В своей концепции Роулс успешно соединил формальную теорию справедливости с субстантивной, призванной установить содержательные принципы общей справедливости с тем, чтобы, по существу определив требования участников общественного договора, регулировать социальные интересы на основе распределения прав и обязанностей, выгод и издержек социальной кооперации. Проанализировав гипотетический общественный договор, в ходе которого люди уславливаются о принципах справедливости, философ приходит к заключению, что в содержательном плане справедливость базируется на двух принципах: все участники договора имеют одинаковое право на максимальную свободу, совместимую со свободой других; социальное и экономическое неравенство, связанное с позициями и должностями, открытыми для всех на условиях честного равенства шансов, должно быть рационально ожидаемым преимуществом каждого. «Все первичные общественные блага - свобода и возможности, доход и богатство, а также условия самоуважения - должны быть распределены поровну, если только неравное распределение каких-то или всех данных благ не служит благу наименее преуспевающей части общества». Первый из указанных принципов соотносится с реализацией ключевых прав и свобод граждан, второй - с распределением доходов, богатств, а также с общественными институтами, обеспечивающими такое распределение. Честное равенство шансов подразумевает не только политическое равенство, но и превентивную нейтрализацию социальных неравенств посредством улучшения шансов наименее успешных членов общества (в том числе через предоставление детям из малообеспеченных семей возможности получить образование).

Надо отметить, что, обосновывая данные принципы, Роулс отталкивается от норм справедливости в широком смысле, или «реальной справедливости», выступающей основой дальнейших общественных договоров. А последние подразумевают установление надлежащих форм правления и, в случае необходимости, возможность изменения общественного устройства. Следуя максиминной стратегии, описанной в теории игр, люди, не зная, какие «карты» им достанутся («занавес неведения»), выбирают такой вариант соглашения, при котором их положение не окажется безнадежным даже при наихудшем стечении обстоятельств. Именно этому и служат институты справедливого общества.

По Роулсу, хорошо организованным может считаться то общество, где все придерживаются одних и тех же принципов справедливости и имеются общественные институты, удовлетворяющие этим общепризнанным принципам (16). Понятно, что «справедливый план сотрудничества» способен «работать» лишь в условиях, когда большинство людей обладает чувством справедливости и сильные и талантливые дают обществу больше других. Понятно также, что в реальности такое бывает далеко не всегда. Именно поэтому так важны справедливые институты - только они могут приучить людей к справедливым общественным отношениям, которые начнут восприниматься как должное. В частности, для достижения социально-экономической справедливости необходима деятельность четырех «ветвей» правительственной власти: инвестиционная «ветвь» поддерживает соревновательную систему цен, усмиряя «неразумную власть рынка»; стабилизационная отвечает за рабочие места и оптимальность рыночной экономики; трансфертная способствует поддержанию социального минимума; распределительная обеспечивает относительную справедливость через налогообложение, а также коррекцию прав собственности.

Таким образом, Дж.Роулс значительно раздвинул рамки либерализма, полагая существенными не только естественные свободы, гарантирующие равные стартовые возможности, но и равенство на всех стадиях распределения, включая результаты, над которыми необходим и общественный контроль. Следует отметить, что данное заключение оказалось неприемлемым для многих классических либералов, не говоря уже о либертаристах. Так, М.Фридман, доказывая важность свободы реализовывать свои способности в соответствии со своим индивидуальным планом, ссылался на незыблемое право человека быть неравным другому. Однако, проводя четкую грань между равенством возможностей и равенством результатов, Фридман, как и многие другие критики Роулса, игнорировал тот факт, что материальное неравенство неизбежно подрывает и равенство шансов. Кроме того, ведь Роулс отнюдь не призывал к полной уравнительности. Его идеалом было общество сравнительно равнообеспеченных сознательных и честных граждан, в котором улучшение положения одних не вело бы к ухудщению положения других и рост благосостояния наиболее привилегированных групп не осуществлялся бы за счет менее успешного большинства. Не вызывает сомнений, что подобное общество было бы не только более справедливым, но и стабильным. В этой ситуации представляется вполне естественным, что теория справедливости Роулса, отстаивающая ценности, близкие к социалистическим, завоевала такую популярность.

Дальнейшее развитие идей справедливости можно найти в следующей крупной работе Роулса «Политический либерализм». Отвечая на конструктивную критику своей первой книги, философ счел необходимым уточнить дефиницию справедливости с учетом реальных общественных условий, переведя ее в политическую плоскость. В связи с этим он ставит вопрос: «Как возможно длительное существование стабильного и справедливого общества свободных и равных граждан, существенно разделенных разумными, но несовместимыми религиозными, философскими и моральными установками?». По заключению Роулса, ответ на этот вопрос следует искать в переходе от философской к сугубо политической доктрине справедливости как честности. Будучи равнодушна к нравственным, религиозным и метафизическим взглядам граждан, такая доктрина может стать основанием стабильного политического сообщества.

Возможность стабильного существования справедливого общества Роулс выводит из диалектического единства рационального и разумного, имеющего, в отличие от первого, публичную природу. Справедливое общество - «это общество, которое составляет часть нашего обычного человеческого мира, тот мир, достоинства которого мы не замечаем, пока не лишаемся его». Такое общество строится на морали принципов, а не морали авторитета или ассоциации, что открывает пути для его совершенствования посредством публичной дискуссии. Именно в таком обществе всем гарантирован равный статус свободных граждан, широкий социальный диалог и взаимовыгодное сотрудничество. Собственно, в этом направлении западное общество эволюционирует уже три столетия. Важно отметить, что, согласно Роулсу, подобная организация присуща только эгалитарным обществам и не следует искать ее в иерархических обществах с их иерархической справедливостью.

Обосновывая свою новую концепцию справедливости, Роулс обращается также к идеям перекрещивающегося консенсуса, приоритета должного над благом и публичного разума. Первая идея заключается в создании некоего поля консенсуса, с условиями которого могли бы согласиться все разумные граждане вне зависимости от своих мировоззренческих установок. По мнению Роулса, такого рода консенсус достижим исключительно в публичной сфере, освобожденной от всеобъемлющих доктрин, которые должны быть вытеснены в сферу частного. Представление о приоритете должного над благом ограждает принципы справедливости от возможных посягательств со стороны приверженцев перфекционизма. Наконец, идея публичного разума, выводимая философом из рациональности политического общества, подтверждает возможность выработки общей стратегии общества при сохранении идейного плюрализма.

Как верно отмечают некоторые исследователи, концепция политической справедливости Роулса может быть реализована лишь в обществе «развитого либерализма», где воплотилась идея Л.Дюги о «социальной солидарности» как высшем принципе общественной и государственной организации, о том, что частная собственность - не субъективное право в духе Кодекса Наполеона, а скорее обязывающая «социальная функция». Однако трудно согласиться с тем, что в результате политический либерализм становится «исключительно гражданской религией, не имеющей глубоких корней в человеческой душе». Не вполне обоснованным представляется и утверждение, что, «попытавшись найти основу для примирения конкурирующих теорий, философия ... Роулса оказалась вне их среды» и ее успех уничтожил бы «саму политическую философию», сняв «вопрос о фундаментальных спорах в политике». Дело в том, что Роулс и не искал примирения различных доктрин, понимая бесперспективность такого занятия, но пытался обозначить пути, позволяющие индивидам, придерживающимся порой противоположных убеждений, находить общий язык. Решение этой задачи он связывал с согласием по поводу принципов построения общественных институтов, что трудно, но не безнадежно - хотя бы в отдаленной перспективе.