Расположенная на северо-востоке от Приднепровья Ростово-Суздальская земля (иначе ее часто называют Северо-Восточной Русью) была далекой окраиной Древнерусского государства. Здесь первоначально жили угро-финские (мордва, меря, мурома) и балтские (в западной части) племена. «Лишь на рубеже IX – X вв. с северо-запада сюда начинают проникать ильменские словене, а с запада – кривичи, на рубеже X—XI вв. – вятичи, которые упорно не подчинялись власти Древнерусского государ­ства. Владимир Мономах в своем поучении детям одним из своих подвигов называл то, что он прошел «сквозе вятичи».

От остальной части Древнерусского государства эту землю отделяли густые и труднопроходимые леса. В летописях зарегистрирован даже неожиданно комический эпизод междукняжеских усобиц, когда уже позднее, в XIII в., в районе Москвы войска двух враждебных князей не нашли друг друга – «минустася в лесех», и битва не состоялась. Край этот потому часто назывался «Залесским».

Первоначальной столицей этой земли был Ростов, первые достоверные сведения о котором относятся к рубежу X–XI вв. Находившаяся за лесом территория носила название Ополье. Земля здесь была, быть может, не так плодородна, как приднепровский чернозем, но все же давала достаточно устойчивые урожаи. Поскольку население здесь было до прихода славян очень редким, земля не была особенно ценной. Ценилась «роспашь», земля, с большим трудом отвоеванная крестьянином у леса, окультивированная и уже населенная крестьянами. Здесь было много угодий–рыбных, сенокосных, бортных, соляные промыслы.

В XI—XII вв. широким потоком идет колонизационное движение из Юго-Западной Руси и из Новгородской земли в эти края. Память об этом движении сохранилась во многих географических названиях. Так, киевскому Переяславлю (ныне – Переяславль-Хмельницкий), стоящему на реке Трубеж, соответствуют Переяславль-Залесский и Переяславль-Рязанский (ныне – Рязань), в которых тоже протекают реки под названием Трубеж. Реки под названием Лыбедь можно найти в Киеве и в Старой Рязани: это явный перенос названия притока Днепра неподалеку от Киева. В Заволжье, недалеко от Костромы, издавна существует город Галич: возможно, его название не случайно совпадает с Галичем на Днестре.

Колонизационный поток славянства из Приднепровья был вызван, видимо, рядом причин. На первое место обычно ставят усиление половецкой опасности. Многочисленные набеги половцев на города и села лесостепной зоны делали крайне рискованным занятие земледелием. Но возможны и некоторые другие причины. Экстенсивная система земледелия, характерная для раннего средневековья, время от времени создавала относительную перенаселенность, появлялось некоторое избыточное народонаселение. Именно так было в свое время заселено славянами Приднепровье. Теперь этот колонизационный процесс продолжался. Но возможна и еще одна причина. Оседание дружины на землю, создание боярских сел–вотчин, естественно, ухудшало положение крестьянства. Ответом на усиление феодальной эксплуатации и мог явиться уход в Северо-Восточную Русь, где боярские вотчины стали появляться лишь во второй половине
XII в.

Отток населения на северо–восток привел не только к увеличению здесь сельского населения, но и к возникновению новых городов. Помимо двух Переяславлей и Галича, там в XI в. появляется основанный Ярославом Мудрым Ярославль. Тогда же впервые упоминается Суздаль. В 1108 г. Владимир Мономах основывает на реке Клязьме Владимир (чтобы отличить его от Владимира на Волыни его часто называли Владимир Залесский).

Ростово-Суздальская земля, попавшая по разделу между Ярославичами в руки Всеволода, оставалась и дальше под властью его потомков—сначала Владимира Мономаха, а затем его сына Юрия Долгорукого, при котором фактической столицей княжества стал Суздаль. Вряд ли свое прозвище этот князь получил за особенности своего телосложения. Вероятней другое: свои «долгие» (т. е. длинные) руки он из Суздаля протягивал в самые разные концы Русской земли, активно участвуя в различных княжеских междоусобицах. Полем его деятельности была вся Русь: он стремился к захвату Новгорода и вмешивался в междукняжеские отношения даже в далекой Галицко-Волынской земле. Но главной целью его устремлений был киевский великокняжеский престол. Ему удалось захватить Киев дважды – в 1149 и в 1155 гг. После 1155 г. он уже не покидал Киева, отправив в Суздаль одного из своих младших сыновей – Василька. Юрий Долгорукий держал себя в Киеве так, что киевляне под конец говорили, что им с ним «не ужити». Его смерть в 1157 г. (есть сведения о том, что он был отравлен) привела к мощному восстанию против его приближенных: «избивахуть суждалци по городом и селом», сообщает летописец.

С именем Юрия Долгорукого часто связывают основание Москвы. Действительно, Юрий основал немало городов на границах своего княжества. Он упоминается также в первом летописном известии о Москве в 1147 г., когда он избрал ее местом встречи со своим троюродным братом и временным союзником в феодальной войне чернигово–северским князем Святославом Ольговичем. Под 1156 г. в летописи находим сообщение о том, что Юрий Долгорукий «заложи град Москов». Однако археологические данные свидетельствуют, что городское поселение на месте Москвы существовало уже на рубеже XI–XII вв., а городские укрепления, построенные в 1156 г., были не первой московской крепостью. К тому же в 1156 г. Юрий Долгорукий находился в Киевской земле, и, таким образом, строительство и этой датированной московской крепости не было результатом его непосредственной деятельности.

С именами сыновей Юрия Долгорукого Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо связан политический и экономический подъем Северо-Восточной Руси. Андрей Боголюбский по своей психологии был уже типичным князем времени феодальной раздробленности. Его вначале мало интересовала Киевская земля. Получив в ней от отца в качестве удела Вышгород, он не захотел там остаться и, нарушив отцовскую волю, бежал в далекий залесский край, прихватив с собой «чудотворную» икону Божьей матери, писанную, по преданию, самим апостолом-евангелистом Лукой, а в действительности – замечательное произведение византийского искусства первой половины XII в. Ни старинный центр Северо-Восточной Руси Ростов, ни отцовская столица – тоже достаточно старый город Суздаль не привлекали Андрея. Он решил поселиться в одном из новых городов, полвека тому назад основанном Владимире. Здесь менее сильны были вечевые традиции и оставалось больше простора для княжеского самовластия. И вот неподалеку от Владимира лошади, которые везли икону Богородицы в Ростов, центр епархии, внезапно остановились. Никакие понукания не могли заставить их двинуться. Богородица сама «решила» избрать местом своего пребывания Владимир и даже сообщила об этом во сне самому Андрею. С тех пор эта икона именуется Владимирской божьей матерью. На месте, где остановились лошади, был основан княжеский замок Боголюбов, ставший загородной резиденцией Андрея. Отсюда и его прозвание – Боголюбский.

Андрей был известен на Руси как храбрый и удачливый воин, талантливый полководец и самовластный государственный деятель. Современники отмечают заносчивость Андрея («исполнився высокоумья», «разгордевся вельми»), его вспыльчивость. Созданию такого впечатления способствовал и внешний облик князя: его голова всегда была высоко поднята, и он не мог ее склонить ни перед кем, даже если бы очень захотел: как показало уже в наши дни анатомическое исследование его скелета, у него были сросшимися два шейных позвонка.

Время Андрея Боголюбского – время весьма активной политики владимиро–суздальского князя. Он ведет успешную войну с Волжско-Камской Болгарией (1164), и в честь одержанной победы по его приказанию неподалеку от Боголюбова воздвигают замечательную церковь Покрова богородицы на реке Нерли. Андрея называли «самовластием» Суздальской земли. Но этого ему было мало. Он стремился овладеть и великокняжеским престолом, и Новгородом. В 1169 г. войска Андрея под предводительством его сына Мстислава взяли Киев и учинили там страшную резню. Город был сожжен, горожане частью уведены в плен, частью истреблены. «Взяша имения множества», были ограблены церкви. Бысть в Киеве, – говорит летописец,— на всих человецех стенание и туга и скорбь неутешимая и слезы непрестаньныя».

Однако, подчинив себе Киев и получив официально титул великого князя киевского, Андрей, в отличие от своего отца, не переехал туда. Его целью было укрепление своего, Владимиро-Суздальского княжества. Борьба за подчинение Новгорода, которого он, по его собственным словам, «хотел искати... и добром и лихом», была менее успешной. Войска Андрея и его союзников в 1169 г. дважды подряд потерпели поражение от новгородцев. Суздальских пленных оказалось так много, что их продавали по невероятно дешевой цене. И все же Андрею удалось установить свое влияние в Новгороде, но не военной силой, а запретом вывозить хлеб в голодный неурожайный год из суздальских пределов в Новгородскую землю.

Предметом особых забот Андрея Боголюбского было повышение роли Владимиро-Суздальского княжества в общерусской политике и его значительное обособление. Этому способствовало превращение Божьей матери Владимирской в небесную покровительницу княжества. Установление богородичного культа как основного во Владимиро–Суздальской земле как бы противопоставляло ее Киевской и Новгородской землям, где основным был культ св. Софии. Развернутое при Андрее Боголюбском мощное каменное строительство также призвано было подчеркнуть могущество и суверенность княжества. Андрей пытался найти во Владимиро-Суздальской земле и собственного святого – ростовского епископа Леонтия, хотя добиться его канонизации в то время не удалось. Пытался Андрей установить во Владимире и отдельную от Киева, подчиняющуюся непосредственно Константинополю митрополию. Кандидатом на митрополичий престол был упомянутый выше местный епископ Федор. Создание двух митрополичьих кафедр на Руси означало бы новый шаг по пути феодальной раздробленности. Однако константинопольский патриарх не согласился на эту просьбу Андрея, а позволил ему лишь перенести епископский престол из старого Ростова в новую княжескую резиденцию – Владимир.

Андрей с большой подозрительностью относился к окружающим. Не только стремление к опоре на горожан, но и опаска, с которой он относился к слишком независимым суздальцам, еще собиравшим вече, побудили Андрея перебраться во Владимир. Но и во Владимире ему неуютно, и он большую часть времени проводил в Боголюбове, в мощном каменном замке, окруженный лишь верными придворными и рабами. Но именно в их среде родился заговор, приведший к гибели Андрея (1174). Вряд ли этот заговор был следствием тех или иных серьезных социальных противоречий – речь шла о дворцовом перевороте, о борьбе претендентов на власть. Убийцы, среди которых были личные слуги Андрея, ночью ворвались в спальню и изрубили князя мечами.

Военные предприятия и строительство стоили очень больших средств и вызывали увеличение поборов с населения. Вот почему смерть князя была воспринята и в Боголюбове и во Владимире, да и в окрестных селах, какрадостное событие, как сигнал к выступлению против угнетателей. Боголюбцы разграбили княжеский дом, убили многих мастеров, привезенных им для строительства, й его селах и волостях были убиты посадники и тиуны, избиты младшие члены дружины.

Борьба за власть между младшими братьями Андрея после его смерти завершилась победой одного из них – Всеволода Юрьевича по прозвищу Большое Гнездо (1176). Вероятно, Большим Гнездом его назвали во второй половине XIII в., если не в XIV в., когда во всех, за исключением Рязани, княжествах Северо-Восточной Руси на княжеских столах сидели его потомки.

Всеволод вступил на престол совсем молодым 22-летним человеком (он был на 40 с лишним лет моложе своего брата Андрея) и княжил 86 лет. Он продолжал политику Андрея Боголюбского. Так же успешно он воевал с Волжско–Камской Болгарией, совершил несколько удачных походов в Рязанское княжество и добился его подчинения своей воле. Во Владимиро–Суздальской земле он правил фактически единовластно, приостановив на время ее распад. Всеволод был самым могущественным из князей Русской земли. Впрочем, подчинения Новгорода ему не удалось добиться, но его влияние сказывалось не только в ближайшей Черниговской земле, но и в Киеве, и в далеком Галицко-Волынском княжестве.

Однако центробежные силы были непреодолимы. Уже при своей жизни Всеволод начал выделять уделы сыновьям. После его смерти (1212) единое до того Владимиро-Суздальское княжество оказалось разделенным по меньшей мере на 7 княжеств: собственно Владимирское, включавшее и Суздаль, Переяславское с центром в Переяславле-Залесском (в него входили также Тверь, Дмитров, Москва), Ярославское, Ростовское, Углицкое, небольшое Юрьевское с центром в Юрьеве–Польском и окраинное Муромское.

Всеволод завещал владимирский великокняжеский престол не старшему своему сыну, а второму – Юрию. Старший, ростовский князь Константин чувствовал себя обойденным и вступил в борьбу. Союзником Юрия был другой брат – Ярослав, владевший Переяславлем–Залесским. Константин пользовался поддержкой Новгорода Великого. Дело в том, что Ярослав, сидевший на новгородском престоле, нарушал права новгородцев, Незаконно расправлялся со своими политическими противниками, сторонниками сидевшего перед ним на новгородском столе торопецкого князя Мстислава Мстиславича Удалого. Ярославу пришлось уйти из Новгорода, но он, чтобы принудить новгородское боярство к покорности, загородил в Торжке дорогу «низовому» хлебу – хлебу из Владимиро–Суздальской Руси, что в условиях неурожайного года создавало угрозу голода. После этого вспыхнула война. В Липицкой битве (1216) неподалеку от Юрьева-Польского новгородское ополчение во главе с Мстиславом Удалым и при участии князя Константина наголову разбило войска суздальских князей Юрия и Ярослава. Великокняжеский престол перешел к Константину. Впрочем, после его смерти (1218) Юрий снова стал великим князем Владимиро-Суздальской земли. Однако теперь положение владимирского великого князя изменилось: он был первым среди равных князей тех княжеств, на которые раздробилась Владимиро-Суздальская земля.

Политическая социальная структура Северо-Восточной Руси имела одно существенное отличие от Юго-Западной. Княжеская власть была здесь с самого начала значительно сильнее, чем в Приднепровье. В отношениях князя с его дружинниками уже не было патриархального равенства, а нередко проглядывало подданство. Не случайно именно здесь в XII в. возникло «Моление» Даниила Заточника, подлинный гимн княжеской власти. «Яви мне зрак лица твоего», – обращается к князю Даниил. Он сравнивает князя с отцом и даже с богом: как птицы небесные не сеют и не пашут, уповая на божью милость, «тако и мы, господине, желаем милости твоея».