Сегодня мне приснился кошмар. Опять кошмар. К чему только? Лил сильный дождь. Мои босые ноги чавкали в грязи раскисшей грунтовой дороги, идти было тяжело и скользко. Несмотря на дождь, лупивший по телу крупными каплями, мне было нестерпимо душно, но я шла вперед. Я знала, что мне нужно идти вперед. Наконец, вдалеке на горизонте появились три маленькие размытые фигурки. Такие крошечные, что сначала я приняла их за трех кошечек. Но они быстро приблизились и оказались моими детьми. Моими неродившимися детьми. Они плакали и тянули ко мне свои худенькие дрожащие ручонки. Все трое одновременно. И Гришенька, и Сонечка, и Владик. (Я всегда знала их имена, но они так и не пожили). Детки тянули ко мне ручки и просили, чтобы я взяла их, обняла. А я разрывалась, кого же мне первого обнять. Я ведь хотела каждого прижать к себе крепко-крепко, расцеловать всех сразу. Но не могла решить, кого первого приласкать. Это так мучило меня! А они плакали, плакали…

Так и не обняла я никого. Проснулась. Пот лился ручьем, сердце давило, будто кто в кулаке его сжимал. Мне стало жутко, я встала с постели открыть окно. Полная луна с красным ободком холодно светила прямо на мою постель. Наверное, из-за нее мне и привиделся кошмар.

Я побоялась вновь засыпать, накинула халат и вышла в коридор. Домохозяйка, которая живет на даче профессора Ладушина вместе со мной, еще не спала. Значит, еще не было полуночи. Я пришла к ней на кухню и села рядом на стул. Тамара (так ее зовут) сонно посмотрела на меня: «Не спится?» Я покачала головой. «Бледная какая, - заметила она, откладывая книгу, - кагор будешь, сто грамм для сна?» Я неуверенно пожала плечами. «Нет, тебе лучше снотворного – одну таблеточку, оно сильное, махом уснешь. А с вина еще долго будешь мысли перебирать» Тамара встала к шкафу и достала пузырек снотворного. « Ты не переживай, кошмары, они только ночью бывают. Днем все рассеивается». - Сказала она участливо, отдавая мне пузырек. Да, кошмары бывают только ночью. Надо в это верить.

Еще три дня до родов, как это долго!

В четверг накануне родов Георгий как обычно задержался на работе. Сегодня ему работалось особенно тяжело, потому что приходилось постоянно отвлекаться, чтобы присмотреть за Борисом – няня отпросилась на незапланированный выходной. Борис уже ходил самостоятельно и проявлял интерес ко всему, до чего мог дотянуться. Георгию то и дело приходилось отбирать у сына то шприцы, то колбочки, то важные документы. Ни минуты покоя. Георгий Анатольевич очень устал за день и был зол на всех окружающих, потому что вместо сочувствия он слышал лишь реплики ободрения или того хуже – одобрения того, что ребенок с малых лет привлекается к научной работе. И как назло завтра такой важный день, к которому обязательно нужно подготовиться. А проверку оборудования доктора Валенштайн никому не мог доверить, он полагался только на себя.

Когда рабочий день закончился, Георгий отпустил всех по домам; наконец, занял неугомонного Бориса анатомическим фотоальбомом, а сам продолжил настраивать капнограф - прибор для измерения состояния матки и определения вида анестезии.

Но через пару минут доктору опять пришлось отвлечься – по электронной почте пришло письмо и противным пищащим звуком стало трезвонить о своем прибытии. Никогда этот звук так еще не раздражал Валенштайна. Он бросил прибор на стол и быстрее прошел к компьютеру. Сообщение было от министра Организации Национальной Безопасности Виктора Дортона. ОНБ стала с недавнего времени ведущей спецслужбой США. « Уважаемый доктор Валенштайн, руководство ОНБ и сам мистер Президент серьезно заинтересованы вашим экспериментом. Мы хотели бы лично встретиться с вами и обсудить возможность сотрудничества. Сразу оговоримся, что намерены оказать вам содействие в продвижении идеи искусственного рождения в широкие массы. В этом проекте нам видится завтрашний день человечества. Надеемся на плодотворное сотрудничество с вами, доктор Валенштайн. Ждем ответа».

- Ну, наконец! – радостно выдохнул Георгий Анатольевич и посмотрел на сына, который внимательно наблюдал за отцом, нажевывая где-то найденный футляр от ампул, - Все, Боря, папа добился своего – моя идея принята, я на вершине.

Борис не спеша повернулся попой вперед и слез с кресла, куда был посажен. Стараясь не упасть и смешно балансируя телом, малыш прошел через комнату. Схватился за колени отца и стал хныкать.

- Ты что голоден? – Георгий бросил взгляд на часы, полдесятого, - О – о! Да тебе уже пора кефирчику выпить да спать. Ну, сейчас, подожди немножко.

Но ребенок был настойчив и продолжал требовать внимания. Георгий вспомнил про свою усталость, у него начала болеть голова от хныканья сына, и он сдался.

- Ладно, пошли домой, завтра пораньше приеду и все закончу, - сказал Борису отец, беря его на руки. Георгий уже собирался выйти из кабинета, как противный писк электронной почты опять устроил панику. Георгий раздраженно прошел за компьютер. Сообщение пришло от натуралистов:

«Вам не удастся погубить природу и совершить ее осквернение. Мы, дети естественности, не позволим вам кощунствовать. На вас обрушатся гром и молнии, цунами сотрут ваши следы с лица Земли, землетрясение низвергнет вас в пропасть! Вы не достойны жить на нашей планете, это заявляем вам мы – защитники природы!»

- О! Куда их занесло! Уже проклятьями сыпать начали, скоро и до рукоприкладства дойдут. Тогда и отпор дадим этим чудикам. Верно, Боря? – спросил Георгий у сынишки, который, насасывал свой пальчик и нудно мычал, - Ну пойдем, пойдем.

Они, наконец, вышли из здания. Когда Георгий открыл дверь машины, собираясь посадить Бориса в детское кресло, раздался оглушительный взрыв. Отец успел подмять под себя сына прежде, чем в спину ему ударила мощная волна, Валенштайн упал на колени, закрывая всем телом Бориса, автомобиль покачнулся и бесшумно, слившись с общим гулом хаоса, рухнул на бок. 

Воздух наполнился пустой звенящей тишиной, нарушаемой только далеким тревожным плачем автомобильной сигнализации. Георгий рискнул встать с колен и оглянулся назад. На месте его лаборатории были руины, еще окутываемые густым смогом пыли.

- Вот тебе и сумасшедшие борцы за природу! - проговорил доктор, с изумлением взирая на уничтоженное здание. Борис расплакался, отец быстро осмотрел ребенка, убедился в его целости и крепко прижал к груди.

- Не волнуйся сынок, мы же с тобой живы, и нас с тобой ждет славное будущее, - Георгий посмотрел на перевернутый автомобиль, потом еще раз на останки лаборатории, - Поедем домой на автобусе.

И доктор Валенштайн, гениальный ученый, за которым было будущее человечества, быстро пошел прочь от разрушенной лаборатории, а вместе с нею и стертым серым прошлым. Он бережно нес на руках самое светлое и великое – совершенный плод своего труда – искусственно рожденного сына, человека Нового времени.