Идейная жизнь в России второй четверти XIX в. проходила в трудной для передовых людей политической обстановке усиления реакции после подавления восстания декабристов.

Поражение декабристов породило у некоторой части общества пессимизм и отчаяние. Отражением этих настроений явился цикл «Философических писем», написанных в 1829–1831 гг. П. Я. Чаадаевым, другом
А. С. Пушкина. Первое «Письмо», в котором излагались основные положения всего цикла, было опубликовано в 1836 г. в журнале «Телескоп». Оно содержало систему историко-философских раздумий Чаадаева, «покоившихся», как он писал, на «истине христианского учения». Чаадаев выступил с острой критикой прошлого и настоящего России и делал пессимистические выводы относительно ее будущего. Николай I, прочитав эту статью Чаадаева, отозвался о ней так: «Нахожу, что содержание оной – смесь дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного». «Телескоп» был закрыт, его редактор Н. И. Надеждин сослан в Усть-Сысольск, а пропустивший статью цензор уволен в отставку. Чаадаев был официально объявлен «сумасшедшим», за ним установили «медико-полицейский надзор». Чаадаева посещали врачебные и полицейские чины для освидетельствования его «умственного состояния». Все в Москве знали Чаадаева как одаренного и всесторонне образованного человека, и никто (даже посещавший его врач) не верил в его «сумасшествие».

Передовая Россия отнеслась к «Философическому письму» неоднозначно. Считая положительным сам факт протеста против николаевской действительности и постановку вопроса о судьбах России, она осудила пессимизм Чаадаева, его негативное отношение к прошлому своей страны и неверие в ее будущее.

Заметное оживление идейной жизни русского общества происходит на рубеже 30–40-х гг. XIX в. К этому времени уже четко обозначились такие течения и направления русской общественно-политической мысли, как охранительно-консервативное, либерально-оппозиционное, и положено начало революционно-демократическому.

Идейным выражением охранительно-консервативного направления была так называемая теория «официальной народности». Принципы ее были сформулированы в 1832 г. С. С. Уваровым (с 1833 г. – министр народного просвещения) как «православие, самодержавие, народность». Надо сказать, что за «народность» выступали все направления русской общественной мысли – от консервативной до революционной, каждое вкладывая в это понятие совершенно различный смысл. Революционное ратовало за «народность» в плане демократизации национальной культуры, просвещения народных масс в духе своих идей и видело в народе социальную опору радикальных преобразований в стране. Консервативно-охранительное направление тоже апеллировало к «народности». Но «народность» трактовалась ими как приверженность народных масс к «исконно русским началам» – самодержавию и православию.

Социальная задача «официальной народности» заключалась в том, чтобы доказать исконность и законность самодержавно–крепостнических порядков в России, которые считались «священными и неприкосновенными». Патриархальная, «спокойная», без социальных потрясений Россия противопоставлялась «мятежному» Западу. В этом духе предписывалось создавать литературные и исторические произведения, этими принципами должно было быть пронизано и все воспитание.

Теоретики «официальной народности» доказывали, что в России господствует наилучший порядок вещей, согласный с требованиями православной религии и «политической мудрости». Конечно, они не могли не признавать отрицательных сторон крепостничества. Однако, по их мнению, крепостное право хотя и «нуждается в улучшении», но сохраняет много «патриархального» (т. е. с их точки зрения положительного), ибо «хороший помещик» лучше охраняет интересы своих крестьян, чем они могли бы сделать это сами, и русский крестьянин находится в лучшем положении, чем западноевропейский рабочий.

«Официальная народность» как господствующая, официально признанная идеология, распространялась и поддерживалась всей мощью правительственного административного и идеологического аппарата, проповедовалась через царские манифесты, официальную печать, церковь, систему народного образования. Однако вопреки всему этому рождались новые идеи, разные по своему характеру, но которых объединяло неприятие николаевской политической системы. Среди них значительное место в идейной жизни России 30–40-х гг. занимали славянофильство и западничество.

Славянофильство – оппозиционное течение в русской общественной мысли, и в этом смысле оно имело больше точек соприкосновения с противостоящим ему западничеством, нежели с теоретиками «официальной народности». Славянофилы выступали за отмену крепостного права и проведение других реформ: в области суда, администрации, ратовали за развитие промышленности, торговли, просвещения, выступали за свободу слова и печати, не принимали николаевскую политическую систему. Но противоречивость взглядов славянофилов, сочетание в их воззрениях прогрессивных и консервативных черт до сих пор вызывают споры об оценке славянофильства. Необходимо отметить, что даже среди славянофилов не было единства мнений.

Окончательно славянофильство сложилось к середине 40-х гг.
К этому времени сформировался и славянофильский кружок, ведущую роль в котором играли Алексей Хомяков, братья Иван и Петр Киреевские. В кружок входили братья Иван и Константин Аксаковы, Александр Кошелев, Юрий Самарин, позднее Сергей Аксаков (известный русский писатель – отец Константина и Ивана Аксаковых). Славянофилы оставили богатое публицистическое и научное наследие по вопросам философии, богословия, литературы, истории, экономики и тем самым внесли существенный вклад в развитие русской культуры.

Термин «славянофилы», по существу, случаен. Это название было дано их оппонентами – западниками во время полемики. Сами славянофилы первоначально открещивались от него. Некоторые из них уточняли, что они, скорее всего, «самобытники», ибо основная их цель состояла в защите самобытности исторической судьбы русского народа не только в сравнении с Западом, но и с Востоком. Славянофильство как направление русской общественно–политической мысли сходит со сцены примерно к концу 70-х гг. XIX в.

Основной тезис славянофилов – доказательство самобытного пути развития России, точнее, требование «идти по этому пути, идеализация «самобытных» (традиционных) учреждений, в первую очередь, крестьянской общины и Православной Церкви. В представлении славянофилов крестьянская община – «союз людей, основанный на нравственном начале» – исконно русское учреждение. Они считали, что именно Православная Церковь определила характер русского народа. По мнению славянофилов, социальные потрясения в России невозможны потому, что русский народ политически индифферентен; ему присущи социальный мир, равнодушие к политике, неприятие революционных переворотов. Если и были смуты в прошлом, то они связывались не с переменой власти, а с вопросом о законности власти монарха: народные массы восставали или против «незаконного» монарха (самозванца или узурпатора), или же за «хорошего» царя.

Славянофилы выдвинули тезис: «Сила власти — царю, сила мнения народу». Это означало, что русский народ (по природе «негосударственный») не должен вмешиваться в политику, предоставив монарху всю полноту власти. Но и самодержец должен править, не вмешиваясь во внутреннюю жизнь народа и считаясь с его мнением. Отсюда их требование созыва совещательного Земского собора, который и должен выражать мнение народа, выступать в роли «советчика» царя; отсюда и требование свободы слова и печати – прежде всего потому, что это обеспечит свободное выражение общественного мнения.

Неверно считать, что славянофилы призывали вернуться к допет–ровской старине. Наоборот, они звали вперед, но не по тому пути, который избрал Петр I, внедрив насильно западные порядки и обычаи. Славянофилы приветствовали блага современной цивилизации: рост фабрик и заводов, строительство железных дорог, достижения науки и техники. Они нападали на Петра I не за то, что он использовал достижения западноевропейской цивилизации, а за то, что он «свернул» развитие России с ее «истинных» начал. Славянофилы вовсе не считали, что будущее России в ее прошлом. Они призывали идти вперед по тому «самобытному» пути, который гарантирует стране отсутствие социальных потрясений. Они считали крепостное право также одним из «нововведений» (хотя и не западным) Петра I, выступали за его отмену не только из экономических соображений, но и как крайне опасное учреждение в социальном смысле, ибо, как они говорили, «из цепей рабства куются ножи бунта». Но петровская европеизация России, как считали славянофилы, коснулась, к счастью, только верхушки общества – дворянства и «власти», но не народных низов, главным образом крестьянства. Поэтому такое большое внимание славянофилы уделяли простому народу, изучению его быта, ибо, как они утверждали, «он только и сохраняет в себе народные, истинные основы России, он только один не порвал связи с прошедшей Русью». Николаевскую политическую систему с ее «немецкой» бюрократией славянофилы рассматривали как логическое следствие отрицательных сторон петровских преобразований.

Правительство настороженно относилось к славянофилам: им запрещали демонстративное ношение бороды и «русского» одеяния. Все попытки издания при Николае I славянофильских газет и журналов пресекались, так что им приходилось помещать свои статьи в благонамеренном журнале М. П. Погодина «Москвитянин».

Западничество, как и славянофильство, возникло на рубеже
30–40-х гг. XIX в. В числе его представителей были люди как радикальных, так и весьма умеренных воззрений. К западникам принадлежали литераторы и публицисты – П. В. Анненков, В. П. Боткин, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, известные профессора Московского университета – историки Т. Н. Грановский и С. М. Соловьев, правоведы М. Н. Катков, К. Д. Кавелин и Б. Н. Чичерин, филолог Ф. И. Буслаев.

Западники противопоставляли себя славянофилам в спорах о путях развития России. Они доказывали общность исторического развития России и Запада, утверждали, что Россия хотя и «запоздала», но идет по тому же пути, что и другие западноевропейские страны, ратовали за ее европеизацию. Западники выступали за конституционно–монархическую форму правления западноевропейского образца. Как и славянофилы, они отрицательно относились к полицейско-бюрократическим порядкам николаевской России.

В противоположность славянофилам, которые признавали примат еры западники были рационалистами и решающее значение придавали уму. Они утверждали самоценность человеческой личности как носителя разума, противопоставляли свою идею свободной личности идее корпоративности (или «соборности») славянофилов. Западники возвеличивали Петра I, который, как они говорили, «спас Россию». Его преобразования они рассматривали как первую фазу обновления страны, вторая должна начаться проведением реформ: отменой крепостного права, преобразованием суда, введением гражданских свобод.

Несмотря на различия в воззрениях, славянофилы и западники выросли из одного корня. Почти все они принадлежали к наиболее образованной части дворянской интеллигенции, являлись крупными писателями, учеными, публицистами. Большинство их — воспитанники Московского университета. Теоретической основой их взглядов была немецкая классическая философия. И тех и других волновали судьбы России, пути ее развития. И те и другие выступали противниками николаевской системы. «Мы, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, но сердце у нас билось одно», – признает впоследствии Герцен.

В конце 40–начале 50-х гг. XIX в. складывается демократическое направление русской общественной мысли, наиболее видными представителями которой принято считать А. И. Герцена, В. Г. Белинского и «левое» крыло кружка петрашевцев.

В основу этого направления общественной мысли легли философские и политические (главным образом, социалистические) учения. распространявшиеся в первой половине XIX в. в Западной Европе. Вообще вся вторая четверть XIX в. была в России временем увлечения классической немецкой философией, которой интересовались все направления русской общественной мысли – от консервативной до крайне радикальной, и каждый из них искал в ней теоретическое обоснование своих общественно–политических воззрений.

В 40-х гг. XIX в. в России стали распространяться различные социалистические теории, преимущественно Шарля Фурье, Клода-Анри, Сен-Симона и Роберта Оуэна. Горячо воспринял эти идеи Белинский. Поклонником их являлся до определенного времени и Герцен.

Активными пропагандистами идей Фурье и Сен-Симона были петрашевцы. Молодой чиновник Министерства иностранных дел, одаренный и общительный, М. В. Буташевич-Петрашевский, начиная с зимы 1845 г., стал собирать по пятницам на своей петербургской квартире интересующихся литературными, философскими и политическими новинками молодых людей. Это были студенты старших курсов, учителя, мелкие чиновники, но более всего начинающие литераторы. Так составился кружок Петрашевского. В числе посещавших кружок были писатели М. Е. Салтыков-Щедрин, Ф. М. Достоевский, даже молодой Л. Н. Толстой, художник П. А. Федотов, композиторы М. И. Глинка и А. И. Рубинштейн.

Собрания у Петрашевского носили сначала полулегальный и просветительский характер. Собиравшиеся обсуждали новинки художественной и научной литературы. Участников собраний привлекала и библиотека Петрашевского, почти вся состоявшая из запрещенных книг. Затем характер собраний начал меняться: от литературных и научных новинок члены кружка перешли к обсуждению острых политических проблем и критике николаевской системы. Видное место заняло обсуждение социалистических учений. В марте–апреле 1849 г. наиболее радикальная часть кружка приступила к оформлению тайной политической организации. Было написано несколько революционных прокламаций, для печатания их приобрели печатный станок. Но на этом деятельность кружка была прервана полицией, которая уже около года следила за петрашевцами через засланного к ним агента. В ночь на 2 апреля 1849 г. 34 петрашевца были арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость. Всего же по делу петрашевцев проходило 122 человека.

На рубеже 40–50-х гг. XIX в. складывается теория «русского социализма». Основоположником ее был А.И. Герцен, который изложил ее основные идеи в работах, написанных в 1849–1853 гг. Поражение революций 1848–1849 гг. в западноевропейских странах произвело глубокое впечатление на Герцена, породило у него неверие в европейский социализм. Герцен мучительно искал выход из идейного тупика. Сопоставляя особенности развития России и западноевропейских стран, он пришел к выводу, что в будущем социализм должен утвердиться в России и основной «ячейкой» его станет крестьянская поземельная община. Крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея права на землю и мирское самоуправление является, по Герцену, главными условиями построения социалистического общества в России. Так возник «русский» или «общинный» социализм Герцена. Он исходил из идеи «самобытного» пути развития России, которая, минуя капитализм, через крестьянскую общину придет к социализму. Эти положения Герцена впоследствии были восприняты и развиты народниками, которые положили их в основу своих программ и деятельности.

Глава III