Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

(конец XVIII — начало XX в.)

Утверждение англичан в Малайе. Захват острова Пинанг. Если в начале XVII в. английская Ост-Индская компания стре­милась обосноваться в Индонезии и Малайе, чтобы получить доступ к торговле пряностями, то во второй половине XVIII в. ее политика в этом районе определялась в первую очередь те­ми проблемами, которые возникли в связи с завоеванием Ин­дии. Борьба с Францией за Коромандельское побережье побуж­дала Англию к поискам удобной гавани поблизости от Бен­гальского залива, где происходили основные морские сражения. Создание базы в этом районе отвечало и торговым интересам английской Ост-Индской компании, расширившей торговлю между Индией и Китаем, а также увеличившей свою торговлю с государствами архипелага и Малаккокого полуострова. Кро­ме того, создавая военно-торговую базу в сфере влияния Нидерландов, англичане стремились противодействовать распро­странению голландского владычества в Малайе и Индонезии и бороться с торговой монополией Голландии.

В 1771 г. служащий одной из английских торговых фирме Индии, бывший морской офицер Фрэнсис Лайт, который зани­мался торговлей в Кедахе, вступил в переговоры с его султа­ном. Султан Кедаха, заинтересованный в помощи в борьбе про­тив бугов, обещал Лайту уступить английской Ост-Индской компании порт в устье р. Мербок и предоставить ей право мо­нопольной торговли в обмен на военную помощь. В 1772 г. Ост-Индская компания натравила посольство в Кедах для пе­реговоров, кончившихся неудачей, поскольку англичане хотели уклониться от каких-либо обязательств защиты Кедаха от втор­жения извне.

После англо-голландской войны 1780—1784 гг. и успешных операций французского флота в Бенгальском заливе в 1782—1783 гг. вопрос о месте для английской военно-морской базы по­близости от Бенгальского залива снова приобрел остроту. В 1786 г. новый султан Кедаха, вступивший на трон после дли­тельного периода междоусобиц и боявшийся сиамского или бир­манского вторжения, поддался на приманку Лайта, который обещал, что Англия защитит Кедах. 17 июля 1786 г. Лайт высадился на о-ве Пинанг, расположенном близ побережья Кеда­ха, а 11 августа поднял на острове британский флаг и заклю­чил соглашение с султаном. Ост-Индакая компания обязывалась защищать Кедах, платить его султану ежегодно 30 тыс. испан­ских долларов и снабжать Кедах оружием. Взамен султан передавал кампании о-в Пинанг.

Пинанг стал индийским резидентством под юрисдикцией гу­бернатора Бенгалии. Провозглашение Джорджтауна — админи­стративного центра новой колонии — свободным портом спо­собствовало развитию торговли и заселению до тех пор безлюдного острова малайцами из Кедаха, а также китайскими и индийскими иммигрантами. Пинанг превратился в центр, отку­да английские и индийские товары расходились по полуострову и о-ву Суматра и куда стекалась местная продукция — олово, золото, ротан, пряности, перец, слоновая кость. В 1789 г. об­щий объем торговли Пинанга составил более 850 тыс. исп. долл., а через пять лет — удвоился. На острове появились плантации пряностей и перца.

Захватив и укрепив остров, Ост-Индская компания наруши­ла соглашение с Кедахом. Уже в 1787 г. английские власти от­казались помочь Кедаху против надвигавшейся угрозы со сто­роны Сиама и уменьшили размеры денежной компенсации султану.

Обманутый султан пытался бороться и собрал флот, чтобы изгнать англичан с острова. Фрэнсис Лайт, бывший суперин­тендантом Пинанга с 1787 г. до своей смерти в 1794 г., напал на кедахский флот в устье р. Праи и разгромил его. После это­го, в мае 1791 г. он заставил султана подписать новое соглаше­ние, в котором уже ничего не говорилось об обязательствах Ост-Индской компании, а компенсация за Пинанг уменьшалась до 6 тыс. исп. долл. в год.

В 1800 г. Англия приобрела у Кедаха за 4 тыс. долл. в год прибрежную полосу напротив Пинанга, которая была на­звана Провинцией Уэлсли. Англичане хотели получить конт­роль над обеими сторонами пролива, отделяющего Пинанг от полуострова. Султан Кедаха наивно полагал, что, отдав англи­чанам часть территории султаната, он побудит их оказать ему помощь против Сиама.

В 1805 г. Пинанг, до того находившийся в ведении бенгаль­ских властей, стал четвертым президентством Индии наряду с Калькуттой, Мадрасом и Бомбеем, т. е. его статус существенно повысился. Английское правительство, взяв курс на расширение колониальных владений в Малайе и Индонезии, хотело превра­тить Пинанг в свой основной опорный пункт в этом районе.

В 1795 г. английским владением стала и Малакка, которая к тому времени окончательно утратила свое значение как порт. Оккупировав город — владение Голландии, являвшейся союз­ницей Франции, — англичане взорвали форт Фамозу, стремясь в будущем, если придется вернуть Малайку Нидерландам, ли­шить соперника первоклассной крепости.

Английская экспансия в первой четверти XIX в. Основание Сингапура. После захвата англичанами голландских владений в Малайе местные княжества, находившиеся под голландским влиянием, вернули себе независимость, ибо английские власти в тот период не вмешивались активно в дела Малайи, сосредото­чив внимание на захваченных ими территориях на Яве, Сумат­ре и Молукках. По окончании наполеоновских войн Англия вер­нула Голландии, ставшей ее союзницей, все колонии, за исклю­чением Цейлона и Капской земли. Несмотря на возвращение Голландии колоний в Индонезии и Малайе, англо-голландские противоречия в этом районе продолжали сохраняться. Англичане намеренно затягивали передачу колоний и вернули Малакку голландцам лишь в 1818 т. Накануне своего ухода из Малакки они заключили договоры с Пераком, Селангором и Риау и признали независимость этих государств, которые предоставили англичанам права наиболее благоприятствуемой нации. Догово­ры имели антиголландскую направленность и затрудняли Ни­дерландам восстановление их влияния на полуострове.

В этот период в Англии усилились настроения в пользу соз­дания новой опорной базы — свободного порта на Малайском архипелаге. Эти настроения были особенно заметны в среде английской промышленной буржуазии, боровшейся с монопо­лией Ост-Индской компании. Стремление создать новую базу в Юго-Восточной Азии подогревалось также тем, что Пинанг не оправдал тех надежд, которые на него первоначально воз­лагались. После создания военно-морской базы на Цейлоне от­пала необходимость использовать Пинанг как место для стоян­ки английского флота. К тому же начался упадок торговли Пи­нанга, причем не последнюю роль в этом сыграла ликвидация его первоначального статуса свободного порта.

Новая английская база была основана Томасом Стэмфордом Рафлзом, губернатором колонии Бенкулен на западном побережье Суматры[14]. В ноябре 1818 г. Рафлз получил разре­шение генерал-губернатора Индии основать английское владе­ние в Маламкском проливе. В январе 1819 г. экспедиция Рафлза отплыла из Пинанга, и 28 января англичане высадились на о-ве Сингапур, где некогда находился средневековый Тумаоик. Сингапур входил в состав султаната Риау-Джохор, но факти­чески его хозяином был теменгунг Джохора, который разрешил англичанам создать на острове торговую факторию. Чтобы при­дать этой сделке законность, Рафлз вмешался в борьбу за престолонаследие в Джохоре и провозгласил султаном одного из соперничавших претендентов. В феврале 1819 г. ставленник Рафлза султан Хуссейн подписал с Рафлзом договор, подтверж­дающий соглашение с теменгунтом.

Нидерланды протестовали против действий Рафлза, считая, что султан Риау, голландский вассал, является законным вла­детелем Сингапура. Хотя английское правительство и Ост-Инд­ская компания неодобрительно отнеслись к конфликту с Голландией, от Сингапура они не отказались. Выражая интересы английской буржуазии, Рафлз писал, что, владея Сингапуром, «мы сможем распространять наше политическое влияние, если того потребуют обстоятельства... и Сингапур станет для нас на Востоке тем, чем Мальта является на Западе».

Свободный порт Сингапур превратился в мощное орудие распространения английского влияния в Малайе и на архипе­лаге. Он занимал исключительно выгодное стратегическое по­ложение на пути в Китай. Владение островом обеспечивало господство Англии в морях Юго-Восточной Азии. Захват Синга­пура упрочил позиции англичан в Малайе и помог им оконча­тельно вытеснить голландцев с полуострова.

В 20-х годах XIX в. Англия и Голландия пошли на урегули­рование своих давних противоречий и на раздел сфер влияния в Юго-Восточной Азии. По Лондонскому договору 17 марта 1824 г. Нидерланды уступили Англии оставшиеся фактории в Индии и отказались от всех возражений против занятия англи­чанами Сингапура. Они передавали Англии Малакку и обеща­ли впредь не создавать владений на Малаккском полуострове и не заключать договоров с малайскими княжествами. Англия передавала Голландии Бенкулен и все свои владения на Су­матре, а также обещала, что не будет основывать факторий на Суматре и заключать договоров с тамошними правителями. Англичане согласились отказаться от претензий на Каримонские острова, архипелаг Риау-Линга и все острова, расположен­ные к югу от Сингапурского пролива.

Обе стороны предоставляли друг другу права наиболее бла­гоприятствуемой иации в своих владениях на Востоке и согла­сились не облагать товары друг друга высокими пошлинами. Малайя превратилась в сферу влияния Англии. Англо-голланд­ская борьба за Малайю окончилась. Отныне ни одна западная держава не могла помешать утверждению в Малайе англий­ского господства.

Так, в 1824 г. закончился первый этап английской экспан­сии в Малайе, начавшейся в последней четверти XVIII в. Анг­лия, укрепившись в опорных пунктах на побережье Малайи — Пинанге, Малакке и Сингапуре, — стала решающей силой в Малайе. Вначале владения в Малайе рассматривались как простой придаток к английским колониям в Индии. В XIX в. в связи с развитием капитализма в Англии, ослаблением Ост-Индской компании и заинтересованностью английской буржуа­зии в эксплуатации Юго-Восточной Азии и Китая этим владе­ниям уделяется все больше внимания. На первом этапе острие английской экспансии было направлено не на завоевание ма­лайских княжеств, а на вытеснение Голландии из Малайи.

Малайские султанаты в тот период переживали глубокий кризис. Борьба с Голландией в XVII—XVIII вв. ослабила их, они находились в состоянии раздробленности, внутренних усо­биц, экономического упадка. К концу первого этапа английской экспансии в Малайе не было ни одного достаточно сильного государства, которое могло бы оказать серьезное сопротивле­ние захватчикам. Последнее крупное государство, султанат Риау-Джохор, окончательно распалось после англо-голландско­го договора 1824 г.

Малайские султанаты западного побережья, Англия и Сиам в первой половине XIX в. До 70-х годов XIX в. Англия почти не осуществляла новых захватов на Малаккском полуострове, довольствуясь тем, что держала в своих руках важные пункты на побережье. Ее политика в Малайе определялась прежде все­го задачами колониального порабощения Индии и борьбы за торговую гегемонию в Юго-Восточной Азии и Китае. Тем не менее это время не было периодом невмешательства, как оно трактуется в английской историографии колониального толка. Англия рассматривала Малайю как сферу своего влияния, и администрация колонии Стрейтс Сетлментс («Поселения на проливах»), объединившей в 1826 г. Пинанг, Сингапур и Малакку, постоянно вмешивалась в дела малайских княжеств.

В начале XIX в. Сиам, оправившись от бирманского наше­ствия, активизировал свою политику в соседних малайских княжествах и возобновил свои притязания на контроль над ни­ми. В 1818 г. сиамский король приказал Кедаху напасть на Перак, султан которого отказывался признавать сюзеренитет Сиама. Хотя султан Кедаха выполнил это требование, в 1821 г. он был вызван в Бангкок, чтобы дать объяснения по поводу его переговоров с Бирмой. Когда же султан отказался прибыть в сиамскую столицу, сиамская армия во главе с раджей Лигора в 1821 г. вторглась в Кедах и подвергла его разорению. Не­смотря на неоднократные обещания помощи султану Кедаха, Англия, у которой назревал конфликт с Бирмой и которая была заинтересована в торговле с Сиамом, решила воздержаться от борьбы за Кедах. Сиамские войска оккупировали Кедах, сул­тан бежал на Пинанг. В 1822 г. калькуттские власти отправили в Сиам посольство во главе с Д. Крофердом, который, хотя и не смог добиться восстановления султана Кедаха на троне и свободы английской торговли в сиамских владениях, все же су­мел получить от Сиама признание оккупации Пинанга. В связи с начавшейся англо-бирманской войной английские власти в Индии дали распоряжение Пинангу вступить в новые перегово­ры с Сиамом, рассматривая его как возможного союзника в войне с Бирмой. В 1824 г. капитан Г. Барни был послан в Лигор, чтобы убедить раджу направить войска против Бирмы. Раджа отказался сделать это без согласия Бангкока, и тогда англичане выступили в роли защитников независимости других западных малайских княжеств — Перака и Селангора. В мае 1825 г. губернатор Пинанга Р. Фуллертон отправил канонерки к устью реки, где собирался лигорский флот для нападения на Перак и Селангор, и поход был сорван.

В июле 1825 г. Г. Барни подписал с Лигором договор, по которому раджа обещал не нападать на Перак и Селангор, а англичане обязывались не вмешиваться в кедахские дела. Пока Барни ездил в Калькутту, чтобы ратифицировать договор, Р. Фуллертон направил посольство в Перак и Селангор, прави­тели которых заключили торговые договоры с Ост-Индской компанией.

В июне 1826 г. Барни подписал новый договор с Сиамом в Бангкоке. В обмен на торговые уступки Англия признала Ке­дах сиамским вассалом. Перак был признан независимым государством. Вопрос о Келантане и Тренгану остался откры­тым: Сиам продолжал предъявлять претензии на вассальную зависимость этих султанатов, а Англия была склонна не при­знавать этой зависимости.

В октябре 1826 г., через несколько месяцев после подписа­ния договора с Сиамом власти Пинанга направили капитана Джеймса Лоу с отрядом сипаев в Перак. Лоу заключил с сул­таном Перака договор, по которому тот обязывался впредь не посылать в Сиам знаков вассальной зависимости и не прини­мать посольств из Сиама. Вслед за тем султан изгнал просиамски настроенных вельмож и разорвал все связи с Сиамом.

В 30-х годах XIX в. в Кедахе постоянно вспыхивали восста­ния против сиамского гнета. Английские власти Пинанга ока­зывали помощь Сиаму в подавлении этих восстаний, одновре­менно не переставая поддерживать надежды султана Кедаха и его приверженцев на восстановление султаната.

В 1831 г. племянник султана Туанку Кудин провозгласил священную войну против сиамцев и выбил их из Кедаха. Анг­лийские власти Пинанга блокировали кедахское побережье, препятствуя доставке припасов и оружия Кудину. Через не­сколько месяцев сиамские войска жестоко подавили восстание. Тысячи малайцев, спасаясь от резни, бежали на территорию Провинции Уэлсли. История повторштась в 1839 г., когда сиам­цы, поддержанные английским флотом, который вновь блоки­ровал кедахское побережье, подавили вспыхнувшее в 1838 г. восстание, во главе которого стоял дядя султана Туанку Мохаммад Саад. В 1842 г. сиамское правительство, напуганное непрекращающимися восстаниями, решило восстановить на тро­не султана Кедаха в качестве вассала Сиама. Перлис был от­делен от Кедаха и образовал отдельное княжество. Кедах — едва ли не самое процветающее малайское княжество — после сиамской оккупации и восстаний был совершенно ослаблен. Население, численность которого накануне сиамского вторже­ния составляла более 100 тыс. человек, сократилось до 25 тыс., а по некоторым сведениям, даже до 10 тыс. человек.

Нанингская война. Минангкабауские княжества, находив­шиеся в непосредственной близости к Малакке, стали одним из основных объектов английской экспансии. Англичане, как и раньше голландцы, искусно использовали в своих интересах междоусобицы в этих княжествах и борьбу за главенство в конфедерации Негри-Сембилан.

В начале XIX в. в Негри-Сембилане разгорелась борьба между Рембау, Сунгей-Уджонгом и Срименанти. Часть феода­лов Негри-Сембилана стремились к объединению и созданию сильной центральной власти. При третьем ям-туане Итаме в Негри-Сембилане появился пост ям-туана муда (младшего ям-туана), который занял сын предыдущего ям-туана раджа Асил. Он утвердился в Рембау. В 1812 г. феодалы Рембау во главе с раджей Али изгнали Асила. Но пост ям-туана муда мятеж­ным феодалам уничтожить не удалось. После междоусобной войны 1830—1832 гг. ям-туаном стал раджа Али, а ям-туангом муда — его зять Сайид Сабан. Во время этих междоусобиц англичане поддерживали феодалов, выступавших против уси­ления центральной власти.

Находившееся поблизости от Малакки небольшое княжество Нанинг, не входившее в Негри-Сембилан, числилось вассалом Малайки еще со времен португальского владычества. В дейст­вительности и при португальцах, и при голландцах, и в период первой оккупации Малакки англичанами Наиинг оставался со­вершенно независимым, уплачивая время от времени чисто символическую дань рисом и птицей Малакке. В 1825 г. губер­натор Стрейтс Сетлментс Р. Фуллертон, ярый экспансионист, предложил распространить на Нанинг фискальную систему и судебные законы Малакки. В 1827 т, английские власти потре­бовали от Нанинга уплаты десятины и объявили, пенгулу (князя) Нанинга Абдул Саида должностным лицом Ост-Индской компании. Абдул Саид резко воспротивился попыткам вмеша­тельства в его судебные права и право взимать налоги со своих подданных. Он отказался явиться для объяснений в Малакку и стал готовиться к борьбе. Летом 1831 г. против На­нинга была послана экспедиция. Колонизаторы смотрели на этот поход как на увеселительную прогулку, полагая, что шеститысячное население Нанинга не окажет сопротивления. Но неожиданно для них поход кончился провалом. Абдул Саид сумел заручиться поддержкой правителя Рембау, раджи Али, который послал на помощь Нанингу отряд во главе со своим зятем Сайид Сабаном. Малайцы, уклоняясь от открытого сражения, тревожили захватчиков непрерывными нападениями, устраивали засады. Англичане были вынуждены повернуть на­зад, причем их орудия достались нанингцам.

Потерпев поражение, англичане стали вновь готовить экспе­дицию, хотя новый губернатор Р. Иббетсон, изучив прошлые договоры Нанинга с Малаккой, сообщил в Лондон, что Фуллертон ошибся и Нанинг не является частью Малакни. Однако в феврале 1832 г. война возобновилась. Против нескольких со­тен малайцев, вооруженных мушкетами и холодным оружием, действовало свыше полутора тысяч солдат английской регуляр­ной армии. Малайцы ожесточенно сопротивлялись. Только пос­ле того как феодалы Рембау, с которыми договорились англи­чане, двинули войска в тыл защитникам Нанинга, последние в июне 1832 г. сдали деревню Табох — центр Нанинга. Но сопротивление колонизаторам продолжалось до конца 1832 г. Завое­ванный Нанинг был присоединен к Малакке.

После окончания Нанингской войны вновь разразились усо­бицы в Негри-Сембилане. В 1833 г. ям-туан муда Сайид Сабан начал войну с владетелем Линли. Богатые пинангские и малаккские торговцы, покупавшие олово в Линги, подняли против Сай-ид Сабана феодалов Рембау и Сунгей-Уджонга, недоволь­ных его самовластием. В 1835 г. ям-туан Али и Сайид Сабан потерпели поражение. Англичане не оказали никакой поддерж­ки своим бывшим союзникам по Наниягской войне, несмотря на договор, так как не были заинтересованы в укреплении центральной власти в Негри-Сембилане.

Подчинение Джохора. Еще до открытого захвата малайских султанатов Англия всецело подчинила своему влиянию одно из крупнейших княжеств — Джохор. После основания в 1819 г. английской фактории на о-ве Сингапур султан и теменгунг Джохора остались жить на этом острове, получая пенсии от английских властей. Вначале суверенитет Англии формально не распространялся на остров. В августе 1824 г. был подписан но­вый договор между Англией и Джохором. Султан и теменгунг отказались от Сингапура и ряда других островов вокруг него. Внешняя политика Джохора переходила под контроль Англии.

На протяжении десятилетий султаны (Хуссейн и его сын Али) и теменгунги (Абдул Рахман и его племянник Ибрахим) соперничали в борьбе за власть в Джохоре и за его увеличива­ющиеся доходы. Английские фирмы и торговцы Сингапура при­няли активное участие в этом соперничестве, поддерживая враждующие фракции малайских феодалов. Так, фирма «Па­терсон и Симонс» и крупный торговец У. Керр выступали за теменгунга Ибрахима, тогда как Али пользовался поддержкой У. X. Рида, вершившего за султана все дела, и обеих сингапур­ских газет. В конечном счете теменгунг Ибрахим, разбогатевший на добыче гуттаперчи и развитии китайского плантацион­ного хозяйства в Джохоре, установивший тесные связи с анг­лийской администрацией, оказался победителем. В марте 1855 г. между султаном и теменгунгом в присутствии англий­ского губернатора был подписан договор. По этому договору Али уступал все права на Джохор Ибрахиму. Взамен он со­хранил титул султана, пенсию и небольшую территорию по р. Муар[15]. В 1862 г. умершего Ибрахима сменил его сын Абу Бакар, получивший английское образование в Сингапуре и на­ходившийся в тесных связях с администрацией Стрейтс Сетл­ментс. В 1866 г. он посетил Англию, где ему был оказан пыш­ный прием, а после возвращения он получил от английского правительства титул махараджи. Он удалился с Сингапура и обосновался в Джохоре, сделав столицей Джохор-Бару, послуш­но следуя всем советам и рекомендациям властей Стрейтс Сетлментс.

Султанаты восточного побережья в 50—60-х годах XIX в. По англо-сиамскому договору 1826 г. Келантан и Тренгану рас­сматривались Сиамом как вассалы. Тренгану был фактически независим, и его вассалитет в отношении Сиама был почти формален. Келантан в более значительной степени находился под контролем Бангкока.

Паханг был единственным малайским княжеством, которое до середины XIX в. почти не испытывало внешнего влияния. При бендахаре Али (1803—1857 гг.) Паханг избавился от фео­дальных усобиц, там развивалась экономика: расчищались но­вые сельскохозяйственные площади, увеличилась добыча золо­та, возросла внешняя торговля. В 1853 г. Али порвал формаль­ные узы, связывающие его с султаном Риау, и провозгласил себя независимым правителем. После смерти Али вспыхнула борьба за престол между его сыновьями — Мутахиром и Ахмадом. В 1857 г. Ахмад, закупивший оружие в Сингапуре, полу­чив поддержку Тренгану, захватил столицу Пекан. Но вскоре старший брат Мутахир при содействии феодалов внутренней области Джелаи разбил Ахмада и заставил его бежать в Трен­гану. Ахмад не успокоился, а в том же, 1861 г. вспыхнуло кре­стьянское восстание во внутренних районах Паханга, особенно пострадавших от междоусобиц. Во главе восстания встал де­ревенский староста Хатиб Расу. К восставшим примкнула и часть феодалов Джелаи, недовольных бендахарой Мутахиром и его сыновьями. Напуганные размахом восстания феодалы об­ластей Верхнего Паханга призвали претендента Ахмада, стре­мясь направить движение по пути борьбы за престол.

Вслед за тем в борьбу в Пахангс вмешались англичане и Джохор. В 1861 г. теменгунг Джохора Абу Бакар заключил с Мутахиром договор, который ставил под контроль Англии внешнюю политику Паханга и предоставлял английским торгов­цам право свободной торговли в Паханге. Теменгунг Джохара, за которым стояли англичане, выступил в поддержку Мутахира. Он снабжал его оружием, посылал отряды наемников, воз­буждал против Ахмада и повстанцев феодалов соседних кня­жеств. Однако повстанцы нанесли ряд серьезных поражений отрядам Мутахира и джохорских наемников. После этого влас­ти Стрейтс Сетлментс решили вмешаться. В качестве предлога они использовали появление в Тренгану изгнанного голландца­ми султана Риау Махмуда, который при покровительстве Сиа­ма предъявлял претензии на владение «дедовскими землями» — Пахангом и Джохором. В ноябре 1862 г. английское судно «Скаут» прибыло к побережью Тренгану и потребовало от султана Омара выдать Махмуда и прекратить помощь Ахмаду. После того как Омар отказался выполнить английские требо­вания, прибрежные деревни Тренгану были обстреляны, а по­бережье султаната блокировано. Но, несмотря на вмешатель­ство англичан и Джохора и ослабление крестьянского движе­ния (Ахмад и поддерживающие его феодалы сумели перема­нить на свою сторону Хатиба Расу и разгромить часть повстан­ческих отрядов), Ахмад вышел победителем. Хатиб Расу разбил джохорцев и открыл дорогу к столице Пекану. В мае 1863 г. Мутахир и его сыновья бежали из Паханга и бендахарой стал Ахмад. Паханг вышел из периода междоусобиц ослаб­ленным. Особенно пострадало крестьянство, которому феодалы жестоко мстили за антифеодальное движение 1861 —1862 гг. Тем не менее Пахангу удалось отстоять независимость в борьбе против Джохора, за которым стояли англичане.

Экономическое и политическое развитие Стрейтс Сетлментс. В 1826 г. все английские владения в Малайе были объединены, образовав четвертое, Восточное президентство Индии Стрейтс Сетлментс. В 1830 г. Восточное президентство было ликвидиро­вано, и Стрейтс Сетлментс превратился в резидентство Бенгала. В 1832 г. центр Стрейтс Сетлментс был перенесен из Джорджтауна на Пинанге в Сингапур. В 1851 г. английские колонии в Малайе перешли под непосредственный контроль ге­нерал-губернатора Индии.

На протяжении первой половины XIX в. английская бур­жуазия видела главный смысл существования Стрейтс Сетл­ментс в обеспечении английского владычества над морскими путями в Юго-Восточную Азию и Китай. Значение Стрейтс Сетлментс возрастало вместе с расширением колониальной экспансии Англии в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Восто­ке. Сингапур превратился в важнейшую стратегическую и торговую базу Англии в этом районе. Развитию Сингапура спо­собствовала политика колониальных властей, объявивших его свободным портом. Выгодное географическое положение города, гибкая торговая и иммиграционная политика обеспечили быстрый рост Сингапура: в 1864 г. на его долю приходилось свыше 70% всей торговли Стрейтс Сетлменте. Общий объем торговли Стрейтс Сетлментс за сорок лет (с 1826 по 1864 г.) увеличился более чем в четыре раза, составив свыше 18500 тыс. ф. ст. Резко выросла торговля с Англией, Китаем, Индией, Индонезией. Постепенно увеличивалась торговля с ма­лайскими княжествами, откуда в Сингапур, Пинанг и Малакку поступали олово, ценные породы дерева, ротан, камфора. Основ­ными предметами экспорта из Стрейте Сетлментс в Малайю были хлопчатобумажные ткани, опиум, оружие и изделия из железа.

Быстрыми темпами росло население Стрейтс Сетлментс. Английские власти поощряли иммиграцию из Китая и Индии, нуждаясь в дешевой рабочей силе. Насильственное приобщение Китая к мировому рывку и разрушение старого, традиционного уклада вызвали массовую эмиграцию китайского населения в страны Юго-Восточной Азии. Общая численность населения Стрейтс Сетлментс возросла (главным образом за счет имми­грации из Китая и Индии) со 126710 человек в 1830 г. до 272831 человека в 1860 г.

Особенно быстрыми темпами росло китайское население. В Сингапуре, например, в 1830 г. китайцы составляли пример­но 39% населения, а в 1860 г. — свыше 63%. В Стрейтс Сетлментс доля китайского населения увеличилась с 16 до 36%. Процент индийского населения остался прежним (10—11), но численность индийцев в Стрейтс Сетлментс за эти годы возрос­ла почти в два раза. Индийцы в массе были слугами и кули, которые использовались на плантациях Пинанга и Провинции Уэлсли. Из индийцев состояли военные гарнизоны Стрейтс Сетлментс и полиция.

Китайские иммигранты были основной массой торгово-ремесленного населения Стрейтс Сетлментс. Торговая китайская буржуазия стала серьезной экономической силой уже к середи­не XIX в. Помимо торговых операций она занималась откупами в малайских княжествах и организацией там оловодобычи. Именно в связи с развитием последней с середины XIX в. воз­рос поток китайских кули через Сингапур и Пинанг в Западную Малайю. Китайский торговый капитал был организован в гунсы (конгси), монополистические кооперативные объединения, осно­ванные на земляческом принципе[16]. Гунсы контролировались тайными обществами, которые нередко вступали между собой в ожесточенную борьбу, приводившую к кровопролитию на ули­цах Сингапура и Джорджтауна. Во главе этих тайных обществ стояли крупные торговцы, откупщики, владельцы игорных и публичных домов и т. п., которые использовали силу и влияние тайных обществ в борьбе за интересы своих гунсы. Основную же массу китайского населения Стрейтс Сетлментс составляли мелкие торговцы, ремесленники, кули, подвергавшиеся эксплуа­тации со стороны английской и китайской буржуазии.

Экономическое развитие Стрейтс Сетлментс способствовало образованию там, особенно в Сингапуре, сильной торговой бур­жуазии, выступавшей за экспансию в Малайе. Тон задавали англичане, основавшие несколько крупных торговых фирм — Гутри, Боустэд, Рид и другие. В 1837 г. возникла Сингапурская торговая палата. Одновременно с экономическим возрастало военно-стратегическое значение Сингапура. В 1863—1865 гг. на­чалось сооружение доков и новой гавани, увеличились военные расходы в бюджете Стрейтс Сетлментс и численность гарни­зона.

Рост экономического и стратегического значения Стрейтс Сетлментс привел к превращению этого владения в отдельную колонию короны. Буржуазия Сингапура и Пинанга настойчиво требовала отделения колонии от Индии, обвиняя ее власти в забвении интересов Стрейтс Сетлментс. В 1855 г. среди евро­пейской буржуазии Сингапура началась мощная кампания за отделение от Индии, усилившаяся после народного восстания 1857—1859 гг. 1 апреля 1867г. Стрейтс Сетлментс превратились в отдельную колонию Англии. От этого непосредственно выиг­рали круги английской буржуазии, связанные с торговлей с Юго-Восточной Азией и Китаем, а также английская буржуа­зия самой колонии, выступавшая за экспансию в Малайе. Ос­новная масса населения Стрейтс Сетлментс, в том числе китай­ская и индийская буржуазия, никакого расширения политиче­ских прав не получила.

Социально-экономические и политические изменения в Ма­лайе (до 70-х годов XIX в.). XIX век принес некоторые новые тенденции в социально-экономическом и политическом развитии малайских княжеств. Наиболее сильное воздействие оказало развитие оловодобычи. Олово на полуострове добывалось с не­запамятных времен, будучи одним из основных предметов экс­порта. С 20—30-х годов XIX в. его добыча резко возросла в связи с заинтересованностью предпринимателей Стрейтс Сетл­ментс, которые выступили организаторами новых рудников и последовавшего за этим освоения новых районов страны. В 30-х годах XIX в. общая добыча олова на полуострове состав­ляла около 2 тыс. т, в начале 70-х годов такое же количество олова добывалось только в районе Куала-Лумпура, а всего в основных районах оловодобычи (Перак, Селангор, Сунгей-Уджонг) в 70-х годах XIX в. добывалось около 6 тыс. т еже­годно.

До 20-х годов XIX в. оловодобыча находилась в руках ма­лайцев, для которых это было побочным занятием. Затем оловодобыча перешла в руки китайцев, которые принесли с собой новую технику и разделение труда на рудниках. Предпринима­тели Сингапура и Пинанга направляли в княжества прибывав­ших из-за моря китайских кули, число которых на полуостро­ве непрерывно возрастало. В 1824 г. в оловоносном районе Селангора Лукуте было 200 китайских горняков, а в 1874 г. их насчитывалось там уже около 10 тыс. В Пераке в 1818 г. было всего 400 китайских рудокопов, а после открытия оловоносных земель в области Ларут в 50—60-х годах их число составило 70 тыс.

Китайцы внедряли в оловодобычу новую технику. Рабочие вербовались в Китае китайскими торговцами Сингапура, Малакки и Пинанга. На оловоразработках горняки образовывали артель-конгси по принципу землячества, во главе которой стоял староста. Внутри такой артели существовало разделение ггруда, рабочие получаля заработную плату: китайцы — 5—8 долл. в месяц, малайцы — 3—5.

Рабочие делились на две работавшие посменно группы: одна прокладывала шахту (на глубине 2—4 м), другая выносила в корзинах отработанную породу. Земля, смешанная с рудой, по­гружалась в воду, пропускавшуюся через искусственные кана­лы и уносившую землю. На дне каналов оставались руда и большие камни, которые затем выбирались руками. Очищен­ная руда подвергалась плавке и большом глиняном очаге. Ки­тайцы впервые стали применять в Малайе различного рода гидравлические сооружения, которые использовались при добы­че олова.

Основная часть прибыли попадала в руки китайских купцов, арендовавших рудники у малайских феодалов. Заработок ра­бочих-малайцев почти полностью шел феодалам, от которых они были зависимы.

Существование рудников ускоряло развитие товарно-денеж­ных отношений в Малайе. Чтобы уплатить налоги феодалу, кре­стьяне продавали рабочим рудников рис, фрукты, овощи, пти­цу, скот. Торговля на рудниках была для малайских крестьян одним из средств получения денег. На оловянных и золотых рудниках жили ростовщики, ссужавшие крестьянам деньги для уплаты налогов, откупа от принудительных работ и т. п., и торговцы-китайцы, привозившие товары с побережья.

За обладание оловянными рудниками шла ожесточенная борьба между феодалами: именно рост добычи олова был од­ной из причин усиления нажима на крестьянство и ослабления центральной власти в малайских государствах XIX в. Обычно малайские феодалы сдавали рудники в аренду, взимая за это 10% олова от общей добычи рудника. Иногда феодал имел также право приобрести определенное количество олова на руднике по цене, ниже рыночной. Кроме того, феодалы Малайи облагали пошлиной олово, экспортируемое на побережье. Все попытки централизовать эти сборы кончались неудачей. Так, в Пераке в начале 30-х годов XIX в. центральная власть пыта­лась учредить единые таможни в устье рек, но по требованию феодалов они были уничтожены.

Феодалы Малайи сами финансировали рудники. В середине XIX в. дато бандар — крупнейший феодал Сунгей-Уджонга — финансировал 20 рудников, его доля в четырех из этих рудни­ков составляла 4 тыс. мал. долл.; унданг (правитель) Рембау был в доле с торговцами Сингапура, разрабатывавшими руд­ник на территории его государства. Усилился процесс склады­вания частного феодального землевладения. В районах олово-добычи феодалы повели наступление на владельческие права крестьян, сгоняя их с земель, которые они сдавали под руд­ники.

В XIX в. в связи с развитием товарно-денежных отношений феодалы стремились превратить свои условные владения в без­условные и постоянно взимать с крестьян в свою пользу ренту-налог, кроме того, начали появляться земли, на которых не сидели наследственные крестьяне-владельцы. Обычное малай­ское право землевладения облегчило этот процесс. Исходя из этого права, феодалы, пользуясь трудом рабов, своих должни­ков и крестьян, расчищали участки джунглей и сажали на них арендаторов, не имевших возможности самостоятельно отвое­вать землю у леса. Такими арендаторами могли быть рабы, а также крестьяне, бежавшие из одного владения в другое и по­терявшие связь со своей деревней. Арендаторы не обладали такими правами, как крестьяне, сидящие на своей земле посто­янно. Степень эксплуатации арендаторов была значительно вы­ше, чем крестьян-владельцев. Одна из статей перакского кодек­са, действовавшего вплоть до английского завоевания, говорила о том, что за обработку чьей-либо земли арендатор получал одну четвертую урожая, а три четверти шли ее владельцу. Если обработка земли и выплата ренты арендатором прекращались, то он терял свои права на аренду и мог быть согнан с земли. Земля, занимаемая арендатором, могла продаваться, и права на эксплуатацию крестьянина, сидевшего на ней, переходили к другому владельцу. Так складывалось частное землевладение, Это могло происходить также и другим путем. Часто земля отдавалась крестьянином в заклад феодалу или ростовщику за определенную сумму и по истечении срока, назначенного для уплаты долга, в случае неуплаты переходила к заимодавцу, а прежний владелец земли оставался на ней в качестве аренда­тора. Резко возросла численность долговых зависимых, которых феодалы посылали работать на рудники, получая за них плату.

Четкую специализацию районов на производстве тех или иных сельскохозяйственных продуктов в Малайе до английского завоевания обнаружить трудно. Данные по этому вопросу крайне скудны и недостаточны. Район Малакки славился своими фруктами и овощами. Селангор вывозил ананасы и ямс. Рыба на побережье обменивалась на сельскохозяйственные продукты, которые шли из внутренних районов. Малайский писатель XIX в. Абдуллах Мунши отмечал, что на восточное побережье ямс, бананы и пальмовый сахар шли с верховьев рек. Накануне английского завоевания в Малайе существовали местности, где кокосовых орехов производилось больше, чем было нужно населению для собственного потребления.

Значительное развитие получила внешняя торговля, чему способствовало появление торговых центров на побережье: про­исходило определенное разделение малайских княжеств по принципу тяготения к тому или иному из трех центров (Пи­нанг, Сингапур и Малакка). В XIX в. англичане прочно держа­ли в своих руках внешнюю торговлю Малайи, основная масса товаров шла через английские порты на малайском побережье. Главным предметом экспорта было олово, которое вывозилось почти из всех малайских княжеств, но основная его часть шла с западного побережья.

Из многих княжеств (Паханг, Тренгану, Келантан, Джохор) вывозилось золото, основными поставщиками которого были государства восточного побережья: в 1835—1836 гг. с восточно­го побережья было вывезено золота на 143840 исп. долл. Кро­ме продукции горнодобывающей промышленности Малайя по­ставляла редкие сорта дерева и лесные продукты: ротан (ин­дийский тростник), строительный лес, даммаровую смолу, эбеновое дерево, дерево алоэ, сапановое и сандаловое деревья, дерево лакка, слоновую кость, воск, бензойную смолу и кам­фору. Большинство этих продуктов шло с западного побережья. Экспортировались также продовольственные товары (некоторое количество риса, пальмовый сахар, овощи, фрукты, скот и пти­ца) и небольшое количество пряностей. С восточного побережья вывозились шелковые изделия и одежда.

Предметами ввоза в малайские государства из английских владений были соль, опиум, табак, оружие, европейские, ин­дийские и китайские хлопчатобумажные ткани, железные сельскохозяйственные орудия и инструменты. Внешняя торгов­ля затрагивала и крестьянство. Очень показательным в этом отношении был ввоз сельскохозяйственных орудий и инструмен­тов. Покупка этих товаров, а также соли и опиума втягивала крестьянские хозяйства в товарное обращение. Их продажа служила источником обогащения иностранных предпринимате­лей, купцов-посредников и феодалов.

В XIX в. торговля Малайи с Китаем и Индией в значитель­ной степени перешла в руки английских купцов. Некоторое значение продолжала сохранять и традиционная торговля с Сиамом и Индонезией.

С конца XVIII — начала XIX в., когда Малайя стала пре­кращаться в рынок сбыта и источник сырья для европейской буржуазии, малайская знать получила новый стимул для раз­вития своей торговой деятельности. Первое место, безусловно, занимала торговля оловом. Как уже говорилось, малайские феодалы, получая олово в качестве арендной платы за рудни­ки, продавали его. Они брали на себя и посреднические функ­ции; так, например, владетель Линги покупал в кредит товары в Малакке и продавал их по повышенным ценам рабочим на оловянных рудниках; уже упомянутый дато бандар посредни­чал между торговцами Малакки и горняками Сунгей-Уджонга. Пользуясь властью, феодалы концентрировали в своих руках торговлю. Теменгунг Джохора Ибрахим к 1848 г. монополизи­ровал торговлю гуттаперчей, что давало ему ежегодно 150 тыс. мал. долл.

Произвол феодалов препятствовал складыванию торгового капитала и образованию торговой буржуазии среди малайцев, ибо в малайских государствах не существовало личной безопас­ности торговца и гарантии собственности.

Малайский писатель первой половины XIX в. Абдуллах Мунши с горечью и гневом писал: «Малайские правители... яв­ляются жестокими тиранами. Они обращаются со своими под­данными, как с цыплятами, а не как с творением Аллаха. Они часто убивают людей, чья вина не должна наказываться смертью... Они присваивают собственность других людей, уби­вая владельцев или подвергая их заключению... Они требуют ценное имущество и забирают силой женщин». По его словам, никто «не может поднять головы и распоряжаться собою и всякий старается никак не проявлять себя, ибо это запрещено правителями. Простолюдины боятся построить себе красивый дом, они боятся одевать красивую одежду, обувь и носить зон­ты... Они боятся даже носить красивую одежду дома... Люди побогаче живут в постоянном страхе за свое имущество. Дей­ствительно, их жизни находятся под угрозой. Раджи изыски­вают меры, посредством которых такие люди наказываются и теряют свое имущество. Если человек сопротивляется захвату своего имущества, это рассматривается как серьезное преступление».

В XIX в. внешняя торговля Малайи уже в значительной ме­ре контролировалась англичанами, малайские же феодалы были заинтересованы в торговле. Эта заинтересованность была одной из причин того, что некоторые феодалы Малайи искали «дружбы» с англичанами, что, в свою очередь, приводило ко все большему вмешательству последних во внутренние дела княжеств, вмешательству, которое в 70—80-х подах XIX в. за­кончилось покорением малайских султанатов. Результатом уси­ления эксплуатации крестьянства и роста междоусобиц было обезлюдение целых районов, усиление разбоев и пиратства.

Абдуллах Мунши писал в своей «Автобиографии»: «Некото­рые страны были богатыми и цветущими, имели густое население. Ныне они являются государствами только по названию. Некоторые из них превратились в пустынные земли. Их преж­ние обитатели бежали в другие районы... Те, кто остались, жи­вут в бедности... Все их несчастье происходит вследствие алч­ности их правителей... Таковы Кедах, Перак, Селангор, Паданг, Муар, Бату-Пахат, Косанг...». Нередко крестьяне, доведенные до отчаяния грабежами и вымогательствами феодалов, органи­зовывали разбойничьи шайки и пиратские отряды для нападе­ния на феодалов и торговцев.

Недаром Абдулдах Мунши, будучи очень далек от поддерж­ки антифеодальных выступлений крестьянства, был вынужден признать, что для «бедняков, которые являются жертвами гне­та, несправедливости и тирании, нет иного выхода». Английский автор Т. Ньюболд писал в конце 30-х годов XIX в.: «Честный крестьянин прямой необходимостью побуждался к разбою, а на побережье — к пиратству. Такое положение, безусловно, можно было наблюдать на всем полуострове».

Изменение английской политики в Малайе и султанаты За­падной Малайи накануне агрессии. Начало перехода капита­лизма в империалистическую стадию ознаменовалось усилением колониальных захватов. Юго-Восточная Азия, в там числе Ма­лайя, стала одним из основных объектов колониальной экспан­сии Англии. Стратегически важное положение Малайи в тылу Сингапура, большие запасы олова, потребности в котором воз­росли в связи с развитием в Европе военной промышленности, делали эту страну особенно привлекательной для колонизато­ров.

Экспансионистские настроения усилились с открытием в 1869 г. Суэцкого канала, после чего резко возросло тортовое и стратегическое значение Сингапура. После отделения Стрейтс Сетлментс от Индии увеличилась торговля Сингапура, Пинан­га и Малакки с малайскими княжествами, буржуазия Стрейтс Сетлментс приступила к финансированию оловодобычи в за­падных княжествах Малайи. Торговые палаты Сингапура и Пинанга засыпали местные власти и правительство петициями о необходимости «навести порядок» в Малайе, открыть туда доступ английскому капиталу, превратить Малайю в колонию. В ноябре 1873 г. губернатором Стрейтс Сетлментс был назна­чен генерал-майор Э. Кларк. В данной ему министром колоний инструкций указывалось, что Англия намерена водворить «мир и порядок» в малайских княжествах и назначить туда резиден­тов.

Первыми жертвами английской агрессии стали княжества западного побережья — Перак, Селангор и Негри-Сембилан. Здесь располагались основные оловодобывающие районы, эти княжества находились в непосредственной близости к Стрейтс Сетлментс. Обстановка в западномалайских княжествах благо­приятствовала колонизаторам.

Перак — крупнейшее из западномалайских княжеств в 60—70-х годах — был охвачен междоусобицами. Еще в 50-х годах XIX в. мелкий феодал Лонг Джафар утвердился в области Ларут (Средний Перак), до той поры малонаселенной болотистой местности. Открытие запасов олова в Ларуте привело к наплы­ву туда китайских рудокопов из Пинанга. Сын Лонг Джафара, Ибрахим, стал богатейшим феодалом Перака, распространив свою власть на обширный район между реками Криан и Бруас и получив от султана один из высших титулов — оранг кайя мантри. Ибрахим покровительствовал китайским поселенцам, строил дороги, стремился обеспечить безопасность жизни и имущества торговцев на подвластной ему территории. Примеру мантри Ибрахима, фактически ставшего независимым от цент­ральной власти, последовали другие крупные феодалы, и пос­ле смерти султана Джафара в 1865 г. Перак распался на от­дельные феодальные владения, лишь формально подчинявшиеся верховной власти султана. В 60-х годах в Ларуте разгорелась борьба между двумя крупнейшими китайскими тайными обще­ствами — Хай Сан и Чжи Хин — за контроль над рудниками. Мантри маневрировал, принимая сторону победившей партии. Пинангские торговцы — руководители тайных обществ оказы­вали нажим на английскую администрацию, требуя вмешатель­ства в дела Ларута.

К 70-м годам в Пераке осложнился вопрос о престолонасле­дии: в султанате было три претендента на трон. Один из них, Абдуллах, которого поддерживали феодалы Нижнего Перака, раздавал концессии английским торговцам, стремясь заручить­ся их поддержкой; другой, Исмаил, опирался на знать Верхне­го Перака и мантри Ибрахима; третий претендент, Юсуф, был фигурой менее значительной и большой роли в то время не иг­рал. В 1871 г. султаном был избран Исмаил. Но уже в 1872 г. Абдуллах также провозгласил себя султаном. Он написал гу­бернатору Стрейтс Сетлментс письмо, в котором просил о по­мощи. Но англичане колебались, заинтересованные главным образом в нормализации положения в Ларуте, откуда поступало олово. В это же время вновь разыгралась борьба в Ларуте, ко­торая подогревалась с Пинанга. Китайские торговцы Пинанга поставляли оружие враждующим сторонам, одну из которых возглавлял мантри, правитель Ларута, и глава одного из тай­ных китайских обществ (Чжи Хин), другую — малайские фео­далы из числа сторонников Абдуллаха и главари другого тай­ного общества (Хай Сан). В сентябре 1873 г. в Ларуте появил­ся бывший глава полиции Пинанга капитан Спиди, которому английские власти разрешили набрать сипаев в Индии для ар­мии мантри Ибрахима. Осенью 1873 г. английские власти на­правили военные суда в устье р. Ларут и обстреляли форт, где засели противники мантри. Так началась английская интервен­ция в Пераке.

В Селангоре, который в правление султана Мухаммада (1826—1857 гг.) распался на пять уделов, с 1866 г. шли непре­рывные войны между феодалами. Как и в Пераке, феодальные усобицы переплетались с борьбой между китайскими тайными обществами. Центром усобиц стала область Кланг, которая вначале находилась во владении одной ветви правящего дома, а затем — другой. Соперники — раджи Абдуллах, основавший Куала-Лумпур, и Махди — опирались на различные китайские тайные общества и стоявших за ними предпринимателей Малакки и Сингапура. В 1866 г. раджа Махди завладел Клангом и перестал отчислять султану его долю доходов. Султан Абдул Самад, выдав свою дочь за кедахского принца Тенгку Зияут-дин ас-Кудина, сделал его своим соправителем. Ас-Кудин начал борьбу с Махди, который, потерпев поражение, бежал в 1869г. из Кланга, перешедшего под власть ас-Кудина. В 1870 г. Мах­ди захватил Куала-Селангор и начал собирать налоги на р. Селангор.

Летом в 1871 г. англичане открыто вмешались в борьбу в Селангоре. Английский военный корабль обстрелял и разрушил селение Куала-Селангар. Вслед за там власти Стрейтс Сетл­ментс помогли ас-Кудину создать отряд из 200 сипаев под командованием двух европейских офицеров, рассчитывая ис­пользовать этот отряд в своих интересах. В августе 1872 г. ас-Кудин, несмотря на помощь пахангских войск, был разбит раджей Махди. Селение Куала-Лумпур, где находились основ­ные силы ас-Кудина и сипаи, было осаждено. Отряд сипаев ночью бежал, но малайский проводник завел его в джунгли и сообщил о его продвижении осаждавшим. Отряд был окружен и уничтожен. Куала-Лумпур попал в руки врагов ас-Кудина. Только в 1873 г. последнему с помощью Паханга и главы ки­тайцев Куала-Лумпура Яп Алоя удалось восстановить свои по­зиции. Селангор вышел из междоусобных войн ослабевшим, с огромным долгом торговцам Малайки и Сингапура; крестьяне были разорены, оловодобыча резко сократилась.

Не прекращались усобицы и в Негри-Сембилане. Самые крупные владения Сунгей-Уджонг и Рембау враждовали меж­ду собой. В 1872 г. в Негри-Сембилане существовало два пре­тендента на трон ям-туана, а в каждом из княжеств после смерти унданга начиналась ожесточенная борьба между фео­далами. Особенно напряженная обстановка создалась в Сунгей-Уджонге, где высшие вожди — дато клана и дато бандар — боролись друг с другом.

Таким образом, к моменту английского завоевания западномалайские княжества находились в состоянии феодальной раздробленности. Центральная власть была слабой. Во всех княжествах шла непрерывная борьба между различными фео­дальными и компрадорскими группировками, которая поощря­лась и использовалась властями Стрейтс Сетлментс. Ослепленные взаимной ненавистью, феодалы шли на сговор с колонизаторами, предавая интересы своего народа.

Пангкорский договор и начало захвата западномалайских княжеств. В ноябре 1873 г. претендент на перакский трон Абдуллах прибыл в Сингапур и написал на имя губернатора Кларка письмо, в котором просил англичан умиротворить Перак и назначить туда резидента. «Просьба» Абдуллаха пол­ностью соответствовала инструкциям, полученным Кларком при назначении его на пост губернатора Стрейтс Сетлментс. В январе 1874 г. на о-в Пангкор, расположенный у побережья Перака, прибыли Кларк, видные чиновники Стрейтс Сетлментс, крупнейшие феодалы Перака и руководители китайских тайных обществ в княжестве. Между ними состоялись переговоры, ре­зультаты которых были закреплены в подписанном 20 января 1874 г. Пангкорском договоре.

Султаном Перака становился Абдуллах, принимавший к своему двору резидента, назначаемого губернатором Стрейтс Сетлментс. Резидент мог вмешиваться во все дела, «кроме тех, которые касаются религии и обычаев». В руки резидента пе­реходил контроль над всеми доходами Перака. Мантри Ибрахим переставал быть независимым владетелем Ларута, куда должен был быть назначен английский помощник резидента.

С малайской стороны во встрече приняли участие лишь фео­далы Нижнего Перака, поддерживавшие Абдуллаха. Но даже они не решились избрать Абдуллаха султаном в отсутствие дру­гих вождей, и его назначил единоличным решением английский губернатор. Верхний Перак не признал власти английского ставленника.

Почти одновременно с Пераком англичане приступили к за­воеванию Селангора. В феврале 1874 г. губернатор Кларк по­требовал от султана Селангора «установления порядка» в кня­жестве. Не дожидаясь формальной просьбы султана, англича­не ввели свои суда в устье р. Селангор и открыли военные действия против антииностранной партии, возглавляемой рад­жами Махди и Махмудом. В августе Кларк заставил султана принять к своему двору английского чиновника Ф. Суиттенхэма с отрядом полиции. После этого Махди и Махмуд бежали из Селангора, а 1 октября султан был вынужден подписать обращение к губернатору Стрейтс Сетлментс с просьбой на­значить резидента.

В том же, 1874 г. был завоеван Сунгей-Уджонг — одно из княжеств Негри-Сембилана. В апреле Кларк заключил согла­шение с дато кланой, стремившимся сокрушить своего соперни­ка — дато бандара. В Сунгей-Уджонг был послан английский военный отряд, чтобы принудить дато бандара к повиновению. Но дато бандар и селангорский раджа Махмуд сумели разбить англичан. После этого колонизаторы бросили в Сунгей-Уджонг подкрепления из Малакки и разгромили плохо вооруженные малайские отряды. В окгябре 1874 г. в Сунгей-Уджонг был послан английский офицер в ранге помощника резидента.

В ноябре 1874 г. Кларк опубликовал воззвание, в котором объявлял о том, что министр колоний утвердил все соглашения, заключенные губернатором с малайскими княжествами, и гроз­но предупреждал население о необходимости строгого соблюде­ния этих соглашений.

Восстание 1875—1875 гг. в Западной Малайе. С конца 1874 г. колонизаторы преступили к введению своих порядков в западных малайских княжествах. Назначенные в княжества ре­зиденты проводили политику, унижавшую национальное досто­инство малайского населения, вводили новые налоги и поборы, увеличивая тяготы крестьянства. Крупные суммы, которые в ходе прежних междоусобиц малайские феодалы задолжали торговцам и ростовщикам Стрейтс Сетлментс, были объявлены государственным долгом, и новая администрация беспощадно выколачивала его из крестьян. Особенно тяжелым было поло­жение населения Перака — самого крупного и богатого из вновь подчиненных княжеств. В Перак хлынули хищники из Стрейтс Сетлментс. К прежней эксплуатации крестьянства феодалами, власть которых над крестьянами отнюдь не была по­колеблена английским завоеванием, прибавилась новая: кре­стьяне были вынуждены содержать английского резидента с его аппаратом, а пришедшие вместе с английскими властями ростовщики и откупщики захватили в «концессию» плодородные земли страны.

Налоги непрерывно возрастали. Всеобщее возмущение кре­стьянства Перака вызвало введение англичанами так называе­мого хасил келамина (подворного налога).

Еще до начала восстания в Пераке ряд английских наблю­дателей отмечали недовольство малайского крестьянства новы­ми порядками. Так, чиновник Стрейтс Сетлментс У. Максуэл писал, что крестьяне Перака отказались выполнять дорожную повинность, которую пытался ввести резидент.

Резиденты, стремясь сделать княжества частью колониаль­ной империи Великобритании, повели наступление и на приви­легии феодалов, чтобы полностью отстранить их от управления и заменить английскими чиновниками. Особенное усердие в этом отношении проявил резидент Перака Д. Берч. Грубый, педан­тичный чиновник, презиравший страну и людей, которыми он управлял, попиравший их обычаи и законы, совершенно не счи­тавшийся с мнением малайских советников, он в короткое вре­мя сумел восстановить против себя все население Перака. Анг­лийские историки всячески подчеркивают, что именно личные качества Берча, незнание языка и обычаев малайцев, грубое обращение с феодалами вызвали восстание в стране. Но дело было, разумеется, не в личности Берча. Даже чиновник англий­ской колониальной администрации в Малайе Ф. Суиттенхэм писал, что восстание было направлено не против Берча, а про­тив системы вмешательства, олицетворением которой он был.

В июле 1875 г. новый английский губернатор Стрейтс Сетл­ментс, У. Джервуа, заявил о намерении правительства ликви­дировать резидентскую систему и перейти к прямому управ­лению малайскими княжествами. 2 октября 1875 г. султан Абдуллах подписал составленные Берчем два указа, лишавшие Перак даже видимости самостоятельности. В первом документе провозглашалось, что только резидент и другие английские чи­новники, назначенные губернатором Стрейтс Сетлментс, могут быть судьями в Пераке (даже судьи-малайцы, решавшие дела, касающиеся мусульманской религии, должны были отныне на­значаться английскими чиновниками). Во втором указе султан объявлял английского резидента и других английских чиновни­ков своими представителями «во всех делах страны, равно как и в делах сбора и расходования доходов нашей страны...».

Отстраненные от власти феодалы намеревались использо­вать недовольство населения. Еще 21 июля 1875 г. в Верхнем Пераке состоялось собрание вождей, решивших бороться про­тив передачи англичанам контроля над всеми доходами стра­ны. Была поставлена задача объединить силы вождей Верхнего и Нижнего Перака для изгнания англичан; сигналом к восста­нию должно было послужить убийство резидента. Вскоре Перак узнал о прокламации губернатора Джервуа от 15 октября, в которой провозглашалось, что английское правительство «в со­гласии с просьбой султана и вождей Перака» будет управлять страной от имени султана через своих представителей. Тогда перакские феодалы решили, что настало время начать восста­ние.

Главной движущей силой восстания в Пераке, как и в дру­гих западномалайских княжествах, являлось крестьянство, же­стоко страдавшее под гнетом английской колониальной адми­нистрации. Характерно, что наиболее сильный размах восста­ние 1875—1876 гг. приняло именно в Пераке, ряд районов ко­торого в 70-х годах был охвачен антифеодальным крестьянским движением. Так, английские очевидцы отмечали, что жители района Кота-Ламы (в верховьях р. Перак) не подчинялись ни одному из перакских раджей, которые «считают их разбойни­ками и опасаются там бывать». Крестьяне Кота-Ламы отказа­лись признать и власть англичан. Именно в Кота-Ламе англий­ские войска при подавлении восстания столкнулись с наиболее ожесточенным сопротивлением.

Руководство освободительной борьбой принадлежало пат­риотически настроенным феодалам, не признававшим англий­ских ставленников: свергнутому англичанами бывшему султа­ну Перака Исмаилу и феодалам верхней части страны — в Пе­раке, феодалу Сутану Пуасе—в Селангоре, ям-туану Тенку Антаху — в Негри-Сембилане.

Центром подготовки восстания в Пераке стала деревня од­ного из феодалов — махараджи лелы — Пасир-Салак. Сюда было доставлено оружие и боеприпасы, стекались сотни кре­стьян из окрестных селений. Вечером 1 ноября в Пасир-Салак прибыл Берч в сопровождении охраны. На следующий день ма­лайцы внезапно напали на его отряд, перебили охрану и уби­ли Берча; немногие спасшиеся бежали в резиденцию Бандар-Бару.

В едином порыве против захватчиков поднялась вся страна. К восстанию на первых порах присоединились или заняли в отношении него выжидательную позицию даже те феодалы Нижнего Перака, которые в 1874 г. предали свою страну. Они были недовольны ущемлением их феодальных прав и привиле­гий, намерением англичан отстранить их от управления султа­натом и от распоряжения его доходами. Однако нерешитель­ность этой части феодалов во главе с Абдуллахом, силой об­стоятельств вовлеченной в движение, но способной его предать (что впоследствии и произошло), дала возможность англича­нам оправиться от неожиданного удара.

Восставшие избрали оборонительную тактику. Они ограни­чились сооружением укреплений и стали ждать наступления войск противника. Это стало первой серьезной ошибкой восстав­ших, ибо гарнизон Бандар-Бару был совершенно деморализо­ван и едва ли способен на серьезное сопротивление. По-видимо­му, оборонительная тактика в какой-то мере объяснялась и тем, что часть феодалов с самого начала восстания боялись на­влечь на себя гнев колонизаторов. Именно по этой причине не был уничтожен малочисленный отряд Суиттенхэма, находив­шийся и верховьях Перака.

Вначале английские власти полагали,   что с восстанием в Пераке удастся быстро покончить. В ноябре из Пинанга по р. Перак была отправлена экспедиция, которая попыталась захватить Пасир-Салак, но после непродолжительного боя, по­теряв много людей, в том числе командующего экспедицией, англичане были вынуждены отступить. Лишь тогда они забили тревогу. В Перак с войсками прибыл сам губернатор Стрейтс Сетлментс. Одновременно он направил телеграмму английским колониальным властям в Гонконг с просьбой выслать подкреп­ление. В середине ноября англичане, получив подкрепление, начали наступать вверх по р. Перак. В этот момент султан Абдуллах перешел на сторону англичан, предоставив им лодки для перевозки войск. Вслед за Абдуллахом народу изменила и часть феодалов Нижнего Перака. Восставшим был нанесен серьезный удар.

Малайцы оказали энергичное сопротивление английским вой­скам, наступавшим двумя отрядами по реке и по суше. Наличие артиллерии помогло последним захватить два укрепления близ Пасир-Салака, а затем и само селение, но сопротивление малайцев сломить не удалось, и следующую деревню — Кампонг-Гаджах — опять пришлось брать штурмом. Англичане бес­пощадно расправлялись с населением не только Пасир-Салака, где был убит Берч, но и Кампонг-Гаджаха: обе деревни были сожжены, жители их подвергнуты грабежу и насилиям, многие зверски убиты.

Захватом Пасир-Салака закончился первый этап восстания, когда против английских колонизаторов выступали совместно народ и феодалы Перака. Второй этап начался в конце ноября 1875 г.; к этому времени от повстанцев отошла значительная; часть феодалов. Восставшие обратились к тактике партизан­ской войны. К повстанцам присоединились крестьяне Кота-Ла­мы и готовилось примкнуть малайское и китайское население Западного Перака (Ларут). Одновременно против захватчиков поднялись Селангор и Негри-Сембилан. В конце 1875 г. в цент­ральной части Селангора, в округах Черас и Кайянг (к югу от Куала-Лумпура), началось восстание, отзвуки которого дошли до Кланга. В выступлении приняли участие не только малай­ские крестьяне, но и китайские рудокопы. Повстанцев возгла­вил феодал Сутан Пуаса.

Восстание охватило также Негри-Сембилан. Английский ре­зидент непрерывно провоцировал столкновения между правите­лем Сунгей-Уджонга и другими феодалами. В ноябре 1875 г. население Негри-Сембилана во главе с ям-туаном Тенку Антахом поднялось на борьбу за свою независимость. В ночь на 3 декабря малайские отряды разгромили полицейский пост анг­личан в Парои и оказались в 7 милях от Серембана, центра Сунгей-Уджонга.

После начала восстания в Селангоре и Сунгей-Уджонге гу­бернатор Стрейтс Сетлментс, считая полученное из Гонконга подкрепление недостаточным, отправил просьбу о помощи анг­лийским властям в Индию. 27 ноября на Пинанг прибыло но­вое подкрепление. Теперь английские власти собрали войска, представлявшие вместе с местным гарнизоном и полицией си­лу, значительно превосходившую разобщенные и плохо воору­женные малайские отряды.

В Пераке наступавшие двумя колоннами (один отряд дви­гался по р. Перак в направлении с юга на север, другой — через Ларут к верховьям р. Перак с запада на восток) анг­лийские войска натолкнулись на ожесточенное сопротивление. Малайцы, прекрасно ориентировавшиеся в джунглях, не прини­мая открытого боя, сооружали на пути англичан многочислен­ные завалы и тревожили их внезапными нападениями. Только при помощи артиллерии английским отрядам удавалось вы­бить малайцев из-за завалов и продолжить наступление. Очень помогли англичанам перешедшие на их сторону феодалы, служившие проводниками и ведущие разведку. Малайцы соверши­ли еще одну ошибку, решив защищать укрепление на переправе через р. Кинта. Здесь англичане разгромили основные силы восставших во главе с Исмаилом. Но захватить вождей восстания не удалось: они бежали на север.

Английский отряд, действовавший на севере Перака, дви­нулся через Ларут в Куала-Кангсар, создавая на пути военные посты. К этому времени основная часть феодалов уже не толь­ко отошли от восстания, но стали помогать англичанам ло­вить бежавших повстанцев и подавлять отдельные выступления в стране. Решающую роль в изменении позиции феодалов Перака сыграли фактическая отмена указов 1875 г. и привлечение феодалов к управлению страной. Этого и добивались от анг­лийских властей местные феодалы.

Английские войска без боев дошли до Кота-Ламы. Населе­ние Ларута и Криана, также готовившее восстание, было разо­ружено ирежде, чем поднялось на борьбу. В Кота-Ламе англи­чане встретили наиболее решительный отпор. Беспрепятственно пропустив через деревню главные английские силы, малайцы напали на английский штаб, который с трудом спасся бегством. Затем крестьяне Кота-Ламы отбили нападение основных сил английского отряда. Английский губернатор вместе с помогав­шим англичанам претендентом на трон Перака Юсуфом, удел которого находился в непосредственной близости к Кота-Ламе, бросили в этот район значительные силы. Крестьяне разгроми­ли и отряд Юсуфа, но подоспевшее английское подкрепление оттеснило их в район Энгара и Прека, а затем захватило и эти деревни. Коталамцы бежали на север, где еще в течение неко­торого времени продолжали сопротивление. Так англичане по­кончили с очагом антиколониального движения в Пераке.

4 января 1876 г. обе английские колонны соединились. Хотя англичане оккупировали весь Перак, вожди восстания продол­жали бороться на севере страны. По всей стране малайцы на­падали на изолированные английские посты и лодки. 27 января 1876 г. командир отряда английской морской пехоты донес командованию, что малайцы напали на его лагерь близ Куала-Кангсара и сожгли его, причем англичане понесли значитель­ные потери.

Восстания в Селангоре и Сунгей-Уджонге удалось подавить, только перебросив туда часть войск из Перака. Сравнительно быстро было подавлено восстание в Селавгоре, где англичане после нескольких боев захватили в плен Сутан Пуасу. Борьба в Сунгей-Уджонге была более ожесточенной. Попытки англи­чан разгромить малайцев силами гарнизона Малакки не уда­лись: 4 декабря англичане потерпели поражение у Парои.

Однако Тенку Антах медлил и не решался на наступление к Малакке, ограничиваясь укреплением своих позиций у Парои. Восставшие надеялись на поражение англичан в Пераке и на мифическую помощь из мусульманской Турции. Повстанцы испытывали недостаток вооружения и боеприпасов: помимо холодного оружия у них были лишь мушкеты, стрелявшие оловянными пулями, и несколько самодельных бронзовых пушек. Уже в декабре малайские отряды стали ощущать недостаток в продовольствии, и Антах распорядился начать реквизиции в деревнях, что, конечно, не могло не отразиться на его взаимо­отношениях с окрестным населением.

В конце декабря 1875 г. англичане, получившие дополни­тельное подкрепление и используя артиллерию, овладели укреп­лениями малайцев. Тенку Антах бежал из Негри-Сембилана, английские войска оккупировали его удел Срименанти и стали гарнизонами во всех важных пунктах. Англичанам удалось ис­пользовать против Антаха его давних врагов — феодалов Негри-Сембилана, и в ноябре 1876 г. он был вынужден пойти на соглашение, по которому все уделы Негри-Сембилана станови­лись самостоятельными.

Тем не менее в Негри-Сембилане борьба не прекращалась на протяжении всего 1876 г. Английский резидент в Сунгей-Уджонге сообщал, что малайцы, вооруженные мечами, крисами и мушкетами, нападают на полицейские посты и отдельных сол­дат.

В течение нескольких месяцев англичане не могли взять в плен вождей восстания в Пераке, укрывшихся на границе Кедаха и Перака. Только весной 1876 г. был захвачен Исмаил, а в июне 1876 г. — махараджа лела.

Над восставшими была учинена жестокая расправа: трое ру­ководителей были повешены, остальные приговорены к пожиз­ненному тюремному заключению. В течение полутора лет в стране бесчинствовали английские войска, свирепствовали воен­но-полевые суды; на плечи населения тяжелым бременем лег­ло содержание оккупационных войск. Была введена трудовая повинность: крестьяне были обязаны прокладывать дороги для английских войск, доставлять им средства передвижения, слу­жить носильщиками. Уклонявшихся от этой повинности вешали без суда.

Деревни, оказавшие сопротивление, были сожжены. По сви­детельству нового резидента — Хью Лоу, число селений в Ниж­нем и Верхнем Пераке заметно уменьшилось. Военное положе­ние сохранялось до середины 1877 г., после чего основная часть войск была выведена из Перака, но в некоторых пунктах оста­лись гарнизоны. Аналогичное положение создалось в Селангоре и Сунгей-Уджонге.

Испытав силу сопротивления малайского народа, английские колонизаторы не решились сразу же (как это ими планирова­лось) аннексировать остальные малайские государства: они постарались прежде всего закрепить свое положение в уже за­воеванных княжествах. Восстание внесло значительные коррек­тивы и английскую политику в отношении покоренных государств. Если раньше колониальная администрация стремилась превратить захваченные княжества в коронные колонии напо­добие Стрейтс Сетлментс, то после восстания она была вынуж­дена оставить в неприкосновенности все внешние атрибуты сул­танской власти, используя феодалов в качестве звена коло­ниальной администрации,

Подчинение Негри-Сембилана и Паханга. Подавив восста­ние в западных княжествах и укрепив союз с местными феода­лами, колонизаторы приступили к покорению остальных вла­дений Негри-Сембилаяа. В 1876—1877 гг. они заставили ундангов (правителей) крупных владений Негри-Сембилана — Срименанти, Рембау и Джелебу — подписать соглашения, откры­вавшие доступ английским торговцам в эти княжества. Посте­пенно усиливая свое влияние в Негри-Сембилане, англичане в 1886—1887 гг. принудили феодалов Джелебу, Рембау и Срименанти принять резидентов. До 1889 г. Англия держала в Негри-Сембилане четырех резидентов. В 1889 г. губернатор Стрейтс Сетлментс заставил правителей ряда минангкабауских территорий вновь объединиться в конфедерацию, в которую в 1895 г. вошел также Сунгей-Уджонг.

Вслед за Негри-Сембиланом было поставлено под англий­ский контроль самое крупное государство Малайи — Паханг. Султанат находился в тяжелом положении. В стране не пре­кращались феодальные усобицы, фавориты султана притесняли народ. Золотоносные районы в Верхнем Паханге переходили под контроль концессионеров из Стрейтс Сетлментс. В 1887 г. в Паханг была направлена английская миссия, глава которой X. Клиффорд, опираясь на враждебных султану Ахмаду феода­лов, предъявил султану категорическое требование губернатора заключить договор о протекторате. 8 октября 1887 г. этот до­говор, превращавший   Паханг в зависимое государство, был подписан. Вскоре колонизаторы решили распространить на Па­ханг систему управления, которая была установлена в запад­ных княжествах. Воспользовавшись первым подвернувшимся под руку предлогом — убийством в начале 1888 г. китайца — английского подданного, губернатор потребовал от султана со­гласия на назначение резидента. 24 августа 1888 г. султан был вынужден удовлетворить требование колонизаторов.

Восстание 1891—1895 гг. в Восточной Малайе. Установление английской власти в Паханге привело, как и в западномалайских султанатах, к ухудшению положения населения, к усиле­нию эксплуатации крестьянства. Значительная часть Верхнего Паханга, где находились золотые прииски, была сдана в арен­ду дельцам из Стрейтс Сетлментс, хлынувшим в Паханг после установления протектората. В руках концессионеров находилась не только большая часть Верхнего Паханга, но и множество земель в приморских районах страны. Английские предпри­ниматели сгоняли крестьян с полученных в концессию земель и заставляли их работать на рудниках.

Английские колониальные власти в соответствии с общим направлением своей политики в Малайе после восстания 1875—1876 гг. допустили феодалов Пахаяга к участию в управ­лении, предоставили им места в колониальной администрации, назначили пенсии и т. п. Феодалы продолжали взимать раз­личные поборы с крестьян; кроме того, англичане ввели позе­мельный налог в пользу государства. Сохранялся также такой феодальный институт, как принудительный труд: специальным постановлением крестьян обязывали работать на землевладель­ца два месяца в году или платить вместо этого особый налог. В 1888—1889 гг. были увеличены размеры пенсий, выплачи­ваемых высшим феодалам, что привело к новому увеличению налогов. Чтобы упрочить союз с господствующим классом Па­ханга, английский резидент в 1891 г. закрепил за феодалами определенные районы, которыми они управляли и на террито­рии которых собирали налоги под контролем английских чи­новников.

Усиление гнета и хозяйничанье чужеземцев привели к взры­ву возмущения в Паханге. Против захватчиков выступило кре­стьянство Паханга, поддержанное населением соседних султа­натов — Келантана и Тренгану. Наибольший размах восстание приобрело в Верхнем Паханге, население которого особенно страдало от произвола английских золотодобывающих компа­ний и где были живы традиции антифеодальной борьбы 60-х годов. Как и во время восстания 1875—1876 гг., крестьянство бы­ло главной силой движения, возглавляемого патриотически на­строенными феодалами.

Выступления против англичан и сотрудничавших с ними феодалов происходили в Верхнем Паханге еще в 80-х годах. Так, в 1887 г. малайские крестьяне и китайские горняки напали на управление английской компании в Пеньоме, но были раз­биты местным феодалом, получавшим деньги от этой компа­нии. В 1887—1890 гг. происходили непрерывные столкновения между рабочими и администрацией на других рудниках. В де­кабре 1887 г. имело место нападение на охрану английского резидента. В середине 1889 г. крестьяне Липиса (Верхний Па­ханг) отказались продать землю для резиденции английского чиновника, а когда англичане попытались захватить ее силой, оказали вооруженное сопротивление. Наконец, в 1891 г. вспых­нуло восстание в Семантане и Темсрлохе, охватившее весь Верхний Паханг.

Во главе восстания стал феодал Семантана (Верхний Па­ханг) Абдул Рахман (или Бахман), выдающийся военачальник, участник многочисленных войн, пользовавшийся огромной попу­лярностью у народа. Он с самого начала отказался признать власть англичан. В октябре 1891 г. резидент приказал лишить Бахмана титула, а в декабре было схвачено несколько его сто­ронников. В том же месяце Бахман разбил полицейский отряд и освободил пленников. Это и послужило сигналом к восстанию. Начались нападения на полицейские посты в Темерлохе. За ко­роткое время силы восставших значительно выросли. К ним присоединились малайские и китайские горняки, работавшие на золотых приисках комшлии «Рауб Острэлиэн К°».

Вскоре восставшие захватили в Лубок-Труа полицейскую станцию с запасом оружия, а затем овладели и Темерлохом. Повстанцы очистили значительную часть территории Верхнего Паханга от английских концессий, жгли здания компаний, разрушали оборудование. Они прибегали к тактике партизанской войны: укрывались в джтоглях, неожиданно нападали на вра­га и перерезали его коммуникации. Попытки англичан разгро­мить восстание одним ударом потерпели неудачу.

Восстание ширилось, охватывая все новые районы. Снова выступили жители Пеньома, возмущенные трудовой повин­ностью и хозяйничаньем английской компании. Восстало насе­ление Джемтгола, отряды джемполцев вторглись даже в сто­личный район Пекан и разгромили управление «Паханг Эксплорэйшн К°». Хотя английским войскам вскоре удалось за­хватить Джемпол, где начались жесточайшие репрессии (казни, уничтожение селений и т. п.), население Джемпола не было сломлено; английское командование было вынуждено отпра­вить туда летом 1892 г. вторую карательную экспедицию.

В августе 1892 г. англичане собрали в Паханге силы, зна­чительно превосходившие силы восставших, и при поддержке части пахангских феодалов начали планомерно вытеснять по­встанцев из занятых ими районов. Однако окружить их и окон­чательно разбить не удалось и на этот раз — в сентябре 1892 г. повстанцы разгромили английский отряд, наступавший с севера, и перешли на территорию Келантана, народ которого оказывал им полную поддержку, снабжая их продовольствием и деньга­ми. Помощь поступала также из Тренгану.

Во время восстания колонизаторы пошли на дальнейшие уступки местным феодалам, увеличив размеры пенсий и предо­ставив новые места в администрации. Результаты этой полити­ки не замедлили сказаться: после 1893 г. уже никто из феода­лов не примкнул к движению.

В 1894 г. повстанцы вновь перенесли свои действия на тер­риторию Паханга, население которого восторженно приветст­вовало их как своих освободителей. Все взрослое население де­ревень, находившихся на пути повстанцев, присоединялось к ним. Неожиданным ударом восставшие овладели Куала-Тембелингом. Путь к Пекану был открыт. Но в этот решительный момент феодалы Паханга собрали войска и, прикрываясь пе­реговорами о присоединении к восстанию, внезапно напали на повстанцев, вытеснив их из Джелаи. Тем временем к Куала-Тембелингу подошло английское подкрепление из Сингапура, Перака и Сслангора. Соединенным силам колонизаторов и малайских феодалов удалось выбить повстанцев из Куала-Тембелинга, а к августу вытеснить их на территорию Тренгану.

Чтобы покончить с восстанием, английское командование пошло на грубое нарушение суверенитета Келантана и Тренга­ну, отправив туда весной 1895 г. экспедицию Клиффорда, ко­торая одновременно вела разведку в отношении ееверомалайских княжеств, почти не известных англичанам.

Под нажимом карательных войск восставшие были вынуж­дены разоружиться, а их вожди в ноябре 1895 г. сдались сиам­скому правительству.

Создание федерации малайских княжеств. В 70—80-х годах XIX в. английские колонизаторы заложили в Малайе основы колониального режима, который с небольшими изменениями просуществовал до завоевания страной независимости. Отка­завшись после восстания 1875—1876 гг. от мысли превратить малайские княжества в колонию типа Стрейтс Сетлментс, они выработали так называемую систему косвенного управления.

Создание основ этой системы связано с именем резидента Перака в 1877—1889 гг. Хью Лоу. Главным в своей деятель­ности он считал привлечение на сторону англичан феодалов Перака, которым он назначал пенсии и раздавал значительные суммы из казны. В Пераке, а затем и в других княжествах были созданы государственные советы, куда вошли султаны, крупнейшие феодалы и резиденты. Хотя совет был игрушкой в руках резидента, его существование создавало видимость управ­ления страной малайцами. Каждое княжество было разделено на дистрикты (округа), во главе которых стояли английские чиновники. Дистрикты делились на мукимы (волости) во главе с малайскими пенгулу — наследственными чиновниками из чис­ла феодалов. Пенгулу выполняли полицейские функции, соби­рали налоги, решали мелкие судебные дела. Ниже пенгулу стоя­ли кетуа — деревенские старосты. Чтобы привлечь на свою сторону малайское духовенство, колонизаторы передали ему все дела, связанные с мусульманской религией.

Стремясь обеспечить максимальный контроль над полити­ческой жизнью и экономикой Малайи, английские колонизаторы объединили захваченные ими княжества в федерацию. 1 июля 1896 г. была создана федерация четырех княжеств — Перака, Селангора, Негри-Сембилана и Паханга. Были обра­зованы центральные департаменты во главе с англичанами — судебный, сельскохозяйственный и другие. Эта администрация подчинялась генеральному резиденту, местопребыванием кото­рого стал Куала-Лумпур. Значение государственных советов в княжествах уменьшилось, а создание в 1909 г. федерального совета свело их роль до минимума.

Реформа управления федерацией, проведенная губернато­ром Стрейтс Сетлментс Д. Андерсоном в 1909 г., означала даль­нейшее усиление бюрократического колониального аппарата.

Вывоз английского капитала в Малайю, развитие оловодобы­вающей промышленнности, превращение Малайи в страну план­тационных культур, огромная роль Малайи в мировой торгов­ле — все это толкало колонизаторов на дальнейшее усиление аппарата управления, на создание максимально благоприятного для них политического режима в стране.

В федеральном совете председательствовал верховный ко­миссар федерации (он же — губернатор Стрейтс Сетлментс), членами совета являлись генеральный резидент, четыре резиден­та, султаны и четыре недолжностных лица (европейцы), назначенные верховным комиссаром. Последний имел право увели­чивать число членов совета, включая в его состав глав депар­таментов и одновременно увеличивая число должностных членов. Совет утверждал бюджеты княжеств и принимал зако­ны. Отныне государственные советы могли издавать лишь та­кие распоряжения, которые не противоречили постановлениям федерального совета. В ведении государственных советов оста­лись фактически только дела, связанные с мусульманской ре­лигией и местными обычаями.

В то же время сохранение султанской власти, наличие госу­дарственных советов, назначение малайцев чиновниками в низ­ших звеньях аппарата, сохранение религиозных судов — все это давало колонизаторам возможность в течение многих лет под­держивать в малайском крестьянстве иллюзию реальности власти султана и местных феодалов, которые превратились в буфер между колониальными властями и населением. Малай­ский крестьянин практически не сталкивался с английскими чи­новниками, которые не занимали должностей ниже помощника начальника дистрикта, а по-прежнему соприкасался с пенгулу и кетуа, ставшими чиновниками английской администрации. Чтобы придать вес султанам в глазах малайского населения, англичане созвали в 1897 г, в Куала-Кангсаре (Перак) дурбар (совещание) малайских правителей, на который прибыл вер­ховный комиссар. Этот дурбар, как и второй, состоявшийся в 1903 г. в Куала-Лумпуре, носил чисто показной характер: ни­какие вопросы на нем не обсуждались, правители лишь демон­стрировали свою верность британской короне. Робкие просьбы султана Перака предоставить малайской аристократии более значительное участие в центральном управлении остались не­замеченными.

Экономическое развитие Малайи в 70-х — начале 80-х годов. В первые годы после установления колониального режима в малайских княжествах английские предприниматели боялись вкладывать капиталы в «неосвоенные» территории. Основными источниками доходов для колонизаторов служили налоги и откупы. Главное богатство Малайи — олово продолжало добываться китайскими предпринимателями. Английская админист­рация поощряла приток китайского капитала в то время, когда англичане еще не действовали  активно в оловодобывающей промышленности Малайи.

Английский капитал на первых порах устремился в более привычную для него сферу — плантационное хозяйство. В кон­це 70-х — начале 80-х годов XIX в. в Сунгей-Уджонге, Селан­горе и Пераке появились европейские плантации кофе, перца, чая и табака. В 1893 г. начался бум, привлекший европейских плантаторов. В Селангоре с 1893 по 1896 г. число европейских плантаций возросло с 16 до 60, а площадь, занятая ими, — с 435,6 до 4346 га. В 1893 г. была основана Селангорская ассо­циация плантаторов, положившая основу возникшей в 1896 г. Центральной ассоциации плантаторов федерации.

С первых лет английские власти уделяли большое внимание строительству дорог, открывавших доступ к богатствам страны и позволявших держать в повиновении население завоеванных княжеств. Первые дороги были проложены от центров олово-добычи к морю. Вслед за тем началось сооружение железных дорог. В 1884 г. была построена железная дорога от Тайпинга до порта Сапетанг (в Пераке), а в 1886 г. завершено строи­тельство, железной дороги от Куала-Лумпура до Кланга. В 90-х годах XIX в. началось сооружение железной дороги от Куала-Лумпура на юг. Английские власти не предпринимали никаких мер, натравленных на улучшение условий жизни мест­ного населения. До тех пор пока английский капитал не начал активно внедряться в Малайю и пока не выросло европейское население в стране, колонизаторы не сооружали больниц; в. 70—80-е годы практически не отпускалось средств на сооруже­ние ирригационной сети и на просвещение. Единственным круп­ным мероприятием в социальной области стало освобождение рабов и долговых зависимых, которое в Пераке было заверше­но в 1884 г., а в Селангоре — в 1888 г.

Присоединение северомалайских султанатов. В начале XX в. Англия присоединила к своим владениям четыре султаната Се­верной Малайи, находившиеся до этого в вассальной зависи­мости от Сиама.

Власти Стрейтс Сетлментс на протяжении почти всего XIX в. рассматривали Северную Малайю как зону своего политическо­го влияния. Интерес англичан к северным малайским княжест­вам резко возрос в конце XIX в. в связи с англо-французским соперничеством в Сиаме и восстанием в Паханге. Для утверж­дения в Северной Малайе колонизаторы использовали стрем­ление султанатов освободиться от сиамского контроля. В 1900 г. бывший английский полицейский офицер Р. У. Дафф получил в Келантане концессию, территория которой охватывала полови­ну султаната. В 1902 г. Англия добилась от Сиама подписания специальной декларации о Келантане и Тренгану и побудила сиамское правительство подписать соглашение с этими княже­ствами. Сиам обязался не вмешиваться в дела их внутреннего управления, утверждал все концесоии, которые были предостав­лены в княжествах иностранцам, и разрешал иностранным компаниям строить железные дороги в княжествах. Одновременно Бангкок назначил английского чиновника своим резидентом в Келантане.

После англо-французского соглашения 1904 г. о разделе Сиама на сферы влияния экспансия Англии в Северной Малайе усилилась. В 1909 г. Англия подписала с Сиамом договор, по которому в обмен на ликвидацию прав экстерриториальности для английских подданных Оиам уступал Англии все права на Келантан, Тренгану, Кедах и Перлис. В 1910 г. княжества Се­верной Малайи подписали соглашения, превратившие их в английские колонии. Там появились английские советники, ставшие полновластными хозяевами в княжествах. Северные султанаты не вошли в федерацию, и единообразной системы управления в них не было установлено. Малайские феодалы получили здесь большие права, и их участие в управлении было более значительным; в частности, роль государственных советов была несколько большей, чем в княжествах федерации. Тем не менее существенных различий в характере и структуре колониальной системы в федерации и «нефедерированных» княжествах не су­ществовало: реальная власть повсюду находилась в руках ко­лонизаторов.

Джохор также не вошел в федерацию. В 1885 г. власти Стрейтс Сетлментс назначили в Джохор агента с консульскими функциями. В 1895 г. султан Джохора Абу Бакар ввел в сул­танате составленную англичанами конституцию, по которой в Джохоре учреждались совет министров и государственный со­вет. В 1912 г. в княжестве был создан исполнительный совет по образцу такого же органа в Стрейтс Сетлментс. Хотя английский генеральный советник с функциями, аналогичными функциям резидентов, был назначен в Джохор лишь в 1914 г., на деле управление княжеством перешло в руки англичан за­долго до этого. Во главе почти всех ведомств Джохора стояли англичане; хотя комиссарами дистриктов были малайцы, при каждом из них состоял английский помощник генерального со­ветника. Как и в других княжествах, все дела управления, взимание налогов, распоряжение землей и ее ведрами находи­лись в руках английских колонизаторов. В Джохоре, экономи­ка которого имела большое сходство с экономикой развитых районон западного побережья, участие англичан в аппарате управления было более значительным, чем в аграрных районах Тренгану, Келантана, Кедаха и Перлиса. По характеру экономического развития, составу населения, методам управления Джохор стоял ближе к федерации, чем к княжествам, в нее не входящмм.

Перед первой мировой войной в Малайе сложились, таким образом, три группы колониальных владений:

1. Стрейтс Сетлментс — колония короны, куда входили Син­гапур, Пинанг, Малакка, Провинция Уэлсли и о-ва Диндинг.

2. Федерация малайских княжеств, объединявшая Перак, Селангор, Негри-Сембилан и Паханг.

3. Нефедерированные княжества, находившиеся под англий­ским протекторатом, — Кедах, Перлис, Келантан, Тренгану и Джохор.

Все эти владения вместе составляли колонию Британская Малайя.

Проникновение английского капитала в Малайю. Завоева­ние малайских княжеств началось в предымпериалистическую эпоху, а закончилось уже в период империализма. Это сказа­лось на характере экономического развития страны. Малайя почти с самого начала эксплуатировалась методами монополи­стического капитализма, только Стрейтс Сетлментс пережили британское господство эпохи промышленного капитализма.

Приток английского капитала в Британскую Малайю начал­ся в конце XIX — начале XX в. Именно с этого времени стра­на стала превращаться в сферу приложения капитала и источ­ник сырья для английских монополий, именно тогда были за­ложены основы колониальной эксплуатации страны.

Главными орудиями эксплуатации Малайи английским ка­питалом в эпоху империализма стали управляющие агентства и банки. Управляющие агентства возникли главным образом на базе старых торгово-поередничееких фирм Стрейтс Сетл­ментс, в основном сингапурских. Некоторые из них возникли на основе каучуковых плантаций. Крупнейшими управляющими агентствами были «Гутри энд К°», «Боустэд энд К°», «Харрисонс энд Кросфилд».

Отделения крупных английских банков, связанных с Восто­ком, появились в Сингапуре и на Пинанге в 40—70-х годах XIX в. В конце XIX — начале XX в. «Чартэд бэнк оф Индиа, Острелиэн энд Чайна», «Меркантайл бэнк оф Индиа, Лондон энд Чайна», «Гонконг энд Шанхай Бэнкинг Корпорейшн» от­крыли свои отделения в Селангоре, Пераке, Паханге, Келантане и Тренгану.

Основной сферой приложения английского капитала было плантационное хозяйство. Главной плантационной культурой стал каучук, в начале XX в. вытеснивший другие культуры, разведением которых пытались заниматься в 70— 90-х годах европейские плантаторы. Первые сеянцы бразильской гевеи были доставлены в Сингапур еще в 1877 г. Некоторые из них были высажены в ботаническом саду Сингапура, а другие по­садил в саду резидентства в Куала-Кангсаре резидент Перака Хью Лоу. В 90-х годах некоторые английские плантаторы са­жали каучук, чтобы возместить ущерб от падения цен на кофе. В конце XIX — начале XX в. начался бурный рост потребления каучука, связанный с возникновением автомобильной и развитием химической и электротехнической промышленности. Анг­лийские монополии стали вкладывать капиталы в Малайю, где имелись в наличии свободные земельные пространства с пло­дородной почвой, благоприятные для разведения каучука кли­матические условия и скромные резервы дешевой рабочей си­лы. В 1905 г. из Малайи были вывезены первые 200 т каучука, а в 1920 г. Малайя произвела 196 тыс. т (53% мирового про­изводства). К 1915 г. в Малайе существовало 176 английских каучуковых компаний с капиталом свыше 38,5 млн. ф. ст., при­чем 121 компания с капиталом 28,4 млн. ф. ст. возникла в пе­риод «каучукового бума» 1906—1910 гг.

Если в сельском хозяйстве Малайя накануне первой миро­вой войны преобладающее значение получила культура каучука, то ее промышленное развитие было ориентировано английски­ми колонизаторами также на производство одного вида сырья — олова. Добыча олова в Малайе возросла с 19,6 тыс. т в 1900 г. до 51,4 тыс. т в 1913 г. Но до конца первой мировой войны английский капитал не занимал ведущих позиций в оловодобыче; большая часть олова добывалась китайскими пред­принимателями. Тем не менее процесс внедрения английских монополий в оловодобычу начался еще до войны.

В руках англичан находилась и оловоплавильная промыш­ленность. В 1887 г. возникла «Стрейтс Трэйдинг К°», которая построила оловоплавильный завод на островке Пулау-Брани близ Сингапура. В 1907—1911 гг. возникла вторая оловопла­вильная компания «Истерн Смелтинг К°», построившая завод на Пинанге. Эти компании монополизировали выплавку олова не только в Малайе, но и в соседних странах, откуда руда по­ступала в Сингапур и на Пинанг.

Политика колониальных властей Британской Малайи была направлена на создание максимально благоприятных условий для проникновения в страну английского капитала. Бурными темпами продолжалось строительство железных дорог. В 1903г. было окончено строительство линии, связавшей Пинанг с Куа­ла-Лумпуром и Серембаном, а вслед за тем началось сооруже­ние железной дороги от Серембана в Джохор. В 1913 г. джохорская ветка была продолжена до Сингапура. Железные дороги строились в Западной Малайе, т. е. там, где находились основные центры добычи олова и каучуковые плантации.

Колониальные власти проводили выгодную английским предпринимателям аграрную политику. В Стрейтс Сетлментс верховным собственником земли считалась английская корона, а в княжествах — султаны. В действительности и в княжествах землей полновластно распоряжались колонизаторы.

Участки, которыми владели малайские крестьяне, были за­креплены за ними на условиях вечной аренды. Крестьяне полу­чили право владения лишь поверхностью земли, в случае обна­ружения в се недрах полезных ископаемых крестьянина можно было на «законном» основании согнать с его участка. Крестья­нин мог также потерять землю в случае неуплаты земельного налога.

Чтобы создать себе социальную опору, английские колони­заторы не только предоставили малайским феодалам различ­ные должности в колониальном аппарате и выплачивали им пенсии, но и сохранили за ними значительные земельные угодья, право на безвозмездный труд крестьян в течение не­скольких дней в году (керах) и на взимание различных побо­ров. Такая политика обусловила сохранение феодальных пере­житков в аграрном строе Малайи, особенно ее северных и во­сточных районов.

Поскольку малайское население в конце XIX —начале XX в. было немногочисленно, то английская колониальная админист­рация получила в свое распоряжение огромные незаселенные земельные массивы, которые немедленно стали раздаваться на льготных условиях плантаторам. Земля сдавалась английским компаниям, занимавшимся разведением каучука и добычей олова, в аренду на долгий срок (до 100 лет) по чрезвычайно низким ценам. В результате очень быстро значительная часть земель, особенно в Западной и Южной Малайе, не говоря уже о Стрейтс Сетлментс, оказалась захваченной иностранным ка­питалом.

Внедрение иностранного капитала и переход к взиманию на­логов в денежной форме нанесли удар по малайскому кресть­янскому натуральному хозяйству, способствовали вовлечению крестьян в товарно-денежные отношения, увеличили роль тор­говцев-посредников и ростовщиков в малайской деревне. Ко­нечно, не следует преувеличивать процесс разрушения нату­рального крестьянского хозяйства и его товаризацию в Малайе до первой мировой войны. Но также несомненно, что этот про­цесс начался с первых лет утверждения английской власти. Наиболее заметен он был в Западной Малайе — районе оловодобычи и производства каучука, тогда как в северных и восточ­ных областях страны он шел гораздо медленнее.

Закабалению Малайи английским капиталом способствова­ла также финансовая, налоговая, бюджетная и внешнеторговая политика колониальных властей.

В начале XX в. была произведена реформа денежной си­стемы. Малайский доллар был окончательно привязан к фунту стерлингов[17]. Курс малайского доллара поощрял капиталовло­жения в Малайю и способствовал привлечению туда рабочей силы.

Непрерывно возрастал бюджет колонии, что было связано с увеличением эксплуатации населения и природных богатств страны. Доходы княжеств, вошедших в федерацию, выросли с 2481 тыс. мал. долл. в 1895 г. до почти 44 333 тыс. в 1913 г. Са­мой значительной статьей в доходной части бюджета были по­ступления от опиумной монополии. Главным потребителем опиума было китайское трудящееся население. Опиум в боль­ших количествах вывозился из Китая в Сингапур, откуда рас­ходился по «сей Малайе. В Британской Малайе от опиума в, 1898 г. поступало 45,9% доходов, в 1904 г. — 59,1%, в 1913 г. — 53,3%. Создание в 1907г. «следственной Комиссии» по вопросу об опиумной монополии не изменило положения: указ 1910 г. сохранил эту монополию в руках английской администрации и повысил цены на опиум. Лишь в 30-х годах XX в. под давле­нием международной и местной общественности колониальные власти начали принимать меры к ограничению опиумокурения, которое официально было запрещено лишь после второй миро­вой войны. Значительную часть доходов бюджета составляли поступления от пошлин на табак, спиртные напитки, ткани и керосин, т. е. предметы широкого потребления. Пошлины на олово и каучук составляли непропорционально малую величи­ну в доходной части бюджета. Такая политика была выгодна монополиям, внедрявшимся в экономику страны.

Огромная часть бюджета шла на строительство железных и шоссейных дорог, на содержание гарнизона в Сингапуре, по­лиции и аппарата колониальной администрация, на выплату пенсий малайским феодалам. На ирригационные работы, лес­ное хозяйство, образование и здравоохранение колонизаторы расходовали ничтожные суммы.

Колониальные власти проводили таможенную политику, от­вечавшую интересам английского капитала. Так, когда амери­канские монополии попытались наладить в США выплавку оло­ва из малайской руды, губернатор Ф. Суиттенхэм в 1903 г. из­дал указ о повышении пошлины на вывозимую оловянную руду, сохранив выплавку олова в руках английских компаний, действовавших в Малайе.

К началу XX в. определилась структура внешней торговли колонии, отражавшая ее положение источника сырья и рынка сбыта для английских монополий. Экспорт состоял в основном из олова и каучука. В 1916 г. из общей суммы экспорта фе­дерации в 162 млн. мал. долл. олово давало 61 млн., а кау­чук — свыше 93 млн. мал. долл. Главными товарами, ввозимы­ми в страну, были потребительские — рис, опиум, табак, ткани.

Иммиграция и начало формирования пролетариата и бур­жуазии. Развитие экспортного колониального хозяйства Малайи было связано с образованием нового, иммигрантского на­селения, за счет которого в основном вырастали новые классы малайского общества. С конца XIX в. в связи с капиталистиче­ским развитием колонии усилилась иммиграция из Китая и Ин­дии. И раньше значительный процент населения Стрейтс Сетлментс и Западной Малайи составляли китайцы и индийцы; после превращения всей страны в английскую колонию приток иммигрантов резко возрос. Малайское крестьянство, сравни­тельно немногочисленное, прикованное к земле, связанное с феодалами узами личной зависимости, не могло служить источ­ником рабочей силы, потребность в которой резко возросла в связи с развитием оловодобычи и производства каучука. Таким источником стало китайское и индийское (в меньшей степени яванское) население, устремившееся в поисках заработка в Ма­лайю. Если раньше подавляющее большинство китайских и индийских иммигрантов составляли торговцы, ремесленники, ростовщики, то в эпоху империализма возросло число кули, ра­ботавших на оловянных рудниках и каучуковых плантациях.

С 1901 по 1911 г. китайское население в Стрейтс Сетлментс я княжествах увеличилось с 301,5 тыс. человек до 916,6 тыс.; 34,2% всего населения в 1911 г. В основном прирост шел за счет иммигрантов: в первом десятилетии XX в. ежегодное чис­ло китайцев, прибывающих в Сингапур, колебалось между 150 тыс. и 220 тыс. Возросло и индийское население; более 267 тыс. человек (10,1% населения) в 1911 г. Поток китайских иммигрантов направлялся в оловодобычу, а индийцы, большин­ство которых составляли тамилы, в основном работали на плантациях. В 1913 г. из 917 тыс. китайского населения на оло­вянных рудниках работало свыше 225 тыс. человек, а индийские кули на плантациях в федерации составляли в 1908 г.. 43,5 тыс. из 57 тыс. плантационных рабочих. Вначале вывоз ку­ли шел через специальных вербовщиков, применявших самые грязные и незаконные методы. В конце XIX в. система контр­актации потеряла свое значение, а в начале XX в. исчезла, уступив место свободному приезду китайцев и вербовке индий­цев непосредственно плантаторами.

К началу первой мировой войны в Малайе и Сингапуре сло­жился рабочий класс, в основном китайский и индийский по на­циональному составу. Его отличительной чертой была теку­честь, поскольку многие иммигранты уезжали на родину, а им на смену прибывали новые. Особенности формирования рабо­чего класса, зависимость от вербовщиков, разобщенность по религии, национальностям и кастам (для индийцев), по тайным обществам, диалектным землячествам и профессиональным гильдиям (для китайцев) — все это задерживало складывание классовой идеологии пролетариата и становление организован­ного рабочего движения.

Местная буржуазия Малайи и Сингапура, как и рабочий класс, также складывалась как китайская и индийская по на­циональной принадлежности. Ее основу составила торгов а я бур­жуазия Стрейтс Сетлментс, которая со второй половины XIX в. также вкладывала капиталы в оловодобычу в западных султа­натах Малайи. Английское завоевание Малайи открыло на пер­вых порах новые возможности для торгово-посреднической, ростовщической и предпринимательской деятельности местной буржуазии. Особенно заметными были успехи китайских пред­принимателей в олозодобыче: в 1910г. да китайских рудниках добывалось 78% олова. Еще до первой мировой войны в коло­нии появились предприятия легкой промышленности, принад­лежавшие местному капиталу.

По мере развития местной буржуазии и внедрения англий­ского капитала в экономику страны обнаруживалось противоре­чие ее интересов с империализмом. Иностранный импорт соз­давал непреодолимую конкуренцию усилиям местных предпри­нимателей в области промышленности. Началось постепенное вытеснение китайского капитала из оловодобычи. В то же вре­мя существовала известная общность интересов колониального режима и местной буржуазии, выступавшей в значительной мере как компрадорская, тесно связанная с английским капи­талом. Зависимость местной буржуазии от английских колони­заторов определялась также ее инонациональным характером. Вместе с тем эта особенность делала ее восприимчивой к идеям буржуазного национализма, имевшим хождение в Китае и Ин­дии.

Зарождение просветительских идей. Возникновение капита­листических отношений в Стрейтс Сетлментс, широкий приток нового населения — все это способствовало появлению новых идей, повлиявших на развитие духовной жизни и культуры Ма­лайи. Особенностью развития Малайи было крайне медленное изменение традиционной социально-экономической структуры и системы духовных ценностей в малайских султанатах, а также раздельное (в экономической и культурной сферах) существо­вание основных этнических групп.

Первая половина XIX в. выдвинула одну из наиболее ярких фигур в истории малайской литературы и общественной мысли. Абдуллах бин Абдулкадир Мунши (1796—1854 гг.) родился в Малакке от отца-араба и матери-малайки. В молодости Абдуллах был секретарем у Т. Рафлза, преклонение перед ученостью и талантами которого он сохранил на всю жизнь. Затем Абдул­лах в качестве переводчика много лет сотрудничал с проте­стантскими миссионерами в Сингапуре и Малакке. Предтеча современной малайской литературы, создатель первых литера­турных произведений, по форме и содержанию значительно от­личных от традиционных литературных жанров, Абдуллах в своих произведениях («Автобиография», «Повествование о пла­вании Абдуллаха бин Абдулкадира из Сингапура в Келантан») предстает горячим патриотом, скорбевшим о бесправии кресть­ян в княжествах, обличающим бесчинства и насилия раджей, возлагающим надежды на просвещение своего народа, которое позволит ему встать вровень с более развитыми нациями. Ра­ционализатор и просветитель, Абдуллах остался, в сущности, оди­ноком фигурой и истории Малайи середины XIX в.

Абдуллах был горячим поборником просвещения, в котором он видел панацею от отсталости и невежества, причем главные надежды он возлагал на англичан. Стремясь к совершенство­ванию малайского языка, он издал типографским способом «Малайские родословия», язык которых он считал образцовым. Скорбя о безразличии малайской элиты к судьбе родного язы­ка, Абдуллах писал в предисловии к этому изданию: «Великим народом может стать лишь народ, который пестует свой язык; народы же, которые... пренебрегают родным языком, пребудут в невежестве и, словно мальки, будут проглочены большими ры­бами».

Другим значительным писателем, писателем традиционного направления, а потому более популярным в феодальном ма­лайском обществе XIX в., был раджа Али Хаджи бин Ахмад — внук знаменитого раджи Хаджи, борца за независимость конца XVIII в. Он создал очень традиционные, украшенные стихо­творными вставками «Родословия малайцев и бугов», расска­зывающие о бугских княжествах на Калимантане, Риау и в Малайе до 1773 г. Другим, более известным произведением Али Хаджи стал «Тухфат ал-Нафис» («Драгоценный дар»), нача­тый в 1865 г., — история Сингапура, Малакки и Джохора, до­веденная до 60-х годов XIX в. Хотя «Тухфат ал-Нафис» отно­сится к традиционному жанру малайской исторической прозы, в нем значительно сильнее интерес к реальным фактам и под­линным событиям. Али Хаджи создал в 1857 г. первую малайскую грамматику («Бустан алкатибин») и первый словарь ма­лайского языка («Катиб ленгетауан бахаса»).

Идеология «феодального национализма», получившая рас­пространение в малайских султанатах в период борьбы с анг­лийским завоеванием в 70—90-х годах XIX в., с конца XIX в., когда феодальная знать пошла на соглашение с колонизатора­ми и вошла в (колониальный аппарат, утратила свои позиции. На смену ей пришли новые идеи, связанные с классами и слоя­ми малайского общества, появившимися в. ходе модернизации (хотя и медленной) страны. В XIX в. вначале в Стрейтс Сетлментс, а затем в княжествах западного побережья появились европейские школы, где обучались преимущественно китайские и индийские дети, а в начале XX в. возникли модернизирован­ные религиозные школы, где преподавался арабский и иногда английский языки. В последней четверти XIX в. в Сингапуре и на Пинанге возникла малайская пресса, создала которую бога­тая и образованная группа «джави перанакан» — метисы от браков арабов и индийцев-мусульман с малайскими женщи­нами.

В начале XX в. в Малайе появились идеи мусульманского просветительства. Их распространение было связано с синга­пурским журналом «Аль-Имам» («Вождь»), существовавшим с 1906 по 1908 г. Его основателем был суматранец Мохаммад Тахир бин Джалалуддин аль-Азахари, обучавшийся в Каире и воспринявший некоторые идеи египетского реформатора исла­ма Мохаммада Абдо. Другими идеологами малайского мусуль­манского просветительства были Хаджи Абас бин Мохаммад Таха и родоначальник современной малайской литературы Саид Шейх бин Ахмад ал-Хади. Важную роль в этом движении сыграла и газета «Утусан Мелаю», которую издавал с 1907 г. Мохаммад Юнос бин Абдуллах.

«Аль-Имам» выступал с позиций мусульманского реформаторства, рационалистической трактовки догматов ислама, осуж­дения слепого следования авторитетам. Идеи раскрепощения личности и равенства людей перед богом, признание за женщи­ной права принимать участие в общественной жизни, призывы к просвещению малайской нации — все это вызывало, несмотря на осторожность журнала, не выступавшего с открытой крити­кой колониального режима и феодальных порядков, оппозицию со стороны малайской аристократии. Приверженцы традицион­ного направления в исламе, «каум туа» («старики») развернули ожесточенную борьбу против «каум муда» («молодых») — сторонников реформаторского направления, выдвинувших прин­цип объединения Малайи общей религией в противовес старо­му принципу обособленности отдельных султанатов. Как и в Индонезии, начало национального пробуждения в Малайе свя­зано с идеями просветительства и модернизации ислама. Но если в Индонезии религиозно-реформаторское движение скоро оказалось оттесненным на второй план, то в Малайе ввиду меньшей развитости общества и сохранения традиционной струк­туры в султанатах оно надолго заняло ведущее положение.

Национальное движение китайского и индийского населения в Малайе. К началу XX в. в Малайе, особенно в Стрейтс Сетлментс и султанатах западного побережья, образовалось значи­тельное иммигрантское — китайское и индийское — население. Наряду с постоянно приезжавшими и уезжавшими кули суще­ствовало китайское население, уже родившееся в Малайе. Бо­гатая и влиятельная прослойка китайцев в Стрейтс Сетлментс, являвшихся подданными английской короны, выступила инициа­тором создания китайских и английских миссионерских школ, где ее дети получали образование. В 1900 г. основана Британско-китайская ассоциация проливов, объединившая европейски образованных состоятельных китайцев Стрейтс Сетлментс, выступавших в поддержку колониальной администрации.

Процесс национального пробуждения Китая затронул и за­морских китайцев, преимущественно их буржуазные слои, ока­завшие поддержку реформаторам и революционерам. В 1899 г. Ху Сеоквэнь, один из крупнейших торгонцен Сингапура, осноаал отделение партии Кан Ювэя и собрал свыше тысячи под­писей среди торговцев Сингапура под петицией протеста против переворота Цы Си, и результате которого реформаторы во главе с Кан Ювэем были отстранены от власти. В 1900 г. Кан Ювэй посетил Сингапур и собрал 100 тыс. мал. долл. на под­готовку антиманьчжурского восстания в Ханькоу.

В 1900—1901 и 1908—1910 гг. Кан Ювэй жил на Пинанге, где развернул активную деятельность по развитию современного образования среди китайского населения в Малайе. Резуль­татом стало открытие первых современных китайских школ в Куала-Лумпуре (1900 г.), на Пинанге (1904 г.), в Ипохе (1906 г.), в Серамбане (1910 г.); в Сингапуре в 1906 г. уже функционировало шесть современных китайских школ. В 1905 г. на деньги местных китайцев Стрейтс Сетлментс был открыт медицинский колледж в Сингапуре. Идеи реформаторетва, про­поведуемые Кан Ювэем, нашли отражение и в китайской прес­се Стрейтс Сетлментс.

Еще большее влияние оказали Сунь Ятсен и руководимые им организации. В 1906 г. Сунь Ятсен основал в Сингапуре отде­ление Тунмынхуэя, а затем совершил пропагандистскую поезд­ку по Западной Малайе. В результате его деятельности были открыты отделения Тунмынхуэя и в других городах Малайи, и китайское население страны оказало значительную денежную поддержку революционной деятельности Сунь Ятсена в Китае. В декабре 1912 г. в Сингапуре возникло отделение гоминьда­на, созданное приверженцами Сунь Ятсена во главе с Лим Бун-кеном, Лим Ниеунем и Тан Чэянем.

С начала XX в. в связи с ростом числа индийских имми­грантов в Малайе стали появляться и тамильские школы. Иммигранты внимательно следили за событиями на родине и принимали участие в индийском национально-освободительном движении.

По-видимому, в Сингапуре еще до первой мировой войны действовали индийские националистические организации, кото­рые вели пропаганду среди индийского населения и индийских воинских частей. С деятельностью этих организаций было свя­зано антиколониальное выступление в Британской Малайе во время первой мировой войны — сингапурское восстание 1915 г. Индийские национальные организации вне Индии, пытавшиеся использовать войну для антианглийского восстания, сосредото­чили основное внимание на антиколониальной пропаганде и организации заговоров в индийских воинских частях. Восста­ние в Сингапуре было самым значительным выступлением подобного рода.

Вечером 15 февраля 1915 г. солдаты 5-го Мадраеского пол­ка легкой пехоты убили нескольких офицеров и, захватив склад с боеприпасами, атаковали лагерь немецких военнопленных. Охрана лагеря была перебита, часть пленных бежали из лаге­ря. В руках восставших оказались казармы и склады с оружи­ем, они контролировали подступы к городу (казармы 5-го пол­ка находились в 4 км от Сингапура).

Английские власти растерялись, европейское население было в панике. Командование опасалось присоединения к восстав­шим другого полка, расположенного под Сингапуром. Но вос­ставшие действовали нерешительно. Вместо того чтобы двинуться в город, они в течение почти двух суток безуспешно ата­ковали засевших в доме полковника европейских волонтеров. Тем временем оправившиеся от первого испуга власти Сингапу­ра и султан Джохора подтянули к городу вое наличные силы. Было мобилизовано все «белое» мужское население города. На помощь англичанам поспешили союзники — подошли француз­ский, два японских и русский крейсеры. При поддержке десан­тов с этих судов англичанам удалось выбить восставших из ла­геря. 17 февраля часть их сдалась, а на следующий день и остальные повстанцы покинули лагерь. Разбившись на мелкие группы, индийские солдаты ушли в глубь острова.

21 февраля в Сингапур из Рангуна прибыл пехотный полк. Основная масса повстанцев, сосредоточившаяся в северной части острова, сдалась. Но военные действия продолжались, и союзные десанты были отозваны лишь в начале марта; англий­ские части вылавливали уцелевших повстанцев. Последовала расправа: 2 человека были повешены, 38 — публично расстре­ляны. Многие солдаты были приговорены к пожизненной ссыл­ке я длительным срокам тюремного заключения, остальные от­правлены на фронт.

Восстанию в Сингапуре были свойственны черты, общие всем движениям, организованным индийскими националистиче­скими обществами в период первой мировой войны: заговорщи­ческий характер, неумение опереться на население. Кроме того, в Сингапуре индийские солдаты не сумели выдвинуть из своей среды достаточно решительных и умелых руководителей.

Сингапурское восстание представляет интерес не только с точки зрения истории национально-освободительного движения в Индии. Оно было первым революционным выступлением пос­ле превращения всей Малайи в британскую колонию.

 

Глава 6