Обычно принимается широкое обобщение, согласно которому существует тенденция к переливу капитала из передовых стран, хорошо обеспеченных капиталом, в те страны, которые более нуждаются в дополнительном капитале. Это утверждение не всегда верно. Например, в отдельные годы существовал чистый приток капитала в США – в страну, наиболее обеспеченную капиталом. Вывоз капитала не всегда направляется в те страны, которые в наибольшей степени нуждаются в капитале: например, американский капитал в последнее время в большей мере устремляется в хорошо обеспеченные капиталом страны Европы, чем в менее развитые страны.
Существуют три фундаментальных фактора, управляющих общей тенденцией международного движения капитала. Рассмотрим сначала прямые, а не портфельные инвестиции.
1. В менее развитых странах отношение гипотетических внутренних и привлекаемых ресурсов, которые могли бы быть с выгодой использованы для накопления капитала, к национальному доходу может быть выше, чем отношение реальных внутренних сбережений к национальному доходу. Напротив, в развитых странах это соотношение будет обратным. Первую группу стран можно рассматривать как страны с недостаточным сбережением. Если в последней группе стран существует избыточное сбережение, естественно, что будет существовать поток капитала из одной группы стран в другую.
2. В прошлом накопление капитала обычно в большей степени зависело от технологических ноу-хау, чем производство потребительских товаров. Предоставление располагаемого капитала для прямых инвестиций в зарубежных странах, как правило, связано с предоставлением соответствующих технологических ноу-хау. Более богатые страны в большей степени обладают технологическими ноу-хау, чем бедные страны.
3. Более бедные страны могут испытывать недостаток эффективных рынков капитала, посредством которых совокупные сбережения страны становятся доступными для тех, кто нуждается в располагаемом капитале для формирования реального капитала. В этих странах, возможно, осуществляются сбережения, которые, в принципе, могли бы быть использованы для развития. Однако они не используются для этой цели, поскольку отсутствуют каналы, посредством которых они могли бы быть трансформированы в инвестиции. Предприниматели в передовых странах, если они находят выгодными условия для прямых инвестиций за границей, вероятно, без больших трудностей получат необходимые им денежные фонды на рынках капитала их собственных стран.
Классическая доктрина постулирует, что перелив капитала между странами будет именно таким, какой необходим, чтобы обеспечить одинаковый доход на капитал, соответствующий предельному риску в каждой стране. Этот результат будто бы обеспечивается благодаря деятельности частных предпринимателей. Допустимые риски зависят от оценки со стороны предпринимателей, инвестирующих капитал за границей, и их готовности принимать на себя риск таких инвестиций. Поэтому норма прибыли, как можно ожидать, будет более низкой в станах с чистым вывозом капитала, чем в странах, имеющих чистый ввоз капитала.
Проблема более высоких рисков, связанных с вложением капитала за рубежом, имеет два аспекта. Один из них заключается в том, что предприниматель, вероятно, не столь точно осведомлен об условиях производства за границей, как в своей стране; соответственно, существует большая вероятность ошибки при оценке рисков инвестирования капитала за границей. Второй аспект заключается в том, что во многих случаях предприниматель не испытывает доверия к стабильности политических режимов за границей, и поэтому в большей мере опасается, что его капитал может быть потерян в результате незаконной конфискации или нарушения обычных условий in situ. Этот недостаток доверия может быть вполне обоснованным. В результате вполне вероятно, что факторы риска, даже в той их части, которая является чисто психологическим явлением, сокращают международные потоки капитала ниже оптимального уровня.
Однако существуют также факторы, работающие в противоположном направлении. Возможно, что в некоторых странах, особенно слаборазвитых, существует то, что принято называть «эксплуатацией». Согласно старой ортодоксальной теории, рынок должен обеспечить равенство оплаты труда и его предельного продукта. В относительно более позднее время, мы включили в ортодоксальную теорию статики доктрину несовершенной конкуренции. В условиях, когда отсутствует совершенный рынок труда, стоимость предельного продукта единицы труда стремиться к равенству не с оплатой этой единицы, а с ее «предельной полезностью». Если стоимость предельного продукта труда возрастает, работник не обязательно получит соответствующую, повышенную плату. Задача профсоюзов – наблюдать за тем, чтобы работник получил повышенную плату. Но там, где профсоюзы слабы или вообще не существуют, вполне возможно, существует эксплуатация, и в результате этого разбухает прибыль. С точки зрения оптимального распределения полезности капитала, прибыль следует оценивать за вычетом всех элементов, связанных с эксплуатацией. Капитал может направляться за границу, чтобы получить преимущества, связанные с существующей там «дешевизной» труда. Слово «дешевизна» в этом контексте относится к заработной плате, которая низка, не потому что труд в соответствующей мере мало производителен, но единственно потому, что заработная плата ниже того уровня, который соответствует <даже> низкой производительности труда. Таким образом, тот факт, что в странах, в которых существует разная степень эксплуатации, предприниматели получают одинаковую прибыль на капитал, не свидетельствует об оптимальном распределении.
Нам могут возразить, что приток капитала в страну, в которой существует эксплуатация, делает положение трудящихся более благоприятным, чем в ином случае, и, поэтому, хотя и не обеспечивает максимальный выпуск товаров и услуг в мире в целом, будет приносить пользу, обеспечивая лучшее распределение благ.
До сих пор в этой главе мы рассматривали проблемы экономической статики. Но наша задача – изучение экономического роста. Должны ли мы ожидать, что объем накопления капитала, который предполагается при самой совершенной оценке его вероятной рентабельности, будет расти тем же темпом, каким будет расти национальный доход? Если прирост дохода получается с помощью методов производства, капиталоемкость которых остается прежней, национальный доход и накопление капитала будут расти одинаковыми темпами. В передовых странах темпы роста требуемого количества нового капитала, наиболее вероятно, будут ниже, чем темпы роста дохода, вследствие тенденции расходовать растущую долю дохода на покупку услуг. В этом случае возникает вопрос, будут ли текущие технологические улучшения становиться более (или менее) капиталоемкими. Ситуация в менее развитых странах, импортирующих иностранные ноу-хау, имеет определенные отличия. В передовых странах – во всяком случае, это можно сказать о самой развитой стране, США – природа технологического прогресса зависит от новых знаний, получаемых прикладными науками. Менее развитые страны, по большей части, внедряют в свои производственные системы технологические методы, которые уже хорошо известны. Вероятно, что эти усовершенствованные методы будут более капиталоемкими, чем примитивные методы, использовавшиеся прежде. И если внедряется растущее число новых методов, накопление капитала будет расти быстрее, чем национальный доход. В производстве их продукции будет постепенно использоваться зарубежный опыт. Это относится не только к новым предметам, покупаемым гражданами на прирост их дохода, но также к замещению старых благ: Те же, что и прежде, товары будут производиться новыми, более капитоемкими методами.
Вполне возможно, что, на определенной фазе развития, капиталоемкость прироста выпуска может быть представлена горбообразной кривой [humped curve]. Это та фаза развития, на которой создание инфраструктуры играет особенно важную роль, а именно, когда мы переходим от примитивного состояния общества к современному состоянию. Речь идет о строительстве железных дорог, электрификации, ирригации. Несомненно, что создание инфраструктуры и в дальнейшем будет составлять важную часть прироста выпуска, но не столь большую, как в период перехода от примитивных методов к современным методам транспорта и т.д.
В той мере, в какой доход в одной стране растет медленнее, чем в другой, потребность в капитале будет составлять, ceteris paribus, меньшую часть текущего дохода; еще меньшую долю дохода будут составлять желаемые сбережения. Надо полагать, что, возможно, доля желаемых сбережений будет увеличиваться, если возрастает доход. В той степени, в какой увеличение желаемых сбережений не уравновешивается уменьшением притока капитала, оно будет повышать обеспеченный темп роста. В то же время могут совершенствоваться рынки капитала, так что увеличивается доля сбережений, которые усваиваются системой производства, а не растрачиваются на покупку золота и драгоценных камней. Два названных факторы мешают относительно менее развитым (по сравнению с остальным миром) странам достичь оптимальных («естественных») темпов роста. В то же время, в менее развитых странах потребность в импортируемых ноу-хау, вероятно, будет возрастать быстрее, чем агрегированный доход, до тех пор, пока будет увеличиваться доля обрабатывающей промышленности в приросте дохода.
Мы грубо очертили некоторые элементы роста потребности в капитале. В предшествующей главе также были грубо очерчены факторы, определяющие рост импорта и экспорта некоторых широких категорий товаров. Как было показано в предыдущей главе, только в случае счастливого совпадения импорт и экспорт растут одинаковым темпом, без содействия определенной политики правительства и центрального банка, направленной на достижение равновесия импорта и экспорта. Если мы внимательно рассмотрим картину, на которой представлены характерные силы, управляющие мотивами международного движения капитала, или потребностями в таком движении, можем ли мы сделать вывод, что результатом действия этих сил явится непрерывное равновесие основного баланса[55] [basic balance] международных платежей?
Несколько слов нужно сказать относительно портфельных инвестиций. Процессы, которые протекают на национальных фондовых биржах, образно говоря, переливаются на международную арену. Потоки на национальной фондовой бирже состоят не только из инвестирования новых сбережений в предлагаемые там ценные бумаги. Значительно большее значение имеют непрерывные сдвиги денежных фондов от одних ценных бумаг к другим, и непрерывные переоценки ценных бумаг в результате действия сил спроса и предложения. Для фирм, обладающих одинаковой репутацией надежности, устанавливается примерно равное отношение между наиболее точной оценкой будущих дивидендов (которая, возможно, увеличивается с течение времени), и текущей стоимостью ценных бумаг. На бирже представлен спектр фирм различной надежности, и соответствующий ему спектр отношений между оценкой будущей прибыли и текущей стоимостью ценных бумаг. В результате стоимость акций фирмы не имеет прямого отношения в стоимости ее активов за минусом ее обязательств (не зависимо от того, оцениваются ли они в соответствии с издержками их создания в прошлом, или в соответствии с издержками их замещения).
В результате сдвигов от одних ценных бумаг к другим упомянутое выше равенство (равенство отношения между ожидаемым доходом и текущей стоимостью ценных бумаг фирм одинаковой надежности – Переводчик) распространяется на международную сферу. Суждения относительно перспектив и надежности фирм могут быть различными в разных странах. Международные потоки портфельных капиталов связаны, главным образом, с ценными бумагами крупных фирм, поскольку суждения относительно надежности малых зарубежных фирм не могут быть столь же хорошо обоснованы. Это обстоятельство аналогично препятствию, с которым сталкиваются прямые зарубежные инвестиции, и которое заключается в недостаточном знании деталей ситуации в других странах.
Чистые портфельные инвестиции в долгосрочные иностранные ценные бумаги включаются в сумму вывоза долгосрочного капитала, и наоборот – чистые долгосрочные иностранные инвестиции включаются в сумму ввоза долгосрочного капитала. И это вполне верно. Соответственно, такие инвестиции включаются в «основной баланс».
На первый взгляд, можно подумать, что, поскольку остальной мир – это более широкая сфера, чем отдельная страна, поток портфельных инвестиций из данной страны будет, как правило, больше, чем поток ввоза. Это, очевидно, ошибочный вывод, поскольку для мира, взятого в целом, агрегированные потоки ввоза должны быть равны агрегированным потокам вывоза, отражаемые в каждом отдельном счете мирового платежного баланса. Портфельные инвестиции, вывозимые из отдельной страны, должны где-то размещаться, и, следовательно, там они представлять собой ввоз инвестиций. Правильное утверждение заключается в следующем: чистый вывоз капитала осуществляется из тех стран, в которых условия инвестирования (перспективные прибыли и надежность), предоставляемые отечественными компаниями, расширяются относительно национальных сбережений в меньшей мере, чем расширяются возможности инвестирования, предоставляемые всеми компаниями в мире, относительно мировых сбережений, и наоборот.
Международный поток портфельного капитала обычно (и правильно) включается в расчет основного платежного баланса различных стран, что вполне верно. Можно ли считать вероятным, что в результате этого будет поддерживаться тенденция к равновесию основного платежного баланса?
Обычно употребляемое выражение «основной платежный баланс» определяется как часть баланса, включающая счета текущих операций и счета долгосрочного капитала. Понятие «основной баланс», которое нужно нам для нашего анализа, должно также включать часть движения краткосрочного капитала, а именно, такое его движение, которое, так сказать, является следствием внешней торговли и долгосрочных, прямых инвестиций. Материнская фирма может ссужать за границу дополнительный работающий капитал: фирмы, ведущие торговлю, могут нуждаться в ликвидных фондах в различных местах, где они ведут свое дело. Несомненно, каждый из этих денежных остатков в отдельности время от времени может увеличиваться или уменьшаться. Но если общее агрегирование таких остатков, предоставленных в ссуду резидентами страны A фирмам, оперирующим в стране B, увеличивается год от года, прирост этих остатков должен включаться в понятие «основной баланс» в том смысле, в каком это понятие необходимо для целей нашего анализа.
Существуют другие виды движения краткосрочного капитала, которые не следует включать в состав основного баланса. Эти виды движения капитала можно подразделить на две категории: полезные и нежелательные. Полезными являются те из них, которые уравновешивают сезонные колебания платежей или другие временные нарушения. Они должны исправляться должным образом. Они могут быть мотивированы текущим уровнем валютных курсов, при неизменном паритете покупательной способности. Например, фирма, ведущая торговлю, и предусматривающая потребность в фунтах стерлингов на какую-нибудь дату в будущем, может, в определенных пределах, получить выгоду от текущей котировки фунтов стерлингов. Допустим, что в настоящее время фунты котируются относительно низко. Тогда фирма, планирующая использовать фунты стерлингов в будущем, может купить их в настоящий момент, с поставкой немедленно (сделки спот) или в будущем (форвардные сделки). Когда фирма должным образом выполнит свои обязательства, эта краткосрочная задолженность перед Великобританией будет погашена.
В состав широкой категории полезных движений капитала следует, как правило, включать передачу ликвидных фондов, предназначенных для того, чтобы получить выгоду от различий в уровне краткосрочных ставок процента между различными странами. Банк Англии может поднять свою процентную ставку, точно настолько, чтобы на определенное время привлечь краткосрочные фонды. Движение таких фондов в Соединенное королевство, очевидно, не следует включать в основной баланс Великобритании. Напротив, это является методом, с помощью которого финансируются временные нарушения равновесия платежного баланса Соединенного королевства. С точки зрения Банка Англии это движение фондов, очевидно, является полезным. Конечно, другие страны, возможно, будут недовольны Банком Англии за то, что он, в определенных обстоятельствах, повышает свою процентную ставку. Эти страны будут рассматривать последовавшее затем движение фондов в Англию как определенно неблагоприятное. Это может быть симптомом постоянного отсутствия согласия между странами относительно того, какие меры следует принимать для решения возникающих частных проблем.
Существует, однако, более важная проблема. Банк Англии может повысить ставку процента по своим операциям не для того, чтобы привлечь иностранные фонды, но в связи с некоторыми проблемами внутренней экономики; тогда в качестве «нагрузки» к решению этих проблем можно получить приток фондов из-за границы. В таком случае международное движение капитала было бы нежелательным для обеих сторон. Это подводит нас к более глубокому вопросу об адекватности доступных орудий регулирования экономики задаче достижения всех целей политики и об отсутствии хорошо обоснованной и согласованной теории соответствующего использования инструментов экономической политики. Отсутствие такой теории представляет собой не лучшее условие для самой экономической динамики.
Наиболее значительные примеры неблагоприятного движения краткосрочного капитала представляют собой покупка иностранной валюты, осуществляемая из-за того, что покупатели валюты уверены, что котировка данной валюты должна, со временем, повыситься, и продажа валюты, вызванная уверенностью, что котировка этой валюты будет снижаться. В некоторых случаях эта уверенность может быть оправданной. В этой связи мы снова должны рассмотреть два разных случая. В первом возможном случае, действительно, с течением времени, должна произойти ревальвация данной валюты. Некоторые могут заходить даже так далеко, чтобы думать, что такое антиципирующее движение фондов полезно, потому что оно подталкивает неповоротливые власти к более быстрым действиям. Однако такое мнение неприемлемо. Правильно построенная система экономической политики должна управляться теми, кто за нее отвечает; их не должны со всех сторон подталкивать посторонние, не несущие никакой ответственности.
Другой возможный случай заключается в следующем: ревальвация валюты не вызывается каким-либо фундаментальным нарушением равновесия, но власти вынуждаются к ревальвации самим движением (возможно, массированным) денежных фондов. Частным вариантом этого случая является ситуация, когда ревальвация была продуманной и правильной, но была более значительной, чем следовало бы в соответствии с верными критериями, чтобы убедить остальной мир, что в скором времени за ней не последует другая, подобная ревальвация. Все такие движения капитала являются вредными. Конечно, они не должны включаться в оценку основного баланса данной страны.
Движение краткосрочного капитала в результате предвосхищения вероятного или возможного изменения валютного курса часто называют движением «спекулятивного» капитала. Хотя некоторое спекулятивное движение капитала действительно возможно, особенно когда ситуация приближается к кризисной точке, следует подчеркнуть, что большая часть этого движения капитала вызывается не спекулятивным мотивом, а мотивом предосторожности, которым руководствуются добросовестные и благонамеренные консультанты, когда они стремятся уберечь от потерь тех, кто у них консультируется или нанимает их. Верно, что последствия этих движений капитала могут быть вредными. Но в этом виноваты не консультанты, виновата сама система.
Без сомнения, было бы очень трудно дать статистическую оценку, какую часть движения краткосрочного капитала в нормальное время было бы правильно включать в состав «основного баланса», и какая часть этого движения является следствием несбалансированности платежей с внешним миром.
После включения в основной платежный баланс той части движения краткосрочного капитала, которую следует в него включать, у нас все еще нет уверенности, что различные и противоположно действующие факторы будут устанавливать равновесие баланса, или хотя бы вызывать движение к этому равновесию.
Что произойдет затем? При фиксированном валютном курсе резервы, в зависимости от обстоятельств, будут расти или снижаться. При регулируемом или плавающем курсе в зависимости от обстоятельств изменяться будут валютные курсы. Рассмотрим первый из этих альтернативных вариантов.
Если основной баланс благоприятен, резервы будут увеличиваться, и внутреннее предложение денег также будет увеличиваться на абсолютную величину, равную приросту резервов. Власти, наблюдая за развитием ситуации во внутренней экономике, могут принять решение тем или иным образом уравновесить этот прирост денежного предложения. В этом случае платежный баланс с остальным миром может и далее беспрепятственно улучшаться[56]. В ином случае власти могут предпочесть другую альтернативу: допустить увеличение денежного предложения, и действительно увеличить денежное предложение в достаточной степени, чтобы поддерживать существовавшую до этого пропорцию между денежным предложением и резервами. Этот выбор будет способствовать постепенному восстановлению равновесия платежного баланса.
Если первоначально существовала неполная занятость, что вполне возможно, все цели денежной политики будут находиться в счастливой гармонии. Легкость получения денег [easy money] будет увеличивать активность внутренней экономики, и в то же время, способствовать движению платежного баланса к равновесию. Благодаря «легко доступным деньгам» тенденция к равновесию будет распространяться, как на торговый баланс, так и на счета операций с долгосрочным капиталом. «Доступные деньги» будут оказывать некоторое, хотя и не пропорциональное, воздействие на снижение доходности долгосрочных внутренних активов, что заставит инвесторов искать несколько лучшие возможности для инвестиций по всему миру.
Но если в исходном положении существовала полная занятость – и не существует причин, почему этого не может быть – увеличение доступности денег будет приводить к раздуванию инфляции спроса. Соответственно, власти, возможно, не решаться использовать такую политику. В таком случае, что они могут предпринять для исправления неравновесного платежного баланса? Вероятно, ничего. Страны, имеющие отрицательный платежный баланс, не обладают счастливой свободой такого выбора.
В случае отрицательного (пассивного) платежного баланса необходимо не компенсировать сокращение денежного предложения, но, возможно, даже усилить это сокращение. Если в исходном состоянии происходила инфляция спроса, сокращение предложения денег было бы полезно с обеих точек зрения (и для противодействия инфляции спроса, и для движения к равновесию платежного баланса – Переводчик). Однако если первоначально существовала неполная занятость, или даже была только что достигнута полная занятость, сжатие денежного предложения приведет к безработице. В этом заключается конфликт целей денежной политики.
Профессор Манделл предложил схему, согласно которой мы должны отказаться от такой системы, когда в одну карету запрягаются две лошади, а именно, монетарная и финансовая политика, причем, и та и другая политика одновременно, либо подхлестывается, либо сдерживается. В этих условиях невозможно подхлестывать одну лошадь, и сдерживать другую. Вместо этого он предлагает использовать финансовую политику для достижения полной занятости, избегая при этом инфляции спроса во внутренней экономике, тогда как монетарная политика должна использоваться для обеспечения равновесия платежного баланса с внешним миром. Казалось бы, это должно повлечь за собой поддержание равновесия платежного баланса с помощью соответствующего движения капитала в страну или из страны под воздействием монетарной политики, другими словами, под воздействием уровня ставок процента. Если высокая ставка процента вызывает тенденцию к подавлению внутренней деловой активности, это, согласно системе Манделла, должно уравновешиваться более интенсивным использованием рычагов финансовой политики, и наоборот. Эта схема не включает корректировку статей платежного баланса, отражающих внешнюю торговлю, поскольку, согласно этой схеме, финансовая политика должна поддерживать внутреннюю деловую активность на уровне полной занятости, и поэтому не приводит к какому-либо уменьшению спроса на импорт, и, если раскручивается спираль заработная плата – цены, – не оказывает на нее никакого воздействия. Соответственно, в том, что касается платежного баланса с внешним миром, Манделл в предложенной им схеме, полностью полагается на внутреннюю монетарную политику, регулирующую приток или отток капитала.
Эта схема сомнительна в двух отношениях. Во-первых, некоторые страны, особенно менее развитые, не располагают настолько хорошо организованными рынками долгосрочного или краткосрочного капитала, чтобы обеспечить привлечение капитал в страну, или вызвать его отток из страны. Во-вторых, вряд ли приемлемо допущение, привязывающее движение капитала в страну или из страны к состоянию текущих статей ее платежного баланса. Действительно ли это верное допущение?
Этот вопрос заставляет нас стать на более широкую почву. Возможны случаи, когда монетарная и финансовая политика не могут, сами по себе, обеспечить достижение, как полной занятости внутри страны, так и равновесия платежного баланса с внешним миром. В то же время, гибкие валютные курсы, сами по себе, не могут обеспечить выравнивание платежного баланса в силу недостаточной эластичности <по ценам> внутреннего спроса на импорт и внешнего спроса – на отечественные продукты. Кроме того, если использование плавающих валютных курсов ограничено практическими трудностями, мы вынуждены обдумать некоторые <меры> прямого вмешательства в свободное течение международной торговли или в свободное движение капитала.
Когда возможность таких ситуаций осознана, обычно полагают, что ограничение международного движения капитала следует предпочесть ограничениям международной торговли. Почему? Какая логика стоит за утверждением, что свободное движение капитала не столь важно, как свобода внешней торговли? Судя по работам экспертов, это утверждение является просто догмой, подобной той догме, которую навязывала инквизиция.
С моей точки зрения, существует оптимальный международный поток капитала, который, как я сейчас разъясню, не всегда, и даже не в большинстве случаев тождественен с тем потоком, который действительно осуществляется в условиях свободного движения капитала между странами. (Но не существует ли также некоторых обоснованных ограничений абсолютной свободы внешней торговли, аргументом в пользу которых служит незрелость отечественной промышленности, как полагали Гамильтон и Лист, и как подтвердил великий фритредер Джон Стюарт Милль?) Утверждение, согласно которому для того, чтобы достичь оптимального международного движения капитала, можно использовать ограничения (или возможно, субсидии), является чем-то совершенно отличающимся от утверждения, что международный поток капитала должен регулироваться таким образом, чтобы достичь равновесия платежного баланса в целом (включая счета текущих операций и счета операций с капиталом – Переводчик). Напротив, международная торговля, согласно последнему утверждению, должна оставаться полностью свободной. Надо полагать, что, если благосостояние общества действительно возрастает благодаря данному потоку капитала, величина этого выигрыша должна, вероятно, быть большей, чем тот выигрыш, который теряется в результате некоторого сокращения международной торговли.
В статьях соглашения о Международном валютном фонде свободе торговли отдается приоритет по сравнению со свободой движения капитала. Возможно, отчасти, это объясняется влиянием Кейнса, но я не располагаю прямым доказательством, что это именно так. Кейнс долгое время относился отрицательно к международным инвестициям как таковым. Он с глубокой подозрительностью относился к американскому плану, результатом которого явилось создание Мирового банка[57]. Только находясь на корабле, который вез его на конференцию в Бреттон-Вудс, он смягчил свою позицию, и затем, в своем истинном стиле, выступил с памятной защитой своей позиции на прелиминарной конференции в Атлантик Сити.
Когда в шестидесятых годах США испытывали продолжительные трудности со своим платежным балансом, они ввели в действие налог, выравнивающий доход на вывозимый капитал и доход на капитал, инвестируемый внутри страны – Interest Equalization Tax. Позднее президент Джонсон своим решением, которое впоследствии получило санкцию законодателей, ввел прямые ограничения на вывоз капитала. Почему не была рассмотрено в первую очередь возможность некоторого ограничения импорта товаров? Конечно, если бы, согласно некоторым критериям, США экспортировали слишком много капитала по сравнению с тем вывозом капитала, который соответствует оптимуму благосостояния, следовало бы ввести ограничения, независимо от того, существовал бы или нет дефицит платежного баланса. Если ограничения были необходимы, должны ли они распространяться в первую очередь на движение капитала, или на торговлю – этот вопрос нужно считать открытым. Его решение зависит от обстоятельств в каждом конкретном случае.
Это подводит нас к фундаментально важному моменту в нашем анализе. В чистой теории роста я подчеркивал, что исходные аксиомы относятся к взаимному состоянию различных темпов роста в некоторый момент времени. Эти темпы управляются определенными фундаментальными детерминантами, включающими наилучшие оценки перспектив в этот момент времени. Конечно, могут произойти, важные, не ожидавшиеся события, и они действительно постоянно происходят. Эти события, когда они случаются, вызывают необходимость переоценки действия фундаментальных детерминантов, и пересмотра различных темпов роста. Понятие устойчивого темпа роста подразумевает, что прошлое принимается во внимание наравне с будущим. Если в прошлом, внутри соответствующего горизонта времени, происходили изменения, они детерминируют темпы роста в настоящем, отличные от тех темпов, которые могли бы быть, если бы они определялись исключительно фундаментальными факторами, действующими в настоящее время.
Когда в этом контексте мы обращается к платежному балансу с остальным миром, инвестиции в зарубежных странах следует рассматривать как благоприятные статьи платежного баланса. Это противоречит статичному анализу, в котором мы принимаем чистый текущий вывоз капитала как неблагоприятную статью платежного баланса, хотя, в другой части платежного баланса мы, в то же время, указываем чистые проценты и чистые дивиденды на инвестиции за границей, осуществленные в прошлом, как на благоприятные статьи. Если в данном году страна прекратила инвестировать капитал за границей, ее базисный баланс будет лучше, чем в том случае, когда она продолжала бы осуществлять эти инвестиции. В динамике мы должны рассматривать события в текущем году в связи с длительными процессами. За десятилетний период (возможно, что этот период будет длиннее, но вероятнее, что он будет короче) проценты и прибыль, полученные от иностранных инвестиций, превышают вывоз капитала. Таким образом, страна, которая регулярно инвестирует за границей 200 млн фунтов в год, (или сумму, возрастающую в постоянном темпе), будет иметь более благоприятный платежный баланс, чем страна, которая инвестирует ежегодно только 100 млн фунтов стерлингов. Рассуждая подобным образом, сумму заимствований за границей следует рассматривать как неблагоприятную статью (платежного баланса). Менее развитые страны, имеющие проблемы с платежным балансом, абсолютно правы, если они ограничивают (дословно: не приветствуют) приток иностранного капитала.
В статике обычно проводится различие между краткосрочным и долгосрочным эффектом. В динамике это различие исчезает, потому что мы имеем дело с непрерывным процессом. Долгосрочный эффект сказывается в каждый текущий момент времени.
Опыт Америки представляет собой хорошую иллюстрацию того, что экспорт капитала является благоприятной статьей платежного баланса с остальным миром, как видно из приведенных ниже данных.
| Млн долларов | 1950 | 1970 | |
| 1 | Проценты и прибыль на инвестиции за границей | 1593 | 9601 |
| 2 | Экспорт капитала | 1265 | 6529 |
| 3 | Чистый эффект для базисного баланса: превышение (1) над (2) | +328 | +3072 |
Очевидно, что экспорт капитала является фактором, способствующим улучшению платежного баланса США с остальным миром. Именно этого следует ожидать, исходя из экономического анализа. Тем не менее, когда в США длительное время сохранялся дефицит платежного баланса, как президент Кеннеди, так и президент Джонсон, полагали, что правильной оздоровительной мерой было ограничение экспорта капитала. Меры, ограничивающие экспорт капитала, являются, в действительности, недостаточным средством, чтобы решить проблемы платежного баланса Соединенных Штатов на коротком отрезке времени. Здесь не место анализировать сложные проблемы, возникающие при рассмотрении постоянного дефицита платежного баланса США. Однако весьма вероятно, что, начиная с 1971 года, платежный баланс США мог быть лучше, если бы Кеннеди и Джонсон не накладывали ограничений на экспорт капитала. Весьма удивительно, что в 1960-х годах самая богатая и наиболее опытная страна в мире, столкнувшись с дефицитом платежного баланса, находила правильным рассматривать исключительно краткосрочный период. Соединенные Штаты приняли меры, которые временно были полезны, но на длинном отрезке времени были близки к тому, чтобы вызвать отрицательный эффект. Итак, неужели богатейшая и наиболее мудрая страна в мире, вплоть до наших дней, сталкиваясь с проблемами платежного баланса, принимает во внимание только текущее состояние (дословно: не отрывает глаз от текущего состояния)? Неужели она понимает только экономическую статику, но не экономическую динамику? Возможно, на самом деле, есть страны, более мудрые, хотя и более бедные, чем США, например, Индия. Их неблагоприятное отношение к притоку иностранного капитала отчасти можно объяснить национализмом, но они также понимают, что приток иностранного капитала будет обострять проблемы их платежного баланса. Сказанное не подразумевает, что индийцы обладают большей силой разума, чем американцы, хотя возможно, что это так; суть дела в том, что бедность обостряет ум.
К тому времени, когда Кеннеди и Джонсон принимали свои меры <по ограничению вывоза капитала>, Америка в течение длительного периода (с конца 1957 года) имела дефицит платежного баланса. Пришло время принять оздоровительные меры. Но когда эти меры были, в конце концов, приняты, их следовало нацелить на долгосрочный, а не на немедленный эффект. Некоторые могут, в качестве контраргумента, указать на то, что американцы должны были предпринять что-либо, вызывающее быстрый эффект, поскольку их резервы слишком быстро истощались. Это возвращает нас к необходимости иметь большие (ударение на первом слоге) резервы средств урегулирования международных платежей. В 1969 году мировые резервы относительно объема международной торговли составляли менее трети от предвоенного уровня, хотя в то время они не рассматривались как избыточные. Их абсолютная величина выросла по сравнению с предвоенным временем всего на 40% – на очень небольшую величину. В небольшой степени этот рост был обусловлен выпуском СДР[58], и в решающей степени – переходом долларов от частных владельцев к центральным банкам разных стран вследствие растущего, вполне обоснованного недоверия к доллару.
В результате действия случайных причин, часто должно пройти некоторое время, прежде чем длительный дефицит (или избыток) платежного баланса будет воспринят как надежный сигнал для принятия фундаментальных мер для его устранения. Если страна находится в состоянии фундаментального дефицита, и если власти полагают, что подходящий путь оздоровления заключается в том, чтобы воздействовать скорее на перелив капитала, чем на течение торговли, тогда подходящей мерой должно явиться поощрение вывоза капитала. Улучшение платежного баланса сочетается с большим вывозом капитала. Верно, что если в определенный момент времени возникли некоторые отклонения от равновесия платежного баланса, в период, непосредственно следующий за этим моментом, увеличение вывоза капитала приведет к усилению неравновесия. Но когда власти найдут нужным изменить фундаментальные детерминанты, они должны принять во внимание темпы роста, – в частности, темпы роста экспорта, импорта, доходности капитала и т.д., – а не только немедленный, краткосрочный статичный эффект. Допустим, что страна, испытывающая длительный дефицит платежного баланса, решает, что следует искать оздоровительное средство в воздействии на поток капитала, а именно, в увеличении вывоза капитала. Тогда она должна иметь достаточное количество резервов, чтобы пережить, скажем, десятилетний период, в течение которого увеличение вывоза капитала будет ухудшать основной баланс, в ожидании его конечного эффекта, который будет улучшать этот баланс.
Как было показано выше, если во внимание принят верный временной горизонт, и при достаточности резервов, американские власти, с точки зрения их собственного платежного баланса, – проблемы которого до сих пор (1971) не решены, – должны поощрять рост инвестиций за границей, осуществляемых американскими гражданами. Отсюда не следует, что поощрение вывоза капитала властями США будет способствовать росту благосостояния в мире в целом. Эта проблема требует более широкого подхода.
По аналогичным причинам потенциальные импортеры иностранного капитала, особенно менее развитые страны, должны во многих случаях быть достаточно осмотрительными, чтобы не поощрять ввоз капитала. Это не относится к производителям нефти, которые имеют высокое и растущее активное сальдо торгового баланса. Как можно ожидать, они способны легко покрыть возрастающие выплаты прибыли, переводимой за границу, за счет активного сальдо своего торгового баланса, которое, благодаря растущему экспорту нефти, увеличивается еще в большей степени. Страны, чьи запасы нефти близки к истощению, должны проявлять осторожность, но часто это лишь кажется, будто бы запасы нефти близки к истощению.
Соединенное Королевство в период между 1850 годом и началом Первой мировой войны была единственным в своем роде примером благотворной гармонии, и, как часто подчеркивал Губерт Гендерсон [Hubert Henderson], было бы ошибкой, если бы другие страны рассматривали ее опыт как прецедент, который можно повторить. Вывоз капитала из Великобритании был высок и постоянно возрастал; перед 1914 годом он был близок к 10% национального дохода. Я полагаю, что этот уровень вывоза капитала вполне можно принять в качестве мирового рекорда во все времена. Он был определенно выше, чем тот уровень вывоза капитала, которого в недавнее время достигли американцы. Тем не менее, доход от инвестиций за границей рос быстрее, чем сами эти инвестиции. В то же время происходил быстрый рост населения Британии, и сильно повышалась производительность труда в расчете на одного работника. Все это должно рассматриваться в сочетании с убывающей доходностью внутреннего производства продовольствия на нашем небольшом острове, и тем фактом, что большая часть населения, которая в 1850 году была еще чрезвычайно бедна, по мере увеличения своего дохода возрастающую его часть тратила на продукты питания. Соответственно, быстро увеличивался импорт продовольствия. Производительность сельского хозяйства в Британии в этот период значительно повышалась, хотя не так быстро, как в период после Второй мировой войны, и, во всяком случае, недостаточно, чтобы удовлетворить растущие потребности населения в продуктах питания. В результате достигалось равновесие между растущим доходом от инвестиций за границей (превышающим растущую величину ежегодных инвестиций) и возрастающей потребностью в импорте. Нужно учесть и другую сторону дела: инвестиции Соединенного Королевства по большей части направлялись в США и Аргентину, которые были крупными экспортерами продовольствия, так что они могли покрыть чистые выплаты доходов на капитал, импортированный из Великобритании, за счет растущего экспорта в Соединенное Королевство. Из Великобритании осуществлялся также значительный экспорт капитала в континентальную Европу. Экспорт капитала в страны Британского Содружества начался несколько позднее, но и здесь существовала счастливая гармония, поскольку из Содружества поступала растущая доля британского импорта продовольствия. Не следует думать, что такая счастливая гармония между возможностями богатой страны экспортировать капитал и устойчивой тенденцией роста ее потребности в импорте является общей нормой. В более поздние времена эта гармония могла дать трещину, неблагоприятную для остального мира, если бы Британии не пришлось продать так много своих зарубежных активов, чтобы финансировать две мировые войны.
Ввоз капитала в страну с недостаточными сбережениями может увеличить национальный доход на некоторую величину, из которой следует вычесть то, что должно быть выплачено иностранным капиталистам в форме процентов и дивидендов; действительно, можно ожидать, что, как правило, так и будет. Однако платежный баланс с остальным миром также должен быть принят во внимание. Для стран, имеющих значительный и, возможно, растущий избыток по счету торгового баланса, (например, для упомянутых выше стран, экспортирующих нефть) здесь нет проблем. Но не все страны с недостаточными сбережениями находятся в таком положении. Некоторые страны, если они поощряют привлечение иностранного капитала, вынуждены отдавать растущую часть своего выпуска для того, чтобы обеспечить более благоприятный торговый баланс с остальным миром. Какие мотивы, воздействующие на производителей и продавцов, обеспечивают этот результат, т.е. улучшение торгового баланса? Согласно устаревшей доктрине, власти должны использовать мотив внутренней дефляции, а именно, сокращение внутреннего спроса, заставляющее потенциальных экспортеров искать внешние рынки для излишка своих товаров, а граждан, доходы которых снизились в результате дефляции, – меньше покупать импортных товаров. Тогда правомерно поставить вопрос: будет ли чистый прирост внутреннего дохода, вызванный притоком иностранного капитала, больше или меньше потерь дохода, вызванных уменьшением занятости во внутренней экономике. В данном случае не существует априорно верного ответа. Необходимы эмпирические исследования.
Более современная ортодоксальная теория считает девальвацию лучшим методом для исправления торгового баланса. Она обычно влечет за собой потери, связанные с ухудшением коэффициента торговли. Кроме того, существует эмпирическая проблема оценки величины этих потерь по сравнению с приростом производства, вызванным ввозом капитала. Чем большая доля выпуска данной страны продается за границу, тем больше вероятность чистых потерь. Все зависит от эластичности предложения и спроса. В случае, когда экспорт данной страны состоит, по большей части, из сырых материалов или продовольствия, цены на которые определяются мировым рынком, эластичность внешнего спроса может, временами, быть почти неограниченной, но эластичность предложения может быть низкой. Производители, вероятно, окажутся неспособными значительно увеличить свой выпуск в ответ на повышение внутренних цен. Внешний спрос не обладает столь высокой эластичностью, если рассматриваемая страна является важным поставщиком на мировой рынок какого-либо товара, составляющего большую часть ее экспорта. Ценовая эластичность ее спроса на импортные товары может быть низкой, в той степени, в какой ее импорт состоит из капитальных благ, не производимых внутри страны. Неэластичным может быть также спрос на потребительские блага, если народ этой страны, чей доход превысил минимум средств существования, при переходе к более высокому уровню дохода рассматривает их как «необходимые», и которые также, возможно, не производятся в данной стране. Следует считаться с тем фактом, что девальвация в некоторых случаях не может исправить платежный баланс. Что тогда? Экспорт можно субсидировать, и это оправдано в некоторых случаях, например, в Латинской Америке, но это не принесет большой пользы, если низка эластичность предложения. Наиболее действенным средством могут быть широко применяемые, хотя и осуждаемые прямые ограничения импорта.
Вопрос заключается в том, как уравновесить потери, связанные с предельной доходностью участия в международном разделении труда, и потери, вызванные (в случае использования девальвации как средства исправления платежного баланса) ухудшением коэффициента внешней торговли. И, кроме того, существует проблема, как уравновесить потери, вызванные действием каждого из этих факторов, и потери, которые должны быть результатом ограничения ввоза капитала и, следствие этого, ограничение внутреннего производства.
Далее, можно поставить вопрос следующим образом: почему страны, импортирующие капитал, не могут осуществить собственные сбережения, необходимые для развития в максимально возможном темпе? Ответ на этот вопрос нужно, как и в прежних случаях, подразделить на две части. Во-первых, увеличение сбережений в бедной стране – весьма болезненный процесс. Во-вторых, импорт капитала обычно связан с получением ноу-хау. Бедные страны могут, при крайней нужде, обеспечить себя относительно большими сбережениями, но они не могут сами обеспечить себя лучшими технологиями, которые приносит с собой импортируемый капитал.
Если какая-либо экономика достигла устойчивого роста в соответствии с естественным темпом, сбережения больше не представляет проблемы. На каждой стадии роста сберегается определенная часть прироста дохода, так что доход и капитал растут гармонично. Минимально приемлемая норма дохода на капитал определяется формулой оптимальной ставки процента, как мы установили на странице 104. Оптимальная ставка процента, в свою очередь, определяется степенью капиталоемкости выбираемых методов производства. Естественный рост ограничен максимально возможным темпом увеличения квалифицированного персонала, включая подготовленных предпринимателей. Узким место могут быть соответствующие технологии (ноу-хау); некоторые из них, вероятно, могут быть импортированы. Важным фактором, ограничивающим естественный рост, может быть неопределенность относительно будущего. В менее развитой стране, в которой труд большой части жителей производит лишь средства существования, их возможности могут быть слишком ограничены, чтобы достичь такого уровня производства, который в ином случае был бы достижим. Рыночная и транспортная инфраструктура также может быть недостаточно развита.
Тогда что-то должно произойти, чтобы вызвать прорыв. Это может быть политическая революция, или, по меньшей мере, приход к власти тех, кто стремится привести жизнь в движение. Это должно повлечь за собой изменение кривой роста. В течение времени, которого потребует это изменение – или, возможно, в течение периода, следующего за этим изменением – потребность в капитале может быть выше нормы. Чтобы получить соответствующую величину сбережений, возможно, будет необходимо сократить потребление. В условиях нормального прогрессивного продвижения общества, требуемые сбережения получаются благодаря тому, что люди откладывают определенную часть своих доходов. Они будут откладывать определенную часть своего обычного дохода и определенную часть прироста дохода. В этих условиях нет необходимости ограничивать их расходы. Напротив, расходы будут повышаться, поскольку люди будут сберегать только часть прироста своего дохода, а остальной прирост дохода они могут использовать для увеличения своих расходов. Таким образом, возможен одновременный и гармоничный рост, как потребления, так и капитала. Но когда темп развития повышается, формула оптимальной нормы сбережения может временно вызвать сокращение потребления.
Идея замораживания уровня потребления должна быть рассмотрена достаточно внимательно. Может возникнуть асимметрия в убывающей полезности кривой дохода. В этой связи мы можем рассмотреть доходы, равные x и x +1 фунтов стерлингов соответственно. Некто в данный момент времени может быть счастлив, получая доход, равный x фунтов и с удовлетворением ожидать его повышения в перспективе до x + 1 фунтов. Но допустим, что этот человек уже имеет удовольствие получать доход, равный x +1 фунтов, и ему говорят, что его доход должен быть сокращен и составит всего лишь x фунтов. Неудовольствие, вызванное такой перспективой, может быть значительно больше, чем удовольствие, которое в предшествующем примере вызывалось ростом дохода от x до x + 1 фунтов. Перспектива иметь лучшее питание и одежду очень приятна. Если человеку говорят, что прирост дохода должен быть урезан или отсрочен, это, так сказать, не разобьет его сердце. Но если человек в течение нескольких лет наслаждался более высоким стандартом жизни, и ему сказали, что он должен вернуться к диете бедняка и поношенной одежде прежних времен, это, действительно, очень сильно его огорчит.
Михаил Калецкий рассматривает эту проблему в своей замечательной работе Введение в теорию роста социалистической экономики (Introduction to the Theory of Growth in a Socialist Economy) Он не использует понятие полезность дохода. Это понятие он устраняет (есть ли у нас основания сказать «устранял» вместо «устраняет»?) в силу своей социалистической идеологии. Вместо понятия полезность дохода он использует понятие кривая решений правительства. В какой степени текущее потребление должно приноситься в жертву ради более высокого темпа роста, – это, согласно Калецкому, должно определяться волевыми решениями центрального правительства. Он постулирует, что правительство не должно осуществлять наращивание капитала темпом, который действительно требует временного снижения потребления. Далее, он говорит, что в переходный период [interim period, дословно – в промежуточный период] правительство должно снизить накопление капитала до такого уровня, который делает возможным некоторый рост потребления, хотя не столь большой, какой мог быть, если бы не было повышающего сдвига в формировании капитала. Его аргументация строится в понятиях самодостаточной экономики.
Может ли ввоз капитала в менее развитые страны способствовать решению проблемы накопления капитала? По этому поводу приводятся два противоположных аргумента. С одной стороны, импорт иностранного капитала должен рассматриваться как отрицательная статья платежного баланса. Для всех стран, имеющих отрицательный платежный баланс в настоящее время или в перспективе, этот аргумент должен быть весьма весомым. Различные методы корректировки платежного баланса с остальным миром, вероятно, уменьшают рост дохода, по сравнению с тем, каким потенциально мог быть этот рост. С другой стороны, ввоз иностранного капитала может повысить накопление капитала в стране по сравнению с тем уровнем, который мог быть достигнут без временного снижения жизненного стандарта в странах – получателях иностранного капитала.
Первый из этих аргументов следует подчеркнуть сильнее, потому что в умах экономистов – экспертов и комментаторов – он занимает значительно меньше места. Ввоз иностранного капитала, который допустили те или иные страны, должен вызывать у них беспокойство (особенно, если речь идет о слаборазвитых странах), если они не располагают легко достижимым и поддерживаемым (предпочтительно – растущим) активным сальдо торгового баланса. Передовые страны склонны рассматривать ограничения на ввоз капитала в слаборазвитых странах, как симптом национализма. Более вероятно, что в большинстве случаев эти ограничения осуществляются на основе разумных экономических соображений. Менее развитые страны, действительно, должны быть очень осторожны в том, что касается приемлемых для них размеров ввоза иностранного капитала. Можно допустить некоторое исключение в период перехода от примитивной экономики к современной, особенно для помощи в создании инфраструктуры. Страны – импортеры капитала должны понимать, что разрешение следует давать на ввоз ограниченного количества иностранного капитала и на очень короткое время. Некоторые фирмы, включая многонациональные корпорации, начинают инвестировать в менее развитые страны, имея в виду со временем расширить свои операции. В ответ на это страны, импортирующие капитал, должны вывешивать плакат, на котором ясно написано слово НЕТ.
То, в чем больше всего нуждаются менее развитые страны – это приток ноу-хау. Иностранный капитал приносит их с собой и распространяет на территории этих стран. И это способствует их успешному развитию. Действительно, импорт ноу-хау – это то, в чем они более всего нуждаются. Это, возможно, хорошая идея для менее развитых стран: принять закон, согласно которому эти страны будут разрешать ввоз иностранного капитала только при условии, что все ноу-хау, используемые иностранным капиталом в своих операциях, должны быть доступны потенциальным внутренним производителям, либо всем, либо только тем, кто получил сертификат от правительства. Этот закон должен распространяться на ноу-хау, независимо от того, используются ли они в менее развитых странах, о которых идет речь, или же в странах происхождения этого капитала.
«Помощь», конечно, должна всецело приветствоваться. Таковы, по-видимому, беспроцентные займы, погашение которых предполагается через длительный срок. Приемлемый срок погашения займов зависит от платежного баланса данной страны. Двадцать лет можно считать скорее коротким сроком. К низкопроцентным займам нужно относиться с большой осторожностью, особенно, если ставка процента по этим займам являются низкой лишь по сравнению с очень высокими (по историческим меркам) ставками процента, преобладающими в текущий период. С учетом рисков, я бы предложил рассматривать в качестве «низкой» ставки ставку, не превышающую двух процентов. С точки зрения обремененности развивающихся стран внешней задолженностью, не имеет значения, как соотносится ставка процента, назначаемая национальными или международными агентствами, призванными помочь менее развитым странам, и ставка процента на мировых финансовых рынках.
«Благодетели», предполагаемые или действительные, имеют, и должны иметь некоторое влияние на то, что действительно делают те, кто находится у власти в странах – получателях капитала. Крайне важно, чтобы идеи благодетелей управлялись четким, а не вялым мышлением. Они, по-видимому, верят, что это – прекрасная вещь для богатых стран – делать большие прямые инвестиции в менее развитых странах или предоставлять им займы. Передовые страны соперничают друг с другом в том, чтобы привлечь внимание к благотворительности, которую они осуществляют в этом аспекте. Благодетели не принимают в расчет, что инвестиции капитала в менее развитые страны, превышающие определенную ограниченную величину, на длинном отрезке времени могут нанести ущерб их интересам. Еретик Карл Маркс понимал это очень хорошо.
На чем благотворители должны действительно сосредоточить свое внимание – это передача ноу-хау странам, которые испытывают в них нужду. Местное население может извлечь некоторую пользу из деятельности многонациональных корпораций или других прямых инвесторов. Я не могу количественно оценить, какую именно выгоду может получить местное население, но я уверен, что передача новых технологий в настоящее время значительно меньше того, в чем нуждаются страны-получатели для их оптимального развития. Благотворители должны уделять больше внимания деятельности международных или национальных агентств, чтобы обеспечить распространение ноу-хау в большем масштабе среди тех, кто в этом нуждается. В определенной мере это может быть сделано с помощью персонала, которым располагают агентства, но большее значение имели бы субсидии на экспорт ноу-хау.
Конечно, ноу-хау можно купить. Здесь мы переходим к другому примеру «конфликта целей». Специалисты, которые передают ноу-хау менее развитым странам, должны, чтобы завершить начатое дело, некоторое время оставаться в этих странах. В действительности, они остаются там слишком короткое время. Им выплачивается жалованье в соответствии с уровнем жалования в их странах, которое часто во много раз больше, жалования местного персонала равной квалификации. Местные специалисты нередко получили техническое образование в наиболее престижных университетах Америки или Европы, и обладают не меньшими способностями, чем приезжие поставщики ноу-хау. Но в достаточном количестве таких местных специалистов нет, и не может быть. Разница в оплате труда местных и приглашенных специалистов вызывает несогласие и нежелание некоторых менее развитых стан приглашать иностранных поставщиков ноу-хау. Как мне представляется, следует предпочесть схему, в которой международные и национальные благотворительные агентства регулярно дотировали бы жалование иностранных экспертов, консультирующих менее развитые страны. Тогда правительства или фирмы в этих странах могли бы платить иностранным экспертам по тем же ставкам, которые применяются к местным экспертам той же квалификации. Разницу иностранные эксперты могли бы получать от международных агентств. Конечно, лишь посвященные, а не вся масса народа, будут понимать, что это делается. Кроме того, было бы устранено существующее в настоящее время препятствие для приглашения иностранных экспертов фирмами менее развитых стран.
Самое важное, что можно сделать для помощи менее развитым странам – это субсидирование экспорта ноу-хау в эти страны из передовых стран. Причем поток ноу-хау должен быть независим от потока капитала, оптимальный уровень которого определяется совершенно другими факторами.
Выводы, вытекающие из этой главы, по-видимому, неблагоприятны для международного движения капитала. Я уверен, что желательно некоторое его ограничение. Но это утверждение полностью отличается от точки зрения, согласно которой <международное> движение капитала должно ограничиваться для исправления разбалансированности текущих статей платежного баланса.
Кейнс, по преимуществу, отрицательно относился к иностранным инвестициям. Как я уже говорил, только на пути в Бреттон Вудс он согласился с тем, что Мировой банк был хорошей идеей. Но предоставление Мировому банку правомочия оценивать выгоду от перелива капитала в соответствии с его собственными критериями было чем-то качественно отличным от разрешения свободного международного движения частного капитала. Мотивы для отрицательного отношения к международному движению капитала у Кейнса сильно отличались от моих мотивов. Он рассматривал вопрос, главным образом, с точки зрения страны, инвестирующей капитал, особенно, с точки зрения Великобритании. Он подчеркивал важность неплатежеспособности стран-должников, и, на основе статистических исследований за длительный период, стремился показать, что чистый доход на британские зарубежные инвестиции был, между прочим, ниже, чем доход на инвестиции внутри страны. Поэтому он предлагал не поощрять зарубежные инвестиции. С этой идеей переплетается идея желательности поощрения внутренних инвестиций, с тем, чтобы снизить безработицу, которая была столь высока в течение периода его наиболее активного изучения этого предмета. Неплатежи по зарубежным инвестициям не представляются столь большими с 1945 года, как они были в течение периода, рассматриваемого Кейнсом.
С моей точки зрения, нужны ограничения международного движения капитала в соответствии с критериями, которые я старался хотя бы грубо определить в этой главе. Эти критерии должны установить оптимальный уровень вывоза (или ввоза) капитала. Если этот оптимум задан, я полагаю, что появиться значительно больше возражений против нарушения движения капитала, когда оно находится на оптимальном уровне, чем возражений против использования ограничений свободной торговли, когда традиционные средства окажутся неспособными обеспечить соответствующее положительное или отрицательное сальдо текущих статей платежного баланса.
Глава 10. Общий обзор
Центральное место в нашей попытке сформулировать некоторые аксиомы, которые могли бы служить основой для общей теории экономической динамики, занимает группа из трех следующих уравнений:
(или sσ = Gn Cr).
Уравнение GW определяет, какой темп роста необходим для того, чтобы предпочитаемый <индивидами и компаниями> уровень сбережений мог быть равен спросу на инвестиции. Конечно, сбережения всегда и с необходимостью равны инвестициям. Этот факт устанавливает уравнение G. Однако сбережения, фактически постоянно осуществляемые, могут быть выше или ниже того уровня, который народ (включая компании) стремился иметь в прошлом и желает иметь теперь. Уравнение GW описывает такой темп роста, который совместим со сбережениями, равными тем, которые народ хотел бы осуществить. Подобно этому, Cr в уравнении CW – это величина постоянного капитала и запасов, которая представляется необходимой для завершения текущих или намечаемых проектов. В процессе роста заказы для выполнения некоторых проектов могут увеличиваться. Но если текущее накопление реального капитала равно той величине, которая представляется предпринимателям необходимой, они не будут изменять вверх или вниз уровень своих заказов, для того, чтобы привести их реальный капитал, постоянный и оборотный, в соответствие с тем, что им нужно. Короче, «обеспеченный» темп роста – это такой темп, который уравнивает желаемые сбережения и требуемое увеличение реального капитала.
Далее, существует совершенно другой темп роста, который я назвал «естественным» темпом роста (Gn), а именно, темп роста, который обеспечивает полную занятость растущего населения в работоспособном возрасте, и полностью осуществляет прогресс в технологии методов производства товаров и услуг, поскольку и когда этот прогресс возможно осуществить. В текущей экономической литературе не получил широкого признания тезис о существовании двух нормативных темпов роста, причем один из них позволяет требуемым инвестициям абсорбировать сбережения, которые народ желает осуществить, а другой – соответствует увеличению рабочей силы и технологическому прогрессу, который с течением времени становится доступным для применения. Эти два темпа роста могут быть полностью различными. Конечно, может быть редкое совпадение, если два эти темпа роста – тот, который превращает желаемые сбережения в реальный капитал, и тот, который осуществляет разумный, доступный технологический прогресс – будут одинаковыми. Я не обнаружил, чтобы современные авторы придавали большое значение этому важному различению; между тем, очевидно, что оно имеет фундаментальное значение для построения теории экономического роста.
Власти, ответственные за экономическую политику (в той мере, в какой их политика посвящена воздействию на текущий уровень активности в экономике), предположительно, изберут в качестве своей цели достижение естественного темпа роста. Допустим, что экономика достигла максимального роста, который возможен при данном приросте рабочей силы и применимых достижениях науки.
Здесь уместно сделать отступление. Экономистов, специализирующихся в области теории роста, часто критикуют за то, что они отдают приоритет росту выпуска товаров и услуг, включаемых в статистическое измерение национального дохода или ВВП, жертвуя при этом другими благами, которые приносят людям пользу, но не включаются в ВВП. Международные организации составляют таблицы, сопоставляющие темпы роста ВВП в различных странах, и считается плохим признаком, если страна занимает нижние места в этих таблицах. Я хотел бы решительно отвергнуть такой подход. В последние годы Соединенное Королевство занимало относительно низкое место в этих сопоставлениях, но у меня сложилось впечатление, то благосостояние среднего человека повышалось в Соединенном Королевстве быстрее, чем в других крупных странах.
Увеличение досуга, как представляется, может увеличить сумму счастья, хотя в современном мире (в отличие от ситуации, существовавшей на заре промышленной революции и в эпоху фабричных законов[59]) оно может привести к снижению темпов роста ВВП, по сравнению с теми темпами, которые могли быть в ином случае. У меня есть некоторые сомнения относительно дальнейшего сокращения рабочего дня в будущем, поскольку работа должна становится приятной. Речь об этом пойдет ниже. Но увеличение числа выходных дней, определенно, увеличит сумму счастья.
Остается незатронутым вопрос об условиях труда. Улучшение условий труда, безусловно, увеличивает сумму человеческого счастья, даже если ведет к сокращению ВВП, хотя совсем не обязательно, чтобы было именно так. Не так давно вышла прекрасная биография Дугласа Коула, написанная его дочерью мисс Коул. Дуглас Коул был основателем учения, которое много лет назад получило название цеховой социализм[60]. Согласно главной идее этого учения, рабочие должны быть хозяевами своей судьбы, и должны иметь законное право регулировать условия своего труда, вместо того, чтобы в этом рабочими управляли, либо капиталисты-работодатели, либо центральное социалистическое правительство. Коул испытывал глубокий интерес к этому учению в течение всей своей жизни, даже много лет спустя после того, как движение, именуемое цеховым социализмом, исчезло из поля зрения. Достижение большего самоуправления на рабочих местах может существенно увеличить сумму человеческого счастья, хотя оно может сократить объем статистически измеряемого ВВП.
Далее, существует проблема охраны сельской местности и контроля над развитием городов. В этой сфере необходимо вмешательство правительства, как позитивное, так и негативное. Позитивное вмешательство правительства, например создание общественных парков, вероятно, недооценивается при исчислении ВВП. Возможно, это, отчасти, связано с тем, что здесь требуются затраты, не приносящие прибыль. Еще более важны ограничения (например, определяющие, как и где, и какие частные предприятия, могут сооружаться внутри или вблизи городов), которые увеличивают сумму счастья, повышая благосостояние, но не добавляют ничего к исчисляемому ВВП, и даже способны сократить его, не допуская или препятствуя осуществлению многих прибыльных проектов.
В этой связи следует добавить, что персонал, осуществляющий применение таких ограничений, должен обладать силой разума, предвидения и воображения. Если этим вопросом занимается правительственное ведомство, то служба в нем должна рассматриваться как более престижная, чем служба в казначействе или в министерстве иностранных дел. Эту работу, предположительно, делят между собой центральные и местные власти. Что касается последних, то здесь возможны проблемы, поскольку в некоторых местностях (но не везде) возможна нехватка местного персонала достаточной квалификации.
Я надеюсь, что сказанного достаточно, чтобы предостеречь читателя от мысли, будто бы теоретики роста придают увеличению ВВП высший приоритет по сравнению с увеличением других благ. В действительности они настаивают лишь на том, что (с учетом вышеописанных ограничений) не следует сдерживать экономический рост ради ограничения внутренней инфляции или исправления платежного баланса. С учетом обеспечения общественными благами, с учетом достаточности досуга, мы хотели бы, чтобы народ производил столько товаров и услуг, сколько позволяет современная технология. Мы не хотим, чтобы рабочее время, или выпуск, или занятость сокращались ради преодоления инфляции или неравновесия платежного баланса. Для решения этих проблем следует находить другие методы.
В формуле обеспеченного роста (Gw) появляется символ s d, который обозначает величину, которую народ желает сберечь, выраженную как доля дохода. «Народ» состоит из индивидов и компаний, а также правительства, в той мере, в какой правительство считает разумным сберегать в нормальном режиме часть своих доходов, либо для платежей по долгам, либо для финансирования в разумной пропорции капитальных затрат. Положительные (или отрицательные) сбережения, которые осуществляет центральное правительство с обдуманным намерением регулирования экономики, а именно, для предотвращения инфляции или дефляции спроса, следует вычесть (а отрицательные сбережения – прибавить) из оценки того, что правительство желает сберечь за свой собственный счет (правительственная составляющая совокупной величины sd).
Следует подчеркнуть, что такое определение величины sd не подразумевает, что народ всегда, или хотя бы обычно, желает сберегать постоянную часть своего дохода. Например, величину расходов на автомобили будет удобнее выразить как часть от совокупного дохода, чем как абсолютную величину в фунтах и пенсах. Использование такого выражения не будет подразумевать, что фактическая доля дохода, расходуемая народом на покупку автомобилей, остается постоянной с течением времени. Кривая расходов на автомобили, построенная в соответствии с этим определением (т.е. отражающая долю этих расходов в совокупном доходе – Переводчик), вполне может повышаться, снижаться или колебаться в соответствии с конкретными обстоятельствами. То же самое можно сказать о величине, которую народ желает сберечь, выраженной как доля дохода.
Есть основания полагать, что уровень дохода обычно является главным фактором, определяющим, какую часть дохода народ желает сберечь. Но не во всех случаях это верно. В некоторых случаях могут действовать другие важные детерминирующие факторы. Утверждение, будто бы люди желают сберегать постоянную долю своего дохода, в действительности нигде не подтверждается. Основные уравнения роста являются строгими и точными, и было бы глупейшей ошибкой ввести в них сомнительное [sloppy, дословно – неряшливое] обобщение относительно того, какие факторы детерминируют желание народа сберегать.
Если величина, которую люди желают сберегать, выраженная как часть их дохода, увеличивается, тогда, при постоянной величине C r , обеспеченный темп роста также должен увеличиться, и наоборот. Такой рост не может продолжаться неопределенно долго, если он не сопровождается соответствующим повышением естественного темпа роста.
Повышение Cr сопряжено с падением обеспеченного темпа роста, и наоборот, <понижение C r вызывает ускорение обеспеченного темпа роста>. Величина Cr остается постоянной, если (1) технический прогресс носит нейтральный характер (сравни Главу 4), и (2) если, в соответствии с существующей технологией, остается прежней средняя капиталоемкость производства корзины товаров и услуг, на которые граждане тратят свои дополнительные доходы, или же изменения условий (1) и (2) в точности уравновешивают друг друга. Трудосберегающий технический прогресс ведет к повышению Cr, что влечет за собой снижение обеспеченного темпа роста GW. Такой же эффект вызывает то обстоятельство, что дополнительный потребительский спрос, связанный с ростом дохода, как правило, распространяется на набор товаров и услуг, требующих для своего производства, при данной технологии, большего капитала.
Среди возможных методов производства товаров и услуг выбирается такой, который связан с наименьшими издержками при данных текущих ценах факторов производства. При этом должно соблюдаться условие, что необходимый для этого метода дополнительный капитал дает достаточную отдачу по сравнению с капиталом, необходимым для метода, стоящим ниже в перечне, в котором методы перечислены (по капиталоемкости выпуска) в убывающем порядке. Это «условие» весьма важно. Допустим, что ниже метода A располагаются методы по мере убывания их капиталоемкости. Вполне возможно, что метод A связан с более низкими издержками на все факторы производства, включая потребление капитала, чем метод B. В то же время, прибыль на дополнительный капитал, требуемый для метода A, может быть ниже приемлемой нормы прибыли на капитал, и ниже прибыли на дополнительный капитал, требующийся для метода B по сравнению с методом C. Если отдача на капитал, требующийся для метода A, меньше того, что я назвал минимально приемлемой нормой отдачи на капитал (MARC) [MARC – minimum acceptable rate of return on capital], этот метод не будет использоваться. Величина MARC не привязана жестко к рыночной ставке процента, и обычно следует за ней лишь после существенного временного лага. Таким образом, мы возвращаемся к классическому вопросу о влиянии ставки процента на капиталоемкость различных методов. Я уже высказывал точку зрения, согласно которой ставка процента и MARC часто не оказывают большого влияния на выбор метода производства, поскольку существуют значительно более важные факторы, управляющие относительными совокупными издержками при различных, доступных методах. (Но это исключительно мое личное мнение, и оно не должно восприниматься как часть моей теории экономической динамики). Можно допустить, что повышение ставки процента до значительно более высокого уровня окажет существенное воздействие на сбережения, если процент останется на новом, высоком уровне длительное время, – скорее годы, чем месяцы, – и ожидается, что он останется на этом уровне в рамках обозримого будущего. Однако чистая теория не может ответить на вопрос, приведет ли повышение процента к усилению или ослаблению стимулов к сбережению. Все зависит от эластичности по проценту предпочтения (людьми, осуществляющими сбережения) дохода в будущем ценой отказа от дохода в настоящем.
Более низкая капиталоемкость методов производства сопряжена с более высоким темпом обеспеченного роста, и наоборот. То же самое можно сказать о более высокой норме сбережения. Таким образом, если возможное отрицательное влияние высокой ставки процента на сбережения превышает его другие эффекты, мы можем отказаться от утверждения, что более высокая ставка процента влечет за собой, pro tanto, более высокий обеспеченный темп роста.
В уравнении естественного (оптимального) темпа роста оптимальная ставка процента r, или, лучше, оптимальный уровень MARC, детерминируется исключительно эластичностью кривой убывающей социальной полезности дохода. Здесь ставка процента никак не связана с тем, сколько индивиды желают сберегать. Следует, между прочим, отметить, что в случае правительственного предпринимательства понятие MARC применимо также как в случае частного предпринимательства. Действительно, в обоих случаях применима одинаковая величина MARC. Иначе возникло бы искажение в использовании производственных ресурсов.
Мы сталкиваемся с определенными трудностями при определении понятия ставки процента, включаемого в основные уравнения обеспеченного спроса. По мнению большинства ныне живущих экономистов классическая теория старого времени, согласно которой только равновесная рыночная ставка процента обеспечивает равенство предложения сбережений и спроса на инвестиции, была похоронена Кейнсом. Он доказывал, что существует множество <гипотетических> равновесных ставок процента, так же как существует множество уровней занятости, но не существует таких рыночных сил, которые обеспечили бы движение реальной ставки процента к уровню (названному Кейнсом «нейтральной» ставкой), уравнивающему предложение сбережений и спрос на капитал для инвестиций, соответствующий полной занятости. Такой результат возможен только как редкое совпадение. Если реальная ставка процента удерживается на «нейтральном» уровне, это может быть достигнуто в результате продуманных, направляющих действий властей. Этот результат связан с макро – статическим равновесием.
В теории динамики мы сталкиваемся с подобными проблемами, которые в данном случае представляются еще более значимыми. Существуют различные возможные темпы роста, каждый из которых требует количественно различных сбережений (равных инвестициям). Возможно, некоторые склонны заимствовать у Кейнса понятие нейтральной ставки процента и постулировать динамическую «нейтральную» ставку процента, как такую ставку, которая уравнивает обеспеченный темп роста с естественным темпом роста. Но такое утверждение не имеет реального смысла. Представим, что желаемые сбережения составляют 10% от дохода, в соответствии с этим определяется обеспеченный темп роста, тогда как естественный темп роста требует нормы сбережений, равной 15%. Можно ли поверить, что манипуляции со ставкой процента могут извлечь из экономики эти дополнительные сбережения? Или может ли высокая ставка процента привести к резкому снижению капиталоемкости методов производства? Это действительно может произойти при астрономически высоких ставках процента. Но в результате положение дел вряд ли будет соответствовать условиям естественного темпа роста.
Капиталоемкость методов производства, соответствующая естественному темпу роста, должна определяться ставкой процента, или, точнее, приемлемой нормой отдачи от капитала (MARC), которая отражает убывающую полезность дохода с течением времени. Это нечто, совершенно отличное, от упомянутого выше подвига уравнивания сбережений и инвестиций.
Та же аргументация, но в обратном порядке, применима для ситуации с высокими сбережениями; в этом случае вряд ли правдоподобно, что низкая ставка процента может в значительной мере сократить желаемую норму сбережений.
Если обеспеченный темп роста длительное время не равен естественному темпу, финансовая политика представляется очевидным средством исправления ситуации. Если частные сбережения недостаточны для поддержания роста в его естественном темпе, правительство может дополнить их с помощью бюджетного излишка. И напротив, если существуют излишние сбережения, ведущие к стагнации и повторяющейся рецессии, вызванной недостаточным агрегированным спросом, правительство может увеличить этот спрос, прибегая к бюджетному дефициту. Это средство представляется очень простым, но от этого оно не становится хуже.
Британские власти не так давно столкнулись с серьезными техническими трудностями. То, что будет сказано далее, не следует воспринимать как утверждение, подразумевающее, что они основывались на прозвучавшем совете считаться с всеобщими силами динамики. Они, вероятно, были чрезмерно склонны к дефляции. Но, даже если они не были склонны к дефляции, дилемма, стоявшая перед ними была вполне реальной.
С одной стороны, после 1945 года британский парламент решил национализировать значительную часть отраслей промышленности, а эти отрасли были особенно капиталоемкими. Недавно в некоторых ежеквартальных журналах появились невнятные предложения [been murmurs, дословно: раздавалось ворчание] о дальнейшей национализации, но, они, по-видимому, не воспринимались слишком серьезно. Между тем, рассматриваемая дилемма, которая действительно представляла наиболее серьезную трудность для политиков в Великобритании, по-видимому, не была в достаточной степени оценена. К ней редко обращались даже те политики, которые в принципе были против национализации, или журналисты, или другие популярные авторы.
Рассматриваемые национализированные отрасли требуют больших ежегодных вложений капитала. В прежние годы некоторым из них позволялось выпускать собственные облигации, однако, поскольку эти облигации приносили фиксированный процент и имели правительственные гарантии, они были очень схожи с обычными правительственными обязательствами. Позднее правительство взяло на себя заботу об обеспечении этих отраслей капиталом, в котором они нуждались. Это можно было сделать с помощью выпусков облигаций правительством и размещения их у публики, или, отчасти, за счет превышения налоговых поступлений в бюджет над текущими расходами. В последнее время правительство почти полностью полагалось на этот метод.
Вот уже в течение ряда лет обнаруживается убывающий спрос инвесторов на облигации правительства. В середине шестидесятых годов, впервые в истории, доход от надежных акций оказался ниже дохода от правительственных облигаций. Главная причина этого, по-видимому, заключалась в том, что число больших компаний, хорошо известных как надежные заемщики, значительно возросло.
Другая причина, которую подчеркивали значительно сильнее, и для недавнего периода это, вероятно, было оправдано, заключается в том, что акции компаний, в отличие от облигаций правительства, защищены против инфляции цен. При этом, согласно широко принятому убеждению, инфляция будет продолжаться, хотя, будем надеяться, не в нынешнем (1971 год) темпе.
Таким образом, перед нами следующая дилемма: с одной стороны, правительство должно из года в год осуществлять вложения капитала в размерах, не имеющих аналога в несоциалистических странах, с другой стороны – растущее неприятие инвесторами облигаций правительства. Сверх того, следует упомянуть большой размер нашего национального долга, унаследованного от двух мировых войн, значительная часть которого должна погашаться каждый год, и, следовательно, нужно продавать на рынке новые облигации, замещающие те, которые подлежат погашению. Это составляет головную боль тех, кто управляет национальным долгом. Я уверен, что эта проблема, постоянно стоящая перед властями, вынуждает правительство предусматривать еще больший бюджетный излишек, чем оно предусматривало бы, если бы оно регулировало свою финансовую политику, например, размер бюджетного излишка, исключительно в целях поддержания роста агрегированного спроса в экономике в соответствии с ее «естественным» темпом. Большой бюджетный излишек является мерой крайне жесткой финансовой дефляции, и это, возможно, наиболее важная причина, почему Соединенное Королевство занимает в последние годы одно из последних мест, в сводной таблице национальных темпов роста. Это положение не имеет отношения к воображаемой неэффективности бизнеса или неприятностям с профсоюзами.
Один из путей преодоления этих трудностей заключается в следующем: Нужно вернуться к старой системе – предоставить комитетам, управляющим национализированными отраслями, право выпускать собственные ценные бумаги, и в тоже время позволить им включить в состав ценных бумаг некоторое количество акций. В прежние времена на это смотрели неодобрительно, поскольку это выглядело как сохранение черт «капиталистической» системы, работающей ради прибыли, устранить которую было одной из главных целей социализма и национализации. С тех пор возобладали не столь строгие взгляды, и когда встал вопрос о фондах для инвестиций, социалисты без колебаний рекомендовали выпуск акций.
Конечно, размер прибыли, которую комитеты, управляющие национализированными отраслями, должны были в случае выпуска акций разрешить добавить к издержкам, был объектом регулирования, основанного на согласованных принципах. Этот размер не позволял национализированным отраслям извлекать выгоду из их монопольного положения и получать монопольную прибыль. Однако если прибыль была подчинена таким ограничениям, могли ли акции национализированных отраслей конкурировать с акциями частных предприятий за привлечение инвесторов? В последнем случае инвесторы могут надеяться получить свою долю в дополнительной монопольной прибыли, которая должна быть со временем получена на частных предприятиях. Комитеты могли добиться успеха только при постоянной поддержке правительства. Могла бы существовать схема, согласно которой, в случае, если национализированные предприятия внутри некоторого периода времени несли убытки (а это иногда неизбежно происходит!) правительство должно предоставить им субсидии, чтобы поддержать их способность выплачивать дивиденды. Это потребовало бы меньших затрат от налогоплательщиков, чем современная система, при которой налогоплательщики должны не только обеспечить текущие субсидии для национализированных отраслей, но также обеспечить за счет налоговых платежей большую часть нового капитала, необходимого этим отраслям из года в год, а это – значительно большее бремя. Те отрасли, которые в настоящее время постоянно несут убытки, предположительно, не должны включаться в эту схему.
Ценовая политика некоторых властей иногда вызывает удивление. Например, плата за проезд по железной дороге все повышается и повышается. Не лучше было бы привлечь потребителей, снижая цену железнодорожных билетов, не обязательно повсеместно, но лишь там, где железные дороги сталкиваются с острой конкуренцией. Всего несколько лет назад расчеты показывали, что если один человек едет из Лондона в Норфолк, он несет одинаковые издержки, путешествуя на поезде или на автобусе. Теперь поездка на поезде стала намного дороже. В миллионах случаев люди предпочитают автобус единственно, ради экономии, хотя поездка на поезде намного комфортнее. А что можно сказать о сохранении красоты сельской местности и городов, к чему мы уже обращались в начале этой главы? Путешествия на автобусе приносят им значительно больший вред, чем поездки по железной дороге.
Относительно облигаций правительства я делал сходное предложение несколько лет назад. Почему не сделать их более привлекательными, введя гибкие ставки процента? Это было бы чем-то полностью противоположным хеджированию против инфляции цен. Хеджирование не исключает проигрыш. Власти должны твердо <дать понять>, что они абсолютно готовы мужественно бороться, пока инфляция не будет устранена. Но почему нельзя выпускать облигации, процент по которым растет пропорционально повышению производительности национальной экономики? Это, конечно, не должен быть рост, постулируемый неким планирующим центром; речь идет о росте, фиксируемым статистикой год от года.
Что касается цели поддержания агрегированного спроса на должном уровне, здесь монетарная политика может быть привлечена на помощь финансовой политике. Беспокойство вызывает то обстоятельство, что монетарная политика имеет много других задач. Если финансовая политика может решить эту частную задачу без сопутствующих явлений, связанных с вышеупомянутыми трудностями управления государственным долгом (и нет явных причин, почему финансовая политика не может сделать это), представляется разумным оставить монетарной политике свободные руки для решения присущих ей других задач.
Несоответствие между обеспеченным и естественным темпом роста (избыточные или недостаточные сбережения), по-видимому, является постоянной проблемой. Возможна тенденция к их сближению или расхождению. Конечно, временами могут быть горбы или впадины на кривых, представляющих величины, следующие друг за другом во времени. Это особенно относится к кривой темпа обеспеченного роста, поскольку он зависит от требуемой капиталоемкости (Cr), которая изменяется вследствие новых изобретений (например, использование атомной энергии), требующих больших затрат капитала, составляющих значительную величину относительно экономики в целом.
Однако, вероятно, потребуется ряд лет, прежде чем вложения капитала, которые следуют за изобретениями, достигнут своего максимума, так что последующая впадина в кривой обеспеченного роста (кривой Gw), вероятно, будет сглажена. На кривой естественного темпа роста возможен следующий горб, но он появится после впадины на кривой обеспеченного роста, вызванной рассматриваемыми событиями. В целом, сближение (или расхождение) естественного и обеспеченного темпа роста, когда оно не регулируется правительством, будет, вероятно, вяло текущим процессом. Поэтому часто бывает необходимым в течение значительного периода времени использовать инструменты регулирования, призванного добиться их сближения, насколько это возможно. Это, как представляется, соответствует природе финансовой политики. Правительство может год за годом прибегать к бюджетному излишку (или дефициту) как средству регулирующей политики. Действительно, если средства финансовой политики используются для решения долгосрочных задач, и если быстрое изменение проводимой финансовой политики на противоположную не предвидится, это всем упрощает жизнь.
Политические советники и министры, возглавляющие соответствующие ведомства, склонны жаловаться, что требуется много времени, чтобы убедить законодательные собрания принять те меры, о которых их просят. В частности, в США раздаются жалобы, что часто требуется несколько лет, чтобы убедить Конгресс изменить курс в направлении, рекомендованном Администрацией, и что к этому времени, то, что делается, может быть сделано слишком поздно. Жалобы на неподатливость законодательного собрания также слышны в Германии. Британия представляет несколько иной случай, поскольку парламент обычно контролируется кабинетом. Эти жалобы на то, что «слишком поздно», подразумевают, что можно полагаться на финансовую политику, имея дело с быстрыми изменениями. В этих жалобах присутствует непонимание того, что главной целью финансовой политики должно быть приведение к одному уровню обеспеченного и естественного темпов роста, а именно, корректировка слишком высоких или слишком низких сбережений в нерегулируемой экономике.
В отличие от финансовой политики, монетарная политика может быть быстро введена в действие, когда власти решат, что это требуется. Центральный банк может сразу нажать на акселератор или сбросить давление. В том, что касается выравнивания обеспеченного и естественного темпов роста, монетарная политика может привлекаться на помощь не непрерывно, а время от времени, в зависимости от конкретных обстоятельств. Например, ее можно использовать в уже описанных случаях горбов или впадин на кривой обеспеченного темпа роста. Но в целом, монетарная политика должна быть зарезервирована для решения, присущий ей других, очень важных задач.
Предшествующее изложение было посвящено возможному, и, конечно, весьма вероятному расхождению естественного темпа роста и (нерегулируемого) обеспеченного темпа. Дальнейшее изложение будет посвящено рассмотрению отклонения действительного темпа роста от обеспеченного темпа. Было бы знаменательным совпадением, если бы обеспеченный темп был равен естественному темпу; точно таким же совпадением было бы равенство в некоторый момент времени действительного темпа роста обеспеченному темпу. Здесь, однако, есть следующее различие. Если отклонение нерегулируемого обеспеченного темпа роста от естественного темпа является, в основном, весьма стабильным для значительного периода времени, и изменяется, по большей части, медленно, отклонение действительного темпа от обеспеченного темпа быстро увеличивается в течение короткого периода времени. Соответственно, монетарная политика, как быстро действующее средство, применима, и, действительно, необходима для того, чтобы выправлять отклонения действительного темпа от обеспеченного темпа.
В том, что касается внутренней экономики, главная цель монетарной политики заключается в том, чтобы предотвратить инфляцию спроса, с одной стороны, и рост безработицы – с другой. Обе тенденции, если не принимаются меры к их исправлению, могут стремительно набирать силу. Было бы глупо надеяться, что средства финансовой политики могут быть введены в действие достаточно быстро, чтобы остановить это движение без помощи каких-либо других средств. Кроме того, использование финансовой политики для такой задачи может подорвать ее эффективность при достижении долгосрочной цели. Тем не менее, если денежная система к данному моменту времени оказалась неуправляемой, могут быть определенные случаи, когда менее опасно использовать средства финансовой политики. Природа расходящегося движения естественного, обеспеченного и действительного темпов роста была описана в Главе 3 и рассматривалась далее в Главе 7.
В условиях ответственной финансовой политики (дословно: на фоне ответственной финансовой политики), монетарная политика должна всегда быть способна остановить инфляцию спроса. Под термином «ответственная финансовая политика» имеется в виду, что правительство не прибегает к слишком большому дефициту дополнительно к «избыточным сбережениям», которые могут осуществляться индивидами и компаниями. Крайняя необходимость военного времени вынуждает прибегнуть к такому дефициту. В этом случае денежные власти ничего не могут сделать, чтобы предотвратить инфляцию спроса. (Придерживаются ли монетаристы противоположного мнения?) В таких условиях, для того, чтобы ограничить инфляцию, необходим прямой контроль над ценами и распределением.
Весьма сомнительно, чтобы изменения ставки процента оказывали важное влияние на норму сбережения. Сомнительно также, чтобы воздействие ставки процента на отношение капитал – выпуск было относительно быстрым. Одно из этих сомнений связано с тем, что MARC вяло реагирует на изменения ставки процента, другое – с тем, что реакция отношения капитал – выпуск на изменения MARC часто может быть количественно незначительной. Отсюда не следует, что монетарная политика не оказывает важного воздействия на ситуацию в экономике. Я по-прежнему полагаю, что на очень длинном отрезке времени монетарная политика имеет критически важные последствия.
Изменения ставки процента связаны с изменениями денежного предложения. Однако не существует постоянной, жесткой корреляции между предложением денег и ставкой процента на достаточно коротком отрезке времени. Можно пытаться проводить двойственную политику, когда, ставки по долгосрочным кредитам снижаются, для того, чтобы поддерживать внутри страны условия «дешевых денег», и не допустить депрессии внутренней активности, и, в то же время, краткосрочная ставка процента повышается, обычно, для того, чтобы ограничить отток капитала за границу, или, наоборот. Как представляется, такая двойственная политика, осуществляемая с помощью различных норм доходности краткосрочных и долгосрочных облигаций, продаваемых или, возможно, покупаемых центральным банком может достичь некоторого успеха, но только на очень коротком отрезке времени. Связь между спектром процентных ставок и предложением денег сохраняется.
Принципиальный метод, с помощью которого ограничительная политика денежного предложения помогает сократить уровень агрегированного спроса или темп роста, заключается не в том, чтобы повысить рыночные ставки процента, а в том, чтобы сделать получение кредитов более трудным для фирм, желающих расширить заимствования. Рынок капитала, с которым сталкиваются фирмы, стремящиеся увеличить свои фонды, является несовершенным рынком. Фирмы имеют свои традиционные контакты на рынке капитала и они, возможно, будут искать новые контакты, если прежние контакты теряются. Существуют клиринговые банки, другие банки, значение которых в последнее время возрастает, другие финансовые институты и синдикаты, предлагающие финансирование для бизнеса. Если в результате денежной политики, проводимой центральным банком всем этим институтам, вместе взятым предоставляется недостаточно резервов, они будут вынуждены отказывать в кредитах, которые они были бы готовы предоставить в условиях более доступных денег. Предприятия, обозревая рынок капитала, находят, что они просто не могут посредством того или иного канала увеличить располагаемый капитал, необходимый им для финансирования накопления реального капитала, который, как они думают, вероятно, будет рентабельным. Предложение, выдвигаемое в настоящее время в Британии, согласно которому не клиринговые банки должны быть подчинены «резервным требованиям», вероятно, могут сделать денежную дефляцию еще более быстрой и эффективной.
В результате сокращения возможности получения средств по различным доступным каналам деловые заказы уменьшаются ниже уровня, на котором они бы находились в ином случае. Денежные власти могут доводить ограничительную денежную политику до той точки, в которой агрегированные заказы более не превышают потенциальное предложение экономики. Другими словами, они могут остановить инфляцию спроса. В нормальных условиях, они имеют достаточно власти, чтобы устранить инфляцию спроса.
Совершенно другое явление представляет собой инфляция, вызываемая спиралью заработная плата – цены. Монетарные и финансовые власти, даже действуя совместно, не обладают достаточной силой, чтобы ее предотвратить, но они могут в определенных случаях оказать на нее некоторое воздействие. Эту проблему следует разъяснить с предельной ясностью. Избыточный агрегированный спрос вызывает повышение цен, превышающее рост денежных издержек. Когда цены и заработная плата гонятся друг за другом, инфляция спроса с необходимостью означает, что цены должны расти больше, чем издержки. Опережающий рост цен по сравнению с ростом издержек может придать независимый импульс гонке заработной платы и цен, добавить масла в огонь. Если влияние на агрегированный спрос как фактор повышения цен будет устранено, это может замедлить неистовую гонку между заработной платой и ценами. Мы не можем утверждать это с определенностью, и представить как аксиому экономической динамики, но это положение, до некоторой степени, правдоподобно. С одной стороны (дословно: с одной стороны одеяла), вполне вероятно, что снижение агрегированного спроса существенно ниже потенциала предложения экономики ведет к тому, что увеличивается темп раскручивания спирали заработная плата – цены, что реально может происходить. Снижение агрегированного спроса ниже потенциала предложения, вероятно, повысит издержки на единицу продукции, и, поэтому, поднимет долю прироста заработной платы, который фирмы должны закладывать в повысившиеся цены. Это будет ускорять раскручивание спирали заработная плата – цены. Подавление темпа экономической экспансии с помощью чрезмерно ограничительной денежной политики в США и Британии в недавние годы могло действительно явиться причиной ускорения раскручивания спирали заработная плата – цены в этих двух странах в период 1969–1971 годов. Но, конечно, это было не единственной причиной. Главную причину нужно видеть в социологических факторах. В этом случае, для того, чтобы поставить предел спирали заработная плата – цены, необходимо прямое вмешательство правительства, волевое или санкционированное законодательной властью.
Если речь идет об увеличении реального агрегированного спроса, возможности монетарной политики не столь надежны. Денежное предложение может быть расширено в достаточной мере, чтобы обеспечить ликвидностью различных агентов, которые обычно кредитуют бизнес, так, что они будут соглашаться со всеми предложениями, которые представляются им обоснованными и здоровыми. Таким образом, будут сняты любые ограничения, которые могли быть прежде вследствие того, что агенты кредитного рынка располагали недостаточным количеством резервов, чтобы удовлетворить все запросы, которые с их точки зрения представляются обоснованными. Предприниматели не будут больше отказываться от проектов, потому что им будут доступны источники финансирования.
Тем не менее, не всегда достаточно обеспечить «доступные деньги» [easy money], чтобы вызвать повышение активности и занятости в ощутимых масштабах. «Доступные деньги» не вызовут повышения активности, если, вследствие продолжающейся суровой рецессии огромное большинство предпринимателей находят, что имеющееся у них капитальное оборудование, в значительной мере, избыточно относительно их потребностей. Они скажут: «Мы хотим видеть действительное расширение спроса на те продукты, которые мы производим, прежде чем увеличить наши мощности, которые все еще остаются избыточными». Аналогичные аргументы применимы и в случае с инвесторами. Увеличение денежного предложения не будет само по себе увеличивать спрос <на инвестиции>. У поставщиков товаров и услуг не будет мотивов для увеличения своих заказов, если не увеличивается спроса на их продукцию. Только в том случае, если значительное число предпринимателей прежде удерживалось от размещения заказов именно из-за недостатка финансирования, так что в существующих условиях они захотят разместить новые заказы, «легкие деньги» сами по себе вызовут увеличение заказов. Это остановит катящийся мяч. Эффект мультипликатора, вызванный этими дополнительными заказами приведет к распространению роста активности по всей экономике. Но если в период, непосредственно предшествующий настоящему, только пренебрежимо малая часть предпринимателей воздерживалась от размещения заказов на дополнительные капитальные блага из-за трудностей получения необходимого финансирования, «легкие деньги» не остановят катящийся мяч.
Я не придаю большого значения так называемому «эффекту Пигу». Я полагаю, что в действительности в основе этой теории лежит заблуждение. Эта теория доказывает, что потребители, найдя, что часть попавшего в их руки прироста количества денег, созданных денежными властями, превышает их спрос на запас денег, будет тратить эти деньги на потребление, но их совокупный капитал, включая запас наличных, не будет возрастать. В действительности увеличение запаса денег происходит за счет сокращения запаса облигаций. Если они используют дополнительные деньги для покупки потребительских товаров, они будут «проживать капитал». Допустим, что немало людей живет за счет капитала все время. Но их действия в этом отношении более чем уравновешиваются большим числом людей, которые тратят меньше, чем получают в качестве дохода. Нет причин, чтобы вследствие появления «легких денег» индивиды внезапно решили жить не по средствам, если они не делали этого прежде. Более вероятно, что они постараются восстановить прежнее соотношение между их запасом облигаций и запасом наличных. Изменения в структуре их активов не будут намеренными. Эти изменения будут для них случайными, так сказать, возникнут к концу торгового дня. Они будут планировать восстановить существовавшую прежде пропорцию между облигациями и наличными, и огромное большинство действительно эту пропорцию восстановит.
Но не все они смогут сделать это, потому что политика «легких денег» будет осуществляться (сначала центральным банком, за которым быстро последуют депозитные банки) путем обмена наличности на облигации, хранимые небанковским сектором. В результате для небанковского сектора становится доступным меньшее количество облигаций и большее количество денег. Небанковский сектор будет стремиться восстановить прежнюю пропорцию между облигациями и деньгами, покупая облигации. Это приведет к повышению цены облигации, и, следовательно, к снижению их текущей доходности. Огромное большинство индивидов, не смотря на это, будет инвестировать деньги в облигации. Но если цены облигаций растут, появляется слой, главным образом среди бизнесменов и компаний небанковского сектора, который воздерживается от покупки облигаций из-за снижения их доходности. Они руководствуются соображениями, что, если немного подождать, доходность облигаций вскоре вырастет. И они обычно оказываются правы, поскольку, когда политика «легких денег» оказывается эффективной и приводит к оздоровлению экономики, ставка процента или «доходность» <облигаций> быстро повышается после того, как оздоровление достигнуто.
Мы только что изложили фундаментальную кейнсианскую доктрину «предпочтения ликвидности». Эта доктрина несовместима с доктриной «эффекта Пигу». Доктрина Кейнса, с моей точки зрения, более логична, и она выдвинута человеком, который обладал большим, чем Пигу, пониманием взаимосвязи между чистой экономической теорией и последовательным ходом реальных событий. Соответственно, если допустить, чтобы рецессия стремительно усилилась и сохранялась в течение значительного периода времени, монетарные меры, возможно, окажутся неэффективными. Монетарные меры, как правило, должны применяться быстро. Не существует технических трудностей, препятствующих этому. Центральный банк может начать покупку облигаций в течение одного дня. Чем дольше продолжается рецессия или стагнация, тем менее эффективной будет монетарная политика. Поэтому очень важно, чтобы политика «легких денег» была применена сразу, как только появляются какие-либо симптомы того, что темп роста заказов в экономике ниже темпа роста потенциального предложения. Это положение, возможно, нуждается в некоторой модификации, если существует значительный запас невыполненных заказов, как в настоящее время (ноябрь 1971 года) в Германии. Существование таких невыполненных заказов является симптомом неудовлетворительного управления в предшествующий период.
Именно в верхней точке бума денежные власти должны быть особенно внимательны при выборе верного момента, в который следует увеличить предложение денег. Чем дольше <после достижения верхней точки бума> они откладывают принятие этого решения, тем менее эффективными будут их меры.
Существуют два главных неравенства между различными темпами роста при нормальном развитии событий. Первое неравенство – это различие между обеспеченным темпом, который определяется желанием народа сберегать и «требуемым» уровнем инвестиций (отношением капитал – выпуск), и «естественным темпом роста», детерминируемым увеличением (или уменьшением) населения в работоспособном возрасте и прогрессом технологии. Другое неравенство – это различие между действительным темпом роста и обеспеченным темпом. Эти неравенства можно записать так:
GW ¹ Gn, (10.1)
G ¹ GW. (10.2)
Согласно приведенной выше аргументации, финансовая политика должна главным образом иметь дело с первым из двух названных неравенств GW ¹ Gn, а монетарная политика – со вторым неравенством, G ¹ GW. Первое из этих неравенств поддается относительно медленным изменениям с течение времени, и потребность в его изменении также нарастает медленно. Монетарная политика способна к быстрым изменениям, и потребность в ее использовании в соответствующих целях может возникать быстро. Но следует исходить из того, что в случае необходимости монетарная и денежная политика должны использоваться совместно, чтобы они помогали друг другу в решении их специфических задач, как они были определены выше. Однако, ни та, ни другая политика, ни обе они вместе, не могут преодолеть огромное зло, порождаемое спиралью заработная плата – цены. Для этого нам необходим третий инструмент экономической политики, и до настоящего времени нам известен только один такой инструмент – это прямое вмешательство властей в соглашения о заработной плате и фиксация цен («политика доходов»).
Что можно сказать о платежном балансе с остальным миром? Какой инструмент политики приводит его в равновесие? Иногда утверждают, что правильная внутренняя монетарная и финансовая политика в качестве своего следствия будет автоматически обеспечивать равновесие платежного баланса с внешним миром. Эта идея не имеет основания в экономической теории или практике. Нет сомнения в том, что внутренняя дефляционная политика, доведенная до таких размеров, которые вызывают снижение деловой активности и увеличение безработицы, может исправить отрицательный торговый баланс, сокращая потребность в импорте. Но здесь существует конфликт <целей>. Должны ли мы терпеть увеличение безработицы и сокращение производства ради того, чтобы восстановить равновесие торгового и платежного баланса с остальным миром? Неужели нет другого средства политики, подходящего для этой цели? Следует отметить, что снижение активности, требуемое для выравнивания торгового баланса, повлечет за собой такое снижение выпуска товаров и услуг, которое будет намного больше, чем дефицит платежного баланса с внешним миром, устранить который пытаются с помощью этого метода. Поэтому снижение активности во внутренней экономике для исправления торгового баланса является рецептом, неприемлемым [outlawed, дословно: поставленным вне закона] с точки зрения повышения общего благосостояния всего мира, и, соответственно, неприемлемым с точки зрения политической экономии.
Что можно сделать, чтобы ослабить или устранить спираль заработная плата – цены с пользой, как для внутренней экономики, так и для платежного баланса с внешним миром, при условии, что спрос обладает обычной эластичностью?
Все более широкое признание получает положение, согласно которому регулярное сокращение внутреннего выпуска и занятости как средство экономической политики, является неудовлетворительной, и даже варварской идеей. Это наводит на мысль о гибком валютном курсе как более приемлемом методе восстановления внешнего равновесия, когда страна имеет дефицитный платежный и торговый баланс. Этот метод включает две идеи. Первая из них заключается в том, что следует чаще прибегать к регулированию паритетов валют, уже разрешенному уставом Международного валютного фонда. Вторая идея заключатся в отказе от фиксированного паритета валют (плавающий валютный курс). Периодический пересмотр валютного курса, разрешенный МВФ, осуществляемый после того, как станет ясным, что этот пересмотр (в сторону повышения или понижения) приемлем, вызывает следующее возражение: Мудрые финансовые советники должны продумать это заранее, и, прежде чем власти примут серьезно рассмотренное решение об изменении паритета, возникает крупное международное движение капитала. Международное движение капитала, которое последует <за таким решением властей>, будет иметь огромные размеры, как описано в Главе 9. Даже сильная взаимная поддержка центральных банков (кредиты «своп»), призванная противодействовать этому движению, не всегда может ему воспрепятствовать. В результате страны сталкиваются с необходимостью ревальвации, даже если они не считают ревальвацию желательной.
Выдвигалось также предложение чаще прибегать к регулированию «управляемого курса», разрешенному уставом МВФ, так, чтобы не оставалось времени для нарастания массированного международного движения капиталов, предугадывающего предстоящее изменение курса. Это, возможно, верно. Но существует противоположная точка зрения, согласно которой если <изменение курсов> станет привычным (хорошо известно, как это происходит), тогда именно вследствие политики более частого изменения паритета валют советники транснациональных компаний будут иметь меньше причин, подобных изменению платежного баланса, чтобы рекомендовать своим компаниям перемещать капиталы. В этом случае затруднения, вызванное таким перемещением капитала, если при этом будет установлено, что изменения валютного курса будут более частными, должны быть не меньшими, чем в случае, если бы предполагалось, что изменения валютного курса будут относительно редкими. Если бы эту проблему можно было бы анализировать с помощью средств эконометрики, было бы возможно установить оптимальный, в среднем, период между одной и другой ревальвацией, с тем, чтобы минимизировать давление, вызываемое превентивным движением капитала между странами, осуществляемым транснациональными компаниями.
Среди экономистов – теоретиков (но не среди тех, кто участвует в практической работе) стала популярной идея вообще отказаться от фиксированных официальных курсов валют: валютные курсы, по которым совершаются операции, должны определяться рыночными силами. Эта идея, отчасти, привлекательна. Однако можно возразить, что колебания валютного курса, вследствие порождаемой ими неопределенности, явились бы препятствием для оптимального течения международной торговли. Но и этот довод встречает контраргумент, согласно которому эта неопределенность может быть устранена с помощью форвардных операций с иностранной валютой. Это, однако, не так. В настоящее время форвардные сделки на рынке иностранной валюты заключаются на срок, не превышающий шесть месяцев. Этот срок, со временем, возможно, будет увеличен, но непосвященные не могут знать, как скоро это произойдет. Между тем, многие решения относительно торговых сделок, несомненно, принимаются после длительного рассмотрения, которое занимает все больше времени. Во многих случаях окончательное заключение контрактов занимает период от двух до трех лет. А планы расширения торговли или инвестиций за границей могут потребовать еще более продолжительного временного горизонта. Эти аргументы, определенно, работают против проектов неуправляемых валютных курсов.
Проект «плавающих» валютных курсов предполагает два варианта решения проблемы: «управляемое» плавание и свободное плавание курсов. Свободное плавание должно привести к большим колебаниям, и, следовательно, будет создавать особенно большие неудобства для торговли. Некоторое «управление» курсом будет не только крайне желательно для поддержания международной торговли на разумном уровне, но также, исходя из реальной практики, неизбежным. Выражение «грязное плавание» стало с недавних пор применяться к управляемому плаванию в период замешательства на валютном рынке после 15 августа 1971 года. Это выражение отражает намерения официальных властей обеспечить определенные стратегические цели, связанные с восстановление в перспективе фиксированных валютных курсов. Это нечто качественно отличное от тех интервенций («управления» курсом), которые составляют суть режима плавающих курсов, когда нет проектов или намерения восстановить фиксированные курсы.
Практический опыт плавающего курса (если оставить в стороне небольшие страны, такие как Канада, и страны, погрязшие в чрезмерной внутренней инфляции и внешнем обесценении своей валюты, подобно некоторым странам Латинской Америки), имеют только страны с полноценным золотым стандартом (один к одному). Наиболее яркий пример – это США в период с 1931 по 1939 (или, возможно, по 1936) год. «Плавание» валютного курса жестко управлялось Банком Англии. Напротив, США проводили на деле политику «великодушного пренебрежения» (используя более позднее выражение). Они не прибегали к управлению курсом, хотя они могли бы в 30-х годах сделать это с меньшим ущербом для себя, поскольку тогда они располагали более крупными резервами, чем в 1970 году. В то же время, Банк Англии, эффективно управлял плавающим курсом, сглаживая как сезонные колебания, так и крупный кратковременный приток или отток мигрирующего капитала из других крупных стран.
В многосторонней системе управления плавающими курсами требуется ежедневное достижение согласия, а это было бы технически трудно. До недавнего времени мне представлялось, что технических трудностей можно избежать благодаря международной телефонной системе: различные участники системы могут в течение нескольких минут достичь соглашения о том, какими должны быть взаимные курсы, с тем, чтобы избежать беспорядочного перекрещивающегося изменения курсов [irregular cross-rates]. Это, без сомнения, так, если речь идет о чисто технической проблеме. Но управление курсами связано с проблемами политики на высоком уровне. Например, власти Британии могут полагать, что текущее давление на фунт стерлингов позволит усилить ее позиции, независимо от преходящих и обратимых факторов; напротив, американцы могут в то же время полагать, что если Британия допустит дальнейшее снижение курса фунта, это, в данных обстоятельствах, будет недружественным действием, ведущим к разрыву. Франция, Германия и другие страны могут иметь различные точки зрения как по поводу курса фунта стерлингов к доллару, так и по поводу курса к доллару их собственных валют. Такие вопросы не могут решаться каждое утро техническими операторами на валютных биржах. Для их решения необходимо согласие персон высокого уровня в правительственной иерархии, которые каждое утро находят на своем столе большое число статей о возможных серьезных последствиях того или иного решения. Неверно думать, будто бы каждое утро не возникнет никаких проблем при достижении согласия между персонами такого уровня нескольких крупных стран. Такая мысль была бы крайне далека от реальности.
Даже на техническом уровне проблемы не столь просты. Несколько лет назад некто, хорошо осведомленный в этом предмете, рассказывал мне, что, после нескольких недель плавающих курсов, операторы валютной биржи вынуждены были связываться друг с другом, говоря: «Ради неба, давайте договоримся, по какому курсу осуществлять операции», и достигали счастливого согласия. Таким образом, рядовые операторы фактически могли на время установить фиксированный валютный курс. В результате фактически вовсе не было плавающих курсов, но существовала система регулируемого курса.
В связи с использованием гибкого валютного курса в качестве средства против несбалансированности торгового и платежного баланса, существует еще одна глубокая проблема: эластичность предложения и спроса может быть недостаточной для того, чтобы девальвация национальной валюты привела к уменьшению пассивного сальдо, или ревальвация – к сокращению активного сальдо торгового баланса. Недавний опыт подсказывает, что не всегда можно полагаться на ревальвацию, для того, чтобы изменить торговый баланс в желаемом направлении. Оригинальные экономисты (например, профессор Мид [J.E. Mead]) выдвигают следующее утверждение: Нельзя полагаться на то, что краткосрочные изменения будут протекать в желательном направлении, однако существует вероятность, что в должном направлении будут протекать долгосрочные изменения. Возможно, что это верно. Это подразумевает, однако, что, если в условиях гибких курсов регулирование платежного баланса страны зависит от изменений валютного курса, страна нуждается в больших валютных резервах, чтобы преодолеть интервал времени, в течение которого движение валютного курса не будет оказывать необходимого действия.
Я убежден, что для функционирования системы управляемого плавания требуется больше резервов, чем для системы фиксированных валютных курсов. Именно это подтверждает опыт Британии в период 1925–1939 годов. Когда Британия в сентябре 1931 года отказалась от фиксированного курса и перешла к системе управляемого плавания, она использовала значительно больше резервов (и она нуждалась в их использовании), чем это было при фиксированном курсе. Это прямо противоречит взгляду, широко распространенному не только среди теоретиков, живущих в башне из слоновой кости, но и широких кругах. Во время дискуссий, вызванных беспокойством о том, как увеличить мировые резервы в соответствии с потребностями, сторонники этого взгляда доказывали: «Почему бы, вместо того, чтобы биться над проблемой увеличения резервов, не перейти к плавающим курсам? Тогда проблема резервов исчезнет сама собой». Но произошло обратное.
Те, кто живут в самой высокой башне из слоновой кости, требовали перейти к неуправляемому плаванию валютных курсов, доказывая, что в этом случае вообще не потребуется никаких резервов, и теоретически это верно. Но те, кто не живет в башне из слоновой кости, не поддержали этой идеи; они справедливо утверждали, что система неуправляемого плавания неосуществима вследствие огромных препятствий, которая она может создать для нормального течения международной торговли и зарубежных инвестиций.
Наконец, остается нерассмотренным вопрос, должны ли мы рассматривать международное движение капитала в качестве балансирующей статьи платежного баланса, когда статьи текущих операций, под влиянием различных воздействующих на них сил, оказываются разбалансированными, причем совокупность сил, воздействующих статьи текущих операций, может с течением времени увеличить их разбалансированность.
Согласно моему мнению, нужны меры, ограничивающие (или, в зависимости от обстоятельств, стимулирующие) международный перелив капитала, с тем, чтобы сделать его оптимальным. Этот вопрос был рассмотрен в Главе 9. Разбалансированность статей текущих операций (растущая или уменьшающаяся) очевидно, также возможна, но ее не следует рассматривать как априорный критерий установления оптимального размера международного перелива капитала, или определяющий, какое вмешательство в реально происходящий международный перелив капитала должно предпринять правительство.
Если платежный баланс (включающий текущие статьи в условиях свободной торговли и оптимальное движение капитала), в целом, не уравновешен, некоторое дальнейшее вмешательство становится необходимым. Долг каждой страны – обеспечить равновесие платежного баланса. Даже США, – самая мощная страна в мире, – не должна смотреть на эту проблему с «великодушным пренебрежением», и предоставлять другим странам справляться с неприятностями. Соответственно, если сумма текущих статей и оптимального долгосрочное движения капитала не обеспечивает равновесия платежного баланса, потребуется некоторое дальнейшее вмешательство, в дополнение к тому, которое требовалось для обеспечения оптимального движения капитала.
В этом случае остается открытым вопрос, должно ли это дополнительное вмешательство относиться к торговле (или другим текущим статьям), или же оно должно относиться к движению капитала? Не существует какого-либо основания для утверждения, будто бы вмешательство в движение капитала априори предпочтительнее какого-либо вмешательству в ход внешней торговли. Эта широко распространенная идея является примером беспорядочного мышления, увы, все еще нередкого, когда речь идет о прикладной экономике. Можно допустить, что оптимальный ход международной торговли, как надеются многие, может быть обеспечен при минимальном вмешательстве, тогда как оптимальное движение капитала обычно не может быть обеспечено без существенного вмешательства. Однако отсюда еще не следует, что, если необходимо вмешательство для обеспечения равновесия платежного баланса, следует в первую очередь думать о вмешательстве в движение капитала. «Вмешательство обычно касается международного движения капитала, а не торговли, и так и должно быть. Поэтому, если существует общее неравновесие платежного баланса, следует вмешиваться в движение капитала». Может ли быть что-нибудь более несуразное, чем это утверждение? Тот факт, что для того, чтобы добиться оптимального хода текущих операций, обычно требуется меньшее вмешательство, чем для того, чтобы добиться оптимального перелива капитала, не является сколько-нибудь убедительной причиной для того, чтобы допустить именно такие действия. Если комбинированный эффект текущих операций и операций с капиталом ведет к общему неравновесию платежного баланса, существует презумпция в пользу вмешательства в движение капитала, а не в ход международной торговли. Однако этот вопрос должен рассматриваться в зависимости от конкретного случая. Если, к несчастью, комбинированный эффект оптимального хода торговли и оптимального движения капитала не обеспечивает равновесия платежного баланса, тогда необходимо вмешательство в тот или иной оптимум. Ни одна нация (подобно США в 1957–1971 годах) не должна смотреть на неравновесие платежного баланса с «великодушным пренебрежением». Идея, согласно которой комбинированный эффект двух видов несбалансированности (несбалансированности текущих статей и несбалансированности статей операций с капиталом), обеспечивает общее равновесие платежного баланса, (поскольку эти два вида несбалансированности взаимно уравновешивают друг друга – переводчик), принадлежит устаревшей экономической теории.
Проблема заключается в том, какой вид вмешательства окажет меньшее отрицательное воздействие на благосостояние людей: вмешательство в международную торговлю (и в другие текущие статьи платежного баланса), или вмешательство в движение капитала? Если разбалансированность платежного баланса измеряется величиной x миллионов фунтов стерлингов, можно оценить, каковы должны быть размеры вмешательства, чтобы исправить эту разбалансированность. В динамике следует скорее рассматривать <не абсолютную величину> x млн фунтов, а ее изменения (уменьшение или увеличение). Если разбалансированность уменьшается, тогда есть основания не вмешиваться в определение оптимальных величин текущих и капитальных статей платежного баланса. Это предполагает наличие достаточно крупных международных резервов, чтобы финансировать дефицит платежного баланса в течение периода, который, очевидно, будет измеряться годами, когда первоначально неравновесный платежный баланс будет постепенно приближаться к равновесию. Но если два оптимума (оптимальная внешняя торговля и оптимальный перелив капитала) вызывают другую тенденцию, а именно, усиливают неравновесие платежного баланса, тогда мы сталкиваемся с необходимостью вмешательства в оба эти оптимума.
Мое собственное представление таково: потери для благосостояния, вызванные уменьшением выгод от свободной международной торговли, вероятно, меньше, чем потери, вызванные отклонением от оптимального перелива капитала. Трудность заключается в том, что значительно проще определить оптимальный уровень международной торговли (мы принимаем в грубом приближении, что речь идет о свободной торговле), чем определить оптимум международного перелива капитала. Итак, обычно превалирует правило: если необходимо вмешательство в тот или иной оптимум, вмешательство в движение капитала предпочтительнее, чем вмешательство в ход торговли. Наша оценка возможных потерь, вызванных теми или иными действиями, зависит от спектра вероятностей. Наиболее вероятная точка в этом спектре должна рассматриваться в сопряжении с шириной спектра вероятностей на каждой его стороне. Допустим, что в данном случае спектр вероятностей, относящийся к отклонению торговли от ее оптимума, уже (ударение на первом слоге), чем спектр вероятностей <отклонения от оптимума>, относящийся к движению капитала. Тогда можно предположить, что вмешательство в ход торговли, такой, какой необходим для исправления платежного баланса на x фунтов стерлингов, принесет больше вреда, чем вмешательство в движение капитала, которое потребовалось бы, по наиболее точной оценке, для исправления общего неравновесия платежного баланса, равного x фунтов стерлингов.
В приведенных выше рассуждениях мы принимали допущение, согласно которому спектр вероятностей, связанный с вмешательством в движение капитала, более широк, чем спектр вероятностей, связанный с вмешательством в международную торговлю. Это вполне возможно. Можно надеяться, что исследования и планирование сократят разброс вероятностей, связанных с движением капитала. Но если в настоящее время для большинства случаев дело обстоит именно так, отсюда не следует, что вмешательство в движение капитала должно рассматриваться как априорно предпочтительное по сравнению с вмешательством в международную торговлю. Каким бы ни был разброс вероятностей, наиболее вероятные потери, вызванные вмешательством в движение капитала, могут быть значительно больше, чем потери от вмешательства в ход международной торговли, достаточного для такого же количественного эффекта. Эта проблема может быть решена только на основе эмпирических исследований. Экономическая теория не дает оснований для утверждения, что вмешательство в международный перелив капитала наносит меньший ущерб благосостоянию, чем вмешательство в ход торговли, вызывающий такие же изменения в платежном балансе. После того, как США столкнулись с трудностями в поддержании равновесия платежного баланса, (1957 год), президенты Кеннеди и Джонсон сделали упор на сокращение оттока капитала. Это, возможно, было вполне правильно в тех обстоятельствах. Но позднее (15 августа 1971 года) президент Никсон принял меры, направленные на сокращение импорта. Это вызвало широкую критику по всему миру, но это было лучшее решение с точки зрения мирового благосостояния, чем любое дальнейшее вмешательство в движение капитала. Верно, что отток капитала из США мог быть чрезмерным (см. Главу 9), однако не было предложено каких-либо аргументов относительно того, какие корректирующие меры следовало предпринять в 1971 году, чтобы исправить отрицательный баланс США, сохранявшийся продолжительное время.
Я заканчиваю эту обзорную главу кратким перечислением проблем, которые с любой точки зрения должны стоять на повестке дня для экономистов в ближайшие годы. Во-первых (и это главное), нам необходимо установить согласованный набор исходных аксиом экономической динамики, такого же качества, как аксиомы, сформулированные Альфредом Маршаллом и Парето в области микро – статики, и которые впоследствии были модифицированы теорией «несовершенной конкуренции». Во-вторых, нам необходим вытекающий отсюда согласованный набор аксиом для экономической политики различных стран. Официальное обоснование различных принимаемых мер обычно совершенно не согласуются с современной теорией экономической динамики. Наконец, в-третьих, нам необходимо установить методы оценки текущего хода событий, связанные с теорией экономической динамики и ее практическим применением. В настоящее время, обоснования политики, которые представляются высшими властями, выглядят как крайне неадекватные.
Я бы не хотел закончить книгу на пессимистической ноте. Я придерживаюсь той точки зрения, что экономическая наука, как фундаментальная, так и прикладная, несущая определенную ответственность за экономическую политику, сделала большие успехи с 1945 года, и внесла за это время большой вклад в благосостояние человечества.
[1] Harrod R.F. Essays in Dynamic Theory. Economic Journal. 1939. Vol. 49. P. 14-33
[2] Харрод Р. К теории экономической динамики. Перевод И.К. Дашковского под редакцией Ю.Я. Ольсевича. М. Изд-во иностранной литературы. 1959.
[3] Harrod R. Economic Dynamics. London, 1973.
[4] Harrod R. Economic Dynamics. P. 7
[5] Ibid. P. 17/
[6] Solow R.M. A Contribution in the Theory of Economic Growth. The Quarterly Journal of Economics. Vol. 70. № 1. 1956. P. 69.
[7] Ibid. P. 68.
[8] Harrod R. Economic Dynamics. P. 77
[9] Ibid. P. 30–31.
[10] Ibid. P. 8.
[11] Ibid. P. 30.
[12] Ibid. P. 19.
[13] Ibid. P. 21.
[14] Ibid. P. 29.
[15] Ibid. P. 117.
[16] Ibid. P. 102–103.
[17] Ibid. Р. 112–113.
[18] Tobin J. Essays in Economics. Vol. I : Macroeconomics. Chapter 9. Money and Economic Growth. Amsterdam – London. 1971.
[19] Harrod R. Economic Dynamics. P. 80.
[20] Ibid. P. 74–75.
[21] Ibid. P. 6–7.
[22] Ibid. P. 97.
[23] Хансен Э. Денежная теория и финансовая политика. М.: Дело, 2006. Глава 7: Функция издержек, занятость и цены.
[24] Harrod R. Economic Dynamics. P. 92.
[25] Ibid. Р. 93.
[26] Ibid. P. 98.
[27] Ibid. P. 133.
[28] Бюллетень банковской статистики, ежемесячно публикуемый Банком России, содержит данные о количестве денег в национальном определении (таблица «Денежная масса») и в международном определении (таблица «Денежный обзор»). Количество денег, согласно международному определению, включает агрегаты «Деньги» (наличные плюс депозиты до востребования) и «Квазиденьги» (срочные депозиты и депозиты в иностранной валюте). Проведенные нами расчеты показывают, что с темпом накопления основного капитала наиболее тесно корреспондирует сумма агрегатов «Деньги» и «Квазиденьги», представленная в таблице «Денежный обзор».
[29] См. Николаев Л.К. Цикл экономической активности: рост денежной массы и капитала. Препринт ЦЭМИ РАН, 2005.
[30] Результаты этих исследований представлены в статье: А. Водянов, О. Гаврилова, Т. Маршова. Производственные мощности российской промышленности контексте задач экономического роста. // Российский экономический журнал. 2006. № 2.
[31] Сравни трактовку понятий теория статики и теория динамики у Дж. С. Милля, Принципы политической экономии, Книга IV, Глава 1.
[32] Sraffa P. Laws of Returns under Competitive Conditions. Economic Journal, December 1926.
[33] Здесь в оригинале, очевидно, опечатка (want to save). Следует читать потребить (to consume), а не сберечь.
[34] Я рассматриваю этот вопрос подробнее в книге Money, pp. 175–178.
[35] Возможно, я не вполне справедлив к Маршаллу. Теория динамики должна была, в конце концов, появиться в четвертом томе который так и не был закончен.
[36] См. сноску на стр. 36.
[37] Kalecki M. Introduction on the Theory of Growth in a Socialist Economy. Oxford: Basil Blackwell, 1969.
[38] Коэффициент капитала C представляет собой отношение чистых инвестиций I к приросту национального дохода DY, C = I / DY. Числитель этого отношения (чистые инвестиции I) становится отрицательным в периоды спада. Отрицательной в период спада становится и величина знаменателя – прироста национального дохода DY, так что алгебраическое выражение коэффициента капитала сохраняет положительный знак (Примечание переводчика).
[39] Харрод использует один и тот же термин capital intensity (интенсивность капитала) для обозначения как отношения капитал-труд, так и отношения капитал-выпуск. В литературе на русском языке приняты термины капиталовооруженность труда и капиталоемкость продукции. – Примечание переводчика.
[40] Weintraub S. Some Aspects of Wage Theory and Policy (Chilton Co., 1963) P. 106.
[41] Русский перевод: К теории экономической динамики. М., 1959.
[42] Pigou A.C. Economics of Wealth (2 ed.). P. 632–638.
[43] На этом Харрод заканчивает выдержку из своей книги 1948 года (Русский перевод, с. 62–67). Наше прочтение текста Харрода не вполне совпадает с переводом 1959 года. – Переводчик.
[44] Keynes J.M. Treatise on Money, Vol. I, p. 154–155.
[45] Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest, and Money, p. 242–243.
[46] Harrod R.F. Toward a Dynamic Economics.Macmillan, 1948, p. 65–67.
[47] В статье, опубликованной в Economic Journal (September, 1965, p. 408) я ссылвлся на результаты эконометрических исследований, проведенных независимо друг от друга А.П. Бартоном и Лейфом Джоханнсоном [A.P. Barton and Lief Johannson]. Результаты этих иследований показали, что величина e равна 0,5 и 0,53 соответственно.
[48] Графическое отбражение истории цен, представленной в тексте, дано на превосходном рис. 7 в книге Филлиса Дина и У.А. Коула [Phyllis Dean and W.A. Cole] British Economic Growth.
[49] Feaveryear A.E. The Pound Sterling, p. 6.
[50] В оригинале Глава 7 называется Проблемы и конфликты [Problems and Conflicts].
[51] Рефляция [reflation] – стимулирование экономики или экономического роста, например, с помощью денежной и финансовой экспансии. – Примечание переводчика.
[52] Сравни Foundations of Inductive logic by R.F. Harrod, p. 272.
[53] GATT – General Agreement on Tariffs and Trade – Общее соглашение о тарифах и торговле.
[54] Официальная статистика не дает индексов цен или объемов, отдельно для полуфабрикатов и для конечных продуктов обрабатывающей промышленности. Если при использовании индекса цен импортных продуктов обрабатывающей промышленности для дефлирования объема импорта конечных продуктов допускается некоторая неточность: использование этого индекса для дефлирования объема импорта полуфабрикатов неизбежно заключает в себе ошибку, равную по величине, но имеющую противоположный знак. В результате общая картина остается прежней.
[55] Определение термина основной баланс Харрод дает на двух следующих страницах. – Примечание переводчика.
[56] Под улучшением платежного баланса Харрод имеет в виду увеличение его активного сальдо, что, строго говоря, не всегда можно считать «улучшением». Если активное сальдо платежного баланса составляет 10–15% ВВП, ситуацию ни в каком смысле нельзя считать благоприятной. – Примечание переводчика.
[57] Я вспоминаю, как Гарри Вайт [Harry White] предлагал мне использовать влияние, которое я мог иметь на Кейнса, чтобы сделать его более сговорчивым, но я не помню, чтобы я делал это.
[58] СДР [S.D.R., Special Drawing Rights] – специальные права заимствования – инструмент международных расчетов, выпускаемый МВФ. Выпущенные МВФ специальные права заимствования, распределяются мжду странами-членами МВФ. – Примечание переводчика.
[59] Под фабричными законами Харрод, очевидно, имеет в виду фабричное законодательство в Англии 30–60-х годов XIX века. – Примечание переводчика.
[60] В литературе на русском языке используется термин синдикализм. – Примечание переводчика.
Дата: 2019-07-30, просмотров: 241.
