Политически мы сделали второй шаг, не сделав пер­вого. Не было смысла захватывать чужие земли, когда собственные оставались втуне. Мы набросились на каме­нистый Ляодун, пренебрегая богатейшей Камчаткой. Мы затратили огромные деньги на оборудование китайской территории и оставили в запустении искони русский край непочатых сил от Урала до Берингова моря. Имея богатейший в мире Кузнецкий угольный бассейн, мы не тронули его и стали разрабатывать за тридевять земель в чужой стране Янтайские копи. Имея лучшую стоянку на Тихом океане — Петропавловск, мы зачем-то пошли в порт-артурскую мышеловку... И даже в нашей непос­ледовательной политике мы не сумели быть последова­тельными: взяв китайские земли, мы не подумали прежде всего их укрепить, принесли Порт-Артур в жер­тву Дальнему. Сделав второй шаг без первого, мы по­спешили сделать четвертый без третьего.

96

ВОЙНА С ЯПОНИЕЙ 1ММ—190» ГОДОВ И ПЕРВАЯ СМУТА

Когда плоха политика, то плоха и та ее ветвь, что именуется стратегией. На плохом фундаменте нельзя по­строить прочное здание.

Основным пороком нашей стратегии явилось странное, ничем не оправдываемое решение командующего Маньч­журской армией и его геиерал-квартирмейстера «повторить 1812 год». Куропаткин и Харкевич с самого начала ре­шили отступать в глубь страны. Они не чувствовали раз­ницы между 1812 и 1904 годом, между Россией и Маньч­журией и серьезно намеревались провести Отечественную войну на китайской земле. Взяв внешние формы кампании 1812 года — отступление, они не потрудились вникнуть в их смысл. Отступление 1812 года велось к сердцу России, на родной земле, среди восставшего на чужеземного заво­евателя русского народа. Русские армии в июле 1812 года были вдвое слабее Наполеона. Отступательный маневр Бар­клая был единственно возможным средством измотать не­приятеля, занять более сосредоточенное расположение и, главное, соединиться с Багратионом. Совершенно иначе обстояло дело в апреле 1004 года. Против трех высадив­шихся в Корее японских дивизий Куропаткин мог двинуть семь отличных дивизий сибирских стрелков. Положение по имело ничего общего с таковым же 1812 года — двойное превосходство в силах оказалось как раз у нас. Куропаткин и Харкевич полагали, что достаточно применять внешний «шаблон» кампании 1812 года, чтоб получить победу, по­добно одержанной в Отечественную войну, при любой поли­тической и стратегической обстановке. Они последовали примеру тех бухарских «батырей», которые, увидев издали, как русские солдаты после переправы вытряхивают воду из голенищ, и не поняв, в чем дело, становились на руки и трясли ногами, думая, что постигли весь секрет русской тактики. «Шаблон» Отечественной войны в обстановке 1004 года был по меньшей мере столь же бессмыслен. Положение адмирала Алексеева — «номинального глав­нокомандующего» и генерала Куропаткина — «самостоя­тельного помощника» было глубоко ненормальным. Оно совершенно не предусматривалось существовавшими пра­вилами о полевом управлении войск и являлось совершенно излишней и вредной импровизацией, сразу же положившей начало разнобою между штабами наместника и команду­ющего Маньчжурской армией. Если в самом начале войны, когда речь шла о «карательной экспедиции» на дерзкую азиатскую страну, подобную аномалию и можно было с трудом допустить, то весной, после Тюренчена и Вафангоу,

4 Чаказ2097

ИСТОРИЯ РУССКОЙ АРМИИ

когда выяснилось, что вместо охоты на макак предстоит война с перворазрядной военной державой, власть глав­нокомандующего надо было усилить и точно определить его права. Ответственность ложится на Петербург, где немощь политики передалась и стратегии.

Еще большее смешение языков наблюдалось в Порт-Артуре, где начальник Квантунского укрепленного района, комендант крепости и командующий эскадрой игнориро­вали друг друга. Все это можно было бы легко и своев­ременно устранить. Итак, первым недочетом явилась со­вершенно неудовлетворительная организация верховного командования, приведшая в Маньчжурии к разнобою, на Ляодуне — к полной анархии.

Первой операцией войны должен был быть разгром армии Куроки в апреле месяце. Помешать ей высадиться мы не могли: войска собирались медленно, флот был рас­строен. Уничтожить же ее по высадке были обязаны. Под­крепив Засулича главными силами, подтянув из-под Вла­дивостока простоявшие там всю войну без дела 2-ю и 8-ю Сибирские стрелковые дивизии, Куропаткин задавил бы Куроки своей многочисленностью. Неиспользование 2-й и 8-й Сибирских стрелковых дивизий в эту кампанию представляет полную аналогию с неиспользованием VII и X армейских корпусов в 1877 году.

Второй операцией должно было быть уничтожение ар­мии Оку в середине мая. Маньчжурская армия, наступа­ющая по линии железной дороги, должна была явиться молотом, III Сибирский корпус Стесселя на Цзиньчжоу — наковальней. Восточный отряд был достаточно силен для удержания Куроки, если даже с армией этого последнего не удалось бы покончить в апреле.

Высаживая свои армии по очереди, по частям, япон­цы давали нам огромное преимущество, которым мы, однако, и не думали воспользоваться. Предвзятая ребя­ческая мысль «повторения Двенадцатого года» сковала все наши действия, сведя их к какой-то игре «в под­давки», тогда как противник играл «в крепкие». По­сылка Штакельберга под Вафангоу с заведомо недоста­точными силами — лишь бы отписаться Алексееву, от­ступление после удачного боя при Дашичао и сдача Инкоу были печальными показателями этого удивитель­ного полководчества.

Ляояяское сражение открыло второй и решительный период кампании — период больших операций. Куропат­кин готовился к этому сражению с самого начала войны,

98