Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

 

Пространство и время как определяющие параметры существования мира и основополагающие формы человеческого опыта представляют собой необходимые составляющие истории, исторического процесса. Пространство и время не только существуют объективно, но субъективно переживаются и осознаются человеком, причем по-разному в различных обществах и культурах, даже в разных слоях одного и того же общества, отдельными его индивидами [Туревич. 1972, с. 26]. Поэтому проблему пространство — время в модели мира ближневосточного историописца следует рассматривать на двух разных, но взаимосвязанных уровнях: пространство и время как универсальные категории модели мира древнего Ближнего Востока и историческое пространство и время в ближневосточном историописании середины I тысячелетия до н. э.

* * *

 

Пространство и время являются важнейшими универсальными категориями любой модели мира, в том числе и ближневосточной. Многочисленные исследования [Frankfort. 1946, с. 20-26; Haver. 1975, с. 7 и сл.; Мелетинский, 1976, с. 212 и сл.; Ахундов. 1982, с. 12 и сл.; Вейнберг. 1986, с. 58 и сл., и др.] делают излишним детальное описание восприятия пространства человеком мифологического мышления и позволяют ограничиться перечислением основных его примет и черт. Пространство воспринимается дискретным, «лоскутным», оно обладает обязательной предметной наполненностью, оно всегда ограничено и отграничено, упорядочено и организовано, оно имеет свою «середину» — «мировое дерево» или «мировую гору», — которая служит осью, разделяющей пространство на вертикальную и горизонтальную подсистемы, и, наконец, пространству свойственна качественная разнородность, причем основным оценочным критерием признается степень близости или удаленности соответствующего участка от обладающей наивысшей ценностью, безусловной и абсолютной сакральностью середины.

Сопряженность пространства и времени не исключает, а, наоборот, предполагает сущностные различия между ними. Одно из них состоит в том, что простран-

 

[265]

 

ственные отношения человека генетически более ранние, чем временные, ибо последние «интеллектуально более сложны, и поэтому не приходится удивляться, что они генетически вычленяются позже пространственных ощущений» [Kolaja. 1969, с. 6]. В представлении человека мифологического мышления время обладает предметно-событийной наполненностью, оно прерывное, дискретное и качественно неоднородное, что, в свою очередь, обусловливает выраженную аритмичность времени [Frankfort. 1946, с. 23-26; Brandon. 1951, с. 16-24; Cairns. 1962, с. 5 и сл.; Гуревич. 1972, с. 28 и сл.; Топоров. 1973, с. 114 и сл.; Клочков. Духовная. 1983, с. 10 и сл.; Вейнберг. 1986, с. 66-72, и др.]. Относительное согласие современных исследователей о сущности восприятия времени человеком мифологического мышления сочетается с многообразием мнений по вопросу о направленности времени в мифологической модели мира. Концепция локальной вариабельности восприятия времени [Brandon. 1951, с. 16 и сл.; Brandon. 1965, с. 13 и сл., и др.] оспаривается сторонниками концепции доминирования на древнем Востоке циклического времени [Frankfort. 1946, с. 23- 26; Cairns. 1962, с. 1 и сл.; Элиаде. 1987, с. 107 и сл., и др.] в виде множества повторяющихся космических циклов, например, в древнем Двуречье или одного большого цикла в зороастризме. Есть и концепция линейного восприятия времени по крайней мере в Двуречье [Клочков. Духовная. 1983, с. 10 и сл., и др.], а другие исследователи [Гуревич. 1972, с. 29-30] считают характерной особенностью древневосточного понимания времени сочетание линейности и цикличности в разных формах. М. Д. Ахундов [1982, с. 62 и сл.] указывает на эволюцию в восприятии времени древневосточным человеком, в процессе которой «мифологическое время, отталкиваясь от архаичной колебательной модели, переходит к циклической модели», которая, в свою очередь, «развивается до модели спирального времени». Последняя вследствие незамкнутости отдельных векторов спирали и наличия связывающих их «мостов» движется в сторону раскручивания спирали времени в линейную конструкцию, что, по мнению ряда исследователей [Batkova. 1975, с. 9-10; Wilcke. 1982, с. 31-33; Клочков. Духовная. 1983, с. 28, и др.], не исключает преимущественную ориентацию человека мифологического мышления на прошлое.

 

[266]

 

Античная мысль признает пространство объективно и самостоятельно существующей субстанциальной пустотой, которая вмещает все тела, или столь же объективно существующим субстанциальным местом, которое существует наряду с телом, и всякое тело находится в своем месте, а совокупность всех отдельных мест образует всеобщее пространство [Рожанский. 1979, с. 230 и сл., 442-443; Ахундов. 1982, с. 101 и сл., и др.]. При всех весьма существенных и принципиальных различиях между этими двумя основными концепциями пространства общим для них является признание диалектической взаимосвязанности предельности и беспредельности, прерывности и беспрерывности пространства, которое осмысливается как космос, т.е. как «законосообразная и симметричная пространственная структура» [Аверинцев. 1977, с. 88].

Античные представления о времени более сложны, но и они варьируются в пределах признания времени «движущимся образом вечности» и понимания взаимосвязанности времени и движения, понимания того, что нет времени вне движения, но оно не самодвижение [Лосев. 1977, с. 116 и сл.; Рожанский. 1979, с. 442-445; Ахундов. 1982, с. 101 и сл., и др.]. Острую полемику в современной науке вызывает вопрос о направленности времени в античной модели мира, ибо одни исследователи признают, что «идея вечного возвращения стала одной из центральных идей античного мировоззрения» [Лосев. 1981, с. 58, и др.], другие [Ошеров. 1970, с. 209, и др.] указывают на преобладание, например в картинах мира Вергилия, Овидия и др., линейного движения времени. Но далеко не лишним является предупреждение А. Момильяно [Legacy. 1981, с. 163] о том, что можно было бы избежать многочисленных «занудливых дискуссий» о наличии или отсутствии в древнегреческом историописании циклического времени, если бы учитывалось, что отрезки времени, которыми, как правило, оперировали античные историо-писцы, были слишком короткими для выявления в них цикличности или линейности. Но это уже подводит нас к вопросу об историческом пространстве и времени.

* * *

 

Слова Д. С. Лихачева [1971, с. 234] о том, что «художественное время — это не взгляд на проблему времени, а само время, как оно воспроизводится и изоб-

 

[267]

 

ражается в художественном произведении», в полной мере приложимы также к художественному пространству. Художественное пространство и время формируются в сознании художника, но, положенные в основу его художественного мира, они объективируются в нем и становятся формой существования этого мира, определяют его структуру. Художественное пространство и время-это явления и порождения индивидуального сознания (или подсознания) художника, но они также выступают как проявление и преломление осмысления пространства и времени соответствующей моделью мира, в которой, в свою очередь, воспроизводятся объективное пространство и время.

Следовательно, художественное пространство и время представляют собой сложную и многосоставную вторичную реальность, в которой в обязательной диалектической взаимосвязи пребывают объективное пространство и время, пространство и время как универсальные категории данной модели мира и пространство и время самого художника. Эти три компонента и уровня художественного пространства и времени могут находиться и зачастую находятся в разных состояниях соответствия или несоответствия [Стеблин-Каменский. 1971, с. 102-108], ибо индивидуально-субъективное освоение пространства и времени может в той или иной степени и градации соответствовать или не соответствовать их коллективно-субъективному осмыслению в соответствующей модели мира, между которой и объективными пространством и временем также могут быть различные ступени и градации соответствия или несоответствия.

Эти выводы литературоведов о художественном пространстве и времени небесполезны для рассмотрения проблемы «историческое пространство и время». По мнению А. И. Ракитова [1982, с. 251], историческое время есть абстракция, которая «возникает как отражение объективно реального исторического времени, идентичного по своей природе времени вообще». Против этой точки зрения выступает М. А. Барг [1984, с. 66 и сл.], вполне обоснованно указывая на необходимость различения и разграничения объективно-реального и субъективно-категориального аспектов исторического времени (и пространства), из которых первый представляет собой время социально определенное, реализованное, содержательно наполненное в историческом движении общества, а второй — попытку осмысления этого процесса истори-

 

[268]

 

ком. «Историческое время, — заключает М. А. Барг [1984, с. 97], — это форма существования и движения мира истории». Г. А. Антипов [1987, с. 160] считает, что «историческое время есть присущий данному обществу способ [норма] интерпретации событий в категориях прошлого и будущего», но также проявление объективных параметров общественного развития.

Учитывая приведенные суждения, можно предложить следующее рабочее определение, которое будет использовано в дальнейшем изложении: историческое пространство и время представляет собой единство

(1)индивидуально-субъективных ощущений и/или воззрений историка о пространственно-временной связи и обусловленности событий, о которых он повествует,

(2)коллективно-субъективного осмысления пространства и времени в соответствующей модели мира и (3) объективной пространственно-временной связи и обусловленности реальных событий и явлений.

* * *

 

Одним из аргументов распространенного различения, даже противопоставления мира древнего Ближнего Востока, древневосточной культуры античному древнегреческому миру, античной древнегреческой культуре является признание сущностного, принципиального различия между динамизмом древневосточного мышления, проявляющимся в примате времени, и статичностью древнегреческого мышления, выражающейся в примате пространства [Boman. 1965, с. 13 и сл.; Аверинцев. 1977, с. 88, и др.]. Однако эта концепция имеет немало противников, указывающих на значимость пространственных ощущений у древневосточного человека и отмечающих также, что «сами греки обладали необычно острым чувством времени» [Коллингвуд. 1980, с. 23; ср.: Ваrr. Biblical. 1962, с. 21 и сл.; Press. 1977, с. 281 и сл. и др.].

Серьезным доводом в этом споре могут служить данные табл. 7, в которой суммированы результаты лексико-статистического анализа «пространственно-временного» словаря ветхозаветных историописаний, причем первая графа включает в себя термины, равно обозначающие пространственные и временные параметры, а две последующие графы соответственно выявляют значимость слов, показывающих пространственные параметры и параметры временные.

 

[269]

 

Таблица 7

	Йахв. — Элох.		Девтер.		Хрон.		Ездра - Неем.
Пространство — время:	5,4		6,1		7,2		10
пространственно-временные параметры		1,3		1,6		1,9		3
пространственные		2		2,6		3		3,8
временные		2,1		1,9		2,3		3,2

 

Данные табл. 7 демонстрируют значительный и увеличивающийся со временем объем «пространственно-временного» словаря, что говорит о внимании истори-описцев к обозначенному этими словами явлению. Но эти данные не показывают однозначного преобладания временной терминологии над пространственной, чего следовало бы ожидать, если бы было справедливо суждение, что «пространство-это данная мыслительная форма для эллинов, время является таковой для евреев» [Boman. 1965, с. 180]. Как раз наоборот, число преимущественно временных терминов почти во всех ветхозаветных историописаниях меньше числа преимущественно пространственных обозначений. Правомерно, следовательно, предположить* как пространственную, так и временную ориентацию ветхозаветных историопис-цев, что подтверждается результатами семантического анализа соответствующих ключевых слов.

В группе слов пространственной и временной семантики одним из наиболее частотных (ок. 440 упоминаний в Ветхом завете) является ‘ôdlām, традиционно переводимое «вечность, длительность, длительное время; будущее время; давнее время, далекое прошлое» [Čеrnу. 1948, с. 1-5; R(inaldi). 1974, с. 182, и др.], чем подчеркивается темпоральный аспект этого термина. Поэтому именно ‘ôdlām как «поток временного свершения, несущий в себе все вещи, или мир как история» (Аверинцев. 1977, с. 88), чаще всего противопоставляется космосу. Однако столь однозначной темпоральной интерпретации слова ‘ôdlāmпротивится даже его традиционная этимология от глагола («прятать, утаивать, скрывать, закрывать» и др.), позволяющая предположить

 

[270]

 

в существительном ‘ôdlām семантический оттенок «сокрытое, сокрытость, сокровенное» [Boman. 1965, с. 131-133; Balentine. 1980, с. 137-153, и др.]. Если же согласиться с предложенной Г. Гёрлеманом этимологизацией ‘ôdlām от существительного ‘elem— ‘almā, имеющего не только значение «юноша-девушка», но также «неведующий, -ая, не прошедший, -ая инициации», то «воспринятый как крайний, самый отдаленный рубеж, ‘ôdlām может означать предельное измерение в пространстве и времени» [Gerleman. 1979, с. 344; ср.: Gammie. 1974, с. 356-359, и др.].

Такая же пространственно-временная амбивалентность свойственна словам ri’šôn («первый, передний, предшествующий в пространстве и времени»), hăsî - hāsôt («половина, середина пространства и времени») и ’ahôr – ’ahēr – ’ahărôn – ’ahărît («сзади, позади, задняя часть» и т. д. в пространственном аспекте; «потом, позже, будущее, конец, исход, потомство» во временном аспекте) [Ваrr. Semantics. 1962, с. 77; Boman. 1965», с. 128; de Vries. 1975, с. 39 и сл., и др.]. Всем этим словам свойственна хронотопичность, понимаемая, согласно определению М. М. Бахтина [1975, с. 234-235], как существенная взаимосвязь художественно освоенных временных и пространственных отношений; вместе с тем все они выражают конечность и предельность, ограниченность и разграниченность пространства-времени. Показательно, что ветхозаветные историописцы, широко употребляя слово ri’šôn, избегают пользоваться распространенным в Ветхом завете (ок. 160 раз) термином kedem –kadîm - kadmā - kadmôn («древний, изначальный; прежнее, изначальное состояние, глубочайшая древность» во временном аспекте, «передний, восточный, восток» в пространственном аспекте), а также, охотно применяя слово ’ahôr и др. они сдержанно относятся к термину kēs - kāse («конец, завершение, исход, граница, край, крайнее» и т. д. в пространственном и временном аспектах). Эти непопулярные в ветхозаветных историописаниях слова обозначают экстремальные, запредельные состояния и точки в пространстве и времени и вследствие этого содержат мифологические эсхатологические аллюзии, которые, очевидно, не привлекали внимания историописцев.

Правомерность такого предположения подтверждает малая распространенность в «пространственно-временном» словаре ветхозаветных историописцев как раз

 

[271]

 

тех слов, которые обозначают основные параметры горизонтальной и вертикальной организации пространства в мифологической модели мира: правый (yāmîn) — левый (śěmo’l), верхний (‘elyôn) - нижний (tahěttôn) [Haver. 1975, с. 128-134; Мелетинский. 1976, с. 212 и сл.; Ардзинба. 1982, с. 133 и сл., и др.] Сказанное отнюдь не означает, что ветхозаветные историописцы игнорируют горизонтальную организацию пространства по сторонам света. Наоборот, обозначающие их термины -sāрôп («север; гора богов») и negeb («юг; Негев; Египет»), mizrāh («восход солнца, восток») и ma‘ărāb («заход солнца, запад») — являются ключевыми словами, которые, однако, освобождены от содержащихся в них мифологических импликаций и приобретают, особенно в девтерономическом и хронистском сочинениях, заметную геополитическую направленность. Высокая частотность в девтерономическом сочинении слов «юг» и «север» позволяет говорить о преобладании в его картине мира пространственной ориентации Юг — Север, которая соответствовала реальному геополитическому положению Иудейского государства, особенно на рубеже VII-VI вв. до н. э. между северовосточным молотом (Нововавилонским государством) и южной наковальней (Египтом) [Malamat. 1975, с. 123 и сл., и др.]. В хронистском сочинении ключевым словом является mizrāh, что соответствует реальной геополитической ориентации послепленной гражданско-храмовой общины на восток, где находится эпицентр Персидской мировой державы, в состав которой она входит [Weinberg. 1977, с. 25 и сл., и др.].

Такая же демифологизирующая тенденция имеет место в употреблении ветхозаветными историописцами слов с преимущественно временным значением. Среди них одним из важнейших является ключевое слово ‘ēt, имеющее значения «случай, событие; дата, время, раз; определенное (главным образом конечное) время, неопределенные отрезки времени». Именно это слово служит главным аргументом в дискуссии о наличии [Ваrr. Biblical. 1962, с. 98 и сл., и др.] или отсутствии [Boman. 1965, с. 114 и сл., и др.] в ветхозаветной модели мира абстрактного представления об освобожденном от предметно-событийной наполненности времени. Видимо, прав Дж. Р. Уилч [Wilch. 1969, с. 165-167], указавший, что в ветхозаветной модели мира ‘ēt изначально выражает тесную взаимосвязанность времени

 

[272]

 

и события, временную определенность события и событийную наполненность времени. Такое восприятие ‘ēt встречается также в ветхозаветных историописаниях, например у Девтерономиста: «И когда наступило время выдать Мерову, дочь Саула, Давиду...» (I Sam. 18, 19) или в книге Ездры-Неемии, когда речь идет о «временах установленных» для определенных действий (Esr. 10, 14), и т. д. Однако в картинах мира ветхозаветных историописаний обнаруживается устойчивая и усиливающаяся со временем тенденция к все большей абстрактности и «автономизации» содержания ‘ēt, к преимущественному его употреблению в значении «время как таковое, per se», для обозначении времени, которое существует вне и независимо от события, но обрамляет его и определяет его место в событийном ряду. Наиболее отчетливо такое осмысление времени выражено в формулах bā‘ēt hahî, bā‘ēt hazzôt («в то время», «в это время»), которые систематически (15 раз) употребляются в труде Девтерономиста и еще чаще (с учетом объемов произведений) в сочинении Хрониста (10 раз) и в книге Ездры-Неемии (6 раз).

Крепнущее осмысление времени обобщенным и автономным явлением per se сочетается с растущим тяготением историописцев к хронологизации и периодизации событий, к признанию дискретности времени [Wilch. 1969, с. 74-75]. В этой связи показательно отсутствие или лишь редкое употребление ветхозаветными историописцами таких слов, как dôr («собрание; пол; поколение; круг, круговорот» и т. д.), těkûpā («круговорот, хождение по кругу») [Boman. 1965, с. 114-116; Ackroyd. 1968, с. 3-10, и др.] и др., которые обозначают длительные дискретные единицы времени, выделенные на основе социально-исторического опыта человека и выражающие также его ощущение и/или представление о ритме времени, круговороте времени и т. д. В ветхозаветных историописаниях отсутствуют или лишь редко встречаются слова peta‘ («миг»), rega‘ («миг, мгновение, спокойствие») [Boman. 1965, с. 116-117; de Vries. 1975, с. 40 и др.] и пр., которые обозначают краткие единицы времени, также порожденные человеческим социально-историческим опытом. Видимо, это отражает осторожное, может быть, даже негативное отношение ветхозаветных историописцев к терминам, фиксирующим излишне большие, необозримые или слишком малые, неуловимые единицы времени, которые выража-

 

[273]

 

ют ощущение или осознание ритмичного и/или цикличного течения времени и коренятся в социально-историческом опыте человека, а не в естественном течении и членении природного календарного времени.

Ветхозаветные историописцы, как и их античные современники [Барг. 1984, с. 67], отдавали явное предпочтение природно-календарной организации времени. Подтверждение тому - интенсивное употребление историописцами слов šānā («год»), hodeš(«новолуние, месяц»), šābu‘ā («семь дней, неделя») [de Vaux. 1965, с. 183 и сл.] и др., среди которых наиболее распространенным является уôт. Это слово, имеющее значения «день, светлая часть суток, определенный день, день Йахве», является пятым наиболее частотным словом (2225 раз) в Ветхом завете, что оправдывает вывод С. Дж. де Вриза [de Vries. 1975, с. 42]: «Если ‘ētне является основным древнееврейским словом для обозначения времени, то эта честь принадлежит слову... уôт». Этим исследователем выявлены также основные варианты употребления слова уôт: формула bаууôт hahû’ («в этот день») применяется главным образом для обозначения определенного временного отрезка в прошлом, в котором основным субъектом действия был бог [de Vries. 1975, с. 57-136], формула hаууôт, hаууôт hazze («этот день») и др. служит в основном для обозначения временного отрезка в настоящем, в котором наряду с богом активно действует человек [de Vries. 1975, с. 139-277], а формула bаууôт hahû’ обозначает также временной отрезок в будущем, венцом которого является уôт yhwh («день Йахве») как «день решающих, определяющих действий Йахве, когда все сложности и противоречия настоящего преодолеваются окончательным решением» [de Vries. 1975, с. 341; ср.: Сегпу. 1948, с. 53 и сл.; Wilch. 1969, с. 92 и сл.; Everson. 1974, с. 320-335; Sawyer. 1987, с. 58-60, и др.].

Если приложить эти выводы американского исследователя к вариантам употребления слова уôт в ветхозаветных историописаниях, то в первую очередь следует отметить отсутствие в этих сочинениях термина уôт yhwh и связанных с этой мировоззренчески очень значимой теологемой эсхатологических и мессианских чаяний и надежд. В ветхозаветных историописаниях уôт применяется главным образом как название природной временной единицы, почти свободное от мифологических и теологических аллюзий. Историописцы

 

[274]

 

часто используют этот термин в сочетании с антропонимами для обозначения длительности жизни человека, например «все дни Соломона» (I Reg. 5,5, и др.), а также для вычленения из потока времени определенного временного отрезка, основанного на продолжительности человеческой жизни, например: «...во все дни Иисуса и во все дни старейшин, жизнь которых продш чась после Иисуса...» (Jos. 24, 31; ср.: Jdc. 2, 7; II Reg. 23, 22, и др.). Можно согласиться с мнением Г. Брина [Brin. 1981, с. 184-193], который считает формулу уôт (или уěтê) — X приемом периодизации истории и оценочного подхода к различным периодам прошлого. Но особенно показательно другое: в ветхозаветных истори-описаниях сравнительно малоупотребительны формулы, обозначающие временные отрезки в прошлом и будущем, и слово уôт встречается главным образом (73% всех его упоминаний в йахвистско-элохистском сочинении, 64%-в девтерономическом и т.д.) в формуле hаууôт, hаууôт hazze, обозначающей временной отрезок в настоящем.

Семантический анализ «пространственно-временного» словаря ветхозаветных историописцев показывает предпочтение ими слов, отражающих хронотопичность и значительную демифологизированность пространственно-временных представлений, осмысление пространства и времени свободным от событийно-предметной наполненности, обладающими (особенно время) приро-дно-календарной дискретностью и не слишком большой удаленностью в пространстве и отдаленностью во времени. Но как эти особенности осмысления пространства и времени проявляются на уровне нарративном, в отдельных сочинениях ветхозаветныхисториописцев?

Даже беглый просмотр сочинения Йахвиста — Элохиста показывает явное преобладание в нем пространственных параметров над временными, очевидное стремление историописцев по возможности полнее и детальнее описывать пространственные «сцены» жизни и деятельности патриархов и лишь ограниченное внимание к временным «рамкам» их бытия. Это подтверждает насыщенность, даже перенасыщенность повествования географическими данными: называются многочисленные страны и области — Шинеар (область в Двуречье) и Харран (область в большой излучине Евфрата), Египет и Ханаан, Эдом, Моав и др., упоминаются десятки городов и поселений.

 

[275]

 

В йахвистско-элохистском сочинении такая увлеченность пространственными параметрами неразрывно связана с одним из ключевых топосов повествования — с топосом «путь, странствие». Патриархи Авраам и Исаак, Иаков и Иосиф показаны в беспрерывных перемещениях. Так, например, Авраам уходит из Харрана и переселяется в Ханаан, там он обитает в Шехеме, откуда перемещается в Бейт-эл и Ай, чтобы далее «переместиться на юг» (Gen. 12, 9), откуда он уходит в Египет, а по возвращении из Египта в Ханаан он обитает «между Бейт-элем и Айем» (Gen. 13, 3), затем в Хевроне и в Гераре, но кончает дни свои в Хевроне. Правомерно предположить, что «путь, странствие» является устойчивой поведенческой моделью для патриархов, сохранившейся почти тысячу лет спустя, в кум-ранском «Апокрифе на книгу Бытия» (1 Q Gen. Ар XXI, 8-20), где еще более подробное, чем в сочинении Йахвиста-Элохиста, дано описание «странствий Авраама» [Старкова. 1986, с. 69-73].

Специфические особенности восприятия пространства и времени мифологическим мышлением обусловливают распространенность, значимость в мифологических моделях мира темы «путь, странствие», понимаемое как движение от «своего» сакрального центра в «чужую» несакральную периферию или наоборот, а также как круговое движение: «свой» сакральный центр → «чужая» несакральная периферия» → «свой» сакральный центр [Топоров. Путь. 1982, с. 352-353; Вейн-берг. 1986, с. 65-66; Элиаде. 1987, с. 196-197, и др.]. Элементы подобного мифологического восприятия «пути, странствия», несомненно, встречаются в йахвистско-элохистском повествовании, в акцентировании тех трудностей и опасностей, что подстерегают патриархов в «пути». Но это наблюдение не следует переоценивать, ибо большинство описаний «странствий» патриархов начисто лишены мифологических аллюзий, наоборот, нарочито «заземлены», когда, например, историописцы отмечают, что уход Авраама в Египет был вызван «голодом в стране (Ханаан)» (Gen. 12, 10), и называют ту же причину при роковом переселении Иакова и всего «его дома» в долину реки Нил (Gen. 43, 1 и сл.) и т. п.

Преобладающая ориентация Йахвиста-Элохиста на пространственные параметры не означает игнорирования временных. Совсем наоборот, в их сочинении имеются зачатки периодизации по патриархам, т.е.

 

[276]

 

вычленения временных отрезков из временного потока. С помощью системы внутренней делимитации (см. гл. III, 3) историописцы выделяют «эпоху» Авраама, которая открывается словами: «И сказал Йахве Аврааму...» (Gen. 12, 1) — и кончается сообщением о его смерти (Gen. 25, 7 и сл.), «эпоху» Исаака, которую начинает формула: «И эти родословия Исаака, сына Авраама» (Gen. 25, 19) — и завершается известием о его смерти (Gen. 35, 28-29) и т. д. Более того, историописцы стремятся установить продолжительность каждой «эпохи» по годам «жизни» патриархов, которые тщательнейшим образом фиксируются: Авраам «прожил» 175 лет (Gen. 25, 7-8), Исаак-180 лет (Gen. 35,28-29) и т. д. Можно даже предположить, что такая «биографическая» хронология послужила основой каким-то попыткам установления эры, заметным в заявлении: «И пребывание сынов Израиля, которые обитали в Египте 430 лет» (Ex. 12, 40). Не вникая в вопрос о способах вычисления этой даты, следует подчеркнуть, что она, равно, как и другие временные данные в йахвистско-элохистском сочинении, указывает на преобладающую в этой картине мира ориентацию на линейное осмысление времени.

3. Каллаи [Kallai. 1986, с. 479-481] вполне обоснованно указывает на важность пространственной, геополитической ориентации в девтерономическом сочинении, особенно в первых его частях (Jos. — I Sam.), которые повествуют о догосударственном периоде. В этих частях имеются разные территориальные списки (Jos. 15-19; 21; I Reg. 4, 1 и сл., и др.), в них упоминаются многочисленные пустыни и моря, горы и реки, десятки стран и сотни городов и местностей. В некоторых девтерономических описаниях ощущаются рудименты мифологического восприятия пространства, особенно в признании разнокачественности его отдельных отрезков, когда, например, переправа через реку Иордан описывается как ритуальное действо (Jos. 3, 8-4, 24), потому, что эта река признается границей между пространством «плохим», несакральным и пространством «хорошим», сакральным, и т. д. Однако таких примеров сравнительно немного, и они буквально тонут в массе упоминаний и описаний Девтерономистом пространственных явлений без каких-либо мифологических и/или теологических аллюзий.

Такая демифологизирующая тенденция особенно усиливается в повествовании Девтерономиста о госуда-

 

[277]

 

рственной эпохе (II Sam. — II Reg.), когда в его картине мира хронотопичность приобретает более уравновешенный характер в результате возрастающего внимания к временным параметрам. Об этом свидетельствует создание Девтерономистом хронографической системы, которая носит последовательно линейный характер даже тогда, когда такая линейность объективно неправомерна, как, например, в случае с хронологией так называемых малых судей. Последние, видимо, были предводителями отдельных «колен» или групп «колен» [Kreiβig. 1973, с. 83 и сл.; Israelite. 1977, с. 285 и сл., и др.] и поэтому нередко правили одновременно, или, наоборот, между их правлениями могли оставаться периоды без «судей». Девтерономист же строго последовательно перечисляет восемь лет порабощения «колен» царем страны Арам-Нахарайима и сорок лет правления «судьи» 1офониила (Отниел) (Jdc. 3, 8, 11), восемнадцать лет порабощения страны царем Моава и восемьдесят лет «успокоения страны» при «судье» Аоде (Эхуде) (Jdc. 3, 12 и сл.) и т. д. Такая линейность может показаться результатом неумения применять синхроническое описание. Однако» Девтерономист владел этим искусством в совершенстве, и поэтому линейное расположение событий, в реальности далеких от линейной последовательности, следует считать проявлением исторического времени, которое преследует, возможно, цель акцентировать изначальное и постоянное единство всего «мы».

Линейность изложения приобретает последовательный характер в повествовании Девтерономиста о едином государстве Давида — Соломона, а в рассказе о двух древнееврейских государствах девтерономичес-кая хронографическая система становится линейно-синхронической. В основу ее положена длительность правления царей, например: «И Иорам, сын Ахава, царствовал над Израилем в Шомроне в восемнадцатом году Иосафата, царя Иудея, и царствовал двенадцать лет» (II Reg. 3, 1, и др.). Если даже считать мнение Д. Дж. Маккарти [D. J. McCarthy. 1974, с. 99], что «девтерономическая история разделена на резко очерченные эры», преувеличением, попытка установления какой-то «эры» явно присутствует в заявлении историописца о том, что строительство первого Иерусалимского храма было начато в 480-м году после Исхода из Египта (I Reg. 6, 1).

 

[278]

 

Линейному осмыслению времени не противоречит, а как раз напротив дополнительно подтверждает его ретроспекция, т.е. включение в повествование о каком-либо событии описания или упоминания случившегося до него, или проспекция, т.е. включение в повествование о данном событии описания или упоминания того, что произойдет после него [Cancik, 1976, с. 23 и сл.]. Девтерономист с удовольствием включает в свое повествование многочисленные ретроспекции, например, он завершает описание овладения страной Ханаан мастерским наброском всей предшествовавшей «истории», от обитания предков Авраама «по ту сторону реки», прихода Авраама в Ханаан и переселения Иакова в Египет до Исхода из Египта (Jos. 24, 2 и сл.). Девтерономист умеет также развернуть проспекцию, однако пользуется ею редко (например, в описании тех невзгод, что ожидают в будущем мужей, если царская власть будет введена (I Sam. 8, 11 и сл.), возможно потому, что говорить о будущем подобает пророку, а не историописцу.»

Хронографическая система Девтерономиста имеет один существенный пробел-она лишена отчетливого начала, как бы повисает в воздухе. Этот пробел в некоторой степени устраняется «Жреческим кодексом», в составе и структуре которого ключевую роль играет так называемая схема – tôlědôt [Cross. 1973, с. 301 и сл.; Wfeimar. 1974, с. 65 и сл.; Wfeimar. 1984, с. 81 и сл., 138 и сл., и др.]. Ключевая позиция tôlědôt («потомство, поколение, последовательность поколений, родословие») в «Жреческом кодексе» напоминает генеалогические увлечения и изыскания греческих логографов [Schmid, Stahlin. 1959, с. 689 и сл.; Фролов. 1981, с. 99 и сл., и др.]. Включение в повествование генеалогий не было открытием создателей «Жреческого кодекса», ибо генеалогии в немалом количестве встречаются уже в сочинениях Йахвиста — Элохиста и Девтерономиста. Нововведением «Жреческого кодекса» следует считать, во-первых, четкую унифицированность всех tôlědôt. Они принадлежат к типу линейных генеалогий, в которых показана лишь одна вертикальная линия потомков одного предка, например: «И жил Сиф 105 лет и родил Еноса... И жил Енос 90 лет и родил Каинана и т. д.» (Gen. 5, 6 и сл., и др.), или к типу сегментированных генеалогий, которые обладают вертикально-горизонтальным построением и учитывают несколько линий потомков одного предка, например: «...сы-

 

[279]

 

вы Ноя, Сим, Хам и Иафет... сыны Иафета Гомер и Магог и Мадай и Иаван... сыны Гомера... сыны Иавана» и т. д. (Gen. 10, 1 и сл., и др.) [Wilson. 1977, с. 12 и сл., и др.].

Унифицированность tôlědôt проявляется также в общей для всех вводной формуле: ze sēper tôlědôt ’ādām... («Это свиток-книга родословий Адама...», Gen. 5, 1; 10, 1, и др.), указывающей на то, что первоначальные отдельные и «естественные» генеалогии агнатических образований в северомесопотамском, сирийском и палестинском ареале (ИДВ 2. 1988, с. 271 и сл.) предстают в «Жреческом кодексе» уже письменно фиксированной и искусственной генеалогически-хронологической многоступенчатой конструкцией. В ней следует выделить четыре последовательных во времени уровня [Malamat. 1968, с. 164 и сл.]: первый составляет так называемый генеалогический ствол, который указывает на действительную или предполагаемую общность происхождения разных этносов и охватывает tôlědôt Адама (Gen. 5, 1-28, 30-32); второй уровень составляет «определяющая линия», функция которой состоит в том, чтобы показать происхождение отдельного конкретного этноса или династии, а в рассматриваемой генеалогической схеме она представлена tôlědôt Сима (Gen. 11, 10 и сл.) и так называемой таблицей народов (Gen. 10, 1 и сл.) (Дьяконов. 1981, с. 47 и сл.; Oded. 1986, с. 16 и сл., и др.); третий уровень представлен «таблицей предков», которая включает реальных и/или фиктивных предков данного этнического или политического образования, и к ней относятся генеалогии измаилитов (йишмаелитов), исавитов и древнееврейских «колен» (Gen. 25, 12-17; 36, 1-43, и др.); четвертый уровень — «историческая линия» — содержит действительную генеалогию или список, в данном случае правителей эдомитян на рубеже II-I тысячелетий до н. э.

Следовательно, генеалогически-хронологическая конструкция в «Жреческом кодексе», по существу, завершает разработку хронологической системы ветхозаветного историописания не только тем, что обеспечивает ей действительное начало, привязав ее к сотворению мира и человека, но также и тем, что сообщает данные Для вычисления длительности всей хронологической системы, для разработки летосчисления «от сотворения мира». Ведь в «Жреческом кодексе» каждое звено в генеалогически-хронологической конструкции снабжено

 

[280]

 

«точными» указаниями длительности жизни его представителя: «И было всех дней Адама, которые он жил, 930 лет, и он умер. И было всех дней жизни Еноса 905 лет, и он умер... И было всех дней Каинана 910 лет, и он умер» и т.д. (Gen. 5, 5 и сл.). Не повторяя сказанного в другом месте [Клочков. Духовное. 1983, 23; Вейнберг. 1986, с. 69-70, и др.] о феномене «долгожителей» и его истоках, напомним лишь, что он восходит к мифологическому представлению об аритмичности времени, к признанию, что давние времена были «хорошими» и «хорошие» люди обладали «хорошим» временем, долгой жизнью. Однако здесь существенно отметить другое — такое удлинение сроков жизни обеспечивает историописцу эффект «растяжения» [Henige. 1974, с. 6 и сл.], необходимый ему для сохранения вероятной дистанции между началом хронологической системы и исторически более обозримыми ее периодами — Исходом и сооружением Иерусалимского храма. Во всяком случае, если суммировать данные о «днях жизни» адамитов, ноахитов и других, добавив к ним данные о длительности «жизни» патриархов и времени пребывания в Египте, о годах кочевания в Синайской пустыне и «днях жизни» Иисуса, о времени правления «судей», годах царствования Саула и Давида, можно было бы установить эру от «сотворения мира». Однако эта возможность будет использована позже, а ветхозаветные историописцы, как показывает опыт Хрониста, не ощущали такой потребности.

К числу важнейших признаков развитого историописания помимо синхронизации параллельных, но самостоятельных событий, ретроспекции и проспекции принадлежит, по мнению X. Цанцика [Cancik. 1976, с. 24-27], также «предыстория», классический образец которой дан Фукидидом (Thuc. I, 2-23). Если «предыстория» — это изложение событий, предшествовавших и обусловивших главное содержание повествования, то главы 1-9 хронистского труда полностью соответствуют этому определению, хотя они выполняют еще одну функцию - содержат обоснования притязаний и прав агнатических образований послепленной гражданско-храмовой общины на принадлежность к ней и на землю [М. D. Johnson. 1969, с. 56-68; Weinberg. Wesen. 1981, с. 183, и др.].

В «предыстории» Хрониста, особенно в первых ее разделах (I Chr. 1; ср.: Gen. 5, 1-32; 10, 2 и сл.; 25,

 

[281]

 

1 и сл.; 36, 4 и сл.), несомненно, использованы tôlědôt «Жреческого кодекса», однако историописец вносит в использованный материал множество нововведений, в которых раскрывается специфика его осмысления пространства и времени. Первое из таких нововведений заключается в заметном сокращении [Henige. 1974, с. 27 и сл.] генеалогий адамитов, откуда исключены Авель и Каин, потомки Каина, генеалогии потомков Иафета и Хама и пр., что свидетельствует о равнодушии историописца к уровням «генеалогический ствол» и «определяющая линия». Поскольку Хронист опускает в своей «предыстории» все данные о длительности «жизни» адамитов и др., то суть первого нововведения историописца в заметном уменьшении временной глубины описываемого прошлого, что является одной из характернейших черт античного историописания [Finley. 1975, с. 23 и сл.; Momigliano. 1978, с. 6-8; Legacy. 1981, с. 164 и сл., и др.]. При этом характерно, что такое сокращение временной глубины осуществляется Хронистом главным образом за счет исключения тех звеньев в генеалогиях адамитов и ноахитов, которые показывают истоки «их», других этносов.

Следовательно, второе нововведение Хрониста состоит в четкой локализации «предыстории», в концентрации в ней того, что подготавливает главное в его повествовании - образование и историю Иудейского государства. Поэтому Хронист многочисленными вставками «собственного материала» — генеалогиями, родовыми сагами и пр. — «растягивает» генеалогии «колен» на уровне «таблицы предков», насыщает свое изложение точными и, главное, не уводящими в далекое прошлое временными ориентирами. В генеалогии симе-онитов упоминаются «дни Езекии, царя Иудеи» (I Chr. 4, 41), а в генеалогии манасситов говорится об их депортации ассирийским царем Тиглатпаласаром III (I Chr. 5, 26) и т.д., — это с учетом ранее сказанного позволяет говорить о стабильном стремлении Хрониста к малой временной глубине, о большем внимании к относительно недавнему прошлому, нежели к временам седой старины. Это предположение можно подкрепить еще одним аргументом: Хронист неоднократно отмечает, что то или иное явление существует ‘ad hаууôт hazze («по сей день», I Chr. 4,41; 5, 26, и др.) в отличие от того события, о котором он сообщает, что это «слова-деяния старинные» (hadděbārîm ‘attîkîm, I Chr. 4, 22).

 

[282]

 

Ориентация на недалекое прошлое особенно отчетливо проявляется в книге Ездры-Неемии, где рассказывается о событиях, охватывающих время от 539 г. до н. э. до второй половины V в. до н. э. Но чрезвычайно показательно, что эта небольшая временная глубина основного повествования «компенсируется» ретроспекцией (Neh. 9, 6-37), которая охватывает всю ветхозаветную историю. Она начинается с сотворения богом вселенной и всего живого (но без упоминания сотворения Адама, его потомков и всемирного потопа, Ноя и его потомков - стих 6), затем следует рассказ об избранничестве Авраама и завете с ним (стих 7-8), далее идет повествование об Исходе, Синайском завете, о строптивости и непослушании людей и о божественном милосердии (стих 9-21). Потом рассказывается об овладении Ханааном, многократных отступлениях с «пути Йахве» и повторных покаяниях «мы», о неоднократно явленном богом прощении и милосердии-вплоть до момента, когда божественное долготерпение исчерпано и следует наказание всего «мы» (стих 22-30), о новом проявлении божественной милости, сказывающейся в восстановлении храма и образовании общины, «И по всему этому мы даем твердое обязательство(’ăтāпā) и подписываем...» (Neh. 10, 1).

В этом тексте много примечательного - молчание о богосотворенности человека, отсутствие упоминаний Давида и Давидидов и пр., но нас в данном контексте интересует лишь один аспект — о направленности исторического времени. В современной библеистике одни исследователи [Brandon. 1951, с. 93 и сл.; Brandon. 1965, с. 4 и сл.; Cairns. 1962, с. 244-245, и др.] считают, что в ветхозаветной модели мира доминирует циклическое восприятие времени, другие же [Irwin. 1946, с. 321-323; Gross. 1956, с. 64-65; Топоров. 1973, с. 144-145, и др.] подчеркивают его линейную направленность. Однако, как показывают приведенные данные, включая Neh. 9, 6-37, нельзя отвергать предположения о спиралевидной направленности времени, подразумевающей ряд не замкнутых, а, наоборот, разомкнутых витков, начало и конец, конец и начало которых отмечены сменяющими друг друга заветами, каждый из которых охватывает более узкий круг людей, чем предыдущий [Cross. 1973, с. 295-299; Вейнберг. 1986, с. 72]. Такими витками спирали в модели мира ветхозаветного историописания выступают: 1) сотворение богом мира и человека, его

 

[283]

 

жизнь в саду Эден и изгнание оттуда, размножение и развращение людей и решение Йахве об их истреблении потопом; 2) завет между Йахве и спасенным им во время потопа Ноем; согласно этому завету, бог обещает сохранение «всякой плоти», всего человечества; 3) новый завет между Йахве и Авраамом охватывает лишь часть человечества, потомков Авраама, но по отношению к остальным людям продолжает действовать прежний завет; 4) завет между Йахве и Моисеем включает только двенадцатиколенный «мы», но не отменяет предыдущих заветов; 5) завет между Йахве и Давидом, который предусматривает долгое правление «дома Давида»; 6) последний в ветхозаветной истории виток спирали — завет между Йахве и Иерусалимской гражданско-храмовой общиной, этот виток «открыт» в будущее. Если учесть нарастающую от витка к витку линейность времени в пределах витков, то к историческому времени в ветхозаветных историописаниях приложима мысль М. Д. Ахундова [1982, с. 63] о том, что в осмыслении времени происходит «раскручивание спирали времени в линейную конструкцию (так появляется история!)». Но остается вопрос: соответствуют или не соответствуют выявленные особенности исторического пространства и времени в ветхозаветных произведениях их осмыслению в картинах мира других ближневосточных историописаний середины I тысячелетия до н. э.?

* * *

 

В позднеегипетской «Демотической хронике» в силу ее жанровой специфики восприятие пространства и времени, особенно последнего, характеризуется заметной мифологичностью. Она сказывается в подчеркивании событийной наполненности и определенности времени, его различных качествах и разной ценности, что является предпосылкой и условием для использования календарных единиц в качестве знамений будущих событий [J. H. Johnson. 1974, с. 5-6], например: «Я люблю первый день месяца больше последнего. Этим он подразумевает: первый год прекраснее последнего во времена их, мидян, пребывания» (Dem. V, 1, и др.). Но такое восприятие пространства и времени является для позднеегипетского историописания скорее исключением, чем правилом, ибо во всех остальных опорных текстах они предстают в значительной степени демифологизированными и независи-

 

[284]

 

мыми от предметно-событийной наполненности и обусловленности ареной и обрамлением событий и явлений, как, например, в сообщении о том, что в «год 21-й, время разлива, месяц 1-й...» начался поход фараона Пианхи (I), или в словах «Повести Петеисе III»: «В год 9-й фараона Дария... в месяц паменхотп, Ахмес, сын Петехаремпе, прибыл из Страны Юга в Таюджи...» (1, 1-2, и др.).

Историческое пространство и время обладают в позднеегипетском историописании определенной хронотопичностью, хотя в разных произведениях в зависимости от целей и задач повествования может превалировать тот или другой компонент этого единства. Если в «Стеле Пианхи», где главная цель — показать, какие области и города были покорены фараоном, пространственные ориентиры преобладают над временными, то в «Повести Петеисе III», задача которой-раскрытие и обоснование прав рода Петеисе, показ всех перипетий его тяжбы с жрецами в Таюджи, основное внимание историописца обращено на возможно более точную временную фиксацию событий. Поэтому «Повесть Петеисе III» насыщена четкими временными ориентирами типа «13-го дня месяца мехира, в праздник Шу все в Таюджи напились пива и заснули» и тогда был избит Петеисе III (2,9 и сл.), который после этого «пролежал четыре дня без сознания. Три месяца провел я под присмотром лекарей, прежде чем зажили на мне следы избиения...» (3, 2 и сл.).

Позднеегипетские историописцы широко и привычно синхронизируют параллельные, но самостоятельные и пространственно обособленные события, как, например, в «Повести Петеисе III», где сообщается: «Случилось так, что Харуаджа, сына Петубаста, в то время не было в Таюджи — он находился на западе в деревнях», когда в Таюджи убили его сыновей (11, 5 и сл.) и т.д. Историописцы, особенно создатель «Повести Петеисе III», часто пользуются приемом ретроспекции, причем в двух вариантах. Один, как бы «тактический», стилистический, состоит в том, что герои повести постоянно возвращаются к событиям прошлого- они рассказывают «...обо всем, что было содеяно, дабы разрушить Таюджи, о том, как был разрушен этот город (Таюджи)» (Петеисе. 1, 1-2, 3; 6, 12 и сл., и др.) и т. д. Второй вариант ретроспекции носит как бы «стратегический», композиционный характер: ведь повесть открывается описанием событий 513 г. до н. э., где главным действующим лицом является Пете-

 

[285]

 

исе III, сын Ессемтау, затем возвращается к 659-576 гг., в которых действуют Петеисе I, сын Итуроя, его сын, внук и правнук, чтобы вновь вернуться к рассказу о событиях 513 г. до н. э. и праправнуке первого Петеисе — Петеисе III.

Такая композиция сочинения говорит об отчетливом и осознанном различении и разграничении историописцем прошлого от настоящего, настоящего от прошлого. Это, в свою очередь, подводит к вопросу о направленности исторического времени в позднеегипетском ис-ториописании. Хотя многие египтологи говорят об устойчивости и стабильности у древних египтян циклического восприятия времени [Bull. 1966, с. 32 и сл.; von Beckerath. 1978, с. 15-16; Померанцева. 1985, с. 53-55, и др.], приведенные данные больше соответствуют мнению о преобладании линейной направленности времени [Otto. 1966, с. 746; Verner. 1975, с. 42, и сл., и др.], по крайней мере в позднеегипетском историописании. Допустимо предположить, что постоянное обращение создателя «Повести Петеисе III» к событиям прошлого преследовало также цель уменьшить временную глубину событий, создать иллюзию их небольшой временной отдаленности, что свойственно и другим произведениям позднеегипетского историописания.

Ориентация на недалекое прошлое присуща также новоассирийскому и отчасти нововавилонскому исто-риописанию, в котором, особенно в ранних произведениях, заметен больший интерес к пространственным, чем к временным параметрам. Причина этого не только в использовании новоассирийскими историописцами в качестве одного из источников итине-рариев, т.е. путевых записей военных походов [Grayson. 1980, с. 164 и сл.], — ведь историописцы потому и обращались к итинерариям, что те содержали материал, наиболее соответствовавший главной задаче новоассирийской анналистики — описанию и прославлению завоевательной политики новоассирийских царей и их «империалистической традиции» [Larsen. 1983, с. 90 и сл.; Smith. 1989, с. 28-31, и др.]. Выраженное тяготение новоассирийского историописания к пространственным параметрам обусловлено содержательно-мировоззренческими соображениями, носит структурный характер. Этому можно найти много подтверждений: обилие пространственно-географических данных, которые стабильно составляют около трети всех

 

[286]

 

существительных в анналах Ашшурнацирапала II и Ашшурбанапала, многочисленные красочные описания пространственно-географических явлений в «Письме богу Ашшуру» Саргона II, в анналах Синаххериба и др. (см. гл. IV, 1), но особенно показательно устойчивое сохранение пространственных данных в титулатуре новоассирийских царей. Когда Тиглатпаласар III именует себя «царь вселенной, царь Ассирии, царь Шумера и Аккада, царь четырех частей [светар (AR1,781, и др.), а Ашшурбанапал говорит о себе: «Я, Ашшурбанапал, великий царь, могущественный царь, царь вселенной, царь Ассирии, царь четырех сторон (света)» (AR II, 842), то речь идет о сущностной мировоззренчески-политической нагрузке пространственных показателей.

Подтверждается это и постоянно звучащим в новоассирийском историописании мотивом «раздвижения пространства» как важного, чуть ли не важнейшего проявления царской деятельности. Этот мотив отчетливо звучит в горделивых заявлениях о том, что страна мидян «лежит далеко, в земли их (мидян), цари, мои (Асархаддона) предки, никогда не вторгались...» (ARII, 519, и др.), что Лидия — это «далекое место, название которого цари, мои предки, не слыхали» (AR II, 784, и др.) и др. В этих высказываниях выражено несвойственное мифологическому мышлению представление о подвижности и изменяемости пространства (к тому же человеком). Сказанное отнюдь не означает полного отсутствия в осмыслении пространства новоассирийскими историописцами мифологических аллюзий. Они присутствуют в рудиментах представлений о «мировой горе» (см. гл. IV, 2), о непригодном для обитания богини Наны «чужом» и «плохом» пространстве (ARII, 812-813) и т.д., однако не это определяет суть исторического пространства в новоассирийской анналистике.

Мифологизмы встречаются также в восприятии новоассирийскими историописцами времени. Когда в «Письме богу Ашшуру» Саргона II (AR II, 142) говорится: «В месяце дуузу, устанавливающем советы племен, месяце могучего старшего сына Эллиля, мощнейшего из богов, Нинурты, предписанном по древней таблице владыкой мудрости Нинигикугом для собирания войск и устроения стана, я (Саргон II) отправился в Калху...», а в анналах Асархаддона (AR II, 599) отмечается, что «...в месяце кислиму, в двадцать первый день, в плохой день, плохой для свершения (чего-либо)»

 

[287]

 

царь потерпел неудачу, то в этих и подобных высказываниях звучит чисто мифологическое представление о разном качестве и разной ценности временных отрезков. Но не оно определяет специфику осмысления времени новоассирийскими историописцами. Более адекватное выражение исторического времени дано в дати-ровочных формулах по годам правления царей и/или по эпониматам, а позже — по военным походам. В этих датировочных формулах важна их формульность, указывающая на длительность и привычность их употребления, но еще важнее проявляющееся в них демифологизированное осмысление времени. Ведь эти формулы выражают представление, что время есть свободное от предметно-событийной наполненности, аксиологически нейтральное обрамление для происходящих событий, для выделения их и упорядочения их соотношений во временном потоке: «[Третий год Набунасира], царя Вавилона: Тиглатпаласар (III) взошел на престол в Ассирии. В тот же год [царь Ассирии] направился в Аккад... Пятый год Набунасира...» (Bab. Chr. № 1, I, 1 и сл., и др.) и т.д.

В приведенной цитате — одной из многих — проявляется еще одна особенность осмысления времени месопотамскими историописцами-его линейность. Когда в анналах Тиглатпаласара III рассказывается о победе царя над племенем, предводитель которого не подчинялся «ни одному из царей, моих предков, и не целовал их ног» (AR I, 794), а Синаххериб, сообщая о военном походе против манейцев, подчеркивает, что «до моих дней, никто из царей, живших до меня, никогда не ходил по этим темным тропам и утомительным дорогам...» (AR И, 245), то эти и многочисленные подобные высказывания позволяют говорить о преобладании, особенно в месопотамском историописании I тысячелетия до н. э., линейного осмысления времени.

* * *

 

Ближневосточное историописание середины I тысячелетия до н. э. имеет свое историческое пространство и время. Оно реализуется по-разному в различных сочинениях ближневосточных историописцев, но обладает общими основополагающими свойствами. Таковыми выступают нарастающая с течением времени демифологизация пространства и времени и крепнущее признание их лишенными предметно-событийной наполненности

 

[288]

 

явлениями per se, выраженная хронотопичность, отнюдь не исключающая возможного преобладания в различных сочинениях пространственной или временной ориентации, доминирующее признание линейной направленности времени, но с явным тяготением к небольшой временной глубине в изображении прошлого. Эти и другие особенности исторического пространства и времени ближневосточного историописания вновь указывают на типологическую близость с античным историописанием, его историческим пространством — временем.

 

[316]

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В начале этой книги были поставлены три вопроса: существовала ли на Ближнем Востоке середины I тысячелетия до н. э. историческая мысль; если она существовала, то что в прошлом ее занимало; как она осмысливала это прошлое?

I. На Ближнем Востоке середины I тысячелетия до н. э. жила пытливая и развитая историческая мысль, существовало самостоятельное в жанровом, отношениц и обладавшее собственным функциональным назначением историописание, были историописцы, владевшие профессиональными навыками и знаниями, и была аудитория, которая слушала и/или читала историописания. Поэтому более вероятным, чем моногенетический взгляд на рождение исторической науки, представляется подход полигенетический, который признает, что очаги возникновения истории находились во многих местах, в том числе и на Ближнем Востоке.

II. Интерес ближневосточного историописца к прошлому носит в значительной степени системный характер, ибо прошлое интересовало его в своей цельности: природа и вещи; человек, его тело и душа, его приватная и публичная жизнь; социум и составляющие его социальные группы; царственность, царство и царь; мир божественный, особенно в его отношении с миром людей. Но в центре мира ближневосточного историописания находится человек.

III. У ближневосточного историописца был свой набор более или менее постоянно применяемых методических приемов, таких, как селективно-критическое отношение к исторической традиции и соревновательность, выделенность и законченность повествования, взгляд на действие как на основное содержание и назначение историописания и др. Все эти методические приемы содействовали воплощению таких основопо-

 

[317]

 

лагающих признаков осмысления ближневосточной исторической мыслью прошлого, как последовательная демифологизация и десакрализация, нарастающий с течением времени антропоцентризм и утрачивающий свою доминирующую роль теоцентризм, выраженный историзм и др.

В ходе исследования были получены ответы и на некоторые другие вопросы, которые не были поставлены ранее. Во всех проявлениях ближневосточной исторической мысли обнаруживаются многочисленные и структурные точки соприкосновения между нею и современной ей античной исторической мыслью, между ближневосточным историописанием и античным, что позволяет говорить о типологической близости между ними. Но типологическая близость не исключает наличия стадиальных различий между ближневосточным и античным историописаниями. Речь не о том, что одно историописание более совершенное, а другое менее, что Геродот «выше» Девтерономиста или «Вавилонская хроника» «ниже» Гекатея. Стадиальное развитие между двумя типологически близкими историописаниями состоит главным образом в том, что одно из них — античное историописание — уже сознает себя таковым, осознает свою специфику, а второе — ближневосточное историописание — лишь находится на пути к такому самосознанию.

Типологическая близость между ближневосточным историописанием середины I тысячелетия до н. э. и современным ему античным историописанием — явление не единичное и случайное, а частное проявление того общего конвергентного процесса, который происходил во всех сферах и на всех уровнях ближневосточной жизни, особенно в VI-IV вв. до н. э. Этот процесс, обозначаемый «предэллинизм на Востоке», и встречное развитие — «предэллинизм на Западе» (ИДМ II. 1982, с. 198 и сл.) — создали предпосылки для зарождения и расцвета эллинизма, в котором органически сочетались и слились, взаимно обогащаясь, ближневосточное и антично-греческое начало. Такое завершение «встречного движения» породило эллинистическое историописание с его интереснейшим ближневосточно-античным (Иосиф Флавий и др.) и антично-ближневосточным (Диодор Сицилийский и др.) сплавом, в лучших произведениях которого человек чувствующий и мыслящий, действующий и сомневающийся, познающий радость побед

 

[318]

 

и горечь поражения предстает субъектом и объектом истории. Это суждение сегодня, на исходе XX в. и в преддверии XXI в., невзирая на кажущуюся очевидность и тривиальность, отнюдь не предназначено, как это нередко ранее случалось, для запасников «музея исторической мысли»: оно — ключ к современной и будущей исторической науке, ибо «человек находится в историческом, и историческое находится в человеке... Нельзя выделить человека из истории, нельзя взять его абстрактно, и нельзя выделить историю из человека, нельзя историю рассматривать вне человека и нечеловечески» [Бердяев. 1990, с. 14].

 

[321]

 

СПИСОК ЦИТИРУЕМЫХ РАБОТ

 

Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» (Противостояние и встреча двух творческих принципов). — Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. М., 1971.

Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973.

Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977.

Аверинцев С. С. Риторика как подход к обобщению действительности. — Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981.

Айтматов Ч. Плаха. И дольше века длится день. Рига, 1986.

Амусин И. Д. «Народ земли» (К вопросу о свободных земледельцах древней Передней Азии). — ВДИ. 1955, № 2.

Амусин И. Д. Кумранский фрагмент «Молитвы» вавилонского царя Набонида. - ВДИ. 1958, № 4.

Амусин И. Д. Денежно-весовая система обращения в древней Палестине в 1-й половине I тысячелетия до н. э. - Древний Восток. Города и торговля (III-I тыс. до н. э.). Ер., 1973.

Амусин И. Д. К вопросу о свободных на древнем Востоке. — Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. I. M., 1981.

Амусин И. Д. Кумранская община. М., 1983.

Амусин И. Д. Негражданское население в иудейском обществе в первой половине I тысячелетия до н. э. — Проблемы социальных отношений и форм зависимости на Древнем Востоке. М., 1984.

Андреев Ю. В. Об историзме гомеровского эпоса. — ВДИ. 1984, № 4.

Антипов Г. А. Историческое прошлое и пути его познания. Новосибирск, 1987.

Античная Греция. 1-2. М., 1983.

Антонова Е. В. Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии. Опыт реконструкции мировосприятия. М., 1984.

Ардзинба В. Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. М., 1982.

Ахундов М. Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М., 1982.

Барг М. А. Историческое сознание как проблема историографии.-ВИ. 1982, № 12.

Барг М. А. Категории и методы исторической науки. М., 1984.

Барг М. А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1987.

Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965.

Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М-, 1975.

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

Бердяев Н. Смысл истории. М., 1990.

Берлев О. Д. «Золотое имя» египетского царя.-Ж. Ф. Шампо-льон и дешифровка египетских иероглифов. М., 1979.

 

[322]

 

Блумфилд Л. Язык. М., 1968.

Будагов Р. А. Что такое развитие и совершенствование языка? М» 1977.

Вейнберг И. П. Город в палестинской гражданско-храмовой общине VI -IV вв. до н.э. - Древний Восток. Города и торговля (III-I тыс. до н. э.). Ер., 1973.

Вейнберг И. П. Гражданско-храмовая община в западных провинциях Ахеменидской державы. Тб., 1973.

Вейнберг И. Л. Коллективы, названные по местностям в ахеменидской Иудее. — Аг. Ог., 42, 1974, 4.

Вейнберг И. П. Рабы и другие категории зависимых людей в палестинской гражданско-храмовой общине VI-IV вв. до н. э. — ПС. 25(88). 1974.

Вейнберг И. П. К вопросу об особенностях исторического мышления на древнем Ближнем Востоке. — Вопросы древней истории. Кавказско-ближневосточный сборник. Вып. 5. Тб., 1977.

Вейнберг И. П. Материалы к изучению древнеближневосточной исторической мысли («Канонические» пророчества в книге Парали-поменон). — Древний Восток. Вып. 3. Ер., 1978.

Вейнберг И. П. К вопросу об устной и письменной традиции в Ветхом завете. — Переднеазиатский сборник III. История и филология стран Древнего Востока. М., 1979.

Вейнберг И. П. Структура понятийной системы в кн. Паралипоменон. - AOF. IX, 1982.

Вейнберг И. П. Социальная группа в восприятии древнеближ-невосточного человека середины I тыс. до н. э. — Кавказско-ближневосточный сборник. Вып. 7. Тб., 1984.

Вейнберг И. П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М., 1986.

Вейнберг И. П. Дипломатическая практика палестинских государств I тыс. до н. э. — Кавказско-ближневосточный сборник. Вып. 8. Тб., 1988.

Вернадский В. И. Биогеохимические очерки. М.-Л., 1940.

Винников И. Н. Социальная сущность сказания о первом братоубийстве. -ПС. 25(88), 1974.

Вяткин Р. В. Критическое направление в средневековой историографии Китая. — Китай: традиции и современность. М., 1976.

Государство и право на Древнем Востоке. — НАА. 1984, № 2-3.

Гулыга А. «Дело Хайдеггера». — Лит. газета. 30 ноября 1988. (№ 48).

Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.

Гуревич А. Я. Историческая наука и историческая антропология. — ВФ. 1988, № 1.

Дандамаев М. А. Иран при первых Ахеменидах (VI в. до н. э.). М., 1963.

Дандамаев М. А. Храм и государство в поздней Вавилонии. — ВДИ. 1966, № 4.

Дандамаев М. А. Роль тамкара в Вавилонии II и I тыс. до н. э. — Древний Восток. Города и торговля (III — I тыс. до н. э.). Ер., 1973.

Дандамаев М. А. Рабство в Вавилонии VII — IV вв. до н.э. (626-331 гг.). М., 1974.

Дандамаев М. А. Вавилонские писцы. М., 1983.

Дандамаев М. А. Вавилония до македонского завоевания

 

[323]

 

и эллинизм. — Кавказско-ближневосточный сборник. Вып. 7. Тб., 1984.

Дандамаев М. А. Нерабские формы зависимости в древней Передней Азии (К постановке вопроса). — Проблемы социальных отношений и форм зависимости на древнем Востоке. М., 1984.

Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985.

Дандамаев М. А., Луконин В. Г. Культура и экономика древнего Ирана. М., 1980.

Доватур А. И. Повествовательный и научный стиль Геродота. Л., 1957.

Доватур А. И. Политика и политии Аристотеля. М.-Л., 1965.

Дьяконов И. М. Вавилонское политическое сочинение VIII — VII вв. до н. э. - ВДИ. 1946, № 4.

Дьяконов И. М. Развитие земельных отношений в Ассирии. Л., 1949.

Дьяконов И. М. Основные черты древнего общества (реферат на материале Западной Азии). — Проблемы докапиталистических обществ в странах Востока. М., 1971.

Дьяконов И. М. Проблемы вавилонского города II тыс. до н. э. (по материалам Ура). - Древний Восток. Города и торговля (III-I тыс. до н. э.). Ер., 1973.

Дьяконов И. М. Введение. — Мифология древнего мира. М., 1977.

Дьяконов И. М. Малая Азия и Армения около 600 г. до н. э. и северные походы вавилонских царей. — ВДИ. 1981, № 2.

Дьяконов И. М. Научные представления на древнем Востоке (Шумер, Вавилония, Яередняя Азия). — Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. М., 1982.

Дьяконов И. М. Язык как источник по истории древневосточной культуры. — Вопросы древневосточной культуры. Даугавпилс, 1982.

Дьяконов И. М., Якобсон В. А. «Номовые государства», «территориальные царства», «полисы» и «империя». Проблемы типологии.-ВДИ. 1982, № 2...

Завадская Е. В. Восток на Западе. М., 1970.

Иорданский В. Б. Хаос и гармония. М., 1982.

История древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. 1-2. М., 1983; 1988.

История древнего мира. I-III. M., 1982.

Клочков И. С. «Повесть об Ахикаре»: историчность литературного героя.-ВДИ. 1977, № 3.

Клочков И. С. Поздневавилонский список поэтов и ученых. — ВДИ. 1983, № 2.

Клочков И. С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время. М., 1983.

Кнабе Г. С. Римская биография и «Жизнеописание Агриколы» Тацита.-ВДИ. 1980, № 4.

Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность. М., 1986.

Кнабе Г. С. История. Быт. Античность. — Быт и история в античности. М., 1988.

Кобзев А. И. О понимании личности в китайской и европейской культурах (проблема организмических моделей). — НАА. 1979, № 5.

Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980.

Кон И. С. Открытие «я». М., 1978.

Кон И. С. Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива). М., 1988.

 

[324]

 

Коростовцев М. А. Религия древнего Египта. М., 1976.

Кроль Ю. Л. Литературная теория и литературная практика Сыма Цяня. — История и культура Китая. М., 1974.

Кузнецова Т. И., Миллер Т. А. Античная эпическая историография. Геродот и Тит Ливии. М., 1984.

Левада Ю. А. Историческое сознание и научный метод. — Философские проблемы исторической науки. М., 1969.

Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985.

Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1971.

Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977.

Лосев А. Ф. История философии как школа мысли.-Коммунист. 1981, № II.

Лосев А. Ф. Античная философия и общественно-исторические формации. Два очерка. — Античность как тип культуры. М., 1988.

Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970.

Лотман Ю. М. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1973 (Материалы по курсу теории литературы. Вып. 2).

Маяк И. Л. Populus, cives, plebs начала республики. — ВДИ. 1989, I.

Межгосударственные отношения и дипломатия на древнем Востоке. М., 1987.

Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976.

Мелетинский Е. М. Миф и историческая поэтика фольклора. — Фольклор. Поэтическая система. М., 1977.

Михайлов А. В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII-XIX вв. — Античность как тип культуры. М., 1988.

Моисеев Н. Я. Человек. Среда. Общество. Проблемы формализованного описания. М., 1982.

Нахов И. М. Киническая литература. М., 1981.

Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983.

Немировский А. И. Рождение Клио: у истоков исторической мысли. Воронеж, 1986.

Оппенхейм А. Л, Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации. М., 1980.

Ошеров С. А. Концепция времени и концепция истории в «Энеиде» Вергилия. Четвертая конференция по классической филологии. - ВДИ. 1970, № 4.

Папазян А. А. Каин. — МНМ. 1.

Периханян А. Г. Храмовые объединения Малой Азии и Армении (IV в. до н. э. — III в. н. э.). М., 1959.

Перший А. И. Выступление на дискуссии «Государство и право на Древнем Востоке». — НАА. 1984, 3.

Платонов А. Повести и рассказы (1928-1934 годы). М., 1988.

Платонов А. Чевенгур. М., 1988.

Померанцева Н. А. Эстетические основы искусства древнего Египта. М., 1985.

Поплинский Ю. К. Термин «этнос» в древнегреческой литературе классического периода. — Краткое содержание докладов годичной научной сессии Института этнографии АН СССР. Л., 1970.

Попова Т. В. Роль портретной характеристики в создании художественного образа у Светония.-Проблемы античной истории и культуры. II (Доклады XIV Международной конференции анти-чников социалистических стран «Эйрене»). Ер., 1979.

Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1979.

Путилов Б. Н. Миф-обряд-песня Новой Гвинеи. М., 1980.

 

[325]

 

Ракитов А. И. Историческое познание. Системно-гносеологический подход. М., 1982.

Рашковский Е. Б. Арнольд Джосеф Тойнби: история и культура в экологической перспективе. — НАА. 1979, № 2.

Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности. Ранняя греческая наука «о природе». М., 1979.

Саркисян Г. X. Самоуправляющийся город селевкидской Вавилонии. - ВДИ. 1952, № 1.

Семенцов В. С. Проблема трансляции традиционной культуры на примере судьбы Бхагавадгиты. — Восток-Запад. М., 1988.

Серебренников Б. А. Об относительной самостоятельности развития системы языка. М., 1968.

Старкова К. Б. «Странствие Авраама» (1Q Gen Ар XXI, 8- 20).-ПС. 28(91), 1986.

Стеблин-Каменский М. И. Мир саги. Л., 1971.

Тахо-Годи А. А. Ионийское и аттическое понимание термина «история» и родственных с ним. — Вопросы классической филологии. 2. 1969.

Тахо-Годи А. А. Мифологическое происхождение поэтического языка «Илиады» Гомера. — Античность и современность. М., 1972.

Топоров В. Н. О космологических источниках раннеисторических описаний. — Труды по знаковым системам. VI. Тарту, 1973.

Топоров В. Н. Первобытные представления о мире (общий взгляд). - Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. М., 1982.

Топоров В. Н. Путь. - МНМ. 2.

Топоров В. Н. О ритуале. Введение в проблематику. - Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988.

Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

Утченко С. Л. Политические учения Древнего Рима. III-I вв. до н. э. М., 1977.

Утченко С. Л., Дьяконов И. М. Социальная стратификация древнего общества. М., 1970 (XIII Международный конгресс исторических наук).

Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978.

Фролов Э. Д. Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли. Л., 1981.

Черняк А. Б. Тацит и жанр парных речей полководцев в античной историографии. — ВДИ. 1983, № 4.

Чистякова Н. А. Исторические типы античной художественной культуры. — Античность как тип культуры. М., 1988.

Широкова Н. С. Идеализация варваров в античной литературной традиции. — Античный полис. Л., 1979.

Шифман И. Ш. Правовое положение рабов в Иудее по данным библейской традиции.-ВДИ. 1964, № 3.

Шифман И. Ш. Земельные отношения в Палестине в первой половине I тыс. до н. э. — ВДИ. 1965, № 4.

Шифман И. Ш. Культура древнего Угарита (XIV-XIII вв.). М., 1987.

Шталь И. В. Художественный мир гомеровского эпоса. М., 1983.

Эдаков А. В. Позднеегипетская литература. Новосибирск, 1986.

Элиаде М. Космос и история. М., 1987.

Якобсон В. А. Представление о государстве в древней Месопотамии.-Древний Восток. Вып. 3. Ер., 1978.

 

[326]

 

Якобсон В. А. Представление о справедливости в древней Месопотамии.-НАА. 1984, № 1.

Якобсон В. А. Некоторые проблемы исследования государства и права древнего Востока. Выступление на дискуссии «Государство и право на древнем Востоке». — НАА. 1984, 2-3.

Янковская Н. Б. Писцы, переводчики, певчие хурритской Аррапхи (XV-XIV вв. до н. э.). — Переднеазиатский сборник IV. Древняя и средневековая история и филология стран Переднего и Среднего Востока. М., 1986.

Ярошевский М. Г. История психологии. М., 1976.

Ackerman J. S. Prophecy and Warfare in Early Israel: A Study of the Deborah -Barak Story. - BASOR. 220, 1975.

Ackroyd P. R. The Meaning of Hebrew dor Considered. — JSS. 13, 1968.

Aharoni Y. hatiebi "6t hamamlaktiyot miyehuda. Jerusalem, 1964.

Aharoni Y. Trial Excavations in the "Solar Shrine" at Lachish. — IEJ. 18, 1968, 1.

Ahlström G. W. Der Prophet Nathan und der Tempelbau. — VT. 11, 1961, 2.

Ahlström G. W. Who Were the Israelites. Wikona Lake, 1986.

Albright W. F. What Were the Cherubins? — BA. 1, 1938.

Allam Sh. Die Rolle der Gottheit im Recht. — Das Altertum. 25,1979,2.

Alt A. Kleine Schriften zur Geschichte des Volkes Israel. I-III. München, 1953.

Alter R. Sacred History and Prose Fiction.-The Creation of Sacred Literature. Ed. by R. E. Friedman. Berkeley — Los Angeles — London, 1981.

Amusin J. D. Die Gerim in der sozialen Legislatur des Alten Testaments.-Klio. 63, 1981, 1.

Andreasen N. — E. Recent Studies of the Old Testament Sabbath. Some Observations.-ZAW. 86, 1974, 4.

Armstrong J. The Idea of Holiness and the Human Response. London — Boston-Sydney, 1981.

Assmann J. Politik zwischen Ritual und Dogma. Spielraume politi-schen Handelns im pharaonischen Agypten. — Saeculum. 35, 1984, 2.

Auerbach E. Die Feste im alten Israel. — VT. 8, 1958, 1.

AvigadN. Three Hebrew Ostraca from Arad.-BASOR. 197, 1970.

Avigad N. The Priest of Dor. — IEJ. 25, 1975.,

Avigad N. Hebrew Bullae from the Time of Jeremiah. Remnants of a Burnt Archive. Jerusalem, 1986.

Baaren Th. P. van. Theoretical Speculations on Sacrifice.-Numen. 11, 1964, 1.

Baal J. van. Offering, Sacrifice and Gift.-Numen. 23, 1976, 3.

Balentine S. E. A Description of the Semantic Field of Hebrew Words for «Hide». — VT. 30, 1980, 2.

Bar-Efrat S. Some Observations on the Analysis of Structure in Biblical Narrative. — VT. 30, 1980, 2.

Barr J. The Semantics of Biblical Language. L., 1962.

Ban J. Biblical Words for Time. L., 1962.

Barr J. MIGRAS in the Old Testament.-JSS. 29, 1984, 1.

Batkova J. Mythical Pre-conditions for Historical Reflection. — Aspects of Ancient Oriental Historiography. Prague, 1975.

Baudissin W. W. Die Geschichte des alttestamentlichen Priestertums. Lpz., 1889.

Baumgärtel F. Zu den Gottesnamen in den Buchern Jeremia und Ezechiel. — Verbannung und Heimkehr. Tubingen, 1961.

 

[327]

 

Baumgärten A. I. The Phoenician History of Philo of Byblos. Leiden, 1981.

Beckerath J. von. Geschichtsüberlieferung im Alten Agypten. — Saeculum. 29, 1978, 1.

Ben-Barak Z. The Mizpah — Covenant (I Sam 1025)-The Source of the Israelite Monarchic Covenant.-ZAW. 91, 1979, 1.

Bernhardt K.-H. Das Problem der altorientalischen Konigsideologie im Alten Testament. Leiden, 1961.

Birch В. С The Development of the Tradition on the Anointing of Saul in I Sam 9:1 -10:16. — JBL. 90, 1971, 1.

Blank Sh. H. The Prophet as Paradigm. — Essays in Old Testament Ethics. N. Y., 1974.

Blenkinsopp J. Biographical Patterns in Biblical Narrative.-JSOT. 20, 1981.

Boer P. A. H. de. Fatherhood and Motherhood in Israelite and Judean Piety. Leiden, 1974.

Boer W. de. Graeco — Roman Historiography in its Relation to Biblical and Modern Thinking.-HathR. VII, 1967.

Botnan Th. Das Hebraische Denken im Vergleich mit dem griechi-schen. Gottingen, 1965.

Brandon S. G. F. Time and Mankind. London — New York — Melbourne- Sydney — Cape Town, 1951.

Brandon S. G. F. History, Time and Deity. N. Y., 1965.

Braun R. L. Solomonic Apologetic in Chronicles. — JBL. 92, 1973, 4.

Braun R. L. Solomon, the Chosen Temple Builder: The Significance of 1 Chronicles 22,28 and 29 for the Theology of Chronicles.-JBL. 95,1976,4.

Brentjes B. Zum Probltm vom Humanismus und Menschenbild im Orient. — Wissenschaftliche Zeitschrift d. Friedrich Schiller Universitat. 5/6, 1972.

Brentjes B. Die Stadt des Yima. Lpz., 1981.

Briant P. Etat et pasteurs on Moyen-Orient ancien. P., 1982.

Briant P. Rois, tnbuts et paysans. P., 1982.

Brichto H. Ch. Kin, Cult, Land and Afterlife-a Biblical Complex.-HUCA. XLIV, 1973.

Brichto H. Ch. The Worship of the Golden Calf: A Literary Analysis of a Fable on Idolatry.-HUCA. LIV, 1983.

Brin G. The Formula yěmê-X and yôm-X: Some Characteristics of Historiographical Writing in Israel.-ZAW. 93, 1981, 2.

Brownlee H. W. The Ineffable Name of God.-BASOR. 226, 1977.

Brueggeman W. The Trusted Creature.-CBQ. 31, 1969.

Brueggemann W. The Kerygma of the Priestly Writer. — ZAW. 84, 1973, 4.

Brunner H. Zentralbegriffe ägyptischer und israelitischer Weisheitslehren.-Saeculum. 35, 1984, 3-4.

Buber M. Schriften über das dialogische Prinzip. Munchen, 1954.

Buccellati G. Cities and Nations of Ancient Syria. Rome, 1967.

Bull L. Ancient Egypt. — The Idea of History in the Ancient Near East. New Haven — London, 1966.

Burgoon M., Heston J. K... McCroskey J. Small Group Communication: A Functional Approach. N. Y., 1974.

Cairns G. E. Philosophies of History. Meeting of East and West in Cycle-Pattern Theories of History. N. Y., 1962.

The Cambridge History of Judaism 1. Introduction. The Persian Period. Cambridge, 1984.

Cameron G. G. Ancient Persia.-The Idea of History in the Ancient Near East. New Haven — London, 1966.

 

[328]

 

Cancik H. Grundzflge der hethitischen und alttestamentlichen Ge-schichtsschreibung. Wiesbaden, 1976.

Carlson R. A. Elisee-le successeur d"Elie. — VT. 20, 1970, 4.

Carroll R. P. Ancient Israelite Prophecy and Dissonance Theory. — Numen. 24, 1977, 2.

Carroll R. P. Prophecy and Dissonance. A Theoretical Approach to the Prophetic Tradition. — ZAW. 92, 1980, 1.

Cerny L. The Day of Yahweh and Some Relevant Problems. Praze, 1948.

Childs R. S. Old Testament Theology in a Canonical Context. L., 1985.

Clements R. E. The Deuteronomistic Interpretation of the Foundation of the Monarchy in I Sam. VIII. — VT. 24, 1974, 4.

Clements R. E. Prophecy and Tradition. Oxf. 1975.

Clifford R. J. The Cosmic Mountain in Canaan and in the Old Testament. Cambridge (Mass.), 1973.

Cogan M., Tadmor H. II Kings. N. Y., 1988.

Collins J. J. The Mythology of Holy War in Daniel and the Qumran War Scroll: A Point of Transition in Jewish Apocalyptic. — VT. 25, 1975, 3.

Cross F. M. The Contribution of the Qumran Discoveries to the Study of the Biblical Text- IEJ. 16, 1966, 2.

Cross F. M. The Structure of the Deuteronomic History. — Perspectives in Jewish Learning. Ill, 1968.

Cross F. M. Canaanite Myth and Hebrew Epic. Cambridge (Mass.), 1973.

Crown A. D. An Alternative Meaning for "is in the Old Testament. — VT. 24, 1974, 1.

Danell G. A. Studies in the Name Israel in the Old Testament. Upsala, 1946.

Danelius E. The Sins of Jeroboam Ben-Nabat — JQR. 58, 1967- 1968, 2-3.

Deonna W. L"archeologie, son domaine, son but. P., 1922.

Diakonoffl. M... Father Adam.-AOF. 19, 1982.

Dieckhoff M. Uber Krieg und Frieden als Maximen in der histo-risch-politischen Literatur der Griechen (Thukydides, Anonymus Jamblichi, Xenophon).-Das Altertum. 18, 1972, 1.

Dobrzyncka T. — Delimitacja tekstu literackiego. Wroclaw, 1974.

Drazin N. History of Jewish Education from 515 В. С. Е. to 220 С. Н. Baltimore, 1940.

Ebach J. Weltentstehung und Kulturentwicklung bei Philo von Byblos. Stuttgart — Berlin — Koln — Mainz, 1979.

Efros I. I. Ancient Jewish Philosophy. A Study in Metaphysics and Ethics. Detroit, 1964.

Eilberg-Schwartz H. Creation and Classification in Judaism: From Priestly to Rabbinic Conceptions-HoR. 26, 1987, 4.

Eisenbeis W. Die Wurzel slm im Alten Testament. В., 1969.

Eisenstadt S. N. Cultural Traditions and Political Dynamic: The Origins and Modes of Ideological Politics. — British Journal of Sociology. 32 1981 2

Eissfeldt O. Jahwe als Konig.-ZAW. 5 (46), 1928, 1.

Eissfeldt O. Taautos und Sanchunjaton. В., 1952.

Eissfeldt O. Einleitung in das Alte Testament. Tubingen, 1964.

Emerton J. A. The Origin of the Promises to the Patriarchs in the Older Sources of the Book of Genesis. — VT. 32, 1982, 1.

Everson A. J. The Days of Yahwe.-JBL. 93, 1974, 3.

Fannon P. Emerging Secularly in the Old Testament. — IThQ. 40, 1973.

 

[329]

 

Four J. The Biblical Idea of Idolatry.-JQR. 69, 1978, 1.

Finley M. I. Myth, Memory and History, — HaThR, IV, 1965, 3.

Finley M. I. The Use and Abuse of History. L., 1975.

Flanagan J. Chiefs in Israel.-JSOT. 20, 1981.

Floss J. P. Jahwe dienen — Gottern dienen. Bonn, 1975.

Fohrer G. Israels Haltung gegeniiber den Kanaanaern und anderen Volkern, — JSS. 13, 1968.

Fohrer G. Die symbolischen Handlungen der Propheten. Zurich — Stuttgart, 1968.

Foraboschi D. Archeologia della cultura economica: ricerche econo-miche ellenistiche. — Studi Ellenistici I. Pisa, 1984.

Fornara Ch. W. The Nature of History in Ancient Greece and Rome. Berkeley-Los Angeles — London, 1983.

Fox At. V. Aspects of the Religion of the Book of Proverbs. — HUCA. XXXIX, 1968.

Fox M. V. The" Rhetoric of Ezekiel"s Vision of the Valley of the Bones.-HUCA. LI, 1980.

Frankfort H, Kingship and the Gods. Chicago, 1948.

Frankfort H. and H. A., Wilson J. A., Jacobsen Th., Irwin W. A. The Intellectual Adventure of Ancient Man. Chicago, 1946

Freydank H. Zur Entwicklung einer Geschichtsschreibung im Alten Vorderen Orient.-Klio. 66, 1984, 2.

Friedman R. E. The Exile and Biblical Narrative. The Formation of the Deuteronomic and Priestly Works. Chicago, 1981.

Friedman R. E. Sacred History and Theology: The Redaction of
Torah. — The Creation of Sacred Literature. Berkeley — Los Angeles -
London, 1981.

Fritz K. von. Die griechische Geschichtsschreibung. Bd. 1. В., 1967.

Funck B. Uruk zur Seleukidenzeit. В., 1984.

Funck B. Aus den Erinnerungen einer babylonischen Priesterin. Zur Geschichte der Autobiographie. — Das Altertum. 34, 1988, 1.

Gadd C. J. Ideas of Divine Rule in the Ancient Near East. L., 1948.

Gammie J. G. Spatial and Ethical Dualism in Jewish Wisdom and Apocalyptic Literature.-JBt. 93, 1974, 3.

Gammie J. G. Angelology and Demonology in the Septuagint of the Book of Job.-HUCA. LVI, 1985.

Garbini G. Le fonti citate nel «Libro dei Re». — Henoch. 3, 1981.

Gardiner A. The Theory of Proper Names. L., 1954.

Gaster Th. M. Myth, Legend and Custom in the Old Testament. L., 1969.

Gerhardsson B. Memory and Manuscript. Uppsala, 1961.

Gerleman G. Die Wurzel slm.-ZAW. 85, 1973, 1.

Gerleman G. Das iibervolle Mass. Ein Versuch mit haesed. — VT. 28, 1978, 2.

Gerleman G. Die sperrende Grenze. Die Wurzel "lm im Hebrai-schen.-ZAW. 91, 1979, 3.

Gertner M. The Masorah and the Levites. — VT. 10, 1960, 3.

Geschichte des wissenschaftlichen Denkens im Altertum. В., 1982.

Gese H. Der Verfassungsentwurf des Ezechiel (Кар. 40-48). Tradi-tionsgeschichtlich untersucht. Tubingen, 1957.

Gese H. Geschichtliches Denken im Alten Orient und im Alten Testament.-ZThK. 55, 1958.

Geus C. H. J. de. The Tribes of Israel. Assen-Amsterdam, 1976.

Ginsberg H. L. MM§T and MSH.-BASOR. 109, 1948.

Goldingay J. Diversity and Unity in Old Testament Theology. — VT. 34, 1984, 2.

 

[330]

 

Good R. M. The Sheep of His Pasture. A Study of the Hebrew Noun Am(m) and its Semitic Cognates. Chicago, 1983.

Gottwald N. K. All the Kingdoms of the Earth. Israelite Prophecy and International Relations in the Ancient Near East. New York-Evan-ston — London, 1964.

Grant A. M. "adam and "ish: Man in the Old Testament. — ABR. 25, 1976.

Grant M. The Ancient Historians. L., 1970.

Gray G. B. Studies in Hebrew Proper Names. L., 1896.

Grayson A. K. Assyrian Royal Inschriptions I. Wiesbaden, 1972.

Grayson A. K. Assyrian and Babylonian Chronicles. N. Y., 1975.

Grayson A. K. Histories and Historians of the Ancient Near East: Assyria and Babylonia.-Orientalia. 49, 1980, 2.

Greenberg M. EzekiePs Vision: Literary and Iconographic Aspects. — History, Historiography and Interpretation. Jerusalem-Leiden, 1984.

Greenfield J. C. The Background and Parallel to a Proverb of Ahiqar. — Hommages a Andre Dupont — Sommer. P., 1971.

Greenfield J. С Aramaic Studies and the Bible.-Congress Volume. Vienna, 1980. Leiden, 1981.

Grimal N. — C. La Stele Triomphale de Pi("ankh)y au Musee du Caire JE 48862 et 47086-47089. Cairo, 1981.

Gross H. Die Idee des ewigen und allgemeinen Weltfriedens im Alten Orient und im Alten Testament. Trier, 1956.

Gunneweg A. H. J. Leviten und Priester. Hauptlinien der Traditions-bildung und Geschichte des israehtisch-jiidischen Kultpersonals. Gottingen, 1965.

Gunneweg A. H. J. Herrschaft Gottes und Herrschaft des Men-schen. — Kerygma und Dogma. 27, 1981.

Gunneweg A.H.J, "am ha"ares — a Semantic Revolution. — ZAW. 95, 1983, 3.

Güterbock H. G. Hittite Historiography: A Survey. — History, Historiography and Interpretation. Jerusalem — Leiden, 1984.

Guthrie H. H. God and History in the Old Testament. Greenwich (Conn.), 1960.

Haas V... Vorzeitmythen und Gotterberge in altorientalischer und griechischer Uberlieferung. Konstanz, 1983.

Hafemann I., Voos J. «Dieser Sturm moge ganz und gar vernichtet werden». Frieden und Krieg in Agypten und Vorderasien. — Das Altertum. 31, 1985, 1.

Hahn I. Der Erkenntnisfortschritt in der antiken Geschichtsschrei-bung -Klio. 66, 1984, 2.

Haldar A. Associations of Cult Prophets Among the Ancient Semites. Uppsala, 1945.

Halevy R. makom hammelek betoledot ha"emuna hayyisra"elit. — Tarbiz. 32, 1963.

Hallo W. W. Sumerian Historiography. — History, Historiography and Interpretation. Jerusalem-Leiden, 1984.

Halpern B. The Constitution of the Monarchy in Israel. Ann Arbor, 1981.

Halpern B. Sacred History and Ideology: Chronicles" Thematic Structure-Indications of an Earlier Source.-The Creation of Sacred Literature. Berkeley-Los Angeles — London, 1981.

Hanson P. D. Jewish Apocalyptic Against its Near Eastern Environment.-RB. 78, 1971, 1.

Harm M. From Early to Classical Prophecy: Continuity and Change. — VT. 27, 1977, 4.

 

[331]

 

Haran M. Behind the Scenes of History: Determining the Date of the Priestly Source.-JBL. 100, 1981, 3.

Haran M. Book — Scrolls at the Beginning of the Second Temple Period. The Transition from Papyrus to Skins. — HUCA. LIV, 1983.

Hart R. van der. The Camp of Dan and the Camp of Yahwe. — VT. 25, 1975,4.

Hart J. Herodotus and Greek History. N. Y., 1982.

Hasel G. F. The History and Theology of the Remnant Idea from Genesis to Isaiah. Berrien Springs, 1972.

Hausler E. Sklaven und Personen minderen Rechts im Alten Testament. Koln, 1956.

Haver E. Ch. Der geographische Raum in der Vorstellungswelt der Menschen. Munchen, 1975.

Helck W. Zur Frage der Entstehung der agyptischen Literatur. — Wiener Zeitschrift fur die Kunde des Morgenlandes, 63-64, 1972.

Hempel J. Althebraische Literatur und ihr hellenistisch-jfldisches Nachleben. Potsdam, 1930.

Henige D. P. The Chronology of Oral Tradition. Quest for a Chimera. Oxf., 1974.

Hermisson H.-J. Studien zur israelitischen Spruchweisheit. Neukir-chen-Vluyn, 1968.

Hertzler J. O. A Sociology of Language. N. Y., 1965.

Hoffner H. A. Histories and Historians of the Ancient Near East: The Hittites.-Orientalia. 49, 1980, 4.

Holscher G. Geschichtsschreibung in Israel. Untersuchungen zum Jahvisten und Elohisten. Lund, 1952.

Hooke S. H. Prophets and Poets. L., 1938.

Hornung E. Geschichte als Fest. Darmstadt, 1966.

Hornung E. Politische Planung und Realitat im alten Agypten. — Saeculum. 22, 1979, 1.

Hruska B. Das Verhaltnis zur Vergangenheit im alten Mesopota-mien — Ar. Or... 47, 1979, 1-2.

Hurvitz A. The Evidence of Language in Dating the Priestly Code. — RB. 81, 1974.

Israelite and Judaean History. L., 1977.

Janssen P. Natur und Geschichte? Einige systematische Reflexionen auf Moglichkeiten ihrer Unterscheidung. Meisenheim am Glanz, 1973.

Japhet S. The Supposed Common Authorship of Chronicles and Ezra — Nehemia Investigated Anew. — VT. 18, 1968, 3.

Japhet S. "emunot wede» "6t beseper dibre hayyamim ummekoman be"olam hamahasaba hammikra"it. Jerusalem, 1977.

Jaros K. Die Stellung des Elohisten zur kanaanaischen Religion. Freiburg, 1974.

Jaspers K. Vom Ursprung und Ziel der Geschichte. Zurich, 1949.

Jepsen A. Die Quellen des Konigbuches. Halle, 1956.

Jepsen A. Berith. Ein Beitrag zur Theologie der Exilszeit. — Verban-nung urid Heimkehr. Tubingen, 1961.

Jepsen A. Israel und das Gesetz.-ThLZ. 93, 1968, 2.

Jeremias J. Theophanie: die Geschichte einer alttestamentlichen Gattung. Neukirchen-Vluyn, 1965.

Jeremias J. Kultprophetie und Gerichtsverkundigung in der spaten Konigszeit. Neukirchen — Vluyn, 1970.

Johnson B. Der Bedeutungsunterschied zwischen sadaq und sedaqa. — ASThl. 11, 1977/1978.

Johnson J. H. The Demotic Chronicles as an Historical Source. — Enchoria, 4, 1974.

 

[332]

 

Johnson M. D. The Purpose of the Biblical Genealogies with Special Reference to the Setting of the Genealogies of Jesus. Cambridge, 1969.

Johnstone W. Reactivating the Chronicles Analogy in Pentateuchal Studies, with Special Reference to the Sinai Pericope in Exodus. — ZAW. 99, 1987, 1.

Jones G. H. «Holy War» or «Yahwe War»? — VT. 25, 1975, 4.

L. K. [Kakosy L.J. Orakel. — Lexicon der Ägyptologie IV. Wiesbaden, 1982.

Kallai Z. Historical Geography of the Bible. Jerusalem-Leiden, 1986.

Kalluveettill P. Declaration and Covenant: A Comprehensive Review of Covenant Formulae from the Old Testament and the Ancient Near East. Rome, 1982.

KapelrudA. S. The Date of the Priestly Code (P.).-ASThl. 3, 1964.

Kaufmann J. tôlědôt hā’ěmûnā hayyiśā’ēlit miyěmê kedem "ad sôp bayit šēnî I-II. Jerusalem, 1955.

Keel O. Wirkmächtige Siegeszeichen im Alten Testament. Göttingen, 1974.

Kegler J. Politisches Geschehen und theologisches Verstehen. Zum Geschichtsverständnis in der fruhen israelitischen Königszeit. Stuttgart, 1977.

Kegler J., Augustin M. Synopse zum Chronistischen Geschichtswerk. Frankfurt am Main — Bern — Nancy — New York, 1984.

Kenik H. A. Code of Conduct for a King: Psalm 101. — JBL. 95, 1976, 3.

Koch K. Gibt es ein Vergeltungsdogma im Alten Testament? — ZThK. 52, 1955.

Koch K. Šaddaj. Zum Verhaltnis zwischen israelitischer Monolatrie und nordwestsemitischen Polytheismus. — VT. 26, 1976, 3.

Kolaja J. Social System and Time and Space. Pittsburgh, 1969.

Krecher J., Müller H.-P. Vergangenheitsinteresse in Mesopotamien und Israel. — Saeculum. 26, 1975.

Kreifiig H. Die Bedeutung der sogenannten Richterzeit für die Staatsentstehung bei den Hebraern. — Beitrage zur Entstehung des Staates В 1973

KutschE. «Bund» und Fest `- ThQ. 150, 1970.

Kutsch E. Verheissung und Gesetz. Untersuchungen zum sogenannten «Bund» im Alten Testament. В., 1973.

Labuske H. Geschichtsschreibung im Hellenismus: Polybios und seine Konkurrenten.-Klio. 66, 1984, 2.

Laesoe J. Literacy and Oral Tradition in Ancient Mesopotamia. — Studia Orientalia Ioanni Pederson. Copenhagen, 1953.

Larsen M. T. The Tradition of Empire in Mesopotamia. — Mesopotamia. 7, 1979.

Leach E. The Gatekeepers of Heaven: Anthropological Aspects of Grandiose Architecture. — Journal of Anthropological Research. 39, 1983, 3.

The Legacy of Egypt. Oxf., 1971.

The Legacy of Greece. A New Appraisal. Oxf., 1981.

Lemaire A. Les écoles et la formation de la Bible dans l"ancien Israel. Fribourg-Gottingen, 1981.

Lemche N. F. The «Hebrew Slave». Comments on the Slave Law Ex. XXI 2-11. — VT. 25, 1975, 2.

Lemke W. E. The Near and the Distant God-JBL. 100, 1981, 4.

Levine B. A. On the Presence of God in Biblical Religion. — Religions in Antiquity. Leiden, 1968.

 

[333]

 

Levine B. A. In the Present of the Lord. A Study of Cult and Some Cultic Terms in Ancient Israel. Leiden, 1974.

Levine E. Distinguishing "Air" from Heaven in the Bible.-ZAW. 88, 1976, 1.

Levine L. D. Preliminary Remarks on the Historical Inscriptions of Sennacherib. — History, Historiography and Interpretation. Jerusalem — Leiden, 1984.

Licht J. Biblical Historicism. — History, Historiography and Interpretation. Jerusalem — Leiden, 1984.

Lichtheim M. Ancient Egyptian Literature III. The Late Period. Berkeley - Los Angeles — London, 1980.

Lipiński E. La Royauté de Jahwé dans la poésie et le culte de 1"ancien Israël. Bruxelles, 1965.

Lipiński E. bě"aharît hayyāmîm dans les textes préexiliques. — VT. 20, 1970, 4.

Lipiński E. NĀGĪD, der Kronprinz. — VT. 24, 1974, 4.

Lipiński E. Studies in Aramaic Inschriptions and Onomastics I. Leuven, 1975.

Lipiński E. L «esclave hébreu». — VT. 26, 1976, 1.

Liver J. yahas, yahaś. — Encyclopaedia Biblica II. Jerusalem, 1962.

Liver J. pěrākîm bětôlādôt hakkěhûnā wěhallěwiyā. Jerusalem, 1968.

Liver J. hikrê"mikra" wěměgillôt miděbār yěhûda. Jerusalem, 1971.

Ludwig Th. M. The Traditions of the Establishing of the Earth in Deutero -Isaiah.-JBL. 92, 1973, 4.

Malamat A. Organs of Statecraft in the Israelite Monarchy. — BA. 28, 1965.

Malamat A. Prophetic Revelations in New Documents from Mari and the Bible. - Supplements to VT, 15, 1965.

Malamat A. King Lists of the Old Babylonian Period and Biblical Genealogies.-JAOS. 88, 1968, 1.

Malamat A. The Twilight of Judah: In the Egyptian — Babilonian Maelstrom. — Supplements to VT, 28, 1975.

Malamat A. Ummatum in Old Babylonian Texts and its Ugaritic and Biblical Counterparts. — Ugarit-Forschungen, 11, 1979.

Malamat A. Charismatische Führung im Buch der Richter. — Max Webers Studie über das antike Judentum. Interpretation und Kritik. Frankfurt am Main, 1981.

Malamat A. Das davidische und salomonische Königreich und seine Beziehungen zu Ägypten und Syrien. Wien, 1983.

Malamat A. A Forerunner of Biblical Prophecy: The Mari Documents. - Ancient Israelite Religion. Philadelphia, 1987.

Mathias D. «Levitische Predigt» und Deutoronomismus. — ZAW. 96, 1984, 1.

Mayes A. D. H. Israel in the Premonarchic Period. — VT. 23, 1973, 2.

Mazar B. dibrê hayyāmîm, sēper dibrê hayyāmîm. — Encyclopaedia Biblica II. Jerusalem, 1962.

Mazar B. The Sanctuary of Arad and the Family of Hobab the Kenite.-JNES. 4, 1965, 3.

Mazar B. hǎpîrôt wěttēgěliyôt. Jerusalem, 1986.

McCarthy D. J. The Wrath of Yahweh and the Structural Unity of the Deuteronomic History. — Essays in Old Testament Ethics. N. Y., 1974.

McCarthy D. J. Notes on the Love of God in Deuteronomy and the Father-Son Relationship Between Yahweh and Israel.-CBQ. 27, 1965.

McCarthy J. The Inauguration of Monarchy. — Interpretation. 27, 1973.

 

[334]

 

McCown Ch. С. Man, Morals and History. N. Y., 1958.

McEvenue S. E. The Narrative Style of the Priestly Writer. Rome, 1971.

McKay J. W. Man"s Love for God in Deuteronomy and the Father/Teacher-Son/Pupil Relationship. — VT. 22, 1972, 4.

McKenzie S. L. The Chronicler"s Use of the Deuteronomistic History. Atlanta, 1985.

Meinecke F. Die Entstehung des Historismus. München, 1946.

Meinhold A. Menschsein in der Welt vor Gott. Attestamentliche Perspektiven.-ThLZ. 107, 1982, 4.

Mettinger T. N. D. Solomonic State Officials. A Study of the Civil Government Officials of the Israelite Monarchy. Lund, 1971.

Mettinger T. N. D. Abbild oder Urbild. «Imago Dei» in traditionsgeschichtlicher Sicht.-ZAW. 86, 1974, 4.

Mettinger T. N. D. King and Messiah. The Civil and Sacral Legitimation of the Israelite Kings. Lund, 1976.

Mettinger T. N. D. The Dethronement of Sabaoth. Studies in the Shem and Kabod Theologies. Lund, 1982.

Meyer Ed. Die Entstehung des Judentums. Halle, 1896.

Milgrom J. Studies in Levitical Terminology I. Berkeley, 1970.

Milgrom J. Cult and Conscience. Leiden, 1976.

Milgrom J. Priestly Terminology and the Political and Social Structure of Premonarchic Israel. — JQR. 69, 1978, 2.

Millard A. R. An Assessment of the Evidence for Writing in Ancient Israel. — Biblical Archaeology Today. Jerusalem, 1985.

Miller P. D. The Divine Warrior in Early Israel. Cambridge (Mass.), 1973.

Miller P. D. El, the Creator of Earth. — BASOR. 239, 1980.

Momigliano A. Studies in Historiography. L., 1966.

Momigliano A. The Development of Greek Biography. Cambridge (Mass.), 1971.

Momigliano A. Greek Historiography. - HaThR. XVII, 1978, 1.

Montgomery H. Gedanke und Tat. Zur Erzählungstechnik bei Herodot, Thukydides, Xenophon und Arrian. Lund, 1965.

Moran W. L. The Ancient Near Eastern Background to the Love of God in Deuteronomy.-CBQ. 25, 1963.

Morris N. The Jewish School. L., 1937.

Mowinckel S. Prophecy and Tradition. Oslo, 1946.

Mowinckel S. Studien zu dem Buche Ezra — Nehemia. I-III. Oslo, 1964-1965.

Müller R. Menschenbild und Humanismus der Antike. Lpz., 1980.

Müller R. Herausbildung und Formen des Geschichtsdenkens in Griechenland.-Klio. 66, 1984, 2.

Müller R. Krieg und Frieden im antiken Denken. — Das Altertum. 31, 1985, 1.

Murtonen A. The Appearance of the Name JHWH Outside Israel. Helsinki, 1951.

Murtonen A. A. Philological and Literary Treatise on the Old Testament Divine Name "ēl, "ělohā, "ělohîm and yhwh. Helsinki, 1952.

Murtonen A. The Living Soul. Helsinki, 1958.

Myers J. M. I Chronicles. Garden City, 1981.

Myers J. M. Erca. Nehemia. Garden City, 1981.

Naveh J. A. Hebrew Letter from the Seventh Century B. C. - IEJ. 10, 1960, 3.

Naveh J. Old Hebrew Inscriptions in a Buriel Cave. — IEJ. 13, 1963, 2.

 

[335]

 

Nicholson E. W. The Meaning of the Expression ’am hā’āres in the Old Testament.-JSS. 10, 1965, 1.

Nicholson E. W. God and his People. Covenant and Theology in the Old Testament. Oxf., 1986.

Nickel D. Geschichtsschreibung im Rahmen der griechischen Polis. — Klio. 66, 1984, 2.

Nordheim E. von. König und Tempel. Der Hintergrund des Tempel-bauverbotes in 2 Samuel VII. — VT. 27, 1977, 4.

North C. R. The Religious Aspects of Hebrew Kingship. — ZAW. 9 (50), 1932.

North R. Theology of the Chronicles. - JBL. 82, 1963, 4.

North R. Angel-Prophet or Satan-Prophet? — ZAW. 82, 1970, 1,

Noth M. Die israelitischen Personennamen im Rahmen der gemeinsemitischen Namengebung. Stuttgart, 1928.

Noth M. Das System der zwölf Stämme Israels. Stuttgart, 1930.

Noth M. Überlieferungsgeschichtliche Studien I: Die sammelnden und bearbeitenden Geschichtswerke im Alten Testament. Königsberg, 1943.

Noth M. Gesammelte Studien zum Alten Testament. München, 1960.

Notscher F. Gotteswege und Menschenwege in der Bibel und in Qumran. Bonn, 1958.

Nwanukobi С. О. The deus otiosus Concept in Traditional Igbo Religion.-Anthropos. 79, 1984, 1-3.

Oded B. The Table of Nations (Genesis 10) — a Sociocultural Approach.-ZAW. 98, 1986, 1.

Oden R. A. Philo of By bios and Hellenistic Historiography.-PEQ.
110, 1978.

Östborn G.Tōrā in the Old Testament. Lund, 1945.

Otto E. Geschichtsbild und Geschichtsschreibung in Ägypten. — Die Welt des Orients. 3, 1964-1966.

Otto E. Zeitvorstellung und Zeitrechnung im Alten Orient. — Studium Generale. 19, 1966, 12.

Otto E. Legitimation des Herrschers im pharaonischen Ägypten. — Saeculum. 20, 1969.

Otto E. Wesen und Wandel der ägyptischen Kultur. Berlin — Heidelberg-New York, 1969.

Otto E. El und JHWH in Jerusalem. — VT. 30, 1980, 3.

Parke-Taylor G. H. Yahweh: The Divine Name in the Bible. Ontario, 1975.

Patai R. Man and Temple. In Ancient Jewish Myth and Ritual. London, 1947.

Pečirka J. A Note on the Discussion.-Aspects of Ancient Oriental Historiography. Prague, 1975.

Pečirkova J. Forms and Functions of Handing Down Historical Events in Babylonia and Assyria.-Aspects of Ancient Oriental Historiography. Prague, 1975.

Perlitt L. Bundestheologie im Alten Testament. Neukirchen-Vluyn, 1969.

Peter H. Wahrheit und Kunst. Geschichtsschreibung und Plagiat im klassischen Altertum. Lpz. — В., 1911.

Petersen D. L. Late Israelite Prophecy: Studies in Deutero-Prophetic Literature and Chronicles. Missoula, 1977.

Plöger O. Aus der Spätzeit des Alten Testaments. Göttingen, 1971.

Pope M. H. El in the Ugaritic Texts. Leiden, 1955.

Porteous N. W. Jerusalem — Zion. The Growth of a Symbol. — Ver-bannung und Heimkehr. Tubingen, 1961.

 

[336]

 

Posener G. De la divinite du Pharaon. P., 1955.

Press G. A. History and the Development of the Idea of History in Antiquity.-HaThR. XVI, 1977, 3.

Rad G. von. Das Geschichtsbild des chronistischen Werkes. Stuttgart, 1930.

Renckens H. The Religion of Israel. London-Melbourne, 1967.

Richter W. Traum und Traumdeutung im Alten Testament.-BZ. 7,1963.

Richter W. Die sogenannten vorprophetischen Berufungsberichte. Gottingen, 1970.

R[inaldi] G. ‘ô1ām. — BeO. 16, 1974.

Ritook Z. Schriftlichkeit und Geschichtsschreibung. — Klio. 66,1984,2.

Ritter M. Die Entwicklung der Geschichtswissenschaft an den führenden Wferken betrachtet. Miinchen — Berlin, 1919.

Roberts J. J. U. The Davidic Origin of the Zion Tradition. — JBL. 92, 1973, 3.

Rosenthal E. L. J. Studia Semitica I. L., 1971.

Rowley H. H. From Moses to Qumran. Studies in the Old Testament. L., 1963.

Rudolph W. Chronikbiicher. — HAT I, 21. Tübingen, 1955.

Sadek V. Historical Writing in Ancient Palestine. — Aspects of Ancient Oriental Historiography. Prague, 1975.

Sawyer J. F. A. Prophecy and the Prophets of the Old Testament. Oxf., 1987.

Schaeder H. H. Esra der Schreiber. Tubingen, 1930.

Scharbert J. Das Alter und die Alten in der Bibel. — Saeculum. 30. 1979, 4.

Schmid W., Stählin O. Geschichte der griechischen Literatur 1. München, 1959.

Schmidt H. Die Geschichtsschreibung im Alten Testament. Tubingen, 1911.

Schmitt G. Du sollst kein Frieden schlieSen mit den Bewohnern des Landes. Stuttgart, 1970.

Schmitt W. O. Bemerkungen zu Lukians Schrift Wie man Geschichte schreiben mufi. Klio. 66, 1984, 2.

Schmökel H. Geschichte des Alten Vorderasiens II. München, 1957.

Schrade H. Der verborgene Gott. Gottesbild und Gottesvorstellung in Israel und im Alten Orient. Stuttgart, 1949.

Schulte H. Die Entstehung der Geschichtsschreibung im Alten Israel. В.-N. Y. 1972.

Schunck K.-D. Zentralheiligtum, Grenzheiligtum und "Höhenheiligtum" in Israel. — Numen. 18, 1971.

Schunck K.-D. Die Auffassung des Alten Testaments von der Natur.-ThZ. 104, 1979, 6.

Seebas H. Erwagungen zum altisraelitischen System der zwölf Stamme. — ZAW. 90, 1978, 2.

Seters J. van. Histories and Historians of the Ancient Near East: The Israelites. — Orientalia. 50, 1981.

Seters J. van. In Search of History. Historiography in the Ancient World and the Origins of Biblical History. New Haven — London, 1983.

Shearman S. L., Briggs J. Divine — Human Conflict in the Old Testament.-JNES. 28, 1969, 4.

Shiloh Y. The Population of Iron Age Palestine in the Light of a Sample Analysis of Urban Plans, Areas and Population Density. — BASOR. 239, 1980.

Shiloh Y. A Group of Hebrew Bullae from the City of David. — IEJ. 36, 1986, 1-2.

 

[337]

 

Smith D. S. The Religion of the Landless. A Sociology of the Babylonian Exile. Bloomington, 1989.

Soden W. von. Jahweh: «Er ist, Er erweist sich». — Die Welt des Orients. 3, 1964-1966.

Soden W. von. Sprache, Denken und Begriffsbildung im Alten Orient. Mainz, 1974.

Soggin J. A. Old Testament and Oriental Studies. Rome, 1975.

Spalinger A. The Concept of Monarchy during the Saite Epoche an Essay on Synthesis. — Orientalia. 47, 1978.

Speiser E. A. «People» and «Nation».-JBL. 79, 1960, 2.

Speiser E. A. Oriental and Biblical Studies. Philadelphia, 1967.

Spiegetberg W. Die sogenannte Demotische Chronik. Lpz. 1914.

Staal F. The Meaningless of Ritual. — Numen. 3, 1979, 1.

Stolz F. Jahwes und Israels Kriege. Zürich, 1972.

Strasburger H. Die fesensbestimmung der Geschichte durch die antike Geschichtsschreibung. Wiesbaden, 1975.

Tadmor H. ‘îr hammikdāš we‘îr hammělûkā běbābel wě’āšûr. — hā‘îr wěhakkěhillā. Jerusalem, 1967.

Tadmor H. Traditional Institutions and the Monarchy. Social and Political Tensions in the Time of David and Solomon. — Studies in the Period of David and Solomon and other Essays. Tokyo, 1982.

Tadmor H. Autobiographical Apology in the Royal Assyrian Literature. — History, Historiography and Interpretation. Jerusalem-Leiden, 1984.

Tadmor H. Monarchy and the Elite in Assyria and Babylonia: The Question of Royal Accountability. — The Origins and Diversity of Axial Age Civilizations. Albany, 1986.

Tengström S. Die Toledotformel und die literarische Struktur der priesterlichen Erweiterungsschicht im Pentateuch. Lund, 1982.

Terrien S. The Omphalos Myth and Hebrew Religion. — VT. 20, 1970, 4.

Thompson J. A. The Near Eastern Suzerain-Vassal-Concept in the Religion of Israel.-JHR. 3, 1964, 1.

Thompson J. W. A History of Historical Writing I. N. Y., 1942.

Throntveit M. A. Linguistic Analysis and the Question of Authorship in Chronicles, Ezra and Nehemiah. — VT. 32, 1982, 2.

Timpe D. Mose als Gesetzgeber. — Saeculum. 31, 1980, 1.

Tradition and Interpretation. Oxf., 1979.

Tsevat M. The Basic Meaning of Biblical Sabbath, — ZAW. 84,1972, 4.

Vaux R. de. Ancient Israel. 1-2. New York-Toronto, 1965.

Vaux R. de. «Le lieu que Yahve a choisi pour у etablir son nome». — Das feme und nahe Wort. — BZAW. 105, 1967.

Vaux R. de. Anwesenheit und Abwesenheit Gottes in der Geschichte nach dem Alten Testament. — Concilium. 5, 1969.

Veijola T. Das Konigtum in der Beurteilung der deuteronomistischen Historiographie. Helsinki, 1977.

Verner M. The Ancient Egypt Confrontation of Man and Time. — Aspects of Ancient Oriental Historiography. Prague, 1975.

Vink J. G. The Date and Origin of the Priestly Code in the Old Testament.-The Priestly Code and Seven Other Studies. Leiden, 1969.

Vogt F. C. M. Studie zur nachexilischen Gemeinde in Ezra — Nehemia. Vluyn, 1966.

Vorster W. S. Readings, Readers and the Succession Narrative. An Essay on Reception.-ZAW. 98, 1986, 3.

Vries S. J. de. «Vfesterday, Today and Tomorrow. Time and History in the Old Testament. Grand Rapids, 1975.

 

[338]

 

Wallis G. Die Stadt in den Überlieferungen der Genesis. — ZAW. 78, 1966, 1.

Warner S. The Alphabet: An Innovation and its Diffusion. — VT. 30, 1980, 1.

Weimar P. Die Toledot-Formel in der priesterlichen Geschichts-schreibung. — BZ. 18, 1974.

Weimar P. Struktur und Komposition der priesterlichen Geschichts-darstellung. — Biblische Notizen. 23-24, 1984.

Weinberg J. P. Demographische Notizen zur Geschichte der nachexilischen Gemeinde in Juda. — Klio. 54, 1972.

Weinberg J. P. Das bēlt ’ābōt im 6. — 4. Jh. v. u. Z. — VT. 23, 1973, 4.

Weinberg J. P. Die Agrarverhältnisse in der Bürger-Tempel- Gemeinde der Achämenidenzeit. — AAASH. XXII, 1974, 1-4.

Weinberg J. P. Der ’am ha’āres des 6. -4. Jh. v. u. Z. — Klio, 56, 1974.

Weinberg J. P. Zentral — und Partikulargewalt im ächamenidischen Reich.-Klio. 59, 1977, 1.

Weinberg J. P. Die «ausserkanonischen Prophezeiungen» in den Chronikbuchern.-AAASH. XXVI, 1978, 3-4.

Weinberg J. P. Das Eigengut in den Chronikbuchern. — OLP. 10, 1979.

Weinberg J. P. Der Mensch im Weltbild des Chronisten: Die all-gemeinen Begriffe. — Klio. 63, 1981, 1.

Weinberg J. P. Die Natur im Weltbild des Chronisten. — VT. 31, 1981, 3.

Weinberg J. P. Das Wesen und die funktionelie Bestimmung der Listen in I Chr. 1-9.-ZAW. 93, 1981, 1.

Weinberg J. P. Der.Mensch im Weltbild des Chronisten: Sein K6-rper.-OLP. 13, 1982.

Weinberg J. P. Der Mensch im Weltbild des Chronisten: Seine Psyche. — VT. 33, 1983, 3.

Weinberg J. P. «Wir» und «sie» im Weltbild des Chronisten. — Klio. 66, 1984, 1.

Weinberg J. P. Krieg und Frieden im Weltbild des Chronisten. — OLP. 16, 1985.

Weinberg J. P. Die soziale Gruppe im Weltbild des Chronisten. — ZAW. 98, 1986, 1.

Weinberg J. P. Königtum und Konigreich im Weltbild des Chronisten.-Klio. 69, 1987, 1.

Weinberg J. P. Gott im Weltbild des Chronisten: Die vom Chronisten verschwiegenen Gottesnamen. — ZAW. 100, 1988, Supplement.

Weinberg J. P. Der König im Weltbild des Chronisten. — VT. 39.1989.4.

Weinfeld M. The Covenant Grant in the Old Testament and in the Ancient Near East.-JAOS. 90, 1970.

Weinfeld M. Deuteronomy and the Deuteronomic School. Oxf., 1972.

Weinfeld M. Ancient Near Eastern Patterns in Prophetic Literature. — VT. 27, 1977, 2.

Weinfeld M. A Comparison of a Passage from the Šamaš Hymn (lines 65-78) with the Psalm 107.-AfO. 19, 1982.

Weinfeld M. The Counsel of the «Elders» to Rehoboam and its Implications. — Maarav. 3, 1982, 1.

Weinfeld M. Social and Cultic Institutions in Priestly Source Against Their Ancient Near Eastern Background. — Eigth World Congress of Jewish Studies. Jerusalem, 1983.

Weinfeld M. Divine Intervention in War in Ancient Israel and in the Ancient Near East. — History, Historiography and Interpretation. Jerusalem — Leiden, 1984.

 

[339]

 

Weinfeld M. mišpāt wěsědākā beyisrā’ēl ubē’amîm. Jerusalem, 1985.

Weippert M. «Heifiger Krieg» in Israel und Assyrien. — ZAW. 84, 1972, 4.

Welch A. C. The Work of the Chronicler. Its Purpose and its Date. L., 1938.

Welten P. Kulthohe und Jahwetempel. — ZDPV. 88, 1972, 1.

Welten P. Geschichte und Geschichtsdarstellung in den Chronikbüchern. Neukirchen — Vluyn, 1973.

Wenham G. J. The Deuteronomic Theology of the Book of Joshua. — JBL. 90, 1971, 2.

Westermann CI. Forschung am Alten Testament. München, 1974.

Westermann CI. Theologie des Alten Testaments in Grundzügen. Göttingen, 1978.

Whitley С F. The Semantic Range of Hesed.-Biblica, 62, 1981.

Wifall W. El Shaddai or El of the Field"s.-ZAW. 92, 1980, 1.

Wilamowitz-Moellendorf U. von. Greek Historical Writing and Apollo. Oxf., 1908.

Wilch J. R. Time and Event. Leiden, 1969.

Wilcke CI. Zum Geschichtsbewuβtsein im Alten Mesopotamien. — Archäologie und Geschichtsbewuβtsein. Kolioquien zur Allgemeinen und Vergleichenden Archäologie. 3. München, 1982.

Wilcoxen J. A. Some Anthropocentric Aspects of Israel"s Sacred History.-JRH, 48, 1968.

Will E., Orrieaux C. Ioudaîsmos — Hellenismos. Essai sur le judaisme judeen a l"epoque hellenistique. Nancy, 1986.

Willi Th. Die Chronik als Auslegung. Göttingen, 1972.

Willi Th. Thora in den biblischen Chronikbüchern. — Judaica. 36, 1986.

Williamson H. G. M. Israel in the Books of Chronicles. Cambridge, 1977.

Williamson H. G. M. Sources and Redaction in the Chronicler"s Genealogy of Judah.-JBL. 98, 1979, 3.

Wilsdorf H. Antike Auffassungen von den Einwirkungen der τέχυη, und der φύσιζ auf die Geschichte. — Klio. 66, 1984, 2.

Wilson R. R. Genealogy and History in the Biblical World. New Haven-London, 1977.

Wiseman D. J. Chronicles of Chaldean Kings (626-556 В. С.) in the British Museum. L., 1956.

Wiseman D. J. Nebuchadrezzar and Babylon. Oxf., 1985.

Wolff H. Anthropologic des Alten Testaments. Munchen, 1984.

Wright G. R. H. Joseph"s Grave under the Tree by the Omphalos at Shechem. — VT. 22, 1972, 4.

Wright R. V., Chadbourne R. Z. Gems and Minerals of the Bible. New York — Evanston — London, 1970.

Yeivin Sh. mehkārîm bětôlādôt уiśā’ēl we’ārsô. Tel-Aviv, 1960.

Yeivin S. Weights and Measures of &rying Standards in the Bible. — PEQ. 101, 1969.

Yeivin Sh. The Israelite Conguest of Canaan. Istanbul, 1971.

Zimmerli W.hesed im Sehrifttum von Qumran. — Hommages a Andre Duport-Sommer. P., 1971.