Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Октябрьская революция и судьбы русской литературы
В этот период проблемой всей старой писательской интеллигенции была необходимость политически самоопределиться, занять определённую позицию по отношению к советской власти.
Из-за грандиозной Октябрьской революции 1917 года единая национальная литература была разделена на три ветви: литературу, именовавшуюся советской, «задержанную» (внутри страны) и литературу русского зарубежья. У них достаточно различные художественные принципы, темы, состав авторов, периодизация. Революция определила чрезвычайно многое во всех трех ветвях литературы.
Большая часть буржуазно-дворянских писателей эмигрировали. Дворянские потомки и буржуазные демократы объединились на почве лютой ненависти к пролетарской революции.
Оставшаяся в пределах СССР, однако, чуждая пролетарской революции значительная часть буржуазно-дворянской писательской интеллигенции образовала открыто выраженную оппозицию советской власти:
· одни (напр. М. Кузмин, Ф. Сологуб, Гумилев и др.) устраивали антисовеский саботаж в виде «эстетического бойкота»;
· другие, изображая в своём творчестве революционную современность, на первый план выдвигали мотивы хаоса, смерти, гибели и опустошения.
Поскольку советская власть попутно разрешала и задачи буржуазно-демократической революции, то проявлялись попытки приспособить отдельные стороны революции к своим буржуазным идеалам и тенденциям.
Под флагом революции пытаются выступать и различные представители богемы — разложившейся и деклассировавшейся буржуазной интеллигенции. Но решающим моментом литературной жизни первых лет после революции был приход в ряды советской литературы лучших представителей старой интеллигенции – Брюсов, Блок, Андрей Белый, возглавлявшие самые основные тенденции русского символизма, сумели порвать со старым миром и приветствовали пролетарскую революцию.
Первенствующая роль в советской литературе этих лет принадлежит естественно основоположникам и зачинателям пролетарской литературы – Горькому, Серафимовичу, Демьяну Бедному.
Лейтмотивом творчества Горького была борьба за освобожденное прекрасное человечество против капитализма, уничтожающего человеческую личность.
В теснейшей связи с конкретными задачами революционной борьбы пролетариата развивается в этот период литературная деятельность А. Серафимовича. Работая в качестве корреспондента «Правды», Серафимович создает целый ряд статей, очерков, фельетонов, корреспонденции с фронтов гражданской войны, собранных впоследствии в книге «Революция, фронт и тыл».
Особо значительное место в литературе первых лет революции принадлежит Демьяну Бедному, который видит назначение своей поэзии в агитации и пропаганде идей пролетариата, обращая их и к его ближайшему союзнику – к массам многомиллионного русского крестьянства.
Таким образом, литература с конца 1917 г. до начала 20-х годов представляет собой небольшой, но очень важный переходный период.
Приоритетные темы и проблемы в литературе первых пореволюционных лет
В ряде журналов и сборников этого периода — «Скифы» (1917—1918), «Записки мечтателей» (1918—1922), «Вестник литературы», (1919—1922), «Книжный угол» (1918—1922) и др. — усиленно разрабатывается тема кризиса и крушения культуры как единственного итога революции (социальный переворот осмысляется как распад и уничтожение культурных и моральных ценностей вообще).
Поэты собственнической кулацкой деревни (напр. Клюев), сначала выступают со славословиями Октябрю (таков напр. «Медный кит» Клюева (1919) и др. его стихотворения), потом – занимают антисоветские позиции. В творчестве Есенина – сначала мотивы сочувствия революции, приветствие Октября как наступления «мужицкого рая», которые в результате осознания неизбежной гибели старой Руси, сменяются резкими выпадами против пролетарского города.
Лучшие представители старой интеллигенции – Брюсов, Блок, Андрей Белый, возглавлявшие самые основные тенденции русского символизма (использование символа как главного средства поэтического выражения тайных смыслов), сумели порвать со старым миром и приветствовали пролетарскую революцию.
Все брюсовские пооктябрьские сборники стихов («Миг», «Дали» и др.) пронизаны мыслью о наследовании пролетарской революцией всей мировой культуры прошлых эпох. Поэма Блока «Двенадцать» – проклятье старому миру, гимн в честь революции, которую поэт оправдывал как разрушительную и очистительную силу. В произведениях А. Белого – тема рабства научной мысли в буржуазном обществе, кризиса индивидуалистического сознания. В творчестве Маяковского появилась тема интернационализма, классовой ненависти, которая сочетается с острой политической сатирой на буржуазный строй («Мистерия Буфф», 1918), буржуазную науку и искусство.
Основная тема в творчестве молодых поэтов (Кириллов, Герасимов, Гастев, Садофьев, Казин, Крайский, Князев, Обрадович, Александровский, Полетаев и др.). – тема революции, абстрактно-романтические гимны и оды в честь революции. Сыграв бесспорно положительную роль в начальном периоде развития советской поэзии, большинство пролеткультовских поэтов при переходе к НЭПу переживает тяжелый идейный и художественный кризис. Отсутствие прочной связи с конкретными задачами классовой борьбы пролетариата не позволило им понять исторический смысл НЭПа, воспринятого ими как торжество буржуазной стихии. Отсюда рост упадочных и пессимистических настроений (напр. поэма Герасимова «Черная пена», 1921).
Лейтмотивом творчества Горького была борьба за освобожденное прекрасное человечество против капитализма, уничтожающего человеческую личность. В эти годы он пишет свои замечательные воспоминания о Л. Толстом (1919), в журнале «Коммунистический интернационал» он печатает ряд статей.
Общая характеристика литературного процесса 20-х годов XX века
С самого начала 20-х годов начинается (точнее, резко усиливается) время развала и культурного самообеднения России.
Если в 1921 г. открылись первые «толстые» советские журналы, то «августовский культурный погром» 1922 года стал сигналом к началу массовых гонений на свободную литературу, свободную мысль.
Один за другим стали закрываться журналы, в том числе «Дом искусств», «Записки мечтателей», «Культура и жизнь», «Летопись Дома литераторов», «Литературные записки», «Начала», «Перевал», «Утренники», «Анналы», альманах «Шиповник» (интересный тем, что сближал молодых писателей со старой культурой: редактором был высланный Ф. Степун, авторами А. Ахматова, Ф. Сологуб, Н. Бердяев, а среди «молодых» - Л. Леонов, Н. Никитин, Б. Пастернак). Закрыт был и сборник «Литературная мысль». В 1924 году прекратилось издание журнала «Русский современник» и т.д.».
В 1921 году появились первые книжки двух толстых журналов, открывших советский период истории русской литературы. До «Красной нови» и «Печати и революции» были попытки возродить журнал «толстый» и «тонкий», но безуспешно. «Век их был краток: старый читатель от литературы отошел, новый еще не народился. Старый писатель, за малым исключением, писать перестал, новые кадры были еще немногочисленны». Преимущественно поэтический период сменился преимущественно прозаическим.
По всей стране было множество различных литературных групп. Многие из них возникали и исчезали, даже не успевая оставить после себя какой-либо заметный след. Только в одной Москве в 1920 г. существовало более 30 литературных групп и объединений.
Каковы причины возникновения столь многочисленных и разнохарактерных литературных групп? Обычно на первый план выдвигаются материально-бытовые: "Вместе легче преодолеть разруху, голод, наладить условия для нормальной работы людей, причастных к литературе и искусству". В обилии группировок сказывались и разные художественные пристрастия, и идейное размежевание. Хотя руководство правящей партии и пыталось подчинить себе всю идеологическую жизнь страны, но в 20-е годы еще не была выработана и отработана "методика" такого подчинения. Создалось такое положение, что, вместо ожидаемого мощного потока писателей-коммунистов или рабочих-писателей появился ряд отдельных литературных кружков. Наиболее заметные литературные группировки того времени: ЛЕФ (Левый фронт искусства), "Перевал"; Литературный центр конструктивитсов, или ЛЦК; Объединение реального искусства (ОБЭРИУ).
Постоянная литературная борьба за отстаивание своих узкогрупповых интересов вносила в литературную атмосферу нервозность, нетерпимость, кастовость.
Литературная борьба 20-х годов, причины, содержание и формы, значение в литературном процессе
«Кружковой дух» способствовал разрастанию окололитературных склок. Так, группа «Перевал» дискредитировала творчество Маяковского и героико-романтическое стилевое течение в советской литературе. Ее противники высокомерно отзывались о творчестве М. Горького, В. Маяковского, С. Есенина; футуристы (отрицали классические традиции русск. лит.) отвергали "Жизнь Клима Самгина" М. Горького, "Разгром" Фадеева и т.д.
Литературная группа ЛЕФ, или Левый фронт (искусства):
· возникла в 1922 г.;
· просуществовала в спорах и борьбе с пролетарскими, крестьянскими писателями до 1928 г.;
· состояла в основном из поэтов и теоретиков предреволюционного литературного направления футуризма во главе с В. Маяковским, О. Бриком, В. Арбатовым, Н. Чужаком, В. Каменским, А. Крученых и др.; недолгое время в эту группу входил Б. Л. Пастернак;
· выдвигала следующие теоретические положения литературы и искусства:
o утверждение союза искусства с производством;
o выполнение искусством функции жизнестроительства;
o пропаганда веры в технический прогресс в экономике;
o понимание литературы как факта, репортажа и документалистики вместо вымысла, который должен быть отменен как пережиток прошлого;
o отрицание пушкинского реализма;
o отвержение всякого личностного, интимного начала в творчестве.
Литературная группа "Перевал":
· являлась марксистской литературной группой;
· возникла в Москве в 1923—1924 гг.;
· активно развивалась в 1926—1927 гг.;
· имела издательскую базу в виде журнала "Красная новь" и сборников "Перевал", которые выходили до 1929 г.;
· в качестве неформального лидера выступал критик А. К. Воронский (1884-1943);
· в гр. входили М. Светлов, Э. Багрицкий, А. Платонов, Иван Катаев, А. Малышкин, М. Пришвин и др.;
· имела следующую литературную платформу:
o отстаивание свободы писателей от навязываемого им "социального заказа";
o защита права автора на выбор темы, жанра, отвечающего индивидуальности творца;
o борьба с нормативным "управляемым искусством", которое утверждалось сторонниками пролетарской литературы;
o понимание художественного образа как гораздо более высокого, сложного, многозначного, чем любая голая идея, схема;
· была обвинена во внеклассовом, надысторическом подходе к искусству, в культе красоты, в неверии в возможность рождения нового классового искусства;
· после разгрома троцкизма и исключения из партии лидера направления А. К. Воронского была распущена как реакционная организация.
Литературная группа ЛЦК, или литературный центр конструктивистов:
· возникла в 1924 г. на почве литературного направления – конструктивизма, распалась весной 1930 г.;
· в группу входили И. Сельвинский, В. Луговской, В. Инбер, Б. Агапов, Э. Багрицкий, Е. Габрилович;
· имела следующую литературную позицию:
o тяготение к фактам и цифрам;
o использование деловой речи, цитат из документов, описаний события;
o стремление к преодолению в литературе человека с его слабостями, тонкостями души, архаизмом привязанностей к дому, семье и прошлому;
o предельно полное, рациональное подчинение образов и метафор (а в стихотворении - рифм) теме произведения;
o отрицание национальной специфики искусства.
Литературная группа ОБЭРИУ, или Объединение реального искусства:
· являлась небольшой по численности камерно-салонной группой поэтов, многие из которых почти не публиковались;
· была основана в 1926 г. Даниилом Хармсом, Александром Введенским и Николаем Заболоцким;
· в разные годы в группу входили прозаик К. К. Вагинов, драматург Е. Л. Шварц, сотрудничали с ней художники Павел Филонов и Казимир Малевич;
· находилась под влиянием идей футуристов, в частности В. Хлебникова;
· преследовала целью пародийно-абсурдное изображение действительности;
· участники группы чаще всего издавались в 30-е гг. как писатели для детей;
· традиции и эксперименты группы были продолжены в 70 – 80-е гг. многими представителями авангардного искусства – И. Холиным, Д. Приговым, Т. Кибировым и др.
Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) – самая мощная литературная организация:
· официально оформилась в январе 1925 года;
· входили крупные писатели: А. Фадеев, А. Серафимович, Ю. Либединский и др.;
· печатным органом стал новый (с апреля 1926 г.) журнал «На литературном посту», который сменил осужденный журнал «На посту»;
· ассоциация выдвинула новую, как казалось тогда, идейную и творческую платформу пролетарского литературного движения: объединить все творческие силы рабочего класса и повести за собою всю литературу, воспитывая также писателей из интеллигенции и крестьян в духе коммунистического мировоззрения и мироощущения;
· ассоциация призывала к учебе у классиков, особенно у Л. Толстого, в этом проявилась ориентация группы именно на реалистическую традицию.
РАПП эти надежды не оправдала и задачи не выполнила, действовала в разрез обозначенным задачам, насаждая дух групповщины.
Отдельно от большинства существующих литературных группировок стояли О. Э. Мандельштам, А. Ахматова, А. Грин, М. Цветаева и др
Судьбы русской литературы в 30-е годы: формирование новых эстетических принципов
К середине 30-х годов из числа прозаиков, активно работавших в течение первого десятилетия, уходят из жизни А. Грин (1932), К. Вагинов (1934), А. Белый (1934). В ноябре 1931 г. эмигрирует Евг. Замятин. Теряют право на выход к читателям (полностью или частично) А. Платонов, М. Булгаков, С. Клычков. Замолкают И. Бабель, О. Мандельштам, Л. Сейфуллина. Меняют творческую ориентацию Б. Пильняк, И. Эренбург, М. Зощенко, Ю. Олеша, В. Каверин, В. Катаев.
К концу 30-х годов умирают Ю. Тынянов, М. Горький, А. Малышкин, М. Булгаков; погибают Б. Пильняк, С. Клычков, И. Бабель, О. Мандельштам, И. Катаев, Н. Зарудин, А. Веселый.
С начала 30-х годов давление официальной критики и власти приводит к тому, что «неклассическая» проза оказывается вытесненной.
Тем не менее именно в 30-е годы созданы наиболее значительные произведения этой прозы: «Записки покойника» (1927) и «Мастер и Маргарита» (1940) М. Булгакова, «Похождения факира» (1934-1935) Вс. Иванова, «Возмутитель спокойствия» (1940) Л. Соловьева, «Жизнь Клима Самгина» (1925-1936) М. Горького.
Ждут своего часа произведения А. Платонова («Чевенгур», «Котлован», «Счастливая Москва»), М. Булгакова («Театральный роман»), Вс. Иванова («У», «Ужгинский Кремль»), рассказы Д. Хармса, Л. Добычина, С. Кржижановского.
Реализм утверждает себя появлением таких произведений, как «Тихий Дон» М. Шолохова, «Петр Первый» А. Толстого.
На протяжении 30-х годов продолжают писать и печататься Л. Леонов, К. Федин, А. Толстой, М. Горький, М. Шолохов, М. Пришвин, Вс. Иванов, А. Малышкин, И. Эренбург.
Складывающаяся с середины 20-х годов эстетика социалистического реализма, принципы которой были сформулированы Первым съездом советских писателей (1934), не только предъявила литераторам особые эстетические требования (жизнеподобная поэтика, социально-политическая детерминация характера, четко определенные амплуа в системе персонажей, политическая проблематика, легко прочитываемая в развитии сюжета, предопределенного причинно-следственными отношениями, недоверие к гротескно-фантастическим формам художественной типизации, к мотивным принципам организации повествования), но и определила круг тем, обращение к которым санкционировалось.
Вокруг указанных тем сформировались основные жанры соцреалистического романа. Это, прежде всего, производственный роман, в центре которого проблемы перевоспитания, нравственного становления людей, участвующих в социалистическом строительстве: «Цемент» (1925) и «Энергия» (1933-1939) Ф. Гладкова, «Доменная печь» (1925) Н. Ляшко, «День второй» (1934) И. Эренбурга, «Время, вперед!» (1932) В. Катаева, «Гидроцентраль» (1932) М. Шагинян, «Люди из захолустья» (1938) А. Малышкина.
В конце 20-х – в 30-е годы возникает сначала жанр деревенского, а затем колхозного романа: «Бруски» (1928-1937) Ф. Панферова, «Поднятая целина» (1932) М. Шолохова и др.
Социалистический реализм не только декларирует пересоздание жизни в соответствии с жестко обозначенным социально-утопическим идеалом, но и стимулирует разработку проблемы «переделки» и «перековки» человека. Классикой этого жанра стал роман «Как закалялась сталь» (1932-1934) Н. Островского.
Авансцену официальной литературной жизни в этот период занимают летописцы эпохи – очеркисты (Б. Горбатов, С. Диковский, И. Катаев, М. Ильин, М. Лоскутов), создатели производственной и колхозной прозы, авторы произведений о гражданской войне (А. Фадеев, Ф. Гладков, Ф. Панферов, А. Серафимович, Н. Островский, А. Макаренко).
Михаил Александрович Шолохов – один из известнейших русских писателей советского периода. Его творчество охватывает самые важные события для нашей страны – революцию 1917 года, Гражданскую войну, становление новой власти и Великую Отечественную.
Особенности творчества
Неразрывно с образом Дона и казачества связаны произведения Шолохова (список, названия и сюжеты книг являются тому прямым доказательством). Именно из жизни родных мест он черпает образы, мотивы и темы. Сам писатель так говорил об этом: «Я родился на Дону, там рос, учился и формировался как человек…».
Несмотря на то что Шолохов основное внимание уделяет описанию жизни казачества, его произведения не ограничиваются областническими и местными темами. Напротив, на их примере автору удается поднять не только проблемы страны, но общечеловеческие и философские. В произведениях писателя нашли отражение глубокие исторические процессы. С этим связана еще одна отличительная черта творчества Шолохова – желание художественно отразить поворотные периоды жизни СССР и то, как чувствовали себя люди, попавшие в этот водоворот событий.
Шолохов был склонен к монументалистике, его привлекали вопросы, связанные с общественным изменениями и судьбами народов.
Ранние произведения
Очень рано начал писать Михаил Александрович Шолохов. Произведения (проза всегда оставалось для него предпочтительней) тех лет были посвящены Гражданской войне, в которой он сам принимал непосредственное участие, хотя был еще совсем юношей.
Осваивал писательский навык Шолохов с малой формы, то есть с рассказов, которые были изданы в трех сборниках: «Лазоревая степь»; «Донские рассказы»; «О Колчаке, крапиве и прочем».
Несмотря на то что эти произведения не выбивались за рамки социального реализма и во многом прославляли советскую власть, они сильно выделялись на фоне других творений писателей-современников Шолохова. Дело в том, что уже в эти годы Михаил Александрович особое внимание уделял жизни народа и описанию народных характеров. Писатель старался изобразить более реалистичную и менее романтизированную картину революции. В произведениях есть жестокость, кровь, предательство – Шолохов старается не сглаживать суровость времени.
При этом автор нисколько не романтизирует смерть и не поэтизирует жестокость. Он по-другому расставляет акценты. Главным остаются доброта и умение сохранить человечность. Шолохов хотел показать, как «безобразно просто гибли донские казаки в степях». Своеобразие творчества писателя заключается в том, что он поднимал проблему революции и гуманизма, интерпретируя поступки с точки зрения нравственности. И больше всего волновало Шолохова братоубийство, которое сопровождает любую гражданскую войну. Трагедия многих его героев заключалась в том, что им приходилось проливать родную кровь.
«Тихий Дон»
Пожалуй, самая известная книга, что написал Шолохов. Список произведений продолжим именно ею, так как роман открывает следующий этап творчества писателя. За написание эпопеи автор взялся в 1925 году, сразу после публикации рассказов. Изначально он не планировал настолько масштабное произведение, желая только изобразить судьбу казачества в революционное время и его участие в «подавлении революции». Тогда книга получила название «Донщина». Но Шолохову не понравились написанные им первые страницы, так как рядовому читателю не были бы понятны мотивы казаков. Тогда писатель решил начать свою историю с 1912 года, а закончить 1922-м. Смысл романа изменился, как и название. Работа над произведением велась 15 лет. В окончательном варианте книга была опубликована в 1940 году.
«Поднятая целина»
Еще один роман, который создавал несколько десятилетий М. Шолохов. Список произведений писателя невозможен без упоминания этой книги, так как она считается второй по популярности после «Тихого Дона». «Поднятая целина» состоит из двух книга, первая была окончена в 1932-м, а вторая - в конце 50-х.
В произведении описывается процесс коллективизации на Дону, свидетелем которого был сам Шолохов. Первую книгу вообще можно назвать репортажем с места событий. Автор очень реалистично и красочно воссоздает драматизм этого времени. Здесь есть и раскулачивание, и собрания хуторян, и убийства людей, и забой скотины, и расхищение колхозного зерна, и бабий бунт.
Сюжет обоих частей строится на противостоянии классовых врагов. Начинается действие с двойной завязки – тайного приезда Половцева и прибытия Давыдова, и также оканчивается двойной развязкой. Вся книга держится на противостоянии красных и белых.
Булгаков, Михаил Афанасьевич – драматург, писатель (14.5. [2. 5. старого стиля] 1891, Киев – 10. 3. 1940, Москва). Его отец был профессором Киевской духовной академии. В 1909-16 Булгаков изучал медицину в Киевском университете, после этого работал сельским врачом под Смоленском и в Киеве.
В 1919 он приступил к литературной деятельности, в 1920-21 жил во Владикавказе. В годы гражданской войны недолго был в рядах деникинской армии. В 1921 Булгаков переехал в Москву и стал писать для многих газет и журналов. В частности, в 1922-24 он писал для газеты «Накануне», выходившей в Берлине и симпатизировавшей Советскому Союзу. Булгаков постоянно публиковался в газете железнодорожников «Гудок», что и свело его с И. Бабелем, И. Ильфом, В. Катаевым, Ю. Олешей, К. Паустовским и Е. Петровым. Только по прошествии 50-ти лет эти фельетоны и заметки, весьма важные в качестве материала для его поздних произведений, были собраны и изданы в Кельне.
Первый роман Булгакова Белая гвардия (1924) публиковался в журнале «Россия», но не до конца, журнал вынужденно прекратил свое существование. Единственной книгой, опубликованной при жизни автора, остался сборник Дьяволиада (1925), включавший в себя пять сатирических рассказов.
По инициативе Московского Художественного театра Булгаков создал на основе романа Белая гвардия пьесу Дни Турбиных (1926), которая была допущена к постановке после серьезных осложнений. Несмотря на грубые нападки со стороны РАПП, в результате которых пьеса была под запретом с 1929 по 1932, Дни Турбиных до 1941 успешно шли на сцене театра (987 спектаклей).
Первая современная сатирическая пьеса Булгакова Зойкина квартира (1926) шла на сцене в 1926 и 1927, но только в 1982 она была напечатана в СССР. Другая сатирическая пьеса Булгакова Багровый остров (1927) выдержала лишь несколько представлений. Вторая драма Булгакова из времен революции Бег, создававшаяся в 1926-28, была запрещена незадолго до премьеры.
Многочисленные прозаические и драматические произведения Булгакова оставались неопубликованными, критики старались всячески опорочить его имя. В июле 1929 – марте 1930, когда уже не ставилось ни одной пьесы и в печати не появлялось ни строчки Булгакова, он обратился с письмами к таким влиятельным лицам как Горький и Сталин, прося о разрешении на выезд или хотя бы о возможности зарабатывать на жизнь при театре. Реакция со стороны Сталина последовала 18 апреля 1930 (через четыре дня после самоубийства Маяковского), это был личный телефонный звонок, после которого Булгаков с 1930 по 1936 смог работать ассистентом режиссера в Московском Художественном театре.
Его пьеса о конфликте гениального художника с государством Кабала святош (Мольер), написанная в 1930-36, была искажена при постановке и вскоре снята с репертуара; после 1932 на сцене удерживалась только его инсценировка «Мертвых душ» Гоголя.
В 1936 Булгаков перешел в Большой театр, где зарабатывал на жизнь в качестве оперного либреттиста и переводчика. Все написанное им оставалось в рукописях. Уже на смертном одре, ослепнув, он диктовал поправки к своему главному прозаическому произведению Мастер и Маргарита (1928-40). В 1941 в Ленинграде и Москве недолгое время шла его пьеса Дон Кихот, написанная в 1938. В 1943-48 на сцене шла драма Булгакова о Пушкине Последние дни, написанная в 1934-35.
Имя Булгакова было вычеркнуто из планов издательств и учебников по литературе. Творческое наследие писателя сохраняла его вдова, Елена Сергеевна Булгакова. Лишь после смерти Сталина, с 1955 произведения Булгакова стали появляться в печати и на театральной сцене благодаря активной поддержке В. Каверина и К. Паустовского. Сначала, в 1955 были опубликованы пьесы Дни Турбиных и Последние дни; сборник 1962 года содержал напечатанные впервые пьесы Бег, Кабала святош и Дон Кихот. Однако сатирические пьесы Булгакова и тогда публиковались только на Западе. До сих пор известны только двенадцать пьес из тридцати, предположительно написанных драматургом.
В 1965 в журнале «Новый мир» был опубликован Театральный роман, написанный в 1936-37; эта публикация содействовала тому, что через 25 лет после смерти писателя его проза, хотя и не целиком, вернулась в русскую литературу. Роман Мастер и Маргарита вышел в свет в 1966-67 с существенными цензурными купюрами. После того как роман был без купюр опубликован на Западе, вышло новое советское издание (1973), также без купюр. Возвращение Булгакова в советскую литературу вызвало на Западе целую волну исследовательских работ.
Булгаков является одним из самых значительных русских писателей этого столетия. Значение его как сатирика находится во всегдашнем противоречии с учебниками советской литературы, где ему отводится незначительное место. В его творчестве можно выделить четыре главных темы.
В произведениях Белая гвардия, Дни Турбиных и Бег он изображает, отступая от общепринятой схемы, патриотические и идеалистические мотивы, руководившие белыми. Сюда же примыкает и его известный рассказ Ханский огонь [см. его полный текст и краткое содержание].
Врачебная практика дала Булгакову материал для таких произведений, как Записки юного врача (написаны в 1925-27, впервые напечатаны в 1963), Роковые яйца [см. полный текст и краткое содержание], а также гротесковой повести Собачье сердце [см. полный текст и краткое содержание], остро остраняющей современность (написана в 1925 и только в 1987 напечатана в СССР, на Западе вышла в 1968). Эта повесть представляет собой искусный сплав формы рассказа от первого и третьего лица, в ее структуре проявились эксперименты, характерные для ранней прозы Булгакова.
Его комедии – увлекательная и острая сатира, рисующая Россию 1920-х годов. В пьесе Зойкина квартира, где выведены исключительно отрицательные персонажи, проявляется оборотная сторона НЭПа в Москве. Многие персонажи этой первой комедии Булгакова встречаются в более поздних его произведениях.
Центральная тема его исторических драм о Мольере и Пушкине – зависимость гения от деспотического государства и его властей. Эта же тема связывает во многом автобиографический Театральный роман, где речь идет о судьбе пьесы Дни Турбиных, с романом Мастер и Маргарита. Это многослойное и сложное по структуре произведение о появлении в Москве 1930-х годов дьявола и о писателе, чья неопубликованная книга о Понтии Пилате включена в ткань основного романа, обнаруживает необычайную творческую фантазию автора и его критическое отношение к своему времени, равно как мучительность творчества в условиях несвободы и бессилие угнетателей.
Марина Цветаева — одна из неугасаемых звезд поэзии XX века. В своем стихотворении 1913 г. она просила: “Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь”.
Но чем дальше мы уходим от года ее смерти, тем невозможнее забыть ее судьбу, все труднее постичь и расшифровать до конца ее творчество, суметь душой углубиться в ни на что не похожие поэзию, прозу, драматургию.
Цветаевский талант пытались раскрыть, утвердить, опрокинуть, оспорить многие. По-разному писали о Марине Цветаевой писатели и критики русского зарубежья. Русский редактор Слоним был уверен в том, что “наступит день, когда ее творчество будет заново открыто и оценено и займет заслуженное место, как один из самых интересных документов дореволюционной эпохи”. Первые стихи Марины Цветаевой “Вечерний альбом” вышли в 1910 году и были приняты читателями как стихи настоящего поэта. Но в тот же период началась трагедия Цветаевой. То была трагедия одиночества и непризнанности, но без какого-либо привкуса обиды, ущемленного тщеславия. Цветаева принимала жизнь такой, какая есть. Так как она в начале своего творческого пути считала себя последовательным романтиком, то добровольно отдавала себя судьбе. Даже тогда, когда что-то попадало в поле ее зрения, тотчас чудесно и празднично преображалось, начинало искриться и трепетать с какой-то удесятеренной жаждой жизни.
Постепенно поэтический мир Марины Цветаевой усложнялся. Романтическое мироощущение вступало во взаимодействие с миром русского фольклора. Во время эмиграции поэзия Марины Цветаевой принимает в себя эстетику футуризма. В своих произведениях от интонации напевной и говорной она переходит к ораторской, часто срывающейся на крик, вопль. Цветаева по-футуристически обрушивается на читателя всеми поэтическими приемами. Большая часть русской эмиграции, в частности живущей в Праге, отвечала ей недружелюбным отношением, хотя и признавала ее дарование. Но Чехия все равно осталась в памяти Марины Цветаевой светлым и счастливым воспоминанием. В Чехии Цветаева заканчивает свою поэму “Молодец”. Эта поэма была ангелом-хранителем поэтессы, она помогла ей продержаться самое трудное время в начальную пору существования на глубине.
В Берлине Марина Цветаева очень много работает. В ее стихах чувствуется интонация выстраданной мысли, выношенности и жгучести чувств, но появилось и новое: горькая сосредоточенность, внутренние слезы. Но сквозь тоску, сквозь боль переживания она пишет стихи, исполненные самоотреченности любви. Здесь же Цветаева создает “Сивиллу”. Этот цикл музыкален по композиции и образности и философичен по смыслу. Она тесно связана с ее “русскими” поэмами. В эмигрантский период наблюдается укрупненность ее лирики.
Читать, слушать, воспринимать цветаевские стихи спокойно так же невозможно, как нельзя безнаказанно прикоснуться к оголенным проводам. В ее стихи входит страстное социальное начало. По мнению Цветаевой, поэт почти всегда противопоставлен миру: он — посланец божества, вдохновенный посредник между людьми и небом. Именно поэт противопоставлен богатым в цветаевской “Хвале...”.
Поэзия Марины Цветаевой постоянно видоизменялась, сдвигала привычные очертания, на ней появлялись новые ландшафты, начинали раздаваться иные звуки. В творческом развитии Цветаевой неизменно проявлялась характерная для нее закономерность. “Поэма горы” и “Поэма Конца” представляют собою, в сущности, одну поэму-дилогию, которую можно было бы назвать или “Поэмой' Любви” или “Поэмой Расставания”. Обе поэмы — история любви, бурного и краткого увлечения, оставившего след в обеих любящих душах на всю жизнь. Никогда больше Цветаева не писала поэм с такой страстной нежностью, лихорадочностью, исступленностью и полнейшей лирической исповедальностью.
После возникновения “Крысолова” Цветаева от лирики повернулась к сарказму и сатире. Именно, в этом произведении она разоблачает мещан. В “парижский” период Цветаева много размышляет о времени, о смысле мимолетной по сравнению с вечностью человеческой жизни. Ее лирика, проникнутая мотивами и образами вечности, времени, рока, становится все более и более трагичной. Чуть ли не вся ее лирика этого времени, в том числе и любовная, пейзажная, посвящена Времени. В Париже она тоскует, и все чаще и чаще думает о смерти. Для понимания поэм Цветаевой, а также некоторых ее стихотворений важно знать не только опорные смысловые образы-символы, но и мир, в котором Марина Цветаева как поэтическая личность мыслила и жила.
В парижские годы она лирических стихов пишет мало, она работает главным образом над поэмой и прозой мемуарной и критической. В 30-е годы Цветаеву почти не печатают — стихи идут тонкой прерывающейся струйкой и, словно песок, — в забвение. Правда, она успевает переслать “Стихи к Чехии” в Прагу — их там сберегли, как святыню. Так произошел переход к прозе. Проза для Цветаевой, не являясь стихом, представляет, тем не менее, самую настоящую цветаевскую поэзию со всеми другими присущими ей особенностями. В ее прозе не только видна личность автора, с ее характером, пристрастиями и манерой, хорошо знакомой по стихам, но и философия искусства, жизни, истории. Цветаева надеялась, что проза прикроет ее от ставших недоброжелательными эмигрантских изданий. Последним циклом стихов Марины Цветаевой были “Стихи к Чехии”. В них она горячо откликнулась на несчастье чешского народа.
Сегодня Цветаеву знают и любят миллионы людей — не только у нас, но и во всем мире. Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Иные стихи кажутся такими давними и привычными, словно они существовали всегда — как русский пейзаж, как рябина у дороги, как полная луна, залившая весенний сад, и как извечный женский голос, перехваченный любовью и страданьем.
Особенности поэтического языка
Свойственные поэзии Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания лирического действия. Наиболее яркими чертами самобытной поэтики Цветаевой явились интонационное и ритмическое разнообразие (в т. ч. использование раешного стиха, ритмического рисунка частушки; фольклорные истоки наиболее ощутимы в поэмах-сказках "Царь-девица", 1922, "Молодец", 1924), стилистические и лексические контрасты (от просторечия и заземленных бытовых реалий до приподнятости высокого стиля и библейской образности), необычный синтаксис (уплотненная ткань стиха изобилует знаком "тире", часто заменяющим опускаемые слова), ломка традиционной метрики (смешение классических стоп внутри одной строки), эксперименты над звуком (в т. ч. постоянное обыгрывание паронимических созвучий (см. Паронимы), превращающее морфологический уровень языка в поэтически значимый) и др.
Проза
В отличие от стихов, не получивших в эмигрантской среде признания (в новаторской поэтической технике Цветаевой усматривали самоцель), успехом пользовалась ее проза, охотно принимавшаяся издателями и занявшая основное место в ее творчестве 1930-х гг. ("Эмиграция делает меня прозаиком..."). "Мой Пушкин" (1937), "Мать и музыка" (1935), "Дом у Старого Пимена" (1934), "Повесть о Сонечке" (1938), воспоминания о М. А. Волошине ("Живое о живом", 1933), М. А. Кузмине ("Нездешний ветер", 1936), А. Белом ("Пленный дух", 1934) и др., соединяя черты художественной мемуаристики, лирической прозы и философской эссеистики, воссоздают духовную биографию Цветаевой. К прозе примыкают письма поэтессы к Б. Л. Пастернаку (1922-36) и Р. М. Рильке (1926) - своего рода эпистолярный роман.
Темы лирики
Цветаева часто обращается к темам:
1) любви;
2) Родины, то есть Москвы;
3) присутствует тема детства;
4) так же тема одиночества.
Так как Марина Цветаева относится к романтикам, ее лирическая героиня вечно задается вопросом о смысле жизни, она ищет свой мир счастья и добра, протестуя против мира обыденности, пороков и зла.
Жизнь посылает некоторым поэтам такую судьбу, которая с первых же шагов сознательного бытия ставит их в самые благоприятные условия для развития природного дара. Такой яркой и трагической была судьба Марины Цветаевой, крупного и значительного поэта первой половины нашего века. Все в ее личности и в ее поэзии (для нее это нерасторжимое единство) резко выходило за рамки традиционных представлений, господствующих литературных вкусов. В этом была и сила, и самобытность ее поэтического слова. Со страстной убежденностью она утверждала провозглашенный ею еще в ранней юности жизненный принцип: быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни от времени, ни от среды, и именно этот принцип обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями в трагической личной судьбе:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Рябина стала символом судьбы, тоже полыхнувшей алым цветом ненадолго, и горькой, как рябина. Через всю жизнь пронесла М. Цветаева свою любовь к Москве, отчему дому. Она вобрала в себя мятежную натуру матери. Недаром самые проникновенные строки в ее прозе — о Пугачеве, а в стихах — о Родине.
Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Сколько цветаевских строчек, недавно еще неведомых и, казалось бы, навсегда угасших, мгновенно стали крылатыми!
Стихи были для М. Цветаевой почти единственным средством самовыражения. Она поверяла им все:
По тебе тоскует наша зала, —
Ты в тени ее видал едва —
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Слава накрыла Цветаеву подобно шквалу. Если Анну Ахматову сравнивали с Сапфо, то Цветаева была Никой Самофракийской. Но вместе с тем, с первых же ее шагов в литературе началась и трагедия М. Цветаевой. Трагедия одиночества и непризнанности. Уже в 1912 году выходит ее сборник стихов “Волшебный фонарь”. Характерно обращение к читателю, которым открывался этот сборник:
Милый читатель! Смеясь как ребенок,
Весело встреть мой волшебный фонарь,
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчетен, как встарь.
В “Волшебном фонаре” Марины Цветаевой мы видим зарисовки семейного быта, очерки милых лиц мамы, сестры, знакомых, есть пейзажи Москвы и Тарусы:
В небе — вечер, в небе — тучки,
В зимнем сумраке бульвар.
Наша девочка устала,
Улыбаться перестала.
Держат маленькие ручки синий шар.
В этой книге впервые появилась у Марины Цветаевой тема любви. В 1913—1915 годы Цветаева создает свои “Юношеские стихи”, которые никогда не издавались. Сейчас большинство произведений напечатано, но стихи рассыпаны по различным сборникам. Необходимо сказать, что “Юношеские стихи” полны жизнелюбия и крепкого нравственного здоровья. В них много солнца, воздуха, моря и юного счастья.
Что касается революции 1917 года, то ее понимание было сложным, противоречивым. Кровь, обильно проливаемая в гражданской войне, отторгала, отталкивала М. Цветаеву от революции:
Белый был — красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был — белый стал:
Смерть победила.
Это был плач, крик души поэтессы. В 1922 году вышла ее первая книга “Версты”, состоящая из стихов, написанных в 1916 году. В “Верстах” воспета любовь к городу на Неве, в них много пространства, простора, дорог, ветра, быстро бегущих туч, солнца, лунных ночей.
В том же году Марина переезжает в Берлин, где она за два с половиной месяца написала около тридцати стихотворений. В ноябре 1925 года М. Цветаева уже в Париже, где прожила 14 лет. Во Франции она пишет свою “Поэму Лестницы” — одно из самых острых, антибуржуазных произведений. Можно с уверенностью сказать, что “Поэма Лестницы” — вершина эпического творчества поэтессы в парижский период. В 1939 году Цветаева возвращается в Россию, так как она хорошо знала, что найдет только здесь истинных почитателей ее огромного таланта. Но на родине ее ожидали нищета и непечатание, арестованы ее дочь Ариадна и муж Сергей Эфрон, которых она нежно любила.
Одним из последних произведений М. И. Цветаевой явилось стихотворение “Не умрешь, народ”, которое достойно завершило ее творческий путь. Оно звучит как проклятие фашизму, прославляет бессмертие народов, борющихся за свою независимость.
Поэзия Марины Цветаевой вошла, ворвалась в наши дни. Наконец-то обрела она читателя — огромного, как океан: народного читателя, какого при жизни ей так не хватало. Обрела навсегда.
В истории отечественной поэзии Марина Цветаева всегда будет занимать достойное место. И в то же время свое — особое место. Подлинным новаторством поэтической речи явилось естественное воплощение в слове мятущегося в вечном поиске истины беспокойного духа этой зеленоглазой гордячки, “чернорабочей и белоручки”.
Пастернак, Борис Леонидович – поэт, писатель (10.2 [29.1 старого стиля] 1890, Москва – 30.5.1960, Переделкино под Москвой). Отец художник импрессионистского направления, мать – пианистка. Пастернак в детстве занимался музыкой. С 1909 изучал философию в Московском университете, в 1912 – в германском Марбурге. Завершил университетское образование в 1913 в Москве.
Первые стихи Пастернака появились в печати в 1913. Он вошел в литературную группу «Центрифуга», находившуюся в русле футуризма. Его первый сборник стихов Близнец в тучах (1914) издали Асеев и Бобров, большую часть стихотворений первого сборника Пастернак включил во второй – Поверх барьеров (1917). Наибольшее признание принес Пастернаку третий сборник стихов Сестра моя жизнь (1922), возникший летом 1917, но вдохновленный не политическими событиями, а переживаниями природы и любви. Следующий сборник его стихов – Темы и вариации (1923), после которого критики признали в нем «самого значительного из молодых поэтов послереволюционной России».
В небольших по объему эпических поэмах Девятьсот пятый год (1925-26), Лейтенант Шмидт (1926-27) и Спекторский (1931) Пастернак отчасти говорит и о революционных событиях.
С 1922 Пастернак публикует также прозу. Первый прозаический сборник Рассказы (1925) включает Детство Люверс, II tratto di apelle, Письма из Тулы и Воздушные пути. За ним с 1929 появляется первая автобиографическая повесть Пастернака, посвященная памяти Рильке, Охранная грамота (1931); высказываемое в ней понимание искусства находится в резком противоречии с представлениями влиятельных тогда функционеров РАПП.
После сборника новых стихов Второе рождение (1932) до 1937 вышло еще несколько сборников, включающих прежде написанные стихи Пастернака
В 1934 он был приглашен в правление нового Союза писателей. С 1936 ему приходится уйти в переводческую работу, особенно много он переводит трагедии Шекспира. «Его переводы из грузинских поэтов снискали благоволение Сталина, а возможно, и уберегли поэта от преследований».
Во время Второй Мировой войны, когда несколько ослабилось давление на культуру, было позволено опубликовать два небольших новых сборника собственных стихов Пастернака. На ранних поездах (1943) и Земной простор (1945). После войны публиковались в основном его переводы, среди них – снискавшее особую известность переложение трагедии Гёте «Фауст» (1953).
В период хрущёвской оттепели Пастернаку удалось напечатать в журнале «Знамя» (1954, № 4) 10 стихотворений из романа Доктор Живаго, законченного в 1956, но надежда на публикацию этого романа в СССР потерпела крах – там его объявили «антисоветским». Доктор Живаго появился в 1957 в Италии, последовали переводы романа на многие языки, что сделало Пастернака самым известным на Западе русским писателем современности. Однако в СССР роман был напечатан лишь в 1988 году (журнал «Новый мир»).
В 1958 Пастернаку была присуждена Нобелевская премия (в первую очередь за стихи), это послужило причиной такой травли со стороны литературных функционеров, что он был вынужден отказаться от принятия премии. Пастернак был исключен из Союза писателей и до самой смерти оставался изгоем.
В Соединенных Штатах вышло полное собрание сочинений Пастернака, а в Советском Союзе после 1961 последовала в основном лишь реабилитация Пастернака-поэта. В сборнике Стихотворения и поэмы (1965) содержится и последний цикл стихов, составленный самим Пастернаком, Когда разгуляется (1956-59). Лишь при Горбачёве, 19.2.1987, постановление об исключении Пастернака из СП было отменено.
В ранней лирике Пастернака, выросшей из символистской традиции Блока, сильно подчеркнут музыкальный принцип композиции. Необычные и достигающие чрезвычайной сжатости метафоры Пастернака сообщают его стихам о природе многослойную глубину, однако затрудняют их понимание.
В соответствии с общеевропейскими литературными тенденциями поэзия Пастернака становилась с годами строже, усиливались элементы классической традиции, более доступным делался внешний, подчас повествовательный слой, за которым при внимательном восприятии открывается религиозное мировоззрение с его стремлением к добру. Сфера физического и духовного, природа и история, будничные события и полеты фантазии – все это у Пастернака аспекты единого целого.
Роман Доктор Живаго, в котором Пастернак видел самое важное из написанного им, – произведение, достигающее своей вершины в лирических пассажах и в стихах в конце книги. Это исторический роман, в котором автор описывает и осмысляет события революции, духовного насилия, начинающегося в 1929, и – в эпилоге – Второй Мировой войны. При этом роман не имеет прямой политической направленности, оставаясь поэтическим изображением человеческого существования в его сложном переплетении с судьбой.
В романе "Доктор Живаго" Борис Пастернак передает свое мироощущение, свое видение событий, потрясших нашу страну в начале XX столетия. Известно, что отношение Пастернака к революции было противоречивым. Идеи обновления общественной жизни он принимал, но писатель не мог не видеть, как они оборачивались своей противоположностью. Так и главный герой произведения Юрий Живаго не находит ответа на вопрос, как ему жить дальше: что принимать, а что нет в новой жизни. В описании духовной жизни своего героя Борис Пастернак выразил сомнения и напряженную внутреннюю борьбу своего поколения.
В романе "Доктор Живаго" Пастернак возрождает идею самоценности человеческой личности. Личное преобладает в повествовании. Жанру этого романа, который условно можно определить как прозу лирического самовыражения, подчинены все художественные средства. В романе существует как бы два плана: внешний, повествующий об истории жизни доктора Живаго, и внутренний, отражающий духовную жизнь героя. Автору важнее передать не события жизни Юрия Живаго, а его духовный опыт. Поэтому главная смысловая нагрузка в романе переносится с событий и диалогов героев на их монологи. В романе отражена жизненная история сравнительно небольшого круга лиц, нескольких семей, соединенных отношениями родства, любви, личной близости. Их судьбы оказываются прямо связаны с историческими событиями нашей страны. Большое значение имеют в романе отношения Юрия Живаго с женой Тоней и с Ларой. Искренняя любовь к жене, матери его детей, хранительнице домашнего очага, -- это природное начало в Юрии Живаго. А любовь к Ларе сливается с любовью к самой жизни, со счастьем существования. Образ Лары -- это одна из граней, отражающих отношение самого писателя к миру.
Основной вопрос, вокруг которого движется повествование о внешней и внутренней жизни героев, -- это их отношение к революции, влияние переломных событий в истории страны на их судьбы. Юрий Живаго не был противником революции. Он понимал, что у истории свой ход и его нельзя нарушить. Но Юрий Живаго не мог не видеть ужасные последствия такого поворота истории: "Доктор вспомнил недавно минувшую осень, расстрел мятежников, детоубийство и женоубийство Палых, кровавую колошматину и человекоубоину, которой не предвиделось конца. Изуверства белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другое, точно их перемножали. От крови тошнило, она подступала к горлу и бросалась в голову, ею заплывали глаза". Юрий Живаго не воспринимал революцию в штыки, но и не принимал ее. Он был где-то между "за" и "против". Герой стремится прочь от схватки и в конце концов уходит из рядов сражающихся. Автор не осуждает его. Он расценивает этот поступок как попытку оценить, увидеть события революции и гражданской войны с общечеловеческой точки зрения.
Судьба доктора Живаго и его близких -- это история людей, чья жизнь выбита из колеи, разрушена стихией революции. Семьи Живаго и Громеко уезжают из обжитого московского дома на Урал искать убежище "на земле". Юрия захватывают красные партизаны, и он вынужден против своей воли участвовать в вооруженной борьбе. Его родные высланы новой властью из России. Лара попадает в полную зависимость от сменяющих друг друга властей, а под конец повествования она пропадает без вести. Видимо, она была арестована на улице или погибла "под каким-нибудь безымянным номером в одном из неисчислимых общих или женских концлагерей севера".
Самого Юрия Живаго понемногу покидают жизненные силы. И жизнь вокруг него становится все беднее, грубее и жестче. Сцена смерти Юрия Живаго, внешне ничем не выделяясь из общего хода повествования, несет в себе тем не менее важный смысл. Герой едет в трамвае и у него начинается сердечный приступ. Он рвется на свежий воздух, но "Юрию Андреевичу не повезло. Он попал в неисправный вагон, на который все время сыпались несчастья..." Живаго так и умирает у трамвайных колес. Жизнь этого человека, задыхавшегося в духоте замкнутого пространства страны, потрясенной революцией, обрывается...
Пастернак говорит нам, что все происходившее в те годы в России, было насилием над жизнью, противоречило ее естественному ходу. Еще в одной из первых глав романа Пастернак пишет: "...очнувшись, мы уже больше не вернем утраченной памяти. Мы забудем часть прошлого и не будем искать небывалому объяснения. Наставший порядок обступит нас с привычностью леса на горизонте или облаков над головой. Он окружит нас отовсюду. Не будет ничего другого". Эти глубоко пророческие слова, мне кажется, как нельзя лучше говорят о последствиях тех далеких лет. Отказ от прошлого оборачивается отказом от вечного, от нравственных ценностей. И этого нельзя допускать.
Стихотворения Юрия Живаго в романе Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго»
Свидетельство Юрия Живаго о своем времени и о себе — это стихи, которые были найдены в его бумагах после его смерти. В романе они выделены в отдельную часть. Перед нами не просто небольшой сборник стихотворений, но цельная книга, имеющая собственную строго продуманную композицию. Открывается она стихотворением о Гамлете, который в мировой культуре стал образом, символизирующим раздумья над характером собственной эпохи. «Гамлет» Шекспира — один из шедевров переводческого искусства Пастернака. Одно из важнейших изречений принца датского в пастернаковском переводе звучит так: «Порвалась дней связующая нить. / Как мне отрывки их соединить!» Гамлету Юрий Живаго вкладывает в уста слова Иисуса Христа из молитвы в Гефсиманском саду, в которой он просит Отца своего об избавлении его от чаши страданий.
Завершается эта поэтическая книга стихотворением, которое так и называется — «Гефсиманский сад». В нем звучат слова Христа, обращенные к апостолу Петру, защищавшему мечом Иисуса от тех, кто пришел его схватить и предать мучительной смерти. Он говорит, что «спор нельзя решать железом», и потому Иисус приказывает Петру: «Вложи свой меч на место, человек». Перед нами, в сущности, оценка Юрием Живаго тех событий, которые происходят в его стране и во всем мире. Это отказ «железу», оружию в возможности решить исторический спор, установить истину. И в этом же стихотворении присутствует мотив добровольного самопожертвования во имя искупления человеческих страданий и мотив будущего Воскресения. Таким образом, открывается книга стихотворений темой предстоящих страданий и сознанием их неизбежности, а заканчивается темой добровольного их принятия и искупительной жертвы. Центральным же образом книги (и книги стихотворений Юрия Живаго, и книги Пастернака о Юрии Живаго) становится образ горящей свечи из стихотворения «Зимняя ночь», той свечи, с которой начался Юрий Живаго как поэт.
Образ свечи имеет в христианской символике особое значение. Обращаясь к своим ученикам в Нагорной проповеди, Христос говорит: «Вы свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного». Книга стихотворений Юрия Живаго — это его духовная биография, соотнесенная с его земной жизнью, и его «образ мира, в слове явленный».
33. Проза 1960-1980 гг.: основные тематические течения (военная, деревенская, городская проза)
60-е годы считаются феноменом в истории русской литературы XX века. В этот период истории миру явилось целую плеяду имен талантливых прозаиков. Прежде всего это были писатели, пришедших в литературу после войны: Ф. Абрамов, М. Алексеев, В. Астафьев, Г. Бакланов, В. Богомолов, Ю. Бондарев, С. Залыгин, В. Солоухин, Ю. Трифонов, В. Тендряков. Расцвет творчества этих писателей приходится на 60-е годы. В этот период особенностью литературного процесса становится расцвет художественной публицистики. (В. Овечкин, Е. Троепольский, Б. Можаев). Проза фронтового поколения представляет собой неоднородное литературное направление, в котором выделяется, во-первых, лейтенантская проза (произведения Г. Бакланова, Ю. Бондарева, В. Быкова и других писателей, написанные на рубеже 1950-х – 1960-х гг.) и продолжающая ее «вектор развития» проза второй половины 1960-х – середины 1980-х гг., во-вторых, проза, находящаяся на границе направления. Последняя сочетает традиции лейтенантской прозы и литературы соцреализма. Это книги С. Баруздина (роман «Повторение пройденного», повести «Само собой …Из жизни Алексея Горскова», «Последняя пуля», рассказ «Тишина над полем») и С. Никитина (повесть «Падучая звезда», рассказ «18 ноября»). «Державная традиция русской литературы в военной прозе конца 1950-х – середины 1980-х годов» рассматривается функционирование державной традиции в прозе писателей фронтового поколения. В произведениях прослеживаются признаки имперско-державной и советской державной традиции, которые проявляются многопланово. Во-первых, в виде литературной полемики (идейно-философский уровень), во-вторых, в виде освоения и развития (уровень образной системы). На первый план выходит задача опровергнуть мысль о неизбежности войн, показать опасность представления о войне как особого рода игре. Поставленная задача реализовывалась путем противопоставления внешней привлекательности теоретических положений «философии войны» жестоким реальностям войны. Выразителями романтико-завоевательной философии, апологетами игрового истока войны неизменно являются представители немецкой армии. Опровержение игровой концепции войны решается в прозе с помощью введения диалога – спора между главным героем, который хочет понять причины, побудившие немцев взять в руки оружие, и взятым в плен «умным» немцем (Ю. Бондарев «Горячий снег», Л. Якименко «Куда вы, белые лебеди?»). Однако наряду с развенчанием мысли о неизбежности войн и пресечением попыток оправдания войны, писатели развивают такие элементы державной традиции, как прославление армии, обоснование идеи об освободительной миссии СССР. Державная традиция проявилась в виде освоения и развития образа человека боя (героя гумилевского типа), для которого война становится естественным состоянием. К данному типу героя относятся капитан Рюмин (К. Воробьев «Убиты под Москвой»), майор Ушаков (Г. Бакланов «Мертвые сраму не имут»), Куропатенко (Г. Бакланов «Июль 41-го»), лейтенант Богачев (Г. Бакланов «Южнее главного удара»), капитан Орлик (В. Некрасов «Вторая ночь»), лейтенант Орлов (Ю. Бондарев «Батальоны просят огня»), Борис Брянцев (Ю. Бондарев «Юность командиров»).
Несмотря на то, что в текстах нет прямых реминисценций и аллюзий к текстам Н.С. Гумилева, перечисленные персонажи имеют сходство с героями художника слова первой половины ХХ века в мировоззрении и поведении. Прирожденный воин воспринимает себя как сильную духом личность, способную быть лидером и образцом для подражания. Поэтому характерной чертой данного типа является подчеркнутое внимание к своему внешнему виду. Как и у героя Н.С. Гумилева, отношения с женщиной у человека боя обретают характер поединка. Образ человека боя в военной прозе конца 1950-х – середины 1980-х гг. имеет переклички с героями Н.С. Гумилева также во внешнем облике. Неотъемлемым атрибутом человека боя становится стек (прутик или веточка). Например, веточка, напоминающая стек, упоминается в повести К. Воробьева «Убиты под Москвой», в произведениях Г. Бакланова («Мертвые сраму не имут», «Июль 41 года»). Стек был необходим кавалеристам, а не пехотному офицеру, эта деталь использовалась писателями для создания особого образа. Писатели противопоставляют или сравнивают мировоззрение, поведение человека боя и труженика войны, при этом предпочтение отдается труженику войны (Орлов – Бульбанюк, Куропатенко – Прищемихин). Писатели нередко снижают образ человека боя: а) путем привнесения комического эффекта единственной деталью при описании внешности персонажа (Ю. Бондарев «Батальоны просят огня»); б) через отношение «любимых» героев писателей к высказываниям и поступкам романтиков войны и человека боя (В. Некрасов «Вторая ночь», Г. Бакланов «Мертвые сраму не имут); в) через несоответствие действительности представлению о ней человека боя (Г. Бакланов «Мертвые сраму не имут»). Утверждая антивоенные идеи, военная проза отдает предпочтение героям невоенного склада, для которых война является вынужденным, неестественным состоянием. В романе Г. Бакланова «Июль 41 года» полковник Нестеренко оставляет прикрывать отход корпуса не человека боя Куропатенко, а офицера – труженика войны Прищемихина, аргументируя свой выбор словами: «…достойней тебя оставить мне было некого».
ГОРОДСКАЯ ПРОЗА
На определенном этапе развития литературы 60—70-х годов возникло явление, получившее название «городская проза». Термин этот нашел распространение с появлением в печати повестей и романов Ю. Трифонова. Новое явление связывалось также с именами Г. Семенова, М. Чулаки, В. Семина, С. Есина, Ю. Крелина, Н. Баранской, И. Штемлера, И. Грековой, В. Токаревой и других. Оно было решительно противопоставлено деревенской прозе, хотя для этого не всегда были основания в силу размытости границ названных жанрово-стилистических образований и некоторого стирания граней между городом и деревней.
Каковы черты произведений, объединенных общим понятием «городская проза»?
Во-первых, в них просматривается определенная прикрепленность героев к городу, в котором они живут и трудятся и в котором складываются их сложные взаимоотношения друг с другом.
Во-вторых, в них заметно усиливается наполненность бытом, «обволакивающим» человека, обступающим его, нередко цепко держащим его в своих «объятиях». Отсюда в романах и повестях названных авторов загроможденные вещами интерьеры, описание мелочей и подробностей.
В-третьих, городская проза особенно чутка к проблемам общественной морали и сопряжена с целым комплексом нравственных проблем, порожденных особой средой обитания героев. В частности, произведения этих авторов нередко затрагивают цепкость мещанства, получающего в городском быту уникальную возможность для обновления.
В-четвертых, для литературы данной жанрово-стилистической разновидности характерен углубленный психологизм (исследование сложной духовной жизни человека), опирающийся на традиции русской классики, в особенности «городских» романов Ф. М. Достоевского.
Проза названных авторов часто обращается к важным интеллектуальным, идейно-философским проблемам времени и стремится подняться от быта к бытию, хотя на этом пути восхождения немало препятствий, ошибок и просчетов. Наиболее интересными книгами в этом плане стали произведения А. Битова, В. Дудинцева, М. Кураева, братьев Стругацких. Естественным становится обращение к проблемам, волнующим городскую молодежь, и в недрах жанра выделилась даже повесть о молодом герое (В. Маканин, В. Попов, Р. Киреев).
Одной из особенностей городской прозы является осмысление ею проблем демографических, миграции сельских жителей в большие города, сложностей урбанизации. Правда, эти вопросы живо волнуют и художников деревенской прозы, и на этой основе намечается тесный контакт двух ветвей повествовательной литературы. Специфика городской прозы определяется и частой обращенностью к научной и производственной тематике (Д. Гранин), несмотря на то что последняя в свое время себя достаточно скомпрометировала. Наконец, для данной художественной сферы характерна и проблематика, связанная, с одной стороны, с приобщением к культурному наследию, а с другой — с увлечением «массовой культурой», получившей интенсивное, ничем не сдерживаемое развитие по преимуществу в современных городах.
Характеризуемая проза довольно часто исследует интеллигентский слой населения города, но, как правило, ее внимание приковывает отнюдь не Исключительный, а «средний», обычный персонаж этого круга, и изображается он в обстановке будничности, обыденности, а иногда — тонущим в «трясине повседневности».
Деревенская проза — направление в русской советской литературе 1960-1980-х годов, связанное с обращением к традиционным ценностям в изображении современной деревенской жизни.
Хотя отдельные произведения, критически осмысляющие колхозный опыт, начали появляться уже с начала 1950-х (очерки Валентина Овечкина, Александра Яшина, Ефима Дороша), только к середине 60-х «деревенская проза» достигает такого уровня художественности, чтобы оформиться в особое направление (большое значение имел для этого рассказ Солженицына «Матрёнин двор»). Тогда же возник и сам термин.
Полуофициальным органом писателей-деревенщиков был журнал «Наш современник». Начало перестройки ознаменовалось взрывом общественного интереса к новым произведениям наиболее видных из них («Пожар» Распутина, «Печальный детектив» Астафьева, «Всё впереди» Белова), но изменение социально-политической ситуации после падения СССР привело к тому, что центр тяжести в литературе сместился к другим явлениям, и деревенская проза выпала из актуальной литературы.
В 1960-1970-е г. особенно бурно развивалась «деревенская проза». Всё чаще писатели показывают деформированные личностные и нравственные ориентиры опустошённые, бездуховные. Этот жанр заметно отличается от всех остальных жанров. Рамки этого жанра могут и не умещаться в пределах описания деревенской жизни.
Повесть В. Белова Привычное дело
Василий Иванович Белов, выросший в вологодском селе Тимониха, окончивший в 1964 году Литературный институт в Москве – к середине 60–х годов прекрасно осознавал, что всей прозе о деревне остро не хватает одного героя: человека от земли, рядового крестьянина. Причем такого, который жил бы обычной крестьянской жизнью. Этот пробел и был восполнен повестью «Привычное дело», в которой явственно ощутим трагический подтекст. Привычное дело – метафора крестьянской жизни. Привычное дело – это значит боготворить крестьянскую избу, свой дом, свою «сосновую цитадель» и видеть смысл жизни в семье, в продолжении рода. Привычное дело – это работать до седьмого пота и жить в нищете, спать по два часа в сутки и косить ночью тайком траву в лесу, чтобы было что есть корове–кормилице; привычное дело – когда потом это сено конфисковывают и, чтобы как–то свести концы с концами, хозяин вынужден ехать на заработки, а его тяжело больная жена идет сама косить и умирает от удара. И остаются сиротами девятеро детей. Привычное дело – когда троюродная сестра Ивана Африкановича из сострадания и милосердия берет на себя заботу о его детях. Повесть «Привычное дело» не велика по объему, проста по составу героев – это многодетная семья крестьянина Ивана Африкановича Дрынова и его жены – доярки Катерины, их соседи, друзья. В персонажный ряд в качестве равноправных членов семьи включены и корова–кормилица Рогуля, лошадь Пармен. Вещи, окружающие Ивана Африкановича, – колодец, баня, родник, наконец, заветный бор – тоже члены его семьи. Это святыни, опора его, помогающая выжить. Событий в повести немного: труд Катерины, поездка Ивана Африкановича в город с мешком лука ради спасения семьи, заработка. Читатель встречается с очень стыдливой в проявлении высоких чувств семейной парой.
В. Распутин «Прощание с Матёрой» – остро стоят проблемы связи поколений, исторической памяти, общечеловеческих ценностей, высшей правды добра и зла, человека и природы. Молодое поколение радуется переселению на новое место, старики горюют, понимают невосполнимость утрат. Молодым кажется, что они не нуждаются в исторической памяти, привязанности к родным местам. Вместе с потерей связи поколений разрушается и нравственность, рождается социальная и семейная безответственность. Писатель рассматривает все аспекты этой сложной социально-психологической ситуации в координатах добра и зла. Разрушая природу, человек творит зло, которое оборачивается против него самого. Вырастает поколение бездуховных, безответственных людей, не понимающих, что они творят. Писатель берёт под защиту общечеловеческие ценности, стремление человека к созиданию, стремление сохранить природный мир.
В. Шукшин занимает особое место в этом ряду. Это мастер народного слова, искренний почитатель родной земли. Его рассказы о «чудиках», повести, пьесы и киносценарии, населённые многими яркими характерами, симпатичны своей наивной верой в добро. В среде городской жизни эти люди – вчерашние «сельские жители» чувствуют себя неуверенно. Они отошли от своего крестьянского мира, но так и не стали горожанами. Часто это личности, оставшиеся на обочине жизни. Им хочется утвердить себя, привлечь на себя внимание, добиться уважения хотя бы на короткое время.
А. Солженицын «Матрёнин двор» занимает особое место в его творчестве. Как много вобрал в себя этот р—з – и нищенский быт русск. Обездоленной деревни 50-х гг., и жадность, зло собственничества в чернобородом Фадее и сёстрах Матрёны… Сама Матрёна, бескорыстная, всегда живущая для Фадея, натерпевшаяся невзгод, живущая для какого-то долга. Душевное пристрастие к ней рассказчика выплёскивается как через край чаши, через эти полные горестной сдержанности и мучительного содержания страницы.
Все эти авторы рисуют мир людей, у кот. живы совесть и сердечность, рисуют жизнь, кот. держится на любви и взаимопонимании.
«Деревенская проза» утверждала высокую дух—ть как одну из главных составляющих жизни вообще.
Дата: 2018-09-13, просмотров: 1461.