной работы государственных и партийных органов под ру­ководством последних. Монопольное положение в однопартий­ном государственном управлении способствовало концентрации полномочий, персонализации партией, ее аппаратом и лидерами управленческих функций.

Чрезвычайный характер придан всем звеньям управленчес­кой системы как по вертикали, так и по горизонтали. Чрезвы­чайность управления проявилась по двум направлениям: 1) ми­литаризированные, максимально централизованные конституци­онные органы действовали в чрезвычайных условиях, выполня­ли чрезвычайные функции, применяли чрезвычайные методы, добивались чрезвычайных результатов; 2) создана система чрезвычайных, неконституционных, с особыми полномочиями орга­нов, функционировавших на чрезвычайной, не предусмотренной Конституцией СССР, нормативно-правовой основе[340]. «В какой-то мере идею правомерности и необходимости создания чрезвычайных органов подпитывало то обстоятельство, что во время Вели­кой Отечественной войны чрезвычайные органы работали дей­ствительно весьма результативно»[341].

Основными чрезвычайными органами являлись: Ставка Глав­ного командования, замененная Ставкой Верховного командова­ния (СВК), Государственный Комитет Обороны (ГКО), област­ные и городские комитеты обороны, Совет по эвакуации, Комитет по эвакуации продовольственных запасов, промышленных това­ров и предприятий промышленности, Управление по делам эваку­ации при СНК СССР и местные республиканские, краевые, обла­стные управления, эвакопункты на железных дорогах, речных пор­тах, комитет по продовольственному и вещевому снабжению Крас­ной Армии, Комитет по разгрузке транзитных грузов, Транспорт­ный комитет и др. Они создавались в связи с чрезвычайной необ­ходимостью, действовали, видоизменялись в меру осознанной по­требности, без какого-либо предварительного довоенного плана, но по итогам коллективного обсуждения тогда же разработанных проектов; оформлялись соответствующим законодательным по­рядком без изменения Конституции СССР. Учреждались соответ­ствующие должности, аппараты, вырабатывалась в творческих поисках технология чрезвычайного управления[342].

Особые функции приданы были образованной 2 ноября 1942 г. Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, деятельность которой высоко оценена Международ­ным военным трибуналом (г. Нюрнберг)[343].

Экстремальность первых недель войны обусловила импро­визационный характер создания чрезвычайных органов[344]. 23 июня 1941 г. образована Ставка Главного командования (СГК). Это первый внеконституционный чрезвычайный орган управления, созданный в военное время. Председателем назначен нарком обороны маршал С.К. Тимошенко[345]. Назначение его председателем соответствовало компетенции Ставки: в ее функции входило стра­тегическое руководство вооруженными силами. При Ставке су­ществовал институт постоянных советников из 13 человек[346].

Особенности состава и структуры Ставки породили ряд про­блем ее деятельности. Громоздкость (20 человек) не позволила Ставке ни разу собраться в полном составе, тем более, что часть военачальников сразу отбыла на фронты. Требовалось привести состав и структуру Ставки в соответствие с реалиями властных отношений того времени[347].

10 июля 1941 г. СГК упразднена и создана Ставка Верховно­го командования под председательством И.В. Сталина, который 8 августа стал именоваться Верховным Главнокомандующим. К этому времени стал ясен беспрецедентный масштаб бедствия, обрушившегося на страну, и целесообразность концентрации вла­стных полномочий в руках ее фактического руководителя.

В военное время продолжала развиваться наметившаяся ра­нее тенденция наделять номинальные государственные структуры (в том числе вновь создаваемые) реальными властными пол­номочиями, которыми располагало руководство правящей партии. Еще 6 мая 1941 г. Секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин занял пост Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, соединив тра­диционно разделенные партийную и государственную власть. 19 июля он назначен и наркомом обороны.

Экстремальная обстановка диктовала необычные подходы к организации управления. Поиск спасительных действенных мер по избавлению страны от реально угрожавшей катастрофы при­вел к созданию 30 июня 1941 г. Государственного Комитета Обо­роны (ГКО) СССР.

Совместным постановлением Президиума Верховного Сове­та и СНК СССР, ЦК ВКП(б) создан ГКО СССР, определены его государственный статус, характер, функции, состав. Особеннос­ти его в том, что он наделен неограниченными полномочиями, объединил государственные, партийные, общественные начала управления, стал чрезвычайным и авторитетным органом власти и управления, возглавил вертикали советского, партийного, все­го гражданского управления сражавшегося государства. Возгла­вил ГКО Председатель СНК СССР, секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин, что означало высшую степень централизации уп­равления, сосредоточения, совмещения его различных форм в руках одного должностного лица. Члены ГКО представляли, высшее партийное и государственное руководство, составляли узкий состав ПБ ЦК ВКП(б)[348], которое рассматривало предварительно, предлагало проекты решений по всем важнейшим вопро­сам государственной жизни, власти и управления. Образование ГКО придало фактически легитимность решениям Политбюро, куда входили приближенные к И.В. Сталину лица[349].

Члены ГКО в дополнение к своим прежним большим полномочиям получили неограниченные полномочия с целью повы­шения эффективности конкретных отраслей управления.

Совместное Постановление Президиума Верховного Совета и Совнаркома СССР, ЦК ВКП(б) обязало всех граждан, все госу­дарственные, военные, хозяйственные, партийные, профсоюзные, комсомольские органы беспрекословно выполнять решения и рас­поряжения ГКО СССР, которым придана сила законов военного времени.

Чрезвычайный орган работал по-чрезвычайному. ГКО не имел регламента работы, собирался нерегулярно и не всегда в полном составе. Решения принимали председатель[350] либо его заместите­ли — В.М. Молотов (с 30 июня 1941 г.) и Л.П. Берия (с 16 мая 1944 г.) после консультаций с теми членами ГКО, которые кури­ровали соответствующие ведомства. Наркомы и военачальники в своих воспоминаниях отмечают, что процедура принятия реше­ний была упрощена до предела, поощрялась инициатива ответ­ственных лиц, обеспечивался деловой характер работы ГКО. По­скольку высшие руководители страны одновременно входили в состав ГКО, Политбюро, Ставки, Совнаркома, то их решения оформлялись зачастую как директивы и постановления того или иного органа управления в зависимости от характера рассматри­ваемого вопроса. Маршал Г.К. Жуков вспоминал, что не всегда можно было определить, на заседании какого органа он присутствовал. Работу же ГКО он характеризовал так: «На заседаниях ГКО, которые проходили в любое время суток, как правило, в Кремле или на даче И.В. Сталина, обсуждались и принимались важнейшие вопросы».

Особенностью деятельности ГКО было и отсутствие собствен­ного разветвленного аппарата. Руководство осуществлялось че­рез аппарат органов государственного управления, партийных комитетов. В важнейших отраслях народного хозяйства действо­вал институт уполномоченных ГКО, которые сплошь и рядом являлись одновременно представителями ЦК ВКП(б), что обес­печивало им неограниченные права. Уполномоченные были так­же во всех союзных и автономных республиках.

На местах в наиболее стратегически важных регионах фор­мировались и действовали областные и городские комитеты обо­роны.

Эти местные чрезвычайные органы обеспечивали единство управления в условиях чрезвычайного положения, создавались решением ГКО, руководствовались его постановлениями, ре­шениями местных, партийных и советских органов, военных советов фронтов и армий. ГКО учредил такие органы почти в 60 городах Подмосковья, Центра, Поволжья, Северного Кавка­за и с 1942 г. в крупных городах Закавказья. Они объединяли гражданскую и военную власть в городах, которые находились в зоне боевых действий и вблизи линии фронта или входили в радиус действия вражеской авиации, а также там, где базирова­лись корабли военно-морского и торгового флота. В состав их входили первые должностные лица партийных, государствен­ных органов управления, военные комиссары, коменданты гар­низонов, начальники управлений НКВД. Они были тесно связа­ны с военным командованием, а их представители одновремен­но являлись членами соответствующих военных советов. Не имея своего штатного аппарата, как и ГКО в центре, городские коми­теты обороны опирались на местные партийные, советские, хо­зяйственные, общественные органы. При них существовал ин­ститут уполномоченных, создавались оперативные группы для срочного решения вопросов, широко привлекался общественный актив[351].

Были созданы и вспомогательные чрезвычайные органы. 24 июня 1941 г. появился Совет по эвакуации в составе Н.М. Швер­ника и его заместителя А.Н. Косыгина. «Создать Совет. Обязать его приступить к работе», — гласило соответствующее постанов­ление. Такая лаконичность в сочетании с отсутствием регламен­та работы открывала широкий простор инициативе. 16 июля 1941 г. в совет введены М.Г. Первухин (заместитель председате­ля), А.И. Микоян, Л.М. Каганович, М.З. Сабуров, B.C. Абаку­мов. Совет действовал как орган при ГКО, имел в своем составе уполномоченных ГКО. Дополнительно в октябре 1941 г. образо­ван Комитет по эвакуации продовольственных запасов, промыш­ленных товаров и предприятий промышленности. В конце декаб­ря 1941 г. вместо обоих названных органов создано Управление по делам эвакуации при СНК СССР, соответствующие управле­ния в республиках, краях и областях, эвакопункты на железных дорогах.

Подобными чрезвычайными органами стали также Коми­тет по продовольственному и вещевому снабжению Красной Армии, Комитет по разгрузке транзитных грузов, Транспорт­ный комитет. Последний образован при ГКО 14 февраля 1942 г. В его обязанности входили планирование и регулирование пере­возок на всех видах транспорта, координация их работы, выра­ботка мероприятий по улучшению материальной базы[352]. Об эффективности руководства транспортной системой свидетельство­вал начальник управления военных сообщений, а с декабря 1944 г. нарком путей сообщения И.В. Ковалев: в годы войны не было ни одного крушения поездов по вине железнодорожников и ни один воинский эшелон не уничтожен вражеской авиацией в пути следования[353].

Своеобразными функциями обладало созданное 8 декабря 1942 г. при ГКО СССР оперативное бюро[354], которое контролиро­вало все наркоматы оборонного комплекса, составляло кварталь­ные и месячные планы производства, готовило для председателя ГКО проекты соответствующих решений.

ГКО и другие органы высшего управления уделяли макси­мум внимания военно-организационной системе, изменяли во время войны структуру, состав военного руководства, восполня­ли убыль командного состава, помогали Ставке Верховного глав­нокомандования, Генеральному штабу РККА, управлениям НКО, ВМФ, командованию стратегических направлений и фронтов. Налажено управление всеми структурами вооруженных сил, упо­рядочено командование фронтами, армиями, соединениями и оперативными объединениями в составе фронтов, корпусами, дивизиями, бригадами, полками и т.д.

С 15 июля 1941 г. по 9 октября 1942 г. во всех частях РККА и на кораблях ВМФ функционировал институт военных комиссаров и политруки в ротах. В отличие от комиссаров периода инос­транной военной интервенции и гражданской войны военные ко­миссары 1941—1942 гг. не обладали правом контроля командно­го состава, но нередко многие их них вмешивались в действия военачальников, что подрывало единоначалие, создавало в воен­ном организме состояние двоевластия. В Указе Президиума Вер­ховного Совета СССР от 9 октября 1942 г. отмена института во­енных комиссаров мотивирована тем, что он выполнил возло­женные на него задачи. Тогда же введен институт заместителей командиров по политической работе (замполитов), всю войну и после нее выполнявших при военачальниках функции идеологи­ческого и политического воспитания постоянно обновлявшегося личного состава[355].

В связи с ростом партизанского движения 30 мая 1942 г. при Ставке ВГК образован Центральный штаб партизанского движе­ния (ЦШПД). Его возглавил Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии П.К. Пономаренко[356]. ЦШПД координировал действия многочисленных партизанских отрядов между собой и с регуляр­ными армейскими частями, организовывал снабжение народных мстителей оружием, боеприпасами, средствами связи, обеспечи­вал медицинскую помощь, наладил взаимную информацию, про­вел в Москве совещания партизанских командиров, помог подго­товить и провести глубокие рейды партизанских соединений по тылам немецко-фашистской армии; и др. ЦШПД работал совме­стно с руководителями подпольных советских, партийных, ком­сомольских органов на временно оккупированной территории. Управление массовым партизанским движением из единого цен­тра оказалось особенно эффективным при освобождении совет­ской территории в 1943—1944 гг.

Государственное управление военной сферой приобрело не только приоритетное значение, но и всеобъемлющий характер, новые функции, осуществлялось на основе законов военного вре­мени, чрезвычайными методами, обеспечивало интенсивное во­енное строительство[357], качественно новый уровень военно-организаторской работы, победное в конечном итоге, хотя и с от­дельными ошибками и сбоями, выполнение Вооруженными Силами основных задач по защите страны и разгрому врага.

Управление военной сферой составило единую систему с не менее важным государственным управлением тылом, которым стала вся огромная страна с ее сложным народнохозяйствен­ным, социально-политическим и духовно-культурным комплек­сом.

Парадоксально, но факт — государственное управление и в экстремальной военной обстановке строилось, функционировало на основе планового принципа, испытанного и освоенного в 20— 30-е гг. Изменились методы планирования с учетом военных за­дач и условий, средства и организация мобилизации и использо­вания ресурсов, методика расчета показателей, сроков и др., что обусловило новое качество планового управления народнохозяй­ственными процессами.

Нападение фашистской Германии сорвало выполнение тре­тьего пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР (1938—1942 гг.), рассчитанного на мирное строительство. Гос­план СССР экстренно разработал военно-хозяйственный план на четвертый квартал 1941 г., который был утвержден высшими го­сударственными инстанциями.

Государственный народнохозяйственный план 1943 г. — года коренного перелома в ходе войны и восстановления годового планирования[358] — отразил и определил новые аспекты управле­ния. Стратегическое наступление советских Вооруженных Сил после Сталинградской и Курско-Белгородской битв, начавшееся массированное изгнание немецко-фашистских захватчиков выя­вили перед органами управления новые функциональные задачи. Они приступили к плановой реализации программы восстанов­ления хозяйства, нормальных условий жизни в освобожденных районах, организовывали всестороннюю помощь материальны­ми, финансовыми ресурсами, продовольствием, кадрами специалистов и другим советским людям, перенесшим ужасы вражес­кой оккупации, сохранившим веру в свою власть, армию, дож­давшимся освобождения[359].

С 1943 г. государственное управление стало функциониро­вать на основе не только текущих, но и перспективных планов.

Государственное управление, подчиненное законам военно­го времени, учитывало и послевоенную перспективу, что отра­зило веру советского народа и его управленческого корпуса в победу и свое будущее, которая сыграла роль фундаментально­го морально-патриотического фактора.

Эффективно проявила себя в годы Великой Отечественной войны наркоматская система — центральное звено государ­ственного управления. Для обеспечения Вооруженных Сил но­вейшими видами военной техники в сентябре 1941 г. создан Наркомат танковой промышленности, а в ноябре 1941 г. — Наркомат минометного вооружения (на базе упраздненного Наркомата общего машиностроения). В 1942 г. создан Коми­тет по учету и распределению рабочей силы при СНК СССР, проводивший мобилизацию трудоспособного населения. При областных и краевых исполкомах созданы аналогичные бюро. Создание этих органов окончательно оформило сложившуюся еще до войны систему централизованного обеспечения промышленности кадрами во главе с Главным управлением государственными трудовыми резервами. В-третьих, по закону «О расширении прав народных комиссаров СССР в условиях во­енного времени» (1 июля 1941 г.) наркомы, директора пред­приятий, начальники строек получили очень широкие права в использовании материальных и денежных ресурсов, перерасп­ределении капитальных вложений и др., что способствовало инициативному, оперативному решению возложенных на них задач, воплотило тенденцию децентрализации отдельных зве­ньев государственного управления.

Особенностью государственного управления военного вре­мени являлось своеобразное сочетание двух противоположных тенденций: централизации и децентрализации. Последняя при­суща природе советского управления, обусловлена невозмож­ностью детального управления только через высшие органы и из единого союзного центра. Обстановка требовала усиления самостоятельности отраслевых и местных органов управления, расширения прав их организационных структур, должностных лиц.

Особенность управления военного периода заключалась и в том, что его рабочий аппарат вынужден был функциониро­вать в условиях эвакуации ряда властных структур. Из 41 од­ного наркомата и других органов центрального звена управле­ния в первые же месяцы войны покинули Москву 18, частич­но — 23, что обусловило кратковременную заминку в перестройке отдельных органов управления, частичное перерас­пределение их функций[360].

Изменились условия, задачи, масштабы работы правоохра­нительных органов. Обновлялся постоянно их состав, совершен­ствовались структура, методы, функции. 20 июля 1941 г. воссоз­дан единый Наркомат внутренних дел, куда влились органы го­сударственной безопасности и военной контрразведки. Руковод­ство было сосредоточено в руках Л.П. Берии. Эта мощная струк­тура просуществовала до весны 1943 г., когда разведка и контр­разведка вновь выделились в самостоятельный Наркомат госбезопасности (нарком В.Н. Меркулов), а Главное управление воен­ной контрразведки (СМЕРШ) во главе с B.C. Абакумовым пере­шло в состав Наркомата обороны под личный контроль И.В. Ста­лина. Его деятельность была сосредоточена на выявлении и обез­вреживании вражеских агентов, их пособников в наступавшей ар­мии, прифронтовой зоне, на освобождаемой территории.

Изменена правовая основа функционирования карательных органов. Система органов военной юстиции перестроилась в на­чале войны в соответствии с июльским 1941 г. Указом Прези­диума Верховного Совета СССР «О военных трибуналах в мест­ностях, объявленных на военном положении, и в районах воен­ных действий». Образованы военные трибуналы — чрезвычай­ные органы и с чрезвычайными полномочиями — при армиях, корпусах, дивизиях, гарнизонах, а также при бригадах на железных дорогах и в речных, морских бассейнах. Функциониро­вали они под управлением Наркомата юстиции СССР, под над­зором военной, военно-железнодорожной, военной водно-тран­спортной коллегий Верховного суда СССР и специальных про­куратур, которые поддерживали обвинение. К трем постоянным членам трибуналов дополнены в 1943 г. заседатели. Трибуналы рассматривали все наиболее опасные деяния, вплоть до спеку­ляции и хулиганства. Дела слушались в закрытом процессе, рассматривались в предельно короткие сроки, приговоры не подлежали кассационному обжалованию, исполнялись немед­ленно после вынесения. Исполнение смертных приговоров мог­ли приостановить командующие армиями и округами, военные советы. В местностях, объявленных на осадном положении, применялся без судебного разбирательства расстрел к «провока­торам, шпионам и прочим агентам врага». В этих местностях преобразована в военные часть территориальных судов и проку­ратур[361].

Централизованная система государственного управления, ее конституционные и чрезвычайные органы опирались на проф­союзные, комсомольские, кооперативные и другие обществен­ные организации.

Органы государственной власти и управления поддержали общественную инициативу славянского, еврейского, женского, молодежного антифашистских комитетов, которые наладили и укрепили связи с общественными кругами стран антигитлеров­ской коалиции.

Изменено отношение государственной власти и управления к Русской Православной Церкви (РПЦ) и другим религиям. Ин­тересы защиты Отечества продиктовали их сближение, приглу­шение идеологических разногласий, отказ от взаимных обвине­ний. Властные структуры закрыли антирелигиозные печатные издания, распустили «Союз воинствующих безбожников», вве­ли новые ордена, связанные с русской историей, в том числе ордена, наиболее чтимые церковью, — канонических святых Александра Невского и Дмитрия Донского. Восстановлено патриар­шество[362]. От имени РПЦ митрополит Московский и Коломенс­кий Сергий опубликовал 22 июня 1941 г. воззвание ко всем пра­вославным христианам России. Церковь благословила православ­ных на защиту священных границ нашей Родины и подчеркну­ла, что Господь дарует нам победу. 26 июня 1941 г. воззвание прочитано в Московском кафедральном Богоявленском соборе на торжественном молебне о даровании победы русскому воин­ству. Митрополит Сергий призвал всех на защиту родной зем­ли, ее исторических святынь, независимости от чужеземного порабощения и объявил позор всякому, кто останется равнодуш­ным к ее призыву. Деятели РПЦ участвовали в работе чрезвы­чайных комиссий по расследованию фашистских преступлений. При СНК СССР был создан Совет по делам РПЦ. В феврале 1943 г. РПЦ передала 6 млн. рублей и большое количество золо­тых и серебряных вещей на строительство танковой колонны им. Дмитрия Донского, за что получила благодарственное признание Верховного Главнокомандующего[363]. За несколько воен­ных и первых послевоенных лет церкви возвращено более 1400 храмов, 85 монастырей, открыто по две духовные академии и семинарии. В 1945 г. действовало 22000 православных церквей. Аналогичное сближение наблюдалось и с исламским духовен­ством, что позволило нарушить планы немцев в Крыму и на Кавказе, сплотив верующих различных конфессий на защиту страны. Взаимодействие органов власти и духовенства прояви­лось в перспективной тенденции развития активности верую­щих в военные и послевоенные годы.

Органы управления способствовали проявлению новых тен­денций в национально-государственном устройстве, в том числе тенденции децентрализации государственного управления. Рас­ширены права и функции республиканского управления. Более того, Украина и Белоруссия, а затем и другие республики полу­чили право непосредственного сношения с иностранными госу­дарствами и заключения межправительственных соглашений. 1 февраля 1944 г. Верховный Совет СССР принял закон «О пре­доставлении союзным республикам полномочий в области вне­шних сношений и о преобразовании в связи с этим народного комиссариата иностранных дел в союзно-республиканский народ­ный комиссариат». В 1944 г. образованы наркоматы иностран­ных дел союзных республик. Украина и Белоруссия стали одни­ми из первоначальных членов ООН.

Тогда же, 1 февраля 1944 г., принят закон «О создании вой­сковых формирований союзных республик и о преобразовании в связи с этим Народного комиссариата обороны из общесоюзного в союзно-республиканский народный комиссариат». Созданы рес­публиканские наркоматы обороны. В национальные воинские части призывались, как правило, люди, слабо владевшие рус­ским языком. Казахские, грузинские, армянские и другие диви­зии сражались и на территории РСФСР, УССР, БССР.

Эти и другие законы укрепили суверенность республикан­ского управления в рамках союзного, способствовали развитию самостоятельности республиканских органов в решении как местных, так и общесоюзных проблем.

В экстремальных условиях войны были применены реп­рессивные меры чрезвычайного характера, депортированы в во­сточные районы в августе 1941 г. 1024722 немца Поволжья, с октября 1943 г. по июнь 1944 г. — 91919 калмыков, 608749 чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, 228390 крымских татар, болгар, армян, греков, 94955 турок, курдов, хемшилов, упразднена их национальная автономная государствен­ность. Этим акциям придавалось принципиальное значение. Они проведены по инициативе и силами НКВД, возглавляв­шегося Л.П. Берия по решению ГКО СССР (И.В. Сталин), оформлены Указами Президиума Верховного совета СССР (М.И. Калинин)[364].

Государственное управление 1941—1945 гг., перестроенное адекватно условиям и задачам войны, действовало по-военному, функционировало в состоянии повышенной мобильности, опера­тивно, целенаправленно, решало вопросы быстро сообразно не­прерывно менявшейся ситуации. «В целом все изменения систе­мы управления страной в годы войны были продиктованы чрез­вычайными обстоятельствами и, как показал опыт, были вполне адекватными тем условиям и задачам, которые приходилось ре­шать руководству»[365]. Победа советского народа 1945 г. не была предопределена заранее и справедливо считается победой госу­дарственной власти и управления, всех звеньев и должностных лиц этой системы. В управлении работали миллионы професси­ональных, инициативных, смелых организаторов, применялись меры материального, морального поощрения, должностного про­движения, а также мобилизационные, жесткие дисциплинарные меры воздействия.

«Созданная еще в 1930-е годы административно-командная система продемонстрировала свои преимущества в чрезвычайных условиях войны»[366].

Система государственного управления стала одним из источ­ников и механизмов победы, она опиралась на поддержку, пат­риотизм, самоотверженный энтузиазм советского народа. В годы войны проявилось как никогда единство народа, его государствен­ной власти и управления.

Система государственной власти и управления обеспечила в конечном итоге славную победу[367], несмотря на имевшие место про­счеты, ошибки[368]. Уроки ее исторического опыта деятельности на основе военно-мобилизационных принципов не теряют своей ак­туальности, способствуют осмыслению теории государственного управления, учат всестороннему учету всей совокупности объек­тивных и субъективных факторов, конкретно-исторической ситуа­ции при обеспечении эффективности управления с наименьшими издержками, в интересах всего народа.

Дата: 2018-12-21, просмотров: 256.