Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Возникновение Малакки. Среди прибрежных селений на Малаккском полуострове, признававших во второй половине XIV в. сюзеренитет сиамского королевства Аютии, была дерев­ня на западном побережье, именуемая «Пять островков», на­селение которой (20—30 семей) занималось рыболовством и, по-видимому, пиратством. Деревня обладала, правда, очень удобной гаванью, но не была сколько-нибудь заметным торго­вым пунктом. Селение ничем не отличалось от многих ему по­добных, разбросанных по всему побережью полуострова.

На рубеже XV в. жизнь этой деревни внезапно и резко из­менилась. Правивший в Палембанге потомок махараджей Шривиджаи, известный под именем Парамесвары, попытался в на­чале 90-х годов XIV в. избавиться от власти Маджапахита, воспользовавшись ослаблением последнего. Попытка оказалась неудачной, и Парамесвара был вынужден бежать из Палембанга на архипелаг Риау. При поддержке вождя (дато) о-ва Бинтанг по имени Тун Перпатех Берджаяр Парамесвара обосновал­ся на Тумасике (Сингапуре), убив местного князя и стал пра­вить островом. В 1398 г. под Тумасиком появилось войско се­верного княжества Патани — вассала правителя Аютии, претен­довавшего на власть над полуостровом. Парамесвара, сопро­вождаемый населением его небольшого владения, бежал из Тумасика на полуостров и обосновался на р. Муар в современном Джохоре, на юго-западном побережье полуострова. Вслед за тем около 1400 г. он перешел еще дальше к северу и поселился в рыбацкой деревушке Пять островков, переименованной в Ма­лакку[6]. Парамесвара распространил свою власть на близлежа­щую округу, признал верховенство Аютии и выплачивал ей дань. Малакка стала центром небольшого княжества. Его на­селение занималось рыболовством, выращиванием сахарного тростника, бананов и других фруктов, а также разрабатывало небольшие оловянные рудники поблизости. Парамесвара за­претил пиратство и стремился привлечь торговцев в свое владение. Через два года население Малакки возросло до 2 тыс. человек. И тем не менее в первые годы правления Парамесва­ры Малакка оставалась небольшим городком, которому, каза­лось, ничто не предвещало превращения в крупнейший торго­вый и культурный центр Юго-Восточной Азии.

Морская экспансия Китая и Малакка. Первым обстоятельст­вом, из-за которого началось возвышение Малакки, было во­зобновление китайской торговли и морские походы китайцев. С первых лет правления династии Мин, воцарившейся в Китае в результате изгнания монголов, т. е. с конца 60-х годов XIV в., в странах Юго-Восточной Азии стали появляться китай­ские посольства. Устанавливая дипломатические отношения с правителями стран Южных морей, минский двор стремился поднять свой авторитет и повысить международный престиж империи. Хотя страны, с которыми Китай устанавливал дипло­матические отношения, рассматривались им как вассалы и дан­ники Минов, практически дальше признания номинального сю­зеренитета дело не шло, и страны Южных морей не входили в Минскую империю. Но они были заинтересованы в установле­нии посольских связей с Китаем в первую очередь для расши­рения торговли. Местные правители также использовали титу­лование их китайским двором для укрепления своей власти и пытались заручиться поддержкой Китая в борьбе с соседями.

В начале XV в. окрепший Китай встал на путь более актив­ной экспансии в страны Южных морей. Туда периодически стали посылаться большие военные экспедиции, которые долж­ны были укрепить влияние империи. Морские экспедиции нача­ла XV в. преследовали и цели расширения внешней торговли, поскольку торговля по материковым караванным путям в это время значительно сократилась.

В 1403 г. в Малакку прибыло китайское посольство во гла­ве с Инь Цином. Он одарил Парамесвару богатыми подарками и пригласил его посетить Китай. Парамесвара чрезвычайно об­радовался и отправил с Инь Цином посольство и требуемую «дань». Радость малайского князька объяснялась просто: он рассчитывал найти в Китае защиту от Сиама и получить боль­шие дары, которые не могли идти в сравнение с его «данью». Парамесвара не ошибся в своих расчетах. Вернувшееся в 1406 г. посольство привезло в Малакку императорский указ о назначении Парамесвары правителем-ваном, печать, шелковые одежды, желтый зонт и множество подарков.

В 1407 г. Парамесвара вновь направил посольство в Китай. Прославленный китайский мореплаватель адмирал Чжэн Хэ во время своей третьей экспедиции в 1409 г. посетил Малакку и торжественно короновал Парамесвару. В 1411 г. Парамесвара с семьей и большой свитой на кораблях флотилии Чжэн Хэ прибыл в Китай, где ему был оказан пышный прием. Установ­ление дружественных отношений с Китаем привело к регулярной торговле с Минской империей. Купцы из других стран так­же начали посещать Малакку в расчете закупить китайские то­вары.

Признание Парамесвары самостоятельным от Аютии госуда­рем, установление регулярных дипломатических и торговых связей с Китаем, создание китайской торговой фактории — все это способствовало превращению Малакки в город и склады­ванию вокруг нее государства.

Проникновение ислама. Другим фактором, повлиявшим на возвышение Малакки, стало распространение ислама в Юго-Восточной Азии.

Ислам проник в Юго-Восточную Азию вместе с арабскими и персидскими торговцами еще в IX—X вв., но его распростра­нение среди местного населения началось не ранее конца XIII в. Главными проводниками ислама стали индийские купцы, мусульмане по религии, которые вели обширную торговлю в Ин­донезии и Малайе.

Местные правители прибрежных княжеств переходили в ислам, чтобы привлечь мусульманское купечество в свои владе­ния и заручиться его поддержкой, а также чтобы подчеркнуть свою самостоятельность по отношению к индуистским и буддий­ским державам — Маджапахиту, Сиаму, Мелаю.

Древнейшим мусульманским памятники на полуострове яв­ляется иадгробный камень в Тренгану, датируемый 1347 г., од­нако до возникновения Малакки ислам не пустил глубоких кор­ней на полуострове.

Первый правитель Малакки, стремясь развить торговлю, установил тесные связи с княжествами Пиди и Пасей на Севе­ро-Восточной Суматре. Эти княжества были центрами мусуль­манской торговли, и их население было обращено в ислам еще в конце XIII — начале XIV в. Парамесвара в 1414 г. женился на дочери султана Пасея и перешел в ислам, приняв имя Искандер-шах[7]. Этот шаг правителя Малакки привел в город многих мусульманских купцов из Индии и Северной Суматры. Малакка, находившаяся под защитой китайских флотилий, ста­ла превращаться в один из центров мусульманской торговли в районе Малаккского пролива.

Новой религии в Малакке потребовалось немало времени, чтобы стать господствующей. Первая половина XV в. прошла в борьбе приверженцев индуизма и мусульманства. Родствен­ники и соратники Парамесвары, составившие знать Малакки, выступали за сохранение старой религии и «индианизированного» характера государства. Новое окружение правителя — вы­ходцы из мусульманского купечества — стремилось к разрыву с индуистскими традициями и превращению Малакки не в новую Шривиджаю, как хотели приверженцы индуизма, а в мусуль­манское государство, противостоящее Сиаму и Маджапахиту и тесно связанное торговлей с мусульманскими странами.

После смерти Парамесвары в 1424 г. правителем Малакки стал его сын (или внук), известный по своему титулу как Шри Махараджа. Именно так называли себя властители Шривиджаи, и, по-видимому, в начале его правления преобладание при дворе получила индуистская фракция во главе с дядей правителя — бендахарой (первым министром). Вместе с темлри Шри Махарадже в Малакку продолжали стекаться мусульман­ские купцы, которые увидели в городе более удобный, чем в Пиди или Пасей, центр торговли. Шри Махараджа в 1436 г. перешел, как и его отец, в ислам, приняв имя Мухаммед-шах, чтобы привлечь мусульманских торговцев из суматраноких пор­тов в свой город. Одним из таких торговцев, переселившихся в Малакку, был богатый тамил-мусульманин из Пасея, дочь ко­торого стала женой Шри Махараджи. Когда в 1444 г. послед­ний умер, бендахара провозгласил правителем не ее сына, рад­жу Касима, а малолетнего сына покойного от суматранской княжны. Младенец Ибрахим-шах был возведен на престол под «индианизированным» титулом Шри Парамесвара Дева Шах. Индуистская партия при дворе торжествовала победу и обло­жила мусульманских торговцев дополнительными пошлинами.

В 1445 г. раджа Касим и его дядя Тун Али организовали заговор. С помощью экипажа арабского судна, стоявшего в Малакке, Тун Али ворвался во дворец, убил правителя-младен­ца и арестовал бендахару. На престол взошел раджа Касим. Он принял титул султана и имя Музаффар-шах, что знамено­вало окончательное торжество мусульманской традиции. Тун Али стал бендахарой, а сына прежнего бендахары Тун Перака отправили в изгнание, предоставив ему удел в Кланге к северу от Малакки. К власти пришла новая знать, ориентирующаяся на ислам. Со времени Музаффар-шаха началась активная исламизация государства. Этот процесс был длительным и посте­пенным и завершился на полуострове лишь к середине или кон­цу XVII в., причем вместе с расширением Малаккского султа­ната ислам распространялся на новые территории.

Войны с Сиамом. Аютия с самого начала с неудовольствием смотрела на возвышение Малакки. В первой половине XV в. правителям Малакки неоднократно приходилось прибегать к авторитету Китая, чтобы удержать Сиам от нападения. В 1445г. Сиам наконец двинул свои войска на Малакку. Сиам­ские войска прошли через полуостров и появились под Малаккой. В нескольких сражениях малаккцы разгромили врага, ко­торый был вынужден повернуть назад, не овладев городом.

Война с Сиамом заставила примириться враждующие группировки правящего класса султаната — старую и новую знать. Музаффар-шах назначил бендахарой отличившегося в сражениях с сиамцами Тун Перака, а дяде Тун Али, потеряв­шему пост бендахары, отдал свою жену, сестру Тун Перака. С этого времени обе группы сливаются в один слой феодальной знати, ориентирующейся на развитие торговли и союз с мусульманским купечеством. Прекращение распрей благоприятно повлияло на исход войн с Сиамом. В 1456 г. сиамские войска вновь вторглись на полуостров и даже захватили на короткое время Малакку. Но в том же году Тун Перак наголову разгро­мил сиамский флот на р. Бату-Пахат, освободил столицу и от­стоял независимость султаната.

Тун Перак и расцвет султаната. Фактически правителем Ма­лакки с 1456 г. до своей смерти в 1498 г. был бендахара Тун Перак. Он по своему усмотрению выбирал султанов из правя­щего дома и менял их.

Тун Перак проводил широкую завоевательную политику. Вассальная зависимость Малакки от Китая превратилась в пу­стую формальность, хотя в первые годы своего правления Тун Перак еще прибегал к помощи минских императоров, чтобы обезопасить свое государство от Сиама. Отразив в 1456 г. на­падение Аютии, Малакка сама перешла в наступление. Еще при Музаффар-шахе к Малакке были присоединены Минджан (архипелаг Диндинг) и Селангор — места, богатые оловом; султанат контролировал также расположенные у южной око­нечности полуострова Сингапур и Бинтанг. В правление султа­на Мансур-шаха (1459—1477 гг.) Тун Перак завоевал Паханг на восточном побережье полуострова, а также Кедах и Тренгану, т. с. распространил власть Малакки на север почти до гра­ниц теперешней Малайзии. Затем бендахара завоевал Джохор, Муар и острова близ южной оконечности полуострова. Обеспе­чив господство над полуостровом, Тун Перак приступил к за­хватам на Восточной Суматре, чтобы получить полный конт­роль над Малаккским проливом. При Мансур-шахе и следую­щем султане Алауддин Риаят-шахе I (1477—1488 гг.) сюзере­нитет Малакки признали Сиак, Кампар, Рокан и Индрагири на Восточной Суматре. Попытка овладеть Пасеем оказалась, прав­да, неудачной.

Тун Перак умер в 1498 г. Он полновластно распоряжался в государстве и в первую половину царствования последнего сул­тана Малакки Махмуд-шаха I (1488—1511 гг.), которого сам возвел на престол. Преемники Тун Перака — Тун Путех (брат Тун Перака) и Тун Мутахир (сын Тун Али и племянник Тун Перака) — продолжали завоевательную политику великого бендахары. Малакка подчинила Бруас на западном побережье полуострова и Келантан на восточном. В новом столкновении с Аютией султанат одержал победу. Сиамские войска были раз­биты на суше и на море, и малайские княжества Патани, Ке­дах и Келантан — вассалы Сиама на полуострове — признали суверенитет Малакки.

По мере усиления Малакки и изменения внешнеполитическо­го курса минской династии, отказавшейся от снаряжения мор­ских экспедиций в страны Южных морей, рушились номиналь­ные вассальные отношения Малакки с Китаем. В конце XV в. почти прекратились малаккские посольства в Китай, а с ки­тайскими послами в Малакке обращались как с представите­лями других государств.

В начале XVI в. Малаккский султанат был одним из наибо­лее сильных государств Юго-Восточной Азии, распространив­шим свою власть на большую часть Малаккекого полуострова и Восточную Суматру. Город Малакка превратился в один из самых известных и крупных портов тогдашнего мира.

Торговля. Португалец Дуарти Барбоша писал в начале XVI в.: «Малакка —богатейший морской порт, и такого коли­чества торговцев и изобилия кораблей не найти в целом свете». Ему вторил другой португальский путешественник, Томе Пириш: «Малакка достигла такого процветания, что кажется мне не сравнимой ни с одним городом в мире... Это — город, соз­данный для торговли... В Малакке лук и чеснок ценятся боль­ше, чем мускус, бензой и другие прекрасные товары».

Несмотря на некоторые преувеличения, содержащиеся в описаниях португальцев, распаленных богатствами Малакки, город, безусловно, являлся крупнейшим портом в Юго-Восточ­ной Азии и одним из основных центров мировой торговли кон­ца XV—начала XVI в.

Государство жило торговлей. Ее основу составлял обмен продуктов архипелага на индийские товары. Малакка была центром, куда привозили пряности и откуда индийские ткани и одежды расходились по архипелагу. Помимо огромного количе­ства судов с архипелага, привозивших в Малакку пряности, ежегодно Малакка снаряжала на Молукки восемь кораблей, которые обменивали индийские ткани на гвоздику. Индийские купцы увозили из Малакки помимо пряностей камфору, цен­ные породы дерева, батиковые ткани, яванские кинжалы — крисы. Основным продуктом, вывозимым из самой Малайи, было олово.

Главным городом, с которым торговала Малакка на западе, был Камбей в Северо-Западной Индии. «Малакка, — писал То­ме Пириш, — не может жить без Камбея, а Камбей — без Ма­лакки». С юго-западным муссоном купцы из Леванта, Малой Азии, Восточной Африки, Аравии и Египта прибывали в Кам­бей с грузами оружия, шерсти, кораллов, медных изделий, ро­зовой воды, благовонных смол, индиго. Из Камбея они ялыли с иопутным ветром в Малакку вместе с индийскими купцами. Индийцы плавали в Малакку также из Бенгала, Коромандель­ского берега и Малабара, привозя главным образом текстиль­ные товары.

Важное место в жизни Малакки занимала и китайская торговля. Ежегодно из Китая приходило до десяти джонок, гру­женных шелком-сырцом и шелковыми тканями, селитрой, кам­форой, медной и железной посудой. Оживленную торговлю Малакка вела с Сиамом, Пегу, Тямпой. Из Сиама ежегодно приходило тридцать судов с ценными породами древесины, мед­ной посудой, слоновой костью, драгоценными камнями и ме­таллами; пятнадцать кораблей из Пегу, посещавших Малакку ежегодно, доставляли рис и другие продукты питания, рубины и серебро, возвращались, как и сиамцы, с грузом пряностей, индийских тканей и китайских товаров. Еще больше судов при­бывало из Палембанга, Явы, Калимантана, Сулавеси, Филип­пин.

Арабы из Каира, Мекки и Адена, индийцы Гуджарата, Малабара и Короманделя, торговцы из Сиама, Аракана, Пегу, Камбоджи, Тямпы и Китая, жители Явы, Молукк, Банда и дру­гих островов архипелага — все бывали в Малакке, где встреча­лись, по выражению Пириша, восемьдесят четыре языка. В Малакку везли оружие, шерстяные одежды и цветное стекло из Венеции, опиум — из Мекки, ткани и одежды — из Камбея и Адена, серебро — из Пегу, шелк и фарфор — из Китая, перец и золото — с Суматры, рис, мясо, овощи и оружие — с Явы, пря­ности — с Молукк и о-вов Банда.

Умеренные торговые пошлины, более или менее строгое со­блюдение законов и льготы для иностранного купечества при­влекали в Малакку множество торговцев и искателей приклю­чений. Купцы различных национальностей жили в отдельных кварталах города под надзором портовых чиновников — шахбандаров. В Малакке было четыре шахбандара: первый — для гуджаратцев, самой многочисленной иностранной колонии, второй — для тамилов, бенгальцев, жителей Пегу и Пасея, тре­тий — для жителей архипелага и четвертый — для китайцев и торговцев из стран Индокитайского полуострова. Шахбандары собирали торговые пошлины, определяли ценность грузов и разрешали споры между купцами. Иноземные торговцы состав­ляли заметную часть населения этого многолюдного города (по-видимому, накануне португальского захвата в Малакке жило до 40 тыс. человек): в 1509 г. их было 4 тыс. человек, из которых четвертую часть составляли гуджаратцы.

Общественный и государственный строй. В эпоху Малаккского султаната происходит дальнейшее развитие феодальных от­ношений, сложившихся на полуострове. Но общественный строй Малакки унаследовал многие черты предыдущих городов-государств. Как и ее предшественники, Малайка была в первую очередь торговым городом. Основные доходы правящий класс извлекал из торговли. Обычно иностранные купцы платили шестипроцентную пошлину, а местные — трехпроцентную. Жители Китая, Явы и Молуккских островов регулярной пошлины не плптили, но преподносили подарки султану. Государство взимало налог и с многочисленных уличных торговцев — крестьян из окрестных селений, приносивших в Малакку свои продукты. Султан и высшие сановники сами принимали участие в замор­ской торговле. Они строили и покупали суда, отправляли свои товары с купцами. Особенно значительной была доля султанов в китайской торговле.

Так же как и в государствах предшествующего периода, большинство владений Малакки было ее вассалами, контроль над которыми осуществлялся не слишком эффективно. Обычно там сохранялись прежние правители, платившие дань и пред­ставлявшие по требованию сюзерена армию и флот. Правителя Кампара и Индрагири на Восточной Суматре платили в каче­стве дани ежегодно по 1 ¹/₃ фунта золота, султаны Паханга, где утвердилась ветвь правящего дома Малакки — по 5 ¹/₃ фунта. Северные вассалы на полуострове платили дань оловом — основным экспортным продуктом султаната. Суматранские вассалы — Рокан, Сиак, Рупат, Тунгкал — не платили дани, но в случае войны выставляли воинские контингенты.

Новым явлением в эпоху Малаккского султаната стало раз­витие частной феодальной земельной собственности. Если в эпоху существования городов-государств внутренние районы оставались практически неосвоенными, то теперь происходит постепенное заселение этих территорий. Крестьяне-общинники рас­чищали лес и проникали все глубже во внутренние районы по­луострова. Малаккские султаны — верховные собственники всей земли султаната в XV— начале XVI в. — постоянно совершали дарения земли феодалам. Феодалы получали право на сбор десятины — поземельного налога, а также на принуди­тельный труд крестьян. Малаккский кодекс специально подчер­кивал обязанность крестьян подчиняться владельцу земли, на которой они «сидят».

Процесс складывания частной феодальной собственности происходил неравномерно в различных районах султаната. Наи­более заметен он был в густонаселенных и освоенных областях, прежде всего в окрестностях самой Малакки. Малаккекая знать имела большие усадьбы за городом с садами и водоемами. Иногда усадьбу окружали и рисовые поля, на которых работа­ли подвластные владельцам поместий крестьяне.

Характерной особенностью общественного строя Малакки была значительная роль рабовладения. Феодалы владели мно­гочисленными рабами, обладание которыми являлось показате­лем богатства и знатности. Рабы использовались главным об­разом на домашней работе, хотя, по-видимому, какая-то их часть трудилась на полях и в садах своих господ.

Во главе государства стоял правитель, который именовался вначале раджа, или янг ди пертуан, а после победы ислама — султан. Несмотря на принятие ислама, султаны Малакки сохра­нили много черт правителей «индианизированных» государств.

В дворцовом этикете, церемониях (особенно коронации), раз­личных правилах, касающихся ношения одежды и оружия, со­хранялись традиции предшествующего периода. Никто, кроме султана, не имел трава носить белый зонт и желтую одежду, никто не мог в его присутствии пользоваться паланкином или носить крис. Вес преступления, затрагивавшие личность прави­теля или наносившие ущерб его собственности, карались особен­но жестоко.

Государственное устройство также сохраняло многие черты предшествовавшего периода.

Знать султаната делилась на несколько групп: «четыре», но­сившие титул падука, «восемь» — сри (санскр. шри), «шест­надцать» — раджа и «тридцать два». Это деление вело свое на­чало от индийских традиций и было распространено почти во всей Юго-Восточной Азии. «Четверку» высших сановников Малакки возглавлял бендахара —  первый министр, он же — глава казначейства, командующий армией и главный судья. Другим членом «четверки» был теменгунг, обычно принадлежавший к семье бендахары. Теменгунг в средневековой Малакке являлся главой полиции, а также наблюдал за мерами и весами и соби­рал внутренние торговые пошлины. Туда же входили бендахари (сри нарадираджа) — казначей и падука туан мантри — судья. Среди «восьми» наибольшую роль играли лаксамана — командующий флотом и шахбандары, ведавшие торговлей с иностранцами и собиравшие с них пошлины. Остальные санов­ники занимали различные должности при дворе или являлись мандуликами — наместниками областей, составлявших ядро султаната.

При последнем султане Махмуде был составлен свод законов, основанный главным образом на источниках домусульманского периода, хотя и отразивший некоторое влияние ислама. Сохранялся (как и индианизированных государствах предшествовавшей эпохи) «божий суд», сохранился список десяти преступлений, которые карались смертной казнью. Система наказаний за покушение на жизнь и собственность представителей правящего класса, различного рода ограничения и запреты под­держивали господство феодальной знати над крестьянской и торгово-ремесленной массой населения султаната.

Полуостров в эпоху Малакки. Многолюдный богатый город с его оживленной торговой и придворной жизнью, блестящей культурой резко выделялся в сравнении с его наместничествами и вассалами на полуострове. Хотя в период Малаккского султаната происходит постепенное заселение внутренних райо­нов полуострова и развитие некоторых поселений на побе­режье, тем не менее полуостров оставался слабо заселенным и экономически малоразвитым. Власть и богатство Малакки базировались не на внутренних ресурсах ее малайских владений и вассалов, а на посреднической торговле.

К югу от Малакки до южной оконечности полуострова су­ществовало всего два крупных поселения: одно в устье р. Муар, где жило до 2 тыс. человек, другое южнее, в устье р. Бату-Пахат. К. северу находились поселения Сунгей-Уджонг, Кланг, Селангор, Перак, Бернам, Минджан (Диндинг), Бруас. Население, занимавшееся рыболовством и разведением риса, находилось под властью наместников султана — мандуликов. Наместника­ми были обычно члены семей бендахары или других знатных лиц. Эти наместничества состояли из одной-двух деревень, рас­положенных в устье реки, впадающей в море; численность на­селения их не превышала 200—500 человек. Наместники плати­ли султану сборы оловом или золотом. Мандулики и их агенты устанавливали посты при впадении рек и собирали пошлины с лодок, направлявшихся в центры владений для торговли.

Самым крупным вассалом Малакки на полуострове был Па­ханг, известный еще со времен Шривиджаи. Он занимал боль­шую часть восточного побережья между Тренгану и современ­ным Джохором и внутренние районы почти до окрестностей Малакки. В XIV — первой половине XV в. Паханг был сиам­ским вассалом. После поражения сиамцев на Бату-Пахат в 1456 г. Мансур-шах захватил Паханг и женился на дочери его раджи. В XV в. Паханг был процветающим, богатым султана­том. Португалец де Эредиа писал: «Его порт (Пекан, бывший одновременно столицей. — В. Т.) часто посещается купцами, приезжающими сюда за золотом; его золотые копи принадле­жат к числу лучших и наиболее богатых на всем полуострове». В Паханге существовали также оловянные и железные рудни­ки, и его жители были знакомы с поливным рисоводством.

В 1470 г. султаном Паханга стал Мохаммад-шах — старший сын Мансур-шаха, отстраненный от малаккского престола Тун Пераком за убийство во время игры в мяч сына всесильного бендахары. После, смерти Мохаммада в 1475 г. пахангский пре­стол перешел к его брату Ахмаду, при котором едва не разра­зилась война с Малаккой. Недовольный тем, что Тун Перак по­садил на трон Малакки Алауддина, младшего сына Мансур-ша­ха, Ахмад-шах в 1478 г. убил правителя Тренгану, признавшего вассальную зависимость от Малакки. В ответ прославленный витязь Ханг Туах, служивший при малаккском дворе, убил на глазах Ахмада близкого родственника его бендахары, и ма-лаккский двор получил, таким образом, моральное удовлетво­рение, унизив Ахмада. В 1488 г. по наущению Ахмада был от­равлен Алауддин. Преемник последнего, Махмуд, сверг в 1494 г. Ахмада с пахангского престола. Это привело к междо­усобицам и разделу Паханга между Майсуром, сыном свергну­того Ахмада, и Абдул-Джалилом, зятем султана Махмуда.

Другими вассальными княжествами на полуострове были Тренгану, султан .которого признал власть Малакки в 1478 г., а также Кедах, Келантан и Патани, порвавшие вассальные узы с Сиамом после поражения, нанесенного Малаккой в 1500 г. сиамским войскам, вторгшимся в Паханг.

Религия и культура. Эпоха Малаккского султаната состави­ла чрезвычайно важный период в формировании малайской культуры.

История Малакки неразрывно связана с утверждением на полуострове и архипелаге ислама, пришедшего на смену буд­дизму и индуизму. Малаккский султанат стал центром распро­странения новой религии в Юго-Восточной Азии. Во второй половине XV в. ислам проник в вассальные владения Малакки на полуострове — Паханг, Кедах, Патани, а также на Восточную Суматру. Города-государства северного побережья Явы, тесно связанные с Малаккой и боровшиеся против власти Маджапахита, стали в конце XV в. мусульманскими. Первоначально ислам, как раньше индуиам и буддизм, затронул лишь верхи малаккского общества. Основная масса населения придержива­лась по-прежнему анимистических верований, сочетавшихся с индуистскими и буддийскими обрядами. В Паханге, например, махаянистские и тантрические верования и обряды сохранялись до начала XVII в. вместе с человеческими жертвоприношения­ми индуистской богине Кали. В гущу народа ислам проник спустя столетия. Надо отметить терпимость ислама к другим верам в многонациональной Малайке.

До XVII в. на Малайю решающее влияние оказывал индий­ский ислам с его специфическими особенностями. Значительное влияние на ислам Малайи оказали также буддизм махаяны и древняя религия — анимизм и культ предков. Отличительной чертой ислама в Малайе стал мистицизм, подготовленный махаянизмом и шиваизмом.

Ислам приспосабливался к малайскому обществу и видоиз­менял свои законы и положения в соответствии с традициями и прошлым этого общества. В Малакке сохранились домусульманские свадебные обряды, обычай сжигать тела покойников и т. п. В течение длительного времени в Малайе действовали законы, носившие следы домусульманского происхождения. Женщина в Малайе пользовалась значительно большими пра­вами, чем в других мусульманских странах. Право наследова­ния осталось традиционным, а не мусульманским: вдова полу­чала не ¹/₈ часть имущества, а больше. Женщина могла иметь свое имущество, вести дела и т. п. Точно так же очень медлен­но внедрялись мусульманские брачные законы: в течение веков после распространения ислама браки заключались согласно старым обычаям и канонам. Мусульманское право вообще повлияло на малайское общество в очень незначительной сте­пени.

Ислам нанес сокрушительный удар по архитектуре и скульпутре Малайи, уничтожив памятники предшествовавшего периода. Запрещение мусульманской религией изображать человека уничтожило традиции индо-малайской скульптуры, вы­раставшей в самобытное и своеобразное искусство.

С другой стороны, благодаря исламу Малайя получила воз­можность познакомиться с сокровищницей культуры арабо-пер­сидского мира. Малайцы заимствовали арабский алфавит. Ма­лайский язык во времена Малакки был одним из основных язы­ков мусульманской культуры. Сюжеты мусульманских мифов, арабских и персидских рассказов были перенесены на малай­скую почву и вошли в фонд малайской литературы. Малайский язык воспринял новые слова для выражения мусульманского законодательства и догматики. Знакомство с мусульманским миром раздвинуло кругозор малайцев.

Классическая малайская литература создала свои шедевры в эпоху Малаккского султаната и непосредственно после его падения. Величайшим историко-литературным памятником Ма­лайи является «Седжарах Мелаю» («Малайские родословия»), произведение неизвестного автора, жившего в Малакке накануне и после захвата ее португальцами. Создатель этого труда был историком, писателем, поэтом и философом. Знания его поисти­не энциклопедичны: ему знакомы индийский эпос, арабские и персидские тексты, яванские произведения; он знал санскрит, арабский, персидский и тамильский языки, был знаком с китай­ским, тайским и португальским языками. «Седжарах Мелаю» — настоящая энциклопедия жизни и истории Малайи XV в., не­смотря на массу мифического и легендарного, особенно в той части, где автор рассказывает о ранней истории.

В эпоху Малакки дальнейшее развитие получил малайский рыцарско-приключенческий роман. Наиболее значительным про­изведением этого рода является «Хикаят Ханг Туах» («Повесть о Ханг Туахе»), история легендарного малайского героя, про­тотипом которого был лаксамана Ханг Туах, служивший при малаккском дворе во второй половине XV в.

На малайский язык были переведены в эту эпоху мусуль­манские романы об Александре Македонском («Хикаят Искандар Зюлькарнайн»), персидском воителе («Хикаят Амир Хамза»), сподвижнике пророка Мухаммеда («Хикаят Мухаммед Ханафия»), а также персидские и индийские циклы «Тути-наме», «Калила и Димна», «Панчатантра».

В XV в. получила дальнейшее развитие малайская поэзия. Появляется рифмованная поэма-шаир, сюжеты которой сходны с сюжетами малайского приключенческого романа.

В «Малайских родословиях» появляются пантуны — четве­ростишия, восходящие к народной загадке, наиболее интересное и совершенное с художественной точки зрения явление в ма­лайской поэзии.

Последние дни Малакки и захват ее португальцами. Блестя­щий расцвет тортового города, пышность двора, утонченная придворная культура — все это держалось на довольно шаткой основе. Малаккский султанат раздирали противоречия. Незна­чительный слой феодалов и богатых купцов жил за счет крестьян, рабов, ремесленников и мелких торговцев многолюдного города и его окрестностей. Существовали серьезные противоре­чия между центральной властью и вассалами. Сложным было и внешнеполитическое положение султаната, которому вновь угрожал Сиам, напавший в 1500 г. на Паханг.

Вспыхнула вражда между соперничающими группировками феодально-купеческой знати при дворе. Хотя к этому времени различия между двумя фракциями при дворе фактически не су­ществовало, все же старое соперничество, носящее личный ха­рактер, сохранялось. В борьбу придворных клик оказался во­влечен и султан Махмуд — едва ли не самая яркая личность на малаккском троне. Он был образованным человеком, интере­сующимся богословскими проблемами, обладал решительным характером, огромным честолюбием и жаждой власти.

Тул Пераку, умершему в 1498 г., в качестве бендахары на­следовал его брат Тун Путех. В 1500 г. после смерти последнего бендахарой вследствие придворных интриг стал не сын Тун Перака, а сын Тун Али, соперника великого бендахары. Новый бендахара Тун Мутахир, грубый и заносчивый человек, скоро стал непопулярным во всех слоях малаккского общества. Родо­витая знать — клан Тун Перака, оттесненный от постов и должностей, — ненавидела выскочку, происходившего от без­водных тамильских торговцев; купцы, особенно иностранные, были недовольны стремлением Тун Мутахира монополизиро­вать выгодные статьи торговли (бендахара был крупнейшим торговцем Малакки); простое население города страдало от бесчинств его приверженцев, остававшихся безнаказанными.

В этот момент в Индии и Юго-Восточной Азии появилась новая сила — португальцы. Открыв в конце XV в. морской путь в Индию, португальцы разгромили в 1509 г. объединенный флот индийских государств и Египта у Диу и стали хозяевами в Индийском океане.

Естественно, что Малакка — богатейший порт на важном перекрестке торговых путей к Островам пряностей — стала од­ним из первых объектов португальской экспансии.

Командующий первой португальской эскадрой, пришедшей в 1509 г. в Малакку, Диогу Лопиш ди Сикейра закупил пря­ности и другие товары, а затем потребовал разрешения соору­дить в Малакке португальский форт. Многочисленная колония индийцев-мусульман, знавшая о зверствлх португальцев в Ин­дии и об их стремлении монополизировать морскую торговлю, отнеслась к появлению пришельцев враждебно. Связанный с индийским купечеством бендахара Тун Мутахир организовал нападение на португальцев, и ди Сикейра был вынужден поки­нуть Малакку. Часть португальцев попали в плен.

В 1510 г. султан Махмуд повелел казнить бендахару Тун Мутахира, обвиненного врагами в намерении захватить трон, а заодно он всех членов его семьи мужского пола. Восьмым и последним бендахарой Малакки стал престарелый сын Тун Пе­рака — Падука Туан. В решающий момент, накануне португаль­ского нападения двор раздирали распри. Яванское, китайское и часть индийского купечества были недовольны султаном. Не­мусульманское купечество Малакки во главе с индийцем Ниначату враждовало с главой мусульманских торговцев Утимутираджей и было готово поддержать португальцев. Яванским наемникам — основной воинской силе султаната — несколько месяцев не платили жалованья.

В апреле 1511 г. португальский флот под командованием губернатора Индии Афонсу д'Албукерки вышел из Гоа для за­воевания Малакки. Португальские колонизаторы хотели закре­питься на важнейшей тортовой артерии Юго-Восточной Азии, чтобы получить доступ к пряностям и контролю над путем из Индии на Восток. Д'Албукерки потребовал от султана Махму­да освобождения пленников из эскадры ди Сикейры и права соорудить в городе португальский форт. Махмуд освободил пленных португальцев, но медлил с ответом на второе требова­ние. 25 июля д'Албукерки предпринял штурм города. Первое нападение было отбито защитниками с большими потерями для португальцев. 10 августа 1511 г. штурм повторился. На этот раз д'Албукерки захватил мост через реку — ключевую пози­цию к городу. 24 августа португальские войска ворвались в го­род, убивая жителей-мусульман без различия пола и возраста. Малакка была разграблена, богатейшая добыча была захваче­на португальцами. Купцы из Пегу, Явы и индусские торговцы были пощажены, но потеряли значительную часть своего иму­щества, Махмуд и его сын Алауддин бежали в глубь страны. Некоторое время малайцы продолжали сражаться в окрестно­стях города, мешая португальцам строить укрепления.

Так закончился блестящий период истории средневековой Малайи, сохранившийся в памяти последующих поколений как эпоха политического могущества, небывалого подъема торгов­ли и расцвета культуры.

 

Глава 4

МАЛАЙЯ В X VI —Х VIII вв.

Португальцы в Малакке. Начиная с 1511 г. история Малайя была связана с историей европейской колониальной экспансии в Юго-Восточной Азии. Хотя до самого конца XVIII в. колони­заторы довольствовались на полуострове лишь Малаккой, их присутствие повлияло на ход развития малайских государств, их экономическое развитие, систему политических отношений в этой части Юго-Восточной Азии.

Первыми колонизаторами в Малайе стали португальцы. Малакка превратилась в одну из опорных баз португальской ко­лониальной империи на Востоке наряду с Гоа, Даманом, Диу, Ормузом и Сокотрой. Город был превращен в мощную кре­пость. Форт «Фамоза» и другие построенные португальцами здания были окружены каменной стеной с бастионами. В нем жили португальские чиновники и находился гарнизон. Сильно укрепленный (особенно с моря), занимавший выгодную страте­гическую полицию на холме город был практически непристу­пен для местных владетелей. Слабее Малайка была укреплена со стороны суши, но превосходство португальцев в артиллерии позволяло им в течение почти полутора веков успешно отбивать все осады. Ахиллесовой пятой города стала полная его зависи­мость от внешнего мира в снабжении продовольствием, и во время осад жители Малакки часто находились на грани голод­ной смерти. Большая часть населения португальской Малакки жила в пригородах. К югу от крепостных стен находился Илир (Бандар-Хилир), населенный в основном метисами, происходив­шими от браков португальцев с местными женщинами; там жи­ли также португальцы, которые обладали имениями с са­дами и множеством кокосовых пальм. Работали в этих имениях рабы-африканцы или обитатели соседних деревень. К востоку от города, вверх по течению р. Малакка располагался бедный пригород Сабак, где жили малайцы, промышлявшие рыболов­ством. Самым большим и богатым предместьем был Упех, который находился по другую сторону реки, к северу от города. Здесь жили иностранные торговцы, здесь же находился главный базар Малакки; Упех состоял из трех кварталов, где жили соответственно китайцы, яванцы и клинги (индийцы).

На протяжении XVI в. в Малакке было построено много зда­ний, изменивших облик города. Еще при д'Албукерки была по­строена церковь Успения Богородицы, ставшая с 1557 г., когда в Малакке было учреждено епископство, кафедральным собо­ром. В 1570 г. на холме было закончено сооружение церкви Благовещения — самое красивое строение португальской Малак­ки. Близ нее иезуиты построили свое здание, в котором поме­щались их штаб-квартира и школа. Другими примечательными зданиями, построенными в Малакке в период португальского владычества, были королевский госпиталь, епископский дворец, дом Мизерикордии (Милосердия) — городского приюта, здание городского совета.

Управление Малаккой было организовано следующим обра­зом. Главным лицом был капитан (комендант) крепости Ма­лакка, который с 1571 г. носил титул «губернатор Юга». Он назначался португальским королем на срок 3—4 года. Губер­натору помогал городской совет, некоторые члены которого на­значались вице-королем Гоа (главный судья — овидор и секре­тарь совета), некоторые избирались (мэр-виадор и шесть советников, ведавших городскими финансами и судебными делами), а некоторые являлись членами совета по должности (епископ, приор и казначей Мизерикордии). Гарнизоном он флотом Ма­лакки командовал генерал-капитан, которого также назначал вице-король на трехгодичный срок. Генерал-капитану подчинял­ся фейтор (фактор), его обязанностью было снабжение гарнизо­на и военных судов.

Португальцы сохранили некоторых должностных лиц адми­нистрации султаната. Бендахара[8] ведал всем «нехристианским населением и иностранцами», теменгунг управлял местными жителями (малайцами и минангкабау) в окрестностях Малакки, шахбандар, помогавший бендахаре, отвечал за поступление пошлин с азиатских кораблей и прием послов из азиатских го­сударств. Кроме того, во главе каждой общины — китайской, яванской, тамильской — стоял капитан, с которым имели дело власти.

Главная ценность Малакки для португальских колонизато­ров состояла в том, что город был важным торговым портом, через который шел поток товаров из Индии на архипелаг, в Китай и Японию и в обратном направлении, и одной из основ­ных морских крепостей, поддерживавших португальскую торго­вую монополию в странах Южных морей. Португальское господство основывалось на жесточайшем терроре, ставившем целью сохранение торговой монополии. Уже в 1524 г. вице-король да Гама (сын Васко да Гамы) распорядился казнить вла­дельцев судов, проходящих через Малаккский пролив без раз­решения властей Малакки.

Португальцы облагали местную торговлю чрезвычайно вы­сокими пошлинами. Это побуждало торговцев в XVI в. избе­гать Малакку и вести торговлю в портах Южной Малайи, Се­верной и Восточной Суматры, Западной Явы.

Португальское управление в Малакке очень скоро обнару­жило общие для португальской колониальной администрации недостатки — невероятную коррупцию, нарушение государствен­ной торговой монополии должностными лицами и т. п.

Нетерпимая торговая политика колонизаторов сочеталась с нетерпимостью религиозной, Средневековый фанатизм, животная ненависть к инаковерующим позволяли оправдывать лю­бые жестокости в отношении местного населения. Так, после штурма Малакки д'Албукерки приказал в течение недели истреблять всех мусульман независимо от пола и возраста, по­являвшихся на улицах захваченного города. На протяжении всего периода португальского господства в Малакке проводи­лась политика насильственного обращения населения в христи­анство. Но, несмотря на распространение и даже поощрение браков португальцев с местными женщинами, христиан в Ма­лакке и ее окрестностях насчитывалось не более 6,5 тыс. из 20—30 тыс. жителей.

Власть португальцев в Малайе практически ограничивалась Малаккой и ее ближайшими окрестностями. Северные малай­ские княжества после падения Малакки попали в вассальную зависимость от Сиама. С юга, востока и севера Малакку окру­жали малайские государства — Джохор, Паханг и Перак, где правили отпрыски малаккокой династии, настроенные враждеб­но в отношении захватчиков. Португальская крепость Малакка была островком, вокруг которого бушевало море гнева и нена­висти к колонизаторам, удерживавшим свои позиции лишь бла­годаря военному преимуществу и противоречиям в лагере про­тивника.

Сразу же после захвата Малакки португальцы столкнулись с недовольством многочисленной яванской колонии. Д'Албукерки казнил главу этой колонии богатого купца Утимутираджу вместе с семьей, после чего яванцы во главе с Патих Кадиром подняли восстание, жестоко подавленное колонизаторами. В за­щиту соотечественников выступило яванское мусульманское княжество Джапара, игравшее ведущую роль в торговле Север­ной Явы, интересы которой были затронуты утверждением пор­тугальцев в Малакке. В 1513 г. большой джапарский флот под командованием Патих Унуса осадил Малакку. В блокирован­ном городе начался голод, но португальцы сумели в морском сражении разбить яванский флот, и Патих Унус снял осаду. Вообще мусульманские султанаты Северной и Восточной Явы заняли враждебную позицию по отношению к португальским пришельцам и постоянно угрожали торговому пути из Малакки на Молуккские острова — центру торговли пряностями.

Возникновение Джохора и его борьба с португальцами. Серьезным противником португальцев стал султанат Джохор, который играл главенствующую роль среди малайских княжеств на протяжении XVI—XVIII вв.

После падения Малакки султан бежал в Паханг. Оттуда он отправил посольство в Китай с просьбой о помощи против португальцев. Однако минский император, сославшись на вой­ну с монголами, отказался помочь Махмуду, и китайские тор­говцы, помогавшие д'Албукерки при осаде Малакки, возобнови­ли связи с городом. После этого султан и его двор перебрались на юг полуострова, где в верховьях р. Джохор возник центр нового малайского государства. В 1521 г. Махмуд перешел на о-в Бинтанг (архипелаг Риау) и построил там новую столицу. На протяжении всей истории Джохора местонахождение сто­лицы постоянно менялось: то на архипелаге Риау-Линга, то на р. Джохор. С одной стороны, султаны Джохора стремились воз­родить традиции Малакки и создать в своих владениях порт, привлекающий иностранных торговцев. С другой стороны, по­стоянно враждуя с португальцами и Аче, они заботились о безопасности и поэтому иногда располагали свою столицу в не­котором отдалении от морского берега. Этими обстоятельства­ми и объясняется частая смена столиц Джохора.

Уже при Махмуде власть Джохора признавали княжества полуострова, за исключением северных, находившихся в зави­симости от Сиама, острова между Малайей и Суматрой (вклю­чая Сингапур) и султанаты Восточной Суматры, т. е. султанат Джохор распространял свое влияние на большую часть терри­торий, некогда подвластных Малакке. Джохор с самого начала повел ожесточенную борьбу с португальцами, преследуя две це­ли: во-первых, помешать утверждению португальской торговой монополии в проливах, во-вторых, в случае удачи захватить Малакку и восстановить Малаккский султанат. Героем антипор­тугальских кампаний Джохора стал лаксамана (адмирал) Ханг Надим. Уже в 1513 г. флот Джохора начал нападать на порту­гальские суда в проливе. В 1521 —1524 гг. португальцы потер­пели несколько поражений при попытке захватить Бинтанг, а в 1525 г. лаксамана осадил Малакку. Но в 1526 г. сильный пор­тугальский флот напал на Бинтанг и сжег столицу Джохора, после чего Махмуд бежал в Кампар на Суматре, где и умер в 1528 г.

Махмуду наследовал его младший сын Алауддин Риаят-шах II (1528—1564 гг.), в то время как старший, Музаффар-шах, стал султаном Перака, положив начало династии, которая существует в этом султанате по сей день. Алауддин продолжал политику отца, и в 1533 г., перенеся столицу на материк, предпринял новое нападение на португальцев. В 1551 г. Алауддии атаковал Малакку, объединив силы Джохара, Перака и Паханга. Он в течение трех месяцев осаждал город, сжег вражеские корабли в гавани и пытался взять Малакку штурмом. Превосходство в вооружении, организации и джохорско-ачехские противоречия помогли португальцам отстоять город.

Джохор, Аче и Малакка в XVI в. Важным фактором, влиявшим на положение Малаши и борьбу за торговые пути через проливы, стал султанат Аче. Падение Малакюи открыло путь к возвышению северосуматранского «няжества Аче, которое в короткий срок превратилось в один из главных торговых центров на архипелаге. Аче подчинил порты Пиди и Пасей па севере Суматры, которые вели крупную торговлю с Китаем и Гуджаратом, а затем повел борьбу за гегемонию на восточном и западном побережьях Суматры. Стремление к контролю над путем через Малаккский пролив неминуемо привело Аче к столкновению с португальцами и Джохором.

В 1537 г. ачехский флот напал на Малакку, а спустя десять лет, в 1547 г., повторил нападение. Ценой огромного напряжения сил португальцы сумели разбить ачехский флот в устье р. Перлис, на севере Малайи.

Постоянная вражда Аче и Джохора мешала им объединить свои силы против португальцев. В 1539 г. Джохор м Аче воевали друг с другом из-за Восточной Суматры. В 1564 г. ачехская армия сожгла джохорскую столицу Джохор-Ламу, причем султан Алауддин II был увезен в Аче, где его отравили. Когда же в 1968 г. Аче вновь осадил Малакку, Джохор пришел португальцам на помощь. В 1575 г. после новой неудачной осады Малакки ачехский флот двинулся на север и захватил Перак, султан которого был убит, а его семья увезена в Аче.

Союз Джохора с португальцами был непродолжительным. Жесткая торговая политика колонизаторов продолжала вызывать недовольство Джохора, который, улучшив отношения с Аче, в 1586—1587 гг. снова осаждал Малакку. Малакка была блокирована, и ее связи с внешним миром практически были сведены к нулю. Но подошел флот из Гоа, и адмирал Паолу ди Лима Перейра предпринял в июле 1587 г. экспедицию против Джохор-Ламы. Столица Джохора была взята штурмом, португальцы захватили огромную добычу.

Таким образом, в течение всего XVI в. португальцы в Малакке, отбивая атаки малайских, суматранских и яванских государств, ценой огромного напряжения сил удерживали торговую и морскую монополию.

Появление англичан и голландцев. В конце XVI в. в Юго-Восточной Азии появились европейские соперники Португалии и Испании (последняя с 1580 по 1640 г. владела Португалией). Англичане и голландцы устремились в этот район в погоне за пряностями. В борьбе со своими конкурентами они стремились использовать недовольство местных владетелей и населения португальским и испанским владычеством, особенно их торговой монополией и религиозной нетерпимостью.

В 1592 г. корабль английской экспедиции под командованием Эдуарда Ланкастера достиг о-ва Пинанг, расположенного у западного побережья Малайи. В 1598 г. другая английская экспедиция во главе с Вудом посетила Кедах. Оба мореплавателя занимались в Малаккском проливе не столько торговлей, сколько пиратством. В 1595 г. через Малаккский пролив прошла голландская экспедиция Корнелиуса ван Хаутмана.

Хотя основное внимание новых колонизаторов было сосредоточено на Молукках, они довольно активно действовали в Западной и Южной Малайе, стремясь обосноваться в этом стратегически важном районе. В 1602 г. голландский торговец ван Хеемскирк посетил Кедах, а другой голландец, Якоб Бюйзенг в 1603 г. побывал в Джохоре и убедил султана отправить посольство в Нидерланды. В 1609 г. английская Ост-Индская компания закупила в Кедахе первую партию олова.

Особенно активно действовала в Малайе в тот период голландская Ост-Индская компания, основанная в 1602 г. Понимая, что для окончательного вытеснения португальцев и испанцев из Юго-Восточной Азии необходимо уничтожить их опорные базы, голландские колонизаторы стремились овладеть самой мощной из них — Малаккой. Уже в 1602—1603 гг. голландский флот предпринял блокаду Малакки. 17 мая 1606 г, адмирал Мателиф заключил договор о союзе с султаном Джохора Алауддин Риаят-шахом III (1597—1613 гг.). Джохор предоставил голландцам монопольные торговые права в своих владениях, обе стороны обязывались бороться с Малаккой. В 1606 г. союзники осадили Малакку, которая с трудом выдержала эту осаду. Город сильно пострадал от бомбардировки, многие здания были разрушены. В том же году Мателиф нанес жестокое поражение португальскому флоту, в результате чего торговля Малакки практически прекратилась. Португалия была не в силах эффективно защищать растянутую линию своих морских коммуникаций в Индийском океане. Падение Малакки было оторочено разногласиями между союзниками — голландцами и Джохором: последний в 1610 г. разорвал союз с голландской Ост-Индской компанией.

Ачехские завоевания в Малайе. В начале XVII в. султанат Аче вступил на путь широкой завоевательной политики, острие которой было направлено против Малакки и Джохора — соперников в борьбе за господство над Малаккским проливом. Султан Искандар Муда (1607—1636 гг.) — самый могущественный государь в истории Аче — в 1612 г. отвоевал у Джохора архипелаг Ару близ восточного побережья Суматры, а в 1613 и 1615 гг. дважды разграбил джохорокую столицу Бату-Савар. Султан Алауддин III был увезен в Аче и там казнен. Новый султан Абдуллах-шах был вынужден вести жизнь изгнанника, не будучи в состоянии закрепиться в своих владениях. В 1618 — 1620 гг. Искаждар Муда захватил Пахант, Кедах и Перак. Же­стокая политика ачехского султана, творившего бесчинства в захваченных малайских княжествах и вывозившего тысячи людей с полуострова в Аче, где многие умирали от голода и не­посильного труда, вызвала ненависть к ачехцам и породила движение за освобождение от ачехского ига.

В 1629 г. Искандер Муда осадил Малакку — единственный пункт на проливе, который не находился в ачехских руках. Со­брав 20-тысячную армию, султан Аче высадился в пригороде Илир и разбил португальские войска, вынудив их укрыться в крепости. Город подвергся жестокой бомбардировке ачехской артиллерии. Но на помощь португальцам пришли войска Джо­хора и Патани, и ачехцы отступили с тяжелыми потерями. Не­удача Искандера под Малаккой позволила Джохору вернуть независимость, а в 40-х годах XVII в. Аче потерял все свои владения на полуострове, кроме Перака.

Захват Малакки голландцами и голландская политика в Ма­лайе. В 1637 г. голландская Ост-Индская компания возобновила с Джохором союз, целью которого была ликвидация власти пор­тугальцев в Малакке. В июне 1640 г. голландский флот начал бомбардировку Малакки, в конце июля подошло подкрепление из Джохора. Город был плотно блокирован с моря, а в ав­густе 1640 г. голландцы высадились в пригороде Упех. Защит­ники были вынуждены запереться в городе, который подвергал­ся непрерывному обстрелу голландских батарей. В Малакке на­чался голод, свирепствовали эпидемии: к концу осады из 20-ты­сячного населения уцелело лишь 3 тыс. Впрочем, от болезней страдали и голландцы, потерявшие не менее 1500 человек от малярии и дизентерии. Наконец, 14 января 1641 г. союзники предприняли штурм северной, самой слабой стены города. Пос­ле ожесточенного боя капитан ди Соуза Коутиньо сдал кре­пость.

Взятие Малакки сопровождалось всеобщей резней и грабе­жом. Почти все здания были разрушены, усадьбы и сады во­круг 'Города уничтожены. От эпидемий, с новой силой вспых­нувших в разоренной Малакке, погибли тысячи жителей города и окрестностей.

Для голландцев Малакка представляла главным образом интерес с военной точки зрения — как сильная крепость «а пу­ти через Малаккский пролив. Форт был восстановлен и даже укреплен, в нем постоянно находился голландский гарнизон. Административно Малакка была подчинена столице Нидерланд­ской Индии — Батавии, которая назначала губернатора. При губернаторе Малакки существовал совет, куда входили суперкарго, наблюдавший за торговлей, командующий гарнизоном, судья и другие высшие должностные лица, а также представители европейского купечества (голландцы и португальцы). Как и в португальское время, в окрестностях города занимались садоводством, попытка голландцев создать рисовые поля вокруг Малакки, чтобы прокормить население в случае осады, успехом не увенчалась.

При голландцах Малакка утратила значение мирового пор­та, так как голландская Ост-Индская компания стремилась со­средоточить торговлю между Дальним Востоком, архипелагом и Индией в Батавии. Малакка же служила крепостью в проли­вах и центром торговли для полуострова. Главным предметом ввоза в Малакку стали продукты питания из Явы, Сиама, Су­матры и Бентала и ткани из Индии, а основной статьей экспор­та — олово. Ост-Индская компания, как и португальцы, стре­милась монополизировать торговлю, заставляла суда, проходя­щие через пролив, заходить в Малакку и платить высокие пошлины. Методами поддержания монополии стали навязанные малайским султанатам договоры, по которым те обязывались продавать компании олово и перец по низким ценам, блокада побережья, сооружение фортов, патрулирование голландских судов в проливе. Подобная политика вызывала сопротивление малайских княжеств и индийского купечества, торговавшего в Малайе, и усиливала стремление использовать другие центры на полуострове для международной торговли.

Из малайских султанатов голландские колонизаторы наи­больший интерес проявили к Пераку и Кедаху, где добывался главный экспортный продукт полуострова — олово. В 40— 50-е годы XVII в. они заставили Перак и Кедах заключить ряд соглашений, дававших голландцам монополию на торговлю оло­вом в этих султанатах. Голландцы неоднократно блокировали побережье Перака и Кедаха, препятствуя их торговле, созда­вали фактории и форты на побережье этих султанатов.

Перак и Кадах вели непрерывную борьбу с голландской тор­говой монополией. В 1651 г. была разгромлена голландская фактория в устье р. Перак. По договору 1655 г. фактория была восстановлена, но вскоре опять уничтожена. В 1690 г. подобная же участь постигла голландский форт на о-ве Пангкор близ перакского побережья. В 1657 г. произошло нападение на фак­торию в Кедахе.

Помимо султанатов северо-западного побережья голландцы пытались подчинить своему влиянию мелкие минангкабауские княжества, расположенные в окрестностях Малакки. Минантка-бау стали переселяться в этот район в основном в XVI в., по­ощряемые португальцами, заинтересованными в разработке золотых приисков и получении риса из внутренних областей полуострова. Минангкабау заселили старинный торговый путь из Малакки в Паханг и создали несколько мелких владений. Их отношения с португальцами были неодинаковыми на протя­жении XVI в., а в XVII в. они открыто враждовали с Малаккой. Стремясь упрочить свои позиции в Малакке, голландцы в 1641 г. заставили своего бывшего союзника по борьбе с порту­гальцами — минангкабауекое княжество Нанинг, раеположенное близ Малакки, подписать договор о вассальной зависимости. В последующие годы они посылали ряд экспедиций, что­бы заставить население Нанинга признать этот договор. Одна из этих экспедиций в 1644 г. закончилась поражением колони­заторов. Хотя в 1647 г. Нанинг снова признал вассальную зави­симость от Малакки, фактически власть голландцев, как и пор­тугальцев, распространялась только на город, и их попытки закрепиться в других районах Малайи успеха не имели.

Джохор во второй половине XVII — начале XVIII в. 1641 г. открыл период усиления и процветания Джохора. В этом году была ликвидирована власть португальцев, врагов султаната, в Малайе и умер султан Аче Искандар Тани, после чего влияние Аче в Малайе резко ослабло.

Султан Джохора Абдул-Джалил-шах III (1623—1677 гг.) сумел воспользоваться переменами для укрепления своего го­сударства. Он вновь поставил Паханг под контроль Джохора, его вассалами стали архипелаг Риау-Линга, Бенгкалис, Рокан, Кампар, Сиак и Индрагири на Восточной Суматре; с Аче, Джамби и Патани поддерживались дружественные союзниче­ские отношения. Власть Абдул-Джалил-шаха распространялась даже на минангкабауские княжества Центральной Малайи, т. е. на районы, непосредственно граничащие с Малаккой. Из Паханга, с архипелага Риау-Линга, из суматранских владений в столицу Джохора Бату-Савар стекались олово, лерец, слоно­вая кость, камфора, копра, ценные породы дерева, которые продавались голландцам, а часто и их торговым конкурентам — гуджаратцам, китайцам, португальцам и англичанам. В Джо­хор везли ткани из Индии, фарфор, чай, табак и другие товары из Китая. Джохор в середине XVII в. превратился, таким об­разом, в крупный торговый центр, успешно конкурирующий с Малаккой.

Но процветание Джохора длилось недолго. Соперничество двух дворцовых партий привело к столкновению Джохора со своим союзником Джамби. По совету бендахары Тун Хабиб Абдул Маджида — главы одной из соперничающих феодальных клик — султан Джохора обещал, что его наследник женится на дочери пангерана (правителя) Джамби. Но лаксамана (адми­рал) Джохора Падука Туан, возглавлявший при дворе противную партию, уговорил Абдул-Джалил-шаха женить своего будущего преемника на дочери лаксаманы. Оскорбленный пангеран в 1673 г. начал войну. Войска Джамби захватили Бенг-калис на Суматре, а затем обрушились иа джохорокую столицу Бату-Савар, откуда вывезли 2500 пленников и четыре тонны золота. Абдул-Джалил-шах бежал в Паханг, где через четыре года скончался в девяностолетнем возрасте. Поражение Джохора привело к распаду государства. Сиак отпал и пригласил на трон раджу из Минангкабау. Другой минангкабауский раджа, Ибрахим, появился на полуострове и объединил под своей властью Нанинг, Рембау, Кланг и Сунгей-Уджонг. В 1678 г. Ибрахим напал на Малаюку. Хотя в следующем году, после его смерти, минангкабауская конфедерация в Малайе распалась, Джохор утратил власть над этими областями.

Лаксамана Падука Туан убедил нового султана Джохора и своего зятя Ибрахим-шаха перенести столицу на о-в Бинтанг, бывший его уделом. Падука Туан чи Ибрахим-шах обратились за помощью к предводителю бугских наемников Даинг Мангике, который в 1679 г. захватил Джамби. В 1681 г. война кончи­лась, и Ибрахим-шах вновь перенес столицу на полуостров, в Джохор-Ламу, где в том же году умер, отравленный собственными женами, оставив трон своему сыну Махмуду (1685—1699 гг.), регентом при котором стал его дед, лаксамана Па­дука Туан. Триумф Падуки Туана был непродолжителен. Его старый соперник, бендахара Тун Хабиб Абдул Маджид, возгла­вил феодалов, недовольных самовластием лаксаманы, и добился изгнания последнего.

Трудностями Джохора немедленно воспользовались голланд­цы, которые в 1685 г. начали переговоры с Джохором о предо­ставлении им торговой монополии. В 1689 г., когда к власти пришел новый регент — бендахара, договор с голландцами был подписан. Этот договор предоставлял голландцам право бес­пошлинной торговли в Джохоре и запрещал индийским торгов­цам селиться во владениях султаната. В 1699 г. закончилась джохорская династия, ведущая начало от султанов Малакки. Ее последний представитель, Махмуд-шах II, был необуздан­ным тираном с ярко выраженными садистскими наклонностями, что послужило причиной его убийства одним из придворных. На престол Джохора взошел бендахара султаната, принявший имя Абдул-Джалил-шах IV (1699—1718 гг.).

Положение новой династии было крайне неустойчивым, в стране не прекращались феодальные распри. Новый султан в поисках поддержки даже обратился к английскому капитану Александру Гамильтону, предложив ему за это о-в Сингапур. Тирания младшего брата султана, фактически управлявшего страной, вызвала новые волнения и усобицы, которыми вос­пользовался правитель Сиака минангкабау раджа Кечиль, объ­явивший себя сыном Махмуд-шаха II. При поддержке зятя сул­тана он неожиданно захватил в 1718 г. столицу Джохора и стал султаном.

Буги в Малайе и их борьба с голландцами. В XVIII в. на политической арене Малайи появилась новая сила — буги. От­важные мореплаватели, пираты и торговцы, образовавшие ряд княжеств на о-ве Сулавеси, буги после 1667 г., когда голланд­цы захватили Макассар, были вынуждены начать массовое переселение в другие районы архипелага. В конце XVII в. они появились в Малайе. На Западном побережье Малаккского по­луострова в устье рек Кланг и Селангор возникли их поселения.

В начале XVIII в. бугские феодалы приняли активное уча­стие в борьбе за джохорский престол. Один из предводителей бугоких наемников, Даинг Парани, обманутый в своих надеж­дах получить пост ям-туана муда («младшего правителя») при воцарении раджи Кечиля, вступил в заговор со свергнутым султаном Абдул-Джалилом IV[9]. Заговор был раскрыт, и за­говорщики бежали из Джохора. Посланцы раджи Кечиля уби­ли султана Абдул-Джалила IV в Тренгану, но Даинг Парани и его братья[10], собрав сильный флот, захватили Риау и изгнали раджу Кечиля из Джохора. В 1722 г. победившие бугские фео­далы сделали джохорским султаном Сулеймана (1722—1760 гг.), сына Абдул-Джалила IV. Один из братьев Даинга Парани, Даинг Меревах, стал ям-туаном муда Джохора. Фак­тическая власть в султанате перешла в руки бугов.

Утвердившись на Риау, где в то время находился центр джохорокого султаната, воинственные братья активно вмешива­лись в политическую борьбу в других княжествах. В 1723 г. буги вторглись в Кедах, где поддержали одного из претенден­тов на остававшийся вакантным трон. Другой претендент при­гласил раджу Кечиля. В течение двух лет (1724—1726 гг.) бу­ги и минаншабау сражались в Кедахе. Хотя Даинг Парани погиб в этой войне, победа осталась за бугами.

Затем борьба перекинулась в Перак и Селангор. И здесь бугские братья оказались победителями. Один из бугских вож­дей, раджа Луму, в 1742 г. стал первым султаном Селангора. Перак также признал власть бугского ям-туана муда.

Рост влияния бугов в малайских княжествах, объединение султанатов вокруг Джохора — все это вызвало беспокойство голландских колонизаторов. Еще больше голландские власти Малакки были недовольны торговой деятельностью бугских феодалов, которые под прикрытием боевых флотилий, не брез­гавших и пиратством, нарушали голландскую торговую моно­полию. Риау в период фактического правления ям-туанов муда Даинг Кембоджи (1745—1777 гг.) и его племянника раджи Хаджи (1777—1784 гг.) превратился в оживленный порт, где вели торговлю европейцы, индийцы, китайцы и малайцы. На Риау стали разводить пряности.

В борьбе с бугами голландцы использовали недовольство части малайских феодалов, оттесненных бугами. Главой малай­ской партии был султан Тренгану Мансур, уговоривший султана Джохора Сулеймана обратиться за помощью к голландцам. В 1755 г. в Малакке был заключен договор между голландцами и Сулейманом, по которому голландская Ост-Индская ком­пания получила монополию на торговлю оловом и право бес­пошлинной торговли во владениях Джохора; другим евро­пейцам запрещалось торговать в Джохоре. В обмен голланд­цы обещали султану восстановить его власть, т. е. изгнать бугов.

Вспыхнула война. Бугский полководец раджа Хаджи раз­бил флот султана Тренгану и перенес военные действия в ок­рестности Малакки. Но в 1758 г., после почти двух лет борьбы, бугские феодалы были вынуждены подписать договор, подтвердивший предоставленную султаном Джохора голландцам монополию на закупку олова.

В следующем, 1759 г. раджа Хаджи совершил переворот на Риау, заставив султана Сулеймана вернуть Даинг Кембоджу к власти. В 1760 г. Сулейман умер, и Даинг Кембоджа стал опекуном нового султана Махмуда (1761—1812 гг.) — внука Сулеймана, родившегося в год смерти деда. Джохор начал по­немногу оправляться от последствий войны 1756—1758 гг. Пользуясь ослаблением голландской Ост-Индской компании, буги развернули на Риау оживленную торговлю. Английские, китайские, португальские, индийские купцы, а также торговцы из Сиама, Аче и других частей архипелага «посещали Риау, чтобы закупить опиум, ткани и китайские товары в обмен на свои продукты... и население Риау продавало и покупало с не­малой выгодой для себя», свидетельствует голландский источ­ник XVIII в. Бугский полководец раджа Хаджи в 1770— 1771 гг. восстановил влияние Джохора в Перане, Кедахе, а также на Восточной Суматре — в Джамби и Индрагири. В 1777 г. после смерти Даинг Кембоджи он стал ям-туаном муда.

В 1783 г. вспыхнула новая война между Джохором и голландцами, которые не могли примириться с усилением своего соперника. Из Малакки на Риау была отправлена сильная экспедиция. Голландцев поддерживали султан Тренгану Мансур и суматранских владетелей. Раджа Хаджи поднял на защиту население Риау, и захватчики встретили на архипелаге единодушный отпор. Во многом успеху бугов способствовал полководческий талант раджи Хаджи. Голландцы потеряли флагманский корабль и 600 человек и бежали в Малакку.

В начале 1784 г. раджа Хаджи высадился около Малакки и начал осаду города. Одновременно с севера на Малакку двинулись соединенные силы Селангора и Рембау во главе с селангорским султаном Ибрахимом, двоюродным братом раджи Xаджи. Раджа Хаджи провозгласил священную войну против голландцев. Голландцы оставили пригороды и укрепились за стенами города, с трудом сдерживая натиск осаждающих,

Спасло Малакку появление эскадры ван Браама, пришед­шей из Нидерландов в Батавию весной 1784 г. 18 июня выса­дившийся ночью голландский отряд при лоддержке корабель­ной артиллерии атаковал лагерь раджи Хаджи. Смерть полко­водца в начале сражения заставила бугов и малайцев отсту­пить от Малакки.

После этого, в августе 1784 г. ван Браам захватил Селан­гор, а его султан Ибрахим бежал в Паханг. В конце октября голландский флот разбил бугов на Риау, а 1 ноября 1784 г. султан Махмуд и малайские феодалы на борту фрегата «Утрехт» подписали капитуляцию. Джохорский султанат при­знавал вассальную зависимость от голландской Ост-Индской компании, которая получала право утверждать султана. Все укрепления па Риау уничтожались, и султан принимал гол­ландский гарнизон. Подтверждались также все условия до­говора 1758 г. о голландской монополии на закупку олова; кро­ме того, все буги, родившиеся не на Риау, изгонялись с архи­пелага.

Однако буги продолжали борьбу. Летом 1785 г. султан Селангора Ибрахим при поддержке джохорского бендахары, по­лучившего удел в Паханге, изгнал голландцев из своего кня­жества. В следующем году голландский флот вновь появился у берегов Селангора, и Ибрахим был вынужден подписать до­говор о предоставлении голландской Ост-Индской компании монополии на торговлю оловом.

В феврале 1787 г. голландцы заставили Махмуда подписать новый договор, поставивший султанат под их полный контроль. Отныне все важнейшие дела решал голландский резидент на Риау, судебные дела между иностранцами и местными жите­лями также находились в ведении резидента. Султан Махмуд обратился за помощью к иланунским (филиппинским) пира­там, которые в мае 1787 г. изгнали голландцев, а заодно и Махмуда с Риау. Бежавший султан стал искать поддержки у голландцев в Малакке и англичан на Пинанге, где в 1786 г. была основана английская фактория. Потерпев неудачу в этих попытках, он создал в 1790 г. коалицию, куда вошли малайские и суматранские государства, для изгнания как голландцев, так и англичан. Но нападение па Пинанг и голландский форт на Диндинге (Перак) кончилось неудачей, и коалиция распа­лась. Голландцы вновь вернулись на Риау, который иланунское вторжение привело в полный упадок. В 1795 г., после оккупации Англией голландских владений на Востоке, султан Махмуд был восстановлен на троне. В 1801 т. малайские и бугокие феодалы заключили соглашение, поделив власть на архипелаге Риау-Линга. Бугский вождь раджа Али стал ям-туаном мудой, а ма­лаец Абдул Рахман — теменгунгом.

Малайя в конце XVIII — начале XIX в. В политическом от­ношении положение «а Малаккском полуострове и. близлежащих островах в этот период было весьма разнообразным. Се­верная часть полуострова (Патани, Лигор и другие малайские княжества) прочно вошла в состав Сиама, который оправился от бирманского нашествия и укрепил свою власть над васса­лами. Северные султанаты Малайи (Кедах, Келантан, Тренгану) также считались вассалами Сиама, но власть последнего над ними была в значительной степени формальной: вассальные обязанности малайских султанов ограничивались более или менее регулярной посылкой бунга мас («золотого цветка»), символизирующего признание сюзеренитета.

К югу от Кедаха был расположен Перак, граничивший на востоке с Келантаном и Пахангом. Это княжество, в котором правила династия, ведшая начало от султанов Малайки, усили­лось при султане Искандере (1756—1770 гг.), но после его смерти вступило в полосу междоусобиц. Несмотря на ослабле­ние государства, султаны Перака сумели противостоять гол­ландскому вмешательству и заставили голландцев в 1783 г. ликвидировать торговую факторию.

Река Бернам отделяла Перак от расположенного южнее сул­таната Селангор, который, как Кедах и Перак, также выходил к Малаккскому проливу. Селангор непрерывно враждовал с Пераком. В 1804 г. селангорский султан Ибрахим даже захва­тил Перак и в течение двух лет удерживал его под своей властью.

С Селангором граничил расположенный к юго-востоку Негри-Сембилан — конфедерация минангкабауских владений. Во время борьбы бугоких братьев с раджей Кечилем минангкабау в Малайе поддержали последнего — своего соплеменника. Пос­ле поражения раджи Кечиля бугские феодалы захватили власть над рядом областей, населенных мпнангкабау; в Селангоре появился бугский султан, буги основали княжеские династии в Кланге, Джелебу, Тамшше и Сунгей-Уджонге. Поражение бу­гов в столкновении с голландцами ускорило складывание госу­дарства у минангкабау Малайи.

В 1773 г. унданги (правители) княжеств Рембау, Сунгей-Уджонг, Джохол и Джелебу избрали ям-туаном (верховным правителем) раджу Мелевара, происходившего из правящей династии Минангкабау на Суматре. Мелевар обосновался в Срименанти и сумел объединить минангкабауские княжест­ва — Улу-Муар, Терачи, Гунонг-Пасир, Джемпол. Конфедера­ция, получившая название Негри-Сембилан («Девять кня­жеств»), в 1795 г. порвала все формальные узы, которые свя­зывали ее с Джохором. К югу от Негри-Сембилана находился Нанинг, признававший формальную зависимость от голландской Малакки.

Река Муар отделяла территорию Малакки и Нанинга от Джохора. Джохор — малонаселенная территория на юге полу­острова — превратился в удел джохорских теменгунгов, которые распространяли свою власть также на некоторые острова к югу, в том числе на Сингапур.

Главным опорным пунктом европейских колонизаторов в Малайе была принадлежавшая голландцам Малакка, которая к концу XVIII в. полностью утратила торговое значение и пред­ставляла для голландской Ост-Индской компании основную ценность как военно-морская база на пути из Индии на архи­пелаг. Существовали голландские форты на Визу и в Пераке.

Общественный и политический строй малайских княжеств[11]. Малайские султанаты, именуемые негри[12], занимали обычно территорию в бассейне одной из главных рек полуострова. Сто­лицы султанатов находились обычно при впадении главной реки в море или, как в Джохоре, на реке в некотором отдале­нии от морского берега.

Во главе государства стоял султан, или янг-ди-пертуан бесар[13] («тот, кто является господином»), символизировавший единство султаната. Особа султана считалась священной.

Существовал сложный церемониал, определявший действия султана и его поведение. Символами величия (кебесаран) сул­тана служили его регалии — музыкальные инструменты, ски­петр, ящик для бетеля, печать, зонт, оружие. Только султан мог носить одежду желтого цвета, определенные украшения, владеть некоторыми животными и т. п. При восшествии султа­на на трон вся знать султаната приносила ему присягу в вер­ности; подобная же присяга приносилась феодалами при на­значении на должность или при утверждении в правах владе­ния, а также через определенное время всеми феодалами княжества по очереди.

Реальная власть султана но мере усиления феодальной раз­дробленности, особенно после ослабления и распада Джохора, становилась все более призрачной. В большинстве малайских княжеств в начале XIX в. власть султанов распространялась лишь на домен. Центральный аппарат был слабым, так как реальная власть сосредоточивалась в руках крупных феодалов, владевших теми или иными областями государства. При сул­танах имелись советники, которых правитель старался подби­рать из числа родственников или верных людей, чаще всего не владетельных феодалов.

Султанат делился на области (даэрах, джаджахан), которые являлись владениями того или иного феодального рода. Тео­ретически владение этими областями было обусловлено воен­ной службой султану и выплатой ему определенной части доходов, но фактически, особенно в XVIII—XIX вв., крупные фео­далы мало зависели от центральной власти.

Владетельные феодалы, носившие титулы раджа или тунку (если они происходили из правящей семьи), дато или ван (если они не принадлежали к султанскому роду), управляли об­ластью, взимали налоги, вершили суд, собирали пошлины, сгоняли крестьян на принудительные работы и т. д. Вокруг каждого из владетельных феодалов образовывался круг из родственников и других аристократов, которые были его помощниками, военачальниками, секретарями, послами, управи­телями, советниками.

Обычным явлением были феодальные усобицы. Войны по­стоянно велись как между султанами, так и между владетель­ными феодалами. Феодалы жили в укрепленных резиденциях на берегах рек; резиденции обносились палисадом, рвом и зем­ляной насыпью, по углам которой сооружались бастионы для пушек. Феодалы держали при себе наемную дружину.

Султан дарил феодалам земли, передавая им также права на эксплуатацию крестьян, сидевших на этой земле. Если во времена Малаккского султаната могущественный правитель действительно был властен отнимать у феодалов те или иные земли и дарить их, то в слабых, раздробленных государствах XVII—XIX вв. феодалы превратились в почти независимых правителей.

Феодалы в Пераке и Пахаяте по малайской традиции де­лились на несколько групп: «четыре», «восемь», «шестнадцать» и «тридцать два». Наиболее влиятельной группой была первая, в нее входили: бендахара — первый министр и главнокоман­дующий, бендахари — секретарь и казначей султана, теменгунг — глава полиции, ведавший также военными укрепления­ми, и мантри — главный судья. В число «восемь» входили: ма-хараджа-лела — судья, лаксамана — адмирал, шахбандар — глава таможенного управления, главный кади — судья по ре­лигиозным делам и еще четыре феодала — наместники обла­стей. Высшие вельможи, входившие в «четверку» и «восьмер­ку», распространяли свою власть на целые районы султаната.

Часть доходов, и довольно значительную, феодалы получали в виде судебных штрафов с крестьян. Каждый феодал в своей округе вершил суд и собирал судебные штрафы. По закону до­ход от судебных штрафов должен был делиться в определенной пропорции между султаном и феодалами, но с ослаблением центральной власти феодалы стремились присвоить его цели­ком.

После крупных феодалов в Пераке и Паханге на иерархиче­ской лестнице стояли шестнадцать правителей различных обла­стей, должности которых не были наследственными. Они назна­чались крупными феодалами и часто были их сыновьями. Кроме того, было тридцать два «территориальных вождя», которые в отличие от крупных владетелей не имели судебной власти; а были их помощниками или просто управителями небольших округ. Титулы, наименования должностей и традиционное де­ление господствующего класса — все это осталось в наследство от Малаккского султаната, но обязанности, реальное содержа­ние той или иной должности или титула претерпели значитель­ные изменения.

В Селангоре, где правили бугские раджи, при султане со­стояли четыре крупных феодала, между которыми была разде­лена страна: два из них управляли побережьем и дельтой реки, третий — областью Кланг, а четвертый — внутренней частью го­сударства. Яркий пример феодальной раздробленности в конце XVIII в. представлял собой Джохор — жалкий обломок неког­да могущественного султаната. Здесь можно было найти по меньшей мере семь владений, феодальные правители которых не хотели подчиняться ни султану, ни фактическому главе Джохора — теменгунгу.

Султаны и крупные феодалы раздавали земли и деревни бо­лее мелким феодалам на условиях вассальной зависимости. В Малаккском султанате такие пожалования совершались сул­таном или с его ведома, но в Малайе XVII—XVIII вв. крупные феодалы совершали эти акты уже по своему усмотрению. Соз­давалась более или менее развитая иерархическая структура феодального общества, в основе которой лежало феодальное землевладение. Каждая область находилась под контролем то­го или иного крупного феодала, который превратил свой удел в наследственный, а ниже шли ненаследственные феодалы, за­висящие не от центральной власти, а от вышестоящих феода­лов. Низший слой феодалов не всегда принадлежал к сословию раджей; такими феодалами в ряде случаев могли становиться деревенские старосты. Так, в Линги, на западном побережье Малайи, в конце XVIII в. было основано поселение, и один из поселенцев стал старостой. Затем он разбогател на торговле оловом настолько, что подчинил своему влиянию всю деревню. Его зять уже распространил свою власть на всю округу и чув­ствовал себя настолько независимым, что оспаривал получение пошлин на олово у правителей малайских княжеств.

Власть султанов и возможности получения ими доходов бы­ли чрезвычайно ограниченны. Так, султан в Пераке мог бес­препятственно распоряжаться лишь в тех районах, на которые не распространялось влияние крупных феодалов или каких-ли­бо могущественных семей. Последние, с одной стороны, стре­мились освободиться от контроля центральной власти, а с дру­гой — были заинтересованы в сохранении ее как средства, с помощью которого удерживалось в повиновении крестьянство, а государство охранялось от внешних врагов. Кроме того, фео­далы получали от государства должности, дававшие им право на получение феодальной ренты.

В условиях Малайи значительные государственные доходы поступали от пошлин на торговлю и оловодобычу. Получение их было связано с той или иной должностью, занимаемой фео­далом. Если в Малаккском султанате почти все сборы от тор­говли шли султану, то в султанатах конца XVIII — начала XIX в. султаны делились доходами с феодалами. Так, в Пераке султан получал доходы от пошлин на олово, табак, опиум, индийский тростник, масло и соленую рыбу, которые перевозили по р. Перак; наследник султана получал оборы с игорных домов, оошумокурилен и винных лавок; бендахара взимал в свою пользу пошлины с товаров, идущих по р. Кинта; теменгунг об­ладал монополией на торговлю солью и пользовался частью пошлин; один из феодалов получал пошлины с вывоза олова и гуттаперчи в своей округе; наместник района Кинта взимал в свою пользу десятипроцентную пошлину на олово.

Источником обогащения феодалов служила также торговля. Огромные доходы некоторые из них получали от добычи и про­дажи олова — основного богатства Малайи. Все это способст­вовало концентрации больших богатств в руках отдельных феодалов и открывало им путь к политическому возвышению.

Малайское общество резко делилось на два класса: феода­лов и крестьян (раятов). Человек от рождения принадлежал к одному из этих классов, и попасть в высший класс человеку из простонародья было практически невозможно.

Основная масса крестьян имела участки земли, передавав­шиеся по наследству. Эту землю можно было продавать, поку­пать, закладывать.

Феодальная государственная собственность на землю в малайских государствах выражалась в том, что султан имел право собирать налоги и распоряжаться запущенными и вымороч­ными землями;

Раздавая земли феодалам, султан передавал им, не право собственности на землю, а право на получение налога с нее и право передачи крестьянам заброшенных и пустующих земель. Крестьянин имел право на владение любым участком земли, который он или его предки отвоевали у джунглей. Права на землю сохранялись в течение всего времени, пока продолжа­лась обработка земли или пока сохранялись межевые знаки, указывавшие на право владения землей. Существовало также положение, что крестьянин владеет своей землей до тех. пор, пока часть зерна идет правителю. Одна из статей малаккского кодекса XVI в., сохранившая свое значение вплоть до XIX в., гласила; «Лица, которые сидят на землях или участках других (имеются в виду крестьяне, сидящие на землях, пожалованных султаном тому или иному феодалу. — В. Т.), должны повино­ваться приказам владельца [земли], и если они противодейст­вуют ему, то должны быть оштрафованы... Обязанность всех, живущих на [его] земле, помогать владельцу».

Масса малайского крестьянства представляла собой постоян­ных наследственных владельцев, несущих повинности и платив­ших ренту-налог в пользу феодалов. Основной формой феодаль­ной ренты в малайских княжествах была продуктовая. Малай­ское крестьянство (в рисопроизводящих районах) уплачивало верховному собственнику земли — султану, а фактически — отдельным феодалам, ренту-налог, который носил название де­сятины. Размеры десятины не были зафиксированы и различа­лись ее только от княжества к княжеству, но даже в районах одного и того же княжества. В некоторых районах Малайи натуральная рента-налог взималась с крестьян не рисом, а дру­гими продуктами — кокосовыми орехами, фруктами, породами ценных деревьев и т. д. В Пераке, например, крестьяне одной округи поставляли строительный лес, который не только исполь­зовался султаном для строительства, но и шел на внешний рынок, а другая округа поставляла индийский тростник.

Значительное развитие в Малайе получила отработочная рента, существовавшая наряду с продуктовой. Как правило, собственного хозяйства феодалы не вели, но у некоторых из них были участки земли, которые обрабатывались принудитель­ным трудом крестьян. Крестьяне строили мосты, дороги, рыли каналы и выполняли другие общественные работы, были греб­цами на лодках феодалов, смотрели за слонами султана и т. д. Отработочная рента в ряде районов была настолько велика, что крестьяне даже освобождались от продуктовой ренты. Англий­ский офицер Лоу, служивший в 20-х годах прошлого века в Малайе, писал: «Его (крестьянина.— В. Т.) дети силой отби­рались от него: девушки — во дворец, а юноши — на общест­венные работы или на войну, где они не получали никакой платы, а лишь немного еды».

В XVIII—XIX вв. в малайских княжествах некоторое раз­витие получила денежная рента. Так, в Кедахе при сиамском господстве можно было заменять подушевой сбор риса натурой уплатой денег. Помимо этого крестьяне Кедаха, владевшие оро­шаемыми землями, платили денежный поземельный налог. Из­вестно, что обитатели прибрежных районов Перака платили подушевой налог деньгами. Увеличение доли денежной ренты в Малайе было связано с развитием оловодобычи и появлением китайских рабочих, покупавших у малайских крестьян продукты питания, а также с установлением над северными княжествами господства Сиама, который облагал своих новых подданных денежным налогом-рентой.

Кроме того, существовали нефиксированные подношения крестьян феодалам. Источники свидетельствуют, что раджи в любое время могли взять «подарки» у крестьян — от дочери до фруктов. Подати и налоги в пользу государства занимали зна­чительное место лишь в государствах, находившихся под сиам­ским контролем, да и то и течение сравнительно небольшого времени. Во всех малайских государствах большая часть феодальной ренты взималась отдельными феодалами, без вмеша­тельства государства.

Централизованного налогового аппарата в малайских кня­жествах не было, налоги собирались старостой деревни и пере­давались феодалу, который по своему усмотрению распоряжал­ся ими.

На протяжении XVI—XVIII вв. происходило непрерывное освоение новых территорий. Если до возникновения Малаккского султаната во внутренних районах жили лишь аборигены (сенои, семанги, джакуны), то начиная с XVI в. малайцы и минангкабау, постепенно продвигаясь по рекам в глубь страны, основывали новые поселения.

Основными занятиями малайского крестьянства были возде­лывание риса и рыболовство. Население жило в деревнях, рас­положенных вдоль морского побережья и рек. Значительное место в Малайе занимала подсечно-огневая система земледелия и выращивание суходольного риса. Многие статьи в кодексах малайских государств касаются выращивания суходольного ри­са и овощей на очищенной от леса земле (ладанг).

Поливной рис сажался в устьях рек, вдоль заливаемых реч­ных пойм, а также вдоль узких речных долин. В прибрежных районах рис культивировался на участках, образованных мор­скими отложениями. Посевы поливного риса требовали иррига­ционной сети, которая в Малайе была весьма разнообразна — от очень примитивных приспособлений для задерживания и ог­раничения стока дождевой воды до искусных сооружений по регулированию речного стока.

Тягловой силой для вспашки рисовых полей были буйволы и сиамские волы, запрягаемые в тяжелый плуг. Остальные сельскохозяйственные работы производились крестьянином вручную при помощи очень примитивных орудий. Вручную про­изводилась и расчистка леса под посевы суходольного риса и овощей.

Еще со времен Малаккского султаната ряд китайских источ­ников отмечал, что в Малайе выращивали сахарный тростник, фруктовые деревья, лук, имбирь, горчицу, тыквы и дыни.

Было развито и рыболовство, которое часто сочеталось с земледелием.

В некоторых статьях кодексов малайских государств упо­минается расчистка леса. Члены деревни-общины обязаны были совместно расчищать лес по склонам холмов для посевов суходольного риса и овощей. Доля каждого общинника при расчистке точно определялась, и в случае поджога сваленных деревьев раньше времени кем-либо из членов общины послед­ний нес за это ответственность и возмещал остальным убытки. Если кто-либо не огородил свой участок, а поля остальных вследствие этого были потравлены окотом, то он также возмещал убытки. Эти статьи, как и многие другие (об обязанностях охранять свои участки, об ответственности за потраву, о запре­щении владельцу земли, расположенной вверх по течению ручья, перекрывать воду), свидетельствуют об обязанностях членов общины по отношению друг к другу.

Условия хозяйствования в Малайе определялись наличием большого фонда свободных пустующих земель. Редкое насе­ление (200 тыс. человек в начале XIX в.) не занимало все при­годные для обработки земли.

Высшим лицом малайской деревни был староста (пенгулу). Он определял размеры платежей, следуемых с каждого двора, назначал людей на принудительные работы, регулировал ритм полевых работ. Должность пенгулу была обычно наследствен­ной. К верхушке деревни относились также помощники ста­росты (мата-мата), имам — священнослужитель деревенской мечети. Иногда старосты превращались во владетельных фео­далов. Обычно это происходило при заселении ранее безлюдной части того или иного феодального владения.

Помимо крестьян-общинников в малайских княжествах были другие разряды эксплуатируемых — долговые зависимые (оранг берхутанг, каван) и рабы (абди), иногда объединяемые общим термином «хамба».

Долговыми зависимыми становились люди, заложившие свою землю, или те, кто по каким-либо причинам остались без земли, оторвались от своей деревни и были вынуждены отдаться под покровительство феодала. Такие люди иногда жили в доме феодала, обрабатывали его поля, расчищали новые участки из-под леса. Долговая зависимость не прекращалась со смертью должника: семья наследовала все обязательства умер­шего. Одним из дополнений к обычному малайскому праву, ко­торое гласило, что вдова и дети умершего должника несут от­ветственность лишь за ¹/₃ долга, в XIX в. служил закон, со­гласно которому семья отвечала за долги полностью. Этот закон, а также другое новое правило — выплата выкупа за дочь должника ее женихом кредитору — были нововведениями, свидетельствующими об усилении феодальной эксплуатации. Долговые зависимые были самой бесправной частью малайско­го крестьянства.

Собственно рабов в Малайе было сравнительно немного. К ним относились военнопленные, захваченные аборигены, ко­торые сопротивлялись обращению в ислам, лица, совершившие преступления и отдавшиеся под покровительство султана или владетельного феодала, дети рабынь, которые не признавались хозяином за собственных. Кроме того, имелось небольшое чис­ло рабов-африканцев, привозимых паломниками из Мекки. Большая часть рабов жила в домах феодалов и не участвовала в производительном труде. Основную массу таких рабов составляли женщины. Раб считался вещью, имуществом, которое можно было продавать, дарить, завещать и т. п. Многие статьи в кодексах были посвящены вопросам займа рабов и возмещения убытков за увечье или смерть раба. Свободный за убийство раба уплачивал его стоимость, а раб за оскорбление свободного мог быть убит. За поимку беглых рабов выплачива­лось вознаграждение, укрывательство их жестоко наказывалось. За кражу раба, принадлежавшего простолюдину, вор возмещал стоимость раба в двойном размере, за кражу раба феодала—в пятикратном, раба султана — в четырнадцатикратном. Если вор не мог возместить стоимость, то предавался смертной казни.

О развитии малайского ремесла известно очень мало. Ос­новную массу ремесленных изделий крестьяне изготовляли в своих хозяйствах. Одной из самых значительных отраслей до­машней промышленности было производство плетеных изделий. Из пальм и бамбука крестьяне изготовляли сельскохозяйствен­ный инвентарь и снасти для рыбной ловли, домашнюю утварь, разнообразные сосуды, обувь и головные уборы.

Китайские хроники отмечают, что в Джохоре в XVI—XVII вв. делались прекрасные циновки. Глиняная посуда так­же изготовлялась крестьянами. Известным центром гончарного производства в Пераке был Куала-Тембелинг, где производили особый вид сосудов. Перак был известен также своими выши­тыми изделиями. Существовало ручное ткачество.

Значительная часть ремесленников жила также при дворах феодалов, которые снабжали их пищей, материалами и инстру­ментами. Эти ремесленники в малайских государствах, по суще­ству, были крепостными феодалов, обслуживавшими потреб­ности своих господ. Ремесленное производство служило одним из источников доходов феодалов, продававших часть продук­ции «своих» ремесленников.

Далеко за пределами Малайи славились малайские золотых дел мастера и оружейники. Продукция ювелиров Паханга, Тренгану была известна на Суматре и Яве. Рембау, Перак и Тренгану славились производством копий и кинжалов-крисов, а Перак и Кедах — ножей. В Пераке и Паханге изготовляли так­же богато орнаментированную посуду. В Келантане и Тренга­ну производились шелковые ткани, в других местах — злато­тканые изделия, в Паханге и Селангоре — одежды. Некоторые необходимые для ремесленников материалы привозились из других стран, например шелковые ткани из Индии и Китая. Говорить об интенсивном обмене между ремесленниками и кре­стьянами не приходится, ибо продукция этих ремесленников принадлежала феодалам и ремесленники обслуживали либо личные потребности феодалов, либо производили товары на внешний рынок, куда их сбывали те же феодалы.

Определяющей тенденцией социально-экономического разви­тия Малайи в XVI—XVIII вв. было дальнейшее развитие феодальных отношений. Это выразилось в усилении власти владе­тельных феодалов, увеличении эксплуатации крестьянства, воз­растании числа долговых зависимых. После падения Малакки правящий класс потерял значительную часть доходов от внеш­ней торговли и стремился возместить ущерб за счет эксплуа­тации крестьянства. Появление европейцев на побережье за­ставило малайских феодалов двигаться вслед за волной посе­ленцев во внутренние районы страны. Результатом этого было распространение феодальных отношений «вширь». Одновремен­но усиливалась феодальная раздробленность. Это выразилось прежде всего в укреплении власти владетельных феодалов во всех малайских султанатах. Процессу феодальной раздроблен­ности способствовала также политика европейских колонизато­ров.

Особенности общественного устройства Негри-Сембилана. Минангкабау Негри-Сембилана отличались по общественному устройству от малайцев. Они сохранили пережитки родо-племенных отношений, у них господствовало материнское право, существовала юридическая неоформленность сословных разли­чий.

Минангкабау, переселившись в Малайю, принесли с собой форму своей родо-племевной организации — суку. Минангкабау на Суматре принадлежали к одному из четырех суку — раз­росшемуся первоначальному роду, и пришельцы в Малайе со­храняли принадлежность к своему суку. Постепенно в Негри-Сембилане образовалась несколько десятков суку, поскольку минангкабау, расселяясь в Малайе, теряли связь между собой и в Непри-Сембилан приходили новые переселенцы, которые не принадлежали к минангкабау. Суку из некогда родо-племенных организаций, которые распространяли свою юрисдикцию на всех своих членов вне зависимости от местожительства, превратились в территориальные объединения, в которых сохранялась старая модель родового устройства минангкабау.

Суку делились на кланы (перут), состоявшие из нескольких семей. Во главе перут стоял старейшина (ибу-бапа), избирав­шийся всем кланом. Перут были неравноправны; некоторые из них находились в подчиненном положении по отношению к пе­рут, к которым принадлежала знать суку.

Во главе суку стоял лембага, который из родо-племенного вождя постепенно превращался в феодала. Суку занимали опре­деленную территорию и объединялись в негри, во главе которых стояли унданги. По-видимому, большинство ундантов были потомками феодальных владетелей, существовавших на террито­рии Негри-Сембилана до прихода минангкабау или появивших­ся здесь в XVI—XVIII вв. в качестве наместников Джохора. Унданги были не родо-племенными вождями, а владетелями определенных территорий, населенных членами различных суку. Процесс феодализации минангкабауското общества в конце XVIII — начале XIX в. завершался. Пережитки родовых отно­шений сохранялись и оказывали значительное влияние на быт, семью, законы и обычаи. Но характер минангкабауского обще­ства определялся уже не ими, а теми феодальными отношения­ми, уровень развития которых был примерно одинаков для всей Малайи.

Малайская литература, исторические произведения и зако­нодательство XVI— XVIII вв. Период от падения Малакки до распада султаната Джохор являлся временем дальнейшего раз­вития малайского языка, который сохранил свое значение наи­более обиходного языка архипелага и полуострова.

В этот период, как и в эпоху Малаккского султаната, про­должался перевод на малайский язык произведений арабо-персидской и индийской литератур («Повесть о мудром попу­гае», «Тути-Наме», «Повесть о Калиле и Димне», «Повесть о Бахтиаре» и др.).

Значительные произведения были созданы в то время в об­ласти теологии, исторической прозы и юриспруденции. Центром малайского языка и литературы после падения Малакки стали княжества Северной Суматры — Пасей и Аче, хотя культурная традиция сохранялась также в Джохоре, Пераке и Кедахе.

В XVII в. на Северной Суматре, издавна бывшей центром распространения ислама в Юго-Восточной Азии, создается ряд философских теологических произведений на малайском языке. Наиболее интересны из них — сочинения мистиков, привержен­цев суфизма, широко распространившегося на Северной Су­матре в XVII в.

Самым крупным из авторов был Хамза Пансури, или Хамза из Баруса, живший во второй половине XVI — первой половине XVII в. По своим философским взглядам он был пантеистом и приверженцем еретического суфизма. Хамза оставил два бого­словских прозаических произведения, но более всего он изве­стен своими религиозными поэмами («Шаир чужака», «Шаир о птице-душе», «Шаир о лодке»), которые оказали заметное влияние на дальнейшее развитие малайской поэзии.

Другим известным богословом-мистиком XVII в., писавшим на малайском языке, был Шамсуддин Пасейский, младший со­временник Хамзы. Полностью сохранилась только одна его кни­га — «Мират ал-мумин», остальные дошли в отрывках.

Противником пантеистов Хамзы и Шамсуддина был Наруд-дин бин Али ар-Ранири, гуджаратец по происхождению, внача­ле живший в Паханге, а затем перебравшийся в Аче. Из мно­гочисленных трудов ар-Ранири самым значительным является «Бустан ас-Салатин» («Сад царей») — энциклопедическое со­чинение, в котором помимо сведений по всемирной истории со­держится также история мусульманских государей Малакки, Паханга и Аче. Ар-Ранири был яростным противником суфиз­ма, в своих многочисленных трактатах он осуждал отождествление человека и вселенной с богом и сравнивал пантеизм Хамзы с теориями веданты и тибетской махаяны. Видимо, по его настоянию книги Хамзы и Шамсуддина после смерти покрови­тельствовавшего им ачехского султана Искандера Муды были преданы сожжению.

Последним крупным богословом Северной Суматры в XVII в. был Абдуррауф из Синлкеля, до сих пор почитаемый в Аче как святой. Он оставил сочинения по мусульманскому ми­стицизму и шафиитокому праву.

После упадка Аче центр изучения мусульманской теологии переместился в другие места, в частности в Палембанг. Самы­ми крупными из богословов Палембанга, писавшими на ма­лайском языке, были Абд ас-Самад, деятельность которого от­носится ко второй половине XVIII в., и Мухаммад ибн Ахмад Кемас (1719—1763 гг.). Другим центром был Риау, куда в эпоху правления бугских ям-туанов муда переместился полити­ческий и культурный центр малайского мира.

В XVII — начале XIX в. появился целый ряд малайских исторических сочинений. В султанате Джохор в начале XVII в. была завершена редакция версии «Седжарах Мелаю». Истории самого султаната были созданы в бугский период. Анонимная «Хикаят негри Джохор» («Повесть о земле Джохорской») опи­сывает историю Джохора и бугов на полуострове между 1672 г, и последним десятилетием XVIII в. Другая хроника, «Седжарах раджа-раджа Риау» («Родословия раджей Риау»), повествует примерно о том же периоде, но в отличие от «Повести» носит антибугский характер. По-видимому, эта хроника была написа­на малайским феодалом Ангку Бусу.

Интересное историческое сочинение оставил отпрыск перакского правящего дома раджа Чулан, «искуснейший человек Перака по части прозы и стихов», который в своей хронике «Миса Мелаю» дал подробное изложение истории Перака в 1742— 1778 гг., причем сообщил много сведений о нравах двора, местных обычаях и т. п.

Хронику султаната Кедах «Кедахскую летопись», или «Хикаят Маронг Махавангса», трудно отнести к историческому тру­ду, поскольку это скорее собрание легенд и фантастических историй, относящихся к Малайе, которое во многом напоминает малайский народный роман. Создано это произведение, видимо, в конце XVIII — начале XIX в.

XVI—XVIII века были временем интенсивного развития юриспруденции в малайских княжествах, что объяснялось необходимостью приспособить местное право к требованиям ислама, занявшего господствующее положение в сфере идео­логии.

Основой всех позднейших малайских кодексов послужили своды законов Малаккского султаната второй половины XV — начала XVI в., «Малаккское уложение», составленное при Музаффар-шахе, и кодекс, посвященный морскому праву, появив­шийся при султане Махмуде.

На базе «Малаккского уложения» возник пахангский кодекс, составленный в 1596 г. по приказу Абдул-Гафар-шаха. Этот сборник, носящий следы влияния домусульманского пра­ва, использовался как учебное пособие не только в Паханте, но и в Пераке и в Джохоре.

Много кодексов появилось в Кедахе. Старейший из них, да­тированный 1650 г., посвящен портовым правилам, причем на нем прослеживается влияние аналогичного законодательства Великих Моголов. Другое собрание законов, относящееся к 1617 г., касается наказаний за уголовные преступления и амо­ральные проступки. Недатированный свод касается свадебного и похоронного церемониала, а законы 1784 г. относятся к при­дворному этикету, некоторым вопросам гражданского права и торговле.

В начале XVIII в. в Пераке был создан свод законов «Две­надцать законов», в которых сделана попытка приспособить законы минавгжабау к патрилинейной системе. «Девяносто де­вять законов» Перака, также оформленные в XVIII в., характе­ризуются явным преобладанием норм малайского обычного права над мусульманскими.

Существовал в XVIII в. отдельный кодекс и в Джохоре, ос­нованный на законодательстве Малакки.

Таким образом, в XVI—XVIII вв. культура Малайи, подверг­шаяся сильной исламизации, развивалась, главным образом в сфере литературы, в тесной связи с малайскоязычными района­ми на Суматре и Калимантане (Бруней).

 

Глава 5