В Библии есть фактически только три прямых указания датировки служения Ездры и Неемии в Иерусалиме:

7-й год царствования Артаксеркса – год возвращения Ездры и части народа в Иерусалим (1 Езд. 7, 8).

20-й – 32 гг. царствования Артаксеркса – начало и конец первого периода наместничества Неемии в Иерусалиме (см. Неем. 1, 1; 2, 1, 11; 5, 14);

32/33 год царствования Артаксеркса – начало второго периода наместничества Неемии (Неем. 13, 6-7); конец второго периода – несколько лет спустя, точная дата неизвестна.

Даты правления персидских царей установлены достаточно точно и не вызывают сомнений. Но картина осложняется тем, что имя "Артаксеркс" носило несколько персидских царей. Источники, упоминая просто Артаксеркса, не дают нам указаний, какого именно Артаксеркса они имеют в виду. Вот почему, несмотря на видимую ясность и определенность хронологических дат Библии касательно прихода Ездры и Неемии, получается, что 7-й год Артаксеркса, назначаемый для прихода Ездры, может падать на 7-й год Артаксеркса I Лонгимана = 458 г., II-го Мнемона = 398 г. или III-го Оха = 351 г.

Относительно Неемии почти все современные ученые согласно утверждают, что он осуществлял свою деятельность при персидском царе Артаксерксе I (465–424) и в 20-й год правления этого царя, т.е. в 445 г. до Р.Х., прибыл в Иудею. В пользу такого вывода говорит анализ внебиблейских источников и археологических данных.

1. В одном из элефантинских папирусов, написанном в “17-м году Дария” (404 г. до Р.Х., т.к. подразумевается Дарий II), упоминается письмо, посланное в том же году “Делайи и Шелемии, сыновьям Санаваллата правителя Самарии”. Санаваллат известен нам как главный враг Неемии. Письмо адресовано сыновьям, а не отцу, следовательно, к 404 г. Санаваллат состарился и отошел от дел, хотя по-прежнему носил титул правителя. Простой подсчёт показывает, что в расцвете жизненных сил он находился где-то в середине пятого века до Р. Х. Поэтому Неемия, его современник, мог служить виночерпием только у Артаксеркса I.

2. В том же самом папирусе упоминается письмо, посланное в “14-м году Дария” (410 г. до Р. Х.) первосвященнику Иоханану. Иоханан был вторым по счету преемником Елиашива, современника Неемии (Неем. 12, 22). Поэтому служение Неемии в Иерусалиме следует отнести к середине V века.

3. Третьим подтверждением служит серебряная чаша, сделанная в дельте Нила и датируемая не позднее 400 г. до Р.Х. Здесь упоминается «Каин, сын Гешема, царь Кедара», в то время как Гешем Аравитянин представлен в Библии современником Неемии (Неем. 2, 19; 6, 1-6).

Таким образом, пребывание Неемии в Иерусалиме попадает в период царствования Артаксеркса I Лонгимана. Немаловажно, что при указанной датировке миссия Неемии удачно вписывается в общеисторический контекст, так как у Артаксеркса I в это время, кроме личной симпатии, были и другие причины того, чтобы позволить своему виночерпию пойти и установить в Иудее порядок в религиозной и социальной жизни. Поступив так, он совершал дальновидный политический ход, направляя своего надежного человека в крайне неспокойный регион империи, который незадолго до этого (в 448 г.) был охвачен восстанием под руководством Мегабиза.

В то же время относительно хронологии деятельности Ездры наиболее авторитетными признаны три точки зрения.

1) Традиционная точка зрения состоит в том, что миссия Ездры предшествовала миссии Неемии, так что временем прибытия Ездры в Иерусалим считается 458 г. до Р.Х., т.е. 7-й год Артаксеркса I. Эта точка зрения основана на том, что в Библии о прибытии и деятельности Ездры говорится прежде сообщения о прибытии Неемии.

2) Исследователи критического направления, вслед за видным католическим экзегетом конца XIX века А. ван Хунакером считают, что деятельность Ездры следует относить не ко времени царствования Артаксеркса I, а к периоду правления Артаксеркса II Мнемона (404–359). Прибытие его в Иерусалим приходится на 7-й год Артаксеркса II, т. е. на 397 г. до Р. Х. В таком случае, по мнению критиков, существующая в Библии последовательность глав в книгах Ездры и Неемии не отражает реального хронологического порядка событий, а повествования о Ездре и Неемии искусственно переплетены друг с другом. Ни Ездра в своих воспоминаниях не упоминает Неемию, ни Неемия не говорит о Ездре (места, содержащие упоминание Неемии вместе с Ездрой (Неем. 8, 9; 10, 1), а также единственное упоминание Ездры в воспоминаниях Неемии (Неем. 12, 36) считаются в таком случае неподлинными). В неканонической Второй книге Ездры описывается только деятельность священника Ездры без участия Неемии (2 Езд. 9, 36-39 = 1 Езд. 10, 44 + Неем. 8, 1). Кроме того, Иосиф Флавий приводит сначала полностью рассказ о Ездре, а затем отдельно повествует о миссии Неемии. На этих основаниях критики говорят о том, что Ездра и Неемия проводили свои реформы независимо друг от друга и в различное время. Но даже если признать неподлинность тех немногих мест книги Неемии, где последний упоминается вместе с Ездрой, все же этот факт еще ничего не доказывает: достаточно указать на то, что Аггей и Захария также не упоминают друг друга, хотя они пророчествовали в Иерусалиме в одно и то же время.

Вот другой важный довод в пользу датировки 497 г. Характер деятельности Ездры свидетельствует о том, что священник Ездра должен был осуществлять свою деятельность много лет спустя после завершения миссии Неемии. Дело в том, что сфера деятельности Ездры – внутреннее урегулирование общины, проведение в жизнь палестинских иудеев Моисеева закона; область же полномочий Неемии – постройка стен Иерусалима и внешнее устройство жизни общины. Но думать общине об урегулировании внутренней жизни без обеспечения внешней безопасности было невозможно, отсюда и деятельность Неемии должна была предварять деятельность Ездры.

Как мы видим, в основе гипотезы ван Хунакера лежит сомнительная идея о необходимости эволюционного развития иудейской общины. Нужно учитывать, что история избранного иудейского народа подчиняется особым законам, и в теократическом обществе внутренняя сторона жизни всегда должна быть поставляема на первый план, а потому, конечно, могла предшествовать окончательному устройству материального быта. Наконец, отрывок 4, 7-23 (обратим внимание на имя царя Артаксеркса и указание на возвращение Ездры в 4, 12) позволяет говорить, что при Ездре имела место попытка строительства стен Иерусалима, но она не имела успеха из-за вмешательства самарян.

Отметим еще два спорных момента. В 1 Езд. 9, 9 говорится об «ограждении в Иудее и в Иерусалиме». Хотя вполне вероятно, что здесь использована метафора, критики видят в этих словах указание, что Ездра прибыл после построения стен при Неемии. Наконец, Ездру, плакавшего о смешении Израиля с иноплеменными народами, окружило «весьма большое собрание Израильтян» (Езд. 10, 1). При Неемии, напротив, город обезлюдел настолько, что необходимы были специальные меры по его заселению (Неем. 7, 4). Вроде бы это говорит о том, что миссия Ездры имела место после Неемии, так как рост численности населения более понятен, ведь после вавилонского пленения город возрождался постепенно. Однако «весьма большое собрание», вероятно, состояло не только из жителей Иерусалима, но и окрестных деревень, пришедших в храм, рядом с которым молился и плакал Ездра.

3) Есть и еще одна, компромиссная точка зрения, выдвинутая Олбрайтом. Этот археолог, признавая нарушение хронологического порядка в книгах Ездры и Неемии и в то же время желая подтвердить библейские свидетельства о том, что Ездра и Неемия были современниками, высказал предположение, что в оригинальном тексте 1 Езд. 7, 1 вместо «7-й год» стояло «37-й год». Следовательно, Ездра прибыл в Иерусалим в 428 г. до Р.Х., во время второго периода губернаторства Неемии. Эта позиция, представляющая собой удачный компромисс между традиционной теорией (458 г.) и теорией Hoonacker (398 г.), приобрела большую популярность. Но ее основным недостатком является то, что она основана «на исправлении, которое полностью лишено текстуальных свидетельств. Без предвзятой необходимости поместить Ездру после Неемии такое предположение никогда бы не возникло».

В настоящее время наблюдается постепенный возврат ученых к традиционной точке зрения, который обусловлен недостаточной убедительностью возражений против порядка, ясно предполагаемого библейским текстом, а также отсутствием реальных свидетельств, требующих датировать Ездру после Неемии.

Проблема смешанных браков появилась в иудейской общине вскоре после возвращения из плена. Высказываются различные гипотезы о причинах, вызвавших такую практику. Одни полагают, что иудеи прельстились красотой язычниц. Прот. А. Мень считает, что среди переселенцев преобладали мужчины, и потому женщин-евреек было просто недостаточно. Но наиболее вероятное объяснение таково: браки с иноплеменницами получили широкое распространение вследствие того, что иудейская община была малочисленной и слабой в политическом отношении. Поэтому знатные иудеи, чтобы наладить дружеские отношения с самарянами и другими соседними народами, стали заключать брачные союзы с представительницами этих народов, несмотря на то, что закон Моисеев категорически запрещал такие браки из-за возможного впадения в идолопоклонство (Исх. 34, 11-16; Втор. 7, 3-4). При этом частичное подтверждение того, что после плена браки с иноплеменницами заключались в основном по политическим мотивам, можно видеть в словах Неемии, который сравнивает браки своих современников с браками царя Соломона, многие из которых, как известно, первоначально являлись скреплением политических союзов. Однако впоследствии они привели к тому, что царь стал присутствовать при отправлении языческих обрядов и фактически впал в идолопоклонство, стал “служить Астарте… и Милхому” (3 Цар. 11, 4-5). Подобная опасность угрожала и послепленной иудейской общине.

Некоторые исследователи (в частности, еврейский историк Г. Гретц), однако, отрицают эту опасность, ошибочно считая, что иудеи женились только на самарянках, причем на тех, которые хотели принять иудейскую религию (т.е. стать прозелитами). Однако это мнение противоречит как словам пророка Малахии, который называет таких жен “дочерями чужого бога” (2, 11), так и свидетельству Неемии о том, что ко времени его второго наместничества многие иудеи взяли себе в жены азотянок, аммонитянок и моавитянок и дети от этих браков даже не умели говорить по-еврейски (Неем. 13, 24). Г. Гретц не игнорирует полностью это свидетельство Неемии, однако сильно преуменьшает его значение, необоснованно говоря о том, что в смешанные браки с языческими народами вступали только те иудеи, которые жили на периферии, вблизи границ территории, занимаемой еврейской общиной.

Все же можно полагать, что иудеи женились не на прозелитках, а на язычницах, которые, выйдя замуж за иудеев, оставались преданными своим обычаям и идолопоклонству, справляли языческие праздники и внушали детям с первого пробуждения их ума языческие учения и воззрения. Опасность усугублялась еще и тем, что хотя в ветхозаветные времена мужчина был бесспорным главой семьи, но женщина все же имела над ним “власть любви” и потому могла влиять на него. А так как иудеи в 1-й половине V века сами скептически относились к своей религии, к служению Яхве, то жены-язычницы вполне могли отвратить иудеев от поклонения истинному Богу, так что иудейскому обществу снова грозила опасность сделаться языческим.

Такая серьезная опасность оправдывает решительные меры, предпринятые Ездрой по расторжению смешанных браков. Ездра, узнав о том, что “народ Израилев и священники и левиты не отделились от народов иноплемённых с мерзостями их... потому что взяли дочерей их за себя и за сыновей своих” (Езд. 9, 1-2), настоял на разводе иудеев с женами-иноплеменницами. Он добивается покаяния в нарушении закона (Езд. 10, 11), создает специальную комиссию (10, 16а), которая в течение месяца изучает дело, рассматривая каждый случай индивидуально с обязательной явкой обвиняемых в сопровождении старейшин рода (10, 14, 16б-17). К нарушителям применяются разные меры наказания; в частности, на священников налагалось дополнительное требование принести в жертву овна (Езд. 10, 18-19). Многие толкователи признают, что его принципы были ригористическими, а методы едва не антигуманными; но полная изоляция иудейской общины была единственной альтернативой растворению избранного народа в языческом мире.

Несмотря на все усилия и успехи Ездры, полностью ему не удалось изжить проблему смешанных браков. Впоследствии Неемия также боролся против смешанных браков (Неем. 13), что позволяет нам говорить, насколько эта практика сильно укоренилась в иудейском послепленном обществе.

[1] Эти щиты были предназначены для торжественных церемоний (2 Пар. XII, 11). Кроме того, они подчеркивали богатство царя Соломона.