У М.М. Бахтина понятия «сознание», «ценность», «смысл», «переживание» как будто имеют общее гнездо. «Смысл подчиняется ценности индивидуального бытия, смертной плоти переживания»; в свою очередь, «Переживание – это след смысла в бытии, это отблеск его на нем, изнутри самого себя оно живо не собою, а этим внележащим и уловляемым смыслом, ибо, когда оно не уловляет смысла, его вообще нет...» [8 с. 187-188]. Значит, и смысл, и переживание, как и сознание, бытийны.

В связи с бытийностью смысла напрашивается вывод о его объективности. Г.Г. Шпет и М.М. Бахтин говорили об относительности разделения субъективного и объективного, так как в человеческой жизни, психике, сознании, творчестве постоянно наблюдаются акты субъективации объективного и объективации субъективного, поэтому их различение теряет смысл.

Смысл, как и все живое, упорно сопротивляется концептуализации, что не означает дефицита его определений. Недостатки многих определений смысла компенсирует избыток его живых метафор [7]. В метафоре Вебера смысл – это внешняя форма, обволакивающая человека. Г.Г. Шпет использовал метафору кровеносной системы, которая омывает внутренние формы слова, образа, действия, т.е. человека внутреннего. Сознание и смысл – это особый вид бытия, вплетенного в бытие, относительно автономная от бытия «ткань».

Полифония сознания. Бахтин говорил не только о полифонии музыки, романа, но и полифонии мира, самой жизни, замысла, мысли, творчества. Полифонично и индивидуальное сознание. Анализируя речь Голядкина («Двойник»), Бахтин говорит: «Каждое слово диалогически разложено, в каждом слове перебой голосов, но подлинного диалога неслиянных сознаний, какой появится потом в романах, здесь еще нет» [7]. Полифоничность Сознания понятна и современным исследователям измененных состояний сознания.

Смысловой персонализм. М.М. Бахтина. Бахтин пишет: «Живущий человек изнутри себя устанавливается в мире активно, его осознаваемая жизнь в каждый ее момент есть поступление: я поступаю делом, словом, мыслью, чувством: я живу, я становлюсь поступком». Можно продолжить: я становлюсь смыслом. По Бахтину, «"Смысл" персоналистичен: в нем всегда есть вопрос, обращение и предвосхищение ответа, в нем всегда двое (как диалогический минимум)» [7]. Сближение личности со смыслом более оправдано, чем сближение со словом, которое мы встречаем у Шпета. Правда, и Бахтин утверждает наличие в тексте «свободного ядра», определяемого его личностной структурой. Такое «свободное ядро» свидетельствует об избытке степеней свободы заключенного в нем смысла, открытости его интерпретации. Текст несет на себе значение (или значимость), которое, по Бахтину, вне знакового воплощения является «чистой функцией» или фикцией. Понятие «значение» не только слишком функционально, но и слишком «равнодушно-объективно». Оно подходит в качестве единицы анализа сознания или его образующей, так как за ним всегда стоит тот или иной текст, понимаемый Бахтиным во внелингвистическом смысле, т.е. не равнодушно-объективно. Каждый текст является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан). Это то в нем, что имеет отношение к истине, правде, добру, красоте, истории [7].

Человеческое сознание может быть и «подкуплено бытием», точнее, – бытом. Сказанное отвечает определению голоса, которое дает Бахтин: «Сюда входит и высота, и диапазон, и тембр, и эстетическая категория (лирический, драматический и т.п.). Сюда входит и мировоззрение и судьба человека. Человек, как цельный голос, вступает в диалог. Он участвует в нем не только своими мыслями, но и своей судьбой, всей своей индивидуальностью».

Структура включает три слоя: бытийный, рефлексивный и духовный. Бытийный (экзистенциальный) слой сознания образуют биодинамическая ткань живого движения и действия и чувственная ткань образа. Биодинамическая ткань избыточна по отношению к освоенным движениям, действиям, жестам. Она представляет собой «строительный материал» поведения и деятельности. Столь же избыточная чувственная ткань, представляющая собой строительный материал образа. На бытийном уровне решаются задачи фантастические по своей сложности. Строятся не только образы мира и образы действий (поведения) в этом мире, но и преодолевается избыточность того и другого, а в пределе – создается способность к свободному действию-поступку [7].

Рефлексивный слой сознания образуют значение (текст) и смысл, между которыми устанавливаются диалогические отношения. Текст - это любое событие, включая природное. Из него извлекается (или вчитывается свой) смысл, который означивается, становится текстом высказывания, поведения, деятельности, поступка. На пересечении противоположно направленных актов: осмысления значений и означения смыслов образуются значения второго порядка или со-значения, в которых сливаются объективное и субъективное. Со-значение – это необходимое условие осознанной рефлексивной оценки ситуации и возможных действий в ней.

Духовный слой сознания образуют взаимодействующие: Я – Другой. Последствия такого взаимодействия неисчислимы. В нем складываются базовые чувства доверия/недоверия к миру, высшие человеческие чувства любви к ближнему. Основанием эпитета «духовный» применительно к этому слою сознания является то, что главным в его становлении является любовь матери к своему чаду. Такая любовь есть высшее проявление человеческого духа. Именно в этом слое сознания образуется представление о Я, которое затем разделяется на «Я – второе Я».