Проблема авторства обширного корпуса сочинений, традиционно приписываемых Ипполиту Римскому, занимает историков поздней античности уже давно. Недавно опубликована оксфордская диссертация А. Керрато, в которой высказывается ряд новых гипотез по этому поводу.^[12] В этой книге, опираясь на результаты современных исследований, Керрато анализирует вопрос об Ипполите (theHippolytus question) начиная с его античных и средневековых истоков до настоящего времени. Следует отметить, правда, что Керрато в основном интересует Ипполит – автор комментариев на библейские книги, прежде всего Даниила. Именно в этих произведениях он склонен усматривать азиатские корни. Меня же в первую очередь интересует автор «Опровержения всех ересей» (Refutatio).

В течение долгого времени Ипполит отождествлялся с раннехристианским мучеником, римским епископом, даже анти-папой, и плодовитым писателем, который оставил после себя большой корпус сочинений различного рода. Некоторые из этих сочинений дошли до нас полностью, некоторые – в фрагментарной форме. Наконец, в новейшее время целый ряд анонимных произведений был также приписан Ипполиту. В результате Ипполит стал автором огромного корпуса и даже обрел «реальные черты» (я имею в виду статую, о которой речь пойдет ниже).^[13]

Кем был Ипполит, где и когда жил? Достоверных данных сохранилось очень мало. На заре христианской истории Иероним сказал: «Ипполит был епископом какой-то церкви, однако мне не удалось узнать, из какого он города» (Liber de viris illustribus 61). С тех пор, как справедливо замечает Керрато, ответы едва ли стали определеннее. Согласно этому же автору (с. 4–5), гипотезы, которые постоянно высказываются по этому поводу с 5 века, сводятся к следующим вариантам: (1) один западный автор 3 века, именуемый Ипполитом, жил в Риме или его окрестностях, возможно в Portus Romanus, и является автором произведений, вошедших в корпус и многих других, не дошедших до нас или сохранившихся фрагментарно трудов; (2) один восточный автор 3 века, по имени Ипполит жил в одном из древних центров христианства на востоке, возможно в Египте, Палестине, Аравии, Сирии или Малой Азии, и является автором произведений, вошедших в корпус, а возможно и других; (3) один автор 3 века, именуемый Ипполитом, эмигрировал в Рим из какого-то восточного центра и является автором произведений, вошедших в корпус и многих других, не дошедших до нас или сохранившихся фрагментарно трудов, некоторые из которых написаны на востоке, некоторые же на западе; (4) один автор 3 века, именуемый Ипполитом, путешествовал по империи, посетил многие города, включая и Рим и написал многочисленные сочинения; (5) два автора, именуемые Ипполитами (или впоследствии отождествленные с этим именем) жили в 3 веке, один в Риме, другой на востоке; некоторые из сочинений, вошедших в корпус, были написаны римским автором, другие же восточным, однако впоследствии все эти сочинения были по ошибке объединены в один корпус. Не сохранившиеся и дошедшие во фрагментарной форме сочинения также следует разделить между этими двумя авторами.

Для начала кратко обратимся к свидетельствам древнейших авторов, прежде всего Евсевия и Иеронима. Ни один из трех пассажей «Церковной истории» Евсевия (VI, 20, 22; 39, 1 sq.), в которых упоминается Ипполит, не указывает его происхождения и церковного статуса. В первом пассаже (из раздела, датируемого временем Каракаллы) сообщается лишь что Ипполит оставил после себя письма и сочинения и «был proestos другой церкви где-то». В следующем пассаже (касающемся событий после смерти Каракаллы) говорится, что Ипполит «наряду с многочисленными комментариями (hypomnemata), сочинил трактаты О пасхе…, О шестодневе, О [словах] после шестоднева, Против Маркиона, О Песне песней, О части Иезекииля, Против всех ересей. Кроме того, в различных собраниях можно найти и другие его произведения». И снова, ни слова о том, кто был Ипполит и где жил. Кроме того, хотя пассажи и расположены достаточно близко друг от друга, следует обратить внимание на тот факт, что Евсевий не связывает этих двух Ипполитов друг с другом. Третий пассаж весьма загадочен. Здесь говорится, о неком «послании Дионисия (Александрийского?), которое было доставлено (pheretai) в Рим через (dia) Ипполита». Дело было во времена новацианистского раскола. Не ясно, был ли этот Ипполит всего лишь курьером или же автором письма, жил ли он в Риме или в Александрии и, наконец, какой он занимал церковный пост.

Итак, строго говоря, Евсевий мог знать о трех раннехристианских деятелях по имени Ипполит, причем по крайней мере двое из них оставили после себя литературное наследие. Кроме того, он ничего не знает о месте их проживания, и не упоминает мученика по имени Ипполит.

Сообщения Иеронима более детальны, однако спекулятивны. Керрато подробно исследует эти тексты, однако для наших целей достаточно ограничиться общим выводом. Как отмечалось выше, Иероним также не знает о том, к какому церковному центру принадлежал Ипполит. Однако он определенно знал и имел доступ к сочинениям некоего Ипполита, отличных от тех, которые упоминает Евсевий. Кроме того, он дважды называет его мучеником. Иными словами, не ассоциируя Ипполита с Римом или каким-либо конкретным центром на востоке, он, в отличие от Евсевия, определенно верит в существование одного автора по имени Ипполит. Керрато полагает в этой связи, что именно Иероним фактически «создал» Ипполита позднейшей традиции (с. 56). В последующие столетия (у Теодорета Киррского, Гелазия Римского и в армянской рукописной традиции) Ипполит чаше всего ассоциируется с востоком. Восточную гипотезу, почти отвергнутую в новое время, развивает известный исследователь патристики Пьер Нотэн (P. Nautin), прежде всего в своем сочинении «Hippolyte et Josipe», опубликованном в 1948 г. Если оставить в стороне многочисленные нюансы, основная гипотеза Нотэна сведется к следующему. Он полагал, что статуя, найденная на виа Тибуртина, в действительности изображает не Ипполита, а некоего Иосипа, схизматика, жившего во времена епископата Каллиста, Урбана и Понтиана и умершего ок. 235 г. Именно этот Иосиф сочинил Refutatio, Canon paschalis, Synagoge, De universo и некоторые другие сочинения. Напротив, такие произведения, как De antichristo, ContraNoetum, Syntagma и многочисленные комментарии написаны Ипполитом, жившем где-то на востоке (точнее, в Палестине или в ее окрестностях ок. 222–250 г.).^[14] Именно поэтому все древние авторы, включая, Епифания, рассматривали Синтагму (которая ныне включена в состав Refutatio) как отдельное произведение.^[15] Далее чтобы не множить Hippolyti, автор Contra Noetum идентифицируется с римским мучеником. Предположение Нотэна базируется исключительно на текстологических наблюдениях, которые сами по себе не могут считаться окончательными. В своей статье об Ипполите в Dictionaire de Spiritualité (col. 531–571) M. Richard автором Refutatio предлагает считать Ипполита, признавая, что Contra Noetum мог написать кто-то другой.

Новая книга Керрато очень интересна именно в связи с этой дискуссией, поскольку, как замечает сам автор (p. 82), «в течение всей полемики между Нотэном и его критиками основной упор делался на ересиологические произведения корпуса, … в то время как свидетельства комментариев, возможно, особенно важные и убедительные для разрешения этого конфликта, все время оставались в стороне». Работа Керрато во многом восполняет именно этот пробел.

Истоки римской гипотезы более темны, однако также прослеживаются с древнейших времен. Керрато отмечает в этой связи, что «ирония состоит в том, что римская гипотеза была распространена в древности почти исключительно среди восточных авторов» (с. 107) и «свидетельства показывают, что западные авторы в действительности никогда не опирались на традицию корпуса» (с. 106). Детали средневековой и византийской традиции, великолепно рассмотренные Керрато, слишком многочисленны, чтобы быть адекватно изложенными здесь, однако вывод вполне определенен: единого корпуса сочинений Ипполита в то время еще не было.

В новое время римская гипотеза снова стала популярной в результате интерпретации надписей на так называемой Ватиканской статуе, обнаруженной Лигорио в 1551 г. в Риме (на via Tiburtina) и ныне находящейся в Ватиканской библиотеке. Эта статуя примечательна тем, что на одной ее стороне начертаны названия целого ряда произведений, а на другой canon paschalis. Причем этот список содержит названия ряда произведений, которые традиция (прежде всего Евсевий и Фотий) приписывает Ипполиту. Несмотря на то, что список на статуе не совпадает с тем, который известен из литературных источников, исследователи поспешили приписать Ипполиту все многообразие сочинений, взяв, так сказать, простое объединение этих множеств. Так Ипполит стал поистине энциклопедистом и обрел «реальный облик». Теперь мы понимаем, что исходная гипотеза базируется на целом ряде недоразумений, однако тот факт, что статуя не была изображением Ипполита, и скорее всего является олицетворением Софии, сам по себе не отвергает исходные посылки, поскольку надписи по прежнему датируются третьим веком и в списке упоминаемых произведений содержатся названия сочинений, приписываемых Ипполиту другими источниками. Однако как объяснить тот факт, что в списке отсутствуют такие важнейшие сочинения «Ипполита», как Refutatio, Комментарий на Даниила и трактат об Антихристе?^[16]

Споры оживились в скором времени после обнаружения в 1841 греческой рукописи, содержащей трактат, ныне известный как «Опровержение всех ересей» (Refutatio omnium haeresium). Основополагающую гипотезу, которую до настоящего времени поддерживают многие исследователи,^[17] высказал Дёллингер (J.J.I. von Döllinger 1853). Согласно Дёллингеру автором Refutatio был римский схизматик начала третьего века, «анти-папа», выступающий против Каллиста, Урбана и Понтиана. И действительно, в отдельных произведениях корпуса можно обнаружить следы такой полемики. Другие исследователи, в особенности А. фон Харнак, признали эту гипотезу, и к концу 19 в. большинство авторов уже не сомневались в том, что весь корпус сочинений, сохранившихся в средневековых архивах и перечисленных на статуе, принадлежит Ипполиту Римскому. Другие сочинения, открытые в 20 в., также были приписаны ему. Несмотря на сомнения, время от времени высказываемые исследователями истории литургии, Ипполиту была приписана и Tradito apostolica. В конечном итоге, с этой гипотезой смирились и специалисты по истории эсхатологических учений.^[18] В результате вопрос об авторстве произведений корпуса был практически закрыт почти на сто лет. Римская гипотеза была совсем недавно заново рассмотрена Аллен Брент.^[19] На основе анализа эпиграфических данных (прежде всего надписей на вышеупомянутой Ватиканской статуе, которая могла изначально быть и женской статуей, возможно, олицетворением Софии) показывает, что корпус сочинений, приписываемых Ипполиту, вполне может принадлежать многим авторам. Попросту говоря, этот список отражает содержание некой библиотеки.

Гипотеза о том, что наш Ипполит жил в Portus Romanus, а также попытки объяснить особенности произведений корпуса тем, что их автор постоянно путешествовал, похоже оставлены исследователями как не находящие достаточного подтверждения в источниках. В то же время идея, впервые высказанная Нотэном, недавно нашла продолжение в трудах Луа и Симонетти. Первый из этих авторов опубликовал в 1977 г. сборник работ (восходящих к симпозиуму 1976 г. в Риме), в котором развивается гипотеза о существовании двух Ипполитов.^[20] М. Симонетти опубликовал второй сборник, продолжающий эту тему.^[21] Вслед за Пьером Нотэном В. Луа доказывает, что семь сочинений корпуса, включая комментарии, принадлежат некому восточному автору, по имени Ипполит. С другой стороны, произведения, упоминаемые на статуе, а также De pascha, Chronicon и Refutatio, он склонен приписывать другому автору, который жил в Риме (не называя, правда, его Иосифом). В последнее время появилось еще несколько работ, подкрепляющих эту гипотезу. В особенности интересны исследования по эсхатологической проблематике корпуса.^[22]

В своей монографии Керрато предлагает следующее объяснение ситуации (с. 121–123): «Один автор был весьма плодовит и очень популярен во времена гонений Диоклетиана. Корпус его сочинений начал затем дополняться произведениями других, менее популярных авторов, а отсутствие указания на место происхождения основного корпуса только облегчало этот процесс. Переписчики стали воспринимать любое сочинение, надписываемое именем Ипполита, как принадлежащее ему. Так со временем многие стали одним, по-прежнему без какого-либо указания на место происхождения». Сам Керрато склоняется к следующей гипотезе: «Ранние патристические свидетельства подтверждают, что автор корпуса мог жить на востоке. Деление корпуса на два блока, предложенное Нотэном, выглядит приемлемым и находит поддержку в современных исследованиях. Ясно, что один блок трактатов, прежде всего, Chronicon, De universo и Refutatio, отличается от работ автора библейских комментариев». Следовательно, «текстуальная критика может быть применена особенно продуктивно в тех областях, в которых со времен Нотэна достигнуты наиболее интересные результаты, то есть в сфере экзегетических комментариев. Задачей оставшейся части данного исследования будет изучение различных источников, использованных в комментариях и оценка их в качестве потенциальных указателей на место происхождения этих комментариев».^[23]

Для иллюстрации этого результата остановимся на двух сюжетах. В корпус сочинений Ипполита входит трактат Об Антихристе. В список на Ватиканской статуе он не входит, и не упоминается Евсевием, однако Иероним приписывает его «епископу неизвестного города» Ипполиту. И действительно, трактат написан от лица авторитетного человека и адресован епископу Феофилу (Александрийскому или Кесарийскому?). Главной целью трактата является опровержение каких-то схизматиков, возможно, гностиков. Тот факт, что на протяжении всего трактата Откровение Иоанна считается подлинным и вопрос о его авторстве даже не обсуждается, указывает, как справедливо отмечает Керрато (с. 151), на восточную традицию. Кроме того, теология Антихриста и хилиазм в целом характерны именно для Малой Азии, а представление об Антихристе особенно развито в рамках той традиции, которая освящена авторитетом Иоанна. Все это делает гипотезу о том, что хилиаст с подробно развитой теологией Антихриста должен быть малоазийским автором, весьма правдоподобной.

И все же, основной апостольской фигурой комментариев является Павел. Сохранился фрагмент комментария на Первое послание Коринфянам, а сотериологическая и эсхатологическая доктрины остальных комментариев, включая комментарий на Даниила, согласуются с традицией, восходящей к Павлу. Кроме того, автор комментария на Даниила использует и одобряет те апокрифические произведения, которые известны на востоке и также ассоциируются с Павлом. Во всех этих трактатах прослеживается антигностическая полемика. В комментарии на Песню песней, к примеру, отвергается концепция трансформации женской природы в мужскую после вознесения избранного на небеса, как это, к примеру, утверждается в Первом апокалипсисе Иакова из Наг Хаммади (Codex V 3) или Excerpta ex Theodoto Климента Александрийского). Напротив, подчеркивается, что женская природа после вознесения восстанавливается в ее исходном статусе «до грехопадения» в качестве помощницы (adiutrix) мужчины (Cant. 25, 8). Точно так же, отвергается гностическое представление о наготе Христа (Второй апокалипсис Иакова, NH V, 4, 46 sq.). Примечательно отсутствие в комментариях фигуры Марии Магдалины, что также указывает на анти-гностическую и, специфически, монтанистскую установку автора. Очевидно, что автор комментариев знал гностические апокалипсисы и другую апокрифическую литературу и, по крайней мере, отчасти, принимал «Новое пророчество» Монтана и Максимиллы.

Итак, недавние исследования, в том числе монография Керрато, выявили много интересных деталей, касающихся корпуса трактатов, приписываемых Ипполиту. Западная гипотеза, по-видимому, уже никогда не сможет удовлетворить непредвзятого исследователя, однако восточная гипотеза также не прошла испытания. Определенная дезинтеграция корпуса неизбежна, однако какие произведения мы припишем Ипполиту, а какие назовем сочинениями псевдо-Ипполита? Очевидно, что вопрос о происхождении этих трактатов и их авторстве должен был снова открыт.