Я сегодня целых три часа провела в лаборатории, наблюдая за своей искусственной маткой (она искусственная, но все- таки моя). Кожаный маленький мешочек, легко пульсирующий от переливающейся в его стенках крови. Он живой. Я попыталась представить, как он будет выглядеть, когда настанет время родиться моему малышу. Не очень у меня это получилось, только объем я знаю – эта груша увеличится в десять раз. Как странно все это. Человек уже изобрел искусственные почки, печень, сердце, теперь вот матку. Из всех этих искусственных компонентов можно уже выложить подобие человеческого организма. Интересно, а создадут ли когда-нибудь искусственный мозг? Представляю, будет вот также как и я сегодня, стоять в лаборатории безмозглое существо, у которого удалили его больной настоящий мозг, и созерцать, как растет его искусственные извилины. Смешно. Забавно. Но, наверное, все возможно. Эмоции меня переполняют от сегодняшнего путешествия, но я не в силах описать свое состояние на бумаге. Извини, дневник, это слишком личное даже для тебя.

Светлана носила Бориса на руках по комнате и нежно пела ему колыбельную. Образ женщины резко изменился с появлением ребенка. Если раньше Светлана тщательно следила за своей внешностью, то теперешнюю женщину она сама прежняя назвала бы простушкой. Пышная укладка длинных темных волос сменилась на тугую шишку или скромную косы. Былое пристрастие к макияжу просто забылось за нехваткой времени. Крупные сверкающие украшения, так любимые еще несколько месяцев назад, были бережно убраны в шкатулку. Но сняв с себя праздничный блеск, Светлана засветилась естественной красотой. Ее голубые глаза излучали теперь нескончаемую, всепоглощающую материнскую любовь. Черты лица стали округлы, нежны и трепетны. Казалось, даже через тонкую мраморную кожу проступает теперь пурпурное сияние счастья материнства.

Младенец смотрел на свою мать, не моргая, не улыбаясь, но изучая. Светлана же, не переставая, счастливо улыбалась ему и гладила маленькое запеленатое тельце, крепко прижимая к себе и окутывая своей теплотой.

Георгий неслышно зашел домой, разулся и прошел в комнату. Светлана вздрогнула от неожиданности.

- Ты так рано. Почему не предупредил? – спросила женщина, осторожно опуская свое сокровище в люльку,- обедать будешь?

- Нет, Света, некогда. Собирай ребенка, - начал Георгий.

- Его зовут Борис, - напомнила Светлана и с тревогой посмотрела на мужа, - Что случилось?

- Ничего страшного. Не беспокойся, собирай Бориса и сама одевайся. У меня сейчас будет доклад. Поживее, - Георгий не смог сдержать своего волнения, он быстро прошел на кухню чего- нибудь перекусить, пока семья собиралась.

- А мы зачем? – крикнула Светлана из комнаты, доставая полусонного ребенка из кроватки.

 - Я должен наглядно показать результат своей работы, - ответил Георгий, уже что-то прожевывая, - поторопись, пожалуйста.

- Хорошо, хорошо,- женщина не стала перечить мужу, понимая всю важность происходящего и, стараясь не сильно трепать малыша, стала быстро его заворачивать в толстую пеленку и одеяло.

Через пять минут все сели в машину. Борис не сильно интересовался происходящим, он хотел спать, и как только машина тронулась с места, глаза ребенка закрылись и он заснул.

В лаборатории Георгий спешно указал Светлане на комнату отдыха в конце коридора, а сам, забрав спящего младенца с рук матери, пошел в свой кабинет. Здесь посредством веб-камеры и интернета проходил доклад Валенштайна. Приемная комиссия была международной: Сербаковский Адольф Григорьевич, лауреат Нобелевской премии в области медицины, был сейчас на своем рабочем месте, в научном центре нанотехнологий в Санкт- Петербурге. Гаубер Семен Викторович, кандидат в лауреаты Нобелевской премии по медицине и одновременно руководитель международного комитета по спонсированию социально значимых медицинских экспериментов, слушал доклад, находясь в отпуске на родине предков. И, наконец, третьим экзаменатором был приглашен американец Квентин Штерн, доктор наногенетики и известный писатель- фантаст.

Доктор Валенштайн зашел в кабинет, настроил связь и преступил к финальной части доклада.

- Прошу извинить за долгий перерыв, коллеги. Но теперь я готов вам продемонстрировать главный объект моего эксперимента. Вот, этот ребенок – мой биологический сын, и есть результат моей работы, - сказал на одном дыхании Георгий Анатольевич и подошел вплотную к камере со спящим Борисом на руках.

Три совмещенные картинки видео показали заинтересованные приблизившиеся к своим экранам лица.

- Судя по отчету, можно говорить, что у ребенка никаких физических отклонений не выявлено, это так? – задал вопрос профессор Гаубер.

- Если к отклонениям относится десятибалльная оценка по Апгару при ситуации, когда у естественнорожденных при кесаревом сечении обычно наблюдается начальная стадия асфиксии, то да – это не норма. Но согласитесь, такой результат гораздо лучше нормы.

-Значит, этот младенец, выношенный в искусственной матке, даже превосходит по своим показателям здоровья естественнорожденных детей,- задумчиво протянул профессор Сербаковский.

- Именно, - с гордостью сказал доктор Валенштайн,- Ребенок, рожденный из искусственной среды, стопроцентно здоров и физически нормален.

-Ну, делать выводы еще рано, аномалии иногда проявляются не сразу, а в течение года, а то и больше, - возразил Сербаковский.

- Но вы же видели отчет генетического анализа – ни одного вредного для жизни гена,- Георгий почувствовал, как начинает стучать кровь в висках от напряжения.

- Вы не учитываете правило совпадения генных пар и физиологическую мутацию организма на первом году жизни,- продолжал парировать Сербаковский, - выводы о нормальности ребенка делать еще рано.

- Может, выводы делать и рано, но, конечно, вы, доктор Валенштайн, потрясли нас своим экспериментом, - вмешался в спор американский коллега, доктор Штерн, - я непременно напишу книгу о вашем эксперименте, жаль только, что вы не американец, а русский. Опять Россия нас обогнала.

- Ни в коем случае, - тут же запротестовал Сербаковский, - ни в коем случае нельзя предавать эксперимент огласке.

- Почему? Ведь это прорыв в науке! – Георгий чуть не задохнулся от возмущения.

- Нельзя. – Твердо настаивал на своем Сербаковский,- общественность еще не готова к принятию искусственно рожденных людей. Это ведь новый биологический вид.

-Я согласен с профессором Сербаковским, - поддержал критику профессор Гаубер, - сейчас не время для увеличения численности землян искусственным способом. Политические конфликты между странами возникают все чаще. Возможно, мы стоим на пороге третьей мировой войны. Поэтому ваш эксперимент, по моему мнению, в данное время никого не заинтересует.

-Что за бред! – не сдержался Георгий, от его крика ребенок вздрогнул и проснулся. Его глаза, еще плохо видящие, но уже узнающие доброе лицо матери, не найдя ее рядом, широко испуганно открылись. Он заревел громко и пронзительно, требуя утешения и еды.

- Извините, я вернусь через несколько минут, и мы продолжим,- виновато и раздраженно одновременно сказал Георгий и быстро вышел из кабинета. Он нес своего беспомощного сынишку, морщась от плача.

- Да замолчи ты! – с раздражением Георгий потряс на руках Бориса, пытаясь его укачать. От неожиданности младенец действительно замолчал, но уже через полминуты зашелся еще более громким и требовательным плачем.

Напуганная зовом сына, Светлана выскочила в коридор навстречу мужу.

- Что ты с ним сделал?! – в ее голосе слышались нотки паники.

- Ничего, ничего. Успокой его быстрее, мне некогда, - Валенштайн вложил в руки жены плачущего ребенка и, больше ни слова не говоря, развернулся обратно.

Светлана крепко прижала Бориса к груди:

-Не плачь маленький, не плачь, хорошенький, ч-ч-ч, - шептала она, но дитя не унималось. Тогда Светлана расстегнула кофту и сунула в открытый ротик сосок. Младенец жадно прильнул, женщина немного поморщилась от боли в груди, улыбнулась, глядя на успокоившегося Бориса, и зашла обратно в комнату отдыха дожидаться мужа.

По дороге в кабинет Георгий собрался, поправил пиджак и взъерошенные волосы, глубоко вздохнул, успокаивая себя, и решительно открыл дверь.

- Можно продолжать? – спросил он, физиономии на мониторе утвердительно кивнули, - Извините меня за проявленную несдержанность, просто судьба этого открытия меня очень волнует, и я огорчен, что не нашел с вашей стороны, профессор Сербаковский и профессор Гаубер, поддержки.

- Вы, дорогой коллега идете против природы, тревожа основу мироздания, одно из таинств человеческой жизни. Это опасно. Миссия, которую вы взялись исполнить, принадлежит самому Богу, не пытайтесь с ним соревноваться,- философски стал рассуждать профессор Сербаковский.

- Прошу меня еще раз извинить, но я не религиозен, моя вера- это научный прогресс. Только ему я поклоняюсь и приношу жертвы, он один составляет весь смысл моей жизни, - на грани раздражения ответил доктор Валенштайн, он почувствовал себя в этот момент цепным псом, рьяно охраняющим свои владения.

- Это замечательно, - снисходительно улыбнулся оппонент, - но, я еще раз повторюсь, общество еще не готово принять ваши идеи.

- Доказательства?- требовательно спросил Георгий Анатольевич и потянулся к графину с водой.

- До сих пор во многих странах, включая Россию, действует закон о запрете проведения экспериментов с человеческим эмбрионом. Все подобные исследования в основном ведутся нелегально и не подлежат огласке для масс. Это во - первых. Потом, церковь будет против вашего открытия. А с религиозными деятелями лучше не связываться, они вам кости перемывать будут лет двадцать еще после обнародования открытия, и анафему наложат, и еще что- нибудь придумают. В семнадцатом веке просто бы сожгли. Так что рано. Не наступило еще время для вашего открытия, - заключил профессор Сербаковский и сложил свои пухлые пальцы на животе, обтянутом белым халатом.

-Я согласен с коллегой, - вступил в разговор профессор Гаубер,- наша организация не сможет оказать финансовую поддержку ваших дальнейших исследований по вышеозначенным причинам. И вам, доктор Валенштайн, я советовал бы закончить свой эксперимент рождением одного ребенка. Вы родили собственного сына, стали счастливым отцом семейства, примите искренние поздравления. Наслаждайтесь своей новой родительской ролью и забудьте о популяризации своих идей. Так будет для всех лучше.

- Нет, - отрицательно покачал головой Георгий Анатольевич,- не для того я работал пятнадцать лет, чтобы остановиться после первой удачи. Мой эксперимент, это же ключ к решению проблемы бесплодия. Почему я не могу помочь массам бездетных и отчаявшихся семей?

- Знаете,- теперь уже доктор Штерн нахмурился и явно был не на стороне Валенштайна, - природа разработала четкий механизм регуляции численности всех биологических видов. Если она не дает воспроизвести потомство, значит, так и должно быть. Видимо, данный вид или целиком род должен исчезнуть в скором времени с лица Земли. Вмешиваться в этот процесс просто некорректно. Природа умнее нас. Возможно, только пока, но умнее, - заключил Штерн, - я соглашусь с коллегами, тем более что они превосходят меня в учености, не стоит пока, доктор Валенштайн, обнародовать результаты эксперимента. Время еще не настало.

- Что же,- горько заключил Георгий Анатольевич, чувствуя, как земля уходит у него из- под ног, и он стремительно начинает падать в небытие, - спасибо, коллеги, что удостоили своим вниманием мою работу и здраво раскритиковали ее. Я думаю, мой доклад закончен.

- Поделитесь своими дальнейшими планами, доктор Валенштайн, - полюбопытствовал профессор Гаубер, его сухой длинный нос с горбинкой потянулся ближе к экрану, будто вынюхивая мысли Валенштайна через сеть.

- Я собираюсь получить Нобелевскую премию уже в этом году, - дерзко ответил Георгий, возвращаясь в реальность и, твердо упершись обеими ногами в пол, - Всего доброго.

Он разорвал связь, выключил компьютер полностью, сел и измождено уронил голову на руки. Глаза болели от долгого нахождения возле монитора, голова болела от умственного перенапряжения.

«Надо выйти на воздух», - подумал Георгий и встал с кресла.

- Представляешь, у меня появилось молоко, - восторженно встретила мужа Светлана, когда он зашел за ней и ребенком. Глаза женщины светились счастьем.

- Я рад,- сухо ответил Георгий. Улыбка тут же пропала с лица жены.

- Что случилось? – с тревогой спросила она, уже готовая поддержать мужа.

- Ничего страшного. Тебя и ребенка это не касается, поехали домой, - Георгию сейчас не хотелось даже вспоминать, не то, что рассказывать о своем провале. Он молча забрал у Светланы Бориса и направился к выходу. По дороге домой он тоже все время молчал.