Однако представляется желательным более конкретно говорить о том, что перенимает ребенок, идентифицируя себя с агрессором. В бесчисленных прочих идентификациях он пытается заимствовать все от объекталюбви. И тем не менее каждый отдельный ребенок, очевидно, производит свой собственный выбор среди множества свойств, которые он мог бы перенять от окружающих его взрослых. Насколько мне известно, об условиях, которые влияют на его выбор, не было опубликовано ни одной работы. Очевидно, что некоторые из принципов, управляющих этой селекцией, должны проистекать из личной эмоциональной истории каждого отдельного ребенка.

Но мы также считаем, что существуют более общие принципы этого процесса и что некоторые из них проявляются в пятнадцатимесяч-

¹ Мы полагаем, что резкое распространение имитации и идентификации в этой особой фазе младенчества можно объяснить общим законом развития. Мы обратимся к данным Макгроу (1935), согласно которым любой паттерн поведения имеет начальную фазу, в которой его можно распознать, вторую фазу, в которой он распространяется, в результате чего сама по себе активность становится побудительной причиной для повторения, и третью фазу, в которой распространение этого особого движения сдерживается или подавляется появлением других движений. По нашему мнению, этот закон применим не только к паттернам поведения, но и к приобретению новых психологических функций, в данном случае — к механизму защиты. В фазе, про которую мы здесь говорим, большая часть объектных отношений ребенка принимает форму идентификации. Само собой разумеется, эти идентификации являются селективными. Возрастающее использование идентификации ребенком соответствует фазе распространения в последовательности. описанной Макгроу. В более поздней фазе тенденция к идентификации так или иначе будет убывать и заменится другими психическими процессами.

38

ном возрасте в конкретном случае идентификации с агрессором. Один из таких общих принципов связан с вопросом о том, что способен перенять от объекта любви пятнадцатимесячный младенец из-за ограничений собственной психической организации. Эти ограничения определяют способ, которым он может обходиться с тем, что стало ему доступным благодаря объекту любви.

Среди различных психологических и физических компонентов, которые составляют фрустрирующее воздействие объекта любви, мы можем выделить три. Ими являются поведение объекта, психические процессы и содержания, выражением которых служит поведение, и воздействия, обусловливающие и сопровождающие это поведение. Ребенок по-разному обходится с каждым из них.

Психическое оснащение пятнадцатимесячного младенца позволяет ему без труда воспринимать и диакритически различать физическое поведение объекта. Соответственно, в своей идентификации он будет присваивать этот компонент достаточно точно. Мы воздержимся, как здесь, так и в дальнейшем, от детального обсуждения вопроса о том, какая часть из воспринятого ребенком будет им переработана, каким образом и когда.

С другой стороны, психические процессы взрослого и возможные рациональные причины его «нет» целиком находятся за пределами способностей понимания пятнадцатимесячного ребенка. Он не может понять, запрещает ли взрослый, заботясь о его безопасности или гневаясь на него, когда тот делает что-то недозволенное. В этом возрасте ребенок еще не мыслит рациональными категориями и игнорирует законы причины и следствия. Именно поэтому, а также из-за непонимания им процессов, происходящих у другого человека, он не способен к эмпатии в общепринятом смысле слова.

Что касается третьего компонента, воздействий, лежащих в основе фрустрирующего поведения взрослого, ситуация снова иная. Из моих наблюдений следует, что на втором году жизни ребенок по-прежнему обладает лишь общим восприятием воздействий своего партнера. Этот уровень восприятия воздействий сопоставим с общим сенсорным восприятием трехмесячного младенца. Подобно тому, как у трехмесячного младенца на первом году жизни постепенно развивается способность диакритически различать сенсорные стимулы, у более взрослого ребенка будет развиваться (гораздо более медленно и в течение многих лет) умение распознавать различные воздействия, воспринимаемые у других людей, и их причины.

Говоря о начале второго года жизни, я склонен предполагать, что ребенок различает у взрослого партнера лишь два воздействия. Я буду называть их воздействием «за» и воздействием «против». В наших привычных терминах, ребенок чувствует либо, что объект любви его любит, либо, что объект любви его ненавидит.

Такое отсутствие различительной способности у ребенка можно продемонстрировать в фильме. Особенно ярко оно проявляется в случае № 2 (возраст 0; 11 +24).

39

Наблюдатель играет с ребенком и предлагает ему игрушку. После того как ребенок заполучил игрушку и поиграл с ней, наблюдатель забирает игрушку. Когда ребенок тянется к ней, наблюдатель грозит пальцем, покачивает головой и говорит: «Нет, нет». Несмотря на улыбку и приветливое выражение лица наблюдателя, ребенок быстро отводит назад свою руку и сидит с потупленным взглядом и выражением смущения и стыда, словно он совершил нечто ужасное.

Этот ребенок в возрасте одиннадцати месяцев и двадцати четырех дней четко понимает запрет. Вместе с тем он неверно истолковывает запрещающее воздействие взрослого глобальным образом: «Ты не за меня: значит, ты против». Мы не будем рассматривать здесь смысл выражения лица ребенка, которое показывает, что объект любви против него, когда он сделал что-то не так. Мы можем ожидать, что по прошествии трех или четырех месяцев он будет способен перенять от взрослого запрещающий жест.

При идентификации с жестом «нет» ребенок перенимает от взрослого диакритически воспринимаемые сенсорные характеристики жеста покачивания головой и слова «нет». Однако такое воздействие по-прежнему будет восприниматься лишь глобальным образом как «против». Это воздействие «против» вместе с жестом перенимается при идентификации с агрессором, когда ребенок испытывает неудовольствие из-за требования взрослого. Если в этом случае переживание неудовольствия и воздействия «против» вызывает у ребенка мыслительный процесс, то он, несомненно, целиком будет его собственным, а не заимствованным у агрессора.

Идентификация с агрессором в жесте «нет» ограничивается поэтому имитацией физического действия и является присвоением глобального качества воздействия; то и другое затем обращаются против агрессора. Одновременно у ребенка приводятся в действие мыслительные процессы. Все это — имитация, обращение воздействий против взрослого и мыслительные процессы —являетсобой широкомасштабную трансформацию энергии. Такая трансформация энергии является шагом вперед в «приручении» влечений, возникающем вследствие все большей близости объектных отношений. В этой трансформации энергии моторное выражение воздействия «против» было изменено и поставлено под контроль Эго, о далеко идущих последствиях чего мы поговорим позже. Сейчас же мы должны будем вернуться к нашей главной проблеме — вопросу о том, каким образом через идентификацию с агрессором ребенок перенимает покачивание головой, означающее «нет», и чем это является с точки зрения процессов мышления и структуры психики.