Формирование философии как самостоятельной области знаний позволило мыслителям древнего мира познавать законы бытия человека, развития природы и Высшего начала независимо от рели­гиозного откровения. Прежде всего разделение науки и веры позволило им развиваться, не пре­пятствуя друг другу. Эмпирическое знание, изу­чение природы и отвлеченная мысль требуют своих «правил игры», и вторжение религиозных докт­рин в эту область сковывало науку. Религия же не зависит от науки, и эмансипация науки и фило­софии от опеки богословских теорий открывает новые возможности как для знания, так и для веры.

При этом не следует забывать, что наука и метафизика не бывают абсолютно автономными. Человек, постигающий истину, — не гносеологи­ческий¹ механизм: в своих усилиях разрешить ми­ровые загадки он часто исходит из интуиции. Научное знание развивается по формально-ло­гическим законам, постулатом его — сознает это человек или нет — являются некие недоказуе­мые утверждения, которые он принимает как оче­видные для себя. Иными словами, отправной пункт науки связан с верой.

Разделение двух видов познания реальности во многом помогло уяснению их границ и приро­ды. Но рубежи нарушались, и возникали конф­ликты. Теологи пытались навязать науке свои теории, а представители естествознания и фило­софии, забывая об априорности² научных посылок, неоправданно наделяли разум всемогуществом, видя в нем единственный орган познания для всех измерений бытия.

Такой «рационализм» действительно мож­но назвать «первородным грехом» мышления. Его ошибка заключается в том, что он объявил разум высшим судьей, игнорировал все пласты реальности, кроме эмпирического и умопости­гаемого. Рационализм рассекал живой позна­ющий субъект — человека, сужая его возмож­ности. Человек знал, насколько «научная» кар­тина мира зависит от чего-то иного, нежели на­блюдение и логика, а именно — от внутренней установки, ориентира мыслителя, его видения реальности — веры.

После всего сказанного, быть может, покажется странным утверждение, что главной целью гре­ческой философии было искание Бога. Но в дей­ствительности к Нему как к первичной реально­сти были обращены взоры величайших умов античности. Древнегреческие мыслители долж­ны были занять место жрецов и пророков, возвы­ситься над народными верованиями. Начав с от­рицания частных черт язычества, эллинские мудрецы в поисках цельного миросозерцания стре­мились выработать идею высшего Единства. Вокруг этого вращались и античная наука, и фи­лософия. С самых первых шагов они отказались от служения только практическим нуждам, а по­ставили на первое место бескорыстную жажду истины.

Уверенность в существовании единого вер­ховного Принципа для всей Вселенной явилась стержневой линией греческой философии. Вспом­ним по аналогии, с какой борьбой утверждался монотеизм в Израиле, вспомним, что идея много­божия оставалась господствующей в большин­стве старых цивилизаций, и тогда мы сможем оценить подвиг греческих философов и понять трудности, которые стояли на их пути. Интуиция Единства не имела для них той достоверности, какую дает Откровение, и тем напряженнее дол­жны были быть усилия интеллекта, строившего свое незримое здание.

Из всей богатейшей греческой философии мы остановимся только на учении трех мыслителей: Гераклита, Сократа и Платона.

________________________________________________________________________

¹ Гносеология — наука о познании.

² Априорность — возможность введения научно-тео­ретических посылок без доказательств; априорные посыл­ки в строго научной теории должны получить подтверж­дение.

Рис. 92

Гераклит. V в. до Р.Х.

Гераклит.

Эфес, 540-470 гг. до Р.Х.

Гераклит (ок. 554—483 гг. до Р.Х.) исходил из того, что существует единый закон, на котором основана вся Вселенная. Бытие есть космичес­кий процесс. «Все течет», нет ничего постоянного: жизнь сменяется смертью, бодрствование — сном, расцвет — увяданием, холод — жарой. То опус­каясь, то поднимаясь, проносятся волны бытия, в каждый миг все вступает в новую фазу или форму существования. «Нельзя в ту же реку войти дваж­ды».

Для Гераклита противоречие являлось од­ним из коренных свойств мироздания. «Борьба — отец всему и царь». «Борьба всеобща... все рождается через распрю». Но творческая сила «распри» не просто в противостоянии и противо­борстве полюсов, а в их соединении. «Расходя­щееся с самим собой приходит в согласие, само­восстанавливающуюся гармонию лука и лиры». Так через двойственность образуется единство, ко­торое в процессе становления снова поляризует­ся для нового синтеза. «Из всего возникает еди­ное, и из единого — все», — утверждал Гераклит. «Этот космос, тот же самый для всех, не создал никто из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, закономерно раз­горающимся и закономерно погасающим». Огонь у Гераклита — не просто принцип единства, проступающий за видимой картиной мирового процесса, он «разумен» по своей природе; это верховное Божество (не совпадающее с мифоло­гическим Зевсом) и «судия» мира. Этот вселен­ский закон Гераклит впервые назвал Логосом, что значит: слово, мысль, закон, разум. Логос у Гераклита — это начало, определяющее все про­цессы быстротечного мира, рациональная его сущ­ность, сходная с тем, что человек осознает в себе как разум. По аналогии с человеческим мышле­нием Логос мира проявляет себя как «замысел, устроивший все». Источником Логоса, по уче­нию Гераклита, несомненно, является вселенский Огонь.

Для Гераклита Божество не есть живое лич­ностное начало, но, скорее, Сила, неотделимая от самого космоса. Он полагал, что через определен­ные, очень большие промежутки времени космос возвращается в изначальное огненное состояние и потом рождается из Огня... Следовательно, ис­тории нет, впереди нельзя ждать новых ступеней к совершенству. Состояние Вселенной, созидае­мой борющимися силами, состояние человечества, погруженного в «распрю», представлялось Герак­литу вечным.

Как же согласовать эту картину бессмыслен­но кипящей Вселенной с высшим Разумом, с Ло­госом? Ответ Гераклит дает решительный и весь­ма суровый: «Для Бога все прекрасно, хорошо и справедливо, а люди одно приняли за справедли­вое, а другое — за несправедливое». Это означа­ет, что Божественное бытие живет своей жизнью, что оно не связано с человеком, не считается с ним. Люди — лишь страдательные существа, по­рожденные космической «игрой в шашки». Вер­ховный Огонь «отрешен от всего», находится по ту сторону человеческих ценностей.

Гераклит пытался построить теологию, не от­деляя Божественного от природы, духа от мате­рии. Естественно поэтому, что черты природного мира: внеморальная закономерность и детерми­низм — были перенесены им и на высшую Ре­альность.

Сократ.