Главные исходные уравнения теории экономической динамики относятся к определенному моменту времени. Мы можем видеть поезд, стоящий на остановке, или же наблюдать, как он движется мимо с постоянной скоростью. Нам предстоит точно определить те силы, которые заставляют его двигаться вперед с постоянной скоростью. Возможно также увеличение или уменьшение скорости в определенной точке его движения. Аналогично мы можем рассматривать темпы роста экономики.

Законы динамики не обязательно предполагают присутствие или анализ временных лагов. Я не согласен с сэром Джоном Хиксом, когда, в его ранних работах, он связывает теорию экономической динамики с таким подходом, при котором каждому определенному событию соответствует конкретная дата во времени. Возможны, конечно, изменения темпов роста; возможно также, что рост не является непрерывным. В этих случаях необходимо иметь теорию, трактующую временные лаги. Но анализ тех сил, которые действуют, когда существует устойчивый непрерывный темп роста (или ускорение роста, и т.д.) имеет логический приоритет и должен быть предпринят в первую очередь. Тогда мы готовы к тому, чтобы перейти к изучению изменений и временных лагов.

<Исходное фундаментальное уравнение экономической динамики можно записать так:>

,                                                                                                                        (2.1)

где G – темп роста в единицу времени.

Иначе мы можем обозначить темп роста так:

.

Здесь Y означает совокупный доход, s – ту долю дохода, которая сберегается. C – прирост капитала за ту же единицу времени, деленный на прирост выпуска за это же время.

Это уравнение представляет динамическую версию того факта, что инвестиции всегда с необходимостью равны сбережениям.

Корректность представленной выше формулы не может быть оспорена; она с необходимостью верна. Единственный вопрос, который может возникнуть в связи с этой формулой, это насколько она полезна. Существует бесконечное множество неоспоримых истин. Мы отбираем те из них, которые могут быть полезным орудием мысли и могут помочь нам выделять и освещать определенные факты жизни, помогают нам понять отдельные факты и формулировать утверждения, касающиеся этих фактов, причем эти утверждения не всегда с необходимостью являются истинными. Следует заметить, что представление сбережений как части дохода не подразумевает, что сбережения находятся в функциональной зависимости от величины дохода, хотя есть основания полагать, что такая зависимость существует.

Теперь я перейду к другому уравнению.

.                                                                                                                     (2.2)

Это уравнение можно рассматривать, по крайней мере, первоначально, как определение G_W. Величина s_d есть часть совокупного дохода, которая может быть представлена величиной сбережений, которую в текущее время публика желает осуществить. (Символ s_d обозначает желаемые сбережения [desired saving]. – Переводчик.) «Публику» составляют индивиды и корпорации. Будет ли правомерным включить сюда сбережения правительства? Здесь следует провести различение, которое в дальнейшем будет иметь определенное значение. Мы можем мысленно представить правительство, центральное или местное, имея в виду, что ему присуще и для него правомерно делать некоторые сбережения, и мы можем сказать об этих сбережениях, что правительство «желает» их делать. Но мы должны исключить из сбережений, желаемых правительством, те сбережения, которые делаются в целях регулирования экономики тем или иным образом, и не осуществлялись бы, если бы они были не нужны для этой цели. Здесь мы находимся в сфере, известной как «финансовая политика». В целях регулирования экономики правительство может также сберегать меньше, чем оно в ином случае было бы склонно сберегать. Такое «регулирование» представляет собой, главным образом, использование этого орудия воздействия на расширение или уменьшение агрегированного спроса в экономике. То, что правительство действительно «желает» сберечь или, напротив, потратить из сбережений, следует рассматривать за вычетом сбережений или расходов за счет сбережений, сделанных исключительно в целях «регулирования экономики». Следует еще раз подчеркнуть, что, хотя величина, которую публика желает сберечь, представлена в уравнении долей от ее дохода, это не подразумевает, что желаемые сбережения, определяются (выделено мною – переводчик) размером ее дохода. Однако, повторяем, есть основания полагать, что, по крайней мере, отчасти, сбережения действительно зависят от дохода.

Индивиды (и компании) могут найти, что норма их текущих сбережений недостаточна или избыточна. По-видимому, теоретически возможно, что некоторые индивиды не имеют определенного мнения относительно того, сколько они хотели бы сберечь. Они, не рассуждая, аккумулируют в качестве сбережений то, что остается от текущих расходов. Таково, возможно, поведение очень богатых людей, или, может быть, следует сказать, что таково было поведение очень богатых людей в прошлые времена. Они просто брали от жизни все, что хотели, и никогда не беспокоились заглянуть в свои банковские счета и просуммировать свои расходы. Если это действительно так, возможность существования класса людей, безразличных к сумме своих расходов, ничего не меняет в аргументации, предполагающей существование также небезразличных людей.

Если расходы данного человека превысили остаток на его банковском счете, потому что ему нужно было уплатить взнос в страховой фонд, он скажет себе, что ему необходимо сократить свое потребление и поэтому сберегать больше, чем он это делает в настоящее время. Вполне возможна также противоположная ситуация: доход данного человека возрастает, причем не происходит немедленного изменения его потребления в соответствии с ростом дохода, так что его банковский счет увеличивается. Тогда он может позволить себе несколько расслабиться [he can relax somewhat] и купить некоторые из тех лучших товаров и услуг, которые давно его привлекали. Итак, s_d представляет собой норму сбережения, которой он будет придерживаться при данном уровне его дохода.

C_r – это также некоторое отношение. Если рассматривать величину C без индекса, числитель этого отношения представляет собой увеличение объема товаров всех видов, за исключением законченных производством потребительских товаров, к концу единичного периода времени, относительно объема таких товаров в начале периода, а знаменатель представляет собой прирост производства всех товаров в течение этого периода. C превращается в C_r, когда величины числителя и знаменателя таковы, что величина имеющегося капитала (включая основной капитал и оборотные запасы) равна той, какую люди находят нужной: не слишком велика, и не слишком мала. Такое выражение имеющегося капитала вызывает предположение, что количество требуемого капитала имеет определенное отношение к увеличению оборота товаров. Это предположение представляется достаточно обоснованным в случае устойчивого роста. Конечно, если в предшествующем периоде существовал избыток или недостаток капитала, текущее накопление капитала должно быть меньше или больше, чем требуется для увеличения совокупного выпуска продукции. Повторяем, приведенное выше определение капитала не подразумевает с необходимостью, что о достаточности или недостаточности имеющегося капитала люди судят исключительно с помощью этого критерия.

Итак, удовлетворенность людей состоянием капитала можно рассматривать с двух сторон. С одной стороны, речь идет о том, как люди оценивают свои текущие сбережения, с другой стороны – как люди оценивают имеющийся количественный объем капитальных товаров, включая постоянный и оборотный капитал.

Теперь обратимся к нашему исходному уравнению. Мы определили, что G_W – это величина G, совместимая с s, если величина s равна s_d, и величина C равна C_r. За исключением неблагоприятного случая, когда имеется целый ряд неопределенных условий, либо для s _d, либо для C_r, должна существовать единственная величина G, представляющая собой темп роста экономики, совместимый с теми сбережениями, которые люди желают осуществить, и имеющимися капитальными благами, на которые они предъявляют спрос для осуществления своих целей. Я назвал это значение G обеспеченным темпом роста (G_W).

В моих ранних работах я полагал, что, посредством введения этого понятия, я установил то, что может быть названо равновесным темпом роста, по аналогии с традиционным равновесием в экономической статике. Профессор Сидней Александер [Sidney Alexander] высказал сомнение по этому поводу в статье в Economic Journal, за декабрь 1950 года, и я вынужден признать справедливость его критики. Подразумевается, что в условиях равновесия различные участники процесса удовлетворены происходящим и продолжают двигаться прежним путем. Но что это означает – продолжать движение прежним путем? Я принимал допущение, согласно которому, если в предыдущий период они увеличивали свои заказы на капитальные блага на определенную величину, и если все шло хорошо, они решат, что, поскольку темп расширения капитала приемлем, им следует продолжать расширение капитала прежним темпом. Конечно, различные отрасли и фирмы расширяются не одинаковым темпом, они поддерживают темп своего роста, соответствующий их особенностям. Кроме того, некоторые предприниматели могут допускать ошибки, и, конечно, всегда близки к тому, чтобы принять ошибочное решение. Мы говорим, что C = C _r , когда агрегированный избыток накопления капитала в одних отраслях и предприятиях равен его агрегированному недостатку в других.

Проблема, поднятая профессором Александером, заключается в следующем: как нам следует определить «продолжение движения прежним путем». Может быть представительный предприниматель, размещающий заказы, решает, что, поскольку заказы, которые он разместил в прошлый раз, оказались оправданными, ему следует продолжать размещать заказы на прежнем абсолютном уровне? Идея, согласно которой G_W представляет равновесный темп роста, подразумевает определенные поведенческие параметры представительного предпринимателя. Будет ли он, если все дела идут хорошо, продолжать расширение капитала в том же темпе, как в предшествующий период? Или он сохранит прежний абсолютный уровень заказов? Или, если он оптимист, он может решиться ускорить свой темп роста. В этом заключается вопрос об уровне активности, который Кейнс называл «жизненным духом» представительного предпринимателя. Недавний опыт подсказывает, что, по крайней мере, в Англии и США предприниматели испытывают некоторый недостаток «жизненного духа». Если это нечто большее, чем случайное заблуждение, это доказывает необходимость значительных усилий, направленных на корректирование критериев экономической политики.

Пока что мы может твердо придерживаться положения, что второе уравнение просто дает определение того, что мы назвали «обеспеченным» темпом роста. Прежде чем идти дальше, будет полезно представить другое уравнение. Может ли темп G_W, независимо от того, является ли он равновесным или нет, рассматриваться как оптимальный темп? Наше представление возвращается к классической статике, в которой состояние равновесия, если оставить в стороне монополию, олигополию, и, наконец, несовершенную конкуренцию, всегда представляет собой оптимум.

Обеспеченный темп роста отчасти определяется тем, что публика желает сберечь. В классической статике определенный оптимум достигается благодаря тому, что люди обладают свободой покупать так много или так мало различных товаров, сколько они желают покупать при равновесных ценах. Если рассматривать сбережения, которые означают отказ от сегодняшней выгоды ради выгоды в будущем, тогда, по аналогии с классической статикой, можно утверждать, что социальный оптимум достигается благодаря тому, что каждому человеку предоставлена свобода выбора между текущей и будущей выгодой. Сбережения в экономике в целом являются результатом свободного выбора, который делают все члены общества. На этот выбор воздействует ставка процента, о которой мы будем много говорить в дальнейшем.

Но действительно ли все это имеет смысл?

Выбор отдельного индивида, связанный со сбережением, определяется изменяющимися институциональными условиями, различными в разных странах и в разные времена. Вопрос в том, как государство с помощью соответствующих трансфертных выплат обеспечивает будущие возможные события <в жизни индивида> – старость, болезнь, безработица – если и когда они наступают. Чем больше в этом отношении делает государство, тем меньше индивид чувствует необходимость обеспечить себя с помощью сбережений. Индивидуальные сбережения также зависят от того, в какой степени образование детей субсидируется властями. Далее, когда люди думают о сбережениях для выгоды их отпрысков, все дело в том, насколько велико налогообложение наследования имущества. Далее, величина сбережений корпораций в значительной степени зависит от того, насколько рынок обеспечивает возможность новых выпусков ценных бумаг. Эти условия также различны в разных странах. Если компания получает значительную часть своего располагаемого капитала, выпуская акции, она использует сбережения индивидов, и поэтому может не сберегать столь много, реинвестируя прибыль. Перед лицом всех этих сложностей и институциональных различий (как по месту, так и по времени), конечно, невозможно полагать, что некоторая сумма совокупных сбережений, которую хотят осуществить индивиды и корпорации по своим собственным соображениям, может в какой-либо степени представлять социальный оптимум. Если s_d не представляет социальный оптимум, тогда G_W также его не представляет.

Обозначим темп роста, соответствующий социальному оптимуму, символом G_n. Существуют два фактора, определяющих величину G_n: темп роста работоспособного населения и интенсивность совершенствования технологии, используемой для производства товаров и услуг. На этой стадии не следует включать в анализ темп роста капитального оборудования: это значило бы ставить телегу впереди лошади.

Необходимо уточнить понятие роста работоспособного населения. Главным показателем в данном случае является число лиц определенного возраста. Мужчины и женщины могут рассматриваться отдельно, либо вследствие того, что социальные обычаи обусловливают, что большая (или меньшая) часть женщин различных возрастных групп стремится получить работу, либо вследствие того, что снижение детской смертности вызывает сдвиг в соотношении числа мужчин и женщин в рабочем возрасте.

Естественно принять допущение, согласно которому достигнута полная занятость, за исключением неизбежной фрикционной безработицы, связанной со сменой работы.

Продолжительность трудовой жизни может несколько сокращаться, так же как продолжительность трудового дня, недели и года. Оптимальное приспособление продолжительности труда, предположительно, связано исключительно с некоторым позитивным прогрессом в технологи производства. Конечно, возможны некоторые психологические изменения в мышлении, вызванные глубокими не экономическими причинами. Обычно предпочтение досуга может увеличиться только в том случае, если увеличивается количество товаров и услуг, занимающих и обогащающих время досуга. Таким образом, можно предположить, что оптимальное рабочее время не сокращается в полной пропорции к росту выпуска за 1 час рабочего времени, но в несколько меньше пропорции.

В некоторых условиях может вообще не происходить сокращения рабочего времени. Это вполне возможно в передовых странах. Вероятно, мы можем сказать, что в основном человек предпочитает работу досугу, предполагая при этом, что работа не столь интенсивна, чтобы вызвать крайнее утомление. В прежние времена благотворительные движения и представители наемных рабочих уделяли главное внимание сокращению рабочего времени. В современных условиях значительно важнее, чтобы работа на фабриках и в магазинах была интересной и требовала от работников творческих усилий. Так, внедрение новых технологических механизмов должно оцениваться не только с точки зрения увеличения выпуска за час рабочего времени, которое они делают возможным, но также тем, насколько интереснее и привлекательнее становится работа для работников, которые будут применять эти механизмы. Мышление движется в этом направлении, но эти стремления все еще недостаточно широко реализованы. В прошлые времена профсоюзы часто возражали против технологических усовершенствований на том основании, что они вытесняют рабочих, которым, возможно, не легко найти другую работу. Если власти страны твердо, без сомнений и оговорок, намерены поддерживать полную занятость, без сомнений и оговорок, это беспокойство части рабочих должно исчезнуть. Тогда профсоюзы смогут сконцентрировать свое внимание на вопросе о том, не будут ли предлагаемые технологические инновации делать работу более утомительной и неинтересной. Во всех случаях должен быть разработан механизм, позволяющий оценивать, будет ли повышение оплаты, сопровождающее увеличение выпуска продукции, перевешивать возрастающую тягость труда (если увеличение выпуска действительно вызывает рост тягости труда). Конечно, часто бывает очень трудно выработать механизм, который позволил бы дать реальную оценку соотношения тягости труда и его оплаты. Эти трудности, определенно, лежат в области социологии, которая, как можно уверенно предположить, будет успешно развиваться в предстоящие годы.

В некоторых случаях эластичность спроса на товары и услуги, выраженные в затратах труда, больше единицы. В таких случаях повышение платы за час может привести к тому, что получатели заработной платы захотят работать большее число часов. Можно вспомнить об индийской деревне, где люди выполняют очень мало работы, и плата за работу также очень низка. В результате увеличения платы за каждый проработанный час рабочие желают работать большее количество часов. В таких случаях развитие технологии будет оказывать двойное воздействие на оптимальный темп роста: будет возрастать выпуск продукции в течение часа труда, и, в то же время, будет увеличиваться оптимальное число часов работы.

Оптимальная продолжительность трудовой деятельности, очевидно, зависит от того, на сколько лет откладывается начало трудовой деятельности для получения образования различного уровня. Предположительно, технологический прогресс увеличивает производительность каждого последующего года работы, а каждый дополнительный год в школе или университете (рассматриваемый в среднем на всех работающих) позволяет в дальнейшем участвовать в производственном процессе.

Скептик может на минуту усомниться в сказанном. Действительно, в сфере услуг сложные вопросы, решение которых в прежние времена требовало интеллекта, теперь решаются нажатием нескольких кнопок. Между тем, сфера услуг – растущий сектор экономической деятельности. И если решение вопроса, получаемое нажатием кнопок, определяется потребителем, тот, кто нажимает кнопки, оказывается в неловком положении. Экономистам легче судить о сфере услуг (магазины, банки и т.д.), чем о том, что происходит внутри фабрик и заводов, за исключением тем экономистов, которые глубоко специализируются на изучении отдельной отрасли, например, сталелитейной промышленности, и, следовательно, хорошо знают процессы, протекающие на предприятиях. Перед лицом этих фактов можно предположить, что для выполнения функции нажимания кнопок требуется меньше образования, чем для приобретения интеллекта, который необходим для решения возникающих проблем. Конечно, образование не может заменить интеллект, которым наделен каждый индивид. Оно, скорее, способствует усилению данного (природой) интеллекта, что позволяет справляться с встречающимися проблемами. Если это излишне идеальный взгляд на образование, тогда следует свести время, уделяемое образованию, к минимуму. Если технологический прогресс действительно приводит к меньшему (в среднем) использованию интеллекта, тогда оптимальным будет сокращение (в среднем) времени, которое тратится на образование.

Однако, хотя эти скептические замечания действительно звучали, я полагаю, что есть основания допустить, что технологический прогресс увеличивает среднюю оптимальную продолжительность времени, которое нужно исключить из трудовой деятельности и посвятить образованию. Этот фактор уменьшает рост, вызываемый технологическим прогрессом, сокращая оптимальную продолжительность трудовой деятельности, и, вследствие этого, ограничивая рост рабочей силы, которая может быть использована в производстве.

При описании первого из двух факторов, определяющих оптимальный темп роста, мы принимали допущение, что увеличение (или уменьшение) числа индивидов в работоспособном возрасте задается экзогенно, и что оптимальное число часов, отработанных индивидом, определяется индивидуальной кривой предпочтения, либо работы и доступных благ, либо досуга.

Первое допущение резко противоречит классической теории, которая утверждает, что темп роста населения определяется эндогенно – уровнем оплаты труда. Более грубый вариант классической школы содержал утверждение, что существует жесткая тенденция, сводящая вознаграждение за труд к необходимым средствам существования. Любая более высокая оплата труда будет стимулировать дополнительное предложение труда. Как утверждал добрейший Давид Рикардо, нужно убедить основную массу народа в том, что для достижения жизненного уровня, превышающего поддержание физического существования, следует ограничить рождаемость. При прочих неизменных условиях, темп роста населения определялся эндогенными факторами.

Эта теория народонаселения была связана с тем значением, которое в прошлом придавалось снижению отдачи от земли и тенденции к истощению недр.

В упрощенной форме эту доктрину можно представить следующим образом. Технологический прогресс на коротком отрезке времени повышает вознаграждение работников. Это ведет к тому, что работники имеют больше детей. Это, в свою очередь, требует более интенсивного использования земли и месторождений полезных ископаемых. Усиленная эксплуатация земли и недр ведет к снижению отдачи от труда в земледелии и добывающих отраслях. Снижение отдачи от труда в этих отраслях сведет к нулю повышение отдачи, вызванное технологическим прогрессом.

В настоящее время такое мнение представляется сильно преувеличенным и нереалистичным. Но описанная выше доктрина содержит ряд элементов, которые и сегодня не следует упускать из вида.

Прежде всего, мы должны рассмотреть тезис об убывающей отдаче. Успехи в технологии воздействуют непосредственно на производственные процессы в сельском хозяйстве – их было особенно много в последние годы – и на процессы в добывающей промышленности. По мере прогресса общества, сфера убывающей доходности имеет тенденцию сокращаться относительно экономики в целом. Для ясности следует дать определение чистого роста, обусловленного прогрессом технологии. Если улучшения, которые становятся возможными благодаря новым технологическим знаниям, не столь велики, чтобы уравновесить убывающую доходность от земли и прогрессирующее истощение залежей минералов, тогда рост, вызванный технологическим прогрессом, можно рассматривать как нулевой. Согласно этому определению, чистый технологический прогресс в большей части мира в рассматриваемый период представляет собой положительную величину.

Правильно ли рассматривать рост населения как экзогенный фактор роста? Экономисты классической школы, которые не рассматривали рост населения как экзогенный фактор, придавали особое значение уровню рождаемости. Их идея заключалась в том, что если душевой доход основной массы народа повышается, бедняки перестанут воздерживаться от деторождения, и будут иметь больше детей. Как они это сделают? В те времена не было противозачаточных средств. Будучи молодым человеком, Джон Старт Милль был заключен в тюрьму за распространение примитивных противозачаточных средств (в целях их рекламы) среди обитателей трущоб Лондона. Мальтус, священник, не одобрявший такие методы, утверждал, что население должно сокращаться в результате воздержания от секса. Но он весьма скептически оценивал вероятность того, что большинство народа действительно будет придерживаться воздержания. Логический вывод из этой концепции заключается не в том, что всегда будет существовать тенденция роста населения, сводящая потребление (большинства народа – переводчик) к уровню физического выживания, но в том, что уровень рождаемости является экзогенной переменной.

Экономисты классической школы, по-видимому, недооценивали то обстоятельство, что быстрый рост населения в Англии, происходивший в их время, был вызван не ростом рождаемости, а снижением смертности, особенно в наиболее молодых группах населения. Уровень рождаемости оставался в высшей степени стабильным. Но это означало, что рост населения не был исключительно экзогенной переменной. В той мере, в какой прогресс технологии перевешивал убывающую доходность, обеспечивалось лучшее питание, что было полезно для здоровья. Кроме того, происходил быстрый прогресс в области медицины, благодаря которому в огромной степени были побеждены опустошительные болезни, такие как оспа.

Приведенные выше рассуждения, теперь, возможно, не имеют большого значения для передовых стран, о которых до сих пор шла речь, поскольку сфера убывающей доходности сократилась, и дальнейшее снижение смертности благодаря прогрессу в медицине незначительно. Но рассмотренные концепции имеют значение для менее развитых стран, таких как Индия. В этих странах производство пищи, которое подчинено <закону> убывающей доходности, составляет большую часть совокупного производства потребляемых товаров и услуг. Если прогресс технологии, главным образом, импортируемый, перевесит убывающую доходность, тогда можно ожидать снижения смертности и, следовательно, повышение темпа роста населения. Недавно мы видели удивительный пример технологического прогресса в форме «зеленой революции». До сих пор эта революция оказала воздействие только на часть Индии, различные области которой, в основном, сами обеспечивают себя продовольствием; однако некоторые области не выращивают рис или пшеницу. Кроме того, в ряде менее развитых стран остается большая сфера для прогресса медицинских технологических ноу-хау, главным образом, импортируемых, и связанной с ними возможности сокращения смертности. В результате должен быть достигнут более высокий темп роста населения, чем он был бы в ином случае. Итак, в той степени, в какой превалирует убывающая доходность, будет сдерживаться рост, индуцированный прогрессом технологии, отечественной или импортируемой.

Что можно сказать об уровне рождаемости? Она не увеличивалась в те времена, когда экономисты классической школы так много говорили об этом, за исключением Ирландии. Но она начала быстро снижаться в передовых странах в середине девятнадцатого века. Это происходило в то же время, когда жизненный уровень основной массы народа стала расти вследствие промышленной революции. По-видимому, это разрушало центральный тезис классической теории, согласно которому рост жизненного уровня должен стимулировать рождаемость, и этому нет никакой альтернативы.

Но теорию можно строить на противоположной гипотезе. Нет ничего хуже ужасной нищеты, но в этих условиях люди могут позволить себе удовольствие иметь детей. Однако когда благосостояние людей поднимается выше удовлетворения минимальных потребностей, они начинают больше обращать внимания на то, что можно купить за деньги, и как, используя дополнительные деньги, которые они получают, они могут сделать свою жизнь более приятной. И тогда они начинают сравнивать это с удовольствием иметь еще одного ребенка.

Возможно, что существует нечто близкое к U-образной кривой. Когда большинство людей становятся столь богатыми, что они могут купить большую часть материальных благ, которые они желают иметь, и когда дополнительные блага, которые они могут купить по мере роста их доходов, не имеют для них очень большого значения, тогда удовольствие иметь еще одного ребенка снова выйдет на первый план. Этим можно объяснить тенденцию к повышению рождаемости, которая проявилась в некоторых передовых странах со времени Второй мировой войны.

Имея в виду эти важные взаимозависимости, есть смысл начать изучение роста, особенно на умеренно коротком отрезке времени [in the moderately short term], рассматривая рост работоспособного населения как экзогенную переменную.

Теперь перейдем к прогрессу в технологии. Фундаментальные открытия науки, предположительно, являются экзогенными. В определенной мере, результаты технологических исследований зависят от них. В экономической теории технический прогресс должен занимать более важное место. Мы будем иметь дело с тем, что действительно сделано, с новыми методами производства, фактически запущенными в действие. Темп, каким доступные новшества внедряются в производство, зависит, отчасти, от способностей предпринимателей, и, используя выражение Кейнса, от «жизненного духа», о котором мы уже говорили в другой связи. Какие расходы на исследования и развития они сами найдут стоящим осуществить? <В случае если эти расходы недостаточны>, возможен «спасательный круг». Если правительство обязуется предпринять меры, необходимые для повышения спроса в соответствии с потенциальным ростом экономики, и если существует доверие к этим обязательствам правительства, предприниматели потратят больше средств на исследования и развитие, чем было бы в ином случае, и это, в свою очередь, повысит потенциал роста экономики. Масштабы технического прогресса, и, следовательно, повышение потенциальных темпов роста экономики, зависят от интеллекта, воображения и компетентности предпринимателей. Таким образом, потенциальный темп роста зависит от того, насколько институциональная структура общества позволяет людям принимать соответствующие решения. Кроме того, нужно усердие и честолюбие. Часто утверждали, что широко распространенное преобладание «семейного бизнеса» в Англии в течение девятнадцатого века было причиной слабости, хотя это был период великого экономического прогресса. Фамильная марка побуждала к усердию и честолюбию, хотя в семье мог иногда попасться бездельник. Далеко не столь очевидно, какими мотивами руководствуются не персонифицированные гиганты, управляющие нашими многонациональными корпорациями.

Осуществление технического прогресса требует также повышения квалификации работников всех уровней. Недостаточная квалификация может ограничить потенциальный рост экономики. Это возвращает нас к политике в области образования, проводимой данной страной.

Теперь я могу записать другой вариант фундаментального уравнения.

.                                                                                                                     (2.3)

Здесь G_n – «естественный» темп роста. Можно рассматривать его как рост, соответствующий потенциалу экономики, или как максимально возможный рост, зависящий от всего, что было сказано относительно равновесия труда и досуга. Валовой внутренний продукт не является удовлетворительным измерителем темпа роста. Он не включает компонент, показывающий повышение благосостояния вследствие увеличения досуга. Доля благ, предоставляемых правительством, в валовом внутреннем продукте, возможно, занижена, поскольку их удельный вес определяется издержками без прибыли. Повышение благосостояния, достигаемое благодаря законодательным запретам, направленным, например, на охрану природы (дословно – на сохранение сельской местности – Переводчик), не представлено в ВВП. Допустим, что этот выигрыш больше, чем выигрыш, который произошел бы в результате роста производства при отсутствии этих запретов. Это означает, что действительный рост больше, чем тот, который был бы возможен при отсутствии этих запретов. Но существующий способ измерения ВВП ведет к тому, что этот рост оказывается меньшим, чем он мог быть при отсутствии этих запретов.

Теперь целесообразно преобразовать уравнение (2.3) в соответствии с принципом, согласно которому в левой стороне записываются определяемые члены, а в правой стороне – определяющие члены уравнения:

s₀ = G_n × C_r.                                                                                                                 (2.3a)

В уравнении (2.2) «обеспеченный» темп роста, отчасти, определяется тем, сколько люди желают сберечь в определенных институциональных условиях, причем эти условия различны в разных странах и в разные времена. Уравнение (2.2) можно рассматривать, как уравнение, описывающее факторы, детерминирующие темп роста в условиях капитализма свободной конкуренции [laissez- faire capitalism]. Это соответствует классической экономической теории. То, что люди предпочитают сберечь в определенных институциональных условиях (которые столь различны в разных странах и в разные эпохи), определяет темп роста экономики. Но в уравнении (2.3а) норма сбережения выступает как подчиненный, а не определяющий фактор. В этом уравнении предполагается, что «естественный» темп роста определяется ростом населения и техническим прогрессом, и описывается, какая вследствие этого требуется норма сбережения. Обеспечить именно такую норму сбережения – это задача властей. Я назвал уравнение (2.2) описанием того, что произойдет в условиях капитализма свободной конкуренции. Можно ли сказать, что уравнение (2.3а) предполагает социализм? Я полагаю, что нет. В спектре стран, ранжированных от индивидуализма до социализма, США могут рассматриваться как страна, находящаяся в самом конце спектра (или близко к концу), на стороне индивидуализма. Но даже в этой стране монетарная и финансовая политика рассматриваются как законное орудие правительства, включая <в понятие правительство> центральный банк. Монетарная и финансовая политика служат для корректировки нормы сбережения, с тем, чтобы сбережения были не больше и не меньше, чем нужно, чтобы обеспечить разумный уровень полной занятости и рост в соответствии с потенциальными возможностями роста данной экономики. Финансовая политика делает это, увеличивая (или уменьшая) долю совокупного дохода, которую люди желают сберечь. Монетарная политика призвана делать заимствования у банков или других финансовых институтов более доступными (или более трудными), в результате размещается больше (или меньше) заказов, чем это было бы в ином случае. Это, в свою очередь, ведет к тому, что, в соответствии с кейнсианскими зависимостями макро – статики, чистые прибыли и сбережения компаний увеличиваются или уменьшаются, по сравнению с тем, что было бы в ином случае. Таким образом, мы располагаем орудиями для выполнения уравнения (2.3а). Другими словами, с помощью этих орудий сбережения выводятся на уровень, которого требует потенциальный темп роста экономики. Для этого не требуется, чтобы наше общество становилось социалистическим. В некоторых менее развитых странах, где частные сбережения низки, причем, слишком низки относительно их потенциального роста, очень важно, чтобы для увеличения нормы сбережения использовалась финансовая политика.

Уравнение (2.3а) подразумевает, что существует оптимальная норма сбережения. Долгосрочная политика, проводимая властями, должна быть направлена на обеспечение этой нормы сбережения. Можно сослаться на опыт Соединенных Штатов, где принимается необходимость монетарной и финансовой политики. Не вполне ясно, действительно ли преобладающая в США точка зрения заключается в том, что эти орудия должны использоваться, чтобы поддерживать норму сбережений на требуемом уровне в течение длительного периода, или же она ограничивается идеей об их использовании для сглаживания делового цикла. Последняя задача, конечно, важна, однако такая трактовка роли монетарной и финансовой политики подразумевает слишком узкий взгляд на обязанности властей.

При нормальном ходе вещей, мы можем ожидать, что в прогрессирующей экономике потребление растет. Однако возможны такие периоды, когда изобретения столь многочисленны и требуют таких вложений капитала [capital-intensive], что оптимальные сбережения растут в абсолютном измерении быстрее, чем выпуск продукции. Это влечет за собой сокращение потребления. Такие периоды, надо полагать, бывают крайне редко. Однако подобная проблема может возникнуть в связи со сменой правительства, например, если капиталистическая страна становится социалистической, или, при менее резком предположении, если правительство, пришедшее к власти, более склонно к планированию, чем предшествующее правительство. Новое правительство может считать, что капитальное оборудование в стране ниже оптимального уровня. Чтобы исправить эту ситуацию, норма сбережения должна быть временно повышена сверх нормального уровня. Но насколько долго? Михаил Калецкий рассматривает эту проблему в своей магистерской работе[37]. Впервые работа опубликована в Польше, в 1963 году.

Он постулирует, что не следует допускать снижения уровня потребления, если дополнительный капитал уже создан. Он предлагает (и это гуманно), что следует даже допустить дальнейший рост потребления, но темпами, ниже нормальных темпов, пока не будут выполнены уже размещенные заказы на капитальные блага. В своих выводах он опирается на практический опыт плановой экономики в Польше. Он утверждает, что длительность периода, в течение которого темпы роста потребления ниже нормальных темпов, зависит от волевых решений правительства. В этом он обнаруживает свое социалистическое мышление. На деле существуют четкие экономические критерии; мы должны принять в расчет эластичность шкалы предельной полезности дохода и снижение предельной полезности дохода по мере роста дохода с течением времени. Этот вопрос будет рассмотрен в одной из последующих глав.

В уравнении обеспеченного роста (G_W) постоянная величина G_W сопряжена с постоянной величиной желаемой нормы сбережения (s_d) и требуемым коэффициентом капитала (C_r), или, напротив, с изменениями величины того и другого, если они уравновешивают друг друга. Часто утверждают, что, по мере роста дохода, желаемая норма сбережения повышается. Исторический опыт не дает ясного подтверждения этой гипотезы. Если желаемая норма сбережения действительно растет по мере роста дохода, тогда (принимая допущение о постоянной величине C_r) обеспеченный темп роста должен увеличиваться. Однако не представляется вероятным, чтобы рост потенциального предложения в экономике (G_n) мог неограниченно возрастать с течением времени. Действительный рост (G) не может превысить G_n, за исключением периодов оздоровления после глубокой безработицы или неполного использования доступной технологии. Соответственно, если норма сбережения повышается, действительный рост должен периодически [recurrently] снижаться ниже уровня обеспеченного роста. С этим связано возникновение проблем, которые мы рассмотрим в Главе 7.

Продолжительное повышение требуемого коэффициента капитала ( C_r), т.е. отношения капитала к выпуску, сопряжено с замедлением обеспеченного темпа роста. Это похоже на парадокс! Интенсивность капитала возрастает, и, вследствие этого, темп роста снижается. Однако исходное уравнение показывает именно это.

Возможно, что некоторые экономисты, воспитанные в старом духе, станут утверждать, что, если возрастает склонность к сбережению, тогда, благодаря снижению ставки процента, в той же пропорции должно повышаться отношение капитал – выпуск, так что обеспеченный темп роста останется без изменений, и экономика будет расти с постоянной скоростью. Эти рассуждения совершенно не приемлемы. Мы уже рассматривали факторы, детерминирующие ставку процента (или, вернее, набор ставок процента). Мы не оспариваем, что величина C _r зависит от ставки процента. Напротив, эту зависимость следует подчеркнуть. Однако невозможно утверждать, что посредством ставки процента действуют «естественные силы», которые удерживают обеспеченный темп роста G_W на постоянном уровне. Будем ли мы рассматривать обеспеченный темп роста G_W как «равновесную» величину, или нет (что зависит от проблем, относящихся к действительным «поведенческим параметрам» предпринимателей), мы не можем рассматривать постоянную величину G_W как равновесное положение динамической системы, в отличие от растущего или уменьшающегося значения обеспеченного роста. (Выделено мною – Переводчик.) Соответственно, нет причин, почему ставка процента, которой экономисты старой школы приписывают магическое свойство восстанавливать равновесие, должна вызывать рост (или снижение) C _r, пропорциональное любому увеличению (или уменьшению) нормы сбережения, и поэтому сохранять обеспеченный темп роста (G_W) на постоянном уровне.

Средства теории экономической статики, включая кейнсианскую макро-статику, неадекватны задачам, решаемым теорией экономической динамики.