Традиционными инструментами корректировки уровня сбережений и инвестиций являются меры финансовой и денежной политики.

Финансовая политика, направленная на формирование дополнительных сбережений (или на ограничение сбережений и форсирование потребления) может проводиться длительное время, следовательно, она может восприниматься агентами экономики как устойчивые и предсказуемые действия властей. Поэтому инструменты финансовой политики следует использовать для преодоления или, по крайней мере, ослабления органического недостатка (или избытка) сбережений в экономике. Сбережения, осуществляемые правительством, призваны регулировать величину совокупных сбережений в экономике, и лучшим инструментом этого регулирования является финансовая, а не денежная политика.

Денежная политика призвана облегчать (или затруднять) заимствования частных предприятий и домохозяйств у коммерческих банков. Эти цели достигаются с помощью регулирования ставки процента и банковских резервов. Причем большее значение Харрод придает регулированию банковских резервов, которое расширяет или ограничивает возможности коммерческих банков предоставлять кредиты. Напротив, связь между ставкой процента и спросом на кредиты носит неустойчивый характер, и вряд ли может оказать быстрое воздействие на кредитный рынок и инвестиции. Минимальная, приемлемая прибыль не жестко привязана к ставке процента и следует за ней лишь после существенного временного лага. Влияние ставки процента на сбережения, инвестиции, коэффициент капитала («интенсивность капитала») неоднозначно и неустойчиво. Повышение ставки процента не сможет извлечь из экономики дополнительные сбережения в ощутимых размерах, и снизить интенсивность капитала. Низкая ставка процента не снизит существенно сбережения. (Но устойчиво низкая ставка процента, по-видимому, создает условия для применения капиталоемких изобретений). Кроме того, сами по себе «доступные деньги» не изменят ситуацию, если предприниматели не ожидают расширения конечного спроса.

Ни денежная, ни финансовая политика не может преодолеть инфляцию издержек (причем мировая инфляция – это всегда инфляция издержек) и спираль заработная плата – цены. Для преодоления спирали заработная плата – цены необходима политика доходов: временная фиксация цен и заработной платы.

Существует еще одна важная проблема, помимо, регулирования нормы сбережения и доступности кредитов, которую Харрод не принимает во внимание, но которая подробно рассматривается Тобином, а именно, распределение желаемых сбережений частного сектора между альтернативными активами, причем инвестиции в реальный капитал являются лишь одним из альтернативных активов[18]. Применяя понятия Тобина к модели Харрода, можно сказать, что отклонения реального роста от траектории обеспеченного роста вызываются спросом на активы, альтернативные инвестициям в реальный капитал, т.е. спросом на деньги, облигации правительства, иностранные активы. Проблема ограничения спроса на альтернативные активы или их трансформации в реальные инвестиции должна решаться совместно, в определенном сочетании, финансовой и денежной политикой [monetary and fiscal mix]. Монетарная модель роста, построенная Тобином, во многом дополняет принцип нестабильности, играющий существенную роль в модели Харрода, и позволяет полнее объяснить процессы сбережений, инвестиций, экономической динамики, протекающие в российской экономике.

Ставка процента

Как неоклассическая, так и кейнсианская теоретическая система придает критически важное значение динамике ставки процента. Согласно неоклассической школе ставка процента приводит в равновесие предложение сбережений и спрос на инвестиции. Согласно позиции Кейнса, в реальном секторе ставка процента, сопряженная с предельной производительностью капитала, определяет спрос на инвестиции, а в денежном секторе ставка процента уравновешивает спрос на деньги (предпочтение ликвидности) и спрос на другие активы. Харрод, по сути дела, оспаривает как ту, так и другую позицию.

Ставка процента, согласно Харроду, лишь слабо влияет на уровень сбережений, которые зависят от многих институциональных факторов, причем нельзя однозначно утверждать, что повышение ставки процента ведет к росту, а не к снижению сбережений. Далее, приемлемая для предпринимателей отдача от дополнительных вложений капитала (в терминологии Кейнса – предельная производительность капитала) на деле не зависит от краткосрочных колебаний ставки процента. Влияние ставки процента на капиталоемкость выбираемых предпринимателями методов производства (коэффициент капитала C) также весьма ограничено. «Я не верю, что ставка процента, во всяком случае, внутри пределов, обычно превалирующих в передовых странах, оказывает большое воздействие на капиталоемкость выбираемых методов производства, – пишет Харрод. – Экономики наших стран вполне преуспевают при общераспространенной оценке минимального, приемлемого дохода на капитал, скажем, в 10 процентов, что значительно ниже текущего дохода на капитал»[19].

Если кратковременные, текущие колебания процента практически не влияют на сбережения, инвестиции, выбираемые методы производства, и в целом – на экономическую динамику, то устойчивая высокая ставка процента определенно сдерживает экономический рост. Она затрудняет доступ к кредитам, ведет к повышению предельной приемлемой нормы дохода на капитал и снижению уровня инвестиций. Поэтому, в случае, если ставка процента неприемлемо высока, снижение ставки процента является одной из неотложных задач экономической политики.

В условиях хронической инфляции высокую ставку процента обычно связывают с ожидаемым темпом роста цен. Харрод оспаривает абсолютную значимость зависимости между ожидаемой инфляцией и ставкой процента. Уточнения, внесенные Харродом в трактовку закономерностей динамики процента, чрезвычайно важны для практической экономической политики, в частности, в России.

Ожидаемая инфляция, согласно Харроду, вызывает снижение спроса на любые активы, цена которых номинирована в деньгах. Это в равной мере относится к спросу, как на деньги, так и на облигации. Если деньги и облигации обесцениваются в равной мере, спрос на облигации не может снизиться относительно спроса на деньги, следовательно, не может возрасти предпочтение ликвидности и ставка процента.

Ожидаемая инфляция вызывает повышение спроса на активы, которые могут служить некоторой гарантией от инфляции: на акции, цена которых не фиксирована, на недвижимость и произведения искусства. К этому перечню можно добавить золото и устойчивую иностранную валюту. Следовательно, одновременно с ростом процента по облигациям, снижается доходность акций. Харрод отмечает, что в условиях хронической инфляции в Великобритании в 1960-х годах доходность абсолютно надежных государственных облигаций впервые превысила доходность акций частных корпораций. Аналогичную картину мы могли наблюдать во время бурной инфляции в российской экономике в 1990-х годах.

Уверенно ожидаемая инфляция ведет к повышению спроса на акции, а не спроса на деньги. Спрос на деньги (предпочтение ликвидности) растет в результате неуверенности относительно инфляции в обозримом будущем. Следовательно, увеличивая предложение денег, монетарные власти могут добиться снижения ставки процента даже в условиях продолжающейся инфляции. «Если высокая ставка процента связана с повышением предпочтения ликвидности (Кейнс), которое вызывается неопределенностью относительно темпов инфляции в будущем, ставки процента могут быть снижены с помощью увеличения предложения ликвидности денежными властями»[20].

Ссылки на инфляцию, которая будто бы делает невозможным снижение ставки процента, служат лишь отговоркой, оправдывающей бездеятельность денежных властей.

Инфляция

Денежная и финансовая экспансия (рефляция) при любом соотношении трех темпов роста способствует повышению занятости, но, как говорилось выше, в одних случаях политика экспансии не сопровождается инфляцией, в других – напротив, генерирует рост цен. Если рост цен, вызываемый денежно-финансовой экспансией, приобретает угрожающие масштабы, на первый план должна выйти задача подавления инфляции.

Однако повышение спроса в результате активной политики правительства не обязательно вызывает инфляцию. Если вслед за повышением спроса растет выпуск продукции, и если рост выпуска вызывает не повышение, а снижение удельных издержек, тогда повышение спроса приведет к повышению, а не к снижению цен. «В условиях снижающихся издержек производства – пишет Харрод, – можно ожидать, что повышение спроса приведет к снижению цены, за исключением (иногда, но не всегда) коротких периодов времени, необходимых для преодоления узких мест. Итак, за исключением случая, когда экономика более или менее приближается к полной загрузке производственных мощностей, общее повышение спроса, как можно ожидать, приведет к снижению среднего уровня цен»[21].

Напротив, если производство свертывается вслед за сокращением спроса, удельные издержки повышаются. Следовательно, сжатие платежеспособного спроса и последующее за ним сокращение производства повлечет за собой не снижение, а повышение цен. «Иногда утверждают, – пишет Харрод, – что сокращение агрегированного спроса, даже когда он ниже потенциально возможного предложения в экономике данной страны, должно снижать инфляцию цен с помощью ослабления роста заработной платы, в соответствии с кривой Филлинса; опыт Великобритании не подтверждает применимость кривой Филлипса с достаточной ясностью. …Возможно, что даже в том случае, когда растущая безработица ведет к ослаблению темпа повышения заработной платы, это в меньшей степени снижает денежные издержки, чем падение выпуска повышает единицу издержек. В этом случае так называемая дефляция будет вызывать эффект инфляции цен»[22].

Положение, согласно которому повышение спроса и рост выпуска в обрабатывающей промышленности (в отличие от добывающих отраслей и сельского хозяйства) в большинстве случаев сопровождается снижением издержек и цен, давно известно экономической науке, оно было четко сформулировано А. Маршаллом. Однако, отмечает Харрод, в последнее время (1960–1970-е годы) получила преобладание новомодная теория, согласно которой всякое повышение спроса влечет за собой рост цен, и, следовательно, в любой ситуации для подавления инфляции, необходимо ограничение спроса.

«Закон возрастающей отдачи», сформулированный Маршаллом, согласно которому удельные издержки снижаются по мере роста выпуска, был основательно забыт экономистами. Нужно отметить, что Кейнс в Общей теории упускал из вида закон возрастающей отдачи от затрат труда и капитала (и, соответственно, снижающихся издержек), сформулированный Маршаллом. Хансен включил этот закон в кейнсианский анализ в своей работе 1949 года[23], Харрод вновь формулирует этот закон в книге 1973 года. Повторяем, повышение спроса не всегда вызывает инфляцию. С другой стороны, инфляция не всегда вызывается именно повышением спроса. Поэтому ограничение спроса, даже в случае, если инфляция реально существует, не обязательно ведет к ее снижению.

Инфляция может вызываться спиралью заработная плата – цены, а эта спираль не обязательно раскручивается из-за инфляции спроса. Она может раскручиваться в силу социальных и институциональных причин, например, вследствие роста запросов получателей заработной платы, обусловленных сложившимися в обществе представлениями о жизненном стандарте. «Если верно, что причина ускорения роста заработной платы и цен имеет социальные корни, – пишет Харрод, – …тогда не стоит надеяться, что болезнь можно излечить традиционными методами сжатия количества денег и профицита бюджета. Эти меры годятся для устранения инфляции спроса»[24].

Для того чтобы остановить раскручивание спирали заработная плата – цены нужны меры прямого противодействия: либо добровольные соглашения между профсоюзами и предпринимателями, либо непосредственное государственное вмешательство в движение заработной платы и цен. «Если эффективное добровольное соглашение не может быть достигнуто, – пишет Харрод, – тогда должны быть применены установленные законом санкции. Зло слишком велико, чтобы быть к нему терпимым. Несомненно, такова точка зрения демократии»[25].

То, что Харрод говорит о спирали заработная плата – цены, в определенной степени применимо в целом к инфляции издержек. Спираль роста издержек и цен может вызываться не только неоправданным повышением заработной платы, но и монопольным установлением цен на первичные ресурсы, что характерно для нынешней ситуации в российской экономике. В этом случае также образуется некоторое подобие спирали, вызывающей инфляцию даже в условиях недостаточного (а не избыточного) спроса. Инструменты денежной и финансовой политики – ограничение предложения денег и государственных расходов – не могут остановить раскручивание спирали издержки – цены. Методом борьбы с инфляцией в этом случае должно явиться прямое государственное регулирование цен на первичные ресурсы.

Если инфляция порождается не избыточным спросом, а другими экономическими и социальными причинами, и при этом экономика далека от полного использования факторов производства, расширение спроса не вызовет дальнейшего усиления инфляции, а, возможно, будет способствовать ее ослаблению. В этом случае правительство должно прибегать к политике денежно-финансовой экспансии, не смотря на то, что в экономике продолжается инфляция. Харрод пишет: «Если агрегированный спрос оказывается ниже потенциально возможного предложения, и наблюдается неполная занятость тех, кто имеет работу и/или открытая безработица, превышающая обычную фрикционную безработицу, тогда подходящими средствами будут увеличение предложения денег и превышение расходов правительства над налоговыми поступлениями. Применение этих методов совершенно не зависит от того, будет ли одновременно продолжаться инфляция»[26].

Внешняя торговля

Харрод дает подробный анализ влияния внешней торговли и международного движения капитала на темпы роста экономики.

Увеличение экспорта, само по себе, безотносительно к его структуре и динамике мировых цен, не влияет на темпы роста. Внешний спрос, при прочих равных условиях, оказывает такое же воздействие на уровень занятости и инфляцию, как внутренний спрос. Увеличение экспорта влияет на темпы роста в результате изменения следующих трех факторов: Во-первых, темп роста изменяется в зависимости от изменения коэффициента торговли (соотношения цен экспорта и цен импорта), во-вторых, – от того, повышается или понижается в результате увеличения экспорта доля производств, связанных с техническим прогрессом. Наконец, в-третьих, темп роста изменяется в зависимости от повышения или понижения доли производств, требующих больших (по сравнению со средним уровнем в экономике) затрат капитала. Причем отрасли, связанные с техническим прогрессом, не обязательно являются наиболее капиталоемкими отраслями.

Харрод исходит из предпосылки, что каждая страна стремиться к равновесию торгового и платежного баланса, следовательно, выручка от экспорта используется, главным образом, для оплаты импорта. Поэтому улучшение коэффициента внешней торговли, т.е. рост цен экспорта относительно цен импорта, ведет к тому, что данная страна в обмен на прежнее количество экспортируемых товаров получает больше товаров из-за границы. В результате ускоряется рост реального совокупного дохода. Однако если допустить, что в результате увеличения коэффициента торговли страна всего лишь наращивает валютные резервы (как это происходит в последние годы в российской экономике), темпы роста дохода вследствие повышения коэффициента торговли не увеличиваются, а выгода от благоприятной динамики цен мирового рынка может уйти в песок.

Далее, как уже говорилось, воздействие внешнего спроса на темпы роста экономики зависит от того, как изменяется структура экспорта: предъявляется ли дополнительный внешний спрос на сырые продукты, производство которых не связано с быстрым техническим прогрессом, или на продукты высокотехнологичных отраслей. «Если производство товаров, на которые существует более высокий внешний спрос, – пишет Харрод, – постоянно связано с техническим прогрессом, более интенсивным, чем технический прогресс, в среднем, во всех отраслях экономики, это будет повышать естественный темп роста.

Возможен и противоположный случай, когда дополнительный внешний спрос на однородные товары, например, материалы, в производстве которых технический прогресс ниже нормального. Тогда растущий внешний спрос будет способствовать тому, что производственные ресурсы будут постоянно связаны в относительно застойном секторе, и препятствовать их перераспределению в более активную, подвижную [exciting] часть экономики. В качестве примера можно привести экспорт угля из Британии в 1900–1913 годах»[27].

Дополнительный внешний спрос, согласно Харроду, может воздействовать на обеспеченный темп роста в том случае, если товары, на которые предъявляется этот спрос, производятся с помощью более (или менее) капиталоемких методов, чем все товары в экономике в среднем. Повышение средней для экономики капиталоемкости выпуска (повышение коэффициента капитала C) ведет к снижению обеспеченного темпа роста.

Опираясь на теоретические построения Харрода, мы можем сказать, что в российской экономике рост экспорта за счет вывоза сырых материалов не только сдерживает технический прогресс, но и повышает среднюю для экономики капиталоемкость выпуска, следовательно, не ускоряет, а замедляет темпы роста. В то же время, из-за резко активного торгового баланса, благоприятная динамика мировых цен сказывается лишь на приросте валютных резервов.